Мануэль:
Господи, когда же закончится эта сраная зима, и начнется это сраное лето? Что за дурацкий город? Что за дурацкий город? Ещё вчера валил снег, а сегодня уже грязные остатки сугробов, лужи, птички чирикают, в общем сраная весна… О, ужас!
Тело неумолимо разрывало на части, головная боль медленно строила стратегические планы по разрушению нормального существования. Попеременно бросало то в дрожь, то в жар. У меня начинался бред.
Смахнув капельки пота над верхней губой, я залпом выпил коньяк. Может, это даст более эффективный результат вместе с таблеткой? Сегодня, все валилось из рук, хорошо хоть я уже дома, плохо, что с Кристиной… Ей приспичило пригласить свою подругу… Черт, забыл, как её зовут… В последнее время это уже становится образом моей никчемной жизни. Пора завязывать…
Я взял папку и плюхнулся на диван. Работа – очередная мания, которая привет к сумасшествию. А чего я собственно говоря добиваюсь? Смерти… Надеюсь, хоть она меня развеселит… Или поможет выпутаться из этой грязи. Хотя теперь меня спасет только чудо…
Я устало закрыл глаза: я не могу забыть, не могу не помнить её теплую улыбку, манящую и притягательную… Она такая родная и такая знакомая… Где же я её видел? Черт… Я швырнул документы на стол и подошел к окну. Люди… Куда-то бегут… Интересно, почему у меня на лице эта презрительная улыбка? Ненавижу и себя, и их… А ведь когда-то я был таким же, как и они… Что же изменилось? Все…
На секунду мне показалось, что я вновь увидел её… Только на мгновение увидел ту девчушку со взрослыми, все понимающими глазами… Когда кажется, креститься надо… Я обернулся, рядом стояла Кристина… Зачем я женюсь? Это вы меня спрашиваете? Я давно не отдаю себе отчета в своих действиях… Она меня любит. Кажется…
Улыбнувшись, она чмокнула меня в уголок губ:
- Она пришла… Наконец-то, я вас познакомлю…
Я выдавил жалкое подобие усмешки. Отлично, мне как раз не хватало очередной соплячки на мою больную голову. И угораздило же меня в это вляпаться. Кристина хихикнула и побежала в коридор встречать подругу. А внутри разливалось горькое разочарование…
Из прихожей раздалось радостное щебетанье моей невесты:
- А-а-а-а-а! Боже, как я рада тебя видеть… Где ты пропадала? Я тебе звонила, а ты трубку не берешь… Пора покупать 5 телефон. Это мне? Какая прелесть… У меня такой ещё не было.
В общем стоит ли говорить, что всей речи Кристины хватило на весь длиннющий коридор. Сначала влетела она с кучей пакетов, а потом бесшумно вошла гостья… Это была она… Та, в чью улыбку я влюбился… Милую и трогательную… Девушка подошла ко мне, на секунду мне показалось, что её глаза погрустнели… Но нет, опять сияют… Она протянула мне руку:
- Вы, наверное, Мануэль… Кристина, мне много о вас рассказывала… Рада, вас увидеть… Я Мия…
Мия… Это имя. Оно преследуют меня везде, как и эти серо-голубые глаза, и легкий Неприторный запах жасмина. У меня пропал дар речи… Не может быть. Она… Ну, почему? Я пробормотал:
- Приятно познакомиться… Да, я Мануэль Агирре…
В её глазах взорвались тысячи маленьких звездочек, они засверкали ещё ярче. Я не верил своему счастью, она вот рядом, моя… Моя Мия… Но…
- Милый, я же говорила, что она тебе понравится! Смотри, что она мне привезла из Нью…
Ну, почему, она все портит? Постоянно… Помешала нашей любимой игре… В молчанку. Я вспомнил все, что хотел забыть. И любовь, и ссоры, и песни…
Amor de engano
Digo te odio
Miento te extrano
Черт возьми, как же хорошо тогда врал, даже себе. Я ведь всегда любил свою принцессу… Как же я мог не узнать её тогда, на катке… Моё солнышко, мой лучик света в этом мире… Но внезапно её улыбка, та особенная и моя, лишь моя, пропала… Появилась теплая, но стандартная, обычная, не такая живая… Она, слегка поморщившись, повернулась к Кристине. Удивительно, для каждого человека, у неё своя, специальная улыбка… Сейчас на её лице играла незлая, озорная усмешка:
- Хватит, Тина, ты меня совсем захвалила… Прекрати! Давайте, лучше поговорим о вашей свадьбе…
Это слово, это проклятое слово так резало слух… Тем более это было сказано без тайного умысла, без зависти, с ласковой нежностью в голосе… Мне стало не по себе, она и по правде считает, что я люблю эту дурочку… Нет, она хочет на это надеяться… Но её голос как будто не допускал пути назад, нельзя было сделать ни шагу на месте, только вперед и… только не с ней… Так что же делать?
Каждое её слово больно било по ещё живому сознанию. Я резко встал. Мия посмотрела на меня так по-детски, наивно. А глаза… Они весело смеялись: она понимала, что давит на психику, знала, что это подействует…
- Дорогая, я пойду наверх… Меня ждут важные бумаги…
На лице Кристины тенью расплылось разочарование. Я, лишь кивнув Мии, поднялся в кабинет и сел за стол… Ну, почему? Ну, зачем именно она?
Я достал пачку сигарет, надо хоть как-то расслабиться, забыть боль. Потеряться в тумане полу прозрачного дыма. Медленно я перебрался на диван. Рассматривая белый потолок, я тихо начал ощущать потерю… Потерю чего-то важного… Сначала, смерть матери с сестрой, а теперь и смерть её искренней улыбки… И во всем виноват я… Так всегда, мне нельзя никого любить. Это приносит несчастье…
Голос, тихий и проникающий сквозь все щели паутинки нервных клеток, заставил меня вздрогнуть. В дверях, подперев косяк, стояла она. Опять улыбаясь… Черт, это идиотская ухмылка, что никогда не сходит с её лица? Она пробормотала:
- М-м-м-м, важные бумаги… - она подняла глаза к потолку, - главное, что ещё не подписанные и… белые… Интересно?
В глазах, забавно ухмыляясь, скакали чертики. Все ч чему она имеет отношение радуется… Хм, интересно, а её слезы, они тоже смеются? Она присела на край стула и протянула папку:
- Вот, ты забыл… Кристина очень расстроена из-за того, что ты не пожелал пообщаться со мной… Что ж видимо, я этого не заслужила. Буду считать, что ты как гостеприимный хозяин, который счел за лучшее не утомлять гостей своим присутствием…
Она говорила тихо, без всякого укора. От этого захотелось провалиться под землю, ну или хотя бы под диван…
Я хмыкнул:
- Что ж прости, но у меня, действительно, срочные документы, которые не требуют отлагательств…
Похоже, мои слова её только веселили, она радостно захлопала в ладоши:
- Что может быть важнее твоей невесты? Работа? Не боишься все испортить? Опять…
- А тебе не кажется, что ты лезешь не в свое дело? – слишком грубо, но может она отстанет, а? Просто невыносимо больно было то, что она попала прямо в точку, угадала с первого раза, сыграла на самом живом. – Уйди, пожалуйста, мне надо работать…
- Конечно, - она подошла к двери и нажала на ручку, - а, да, кстати мы с Кристиной идем по магазинам, поэтому… - на секунду её взгляд остановился на папке, - можешь спокойно работать, тебя никто не потревожит…
Дверь закрылась. Я опустил глаза, её тихие слова построили стену. Высокую… Отгородив меня от всех… Как же её это удается? Как она умудряется заправлять чужими жизнями, если сама ещё совсем недавно была беспробудной эгоисткой? Как ей удалось измениться? Как?
- Кстати курить вредно… - раздался удаляющийся голос за стеной…

Пабло:
Я глубоко вдохнул. Такого свежего воздуха я ещё никогда не чувствовал… Прямо закашлялся от радости…
Когда я ушел, было ещё темно. На улице метель, а меня чего-то туда понесло. Что-то прямо тянуло. Я сам не понимал что…. Снег падал на спящие дома, хотя некоторые ещё праздновали, по городу, кое-где, носились фейерверки. Взрываясь снопами искр, они сливались с яркими звездами на небосводе…. Они мне что-то напомнили… Глаза Марисы…
Все ещё спят, а особо стойкие пытаются выбраться из салата. Что ж пожелаем любителям оливье удачи! =)
Я присел на скамейку и задумался… А собственно говоря… Кто я? Что я? Мне даже показалось, что Мари меня узнала… Хм, Мари? Мне нравится… От её имени веет уютом и теплом… Но…я… А может у меня есть семья, друзья, любимая работа…
Я взял тоненькую палочку и бессмысленно поводил по снегу. Одинокий фонарь тускло мигал, не очень приветливо скрипя над головой. Я лишь выводил неясные, непонятные, несмелые черты… И вот со снега мне улыбается она… Та хмурая девчушка со скамейки… С грустными глазами… А я? А я ведь даже не знаю, как меня зовут…
Ха, да не смешите мои подковы, то есть подошвы… Пабло… Идиотское имя, оно меня даже раздражает… Но это первое, что пришло мне в голову… Я его просто выдумал… Это не значит, что я… Слушайте, а может я гей??? А может? А откуда я-то знаю… Так что девочки и… мальчики подождите выстраиваться в очередь…
Хлопья снега быстро заполнили её портрет, не оставив и следа… Что ж… Значит, судьба… Ха, да во что превратилась моя жизнь? В мыльный сериал… Бред… Дерьмо, как бы выразилась Мариса…
Со злости, какой-то необоснованной и дурацкой, я решил удариться в детство… Через полчаса я уже довольно разглядывал свою работу: немного покосившийся снеговик с кокетливо сдвинутой набок шапкой… Моей шапкой… Нет, я явно не то хотел сказать… А вдруг я правда немного отклонился от нормальной ориентации? Нет…
Оставив снежное нелепие в парке, я побрел домой… По дороге вспомнил, что в холодильнике только Хавик… И вряд ли мы с Марисой им наедимся.
Домой я приполз к 6 утра, пакеты были такими тяжелыми, что я просто взвывал от тяжкого креста… И все-таки Мариса права… Жизнь - дерьмо! Открывая двери, я задумался… А откуда в такой маленькой девочке столько пессимизма? Я старался не шуметь, не хотел её будить… Но она уже стояла в коридоре, в темноте её глаза поблескивали какими-то яркими, лихорадочными огоньками... я молча прошел на кухню… Она бесшумно последовала за мной…
Я искоса наблюдал за девушкой. Странная она… По щекам еле заметные дорожки от ещё недавно мокрых слез. А сейчас она спокойно улыбается, как-то тихо, таинственно. Боже, она просто как воздух, легка и… нужна всем…
И вот, это подобие кислорода с примесями углекислого газа носилось по квартире, вслух оглашая все, что она собирается сделать:
- Значит так, сначала мы разберемся с продуктами. Кстати, ты готовить умеешь?
Я покачал головой и скромно улыбнулся:
- Нет, мне знакомая все время готовила…
- Знакомая, - брови Марисы поползли вверх, - в каком смысле знакомая? Очень хорошо или очень близко?
- Кажется, у неё есть муж…
- А ну, тогда хорошо… Хотя как будто кого-то из вас это когда-нибудь останавливало! – она презрительно хмыкнула и надула губки, - Я тоже не умею готовить… Но, как говорит одна жизнерадостная особа, учиться никогда не поздно.
- Ты будешь учиться готовить?
Её глаза нагло засверкали, оставляя легкий блестящий свет в воздухе:
- Нет, я буду учить тебя…
Я застонал и присел на стул. Как человек, который не имеет никакого отношения к кухне и плите в целом, собирается это делать… Но как будто прочитав мои мысли, она кинула мне кулинарную книгу:
- Вот, почитай на досуге…
Ладно, я кинул книгу на стол, Хавик, до этого мирно спавший на салфетке, возмущенно поднял на меня свои глазки-бусинки. Мариса, хихикнув, сунула мне в руки бутерброд:
- Чуть не зашиб ребенка, не стыдно?
Я сладко потянулся и покачал головой:
- Его пришибешь… Он же это… Так объелся, что скоро лопнет… Мариса… - я помолчал, - а у тебя в се в порядке?
Она как-то недоверчиво, отчужденно посмотрела на меня… В глазах мелькали тени боли, недавних слез, горечи, всего… Как в её таких и без того огромных глазищах поместилось столько? Не понимаю… Я затронул что-то живое и ранимое, оно сжалось в маленький комочек… Пытаясь защититься от окружающих… Загородиться от всего жестокого, холодного и острого… Иглы, ножи, кровоточащие раны… Она искала чего-то родного, мои глаза отвечали, предлагали помочь… Но она отвернулась резко и резко пробормотала:
- Да… С чего ты взял?
Я непринужденно улыбнулся, не хочет, значит, ещё очень болит… Пусть… Потом…
- Просто показалось… Ну, так что ты там говорила о кухне?
Благодарность теплым лучиком разлилась в её карих глазах, рисуя разноцветную радугу. Я улыбнулся, но в душе зародилось сомнение… Я не мог успокоиться… Ладно, разберусь с этим потом…
Целый день мы убирали в моей небольшой квартирке, пытаясь сдержать хохот, рвущийся наружу. Мариса, она такая заводная, шутит, при этом оставаясь совершенно серьезной… А в глазах скачут чертики… Озорные, вот они смеются… А она грустит даже… Порой…
Мы весело переглядывались, как вдруг… Вдруг отрубили свет… Эх, к сожалению, в моем доме это делают часто…
- Я сейчас, там рубильник, наверное, вырубился…
Я вышел из комнаты… Да, облом, через пять минут я вернулся. Слова застряли у меня в горле… От увиденного я аж поперхнулся…

У любви есть зубы, и она кусается. Любовь наносит раны,
которые не заживают никогда, и никакими словами невозможно
заставить эти раны затянуться.В этом противоречии и есть
истина - когда заживают раны от любви, сама любовь уже мертва.

Стивен Кинг

- Привет…
- Здравствуй…
- Что ты здесь делаешь?
- Гуляю…
- М-м-м-м, а я думала, работаешь…
- Нет, это дома… Мой любимый фильм…
- Мой тоже…
Тишина… Я не открывала глаза, он не сводил взгляда с моего лица… Я чувствовала, как внутри меня тает снег, приходит весна, он молчал… Я продолжила:
- Что ты с собой делаешь?
- Ты про что?
- Не уходи от ответа… Ты прекрасно понял…
- Прости… Но это кажется не твое дело…
- Я лишь хотела помочь…
- Я не просил…
- Я не ждала…
- Я так и понял…
- Любишь…
- Чувствую необходимость…
- Любить?
- Быть с ней…
- Ты холодный…
- А ты нет…
- Я знаю…
- А я нет…
- Что случилось?
- Просто… Ничего…
- И все-таки?
- Давно… Я потерял близких мне людей…
- Как? – дрожь…
- Так… Автокатастрофа… - равнодушие…
- Больно?
- Привык…
- Мама…
- И сестра…
- Мне жаль…
- Как и всем…
- Поэтому ты такой?
- Да…
- А может… - я взяла его за руку…
Он встал:
- Не стоит…
- Ты изменился…
- А ты нет…
- Ты не любишь
- Тебя?
- Нет, жизнь…
- В этом ты права… Я не люблю никого…
Он ушел, оставив меня одну. Я смотрела в одну точку… Невозможно было поверить, что он когда-то искренне улыбался… Теперь он молчал… И что самое страшное… Я тоже…

У любви есть зубы, и она кусается. Любовь наносит раны,
которые не заживают никогда, и никакими словами невозможно
заставить эти раны затянуться.В этом противоречии и есть
истина - когда заживают раны от любви, сама любовь уже мертва.

Стивен Кинг

Мия:
Заходящее солнце ласково играло со снегом, оставляя лишь причудливые блестки повсюду… Казалось весь мир в них, только не этот город, не эта улица, не эти люди…Не я…Да, я радуюсь, да я счастлива… Нет, я только вру…И Мариса права, пора заканчивать играть со своей жизнью…
Игра в радость скоро кончится…Солнечный зайчик сидел на медальончике, возвращая меня к мыслям о Мануэле…Он…Сколько он пережил? Как? Я не понимаю…В то время как я помогала другим… Я была нужна ему… Я знаю, что он не сказал…Он дал понять…Он практически вынес мне смертный приговор…И я…Скоро понесу наказание, за всю нелепую и фальшивую радость…
Любовь…Вернулась…А она и не уходила…Она была рядом, смысл его жизни заключался в маме и сестре…Он хотел, чтобы они были счастливы…Но…Судьба распорядилась по-своему… Их нет…Нет, в его жизни…Как в принципе и меня…
Он не хочет знать…Что будет, если он примет мою помощь…Не желает…А ведь когда-то мы сидели на подоконнике, держась за руки. Молча, не надо было слов, я знала, о чем он думал, он читал мои мысли…А сейчас мы друг другу абсолютно чужие… Он другой, я не та…
Я шла по улице, опустив голову. Даже улыбаться не хотелось, не тот случай, не та боль…Не та, о которой я мечтала… Я лишь хочу, чтобы он был счастлив…Пнув какой-то камешек, я остановилась перед его домом…Вечер укутал город в удушливую пелену зимы, порывистый ветер и сгустившиеся, не предвещавшие ничего хорошего тучи… И снег перестал блестеть, и мои глаза…Я не могла улыбаться…Хотела, но не могла… Внутри сидело что-то маленькое и мешающее…Вот только чему? Слезам или радости? Не знаю… Не понимаю…
Я поежилась, уже полчаса я стою под его окнами, а что я ему скажу? Мне жаль, что так получилось? Он не примет, и вообще прогонит, я боялась идти туда, вдруг увижу…Что? Его и Кристину… Он её не любит…Как и меня…Наверное…
Я подошла к двери, рука в нерешительности замерла перед звонком. Что же делать? Включить свою последнюю извилину и подумать…Была бы здесь Мариса, она бы и посоветовала…Хотя если я стою перед домом, то что мне мешает зайти?
Я ещё помялась и протянула руку. Но кое-кто меня опередил, дверь распахнулась, на пороге стоял Мануэль… Сильный запах спиртного ударил мне в лицо, я поморщилась и легонько толкнула его внутрь. Оглядевшись, я поняла, что со вчерашнего вечера много что изменилось. Например, резко уменьшился объем бара…Причем на пару бутылок точно… Я повернулась к нему:
- И что это значит?
Мутные карие глаза, ничего не понимающие и не отвечающие, язык видимо заплетался. Да и мозг отказывался ему помогать. Я протянула ему руку и кивнула головой:
- Пошли…
А вы знали, что холодный душ отрезвляет? Теперь знаете, Мануэль быстро пришел в себя и уже сидел, не очень одобрительно глядя на меня:
- Что ты здесь делаешь?
Я пожала плечами и протянула ему чашку с горячим кофе:
- Просто подумала, что тебе может быть плохо… И кажется, я угадала…
Он кивнул и сделал глоток:
- Мы расстались с Кристиной…
Я промолчала. Что-то мне подсказывало, что ему сейчас не до моих комментариев. Красные глаза и щетина выдавали явно не очень здоровое времяпрепровождение их хозяина. Я молча начала собирать вещи, в беспорядке разбросанные по комнате. Чувствуя его взгляд спиной, я повернулась к нему:
- Это не повод, чтобы пить…Зачем?
Он задумчиво покрутил в руках чашку и посмотрел на меня, совершенно ясными глазами:
- Просто захотелось, это снимает напряжение…
- И предоставляет головную боль? Логично…
Фыркнув, я засунула пустые бутылки в ведро и подошла к нему:
- Я думаю тебе лучше пойти поспать…
Мимолетный взгляд, рука в руке… Понимание, опять любимые мгновения прошлого вырвались наружу, губы тянутся к губам… Мы вместе…Рядом, он совсем не изменился… Я дернулась и отстранилась:
- Прости…Нет, нельзя… Ты все ещё пьян…Пойдем, тебе надо отдохнуть…
- Нет, Ми…Нет…
Он легонько взял меня за руку и повел наверх, я лишь молча шла за ним. Я знала, что он меня не обидит, знала, что любит, чувствовала… Наверное, или он просто дал мне почувствовать в ту ночь… Чтобы потом… А какая разница что будет потом? Я хочу быть рядом с ним, а вот хочет ли он? Это я забыла у себя спросить… Я подумаю об этом завтра…

Мануэль:
Голова раскалывалась, тело ломило, сердце отбивало никому неизвестный такт, а внутри было ощущение приятного, теплого, сладкого, неприторного счастья. Рядом лежала Мия…Солнышко…Впервые, утро было не противным, а желанным… Её улыбка зарождалась на берегах страны мечтаний и сновидений…
Осторожно, стараясь не разбудить её, я потянулся за стаканом воды. Залпом выпив прохладную жидкость, я почувствовал, как жжение в теле медленно остывает, голову охватывает железный обруч, собирая осколки сознания в единое целое. Откинувшись на подушку, я начал рассматривать её лицо. Казалось, что оно светится от знания какой-то страшно-приятной тайны, секрета, который она никому не скажет…Наша маленькая, тоненькая ниточка…
Её ресницы подрагивали под солнечными лучиками, казалось что рядом лежит маленькое солнышко, дотронься – оно не исчезнет…Такая маленькая и нежная…. Ангел на земле, согревающий своей улыбкой всех и вся…Не от мира сего. С какой планеты она прилетела? Нет, другой такой нет…Единственная и незаменимая…
В сознании медленно, словно кисточкой, вырисовывался её образ, нерезкие черты и мягкая улыбка. Уголки её губ подрагивали, на лбу выступили морщинки…Малышка, снится что-то. Главное, чтобы не проснулась сейчас…
Она спала как ангел. Её чистота и искренность были белее снега, белее облаков, с которых она спустилась…Она пришла, чтобы дарить людям счастье…А я так жестоко использовал её…Зачем, почему?
Не удержался, больше не мог быть рядом с ней, зная, что она никогда не посмотрит на меня как раньше…Как? Я опять все разрушу…На этот раз лишь потому что должен…Нельзя мне быть с ней, она несет любовь, а я – смерть…
Господи, ну почему? Однако ответа не было, лишь тишина упреком давила на уже мутнеющее сознание…
Вот они те секунды счастья! Грязного, пошлого, ненастоящего…Так называемого рая в аду…Я сполз на подушках, ниже как только мог…В мыслях появлялись неясные, расплывчатые картинки, больное удовольствие накатывало, обманчиво нежно лаская разум…Вот он пресловутый кайф…Я ничего не понимал в эти минуты, они превратились в вечность. Казалось, это никогда не кончится…. Но… Вот и конец…Я задыхался от безвыходности, я не мог ничего сделать, это превратилось в замкнутый круг… Кайф – боль – ломка – кайф – боль – боль – боль…И по новой…
Вот оно наказание…Только за что? за мать и сестру….Не я их убил, не я…Я просто ничто…И как бы не хотелось выкарабкаться…Я не мог… Как всегда…
Я повернулся к Мии, легонько поцеловал её в лоб и тихо встал с кровати. Быстро одевшись, я сел на подоконник, лучи утреннего солнца неприятно грели…Я старался не смотреть на Мию, но глаза, не подчиняясь мне, неслышно рассматривали её лицо…Я вспомнил каток, её глаза излучали тихий, мягкий, теплый свет…Он согревал душу, внутри все расцветало…Он дарил желание жить…
Тихий шелест с кровати. Как крылья ангела. Она улыбнулась и нехотя открыла глаза:
- Доброе утро…
- Доброе… - я отвернулся от неё, лишь бы не сорваться, сказать то, что я задумал…
Она, завернувшись в простыню, подошла ко мне и легонько тронула за плечо:
- Как спал? На тебе лица нет…Что-то случилось?
Я кивнул, говорить было сложно, в горле стоял комок…Но…
- Да… Я хотел поговорить…О том, что было…Я думаю…Это была…Ошибка… - я не смотрел на неё, пытаясь отогнать навязчивые мысли, я чувствовал, как её глаза изучали мое лицо, ища подвох, но я уставился в окно, - мне было очень хорошо с тобой…Правда! Но у нас ничего не получится, мы слишком разные…Слишком…Ты подарила мне радость…Спасибо…
Что-то упало на пол, я вздрогнул, и в первый раз взглянул на неё. Лицо было болезненно-белым, глаза потемнели от боли, и слезы… Слезы на щеках, никогда не думал, что ангелы умеют плакать…Её слезы не смеялись, они были не солеными, а горькими…Она совсем разучилась чувствовать боль, хотелось прижать её к себе и не отпускать… Но я не мог…
У её ног лежал медальончик, тот самый, что я подарил ей тогда…Он раскололся на две части… Словно её сердечко…Все кончилось…
Она прошептала, попытавшись выдавить улыбку:
- Прямо глядя мне в глаза, скажи, что ты меня не любишь…
Я повернулся к ней:
- Не люблю…
Она громко вздохнула и, горько улыбаясь, прикрыла глаза:
- Ты…Спасибо… Спасибо за то…Что ты есть…Я подарила тебе радость…Я свободна…Ты больше меня не увидишь…Обещаю…
Она исчезла, не оставив после себя ничего. Ни слез, ни запаха, ни улыбки…Лишь разбитый медальон… Молча сказала «Прощай» и выскользнула за дверь…Нет, ни её, ни меня…Её улыбка умерла… Я её убил…

У любви есть зубы, и она кусается. Любовь наносит раны,
которые не заживают никогда, и никакими словами невозможно
заставить эти раны затянуться.В этом противоречии и есть
истина - когда заживают раны от любви, сама любовь уже мертва.

Стивен Кинг

«Сколько времени прошло? Никто не знает, никто не помнит…Просто все почему-то захотели забыть эту историю, её отъезд, его смерть. Начать жизнь заново, без всяких глупых намеков и недоговорок. Почему все так? Я спрашивала себя много раз, но не находила ответа. Одни счастливы, другие – нет. Почему у них нет времени на то, чтобы жить? Жить так, чтобы никто не забыл, чтобы все помнили мятежность тех дней. Я помню, многие помнят. А остальные забыли, их самоотверженность, отчаяние закрадывалось в душу и оставалось там навсегда. Я хочу все вернуть, но я не могу. Это не в моих силах. А они? Они были, есть и будут. Они останутся… Почему все так? Одни забывают, других больше нет. А третьи не знают, стараются не обращать внимания. На что? На боль? или на любовь? Абсолютно одинаковые вещи, хочется одно, а получаешь другое. Почему? Не хочу так, я хочу навсегда запомнить, никогда не забывать… Всегда любить, никогда не ненавидеть, это невозможно? А вдруг? Есть такая маленькая дверца в наши мечты, почему никто не откроет, никто не заметит её, она покрыта многолетним слоем пыли и боли, тонкой пленкой детских воспоминаний и самых сокровенных желаний. Почему?
Я устала задавать себе этот вопрос, я устала спрашивать себя: почему я умерла для него? Я хотела жить, хотела быть всегда с ним. Но он сам толкнул, я сама поняла, что это было вынуждено. Я поняла, что он хотел оградить меня от той грязи, от тех глупых человеческих проблем, которыми был полон его мир. А разве я не его? Не его часть души или как там? Мне хочется плакать, кричать, топать ногами… Но я не буду. Пусть меня запомнят такой, какая я была. Легкая, беспечная, всегда улыбающаяся. Но они забудут, у друзей другая жизнь, а у меня её нет. Я же умерла. Забыли? Меня забыли. Истеричный смех. Я хотела этого сама или не я?
Боль? я давно к ней привыкла. Боюсь даже, что она это я. Странно, там где есть я, есть все самое плохое. Наверное, я преувеличиваю. А может все же нет. Он писал музыку. Ах, как я любила её слушать, я мечтала, что мы встретимся, он смог преодолеть свой порок, свой… порог, а смогу ли я?...»
Девушка закончила читать и посмотрела на часы, поздно. Малышка уже спит, сладко сопит, причмокивая губами. Нашла, что ребенку читать. Хотя она говорит, что она уже взрослая. И большая. Наклонившись, она поцеловала девочку в лоб и вышла из комнаты.
Малышка мирно спала. За окном шел легкий моросящий не по-зимнему дождь. Уставшая девушка села за рабочий стол, горы бумаг утомляли одним своим видом. Жутко хотелось спать, глаза слипались. Ночную тишину разорвал звонок телефона. Удивлению не было границ.

Полупустая комната, только матрас на полу да елка в углу, свежая, живая. Ещё не наряженная, ждущая своего торжественного часа. Все как-то тихо и необычно, совсем не как обычно в этом доме. Маленький хомячок сладко сопит на подоконнике, а за окном идет тихий мягкий снег. Иногда такое бывает? Как в сказке…
Девушка и молодой человек тихо сидят на матрасе, с маленькой, затертой до дыр книжкой. Они молчат, ждут чего-то. Это как ритуал, старая, тайная традиция. Для него слушать её голос – наслаждение, сладкое, редкое. Для неё – просто воспоминания. Тишина прерывается лишь её тихим голосом, немного нервным, иногда переходящим на шепот, она торопится, срывается, но читает:
« … Я мечтала, что мы встретимся, он смог преодолеть свой порок, свой…порог, а смогу ли я?
А какой мой главный грех? Самый страшный. Непреодолимый – любовь к нему. Никогда, я не хочу, я не смогу. Никак. Как сказал один очень мудрый человечек: она со временем угаснет или станет ещё сильнее. Не могу я так, я живу там, где все напоминает его. Даже снег, этот противный, гадкий снег! Которого нет, но который он так хотел увидеть. Я хотела его ненавидеть, надо мной смеялись. Я хотела быть холодной, недоступной и что? Он сломил меня одним словом, одной ложью. Я до сих пор не знаю, почему он так поступил, конечно, догадываюсь, но в его состоянии, это было просто невозможно.
Что такое любовь? Для него? Для него – это ночь, проведенная с любой девушкой с ночной улицы после тяжелого рабочего дня. А для меня? Страшно подумать, Романтика, обычные слюни обычных бразильских сериалов. Почему? Почему хочется плакать, когда подумаешь, что он принадлежит не только тебе? Что его губы и руки касаются других. Становится противно, противно больно. Почему? Мои неудачные попытки понять как всегда не увенчались успехом. Он и я. Я и он. Мы разные, какое страшное это слово. Оно означает, что между нами нет ничего общего. А все-таки что-то есть….
Маленькое, доброе и несмышленое. А он не знает, может я не права? Не могла я вернуться, как и не могу сейчас.
Скоро Новый Год, как хотелось бы его провести с близкими и друзьями. Но так нельзя, я больше не люблю ездить по городам, искать случайного пристанища где-то. Я просто знаю, что я буду делать. Я уже решила….»
Девушка сильнее прижалась к парню:
- Ну, как?
Он помолчал, глядя куда-то вдаль. Перебирая её короткие рыжие волосы, он тихо проговорил:
- Думаю, все получится… Это очень хорошо?
- Ну, ещё бы! что хорошо, я поняла это и без тебя. Что делать-то будем?
Он улыбнулся и чмокнул её в щеку:
- Какая ты у меня нетерпеливая! Все будет, все получится… Я уверен. В Новый Год исполняются все желания, правда?
Она прищурилась и посмотрела на него круглыми глазами:
- Что??? Что ты несешь? Ты что у Деда Мороза подрабатывать устроился? Оленем, да?
- У меня такие развесистые рога?
- Нет, у тебя такой дурацкий вид. Так что делать-то будем?
Парень нехотя выбрался из объятий любимой и кинул ей телефон со сладкой, наглой улыбкой:
- Звони…
***
Холодные пальцы перебирали страницы, пожелтевшие покрытые мелким убористым почерком. Он знал каждое слов, каждую фразу, каждую слезинку, упавшую когда-либо на эту бумагу. Она рассказала все, да было много вранья, ошибок и боли, но он вернулся, он пока жив. Пока дышит. Он совсем не знал, что когда-то она была рядом. За белыми мягкими стенами он уже чувствовал иной мир, так сильно отличающийся от этого. Он не хотел ни жить, ни умирать – у него просто не получалось по-другому. Ждать чего-то нереального и спасительного, да к чему все это было? Они думали, что он не замечает их сочувствующих и жалеющих его взглядов. Он все видел, хотя глаза его были устремлены в белоснежный потолок. Этот цвет напоминал ему о прошлом, оно было связано с ней, с чистой и искренней девчушкой, которая всем желала только счастья. Так почему же так вышло? Почему он прогнал?
Может быть он просто не хотел, чтобы ангел видел его неминуемо приближающуюся смерть? Он попросил её уйти, специально грубо и резко, чтобы она поняла. Он больше жизни хотел, чтобы она осталась, но не мог. Он упустил свой шанс, свой единственный и маленький шаг к их будущему.
Парень глубоко вздохнул и прикрыл глаза. Сознание послушно рисовало их ночь на катке. Её детские счастливые мечты и улыбки. Она всегда верила только в судьбу, искренне полагая, что можно целиком и полностью положиться на Госпожу Удачу. Это был самый удивительный человек, которого он когда-либо знал. Даже если было грустно, она улыбалась, даря тем самым надежду самым отчаявшимся, счастья тем, кто уже сошел с ума от горя. Она была и есть. Она осталась в их сердцах навсегда. Она писала песни, она любила музыку, а он любил её.
В невероятном круговороте мыслей всплывали самые неожиданные и глупые воспоминания: Джульетта, Луз, Сабрина. Он сделал много ошибок и даже слишком, но он честно любил её. Все свое он отдавал ей, чтобы она поняла, как это сложно. Тогда были детские и непонятные никому амбиции, а сейчас взрослая и тоже никому непонятная жизнь.
От взглядов становилось жарко, от улыбок – легко, от детства – грустно. Тишину и мысли прервала трель телефона, он мельком взглянул на часы, легкая усмешка коснулась губ – опять с Марисой полуночничали:
- Да…
- Привет! Не разбудил?
- Нет, я не спал. Что-то случилось?
- Ну, вообще-то, нет. Мы с Марисой просто хотели пригласить тебя на Новый Год. Ты как?
Секундное молчание.
- А ты уверен, что это будет уместно?
- А что?
- Разве Мия не приедет?
- Мия давно погрязла в сладостях писанины и семейной жизни.
- Семейной жизни? – очень «натуральное» удивление.
- Ой, а ты как будто не знаешь, - ехидство было сопровождено смешком Марисы, сидящей рядом. Понятно, значит, что-то задумали.
- Не знаю, я стараюсь, чтобы её личная жизнь меня не касалась.
- Угу, - Мариса выхватила трубку у своего благоверного, прошипев «тормоз»:
- Ну, так что, Агирре? Долго ломаться, как пряник будешь? Тут можно сказать беспрецедентное предложение, а ты!
- Ладно, я приеду.
- Тоже мне одолжение сделал, это я и без тебя знала. Славненько, чтобы завтра прЫнц мексиканский был у нас, все иди спать!
- Слушаюсь и повинуюсь, - Мариса со своим сарказмом, как никогда прелестна.
- Имей в виду: больше шанса у тебя не будет!
Мануэль посмотрел на трубку, все ещё не веря своему счастью. А вдруг и правда, завтра Новый Год, завтра время чудес и все такое. Но она вряд ли приедет.
Мечты остаются мечтами, пока им не дадут маленькую надежду, совсем маленькую надежду…
***
Уставшая девушка вошла в кабинет, тихонько подкралась сзади к парню и бесшумно обняла его. Тот сладко улыбнулся:
- Уснула?
- Да, а Мии ещё нет?
- Нет, она же говорила, что задержится сегодня в офисе.
- А когда она этого не говорила? Я так волнуюсь, вдруг у Марисы с Пабло ничего не выйдет?
Молодой человек ласково обнял её:
- Кристина, ну когда у них что-то не получалось? А? Это невозможно, Мариса в лепешку разобьется, но она напишет такую сказку, чтобы Мия в неё поверила. Она устала, понимаешь? Ей нужен Мануэль, вот и все. Все слишком сложно, чтобы это понять.
- Это был тонкий намек на мои умственные способности? Эх, Алекс, я не представляю себе Мию, снова улыбающейся. Она слишком много работает и слишком мало думает о будущем. Она так беспокоилась за Мануэля, каждый день к нему приезжала, ты же помнишь? Помнишь, она боялась к нему зайти, а потом заглядывала, пока он спал.
Парень устало потер глаза:
- Я и сам очень за него тревожился, он был на грани. Ладно, я устал, пойдем спать.
- Лили уже видит 10 сон, опять без мамы заснула. Мия несносна. Надеюсь, хоть когда придет, тоже ляжет.
Счастливая пара поднялась наверх, тихо перешептываясь о каких-то своих тайнах. Дверь еле слышно скрипнула, и вошла изнеможенная девушка. Завтра Новый Год, а планы все те же – пойти на работу.
И как же она ошибалась.
***
- Мариса, не вертись! Как шило в одном месте! Успокойся.
- Слушай, раскомандовался тут. На, забери своего Хавчика. Тоже мне, устроил здесь себе мастерскую. «Девушка с хомяком»
- Ну, что ты постоянно ворчишь? Ты, кстати, прочла ту книгу, которую я тебе подарил?
- Кулинарную?! Размечтался, да тебе скорее Хавик будет готовить, но не я. Ты хочешь без дома остаться?
- Ну, я так и понял… - Пабло задумчиво водил карандашом по бумаге, девушка подошла и ласково хлопнула парня по плечу – карандаш выпал из рук несчастного парня:
- Ну, чего ты сразу куксишься? Приедет Мануэль и приготовит тебе твое любимое блюдо – «Хомячиный суп»
Пабло хихикнул и сунул Хавику морковку, он прекрасно помнил, как его друг чуть не приготовил ему вкуснейший деликатес – чуть не сварил бедное животное, так неосмотрительно задремавшего в кастрюльке. Последний возмущенный до кончиков ушей теперь жестоко мстил Мануэлю, Мариса получила очередной повод для радости.
Их смех прервал звонок в дверь, девушка побежала открывать и с воплем «Ну, наконец-то!» повисла на шее у вошедшего парня. Он, не менее ярко сияя, затащил её в комнату и сунул в руки Пабло, который не преминул упрекнуть любимую:
- Почему меня ты так не встречаешь?
- Если бы я тебя так встречала, то сломала бы тебе шею. Ты же у меня хрупкий, - она хмыкнула и повернулась к гостю:
- Ну, здравствуй, Мануэль.
***
Холодный ветер пробирал до костей. Времени осталось совсем чуть-чуть. Скоро праздник, скоро будет время чудес. Малышка, сладко зевая, потянула девушку за рукав пальто:
- Мам, а куда мы пришли?
Пустынный каток. Тихая музыка, льющаяся откуда-то. Мягкий шелестящий снег, волшебно падающий на землю. Как маленькие звездочки с неба.
- Это солнышко, мой подарок.
- Ты хочешь мне подарить ангину?
- Почему?
- Ты даришь мне большой кусок льда, - девчушка развела руками, - ты хочешь, чтобы я его съела и заболела?
- Нет, конечно же, - девушка отчужденно усмехнулась, - мы будем кататься на коньках. Помнишь, как по телевизору?
Девочка кивнула и стала надевать коньки:
- А почему здесь никого нет?
- Потому что об этом месте никто не знает.
- А почему идет снег?
- Это ангелы летают и дарят людям тепло, а из крыльев сыплются маленькие перышки – это хлопья. Разве это плохо?
Девчушка улыбнулась и натянула шапочку на нос:
- Я так люблю, когда ты рассказываешь такие истории.
- Я так люблю, когда ты улыбаешься, иди, милая!
Она села на лед и наблюдала за своей девочкой, выросла, а была такой маленькой. Как это было грустно и смешно наблюдать за её выходками. Жалко, что она стала уделять ей слишком мало времени, когда та была малышкой – не могла отойти ни на шаг, боялась, что что-то случится, а сейчас она такая смешная «взрослая», что не хочется её трогать, просто нужно показывать иногда правильную тропинку. Чтобы не запуталась. А так она живет вполне самостоятельной жизнью. Чем-то похожа на Марису. Совсем чуть-чуть.
Снег мягко падал на землю, Лили, держась за бортик, старательно пыталась сделать какой-то супер сложный элемент, при этом с громкими криками шлепалась на лед и весело смеялась. Это вызывало какое-то детское счастье, легкий запах прошлого.
Рядом кто-то сел, девушка вздрогнула и обернулась. Ей показалось, что ей причудилось, такого не может быть, в реальной жизни. Рядом сидел такой мягкий и теплый, милый и родной, такой же незабываемый. Она похлопала глазами, на которых невольно выступили слезы, чего она ещё так и не поняла:
- Мануэль, что ты здесь делаешь?
- Я просто мимо проходил. – он улыбнулся и кивнул на каток, - Это она? Что-то мне напоминает…
- Да, она… - она почти воинственно, защищая свое сокровище, готова была броситься в какую-то непонятную бездну, от чего она её огораживает, от отца…Глупо. – И что с того?
- Нет, ничего, я просто. Как дела?
- Как всегда. А что? Что-то случилось?
- Да, нет, я хотел тебя увидеть.
- Зачем? – голос дрожит, губы тоже, она не плакала уже давно, так почему же сейчас, только при его виде, хочет разреветься, как маленький ребенок, почему так неумолимо хочется, чтобы он её обнял и никогда не отпускал. Почему? Почему она прощает ему все… Почему только рядом с ним, опять хочется улыбаться? Почему?
- Почему ты плачешь? – он вытер легонько ту самую слезинку, из-за которой мог бы убить любого, кто причинит ей боль, - не надо… Я ни чуточки не хотел тебя обидеть, слышишь… Я просто хочу, чтобы ты была счастлива… Я хочу быть рядом с тобой... Кстати, помнишь? – он протянул ей помятую купюру с нелепо написанным на ней номером телефона, - Я её нашел…Слышишь…Ты все-таки моя судьба…
Она подняла на него глаза, такие детские и прозрачные от слез, что он просто не удержался и обнял её, как маленькую мягкую игрушку. Его любимую мягкую игрушку, которую он никогда не бросит. В плечо врезалось что-то маленькое и очень агрессивно настроение:
- Ну, вот Колуччи, опять слезы льешь! Ну, сколько можно, Новый Год скоро…
Мия улыбнулась, опять улыбнулась. Чистой, ангельской улыбкой и прошептала севшим от волнения голосом:
- Мариса, Марисочка…
Пабло общался с Лили, что-то пытаясь ей объяснить, та лишь смеялась и кидала в него снежками, только что слепленными из белого снега. Мия вертела головой, не зная, к кому подойти и с кем поговорить: и Мариса, и Мануэль, она их так давно не видела, Пабло смешной, как игрушечный. Как Дед Мороз.
Этот Новый Год они не забудут никогда, он будет слишком дорог им, они опять все вместе, великолепная четверка. Они навсегда будут рядом, они всегда будут улыбаться всем, просто потому что это стоит того. Это дарит кому-то ещё маленький кусочек счастья. Совсем небольшой и воздушный.

У любви есть зубы, и она кусается. Любовь наносит раны,
которые не заживают никогда, и никакими словами невозможно
заставить эти раны затянуться.В этом противоречии и есть
истина - когда заживают раны от любви, сама любовь уже мертва.

Стивен Кинг