*** Конечно, идти на 9-ти сантиметровой шпильке было «не очень» удобно, но в остальном ее новый гардероб ей нравился... Дорого, стильно, простенько и со вкусом... И Мия довольна! Последнее стало в принципе решающим фактором перед тем, как отдать бедную кредитку на растерзание этому безжалостному аппарату... После многочисленных бутиков и салона красоты девушки валились с ног от усталости, при чем Мари – в прямом смысле... Ноги болели так, что она не смогла их поднять, чтобы подняться по ступенькам в комнату... Пришлось просить помочь Маркуса и Ману... Мия при этом обиженно посапывала сзади, пока мальчики расточали комплементы своей подруге.
Странно, но Марице сейчас смертельно хотелось, чтобы ее увидел еще один человек... Пусть уставшую, но зато необыкновенно красивую и еще более яркую, чем обычно... Ведь завтра вряд ли она сподобится на такую жертву, как макияж...
- Дальше дойдешь или все-таки довести? – Спросил Ману, когда они преодолели лестницу
- Дойду! Я же не инвалидка! Просто устала. Спасибо, мальчики! – «Мия, я убью тебя, клянусь, убью...»
Мануэль и Маркитос удалились на мужскую половину, а Мари бросила пакеты на пол и попыталась накинуться на Мию с кулаками. Выглядел этот порыв приблизительно как если бы старая больная гусеница попыталась уползти от какой-нибудь колибри. Как вы понимаете, в роли гусеницы выступала Марица. Поэтому прошептав что-то неразборчивое, но очень похожее на «убью», она снова подхватила свои многочисленные пакетики.
- Мари, я пойду отмечусь, что мы пришли...
- Приползли...
- ...и приду! Обуй, пожалуйста, белые сапожки, я хочу еще раз на них посмотреть. И еще не забудь сразу же повесить на тремпель хлопковый пиджак, иначе мы его не разгладим... И еще...
- Мия!
- А?
- Иди.
Марица облокотилась на перила и прикрыла глаза. Почему-то очень хотелось произнести знаменитое «как же трудно быть мной», но она сдержалась. Нет, на такие жертвы она была категорически не согласна. Слегка успокоившись и подавив в зародыше желание немедленного смертоубийства, она открыла глаза... Желание появилось снова, при чем еще более сильное, чем раньше... только было сложно определить к чему оно относилось теперь – к смертоубийству или же еще к чему-нибудь... В общем, как вы несомненно догадались, прямо перед ней стояли широко распахнутые голубые глаза... При детальном рассмотрение обнаружился и их хозяин.
- Тебе плохо?
- После встречи с тобой - просто отвратительно! – Сказала, потом подумала и тут же прикусила язык. Надо было идти на попятную... – Шучу, Паблито! Я просто устала!
Марица попыталась, как можно более жалостливо улыбнуться, чтобы хоть как-то скрасить первую реплику.
- Тебе помочь? – Спросил Пабло, оглядывая бесконечные пакеты.
- Не... Да! Даже в тебе иногда просыпается воспитание! Исправляешься, Бустаманте!
- Ты можешь идти? – Пабло предпочел проигнорировать все ее слова, которые следовали после «да»... Лишь бы побыть с ней рядом подольше. Почему? Он и сам не мог ответить на этот вопрос. Точнее мог, но не хотел.
- Д... Нет! Я натерла ногу и мне жутко больно. Я сейчас сниму эти жуткие туфли и дойду, все нормально!
Но Пабло снова проигнорировал все ее слова на этот раз после «нет». Он просто подхватил ее на руки, как нечто драгоценно-невесомое и понес в комнату.
Мия, отрапортовав Бласу об их благополучном прибытии, абсолютно счастливая, довольная и беззаботная... застыла, так и не поставив ногу на первую ступеньку лестницы. Просто то, что она увидела, заставило ее развернуться на 180 градусов и пойти... еще куда-нибудь...
«Все складывается даже лучше, чем я предполагала!»
Ну а Что она увидела, я думаю, вы догадались!
Марица, свободной от пакетов рукой, обхватила Пабло за шею и уткнулась носом в воротник его форменной рубашки. Как же давно она не чувствовала этого запаха... от него пахло парфюмом с легкой примесью ментола и кофе и... Его телом.
«О чем ты думаешь, Спиритто?! Включай мозги, если есть... Тебя на руках несет самый ненавистный человек из этой тюрьмы, а ты наслаждаешься запахом?! Мда... Самый ненавистный, но такой... такой... такой...»
- Марица! Помоги мне открыть дверь! Неудобно же...
- Что? – Мари непонимающим взглядом уставилась в его глаза, которые были так близко... отчаянно близко... слишком...
- Мари, дверь!
- А... дверь...
- Да, дверь открой ее!
Она с трудом оторвала взгляд от него и посмотрела на ручку.
Пабло приходилось выжимать из себя каждое слово, но так осторожно, чтобы не дай Бог не сказать лишнего... Что же именно лишнего он мог сказать, он боялся ответить даже себе.
Подсознание объединилось с сердцем, душой и телом в нерушимый союз и разум оказался в неутешительном меньшинстве. Поэтому нормально думать он не мог. Ее открытые плечи находившиеся в непосредственной близости от губ, сводили с ума. Дыхание на шее обжигало и щекотало. А хрупкое тело в руках вызывало в его теле импульсы, вполне понятные любому взрослому человеку...
Марица довольно долго переваривала его просьбу, поэтому Пабло попытался локтем опустить ручку и толкнул дверь! Victoria! Одно препятствие позади...
***
«Я уже забыла твои руки... перебинтовала ожоги четвертой степени, оставленные тобой на сердце... зализала раны на губах... И все началось снова. Не играй со мной! Ведь я, как ива, гибкая под любыми порывами жизненного ветра, но так легко ломающаяся под твоими сильными руками. Я знаю, ты снова сломаешь меня... или сожжешь... Но я так же знаю, что не смогу противостоять тебе...»
- Спасибо... – «Куда же делся весь твой словарный запас, Пиа Спиритто?»
- Ты прекрасно выглядишь.
- Спасибо...
- Неужели ты ходила по магазинам? Даже не верится! Тебе очень идут шпильки!
- Спасибо...
Взгляд так нагло шарил по ее ногам, бедрам, плечам... но поделать он ничего не мог. Пабло старался заполнять возникающие неловкие паузы, но ему все больше и больше казалось, что все то, что он говорит, еще более неловко и глупо, чем тишина.
- Пабло?
- Что?
- Может ты все-таки поставишь меня на пол?
- А... Да, конечно, я просто задумался!
- О чем?
- О...
- Хотя неважно! Какое мне дело! Еще раз спасибо... Эээ... Поставь меня, пожалуйста, на ноги.
- Я задумался о нас.
Марицу бросило в жар.
- Отпусти меня...
- Я подумал, почему у нас всегда такие скандалы? Неужели мы не можем, хотя бы 15... 10... 5 минут пообщаться нормально?
- Пабло?
- Что?
Пакеты выпали из руки (выдела бы это Мия!), и она (рука), оказавшись свободной крепче прижала Пабло к себе...
Теперь ее губы находились прямо напротив его, и казалось, что в мире не осталось больше проблем... Ничего, что потом будет больно, обидно... это будет потом... а сейчас?
Пабло потянулся к ее губам... Разум упирался руками и ногами, кричал, визжал и сопротивлялся, но что он мог сделать против Нерушимого Союза?
- Пабло, отпусти меня... – почти прошептала Марица.
Пабло словно окатило ледяной волной и на этот раз он послушался.
Мари наконец почувствовала устойчивую поверхность под ногами, но почему-то отодвигаться от его таких манящих губ не хотелось. У нее получилось. Отвернулась. Положила пакеты на кровать. «Боже, что со мной творится???» - подумали оба, при чем одновременно. Снова неловкость. Снова захотелось бежать сломя голову и кричать, разбивая стекла по пути... Но вместо этого в голове переклинило тумблер, и она бросилась на него, повалив на кровать, и целовала, целовала, целовала... До умопомрачения, до синевы губ, до тех пор пока тумблер не встал на место и не закричал: «Посмотри, что ты делаешь, кого ты целуешь?»
Они оторвались друг от друга, но отвести взгляд было выше их сил.
«Боже, что со мной творится???»
Марица попыталась сползти на пол, а еще лучше провалиться сквозь землю или раствориться в воздухе, но почему-то наши желания всегда нереальны...
- Мари, подожди...
Пабло крепко держал ее, пытаясь заглянуть в глаза и понять о чем она думает, хотя у самого выветрились все мысли, все до единой.
- Я не... просто...
- Тише...
- Просто...
Марица судорожно хватала ртом воздух, чтобы хоть как-то сохранить разум на месте. Рядом с ним весь ее здравый смысл убегал в неизвестном направлении, поджав хвост. Именно в тот момент, когда он ей нужен больше всего.
- Зачем ты оправдываешься?
Спиритто как могла пыталась спрятать глаза... В душе собрались на пресс-конференцию настолько противоречивые чувства, что она не знала куда бежать. Страх, любовь, боль, горечь, обида, радость, желание, счастье, снова любовь. Марица готова была захныкать, как маленький ребенок и уйти от ответа, но вдруг вспомнила, что Спиритто никогда не пасует перед обстоятельствами. Даже если Обстоятельство зовут Пабло Бустаманте.
«Что же делать? Господи, ну где ты, когда так нужен?!»
- Я не оправдываюсь...
- Марица!
Она больше не могла отводить взгляд. Нельзя, иначе он поймет. Мари осторожно заглянула в этот омут, зовущийся его глазами.
- Что?
- Почему ты дрожишь?
Действительно... а она и не заметила.
- От усталости. Пабло отпусти меня, мне нужно встать – она почти молила его об этом.
- Нужно? Разве? – он не понимал чего же она так боится и за ее страхом перестал замечать свой.
- Да!!!
- И все-таки... – Бустаманте с помощью одного движения оказался лежащим на ней.
«Что же со мной творится? Это же Спиритто? Да... она... Тогда почему я так хочу ее? Внутри все трясется... Господи, где же ты когда так нужен?»
Его губы остановились в миллиметре от ее, а дыхание переплеталось и притягивало...
Марица сейчас все на свете бы отдала, чтобы суметь отвернуться... Сила воли ушла по магазинам вместе с ней, но забыла вернуться...
Люблю...
Вот уже второй раз они наталкивались не препятствие в виде друг друга и второй раз тонули в обоюдной страсти... Возможно ли это? Утонуть дважды? В облаках...
Каждый думал только о том, как бы упасть с этого облака, чтоб было не очень больно. И почему-то не один не смог предположить, что можно вообще не падать.
Как же приятно снова чувствовать на себе его сильное любимое тело... Люблю...
Какое же это блаженство закрывать собой такую хрупкую, любимую девушку и слышать каждый судорожный удар ее маленького сердечка... Люблю...
Они перестали замечать боль от ожогов на телах. Они перестали ощущать пустоту внутри. Они заполнили ее друг другом. Им было так интересно и весело играть с огнем и от каждого такого ожога хотелось кричать:
Люблю...
Я знаю только лучшее в тебе...
Мне от любви не страшно задохнуться.
Мы на яву живем, а не во сне,
А я все не могу никак проснуться.
Скажу: «Люблю» и это навсегда...
Пускай смешно! Пусть надо мной смеются!
Рассыпаны созвездия – города,
И наши самолеты в небе разминутся...
«Почему, когда ты находишься на расстоянии видимости, я теряю контроль над собой? А когда наши губы соприкасаются все звуки в мире замолкают, и прерывистое дыхание кажется мне криком? Тело бьется в ознобе... язык жжет нёбо... ноги немеют... руки отказываются подчинятся разуму...
Я боюсь! Я боюсь потерять себя в твоих объятиях, заблудится в бесконечном лабиринте твоих глаз, навсегда разбить сердце... Зачем ты мучаешь меня? Ведь знаешь, что твой образ итак выжжен на моей коже и начинает гореть при каждом твоем приближении... Ведь знаешь, что с тобой я всё и в то же время ничто... А без тебя... меня просто нет...»
And save me from the nothing I’ll become...
Сколько прошло времени? Сколько раз они сгорали до тла друг в друге и возрождались из пепла, как фениксы? Что они пытались рассказать, жадно впиваясь в губы? Об этом могли знать только ангелы, которые с улыбкой наблюдали за ними с верху, взявшись за руки и напевая какую-то небесную песню, убаюкивая их разум...
«Боже, что со мной? Зачем это каждый раз происходит? Зачем я позволяю ему, издеваться надо мной? Над моими... чувствами?» - Марицу словно током ударило – так сильно на нее подействовало ее первое признание СЕБЕ...
Она слегка оттолкнула от себя Пабло и попыталась заглянуть ему в глаза, преодолевая страх.
«С каким чувством ты меня целуешь? Ненавидишь? Почему? Зачем? К чему все эти игры?» - Пабло внимательно разглядывал ее лицо, пытаясь прочесть на нем ответы...
Губы моментально пересохли... в горле ком...
- Ммм...
Один Бог знает, чего ей стоило не отвести взгляд.
- Марица...
- Не говори ничего, пожалуйста...
- Зачем?
- Что зачем?
И один бог знает, чего ей стоило стать непробиваемой Спиритто, когда так хотелось уткнуться ему в плечо и горько заплакать, уткнувшись ему в плечо.
Нельзя! Нет!
Работали рефлексы собаки Павлова: Он – боль. Его - нельзя.
- Что ты чувствуешь?
- Что... на мне лежит очень тяжелый Бустаманте и пытается видимо вдавить в матрац! Может, встанешь наконец!
Опять она его обожгла... ЗАЧЕМ???
Пабло молча поднялся и вышел. Также молча. Холодно. Боль. Знобит. ЗАЧЕМ?
Больше сдерживать слезы не было смысла, хотя теперь они и не спрашивали ее разрешения. Просто из нее молча выходила боль... Так же молча, как вышел он... ЗАЧЕМ?
Он уходил, Она молчала
И ей хотелось закричать:
"Постой, давай начнем сначала,
Давай попробуем начать?"
Дверь за ним закрылась уже очень давно, но Марица все еще сидела в абсолютной тишине, глотая слезы и смотрела на ручку. Она ждала, что сейчас он вернется, сейчас постоит возле двери, подумает и зайдет... решительно... по-мужски... и она будет его... ну же... где ты? Где ты? ГДЕ?
Он не пришел... Слезы кончились...
Хотелось биться в истерике, кататься по полу и еще больше размазывать супер стильный макияж по лицу... Но слез не было...
Мари села на колени на полу возле кровати, уткнувшись лицом в матрац. И просто захныкала... вздрагивая всем телом... и избивая маленьким кулачком кровать. Так хнычет собака, которая знает, что никто не придет... но зовет...
«Ты снова сыграл со мной злую шутку! Я тогда посмеялась вместе с тобой, а сейчас... а сейчас я собираю себя по кусочкам... но, как известно из четырех букв не соберешь слово «ВЕЧНОСТЬ»... а как хотелось бы! Вернись, прошу тебя! Вернись... мне больно...»
Мне нравится, что вы больны не мной.
Мне нравится, что я больна не вами.
Что никогда тяжелый шар земной
Не уплывет под нашими ногами.
Мне нравится, что можно быть смешной,
Распушенной и не играть словами
И не краснеть удушливой волной,
Слегка соприкоснувшись рукавами...
(Марина Цветаева)
Марица засунула замерзшую руку под матрац, чтобы хоть как-то отогреть оледеневшие пальцы, и нащупала там какую-то коробочку. Вытащив находку на свет Божий, Мари обнаружила наполовину пустую пачку «Parlament»... Когда-то она забрала ее у Пабло... Тогда они еще были вместе. Слезы снова подкатывали к глазам, но вместо того, чтобы принести облегчение хозяйке, возвращались обратно. Пачка была настолько измята от продолжительного заточения, что открывалась с трудом, но все же открывалась. Внутри обнаружилась зажигалка и 7 штук беленьких палочек...
Перед концертом:
- Пабло!!! Что ты делаешь?
- Нервы успокаиваю...
- Отдай!
- Марица...
- Любимый, ну зачем тебе это??? Отдай... Хватит курить. Еще не хватало, чтоб у тебя на сцене голос сел... Идем!
«Нервы успокаиваю...»
Марица села на подоконник возле открытого окна и неловко закурила. Руки тряслись так, что сигарета выпадала раза три, при чем в окно, поэтому приходилось подкуривать новую. Сначала она абсолютно ничего не почувствовала, только горький, ужасный привкус во рту... А потом закружилась голова... Марица высунулась в окно на пол корпуса, чтобы не накуривать комнату... Ее мутило от слез, дыма, а еще этот ветер прямо в лицо....
Пол пошатнулся под ногами и случайно поменялся местами с небом...
- МАРИЦА!!! - Мия подлетела к окну и схватила подругу сзади за кофту. – Мари, ты с ума сошла? Совсем больная? – Но Спиритто не реагировала.
Колуччи, приложив неимоверные усилия, втащила сестру в комнату, про себя подумав, что ей неплохо было бы слегка похудеть.
- А теперь объясни, что... – только сейчас Мия заметила, что Мари без сознания. – Как тяжело быть мной! Господи! МАРИЦА! Быстро открой глаза! Марица!
- Не кричи пожалуйста...
- Мари... Ты очнулась!!!
- Если бы не очнулась то, оглохла... Зачем так громко?
- Ну... я испугалась, что с тобой что-то случилось...
- Миечка...
Марица потянулась руками к девушке, как маленький ребенок тянется к маме, прося защиты и ласки, и через секунду рыдала у нее на плече. Как же все-таки важно знать, что в твоей жизни есть хотя бы один человек, который тебя выслушает и услышит. Обнимет и защитит. Разве Спиритто могла раньше подумать, что будет взахлеб рыдать на плече у Колуччи? И тем не менее она знала, что нет больше на свете человека ближе и дороже, чем она.
Марица чувствовала щекой частое биение сердечка, слышала нервное дыхание и впитывала в себя волны защищенности и тепла, которые исходили от сестры. И уже через 15 минут могла спокойно членораздельно разговаривать. Но многого она сказать не успела, так как случайно посмотрела на время..... 17.34
