Мануэль – Кот (лазит по крышам)
Пабло – Мэр (главарь банды)
Марисса – Спирит (свобода)
Мия – Ми (я думаю объяснять не надо?!)

“Специализации”:

Кот – Оконный вор, два убийства
Мэр – четыре ранения представителей закона
Спирит – Не подчинение законом, так же три убийства представителей
закона.
Ми – Хищение государственного имущества, ранение представителя
закона

Романы:
Ми + Кот (полтора года)
Спирит + Мэр (знакомство в “школе”

Почти все действующие лица – сироты, без родственников (Мэр ушел
давно из дома и тоже считался сиротой). Кроме Ми, у неё есть двухлетняя
сестра и Мэра, у него есть забытая семья.

Ребята перезнакомились, только в колонии и изоляторе, кроме Кота и Ми.

История рассказана, на основе одного реального события. По спуску с
большого алматинского озера (или озера Исык, я точно не помню, т.к. я была
там семь лет назад) висит памятник – табличка, посвященная детям
обучавшимся во время Великой Отечественной Войны в диверсионной школе и
погибшим при исполнение диверсионных заданий…

История Первая (Кот):

Темная ночь, вокруг тишина. И только случайный прохожий мог заметить, что
в сарае горит свет.
Только случайных прохожих не было и никто не видел избиение
шестнадцатилетнего подростка.
Кучка парней били подростка. Когда главный, посчитал что довольно его
отпустили, но так как он не мог стоять, двум парням пришлось его
поддерживать под руки.
- И ты еще до сих пор не согласен – спросил главный.
Избитый парень отрицательно покачал головой, на воровство он не пойдёт
- Тогда – продолжил главный – мы потрудимся на твоей
девчонкой. Ми, кажется? Она ведь ещё не была с парнями, да? Я думаю ей со
мной понравится…
- Сволочь!
- Сейчас ты сволочь, а не я! Ведь это ты у меня под прицелом, да и Ми
тоже…
- Ми, не трогайте, она не в чем невиновата.
- А, я разве её в чем-то виню? – притворно удивился главарь. –
Я веню вовсе не её, а её парня…
- Так чем же она тебе мешает?!
- Особо ничем, только много невиновных страдает просто так… -
главарь противно ухмыльнулся ртом в котором не было двух передних зубов.
Кот обреченно сказал:
- Я согласен…
Последующие часа были отведены детальному изучению плана.
Через несколько часов, Кот уже крался по крыше. Он боялся поскользнуться,
на свою то жизнь ему было наплевать, но Ми…
Кот влез в окно. Всё было так как и говорил Главарь по кличке Бон. А
именно, комната была довольно богато украшена. На стенах весели красивые
картины. Кровать была застелена мягким одеялом. Давно Кот таких не видел,
а ещё давнее на таких спал…
В красивой вазе стояли цветы, на стенах весели фотографии.
Кот медлил, он не хотел покидать эту комнату.
Как все временно в этом мире, всего два года назад он жил в большой и
хорошо обставленной квартире. С мамой, папой, бабушкой…
А сейчас… Сейчас не осталось ничего. Абсолютно. Он пошел гулять и
это время началась бомбежка. Он боялся, что не дойдет домой, что его
родные его не дождутся.
Они не дождались… В их дом, попала одна из первых бомб.
Погибли все… И мама, и бабушка, и папа, который по стечению
обстоятельств приехал со службы в увольнение.
Его хотели поместить в приют, но за день до его приезда взорвали и этот
приют.
В родной дом его никто не ждал, некому.
Поэтому он стал жить бродяжничеством.
Кот втянул носом воздух. Пахло так же как и в комнате бабушки, перечной
мятой, нафталином и чем-то еще, до боли знакомым и приятным.
Потом он вздохнул, как бы он не хотел, но нужно уходить. Это не его дом.
Сюда никогда не зайдет мама и никогда не спросит ласковым голосом:
- Почему ты ещё не кушал сынок?
Кот встряхнул головой, наваждение пропало. Он опять вздохнул, а потом
подошел к столу, открыл ящичек и взял деньги.
- Простите – произнес он обращаясь не то к фотографиям на стенах, не
то к пустой комнате. – Это только для Ми…
Он вышел также как и зашел, тоесть через окно…
- Ты чего так долго?
- Я…
- Что?
- Ничего. Абсолютно ничего, пошли к Бону.
У
главаря…
- Молодец! – произнес Бон абсолютно равнодушным голосом.
Кот стоял молча, потупившись. Никогда еще ему не было так гадко.
- Я понял, что тебе можно доверять. Я решил поручить тебе ещё одно
дельце…
- Мы так не договаривались!!!
- Не договаривались, так договоримся. Ведь не я, а ты у меня на крючке.
Тут уж Кот не выдержал.
- Сволочь! Я больше для тебя ничего не сделаю!!!
- Что, страх потерял?
- А ты сейчас один, без своих дружков и защититься не сможешь…
Бон вдруг понял, что этот отчаянный паренек не шутит. Он и правду
перережет всех, только что бы Ми было хорошо. Ему стало страшно, холодная
струйка пота потекла по спине. Этот псих прав ведь он сейчас один, без
своих дружков и защититься не сможет. Но Бон не привык проигрывать, и он
решил рискнуть и пойти на блеф. “Кто не рискует, то не пьет
шампанского” – думал он. Он забыл только одно. Пить шампанское
будет тот кто останется жив…
- Я сомневаюсь, что ты хочешь что бы кто-то сделала бэби твоей Ми…
- А я сомневаюсь в том, что я хочу что бы ты жил.
Бон не успел ничего сказать. Один взмах ножа и все. Нет больше
человека… Ниточка жизни оборвалась…
Но, измученный паренек не увидел, что за тем как он убивает Бона кто-то
наблюдает. Это оказался один немец. Он ухмылялся, а потом показав на
наручники и сказал, что-то похожее на “Швайне”.
(Для тех кто не знает перевожу, Свинья или сволочь или что-то ещё похожее
(в разных словарях по разному))
Но, паренек был сильно напряжен. Поэтому удар ножом достался и арийцу.
Потом Кот просто сел на пол и уставился на две пары неподвижных,
остекленнелых глаз… Он просидел так пару часов, потом в сарайчик
зашел пьяный слесарь, увидев трупы он мгновенно протрезвел и выбежал из
помещения, по пути бормоча что-то похожее на:
- Ни хрена себе!
Но, Коту было плевать. Он впервые убил людей и был готов за это заплатить.
Через час Кота уже допрашивали в кабинете прокурора…

История Вторая.
(Спирит)

Ненависть грызло сердце подростка, маленькой девочки.
Она всегда стремилась к свободе. И не раз её рыжую головку замечали в
драках. Она всегда отстаивала справедливость.
Не смотря на драчливый характер твердо верила, что правительство СССР
самое хорошее и справедливое.
И только сейчас она поняла на сколько же она ошибалась.
Ведь все произошедшее с ней, всё это лишь подчинение ихних дурацких
законов. Она росла сиротой, так что не знала, что значит потерять родных
на войне.
У неё был брат. Был…
Ему было семнадцать лет, он всего на два года её старше. А два года назад
ему было всего пятнадцать. Он решил стать партизаном. Сестричка его
полностью одобрила, она любила смелых и отважных людей.
Он прослужил в партизанах два года. Ему доверяли. Он приводил рискованные
планы в исполнение. Его боялись потерять. И не только потому, что он был
таким смелым и отчаянным, он ещё знал много того, что рядовому знать не
следует.
Но вот началась бомбежка. Где-то в конце бомбежки одна из бомб попала в их
дом, хорошо хоть что рыжей в нем не было.
Брат тут же решил ехать домой, он не хотел и не мог допустить, что бы его
маленькая сестренка (хотя ей уже пятнадцать) ночевала в повалах.
Он просил у командира, но тот ответил:
- Ни в коем случае!!!
- Но, моя сестра…
- А какое дело мне то до твоей сестры?
- Но она же умрет!
- Каждый из нас когда-нибудь умрет. – глубокомысленно заметил
командир полка, но именно это глубокомыслие заставило его собеседника его
ненавидеть.
- Она слишком мала.
- Сержант. Какой вы бред несете. Каждый день эти противные фрицы сжигают
целые деревни и там погибает не один ребенок.
- Но…
- Никаких но! В прошение отказано!!! Приказываю вам вернуться на боевой
пост! – Сержанту ничего не оставалось как ответить:
- Так точно Командир. – а потом отдать честь и с тяжелым сердцем
вернуться на свой пост.
На следующий день он узнал, что немцы собираются еще раз атаковать город.
Он самовольно покинул пост.
Сестра была очень рада его увидеть. Она стала немного бледнее чем обычно,
но не утратила свой вечный задор и широкую улыбку.
Правда радоваться им осталось не долго. Следом за сержантом был прислан
приказ… об расстреле.
Его расстреляли напротив их дома. Солдаты ушли даже не позаботившись об
его теле. Это заметила одинокая фигурка одинокой, рыжей девушки. Как
только солдаты отошли от тела она наоборот подбежала к нему.
- Почему ты, Почему? Это ведь не справедливо!!!
Её брат пошевелился, сощурив глаза как от ярого солнца сказал:
- Спирит… Тебя должны были назвать Спирит… Это второе имя
свободы…
Потом из его горла вырвались хрипы.
С каждым его хрипом, разбивались ЕЁ мечты, а от её сердца отломилось
несколько больших кусочков. Он умер просто. Без пламенной речи и молитв.
С тех пор рыжую зовут Спирит. Она поклялась, что до конца жизни будет
носить это имя и что приблизит конец жизни того командира и двух солдат,
которые с улыбкой его убивали…
И вот, наконец у неё появилась возможность это осуществить. За бутылку она
купила у сторожа простой пистолет, в нем было всего шесть пуль, но и их
должно было хватить…
Добраться до штаба было трудно. Внутрь её пустили после того, как она
заявила, что у неё есть важные сведения, про ближайшие планы гитлеровцев.
Её пустили, там собрали весь совет. Были там также те два солдата, которые
смеялись над смертью её брата.
Командира она тоже узнала, её брат говорил, что в его бороде можно
запутаться. Так как бородатых там было немного, точнее всего один человек,
Спирит без труда определила кто из них человек приказавший хладнокровно
убить её брата.
Все приготовились её слушать, но вместо рассказа, её рука взметнулась в
верх, три выстрела в упор и … все, нет ублюдков.
Спирит не помнила как её скручивали, а потом куда-то везли.
Очнулась она только в следственном изоляторе…
Но ненависть перестала убивать её сердце

История третья
(Ми)

Родилась Мила в самой обычной семье. Мама учительница, папа –
профессор.
Всё хорошо и прекрасно. У Милы с детства были изящные манеры. Родись она
на пятьдесят лет позже, она явно была бы из хорошей семьи. Отец работал бы
какой-нибудь дизайнерской фирмы и ворочал миллионы. Но ей не очень
повезло. Она родилась в самой обычной семье.
Но, никто из нас не выбирает, где родиться. Все мы принимает, то что есть.
И Мила была довольна. Точнее все её звали Ми.
Когда она была малышкой, ей было лень выговаривать свое имя, вот она его и
сократила. Не знаю как её родители, но она уж точно забыла как её зовут по
нормальному. Даже когда она пошла в школу, она упорно не отзывалась на имя
Мила, только на Ми.
Так и жила её дружная семейка, в первый год войны у нее родилась
прекрасная сестренка.
Когда сестричке Ми исполнилось полгода, пришло известие, о том что их папа
лежит в больнице в одной из деревень.
Мама оставила маленькую сестричку на попечение Ми и поехала к отцу.
Они оба пропали без вести. И Ми никогда не узнает, что эту деревню сожгли
фашисты…
Ми пришлось самой заботиться о сестричке. Было тяжело. Очень тяжело. Но
пока были сбережения от папы и мама, они могли как то существовать.
Но, потом закончились и они… Сестренке только исполнилось полгодика.
Но надо было как то жить. Ми решила устроится на работу. Однажды после
очередного неудачного собеседования, она шла домой и наплевав на прохожих,
шла и ревела. Еда закончилась. Продавать больше нечего. Ми не ела два дня,
сестренка день, но она ведь крошка…
Она шла и не знала как показаться сестренке на глаза. И думала, о том что
ей будет тяжело умереть. О том что будет с сестрой она не думала.
Внезапно её окликнул симпатичный парень. Она не ответила. Но он продолжал
настаивать и попытался дознаться, что же с ней случилось. И Ми не
выдержала. Если раньше только капельки слезинок текли по щекам, то теперь
она заревела навздрыв. Между всхлипами она рассказала свою историю этому
странному парню.
Он внимательно выслушал попутно доведя её до дома. Потом наскоро
попрощался и … ушел.
Ми подумала, что больше его никогда не увидит, немного укорила себя за
нервозность и пессимизм… и забыла, забыла этого парня. И стала
думать о том как выжить.
Через полчаса раздался громкий стук в дверь. Когда Ми открыла дверь, она с
удивлением узнала, того странного паренька. В руках у него были
пакеты…
Через полчаса Ми уже накормила сестренку и наелась сама. Потом она
обратилась к парню:
- А где вы, то есть ты взял еды? И зачем нам принес, я бы сама заработала
бы себе еду.
Парень хмыкнул.
- Кот. – представился он, а потом добавил. – Кушай, не
стесняйся. Я то сытый. А насчет “сама” это ты загнула,
насколько помню “сама” не получилось.
Он улыбнулся ей неожиданно широкой улыбкой и Ми вдруг почувствовала себя
за каменной стеной.
Вот так начался и какой-то безумный роман.
Кот зарабатывал на жизнь таская ящики. Ми работала почтальоном.
Шло время сестренка Ми научилась ходить и немного говорить. Кота и Ми она
называла не иначе как Папа и Мама. Сколько раз Кот или Ми говорили:
- Я тебе не папа (мама).
На что малышка улыбаясь отвечала ласковым голосом Папа (Мама), зависело от
того кто спрашивал. Но потом посыпались несчастья. Сначала Ми потеряла
работу, потом пропал Кот. Через пару дней она узнала, за что именно его
посадили. Ми была полностью на его стороне. Но, кого бы он не защищал,
убийство есть убийство. Властям было наплевать на то, что без него кто-то
погибнет.
Кота засадили по полной.
И вот настал такой день. Когда есть было нечего. И попросить у кого либо
что-нибудь было тоже бесполезно. У людей просто не было еды. По минутам
осыпалось ожидание невозможного. Ожидание на спасение. На кусочек не
пропеченного и можно даже пропавшего хлеба.
Ми не знала как они еще живы.
Сестренка Ми не плакала, по крайней мере днем. Она была умненькой, хоть
и маленькой и не хотела расстраивать “мамочку”. Ми ночью не
спала и один раз она все таки услышала слезы своей сестренки. Вот это и
стало переломным моментом в жизни Ми . Она решилась на преступление.
На следующую ночь она вместе с кучкой оборванных подростков пошла
обворовывать слад.
Все прошло замечательно. И Ми уже немного успокоилась, как… нашли
свидетеля о её воровстве. Это был пьяный мент. Он предлагал взять её за
молчание, она не соглашалась. Тогда он вытащил пистолет и стал им
размахивать. Потом он его положил на столик, а сам стал подходить к Ми,
одновременно расстегивая ширинку. Ми в ужасе наблюдала за его действиями.
Потом в её голове созрел план. Она в мгновенья ока метнулась к столику и
теперь держала пистолет, направленный на нерадивого сержанта. А он
ухмылялся:
- Кишка тонка, детка. – и начал к ней приближаться. Ми в ужасе
нащупывала курок. И в ужасе молилась небесам, что бы все это безумие
оказалось сном. Через мгновенье она проснется. Рядом будет Кот. Успокоит
её, скажет, что это просто дурной сон.
Но драгоценные мгновенья таяли, а Ми не просыпалась.
Она нажала на курок… Вместе с пуляй вылетевшей из пистолета, слезы
брызнули из глаз…
Ми не промазала, да и кто бы промазал с пяти метров?!
Через секунду Сержант упал как подкошенный. Но до секунды есть четыре
мгновенья, как поется в песне. Первое мгновенье показало удивленное лицо
пьяного мента. Второе – его тело выгнулось дугой. Третье – он
стал падать. И вот на четвертое мгновенье наступила та самая
секунда… Сержант упал как подкошенный. А Ми в ужасе заорала. На её
крик сбежались соседи.
Последнее, что помнила Ми, так это то, что кто-то сказал что сержант
только ранен.
Наступила темнота… Очнулась Ми уже на нарах…

История четвертая.
(Мэр)

Капли дождя разбивались о землю. Так же легко, как легко разбить чужую
жизнь.
Дождь падал и падал со смертельной скоростью. Разбивался о мощеные улочки
или о мокрый асфальт. Капли разбивали и исчезали из памяти…
А группа подростков шла на дело.
Собирались спасти своего “товарища” из “дома
отдыха”. А проще говоря шли вытаскивать кореша из тюряги.
Попал этот кореш за “сущий пустяк” прирезал всего на всего
шесть Ментов. Вот и угодил по глупости.
Парень с хохолком на голове окликнул блондина:
- Мэр, мэээр…
Блондин посмотрел на него пустыми глазами, парень сначала замешкался, а
потом спросил:
- Нам ещё долго?
- А что Хохол, боишься. – потом взглянул в самые потайные уголки его
глаз а заодно и души, Хохлу стало не по себе, а Мэр продолжил –
Скоро, соооовсем скоро…
Вся компания погрузилась в раздумья. В основном се мысли были о будущем.
Только один Мэр, с тоской обозревал всю компанию и думал как же он до
этого докатился. Как, как… Довольно легко… Вспоминать было
тяжело, но капли умиравшие на дороге все равно не могли заглушить
мысли…
Они не помогали, наоборот с каждым звукам бьющейся капли он видел картины
прошлого. Мальчик закрыл глаза руками, будто этим самым мог забыть все то
что было…
Подросток и мужчина кричали друг на друга:
- Да, кто ты мне вообще? Раз не отец, неучи!!!
- Сынок… - бледная женщина пыталась внедрица в разговор, как то всех
успокоить.
- Мария, не лезь – седоволосый мужчина почти кричал на свою жену. -
Не нравиться жить здесь, дорога открыта. Выметайся!!!
- НЕТ!!!!!!!! – Заплакала женщина и маленький мальчик в углу.
- ДАААААААА!!!!!!!!!!!!!!! – одновременно закричали светловолосый
парень и седоволосый мужчина.
Парень подмигнул младшему брату и ушел в никуда. С тех пор его семья не
знает о нем ничего, а он о ней.
Их родственные связи, воспоминания где они были вместе утонули в толще
времени…
А капли дождя разбивались об улицу напоминая парню о его семье…
А как он стал Мэром? Легко. Просто в драке он до полусмерти избил главаря
одной банды. Теперь перед всей шайкой стоял выбор. Или расходиться или
пресмыкаться перед каким-то хмырем или… Сделать его главарем. Они
выбрали последнее, но не знали как это предложить. Они ведь не знали его
имени или клички. Тогда его назвали Мэром. Так и повелось. Никто не знал
его имени, кроме него да и сам он уже стал забывать свое имя.
Мэр знал, что возможно не вернется, да и все они это знали, вся шайка.
Только Мэр установил такой порядок, один за всех и все за одного…
Сначала думали о будущем. А теперь все вспоминали довоенную жизнь. Даже те
кто не хотел…
- Все! – Мэр остановился. – Пришли!!!
Эти короткие слова оборвали в сердцах бедных мальчишек еще одну
ниточку… Стало страшно.
Они разделились.
Все заходили с разных сторон. Прозвенел сигнал – Мэр мяукнул. Тотчас
за зданием взорвалась шашка. И те пареньки (выполнившие свою задачу) пошли
в ближайший лес. Остальное не их задача.
Подростков осталось трое.
- Солдерс, пошел!!!
Маленький, худенький, но шустрый паренек побежал подальше от двух
оставшихся парней и от леса. За ним погнались менты. Грозились, кто-то
даже стал стрелять. Но Мэр за него не беспокоился, он знал, что Солдерс
справиться.
- Ну, что Хохол, пришло наше время. – сказал Мэр и пролез в
предусмотрительно разбитое Хохлом окно.
Хохол молча полез за ним. Они знали куда идти. По крайней мере Хохол знал,
он здесь уже бывал, поэтому мог легко вспомнить, как и куда идти. Вот
только Хохлу не хотелось вспоминать… Воспоминания то были не из
приятных…
Они прошли по коридору, внезапно Хохол показал на непримечательную дверь и
шепотом сказал:
- Сюда.
Они попали в еще один коридор. И вот наконец им улыбнулась удача (жаль,
что не надолго). В конце коридора, кто-то (скорей всего обычный мент) вел
их кореша с допроса.
Один удар двумя руками одновременно по шее, и мент без сознания. Даже
пикнуть не успел.
Правда выйти тем же путем им не удалось. Менты возвращались так и не найдя
Солдерса.
Положение казалось было без выходным, но Мэр открыл какой-то кабинет и
сказал друзьям:
- Я устрою заварушку, а вы сматывайтесь!!!
- Но…
- Никаких “но”! – заявил Мэр и захлопнул дверь. Потом
нажал на замочек и все. Они в ловушке. Выбраться сумеют отсюда только на
улицу.
Забежав вперед напишу, что с ними все будет хорошо. Не только в тот момент
но и вообще. Они переживут войну и выбьются в люди…
Мэр сделал несколько выстрелов, (он захватил оружие у мента, который вел
их друга), для привлечения к себе внимание. Это привлекло к нему не малое
внимание.
Мэр знал, что не выберется. Поэтому стал в Ментов. Он успел выстрелить в
четверых (и похоже он их ранил), пока кто-то не выстрелил в него.
Наступила темнота…

У любви есть зубы, и она кусается. Любовь наносит раны,
которые не заживают никогда, и никакими словами невозможно
заставить эти раны затянуться.В этом противоречии и есть
истина - когда заживают раны от любви, сама любовь уже мертва.

Стивен Кинг

В женский следственный изолятор поступила новенькая. Довольно симпатичная
девушка. Со светлыми волосами и пышными губками.
Встретили её плохо. Заводилой там была девушка по кличке Сабри (извините
не удержалась) . А она терпеть не могла тех кто красивей, умней или хоть
чем-нибудь её лучше. А так как она была не привлекательной, то всем
доставалось по первое число. А так как Ми была просто картинка, то ей
должно было стать совсем плохо…
Сначала над Ми издевались только словами. Но ее это не особо задевало. А
потом собирались побить. Выручила её Спирит. Она не была особым
авторитетом, но Сабри её боялась. Они оставили Ми в покое. Хотя им больше
ничего не оставалось делать как злобно зырить со своих нар. Спирит тоже
смылась, даже словечком не обмолвившись с Ми.
Ми пришлось пройти по всей камере. Свободных нар не было. Когда она уже
совсем отчаялась найти себе место, она его нашла… Возле Спирит. Они
оказались соседками.
Хоть Спирит изначально не была разговорчивой. А Ми стала угрюмой из-за
всех последних событий. Через несколько дней они подружились.
И когда Спирит решили послать в диверсионную школу, Ми решила ехать вместе
с ней. Спирит не предоставляли выбор. Настолько все начальники были
озлобленны на нее. Она сорвала своими выходками несколько важных заданий.
Спирит была конечно рада, что рядом будет друг. Но она не хотела что бы Ми
губила свою судьбу.
Она по всякому уговаривала ту передумать. Но все попытки были бесполезны.
И вот наступил тот день, когда Спирит привела самый последний
аргумент…
- Ми, ты не думаешь о своей сестренки.
- Наоборот!!!
- ?!
- Со мной она просто умрет с голодухи. А так она будет жить в приюте. В
тепле. И с полным желудком…
Спирит промолчала, только благодарно улыбнулась, она знала чего стоило Ми
отказаться от своей сестричке. Но все таки продолжила:
- Да. Это принимается, но еще ты говоришь, что едешь со мной и из-за того,
что там легче сбежать?! Но, для этого, придется ждать целую вечность,
хорошенько подумай…
После слов Спирит затянулось молчание ,потом Ми наконец сказала:
- Ну, что такое вечность? Минуты ожиданья…
Все, больше этот вопрос не поднимался. Через восемь дней их переправили в
горы, в их новый “дом”.

История шестая.
Госпиталь для раненых заключенных – лазарет.

- Доктор! Доктор! К нам прибыл новый пациент.
- Резюме.
-Три ранение, одно прошло рядом с сердцем. Потерянно много крови.
Доктор склонился над молодым парнем. Он был бы довольно симпатичным, если
бы не засохшие корки крови, образовавшиеся из потеков.
- Да, тяжелый случай. Зато есть над чем потрудится. – Да, этот
Доктор всегда был оптимистом, не удивительно, что все больные у него
выживали, за два года войны не было не одного летального исхода.
И этот случай не оказался отличием. Парень выжил.
Как не странно но он перенес свой авторитет со своих дворов в эту
больницу. И не только авторитет, обаяние тоже.
Его обожали и доктора, и пациенты. Доктора за неприхотливость, стойкость и
не унывающий вид. Пациенты за желание всем помочь, за то что он вселял в
них надежду, надежду на будущее.
Поэтому когда пришел запрос пациентов с тяжелым криминальным прошлым для
диверсионных школ, никто и не подумал включить туда Мэра.
В него было влюблено все женское “население” этого госпиталя.
Да и как не влюбится в улыбчивого парнишку с голубыми глазами. Как
выразилась старшая медсестра “с глазами цвета океана, ресницами
цвета ночи”. И хоть он не отдавал никому предпочтения его все равно
не хотели никуда отпускать. А пришлось…
“С верха” решили, что Мэр легко отделался и не смотря на все
справки которые ему выправили доктора, решили провести собеседование:
- Ну, что “мэр” не хочешь искупить вину перед отечеством?
- Какую? – прозвучал односложный ответ.
- Тебя совесть не мучает?
- Это она вас должна мучить!
- Складно говоришь, но не складно получается, с чего бы нам совестью
мучится?
- И естественно вы не знаете, что ежедневно от голода гибнут десятки
простых людей. – не дав ответить мужчинам паренек продолжил –
Только я вот не слышал, что бы от голода умер
кто-нибудь из командующих. Может поделитесь секретом
выживания с маленькими, простыми, неграмотными людьми? – Блондинчик
приподнял одну бровь вверх. – Или этот секрет не писан, для простых
солдатских жен и детей?
- А ты парень не промах… - сказал главнокомандующий после минутного
молчания. – Но сейчас речь не о голоде.
- А о чем? О фронте.
- Догадливый ты однако.
- А что ещё подумать, если вы явились сюда в форме, явно не для того, что
бы сообщить мне когда суд. Великоват у вас для этого чин.
- Ну, что ж раз знаешь, говори, ты согласен?
- На что? - опять вопросом на вопрос ответил паренек.
- Ты говоришь, что знаешь все…
- Не все. – перебил блондин. – И насчет фронта не знаю, а
догадываюсь. Вообщем объясните только суть. И покороче пожайлуста.
Военные все объяснили. И как доктора не говорили Мэру просится в колонию,
он решил пойти на фронт.

История седьмая.
Кабинет Следователя.

- Ну, что с тобой делать Кот. Что делать?!
- Делайте, что хотите.
- Неужели тебе все равно?
- Теперь ДА!!! – все потеряло смысл, когда он узнал, что потерял
самое дорогое, что у него было. Его дорогую Ми. Немного воды утекло с его
ареста, как снова началась бомбежка. Район где жила Ми был снес под
чистую. Остались лишь воспоминания.
И теперь ему было плевать на все. Абсолютно.
В глубине души он даже хотел отправится на фронт. Так тяжело было
просыпаться каждое утро без нее…
На фронте шанс выжить, да еще малолетки равнялся… Хм, дайте
подумать… Нулю!!!
А ещё ему очень хотелось отомстить этим падлам. За то, что они отняли у
него самое дорогое, он сказал:
- Вы правы мне не наплевать.
- И?
- Я хочу отправится на фронт!!!
- Ты сдурел? – следователь забыл профессиональную выучку и то, что
он обязан отправить этого парня на фронт. – Они же тебя убьют!!!
- А кто вам сказал, что я этого не хочу? – Кот однако не потерял
спокойствия. Зато следователь пребывал в полнейшем недоумении. “Кто
балансирует этот чертов мир?!” – думал он. Недавно у него умер
сын. Возраст такой же. Как же его мальчик хотел жить! Он даже умирая
просил: “Спасите!”Но он умер, с большими мученьями, не хотя
умирать. А этот паренек, так безумна на него похожий стремится к этому
всей душой. В глазах следователя можно было увидеть большую боль и вопрос
“Зачем?”. паренек этого не выдержал он стал рассказывать:
- Историю моей семьи вы знаете, но вы не знаете, что было после того как я
лишился их…
Идя по городу я увидел плачущую девушку. она умирала с голоду и ее сестра
тоже. Я им помог отдал последнее, с тех пор началась дружба. Странная, но
крепкая дружба. Через пару месяцев я понял, что безумно её люблю.
Оказалось, что она ко мне тоже неравнодушна. Потом… потом меня
прижали к стенки. Они угрожали что что-нибудь сделают ей, если я не
соглашусь им помочь. Я не хотел её потерять. Я пошел на воровство. Но
потом Бон потребовал больше… А я… Я не мог. Я убил его. А
также немца который мне угрожал. И не жалел о содеянном… До сих пор.
Может если бы я пошел на это, я бы смог спасти Ми или хоть бы умер рядом с
ней. А теперь…
Я хочу отомстить этим падлом, за все. За родителей, за друзей и
родных… За Ми…
Вы кого-нибудь потеряли в войну? Если да, то сомневаюсь что из-за
бомбежек. При вас застрелился ваш отец из-за того, что на него
наклеветали, а потом отправили в штрафбат???
Паренек сам не заметил как начал кричать:
- Разве вы знаете, что такое когда от голода на ваших глазах умирает ваш
друг? Я сам отвечу. НЕТ!!!!!
- У меня умер сын. Из-за этого, от горя заболела жена.
- По думаешь заболела. А при мне умерли люди!!! На моих глазах бомба
попала в мой родной дом, где были бабушка, мама едва оправившаяся после
смерти папы, маленькая сестричка! А теперь и Ми… И я должен как то с
этим жить?!?!? Вам меня не понять. Никогда. -теперь он уже шептал.
- Ну ведь хоть кто-то остался из знакомых-друзей? А как они? Ты не подумал
о них. Какого будет им.
- Ми в последнее время часто под нос мурлыкала песенку… Останусь
пеплом на губах, останусь ветром на губах… И она осталась. Я тоже
останусь.
Подросток сказал все это так убедительно, что следователь немедленно
оформил документы на переправку этого несчастного парня в диверсионную
школу.
Он оформил все так быстро, что парень попал в самую первую группу…

История восьмая.
Диверсионная школа.
(Мужские группы)

“Я оказался в самом первом составе. Разрешать по пути нам было
запрещено. Рассматривать особо пристально своих спутников я не шибко
хотел.” – эта была последняя запись в дневнике Кота. Потом у
него закончилась ручка, а новую взять было просто негде. В скором времени,
тетрадь, ранее именуемая дневником Кота, погибла смертью храбрых на огне.
Проще говоря, из листов этой тетради, почти все мужские группы крутили
самокрутки. Сигарет, то взять было негде.
Прошла всего лишь неделя, с момента приезда первой группы, а уже случилось
несколько чрезвычайных происшествий.
Первый день прошел спокойно. И воспитатели даже подумали, что зря их так
пугали этими малолетками. Нормальные люди. Вроде бы.
Зато второй день показал воспитателям, насколько же они ошибались.
Привезли вторую группу. И оказалось, что их места заняли первая группа
(нет, что бы занять места первой группы) они начали скандалить. И хотя
помещения, где должны были расположиться все группы, были похожи словно
яйца, парни устроили драку.
Драка была серьёзной. Шли стенка на стенку. Или пятнадцать на пятнадцать.
Потом в драку были втянуты и воспитатели. В этой драки никого не щадили. И
никакие выстрелы в воздух не могли остановить эту резню. Да, да резню. У
кого-то из парней случайно оказался нож.
Но, эта драка прекратилась также внезапно как и началась. Приехала третья
группа.
Воспитатели схватились за головы. Они думали, что сейчас снова начнется
резня, только в ней будет участвовать на пятнадцать человек больше.
Но они опять оказались не правы.
Первые две группы, враждебно смотрели на третью. Вся третья группа (за
исключением зеленоглазого паренька). Тоже была настроена враждебно.
Мускулистый парень в шрамах, выступил вперед сжимая кулаки.
- Не стоит Художник. – сказал зеленоглазый парень.
Потом подошел к двум парням (он на вид определил, что они главари в своих
группах). Протянул им руку, и представился:
- Маэстро.
Молчание затянулось буквально на пару секунд. Потом парень из первой
группы (а точнее лидер первой группы). Протянул руку:
- Кот.
Блондин тоже не стал долго думать:
- Мэр.
Парни обменялись рукопожатиями. Потом Маэстро ухмыльнулся и спросил:
- Чего же вы не поделили?
Парни замялись. Они вдруг поняли насколько глупым был их спор. Потом Мэр
пробормотал:
- Да, так.
Прошел час. Только тогда ребята смогли как следует перезнакомится. И, О
Чудо! Они друг другу показались довольно приятными. Оказалось, что у
второй группы были сигареты. Правда их было немного. Но они отдали почти
все. Оставив себе лишь по две штуки.
Но, воспоминания об первой драке в этой школе. Нескоро забудется.
Настолько были серьезны ранения, а именно:
У двух людей были сломаны бедра (Это были воспитатели и их отправили вниз,
в больницу). У трех-четырех, глубокие порезы (парень по кличке Клин,
каким-то чудом сумел сохранить ножичек, правда после этого случая он
расстался с ним на всегда). У шести – сломанные носы. Многочисленное
количество парней ходили с фингалами.
Правда, после этого они все передружились настолько, что спорили уже из-за
того, что первая группа решила уступить место второй, а вторая хотела,
оставить все как есть. А лидеры групп стали неплохими друзьями. Особенно
сдружились Кот с Мэром. Они дружили также с Маэстро. Но не могли принять
его врожденную неприязнь с Клином. Они же решили, больше не устраивать
разборок. Маэстро с ними был полностью согласен. Только Клин был
недоволен. И не принял перемирия. Он постоянно ходил со своей шестеркой, с
Туром. Но, так как они ничего не делали, на их просто не обращали
внимания, как покажет в дальнейшем времени зря. Маэстро не с кем особо не
дружил. Он сразу со всеми. Всегда был готов помочь. Даже Клину. Потом
произошло второе ЧП. Тур решил сходить на поля, для того, что бы набрать
травку, для косячков. Маэстро его пытался отговорить, да куда там. Маэстро
хотел тогда пойти вместе с ним, но Тур послал его на три веселых буковки.
А на утро, приехали с постов расположенных ниже от школы (для безопасности
учащихся диверсионной школы, и от них же). Они заметили фигуру, ползущую
по направлению секретных объектов (похоже, они считали, что человек в
состоянии проползти восемь километров, до секретных объектов на брюхе), у
них был приказ, стрелять во всех(!) людей, которые обходят главный пост
(там предъявляют документы). они воспользовались приказом. Только подойдя
к убитому, они обнаружили, что он всего лишь на всего ребенок. Они
привезли его на опознание, мало ли что.
Это была первая смерть в школе. И хоть Тур не с кем особо не дружил (кроме
Клина конечно), и не замечался. Просто был чьей-то тенью. Но это была
первая смерть. И всем было от этого плохо, и немного страшно. Раньше
подростки с ухмылкой говорили о смерти, это было далеко от них. А
теперь… Когда это происходит возле вас, вы не можете остаться
равнодушны. И они не остались. Они впервые были так тронуты чей-то
смертью. И долго после этого дня им будет снится тот ужасный день
осознание смерти. Да, у многих из них погибли родные, некоторые сами
убивали. Но, все же никогда не видели смерти подростков. А если видели, то
не так близко. Или знали о смерти. Но им все равно будут снится бледное
лицо и открытые глаза Тура, который как они узнали позже звали Пашкой. Его
глаза цвета неба будто спрашивали “За что?”. Никто не смог
выдержать его взгляда, даже учителя. Никто не смотрел ему в глаза, только
Клин. Никто из воспитателей не хотел закрыть глаза погибшему. Настолько их
потрясал беспомощный взгляд паренька. И это мужчины, которые воевали
несколько лет. Которые видели деревни убитых… И все же… Они не
могли!
Тогда к Туру подошел Клин. Он подошел вразвалочку, как не в чем не бывало.
И только когда он подошел близко к погибшему другу, все увидели его глаза.
Эти черные глаза выражали такую ненависть, что несколько парней отпрянули
назад. Он одним движением руки закрыл глаза Туру, потом все еще держа руку
на его лице, обратился к Маэстро:
- Это ты во всем виноват!
Маэстро от такого обвинения просто опешил, он ведь его пытался спасти. А
Клин тем временем продолжал:
- Если бы не ты, я бы уговорил его туда не идти! Ты его распылил! В его
смерти виноват ты, ты и только ты!!! И клянусь богом, я отомщу тебе
Маэстро!!!!!
Потом он понизил голос до шепота:
- Я отомщу! Слышал Тур, Я ОТОМЩУ!!!
По сравнению с этими происшествием, то что происходила следующих три дня
было так, мелочью. А эта мелочь заключалась в том, что какие-то парни
(подозрение пало на вторую группу) стащили все сигареты воспитателей. И в
мелких проказах, типа подсыпанный пурген в чай не любимого воспитателя (и
где это они интересно достали такую дозу? бедный препод сутки просидел в
толчке. ).
Учителя так замотались, что почти совсем забыли про то, что в школу должны
приехать еще две группы, только на этот раз женские. Жить они правда
должны были отдельно от парней, в другом корпусе, тренироваться и есть
тоже. Встретится они могли только на прыжках с парашютом и на общем
построение. Которое в обязательном порядке проводилась раз в месяц, по
двенадцатым числам.
И вот, спустя неделю приезда первой группы, в распоряжение диверсионной
школы должны были попасть еще две группы, правда с женским
составом….

История девятая.
Диверсионная школа.
(Женские группы)

А вот, женские группы подружились сразу. Они ведь даже ехали вместе.
Спирит сразу же стала лидером. Ми – её правой рукой.
Особых маньячек и убийц среди них не было. Некоторые в момент совершенных
ими убийств держали пистолеты, кортики и кастеты впервые. Много было
случайных убийц. Некоторых подставили. Пару случаев были похожи на случай
Ми. Только случаю Спирит не нашлось аналога.
Может именно поэтому она стала лидером.
Чрезвычайных происшествий не было. Только Ми по приезду упала в обморок.
Когда Спирит пришла её навестить, Ми сказала:
- Мари (имя Спирит, хотя она теперь не любила свое имя)… - увидев
выражение лица подруги Ми быстро исправила – Спирит, похоже мне надо
к психотерапевту. – начала осторожно Ми, на что Спирит довольно
равнодушно заметила:
- Давно пора.
Ми строго посмотрела на подругу.
- Спирит, я серьезно, похоже у меня галлюцинации.
- Какие? – Спирит постаралась показаться серьезной, но ее глаза явно
говорили о том, что ей хочется фыркнуть.
- Спирит, побудь хоть немного серьезной пожайлуста. – и не дав
Спирит возмутится продолжила. – Или у меня глюки, или я видела ЕГО.
- Кого его?
- Кота.
- Но ведь Следователь по твоему делу сказал, что похоже нашли его тело.
- Вот именно.
- И как ты могла его видеть.
- Я сама не знаю. Но я не только его увидела, понимаешь я его
почувствовала.
- ?!
- Просто живот радостно затрепетал, а так было лишь тогда, когда он был
рядом.
- Прости, Ми. Но ты ведь сама знаешь, что он мертв. Ты ведь узнавала у
следователя.
- Ты права. Только иногда хочется верить, что те кого мы любим были рядом
с нами.
Спирит промолчала вспоминая брата. Но по её виду Ми поняла, что они в этом
вопросе были солидарны.
Начались недели упорных тренировок. Для начала девушки должны были
научится разбирать-собирать пистолеты, винтовки, автоматы и прочее оружие.
И если парни занимались по очереди, а точнее по группам, то девчонки все
делали вместе. После тренировок безумно хотелось есть и спать.
Ели они хоть и сытную, но некачественную пищу. И это вскоре дало свои
результаты. Спирит попала мед. кабинет из-за отравления. Её оставили на
кушетке на несколько дней. Т.К. в комнате было несколько кушеток, а еда
была некачественна у всех, то у Спирит были соседи. Это были два парня.
Они отличались, как день и ночь. Один был темненький, молчаливый и очень,
очень грустный. Второй – блондин с голубыми глазами (Когда Спирит
впервые его увидела его, она сразу заметила глаза, глаза цвета неба
отметила она про себя), широченной улыбкой и характером
“Душа-парень”. Она очень сильно удивилась, когда узнала, что
Мэр (Так звали блондина) был лучшим другом Коту (тому угрюмому пареньку).
Мари не придала значение кличке друга Мэра, только в их группе было две
кошки. “Кот очень распространенная кличка” – думала она,
еще она думала, что он не как не может быть чем-то вроде святыне для её
лучшей подруге, для Ми.
А зря. Она успела пролежать в медпункте четыре дня (и основательно
сдружиться с Мэром), и только тогда узнала историю Кота. Это был день
выписки Кота, а Мэра должны были вернуть на тренировки завтра. Они сидели
на кушетки Спирит, Мэр разрезал яблоко на две части, большую дал Мари. Они
болтали не о чем, потом речь зашла о друзьях, Спирит рассказала историю
Ми, Мэр посочувствовал, но никто из них пока не догадался, про КОГО именно
шла речь, точнее про КАКУЮ пару. Потом Кот рассказал историю Кота.
Когда он закончил, в их головы пришла мгновенно одна мысль, только они
пока не смели её сказать, после минуты молчания, Спирит осторожно начала:
- Очень похоже, вот только концовка не сходится.
- Но, ты ведь сама понимаешь, мы не можем их обнадеживать, только для
опознания.
- Ми, этого не выдержит. Может ведь случиться такой облом.
- Кот тоже не переживет. Он и так стал тяготится жизнью, я же вижу. И если
будет облом…
Вновь наступило молчание. Через минуту Спирит опять её прервала:
- А, что если устроить им случайную встречу?
- Не предупреждая?
- Да, если не узнают друг друга, значит не они, а если узнают, то все
будет просто супер.
- Да, весь вопрос как их столкнуть. Парням ведь запрещено находится на
вашей территории. А вам на нашей.
- А если на нейтралке?
- Например? Нейтральными считаются столовая, медчасть, и …
- И небольшое пространство за столовой, с видом на хребет. –
закончила за Мэра Спирит.
- Если честно Кот там частенько бывает. После ужина.
- Ми тоже. Только ужин у нас с разницей в час. А после ужина всего сорок
минут свободного времени. А за посещением тренировок следят строго.
- Кот пока не ходит на тренировке. И не будет ходить еще два дня.
Они посмотрели друг на друга, внезапно озаренные прекрасной идеей.
- А Кот когда придет к тебе? – почему то шепотом спросила она.
- Примерно через полчаса. – тоже шепотом ответил он.
Оставшиеся полчаса они просидели молча, держась за руки и смотря друг
другу в глаза. И постоянно думалось “А если”, “А
вдруг”.
Наконец дверь хлопнула, пришел Кот.
После краткого рассказа, что и как в лагере. Мэр спросил, ходит ли он на
тренировки, на что Кот ответил:
- Не фиг делать. У меня еще два выходных.
- Слушай, помнишь обрывчик за столовой? Да? Ну, так вот Спирит там
оставила свою вещицу.
- Если не секрет какую?
- Э-э-э
- Кулон, он остался от брата. – пришла на выручку Мэру Спирит.
- Да, точно кулон. Так вот, Кот ты можешь сходить за ним сегодня, часиков
эток…
- В семь. – снова подсказала Спирит.
- Нет проблем. Только один вопрос. А почему не сейчас?
- Э-э-э – тут уже Спирит не могла ничего придумать, но Мэр
неожиданно пришел на выручку.
- Ты собираешься так быстро от нас уходить? Друг называется. Я ведь хочу с
тобой побольше пообщаться.
- Ладно, не дуйся. – засмеялся Кот.
Где без пятнадцати семь Мэр спросил неожиданно у Кота, что же он
чувствует, так как Спирит не было рядом Кот мог отвечать откровенно:
- Знаешь Мэр ничего.
- ?!
- Я любил и ненавидел, но теперь душа пуста.
- Я все равно не понимаю тебя Кот.
- Понимаешь, для того, что бы увидеть черное, надо видеть белое. Так же и
здесь. Я не люблю, поэтому не знаю, что такое ненависть…
Наступило молчание. Его прервала Спирит, которая сказала, что Коту пора.
Он ушел…

Кот завернул за столовую, и увидел что кто-то сидит на обрыве. Ему
показалось знакомой эта миниатюрная фигурка, но он все равно собирался
уйти. Но потом вспомнил, что кулон это по видимому последнее, что осталось
у Спирит от брата. Он подумал, как бы ему было тяжело расстаться с тем
кулоном который подарила Ми (Кулон, не кулон, а просто веревочка, а на ней
маленький кусочек коры, на которой Ми ножом нацарапала их инициалы: К+М) и
… вернулся.
Но он не стал сразу искать кулон. Он сел рядом с девушкой, она обернулась,
и Коту показалось, что у него галлюцинации. Он спросил пересохшими губами:
- Ми?
Она ничего не ответила, просто закивала головой в знак согласия и как
зачарованная смотрела на него, на его глаза, губы, такие до боли знакомые
и самые родные. Минут пять просидели молча. Потом начались бурные эмоции.
Правда не словами, а делами. Точнее начались поцелуи, обниманья и ласканья
лица.
Потом где-то минут через двадцать она произнесла:
- Ты ведь не призрак, и не сон? Я столько раз видела тебя во сне, а потом
просто напросто просыпалась. – по её щекам текли прозрачные слезы,
он ласково оттер их своей ладонью.
- Нет, я не призрак и ты не проснешься, а значит я и не сон. Честно говоря
я боялся, что у меня глюки.
- А мне следователь сказал, что нашли твое тело.
- Значит это был не я. А мне сказали, что ваш район подорвали.
- Это так, только я в то время была уже далеко.
- А как твоя сестренка.
- Она в приюте. – Ми увидела в его глазах немой вопрос, и ответила
вслух – Со мной она умерла бы или от бомбежки или от голода.
Он больше не о чем не спрашивала, а она ничего не говорила. Они были рядом
и этого достаточно для счастья.
Сорок минут пролетели быстро. Настала пора прощаться. Они поцеловались, а
потом Ми прошептала ему на ушко:
- В два.
И теперь Кот знал, что каждый день В два ночи он будет видеть свою мечту,
свою любовь, свою жизнь.

У любви есть зубы, и она кусается. Любовь наносит раны,
которые не заживают никогда, и никакими словами невозможно
заставить эти раны затянуться.В этом противоречии и есть
истина - когда заживают раны от любви, сама любовь уже мертва.

Стивен Кинг

Жилось в школе довольно хорошо. По крайней мере пару первых недель.
Некоторые люди, даже благодарили бога, что оказались в этой школе. А зря.
Конечно, они снова здесь встретились, зато в школе назревала большая беда.
Слишком большая…
Во время одной из встреч Мэр кое что заметил. Какую-то тень. Но Ми с Котом
были слишком поглощены друг другом, что бы слушать друга. Вот Мэр и не
стал их расшевеливать. Завтра парни должны на неделю отправляться на
стрельбище. Там тренироваться стрелять в движущуюся мишень, проходить
полосу препятствий и на закуску прыгать с парашютом. Жаль Мэр не знал, что
же это была за тень…
Тренировки на стрельбище подходили к концу. Осталось только прыгнуть с
парашютом. все хотели закончить тренировки поскорее. На стрельбище жить
оказалось еще хуже чем в школе. Хотя многие были раньше уверены, что хуже
просто не может быть.
Оказалось может. Питались только тушенкой, спали в палатках. Вместо
матрасов была жесткая солома. Вообщем жуть!
Всем хотелось по скорее попасть в школу, поэтому наплевав на правила
техники безопасности не стали проверять еще раз как уложены парашюты. Вот
настал момент прыжка, в самолете:
- Мэр ты боишься?
- Есть немного.
- А ты Маэстро.
- Я? Я уже ничего не боюсь.
- Ты, что! Ведь если не раскроется парашют, ты превратишься в лепешку.
На эту фразу Маэстро лишь улыбнулся печальной улыбкой. Будто все знал
наперед.
Сержант их построил. Кот был первым, после него был Художник, Маэстро,
Мэр, Клин и остальные.
Сан Саныч (так его называли подростки) или командир диверсионной школы
наблюдал снизу за полетом своих орлят (так он их называл ласково).
Первым пошел Кот. Саныч сразу же узнал его по решительности. За ним
немного боясь вылетел Художник. Он раньше времени раскрыл парашют, так что
Маэстро пришлось подождать с выходом. Наконец прыгнул и Маэстро. Когда он
пролетел пятьдесят метров Саныч мысленно ему сказал, что пора раскрывать
парашют. Но парашют Маэстро не раскрылся. Еще пятьдесят метров, Саныч
подумал, что за такие финты лишит парня ужина. Когда до земли оставалось
чуть больше Двухсот пятидесяти метров Саныч забеспокоился, похоже, что,
что то с парашютом, думал он. Успокаивало его только одно. Запасной
раскроется максимум на ста метрах. Но когда до земли оставалось девяносто
метров Саныч понял, что Маэстро просто напросто упадет.
Так и вышло. Маэстро упал на землю как мешок с картошкой. Вокруг него
столпились все воспитатели. Им уже не было дела до остальных детей. Они
были в ужасе. Этот хороший, умненький, добрый парень погиб так глупо.
Приземлявшиеся парни тоже спешили подойти к Маэстро. Все, кроме Клина.
Наконец Саныч сказал убрать тело Маэстро. Закопать, похоронить.
Потом он открыл парашют Маэстро и вполголоса, удивленно произнес:
- Тросы перерезаны.
Этого было достаточно. Художник попытался бросится к Клину. Мэр и Кот
кое-как его пока держали, а он норовил вырваться и кричал:
- Клин! СВОЛОЧЬ! Такого человека убил!!! Зачем!!! Сволочь!!! ЗАЧЕМ!!!!!
Потом он осел в руках державших его парней, только плача одними глазами, и
шепча полубезумным голосом:
- Зачем Клин?! Ну Зачем?
Клин ухмыльнулся. Мэр даже немного отпрянул назад, настолько неприятной,
злой и жестокой была эта улыбка.
Потом он произнес:
- Я же ему обещал… А он не слушал. Я ему просто отомстил.
Все повернули головы к нему. Потом Сержант спросил, что делать с телом
Маэстро.
- Закопать.
- А с тем, который отомстил.
- Тоже закопать.
- Но он же живой.
- Ваше исполнение, моя – ответственность. – сказал он жестка
глядя на похмурневшего Клина.
Остальные подростки молчали, они не оправдывали и не осуждали Клин. Они
вообще молчали.
Они все делали молча. Молча собрались, также молча построились в линейку
возле автомобиля (что-то вроде КАМАЗа я не знаю как он называется, в таком
перевозят солдат), он должен был отвести их обратно в школу. Учителя тоже
собирались. Солдаты стояли по струнке, ожидая приказания начальства.
Один лишь Клин стоял посреди всех с отсутствующим от страха лицом. Впервые
и ученики и воспитатели видели у него такое растерянное выражение лица. И
в последний раз…
Автомобиль тронулся. Лицо Клина, стало еще более рассеянно. Саныч едва
заметно кивнул, однако это почему то заметили все. Клин побледнел, его под
конвоем повели. Он, такой бледные и как то по щенячье растерянный, шел
спиной назад. Они уже проехали метров семь, как этот бедный мальчуган:
- Не имеете права! Я малолетка!!!
Но его крик потонул в тишине не кто и не думал останавливаться. А он еще
пару раз растерянно повторил, но уже шепотом:
- Не имеете права! Не имеете права…
До школы ехали молча, да и не надо было говорить. Ведь у всех перед
глазами стояло безжизненное лицо Маэстро, каждый знал, что еще долго будет
вспоминать это лицо.
Глаза, казалось чему-то удивленны, а на губах играет какая-то наивная
улыбка. Он всегда улыбался, и было очень странно не видеть его
улыбающегося лица, даже в самых трудных мгновеньях жизни, на губах этого
безумного оптимиста играла улыбка. Так было и в этот раз.
А в ушах у всех стоял голос Клина, растерянный, злой на весь мир и очень,
очень печальный и отчаянный крик:
- Не имеете права! Я малолетка…
Такое ощущение будто его бы это спасло. Занятие на тот день отменили.
Просто никто не мог заниматься.
По приезду парни заметили, что, что-то случилось. Девчонки были очень
растерянны, так же как и преподаватели. Только вечером при встречи с Ми и
Спирит, Кот и Мэр узнали правду.
Во время вчерашних тренировок (т.е. день назад для них) во время
тренировки произошел несчастный случай. (От этих слов у Мэр возникло
ощущение, будто ледяная рука зажала ему сердце).
Началось впрочем все как обычно. Так как большую часть тросов для
скалолазания забрали парни, то в течение того времени пока их не было ,
некоторым девчонкам не хватало тросов. Тогда они распределяли так, по три
человека на трос, частенько три человека одновременно, просто на разной
высоте. Так было и в этот раз. Только никто не думал, что попадется гнилой
трос… Он бы выдержал одного человека, ну ладно если детей, то
двое… Но не троя…
Три девчонки, три подруги сорвались со скалы, они падали тихо, не очень
быстро (было очень, очень высоко), а перед мгновеньем до удара одна
девчонка успела полупрокричать, полусказать, очень растерянным, наивным,
жалобным голоском:
- Спасите…
Её крик потонул в молчание гор, разбился о скалы…
Коту рассказала это Ми и ревела у него на плече в их обычном месте. Мэру
это рассказывала дрожащим голосом Спирит.
Под конец она разревелась. Она этого не ожидала, а Мэр тем более. Она ведь
была такой сильной, она не плакала даже пи смерти брата.
Мэр ее обнял. Она с радостью стала выплакивать наболевшее у него на плече,
он гладил её по голове потом пару раз поцеловал в висок, наконец она
более, менее успокоилась и подняла на него глаза, ей было стыдно. Их глаза
встретились, по том он одновременно с ней посмотрел на губы
“собеседника”.
Такого никогда не было ни с ней, ни с ним. Он осторожно приблизил свои
губы к ее губам, потом осторожно стал её целовать, она ответила…
Они целовались, потом молча сидели в обнимку, без слов.
Это лишнее…

История Одиннадцатая
Дивизионная школа
(Общий сбор)

В заботах, тренировках и немного трагедиях прошел первый месяц в школе.
Близился общий сбор.
В принципе он не был чем-то необычен, так построение, выполнение команд и
тому подобное.
Необычно было лишь то, что мальчики строились рядом с девочками. Не многие
видели лиц противоположного пола до сбора. А некоторые парни только на
общем сборе узнали, что в этой школе есть и девчонки. Сбор посвящался
памяти погибших, но для того, что бы рассказать что было дальше нужно на
немного вернуться назад. Маэстро каким-то чудом сумел пронести с собой
гитару, а накануне смерти отдал её Мэру. Мэр сначала не хотел принимать
такого дорогого подарка (напомню, тогда гитары, это было чудом), но
Маэстро посмотрел ТАКИМИ глазами, что уже позже Мэр думал, что он знал о
своей скорой кончине, Мэр взял гитару.
Кстати, это была почти единственная вещ оставшаяся от доброго, улыбчивого
паренька, дважды в жизни оказавшись не в том месте, не в то время.
Мэр взял гитару на общий сбор. И как оказалось не зря. Им пришлось
просидеть на солнцепеке чуть больше трех часов, с музыкой было веселее.
Перед самым началом сбора, ну, где-то за пять, десять минут Кот вытащил
оборванный, мятый и грязный клочок бумаги, при ближайшем рассмотрении это
оказалась песня. Так как её видели в первый раз (ну, кроме Кота
естественно) нашлось мало смельчаков на её исполнение, а именно Кот, Мэр,
Спирит и Ми. Кот аккуратно перебирал струны, подбирая мелодию, когда он
все что надо подобрал, он первый начал:
(текст песни – это перевод песни Perder un Amigo )

потерять друга
начал Кот
значит умереть
Художник вспомнил Маэстро, да и не он один…
значит иметь душу
Многие стали вспоминать Друзей
разрушенную
Родных…
идти по течению
Многие из них погибли на глазах у этих подростков…
без жизни
Они уже не слышали слова, они видели своих родных…
без света
Они уже не понимали звуков, они видели мертвые глаза друзей
и без выхода

потерять друга
Начала Спирит
значит чувствовать
Её никто не слушал, точнее не слышал
что мир
уже не поворачивается
все задерживается
без конца
и без пункта
отправления

друг
Пели все: Кот, Спирит, Мэр и Ми
это все
дорога
свет
сердце
сны которые нам снятся
друг
значит рисковать
с кем-нибудь на твою сторону
и быть всегда
сопровожденными
потому что друг
это вера
которая дает доверие жить
что бы жить рука об руку
в жизни
кто тебе поможет летать
кто тебя подтолкнет
искать выход

потерять друга
Тут уже пришла очередь Мэра, хотя мало кто заметил, что голос поющий песню
изменился…
значит резать
тонкую линию
жизни
оставить сердце
без чувства штурвала
живой плоти

потерять друга
А эта уже очередь Ми
это остаться
Вышло начальство
без этой половины
Всем стало не по себе (я имею ввиду начальство)
такой дорогой
Они поняли какие же они Сволочи, раз толкаю детей на это…
плакать и смеяться
Да, пусть дети провинились…
с сегодняшнего дня
Но они все же дети…
в этом не деленном
И никто из руководителей, учителей никто не забудет этих детей…
одиночестве
Их взгляд в этой песни, их маленькие, сутулившиеся силуэты…

Прошло несколько минут молчания, прежде чем главнокомандующий закричал:
- Построение!!!
Прежде чем вся доверчивость, наивность и какая-то любовь испарилась из
зачерственевших сердцах как и детей, так и воспитателей…
В построение, как и в общем сборе не было нечего необычного. Не стоит
уделят этому время, а вот в походе…

История Двенадцатая
На извилистых тропах
гор
(Четвертая и пятая группы
(девушки))

Поход, это было обязательное времяпровождения каждый месяц, только обычно
далеко не заходили, но вот на третий раз решили довольно глубоко в горы.
Так как это было в первые, были приняты все (по мнению командования) меры
безопасности. Но как говорили наши предки “План писали на бумаге, да
забыли про овраги, а по ним ходить…”. Так вышло и в этом
случае, только забыли не про овраги, а про обвалы.
Хотя теперь смерть здесь не являлась таким уж редким явлением, накануне
похода например тоже произошел несчастный случай, правда здесь не могли
обвинить в халатности кого либо из воспитателей…
Утром Ми проснулась от ужасающего крика. Кричала Поли, соседствующая с Ми
в столовой. Это была простодушная толстушка, никогда не закатывающая
истерик, но в этот раз она пренебрегла этим правилом. И орала как
резанная…
Когда все выбежали на улицу она уже не в силах, что либо произнести только
указала рукой. На дереве в казенной, ночной рубашке повесилась Триш,
другая соседка, к рукаву была приколот заржавелой, старой, булавкой
облезлый и в некоторых место прожженный, оборванный клочок бумаги:
- Да пашли вы…
(орфография сохранена)
Это были единственные слова на этом клочке, но все сразу поняли, какой
глубокий смысл они в себя включают. Многим стало страшно, если эта крепкая
и немного воинственная девчонка сорвалась, то как они?
Так что в походе никому не было весело.
Они уже забрались довольно высоко. Останавливались на привал четыре раза и
искали место для ночевки. Воспитатели разбили девчушек на пятерки, одних
послали собирать хворост, других искать место, для третьих, четвертых и
т.д. тоже нашлась работа.
Многие пятерки уже закончили свою часть работы, и теперь седели и
отдыхали. Внезапно раздался истошный крик, девчонки, которые только-только
стали забывать внезапное утреннее происшествие резво вскочили. И как бы
они не устали они бегом бросились на звук, все инстинктивно поняли, что
беда случилась, с той пятеркой, что пошла за хворостом.
Однако не смотря на резвость учениц, воспитатели первые добежали до места
происшествия. Проход был узким и образовался затор. Девчонки ничего не
видели. Над толпой стоял мерный гул, спустя минуту все успокоились, тогда
воспитатель (он был старшем в походе), растерянно пробормотал одно слово,
оно разбилось об камни и потонуло в тишине гор. Многих девчонок
передернуло от глубокой тоски, одно страшное слово, вновь нарушило покой
только успокоившихся сердец, одно слово… А именно:
- Обвал…

История тринадцатая
Отрывок из дневника Ми
(Точнее из оборванной тетрадки подаренной Ми кем-то из их группы)

… Каждый день мы теряем друзей, близких и просто
одногруппников… Это стало происходить так часто, что страх стал
закрадываться в душу, а что если следующим будет твой лучший друг,
любимый… Или ты сам…

История четырнадцатая
Дивизионная школа
(Последний общий сбор)

Много воды утекло с тех пор как пятнадцатилетние парни подрались из-за
спальных мест. Они повзрослели. И недаром. Ведь прошло шесть месяцев.
Они многое видели. Они перестали бояться смерти. Здесь смерть не была
чем-то неожиданном и невиданным.
К концу учебы из пяти групп осталось лишь три с половиной. Конечно много
погибло девушек. Даже большинство.
Одна группа осталась девчачья, остальные две – одни парни.
Зато все группы были дружны между собой. Воспитатели уже не боялись
знакомить парней и девушек, они проводили теперь все свободное время
вместе. Они относились к друг другу как братья и сестры. Парни не
позволяли себе вольностей. Образовалось всего шесть пар.
Однако все понимали, что скоро всем придется уйти на задания. И довольно
скоро.
Дети не стали задумываться о жизни. Нет. Улица учит не вежливости и
пониманию, она учит выживанию!!!
Прошло пять месяцев с приема первой группы. И учителя, воспитатели
понимали, что учебная подготовка закончилась и, что можно выпускать
птенцов из гнезда, вот только они также понимали, что их там ничего
хорошего не ждет. Но все же им пришлось объявить последний общий сбор. На
этот сбор должен был приехать довольно важный чиновник. Он должен был
проверить расписание приема новых учеников (как только первая группа
выходит на задание, формируются списки, когда на задание выходит последняя
группа, через два часа привозят новичков).
Он приехал, но на плацу все было вроде тихо. Он прошел к воспитателям. У
всех были постные лица, когда он веселым тоном спросил что случилось
старший ответил:
- Да, так ничего особенного. Только лишь отправляем детей на смерть вот и
все.
- Это не дети, это Сволочи. Я еще в начале их обучения велел вам это
запомнить. Очнитесь! Эти так называемые детки. Грабили и убивали. Это не
дети. Это даже не люди… Это самые обыкновенные Сволочи!!!
Воспитатель не ответил, он только показал рукой приглашая пройти чиновника
за собой. Они пришли в край плаца. Именно там сгрудились все ученики
диверсионной школы.
Сначала этот чиновник, эта важная шишка хотел разогнать этих
“сволочей”, но воспитатель взглядом попросил этого не делать.
Неожиданно этот напыщенный человек согласился.
Он стал осматривать детей. У них были грустные лица, что-то дрогнуло на
лице важного чиновника, но это было лишь мгновенье. У него остался такой
же каменный вид как и был.
Он заметил, что какой-то темненький паренек играл на гитаре. Он подошел
поближе. Потом он услышал, что кто-то едва слышно пел. Он подошел еще
ближе. Так что бы различить голос. Но он не услышал ни голоса, ни песни
потому что смотрел на поющую. Это была хрупкая, но изящная блондиночка с
голубыми глазками. На мгновение ему показалось, что эта его дочь. Потом он
понял, что это невозможно. Что его дочь погибла полтора года назад и ожить
она не может. Он продолжал смотреть на блондинку. она была одета не ахти.
Мятая казенная майка. Такие же рабочие штаны и берцы. Волосы были
распущены по плечам.
В это мгновение лед в сердце чиновника растаял, он понял какая же он
сволочь кидая детей в пекло. Но он также понимал, что он изменить ничего
не может, если бы раньше, когда план был только в мыслях его знакомого,
тогда он бы постарался переубедить знакомого и не позволить ему дойти до
самой высшей инстанции. Но все это “если”. Изменить ничего
нельзя. Скупая слеза прокатилась у него по щеке. он подошел ближе
послушать. Когда он услышал песню ему стало совсем не хорошо. Эта была
песня человека, который знал, что вновь не вернется…

В конце тоннеля
Яркий свет
Я иду…
Иду по выжженной траве
По тонкому льду…
Не плачь,
я боли не боюсь,
Я дам ответ…
Я может больше не вернусь…
А может я с тобой останусь…
Голос девушки стал более громким
Останусь пеплом на губах,
Останусь пламенем в глазах,
В твоих руках дыханьем ветра…
Останусь снегом на щеке,
Останусь ветром в вдалеке
Девушка запела в полную мощь
Я для тебя останусь светом…
Темненький парень заиграл проигрыш, когда он закончил запели все…
Останусь пеплом на губах,
Останусь пламенем в глазах,
В твоих руках дыханьем ветра…
Останусь снегом на щеке,
Останусь ветром в вдалеке
Все замолкли и последнюю фразу спела блондинка в полный голос
Я для тебя останусь светом…

Только прозвучала последняя фраза и прошло всего пару секунд после нее,
как звучный голос закричал:
- Построение.
Чиновник видел, что подростки расстаются друг с другом неохотно, будто
предчувствуя, что эта их последняя встреча…
Забегу немного вперед. Через четыре месяца после выпуска первого состава
групп, этого важного чиновника нашли в собственном кабинете, убитым. Он
покончил жизнь самоубийством выстрелив в висок табельным оружием. Его
горничная говорила, что уже месяца четыре ему снились какие-то дети, что
он просыпался ночью от кошмара. И что он странно реагировал когда в
ресторанах или на концертах кто либо пел песню “останусь”. Она
говорила что он покрывался пятнами из-за этого. В его изъятом дневнике
обнаружилась лишь одна фраза написанная четыре месяца назад “Я
– сволочь!”…

История пятнадцатая.
Задание первой группы
(Кот)

Нас называют “СВОЛОЧИ”
Мы просто
контингент из беспризорников,
Кого готовят на убой
В этих горах
Ну уж лучше так,
Чем опять в колонию на нары…

У любви есть зубы, и она кусается. Любовь наносит раны,
которые не заживают никогда, и никакими словами невозможно
заставить эти раны затянуться.В этом противоречии и есть
истина - когда заживают раны от любви, сама любовь уже мертва.

Стивен Кинг

История шестнадцатая
Задание второй группы
(Мэр)

Мне и на воле не слишком
Уж фартило.
Улица и голод – все, что
Со мной было.
А теперь вышло за грехи ответить,
А перед кем ответить, да перед тем,
Кто на портрете…

Вторая группа должна была выехать через полчаса после первой.
Они ехали на машинах. Да и вообще их задание было гораздо легче чем у
первой группы. На них был так называемый отвлекающий маневр. То есть они
должны были любым способом отвлечь немцев и дать вертолетам пролететь без
обстрела.
Объект был расположен сорок восемь километров к югу от диверсионной школы.
Ехали долго. Точнее всю ночь. Многие парни легли поспать, но Мэру было не
до сна. Он прекрасно понимал, что это вполне возможно последние часа его
жизни, и что он не должен их проспать.
Мэр глубоко вздохнул. Легкие наполнились ночным воздухом. Он горько
усмехнулся, кому что, а ему то есть о чем вспомнить. И не о мертвых, о
живых.
Он вспомнил свою семью… Маму… Брата… И даже отчима.
Он хотел выбросить его из головы, или хотя бы плохо про него думать, вот
только воспоминания не помогали, даже наоборот он вспомнил свое детство.
Вот он первый раз запускает воздушного змея, он смеется, отчим что-то ему
кричит, но тоже улыбается… Вот он вытащил свою первую рыбу из реки,
и опять здесь же отчим поздравляет своего “сына” с
успехом…
Мэр потряс головой, думая, что ему нужно это просто забыть.
Он так и не узнает, что в эту ночь прикрывал своего отчима, Да мир
тесен…
Он решил вспомнить Спирит, потом понял, что это еще хуже чем вспоминать,
как они с братом строили песчаные замки. Все дело в том, что насчет брата,
то он почти уверен, что он выживет, а Спирит…
Он прекрасно знал, что на рассвете последняя, третья группа тоже выйдет на
задание. О также прекрасно знал, что шанс выжить очень и очень не велик.
Причем не только у девчонок, а абсолютно у всех, и у первой и у второй
группы тоже.
Мэр понимал, что у них одно из самых легких заданий, но вот только хватит
ли сил вернуться? За ними не будет прислан транспорт. Выжившим в операции
нужно будет пройти сорок с лишним километров по горам и сугробам. Без
запаса продовольствия… Хм, Мэр прекрасно понимал, что никто не
вернется в лагерь, по любому. Он знал, что будут жертвы во время операции,
но на их шестнадцать человек, нет не крошки, а ползти всем придется сорок
восемь километров. Он понимал, что те кто не погибнут от немцев,
просто-напросто замерзнут или умрут от голода. Сорок восемь километров
можно пройти примерно за два дня, но эта по равнине, а по сугробам, да еще
без продовольствия? Мэр знал, что им этого никогда не узнать, потому что
не дойти…
Он опять по глубже вздохнул. Он не высказывал свои соображения пацанам, не
хотел их пугать, но он ясно понимал, что шансов у них нет. Точнее
теоретически такое было возможно, только пройти без еды кучу километров у
них нет шансов…
Мэр опять уставился взглядом в небо, начинало светать.
Через полчаса, группа номер два была высажена в непосредственной близости
от объекта (точнее в пяти километрах от него).
Они прошли где-то четыре километра, когда Мэр (он был старшим в группе)
остановил их, для обсуждения плана:
- Лично я предлагаю такой вариант: Мы отвлечем их обвалом, искусственно
вызванным при помощи взрывчатки. План действий прост, Серый установит
детонатор не шибко далеко от штаба фашистов, мы его прикрываем. Для того,
что бы подобраться к лагерю нам нужно будет забраться по скале. У всех
снаряжение в порядке?
Все утвердительно закивали на вопрос Мэра.
- Прекрасно. – продолжил он, хотя все было настолько плохо, что
плакать хотелось, бесшумно забраться на скалу просто невозможно.
По команде Мэра все приготовились лезть, но случилась беда Финт (довольно
неплохой парень из второй группы) сорвался, падая он естественно закричал.
Умирая, он сам того не хотя, “убивал” своих друзей.
У немцев сработала тревога. Они начали обстрел сверху. Бой был жестоким.
Парням из диверсионной школы негде было прятаться, и они следовали правилу
“Если погибать, то с честью”.
Они убили нескольких немцев, но все равно у фашистов было преимущество,
они могли прятаться, а подростки были на самом виду, до низа было далеко,
до верха чуть меньше.
Прошло пятнадцать минут. В живых осталось лишь двое. Серж и Мэр.
Секунда и Мэр остался в одиночестве. Он встретился глазами с одним немцем,
это был довольно пожилой мужчина. В его глазах Мэр прочитал страх, нет не
за свою жизнь, а за то что он делает, немец опустил ружье, он не пытался
застрелить этого мальчика, едва вышедшего из пелен. Мэр слабо улыбнулся
давая понять, что это мало ему поможет, та и вышло. Сначала ему попали в
руку, потом в плече. Рана не смертельная но этого было достаточно для
того, что бы сорваться с отвесной скалы. Он падал на землю и расстояние
ему стала казаться вечностью. Когда он упустил из виду глаза немца, он
последний раз посмотрел в небо. Вдалеке на западе виднелись огни от
вертолетов.
“Все таки пролетели…” – подумал Мэр, он кинул
прощальный взгляд в сторону восходящего солнца. Потом блондин закрыл свои
голубые глаза и приготовился к удару…

История семнадцатая
Задание третьей группы
(Спирит и Ми)

Нас бросят в пекло,
Что б не вспомнить,
А потом таких же как мы,
Сволочей, учить как
Правильнее здохнуть.
Ну, ничего до места долетим,
Там подорвемся,
Чувствую за нас решили,
Что мы не вернемся…

Рыжая, невысокая пацанка зашла в спальную комнату и окликнула девушку
сидящую на окне:
- Ми… Ми, нам пора.
Блондинка, сидящая на окне повернула к Спирит свое лицо. Спирит невольно
охнула. Выражение лица Ми было спокойно, только из печальных глаз тихо
катились крокодильи слезы.
- Ми, ну, милая, успокойся, Заюшка моя… - обняла Спирит Ми. –
Все будет хорошо.
Ми горько ухмыльнулась, а потом спокойным, ну мож немного тихим голосом
спросила:
- Хорошо? Спирит ты случаем не откуда не падала? – голос был
довольно уверенным, но продолжающиеся катиться по лицу слезы, показывали,
что Ми далеко не так спокойна как хотела показать.
Она поняла, что больше не сможет сдерживать спокойный тон и вышла из
комнаты. Спирит покорно пошла за ней.
Они вышли на план там их уже поджидал инструктор. Он должен был
проинструктировать их об их же задание. Ми посмотрела на восток, там уже
начинало алеть небо. Начинался рассвет.
Если оценивать объективно, что у третий группы было больше всех шансов на
выживание (наверное чиновник для Ми расстарался). Им надо было
заминировать дорогу и никаких встреч с немцами. Просто супер. Дорога
располагалась в пятидесяти километров от школы и в трех километрах от
деревеньки, где их потом должны были забрать.
Они сели в самолет. Многие спали, некоторые болтали, Ми и Спирит сидели
молча.
Ми чувствовала себя беспокойно и как то тревожно. Спирит это заметила и
тихо погладила подругу по плечу:
- Кот же в походе, помнишь? Вот вернемся и все будет прекрасно.
- Спирит, Спирит. Милая, незадолго до нас на задание отправилась вторая
группа. Ведь так?
- Так.
- Но ведь для того, что бы отправилась вторая, нужно что бы отправилась
первая…
Ми и Спирит опять замолчали, они стали думать об единственных, оставшихся
у них дорогих людях. Им было очень тревожно, от Саныча они узнали, что у
них самое легкое задание. Спирит решила отвлечься самой и отвлечь Ми. Она
сказала:
- А ты заметила, что погода стала теплее?
На что Ми лишь тихо сказала:
- Туман…
Спирит знала, что Ми имела ввиду. Остаток пути девчонки проехали молча.
Третья группа приехала на место. Они не спеша разложились, у них было
десять дней, что бы выполнить задание. Они устали и сели отдохнуть. Ми на
снегу начертила имена, Спирит среди них нашла и свое.
Через час они принялись. Спирит заметила, что Ми как строчки из молитвы
повторяла имена написанные ею на снегу, мечты её были разбиты и давно
забыты пустые обещания…
Место было расположено за поворотом.
И девчонки не видели что за ним происходит, внезапно раздалась пальба.
Одна из девчонок рухнула мертвой на снег так и не поняв, что происходит.
Если честно Спирит тоже не поняла, что происходит, все походило на
аляповый сон. Но посмотрев на алое пятно которое растеклось по кристально
белому снегу, она поняла, что информатор ошибся и им все же придется
встретиться с немцами. Она посмотрела, на ту , которая стала ей сестрой,
та продолжала сидеть и смотреть на рассеивающийся туман.
По секундам осыпалась мечта выжить, но потом для Спирит наступила
реальность. Она схватила Ми за руку и потащила за камни, где несколько
девчонок из их группы пыталось отстрелятся. Ми не сопротивлялась, но все
же спросила:
- Зачем?
Спирит понимала, что Ми права, даже если они вернуться целыми и
невредимыми их пошлю на еще одно задание и так далее пока их кто-нибудь не
пристрелит. Война относительно недавно началась и Спирит понимала, что они
не переживут всех заданий. Что не останутся живыми к концу войны. Даже
если останутся, то что потом? Они – носители секретной информации
(об дивизионной школе) и Спирит понимала, что живыми их все равно не
отпустят. Также Спирит поняла, что Ми давно уже это поняла, но все же
нашла в себе силы сказать, строчки из ее любимой песни:
- Еще под кожей бьется пульс и надо жить…
Ми все поняла, она тоже взяла автомат и попыталась подстрелить немцев.
внезапно Спирит как-то страна охнула и стала сползать на землю. она
почувствовала резкую боль, потом последним усилием попыталась закрыть
глаза, но не сумела и с открытыми глазами рухнула на снег…
Ми заметила на переносице у Спирит бордовое пятно. её подстрелили. Крови
почти не было. Но Ми озверела, она почти высунулась и стала стрелять по
подходящим все ближе и ближе немцам. Она почувствовала резкую боль в
груди. Потрогала рукой, потом руку поднесла к глазам. Кровь.
Она успела подстрелить еще двух немцев, прежде чем упасть.
Последнее что она успела увидеть было кристально чистое и по весеннему
голубое небо…

У любви есть зубы, и она кусается. Любовь наносит раны,
которые не заживают никогда, и никакими словами невозможно
заставить эти раны затянуться.В этом противоречии и есть
истина - когда заживают раны от любви, сама любовь уже мертва.

Стивен Кинг