|
|
 |
|
Candy Clouds of Lullabies
|
|
| katya_shev@ | Дата: Суббота, 26.05.2012, 19:05 | Сообщение # 1 |
 We love you!
Группа: v.I.p.
Сообщений: 516
Статус: Offline
| Candy Clouds of Lullabies, для всех, или Nakupenda, специально для Же (кто-то говорил мне, что следующий фанфик я назову на суахили? Вот тебе=))) Be careful what you wish for)
Автор - Снусмумрик
Бета - тогда таковых не было
Жанр - Флаффи с потугами на юмор
Рейтинг - В кои то веки G
Пейринг - Симон/Мари/Пабло, мелькают Мия/Блас, но сааамую малость.
Дисклеймер - Все АиСП принадлежат Яир Дори Груп и Крис Морена Продуксьон. Им честь и хвала. Ура товарищи.
Размещение - Без спросу возьмете - побью. Ногами. Жестоко.
Саммари - Хих. Если вы рассчитываете на сюжет, можете не читать, тут таких нет. Хотя общая идея прослеживается, но настолько смутно, что не считается=))) А вообще, по прошествии... такой милый детский сад=)))
Авторское примечание - Посвящалось год назад и посвящается сейчас моей Лё, моей лунной дорожке, звёздной мечте и морским брызгам, со всевозможными приятными чувствами, любовью и нежностью, и т.д. А вообще, вы извините, что я ничего нового не пишу. Лениво=).
Статус - Вообще окончено, но я наверное концовку перепишу. Или оставить? Как хотите?
Candy Clouds of Lullabies, или Nakupenda
Глава 1. It Ain't Over 'til It's Over
It must have been love
But it's over now
It was all that I wanted,
Now I'm living without
Roxette, It Must Have Been Love
Ей было больно. Казалось бы, она цела, а каждый вздох отдавался по телу спазмом, давался с трудом. Наверное, ей просто не хотелось дышать.
Нет, она отомстила, да и научилась смеяться с подругами, пока душа рассыпалась на осколки. Просто по утрам приходилось повторять себе раз за разом, зачем просыпаться. Вот Симон был рядом – только руку протяни, да он не тот… не тот, от кого истекает кровью её сердце, и она не могла решить, пойти в душ или пойти повеситься. Её первую настоящую любовь растоптали и бросили в грязную лужу. А потом Пабло ещё и попытался всё вернуть,… но поздно, её любовь уже была измазана грязью, болью и обманом.
Марисса решительно открыла глаза. Они были сухими, твердый взгляд, слегка суженный зрачок, поднятые, острые ресницы. Она была Пиа Спирито. Слез больше не было, до конца жизни. Ни слез, ни любви. Второй такой не будет, первую не вернуть, а дешевый суррогат ей не нужен. День начинался, а с ним тянулась ещё на сутки жизнь Мариссы.
- Доброе утро, - сказал Пабло, но она сделала вид, что не заметила его. Коридор был забит до отказа, третий курс шумел и обсуждал последние сплетни. Их двоих, Мари не сомневалась. Пускай, они подавятся каждым словом.
Парень уныло опустил плечи и отвернулся к своему шкафчику. Томми и Гидо удивленно переглянулись. Черт знает что творилось с их лучшим другом – то он кричал, что хочет её убить, а теперь умирает за ней, вроде бы и не красавицей, да и с характером жутким. Марисса же его совершенно не замечала. Теперь, казалось, она его даже не ненавидела. В Элитном пути что-то было не ладно.
Утро было обычным – физика, история, перерыв в кафе, информатика, биология, факультатив. Вот на нем-то и началось всё самое интересное.
Все, кто ходил на класс музыки – а их было не так много – сели кучкой на средние парты, поближе к учителю Бетховену.
- Как трудно быть Мией, везде натыкаешься на обезьян, - проворчала блондинка и отвернулась от Ману. Тот фыркнул, едва сдерживая смех.
- Мия, золотце мое, у тебя дома террариум «Диснейленд», так что ты должна радоваться приятной смене обстановки. Если пластиковые куклы умеют радоваться, конечно.
Девушка тихо застонала.
- Ууу, Вико, как я его ненавижу! Вико? Ты что?
- Эта уродина меня совсем достала. Я ей все волосы повырываю. Я из неё отбивную сделаю.
- Ты о ком?
- О Фернанде! Посмотри, она опять к нему лезет! – через окно было видно, как Фер ласково глядела на Гидо, разговаривая с ним в коридоре - Она вздумала его отбить.
- Вико, дорогая, не волнуйся ты так, ничего у нее не выйдет.
- Не переживай, Вико, не велика потеря. У твоего Лассена и его дружков-придурков всё равно нет сердца, - ляпнула Марисса.
- Не лезь в чужой разговор, полоумная! – отрезала Мия.
Мари отвернулась, не отреагировав на оскорбление, поскольку Иларио громко откашлялся.
- Ну что же. Не все ещё есть, я думаю, мы не сможем начать без Бустаманте…
- Учитель Бетховен, не волнуйтесь, без кого-кого, а без этого папенькиного сынка мы точно переживем.
- Спирито, но у нас сегодня особенное задание.
- Что?
- Я узнал, что некоторые из вас поют.
- Мы все поем, вы разве не слышали Пас?
- Я имел в виду, поют в группе. Агирре, что вы об этом знаете? – Ману покраснел.
- Ну, профессор, мы… ээ…понимаете… ээ.
- Учитель, он эмигрант и плохо знает язык. У него мозг примата, ему тяжело усвоить, что вы говорите, спросите кого-то другого.
- В таком случае вас, Колуччи? Раз вы прекрасно понимаете мою речь.
Мия сглотнула.
- Ээ.. группа… ну… она… там несколько людей…
- Понимаете, учитель, куклы Барби от природы имеют лишь одну извилину, а у Мии и та перегружена информацией из модных журналов, - не остался в долгу Мануель, - она вряд ли сможет ответить.
- Что ж. По всей видимости только Спирито может мне внятно обо всем рассказать. У вас же нет проблем с испанским, Марисса?
- Отнюдь. К сожалению, ничем не могу вам помочь. Скажу честно, полного состава группы здесь сейчас нет. И неизвестно, соберется ли когда-либо…
- Уже есть, - раздался за её спиной голос Пабло.
- Как я говорила, пока меня не перебил какой-то странный шум, такая группа вряд ли продолжит выступать.
- Что? – спросила Мия.
- Почему это? – в один голос с ней спросил Ману.
- Странный шум? – добавил Пабло.
- Вот мы и установили, что это за группа, - через несколько секунд заметил Бетховен, глядя на четверку, - Что ж, Спирито, объясните нам, почему группа не будет выступать?
- Я имела в виду, что группа… она преобразуется в трио. Если, конечно, захочет. Меня в Erreway точно больше не будет.
Иларио. Мия, Ману, Пабло и остальные третьекурсники синхронно открыли рты. Вначале у них просто от ошеломляющего заявления отвисла челюсть, потом они резко начали что-то говорить, но Мари их перебила.
- Не обсуждается.
И, плавно поднявшись из-за своей парты, проплыла из класса, как на подиуме. Вслед ей никто не сказал ни слова, но стоило ей закрыть дверь, как все зашумели и зашептались. Пабло устало сел на парту, закинув ноги на стул. Ему не интересно было узнавать, отчего она решила уйти из группы. Лучше бы он вообще об этом не догадывался. Почему всё так плохо вышло? Почему Марисса не может его простить?
Он никогда не думал, что кто-то станет ему так нужен, буквально физически, как сердце, как воздух. В него словно нож всадили, и каждый раз, когда она отворачивалась или он ловил в её взгляде боль, потерянность или обиду, этот нож поворачивали, и рана кровоточила заново. Как он мог быть таким идиотом?
Ни одна любовь, что была в его жизни до этого… да была ли это тогда, до неё, любовь? Или жизнь? Он уже забыл даже лица тех, с кем проводил время. Все они были вытеснены вдруг из его памяти одним лицом… её лицом. Марисса была с ним всегда – и когда он делал ей больно, и когда он был скотиной, и когда он был готов умереть от тоски, и когда нуждался в защите. Она была рада помочь, она всегда спасала его. Как же он не увидел этого раньше? Почему не понял, как её любит? С первого дня их как магнитом тянуло друг к другу, и они цеплялись за дурацкие предлоги, лишь бы побыть вместе. Он кричал ей, что ненавидит, лишь бы она посмотрела на него – пусть так, с ответной ненавистью, но посмотрела. И как ему теперь её вернуть?
- Пабло!
Он резко обернулся.
- Чего вам?
- Ты вообще не слушаешь! Тебе придется с ней поговорить, заставить вернуться в группу. Я уверен, эта проблема между вами двумя.
- Мне? – он рассмеялся, но ничего веселого в этом смехе не было, - Я бы с радостью. Но вам придется заставить её меня слушать.
- Всё так плохо?
- Хуже, Ману, - он пожал плечами и встал, - что-то мне расхотелось сегодня играть, профессор. Может, на следующий урок.
Иларио впервые наблюдал, как на его глазах урок превращался в мелодраму. Но он прекрасно помнил, как был молодым и влюбленным, и решил не усложнять этим подростками их и без того перенасыщенную гормонами и страстями жизнь.
Глава 4. Ain’t Talkin’ 'bout the Dub
Nothing's right I'm torn...
I'm all out of faith, this is how I feel
I'm cold and I am shamed
Bound & broken on the floor
The illusion never changed
Into something real
I'm wide awake and
I can see the perfect sky is torn
You're a little late
I'm already torn
Natalie Imbruglia, Torn
Неделя проносилась, как один миг, насыщенная, правда, почти как жизнь. Мариссе это напоминало один небольшой календарь, страничку из ежедневника.
Во вторник с утра разразилась гроза. Пилар, не в первый день нависавшая на своего папашу, наконец-то добилась своего. Глория постучала в комнату девочек ранним утром, и вошла со словами:
- Вставайте, Фернандес, и собирайте вещи.
- Что? Почему? – Лунита с трудом протерла глаза.
- Вставайте быстрее. Директор хочет вас видеть. И вещи собирайте, чтоб не возвращаться потом.
- Но что произошло?
- Вы исключены из школы.
- Чтооо? – вскочила Мари, резко вынырнув из полусна, - Почему это?
- Спирито, вас это не касается. Фернандес, вам всё объяснит сеньор Дунофф. Быстро, быстро давайте, - поторопила её Глория и вышла.
Три девочки ошеломленно уставились друг на друга. Марисса сильно себя ущипнула, и ойкнула.
- Есть плохая новость и очень плохая. Будет синяк, и нам это не приснилось.
- Я ничего не понимаю, - прошептала Луна, её глаза быстро наполнялись слезами.
- Я тоже… - Лухи, казалось, не до конца проснулась.
- Зато я понимаю. Дунофф собрался тебя выгнать.
- Да, но почему?
- А ты подумай. Кто имеет на него влияние, и кому ты недавно насолила?
- Ну… я не знаю, Марисса, не говори загадками.
- Глупенькие, это всё козни Пилар, я уверена.
- О Боже, нет, она не могла…
- Могла, и сделала, уж поверь мне, - цинично добавила от себя Лухан.
Луна тряхнула головой.
- Но ведь она была моей подругой! Как же она предать память о нашей дружбе?
Марисса вскочила и крепко её обняла.
- Лунита, не плач, сестричка. Пилар дрянь, и поступила подло, но она просто не знает, с кем связалась. Я её уничтожу, не будь я Мариссой Пиа Спирито.
- Мы не позволим, чтобы тебя выгнали. Луна, - сказала Лухи, - Только через наши трупы.
- Девчонки, не нарывайтесь из-за меня на неприятности. Мари, тебя и так всё время пытаются исключить, ты висишь на ниточке, то есть на Соне. А тебе, Лухан, достаточно проблем и с Бласом, и с твоим опекуном.
- Не глупи, - оборвала её рыжая, - Мы будем вместе в любом случае.
- Вот-вот, - подтвердила вторая подруга, и крепче обняла Луну, - Мы же любим тебя.
- Ты собирайся, а я звоню маме. Она должна нам помочь!
К сожалению, она могла сделать лишь очень немного. Поскольку все документы уже были оформлены – из-за истерики Пили её папаша не рискнул отложить это дело – и переданы в комиссию, теперь только Эчаменди мог отменить решение. Директор уже жалел, что поддался своей капризуле, особенно когда понял, что Соня Рей устроит публичный скандал.
Но скандал Сони не шел ни в какое сравнение с тем, что устроила Сандра, когда об этом услышала. Стены дрожали, а огнедышащие драконы, если бы такие существовали, разлетелись бы в ужасе от её криков. Уравновешенный Мансилья в гневе стукнул по столу, и даже злюка Рената возмутилась, что её лучшую ученицу ни с того ни с сего исключили накануне большой олимпиады.
Но и они ничего не могли уже поделать. На большой перемене Луны в школе уже не было, ей даже не дали ни с кем попрощаться. Только Нико, удрав с математики, успел её на прощание обнять.
- Я не знаю, что делать, - признался он, сидя в кафе, опустив голову на сложенные руки.
- Мы обязательно что-то придумаем, - пытался подбодрить его Ману.
- Ах, почему это случается со мною! Как тяжело быть Мией, - стенала блондинка, пребывая в полуобморочном состоянии.
- Не понимаю, почему ты расстраиваешься, - проворчала Фэли, - Мне кажется, так ей и надо, стукачке.
- Закрой рот, Фэли, - твердо проговорила Марисса, и все на неё оглянулись, когда она вдруг вскрикнула, - Я знаю!
Впервые весь третий курс толпился у одного столика с тех пор, как уничтожили Ложу. Большинство хотело помочь Луне. Нико с надеждой поднял голову. Спирито улыбалась, и, прокрутившись вокруг себя, танцующей походкой направилась в комнату.
- Может, она тронулась? – спросила Мия, но против обыкновения никто её не поддержал, а Томас даже шикнул на неё.
- Думаю, дружище, - Пабло хлопнул Нико по плечу, - До завтра твоя девушка вернется в школу.
И вышел следом за Мари, на бегу догоняя девушку.
- Отцепись, а, - проворчала та.
- Я могу тебе помочь.
- Интересно, как, - рассмеялась Марисса, - Позвонишь своему папочке?
- Может, и позвоню. Нам всем дорога Луна, и я хочу задушить Пилар не меньше чем ты, так что не задирай нос.
- Я? – она задохнулась от возмущения, - Да я вообще никогда не задираю нос!
- Угу. Особенно сейчас.
- Что, серьезно? – вдруг пристыжено спросила девушка.
- Тебе это идет, не переживай, - улыбнувшись, ответил Пабло.
- Ладно, слушай сюда. Я сейчас уйду из школы, прикрой меня на парах, хорошо?
- Только если ты мне расскажешь всё, что задумала.
Марисса подумала, что иногда можно убивать и двух зайцев сразу, а этому Бустаманте ещё предстояло поплатиться за второе пари.
- Пошли, по ходу расскажу.
И завела его в свою комнату. Указав ему рукой на кресло, она прошагала к шкафу и начала медленно перебирать висящие там вещи.
- Что молчишь?
- В общем, я выйду поговорю с Эчаменди. Только приоденусь, - она задумчиво пожевала губы, - Как ты думаешь, что лучше?
Она спрашивала теплым голосом, невинно моргая и демонстрируя длинные подкрашенные ресницы, и протягивала ему под нос две вешалки – одна с чем-то, больше всего похожим на рыбацкую сеть, и вторая – с черным платьем из спандекса, к которому точно было применимо слово «маленькое». Он бы сказал, минимальное.
- Ничто.
- Да, ты прав, нужно что-то погибче, не такое вызывающее… он, наверное, предпочитает доминировать.
И достала из шкафа белое платье, до средины колена, зато просвечивающее так, словно за ним установили специальные лампы.
- Пожалуй, и спандекс ничего был, - попробовал было парень выбрать меньшее из зол.
- Не думаю, не думаю. От этого зависит судьба моей подруги. Точно, одену это.
Она начала расстегивать пуговицы форменной блузки, ничуть не стесняясь Паблито, который, в свою очередь, залился краской как небо на закате. Мариссита про себя злорадно ухмылялась. Пусть знает, что он потерял. Она нарочно медленно снимала её с себя, лихорадочно вспоминая Горькую луну, Девять с половиной недель, Основной инстинкт и шоу своей матери – её единственные источники сведений о стриптизе. Но стоило блузке с мягким шелестом упасть на пол, дверь с грохотом распахнулась.
Марисса наконец-то залилась яркой малиновой краской. Раздеться перед Пабло – совсем не одно и то же, что щеголять в нижнем белье на глазах у Бласа. Ах, ну какого лешего его сюда занесло?
- Так-так, что тут у нас, - ехидно проворчал Эредия. Он всё никак не успокоился по поводу представления в комнате отдыха, и видел, как Спирито протащила этого сопляка к себе в комнату.
- Блас, - начал было по ходу дела выкручиваться Пабло, но тот его прервал.
- Помолчали бы, Бустаманте, не думаю, что ваш отец этому обрадуется. Он скорее отдаст вас, как и собирался, в военное училище.
Парень спешно перебирал в уме все отмазки, все угрозы и все свои уловки, но ни одну применить не получалось. Тут вмешалась Марисса. Придя в себя от смущения, и уже не утруждая себя приличиями, она уперла руки в боки и нежно вибрируя голосовыми связками проговорила:
- А я вот, наоборот, уверена, что Серхио это понравится.
Оба обернулись к ней.
- Вы сомневаетесь, сеньор Эредия? – её голос звучал иронично, - А ведь всё было так. Вы ворвались в мою комнату, набросились на меня и пытались изнасиловать. Вот, даже засос поставили, - и она для наглядности продемонстрировала синяк на шее, - Я отбивалась, как могла, и кричала. Пабло как раз проходил мимо и забежал сюда на мой крик.
- Вам двоим никто не поверит, Спирито!
- Неужели? Но ведь половина школы подтвердит, что вы со мною заигрывали в комнате отдыха. Возможно, в тюрьму вас не посадят, но карьеру вам это подпортит. Да и с Мией, - Мари насмешливо улыбнулась, - у вас уже ничего не будет. Уж она-то в это поверит.
- У вас нет доказательств… - с меньшим гонором сказал Блас.
- Нет? Ну, как насчет этого? – пришел в чувство и Пабло, поднял с пола её блузку и слегка надорвал её рукав, - Вы даже порвали её одежду.
- Вы всего лишь дети, вас никто и слушать не станет!
- Неужели? Моему папе не понравится, что его сыну не верят.
- А моя мама позвонит парочке знакомых журналистов.
- Так что шли бы вы отсюда…
-… пока мы не обратились к Дуноффу. Это тааак соблазнительно, избавиться от вашей кислой рожи раз и навсегда.
Блас со злостью хлопнул дверью.
Спирито и Бустаманте начали хохотать.
- Ты настоящий гений, Марисса!
- Да, я знаю.
Он наклонился и поцеловал её. Совершенно спонтанно, сам не вполне понимая, что делает. И на какую-то минуту Мари ответила на его поцелуй, так же потеряв голову, но потом отстранилась.
- Я не могу, Пабло.
- Почему ты мне не веришь? – он начинал злиться. Он вообще никогда не отличался терпением.
- Потому что ты столько мне врал! – Мари тоже не была выдержанной, - К тому же я не ты… я никогда не предам Симона. Он мне доверяет.
- И ради этого ты готова отказаться от всего?
- От чего, Пабло? Что именно ты можешь мне дать? Очередное предательство? Я же знаю, я для тебя – как новая игрушка. Интересно посмотреть, что внутри, но потом – я тебе надоем. Может, не завтра, может, через месяц – но ты меня бросишь. Я не умею играть по таким правилам.
- Я никогда тебя не обижу, - возмутился Паблито.
- Тебе так кажется. Пока очередная старая кошка не повертит хвостом перед твоим носом, - в её словах было столько горечи, сколько до этого, в разговорах с Бласом, сахара, - Так что давай просто забудем об этом, и пойдем спасать Луниту. Она сейчас важнее.
Пабло хотелось закончить этот разговор, но девушка отвернулась, и начала наконец-то надевать на себя платье. Ладно. Луна действительно была важней.
- Всё равно я считаю, что это слишком, - говорил он спустя десять минут, глядя на её одежду и макияж нимфетки.
- Ты бы хотел, чтобы я в мешок завернулась и так шла соблазнять Эчаменди?
- Хотя бы оделась как обычно…
- Ты издеваешься? Кто же покусится на меня в таком виде?
Он выразительно на неё посмотрел.
- Не смеши, ничего такого я за тобой не замечала.
- Ладно, как нам пробраться мимо охранников?
- Никак, у меня есть разрешение на выход.
- Уу? Соня знает?
- Не всё, конечно, я ещё не настолько безумна. Но я сказала, что попробую его уговорить. А как – это уж моя забота.
- Марисса, ты не знаешь, во что впутываешься! А вдруг…
- Ничего не будет, и не каркай, – захлопнула она ладошкой его рот, - И вот ещё, я заговорю этим двоим зубы, а ты проберись мимо них украдкой, хорошо?
- Украдкой?
- Сообразишь что-нибудь.
Мари нацепила на себя очередную улыбку и подошла к охранникам, крутя в руках пропуск. Пока она активно отвлекала их внимание, Пабло прополз на коленях мимо, успев при этом поглазеет на её ноги, за что получил легкий пинок.
- Пока, мальчики, - помахала ручкой Марисса, и легким шагом пронеслась за угол.
- Слушай, а почему ты вообще со мною пошел? Ты же должен был прикрыть меня на уроках! – она слишком увлеклась обдумыванием плана, и совсем не заметила этого.
- Ничего страшного, Томми всё сделает, я ему звонил. А тебя я саму туда не отпущу.
- И что? Собрался свечку держать, пока я с ним заигрывать буду?
- Слушай, не язви, достало уже. Я хочу помочь Луне, и хочу помочь тебе, и не собираюсь за это выслушивать всякие гадости. Я забочусь о твоей безопасности. Должен же хоть кто-то это делать.
- Соня замечательно с этим справляется, трясясь надо мною, как наседка, - фыркнула Мари, но ей было приятно.
- Я буду ждать у его кабинета. Если ты не выйдешь через пятнадцать минут, - она ещё раз фыркнула, - Ладно, двадцать минут.
В общем, ты хоть знаешь, где он, этот Эчаменди, работает?
- Конечно, знаю, иначе куда мы идем? Сейчас возьмем такси.
- Поверить не могу, что ты на это идешь.
- Ради друзей я способна на всё.
- А когда ты ехала за мной в Росарио, ты делала это потому, что мы друзья?
Марисса помолчала с минуту, и ему казалось уже, что она вообще не ответит.
- Мы никогда с тобой не были друзьями, Паблито. Я ехала, потому что любила тебя, и страшно ревновала к этой твоей драной кошке. Я бы соврала тебе, но это уже не важно.
- Мне это важно! – парень не мог поверить, что Мари только что призналась ему в любви.
- Это было давно и неправда. Больше я этого не чувствую.
Тут рядом с ними затормозило такси, и разговор как-то сам собою умер. Они смотрели каждый в свое окно. Если мысли об одном, но с разных точек зрения, то думать лучше по отдельности.
Молча они поднялись в лифте, молча прошагали до нужного кабинета, Марисса подошла к секретарше и сказала, что она от Дуноффа по поводу исключения одной из учениц. Их попросили подождать, пока у Эчаменди важный телефонный разговор.
Над столом секретарши висела небольшая гравюра. На ней был изображен добротно упакованный в латы рыцарь со шлемом набекрень. Против обыкновения, рыцарь не сражался и не махал железной перчаткой прекрасной даме, а прилежно скорбел, предаваясь сему занятию с удивительным энтузиазмом. Чистое поле великодушно предоставило бедолаге единственную на всю округу кочку, на которую тот и присел, невесть как умудрившись согнуть внешне однородный металл лат и возложив усталые руки на крестовину воткнутого в землю меча. Чуть поодаль недвусмысленно возвышался длинный свежий холмик, увенчанный косо торчащим мечом. Марисса решила, и заявила об этом Пабло, что покойный находился с рыцарем в хороших отношениях - по крайней мере, после смерти, - ибо ни на переднем, ни на заднем плане она не заметила самой плохонькой лопаты, из чего заключила, что рыцарь самоотверженно копал могилу ножом (чего не сделаешь ради друга!), выгребая разрыхленную землю шлемом. Как же он, бедный, упарился в своей амуниции, многажды прокляв испустившего дух побратима и братскую клятву, не дающую ему спихнуть тело в ближайший овраг! Несмотря на все усилия, могила вряд ли получилась достаточно глубокой, и друга пришлось уминать, а землю, напротив, взбивать попышнее. В заключение, смахнув пот со шлема, рыцарь торжественно взялся за рукоять обеими руками и пронзил холмик осиротевшим мечом; клинок наткнулся на какую-то твердую часть друга, соскользнул и застрял, перекосившись. И вот теперь рыцарь отдыхает после трудов праведных, злорадно представляя муки того бедолаги, на чью долю выпадут его, рыцаря, похороны.*
Пока она всё это рассказывала парню, тот потихоньку сползал на пол от смеха, и напряжение между ними как-то само собой развеялось. Зато он поперхнулся, и довольно жутко закашлялся. Секретарша в панике побежала за стаканом воды.
- Я в порядке, - резко распрямился тот, - Слушай, что он говорит.
Марисса улыбнулась и прижалась ухом к полуоткрытой двери, он сделал то же самое.
- Не нервничай так, какая тебе разница, сестренка. Ну исключили какую-то нищенку из школы, ну и что. Рената, я не собираюсь менять свое решение потому, что она тебе нравится. Я уже нашел на место этой ученицы нового студента, его родители существенно помогут школе материально. Всё, я ложу трубку, Рената, и не смей никому говорить, что мы – родственники, слышишь?
Парочка довольно переглянулась.
- Я думаю, платье мне так и не понадобится.
- Лучшая новость за сегодня.
В школу Пабло и Марисса возвращались уже не сами, а с подписанным приказом о восстановлении ученицы Фернандес и самой ученицей. Багажник был завален сумками Луны, а подруги счастливо проболтали всю дорогу, обнявшись. Да, вторник определенно был веселый.
*хи-хи. Каюсь=)) Perdona me y todas cosas=) Lo mismo que yo.. Фиша, зая, ты виновата, что я на испанском заговорила, теперь останавливай меня=) Короч, прошу прощения за использование идеи-то.
Глава 5. Daytime Drama
Don't touch her man
I want her over and over again
Don't touch her man
I want her over and over again
Billy Idol, Daytime Drama
На среду был запланирован праздник.
Третий курс слезно упросил Сантьяго дать Эредии выходной, и в комнате отдыха после уроков начались приготовления – воздушные шары, стопки компактов, напитки…
В комнате девочек стоял гул. Всё заходили поздравить Луну с возвращением, Мия на радостях подарила ей свое совсем новое платье и пообещала накрасить её к вечеринке. Мари только презрительно отвернулась. Настроение у неё было прескверное.
Вечером ей позвонил Симон и наорал на неё за встречу с Пабло. Марисса в долгу не осталась, заявив, что если Симон ей не доверяет, то может катиться ко всем чертям. Всё утро ей приходили от него СМС-ки с извинениями, но она была слишком зла, чтобы на них ответить. Между ней и Пабло ничего нет, и он не имеет права её подозревать!
Она в гневе мерила шагами комнату. После очередного сообщения она зашвырнула телефон в противоположный от себя угол, и начала ходить ещё быстрее. На ней были узкие брючки и голубая блузка, довольно скромная, если не считать глубокого, как Марианская впадина, выреза, аккуратно подкрашенные глаза метали молнии.
- Что случилось? – спросила Лухи, удивленно оглядываясь.
- Все мужики – сволочи.
- Ну, неправда, Маркитос совсем не такой.
- Такой-такой, просто ты ещё не знаешь, - Мари не знала, что как в воду глядела, - Все они просто озабоченные придурки. Знала бы ты, как я его ненавижу.
- Кого именно, Пабло или Симона? – коварно спросила Лухан.
- Да обоих. Два сапога пара. Им мало того, что они на меня поспорили, так они ещё и пожить мне спокойно не дают. А в пятницу эта ужасная гонка!
- Пошли их и всё. Они могут спорить на что угодно, но без твоего согласия никто тобою распоряжаться не будет.
- Если бы всё было так просто, Лухи.
- Ты хочешь сказать, что ты ещё что-то к нему чувствуешь?
- К кому именно, Пабло или Симону? – перекривляла Мари, - Я не могу всё так просто оставить. Я буду не я, если эти двое не заплатят за то, что сделали.
- Ты же вроде простила Симона.
- До того, как он начал мне не доверять, - она помолчала, ещё раз обошла комнату и через минуту добавила, - Он просто кретин!
- Зато хорошенький.
- И у него такое тело…
- И он забавный.
- Угу, и целуется здорово.
- Кто именно, Пабло или Симон? – не осталась в долгу Лухан.
Мари погрозила ей кулаком. Определенно, она не могла сидеть, сложив руки. Надо было что-то предпринять. Подразнить Симона. Испортить Пабло вечеринку. Вот к примеру можно…
Бустаманте предстоящее веселье радовало. С утра его вообще радовало всё. Большую часть ночи он не мог перестать думать о том, что наговорила ему Марисса. И рассудил, что она не могла его забыть. Если она любила его, когда он встречался с Паулой, то и пари должна ему простить. Осталось только потактичней ей на это намекнуть. Здесь и была собака зарыта. Поговорить с Мариссой? У парня всё внутри сжалось от страха, когда он себе это представил.
- Эй, Пабло, ты чего такой странный? – спросил Гидо, выряжаясь перед встречей с Вико.
- Мне надоело твою рожу видеть в своем зеркале, Кофе. Одевайся быстрее.
- Знаешь, Вико ведь дружит с Мией. И запросы у неё высокие. Я боюсь ей не понравиться.
- Капуччино, достал уже, - швырнул в него подушкой Томми, - надень мою рубашку, если обещаешь сразу после этого уйти.
Томаса тоже бесили переодевания Лассена, хотя больше его выводил из себя тот факт, что у Гидо с его девушкой всё хорошо, а ему самому придется до конца жизни пересдавать двойки. Черт бы побрал эту стукачку Пилар.
- Вы такие мрачные оба, никогда вас такими не видел. И никогда не поверил бы, что всё это из-за Спирито и Дунофф.
- При чем тут Марисса?
- Да причем тут Пилар? – одинаково возмутились друзья.
- Ну, как знаете. Вот, возьмите, я протащил мимо охраны, - и бросил в них бутылкой джина, - может, поднимет вам настроение. Чао.
Пабло и Томми переглянулись, подвинулись ближе и открыли бутылку. Одеться они уже успели.
Час спустя джина оставалось ровно столько, чтобы дно прикрыть, а парни, пошатываясь, выходили из комнаты, глупо хихикая.
- Ну и видок у тебя, Эскурра.
|
| |
| |
| katya_shev@ | Дата: Суббота, 26.05.2012, 19:06 | Сообщение # 2 |
|
We love you!
Группа: v.I.p.
Сообщений: 516
Статус: Offline
| - А видел бы ты свои глаза, Бустаманте. Не зрачки, а две бусинки в туманном небе, - и его так порвала эта фраза, что следующую минуту они простояли под колонной, умирая от смеха. Неизвестно, что было в этом джине… или то был абсент? Неизвестно, что именно их так вставило, но ребята определенно улетели. Одежда их была «слегка» растрепана, а волосы торчали во все стороны неподражаемым шухером.
С переменным успехом они добирались до комнаты отдыха, то поворачивая не туда, то загибаясь в очередном приступе хохота. Определенно не стоило пить всю бутылку. Они пытались идти на звук музыки, но звон в ушах существенно мешал. Перед их глазами начали идти круги, но в итоге они таки нашли вечеринку. Первое, что попалось им на глаза, было подобно видению, и оба синхронно их протерли. Марисса в отвергнутом в прошлый раз платье – это оказалось всё же платье, а не рыболовная сеть – и на высоких каблуках танцевала что-то медленное и эротичное, собрав вокруг себя целую толпу. Она вся блестела какими-то золотистыми стразами, или наклейками, или просто украшениями. Симон ревниво щурил глаза, и по его виду было ясно, что он с большой радостью своими руками разорвал бы всех этих парней. Пабло, изрядно осмелевший после лошадиной дозы спиртного, растолкал окружение девушки, и, взяв её под руку, отвел в сторону. Публика дружно засвистела, но быстро успокоилась, парни разошлись кто куда.
- Надо поговорить, - довольно внятно, но неестественно старательно проговорил блондин.
- Говори, - подозрительно сощурилась Мари.
- Отвали от неё, придурок.
Пабло очень медленно, аккуратно повернулся.
- Брысь.
- Что ты сказал?
- Брысь. Ты мешаешь, - он очень старался говорить короткими фразами.
У фотографа руки сжались в кулаки.
- Симон, не переживай, я просто поговорю с ним, - Марисса странно посмотрела на Пабло.
- Слушай, я…
- Тут шумно, а ты как-то ненормально говоришь, - план Мари по срыву веселья пришлось в срочном порядке воплощать в жизнь, - Пошли за мной.
Бустаманте так старался от неё не отстать и при этом идти ровно, что не заметил, как за ними увязался Томас. Тот с трудом воспринимал окружающее, и помнил только, кто такой Пабло, вот и старался не отходить от него.
Марисса вела его в прачечную – где давно приготовила «мышеловку». Она заведет его туда, дверь закроется, и раньше, чем утром, никто его не найдет. Она же будет думать, как подразнить Симона. Рыжая мечтательно улыбнулась, представив себе ночь, которую он проведет в прачечной, «размышляя над своим поведением», как сказал бы Мансилья.
Она отворила дверь, пропустила Пабло вперед и отпустила затвор. Дверь должна была захлопнуться, но она не подумала, что на её спину навалится шатающийся и мало что соображающий Томас. Мари, а за ней и Эскурра в последнюю секунду провалились в захлопнувшийся за их спинами дверной проем. Девушка и два в доску пьяных парня оказались заперты в прачечной, в то время как все, кто мог их искать, веселились на празднике и ничего не могли заподозрить.
- О нет! – закричала Мари, выбралась из-под неподвижного парня и с силой ударила кулаком в дверь, - Ну почему, почему это всегда случается со мной!
Она сползла по стенке на пол и прижала к себе колени.
- Что случилось? – медленно выговаривая каждый звук, спросил Бустаманте.
- Мы заперты. Я заперта в прачечной с тобой и этим предметом мебели! – она толкнула ногой Томаса, который от удара к тому же вырубился и сейчас, по всей видимости, лежал без сознания.
- А почему?
- Дверь захлопнулась, и изнутри её не открыть.
- Поверить не могу.
- Это ужас. Господи, сделай так, чтобы я сейчас проснулась, и оказалось, что это только кошмар. Я не могу провести всю ночь в одной комнате с ним, только не это, - бормотала про себя Пиа Спирито.
Пабло потряс головою, и до него окончательно дошло, что нужно срочно протрезветь. Поэтому он просто подошел к умывальнику и засунул голову под струю ледяной воды. Часть хмеля выветрилась из его мозгов.
- Нужно устроить Томми.
Марисса его проигнорировала. Она вообще не двигалась, обняв колени и уставившись в стену.
- Марисса?
- Не трогай меня.
Он пожал плечами и перетащил своего друга на импровизированное ложе из белья. Он постарался придать Эскурре наиболее естественную позу, но тот, казалось, пришел в себя, и сейчас просто спал без задних ног.
- Что с тобой такое? – спросил он у девушки.
- Ничего, ну ничего у меня не получается как надо, - она сказала это очень обиженно, но Пабло стало смешно.
- Ты шутишь, да? А кто вчера вернул Луну? У тебя получается всё, за что ты берешься, – сказал он, тряся мокрой головой.
- Это не одно и то же. У меня не выходит ничего для себя.
- То есть – для себя?
- Кхм, неважно. Надо бы переодеться, ты весь мокрый, а я не просижу в этом платье всю ночь.
- А я бы был не против, - он оценивающе посмотрел на её тело, и та шикнула.
- Как я могла в это впутаться?
- Можно покричать, но я не думаю, что кто-то нас услышит.
- Черт, впервые жалею, что Бласа нет.
В стопке постиранной одежды Мари нашла свою пижаму, Паблито же достал из другой чистой стопки свои шорты и футболку Кофе. Они также нашли какие-то полотенца.
- Мальчики налево, девочки направо, - сказала рыжая.
- Вчера ты не была такой стеснительной.
- Вот и наслаждайся воспоминаниями, - съехидничала она.
Они отвернулись и начали переодеваться. Пабло стянул с себя футболку и с силой тер волосы, чтобы те поскорее высохли. Мари, переодевшись быстро, как на пожаре, не удержалась и обернулась, рассматривая его торс. У неё даже мурашки побежали по коже, а в голову полезли мысли, совершенно противоречившие решению его ненавидеть. Она так увлеклась этим занятием, что даже подпрыгнула, когда он сказал.
- Не то чтобы я был против или мне было неприятно, но ты на мне сейчас дырку протрешь своими взглядами.
Марисса покраснела и отвернулась.
- А я уж думал, что новую Спирито ничто не смущает. Мне нравится твоя пижама. Не подумал бы, что ты спишь в розовом. Не так мило, как твое вчерашнее белье, конечно, - Пабло почти бессознательно взял на вооружение её собственную тактику, и говорил низким, грудным голосом, от которого у Мариссы в животе побежал холодок, - Но, естественно, под всем этим бельем самое лучшее. Какая жалость, что всё это достанется какому-то придурку фотографу.
- Прекрати! – это было для неё последней каплей. И так во всей ситуации было что-то ненормальное, а эти его намеки выводили её из себя.
- А почему? Я знаю, что ты меня ещё любишь, - её глаза округлились, пока Бустаманте кричал - И я тебя тоже люблю, так чего ты от меня ждешь? Что я ещё могу сделать? Почему я должен молчать?
- Я прошу тебя, - тихо сказала она.
- Что? – он споткнулся на полуслове.
- Потому что я тебя очень прошу. Мне и без этого тяжело.
Они молча начали собирать простыни и конструировать из них кровать. К сожалению – или счастью – белья хватило ровно на одну. Марисса поджала губы, но легла. Пабло выключил свет и устроился рядом, стараясь поменьше к ней прикасаться.
Ночь. Новолуние. Мириады звезд, заглядывающих любопытно в окно. Двое лежат рядом, боясь подвинуться ближе, но и не в силах отодвинуться дальше, сопя и ворочаясь. Сна ни в одном глазу.
- Марисса?
- У?
- Ты спишь?
- Как будто ты не знаешь.
- Спокойной ночи.
Тишина. В окно начинают стучать ветки.
- Пабло?
- У?
- Ты о чем думаешь?
- Кхм. Это провокация?
- Нет. Ну, угадай тогда, о чем я думаю.
- По-моему, ты хочешь что-то сказать, но не знаешь, с чего начать.
- Вот еще!
- Не угадал?
- Нет!
- Ну и ладно. - Он поворачивается на другой бок, натягивает одеяло на голову.
Тишина. Ветер усиливается, и ветки скрипят всё громче и громче.
- Пабло?.. Пабло!.. Пабло!!! Я терзаюсь, а он спит!
- Заснешь тут под твои терзания… - проворчал тот.
- Ладно, ты угадал.
- Поздно. Я сплю.
- Эй вы, козлы упрямые, мне плевать, кто из вас круче, но если сейчас же не заткнетесь, то горько пожалеете, честное слово! – это уже протрезвел и проспался Томми.
Марисса поворочалась и, наконец, уснула. Под её ровное дыхание сон пришел и к Бустаманте.
Глава 6. Slide
And you can't fight the tears
That ain't coming
Or the moment of truth in your lies
When everything feels like the movies
Yeah, you'd bleed just to
Know you're alive
Goo Goo Dolls, Iris
Она проснулась среди ночи, не сразу осознав, что происходит и где она находится. Совсем рядом спал Пабло, его лохматая голова была в каких-то 30ти сантиметрах от её головы, и картина эта казалась такой мирной, такой домашней и родной. В мягком ночном свете всё казалось увитым магией – звездными чарами, к добру ль или к злу утолившие боль в её душе. Боль, оскорбления, весь тот яд, что смешался с её любовью. Возможно, не навсегда, возможно, только на это мгновение.
Марисса медленно придвинулась к нему, и его голова оказалась на её плече. Пабло заворочался, немного посопел и устроился поудобней на этой новой «подушке». Мари не смогла удержать свою руку, саму по себе взлетевшую и гладившую его золотистые волосы и щеки с высокими, острыми скулами. Так она и заснула во второй раз.
Через час после рассвета их нашли. Симон поднял настоящую бурю, узнав, что Марисса не ночевала у себя в комнате. К счастью, ему не разрешили искать Спирито по школе. Блас обнаружил и пропажу Бустаманте с Эскуррой, и после получаса беготни он увидел, что дверь прачечной закрыта на защелку. Он открыл её, и поисковой группе во главе с Мансильей открылось весьма любопытное зрелище. Томми похрапывал, прижавшись к какой-то корзине. Руки Мариссы обвивались вокруг шеи Пабло, его руки обнимали её талию, её нога была закинута на его бедро, а их губы находились на расстоянии нескольких сантиметров друг от друга. Сантьяго громко, выразительно кашлянул, и сладкая парочка проснулась, хотя Томми продолжал похрапывать.
Их глаза открылись, и они, осознав, что происходит, смущенно друг от друга отодвинулись.
- С добрым утром, - насмешливо сказал Блас, - Видимо, кое-кого давно не наказывали.
- Эредия, что вы такое говорите. Они не могли сами себя закрыть снаружи на защелку, это же очевидно.
Воспитатель разозлился.
- И что вы предлагаете?
- Искать шутников, заперевших здесь детей, - ответил невозмутимо Санти, - Спирито, Бустаманте, будите Эскурру и расходитесь по комнатам, вас уже обыскались. Хорошо, что Дунофф не успел позвонить вашим родителям.
Мари и Пабло дружно облегченно вздохнули, и сборище разошлось в разных направлениях.
- Марисса, где ты была?! – в панике подбежал Симон.
- В прачечной. Нас там закрыли.
- Нас? Кого это – нас? Тебя и Пабло?
- Да.
- И ты после этого говоришь, что между вами ничего нет?
- Симон, нас – это меня, Пабло и Томаса. И между мной и сынком мера нет абсолютно ничего.
- Ты уверена?
«Нет!»
- Я уверена, что если ты меня будешь подозревать, я тебя просто задушу. Я плохо спала, - это было полнейшим враньем, - И очень устала от твоей ревности, - а вот это – правдой, - Так что я ухожу в свою комнату. Если твое настроение не изменится, можешь больше не показываться мне на глаза.
- Марисса, солнышко, прости меня, я не хотел. Просто ты так его любила…
- Неправда!
- Правда. У меня даже остались те фотографии, где ты плачешь, помнишь? Ко мне ты этого не чувствуешь.
- Симон, ты очень…
- Пока не чувствуешь, - перебил он её, - Но ты меня ещё полюбишь. Я докажу тебе, что твой Пабло – просто сопляк и папенькин сынок.
Он склонился к ней и долго её целовал. Не то чтобы Мариссе это не понравилось, но простое, случайное прикосновение Пабло вызывало в ней гораздо больше чувств. И её это раздражало. Она страстно ответила на его поцелуй, чтобы вытеснить из своей головы мысли о нем. И всё равно, какой происхождение эта её страсть имела.
Марисса всего-то успела, что переодеться, и пришлось бежать на уроки. Рената была счастлива, что Луна вернулась, по этому поводу даже отменила контрольную и объяснила, как делать домашку. Хильду подловил в коридоре Иларио, и история задержалась не меньше, чем на пятнадцать минут, которые все провели, обмениваясь шпаргалками.
Пабло и Марисса отнекивались и отворачивались, стоило кому-то спросить их, где они были и почему. Томас вечер помнил плохо, поэтому ответить внятно не мог. И у Эскурры, и у Бустаманте голова трещала по швам, а горло пересохло, как Сахара, и они одну за другой умерщвляли бутылки Пепси. Томми даже нацепил на нос темные очки, Паблито же был меньше похож на кролика, хотя и его глаза были покрасневшими.
На большой перемене все набились в кафе. Томми уронил голову на руки и пытался утолить жажду лимонным соком, совершенно отвратительным на вкус. Бустаманте вовремя принял ледяной душ, и ему было гораздо лучше. Хотя у него слегка звенело в голове, он вполне мог передвигаться, к тому же ему даже захотелось перекусить, поэтому он и стал в очередь. И никакого отношения это не имело к Мариссе, стоящей прямо перед ним.
От неё пахло чем-то сладким и фруктовым, красные волосы разлетались во все стороны, и, хотя одета она была совершенно обычно, в школьную форму, по нему словно пробежал электрический разряд.
- Доброе утро.
- Доброе, - буркнула она, и прозвучало это как: «Что же в нем доброго?».
- Ты меня избегаешь?
- Удивительно, как это ты заметил? – язвительно ответила Мари. Она не знала, как ей себя вести, она не могла понять, прошла ли её обида, готова ли она начать всё сначала.
- Почему ты такая упертая? – устало спросил он.
- А я овен. Какое у тебя оправдание?
Пабло засмеялся. Неловкость между ними опять исчезла, но, как всегда, Симон испортил момент, вмешавшись в их разговор.
- Отвали от неё, сопляк! Она моя!
Пабло нехорошо прищурился.
- Слушай, козел, ты меня серьезно достал. Я не уверен, что дождусь завтрашней гонки.
- А что ты мне сделаешь? Ты же ничтожество, - Симон был похож на психа.
- Не надо, - сказала Мари, но на неё уже не обращали внимания.
- Ты думаешь, ты крутой, да? Хочешь, проверим?
- Не понтуйся, малой, я не стану о тебя руки марать.
- Конечно, не станешь. Ты просто трус. Курица.
- Я по крайней мере не звоню папочке чуть что!
Эта фраза Пабло вывела из себя окончательно. Его глаза помутнели от гнева, и он со всей силы ударил того в челюсть. Симон ответил ударом в солнечное сплетение, и после этого они начали тузить друг друга без разбора, и нельзя было проследить ни одного удара. Они били друг друга сосредоточенно, как будто важней в жизни ничего не осталось. Марисса что-то кричала, но у них в ушах словно вата стояла. Они катались по полу, круша легкую пластиковую мебель и собирая толпу зевак. Только когда Ману, Гидо и Блас растянули их, они постепенно пришли в себя и начали оценивать ущерб. Конечности были целы, но всё тело у обоих ныло, как сплошной синяк.
- Бустаманте, и вы, как вас там, фотограф – к директору, сейчас же. Не думаю, что кто-то из вас ещё появится в этой школе. Драка в Элитном пути просто недопустима, как вы могли себе такое позволить? – грозно вещал воспитатель, - Вам, Бустаманте, я уже не удивляюсь, но вы, Симон, вы же взрослый человек, что вас могло толкнуть на такое?
- Она, - и показал на Мариссу.
Спирито удивленно охнула: «Ах ты подонок!»
- Что? – все в шоке на неё оглянулись.
- Конечно, это я виновата, сеньор Эредия, - проворковала она, - Женщина в этом патриархальном обществе всегда виновата.
Блас недоверчиво на неё посмотрел, а Мия не в тему начала причитать, как ей трудно быть собой, но и Паблито, и Симон согласно закивали, более того, они оба пристально на неё смотрели, как будто ожидая результата, или, того больше, приза. Мари в их сторону и не поворачивалась, она не хотела становиться лавровым венком, раздираемым на части двумя незрелыми идиотами.
- Знаю, знаю, уже иду к директору.
- На этот раз вас точно исключат, Спирито.
- Такого счастья не бывает, Блас, - добавила она низко, и соблазнительно улыбнулась, - Не видеть вашей кислой рожи, не слышать визга этой припадочной.… Не выслушивать нотаций Дуноффа.
- Это было бы слишком хорошо, чтобы быть правдой, - буркнул Пабло.
И все трое под конвоем надсмотрщика поплелись к кабинету директора, пока кафе гудело не хуже улея. Пабло и Симон подрались из-за Мариссы? Вот где пригодились все сведенья Пилар о пари между Томми и Паблито, которые ещё больше запутали одноклассников. Никто не мог понять, что происходило, все умирали от желания узнать.
У Дуноффа разыгралась сцена первая акта третьего, «Коррида». Сам директор, как разъяренный бык, перебегал от одной красной тряпки к другой, послушной в руках опытного тореадора Эредии. Из его ноздрей, ушей и, казалось, даже от волос валил пар. Он ходил из угла в угол, причитая: «За что мне эти проблемы? Что ни день, то исключение! Не могут хоть один выходной мне дать».
Марисса стояла ровно, как длинная, острая шпага матадора, так как виноватой себя не считала, но Симон слегка сгорбился, как уже покореженный нож. Ему было стыдно перед Соней за бездарно проваленную работу, и перед девушкой, хотя он сам не знал за что. Он также жутко злился. Он не мог видеть, как она улыбается этому сосунку, и как при этом сверкают её глаза – влюбленным блеском. Бустаманте тоже смутился, но больше для вида, чтобы эта проблема не достигла ушей его папаши. Этот был больше всего похож на алый плащ охотника. Он был рад видеть, как отек левый глаз этого козла, хотя сам с трудом дышал – ему казалось, что все до единого ребра у него переломаны. Он облизал губы и почувствовал солоноватый привкус на языке. Кровь.
К дружному удивлению всех до единого (а особенно Бласа), никто не был выгнан. У фотографа удержали часть зарплаты, что же до Спирито и Бустаманте, их наказание переходило в руки Эредии, и никого не исключали. Наверное, директор просто привык.
- Ну что, нарвались? Вы, Спирито, давно уже напрашиваетесь на достойное наказание. Не надейтесь, вначале вам придется отсидеть уроки, а потом – сразу же идите в полюбившуюся вам прачечную. Кажется, я знаю, что с вами делать.
Симон собрался было выйти следом за Мариссой, но Дунофф его окликнул.
- А с вами, молодой человек, я должен серьезно кое-что обсудить!
Пабло хитро смотрел в сторону Мариссы.
- Мари.
- Что? – она остановилась, но не обернулась.
- Ты могла бы помочь мне смыть всю эту кровь, - с чем-то лукавым в глазах он бросал ей вызов.
Она оглянулся с недоверием.
- Ты хочешь, чтобы я тебе помогла? Да ты шутишь.
- Ты только осмотришь царапины. Или, может, ты меня боишься?
- Не воображай ничего такого, супермен. Я тебя не боюсь.
Он только улыбнулся, что выглядело, если честно, жутковато. На его щеке расплылся синяк, а на губе запеклась кровь. Мари пошла за ним в его комнату, но на этот раз они предусмотрительно закрыли дверь. Она не слишком аккуратно порылась в шкафу, разбросав кое-какие его вещи, и нашла аптечку, пока Бустаманте, развалившись в кресле, не без удовольствия за ней наблюдал. Девушка смочила ватку перекисью и начала вытирать кровь легкими движениями.
- Скажи мне, зачем ты полез в драку?
- Он считает, что ты его собственность, - возмутился парень.
- А тебе завидно? – ехидненько спросила она.
- Да нет. Он сам себе могилу роет… что я, тебя не знаю, что ли - попытался пошутить он, - Ааау.
- Чтоб меньше ухмылялся, - сказала Марисса, с силой протерев кровившую царапину, - На что это ты намекаешь?
- Ты слишком свободолюбива.
- То есть?
- Ты боишься, что кто-то подберется к тебе слишком близко. Вот так, к примеру, - и притянул её к себе на колени.
Он выбрал правильные слова. Спирито ненавидела, когда её упрекали в страхе, и осталась сидеть у него на руках, хотя внутри вся подобралась, как бы предчувствуя привычную войну с ним… или с собою?
- Никогда ничего не боялась!
- Кроме меня, и не надо опять лить этой гадостью на раны.
- Хха, раны. Там еле заметные царапины.
- Угу.
Она нежно прикасалась к его лицу, стирая кровь, а затем легко размазывая по синякам и кровоподтекам какой-то заживляющий гель.
- Я не хочу, чтобы вы постоянно бросались друг на друга как петухи. Серьезно.
- А все парни так себя ведут.
- Как? Дерутся без повода?
- Дерутся, если им двоим нужна одна девушка. Если оба её любят.
- Пабло, ну хоть раз в жизни ты не можешь говорить серьезно?
- Я серьезно.
- Угу. А я – Мария-Антуанетта. У тебя будет огромный фингал, супермен. Он подпортит твою смазливую мордашку. Девушек своих распугаешь. Хочешь, я его зарисую? Хотя нет, с этим лучше к Барби обратиться…
- Не поверю, что ты испугаешься какого-то синяка.
- Конечно, нет, - фыркнула она.
- Ты уверена? – таинственным шепотом спросил он.
- Конечно, - так же тихо и шелестящее ответила она, - А что ты вдруг голос понизил?
Машинально она придвинулась чуть ближе, чтобы лучше слышать.
- Чтобы ты доказала, что меня не боишься.
И медленно наклонился к её губам. Марисса, как жертва гипноза, не могла ни отодвинуться, ни пошевелиться, но в последний момент отвернулась-таки.
- Нет, - тихо сказала она.
- Как знаешь, - Пабло притворился равнодушным и пожал плечами.
От этого движения он скривился и зашипел, боль ударом отозвалась в мышцах.
- А ну-ка быстро снимай рубашку.
- Хорошее начало, - улыбнулся Пабло, - Люблю, когда девушка знает, чего хочет.
Он через силу поднял левую руку и начал расстегивать пуговицы.
- Да, в стриптизе тебе карьеры не сделать… - заметила девушка.
- А что такое? – возмутился он.
- С таким лицом сморщенным? – и гораздо более заботливо спросила, - Очень болит?
- Да уж не приятно.
- Давай я помогу.
Вдвоем они справлялись с пуговицами ненамного лучше. Руки у Мариссы легонько дрожали, и совершенно её не слушались. Но стоило ей распахнуть рубашку, из горла вырвался сдавленный вздох.
- Ни фига себе…
|
| |
| |
| katya_shev@ | Дата: Суббота, 26.05.2012, 19:06 | Сообщение # 3 |
|
We love you!
Группа: v.I.p.
Сообщений: 516
Статус: Offline
| Пабло поднялся, глянул в зеркало и присвистнул. Ребра были скорей всего целы, зато по ним разлились многоцветные синяки – зеленые, желтые, фиолетовые, кое-где переходящие в черные следы от ножек стула, четко отпечатавшихся. Марисса медленно, стараясь ничего не задеть, стянула с его плеч рубашку.
- Вы оба просто идиоты. Не смей больше такого делать, или я своими руками тебя прикончу!
- Осторожней, или я подумаю, что ты обо мне заботишься.
- Черт бы тебя побрал, Бустаманте, как ты меня утомил!
Она мягкими кошачьими движениями втирала в его грудь и спину гель, очень медленно, стараясь не причинить ему лишней боли. Неудивительно, что на английский они так и не попали – у обоих он просто вылетел из головы. У них в головах вообще ничего не осталось, кроме этих нежных плавных движений. Но, вымазав полтюбика заживляющего геля, Марисса так же ласково помогла ему надеть рубашку и отстранилась.
- Нам пора идти.
Парень только согласно кивнул, не в силах вздохнуть. Его голова кружилась от ставших вдруг ощутимыми запахов. Он достал из кармана джинсов ключи и отпер двери. Мари выглянула в коридор, и вдруг сказала:
- Слушай, нужно что-то придумать.
- По поводу? – они пробирались по пустым переходам.
- Бласа, кого ж ещё. Я не хочу стирать грязные носки, или, того хуже, трусы.
Пабло, аристократ далеко не в первом поколении, красноречиво скривил нос.
- Какая гадость.
- И не говори.
- У тебя уже есть план?
- Ну, не то чтобы план, а так… идея. Вот, послушай, - и она, встав на цыпочки, зашептала ему на ухо нечто, от чего тот расплылся в широкой, во всё лицо улыбке.
Спустя полтора часа, отсидев биологию и испанский, парочка стояла с невинным видом, как нашкодившие первоклассники, у дверей прачечной. Руки Мари держала за спиной, чтобы Эредия не заметил скрещенных на удачу пальцев.
- Что ж, это хорошо, что вы не опоздали.
- Да, сеньор Эредия, - шутливо сладенько проворковала Мари.
- Не нравится мне это ваше настроение, Спирито.
- Извините, сеньор Эредия, - добавила она ещё сахарней.
Пабло легонько толкнул её локтем, чтобы она не переигрывала.
Блас толкнул дверь прачечной, и сказал:
- Что ж, нахалы, посмотрим, что останется от вашего гонора, когда вы перестираете всё грязное белье.
- Конечно, сеньор Эредия, - сказала Мари, - Только какое именно белье вы имеете в виду?
Он оглянулся. В прачечной не было ни клочка ткани. Он заглянул по углам, но не увидел ничего – ни корзин, ни одежды, ни простыней.
- Спирито, - он взвыл, - Куда вы дели все вещи?
- Какие вещи, сеньор Эредия? – спросила та, невинно хлопая длинными ресницами, и кокетливо посматривая на него своими огромными и теплыми, как чай, глазами.
- Не считайте меня идиотом, Бустаманте, сейчас же заставьте её вернуть все вещи, и я забуду об этом инциденте!
Пабло прикинулся дурачком.
- Но сеньор, я ничего не знаю. Я честно просидел всё это время на уроках. И Марисса тоже.
Об английском они умолчали, а Блас не додумался проверить.
- Может, у нас завелись воры? – с притворным ужасом спросила Мари, - Из тех, что крадут грязные носки?
Блас зарычал.
- Ну ничего, я найду для вас работу. И не надейтесь, что вам это так просто пройдет.
- Мы всегда готовы отбыть свое наказание, сеньор, - с наигранной смиренностью сказал Пабло, - Мы осознаем свою неправоту, - и невинно поморгал, - Может, вы скажете, что именно мы должны делать?
- Будете чистить книги!
- Но сеньор, какой смысл? Мануель и Лухан сделали всё буквально позавчера, - сказала Пиа Спирито.
- Вы даже не заметите разницы, - добавил Бустаманте.
- Ваша парочка меня уже достала! Ладно, черт с вами, можете идти, но в следующий раз я вам это припомню.
Они вышли из подсобки, чинно сложив руки и притворяясь послушными, и только завернув за угол позволили себе расхохотаться во весь голос.
- Я же говорила!
- Марисса, это было просто неподражаемо!
- Просто повезло.
- Да уж. Нам не воспитатель попался..
- …А полный идиот, - И они опять буквально взорвались хохотом.
Все корзины были на самом деле там, где им и положено было быть – в кладовке. Которую Пабло и Мари предусмотрительно закрыли на ключ, а потом просто закрыли от посторонних глаз, придвинув на то место шкаф, что не заняло у них и пяти минут.
- Это ж надо было, - захлебываясь от смеха, говорила Мари, - Забыть, что в прачечной есть отдельная кладовка для одежды.
- Забыть мы ему помогли, - добавил парень, - Пододвинув шкаф.
- Эй, супермен, - посерьезнела Марисса, - Тебе не слишком больно было?
Пабло сощурился и украдкой (хоть Марисса и заметила) потер ребра.
- Рожа Бласа того стоила.
- Это точно, - и оба опять засмеялись.
Но, к сожалению, когда они вошли в комнату отдыха, всё их прекрасное настроение разом умерло. Они были так далеко, как далеко могут быть друг от друга два различных мира. Их друзья не поймут, их враги – собственно, они и были друг другу врагами. Увидев свой третий курс, они вдруг осознали, какая между ними пропасть. И как это нелепо – быть друзьями. И насколько любовь между ними невозможна. Марисса вдруг поняла, что всё простила. Что до сих пор любит. Но этого мало.
Они не знали, что чувствовали в этот момент одинаковую, смертельную боль потери. Потери не только любви, но и лучшей части самих себя. Мари считала, что всё было бы не так невозможно, не будь Пабло таким трусом. Пабло считал, что всё было бы почти реально, не будь Марисса такой гордой. Каждый, не оглядываясь, пошел в свою сторону – Спирито обняла Симона, и попыталась усыпить его ревность, Пабло же смеялся очередной шутке Гидо, и флиртовал с двоюродной сестрой Томаса. Так было и проще, и привычней.
Глава 7. I Only Have Eyes For You
Tell me did the wind sweep you off your feet
Did you finally get the chance to dance along the light of day
And head back to the Milky Way
And tell me, did Venus blow your mind
Was it everything you wanted to find
And did you miss me while you were looking for yourself out there
Can you imagine no love, pride, deep-fried chicken
Your best friend always sticking up for you even when I know you're wrong
Can you imagine no first dance, freeze dried romance five-hour phone conversation
The best soy latte that you ever had . . . and me
Train, Drops of Jupiter
И вот наступила пятница.
Неумолимо, как лучшая часть армии Бонапарта, полки под командованием храброго Нея, цифры на часах сменялись одна другой, пока не показали 00:00. Марисса молилась про себя, чтобы дальше они не двинулись, но безуспешно. Первая минута пятницы таки настала. Совсем недавно уснули Лухан и Лунита, обе счастливые и влюбленные, и сейчас они наверняка грезили о своих парнях.
Марисса перевернулась и зло взбила свою подушку, потом подняла спину и уселась, скрестив ноги и обняв её. Она смотрела в окно, где кривой, раскрошенный звездами уголок луны путался в руках-ветках. Она и сама протянула руку, закрыв ею спутник, и сжала пальцы – но тщетно. Лунный свет легко проскочил сквозь них, не оставив на ладони ни следа. Так же и единственный для неё во всем мире выскользнул из её объятий: просто, словно с её позволения, и так же неумолимо, как наступил новый день. Будь её воля… да была её воля, он звал, но она была так горда, что предпочла вот эту ночь, луну и холодную постель. Она была дурой.
Он был дураком. Тихо прикрыв за собою дверь, он шел прочь из своей комнаты, неся за собой гитару, голову, переполненную мыслями и сердце, переполненное чувствами. Он всегда так делал – забивался в какой-то одинокий, незаметный угол и притворялся, что мир оканчивается за его пределами, что есть только он и его гитара. Внутри него всё отчаянно билось в поисках выхода. Он знал, что сегодня должен понять, что же для него важнее – Марисса или… или он сам. То есть Пабло Бустаманте, супермен и сын мера, богатый и популярный и всё остальное, что так её раздражало.
Всё, чего она просила – это снять приросшую маску и быть с нею самим собой. Как же он мог это сделать, если не знал самого себя? Эта маска – она обманывала не только отца, друзей или её – она и самого Пабло обманула. Он спутался с нею корнями и капиллярами, она стала ему так же близка, как кожа. Он забыл, где – он сам, а где – его трагикомичная роль. Марисса заслуживала большего, но он не знал, был ли готов отдать ей это, самое драгоценное, то, что хранил в душе. Так глубоко старичок Фрейд ещё не копал. Так глубоко, что он и не помнил, что оно существует, пока Марисса не начала это в нем искать. Ведь ей ничего не стоило расхохотаться прямо в лицо его дару! «Мы должны видеть друг друга такими, какими мы есть на самом деле». Нет, она не засмеется. Она отвернется. «Мы все взрослеем и меняемся, я просто хочу делать это вместе с тобою». Её слова кружились, всплывали в памяти. «Представь, что в целом мире никого нет, и поймешь вот здесь, внутри, чего ты на самом деле хочешь. Делай то, что хочешь». «Я не смогу отрицать, что моё чувство было сильным». «Ты поступил, как мужчина, супермен, поздравляю». «Ты умеешь любить только себя, поэтому твоему отцу и пришлось купить для тебя любовь женщины». «Я ехала в Росарио, потому что любила тебя». «Ты не должен ничего мне объяснять, я всё понимаю». «Да, я говорила правду, я люблю тебя».
Пабло, последнее ты придумал. Картинка, смутная, как облако, всплыла, хотя раньше – он точно помнил – её не было. Марисса, Паола, опять Марисса... Он про себя выругался. Ему за столько нужно просить прощения, а времени так мало. Как он сможет без маски выжить – вопреки своему отцу? Как противостоять обиде, боли, гневу? Он думал об этом всю ночь.
Она думала об этом всю ночь. Она привыкла быть девочкой-огнем, с которой другим детям родители запрещают играть, девочкой-ураганом, которая не замечает препятствий, девочкой-богиней, под которую стелется весь мир, и которой ничто не страшно. Она привыкла быть не такой. Как же теперь сознаться, что она, как и все, тонет в его прозрачных глазах? Как оставаться сильной, вытерпев столько боли и преодолев столько препятствий, и вдруг, прижавшись к его плечам, ощутить себя маленькой, слабой, защищенной? К этому так легко – и так хочется – привыкнуть. «Как будто в бурях есть покой…»
Их мятежные души не давали векам сомкнуться, сколько бы молока не лил туда Оле-Лукойе. Их переполненные гормонами тела молили о пощаде, но они мужественно старались не обращать на это внимания. Они решали, где правда, где ложь, что верно, а что ошибочно. Эта ночь протягивала им свои объятия, но они стремились к другим рукам, к другому теплу. К своему ответу.
Рассвет окрасил всё в другие тона. Ночь забрала и свою магию, и свои вопросы, а утро принесло уроки, события и слова. Только где-то в глубине души осталось сожаление, что они почти нашли ответ – но почти не считается. Марисса умывалась ледяной водой, вымывая усталость из глаз и подслушивая глуповатые разговоры белесой Колуччи со своими кретинками-подругами Фэли и Вико.
Они не замечали её, спрятавшуюся за зеркалом, и обсуждали, естественно, драку Симона и Пабло.
- Не понимаю этого фотографа. У них же должен быть хороший вкус, что он нашел в этой припадочной? Фэли гораздо симпатичней, – сокрушалась Мия.
- Мия, подруга, не надо меня утешать. Я смирилась с тем, что ему не нравлюсь, - угрюмо ответила Фэли.
- А Пабло? Вот кого я вообще понять не могу, - сказала Вико.
- Может, они в очередной раз поссорились с ней, а Симон решил её защищать?
- Фу, ну что за рыцарский роман! Мариссе так же нужна защита, как мне – помощь Мечи Легисамон в выборе косметики, - возмутилась Мия.
- Так что тогда?
- А я, - добавила Фэли, - Я думаю, что это любовь… ну, знаете, от любви до ненависти один шаг.
Мия и Вико переглянулись.
- Фэли, солнышко, это, возможно, и правда, но только не в случае Бустаманте и Спирито.
Марисса про себя скривилась. Но из-за зеркала вышла. Вико захлопнула рот ладошкой, Мия начала махать на себя руками вместо веера, но Марисса только жестко улыбнулась.
- Холодно, девочки. Хотя вначале было теплее. Продолжайте искать.
Она ненавидела эти сплетни за спиной. Весь день, на каждом уроке, на перемене в комнате отдыха она ощущала на себе чужие любопытные взгляды. В этой школе невозможно иметь личную жизнь, как бы тщательно не старалась всё скрыть.
На большой перемене Пабло и Симон, распространявшие вокруг себя ледяной мороз и зло стрелявшие глазами, встретились таки в кафе. Бустаманте с удовольствием отметил, что левая рука у того почти не двигается. И то, что ему самому было больно дышать и поворачиваться, уже не казалось таким обидным.
- Я тебя уничтожу, недоросток, - хотя Паблито всегда был выше среднего роста, по сравнению с фотографом он и правда казался не таким уж длинным.
- Мечтай-мечтай, придурок. Думаешь, если будешь хорошо себя вести, мой отец позволит тебе не только ездить на моей машине, но и донашивать мою одежду? А может, он отдаст тебе мой трехколесный велосипед? Он тебе в самый раз будет.
- Думаешь, ты самый умный, да?
- Уж всяко умнее, чем ты.
- Да неужели? Что же тогда твоя девушка ко мне ушла?
Это был удар ниже пояса.
- А вот это наше с ней дело.
- У тебя с ней больше не будет никаких дел. После сегодняшней гонки ты и на километр к ней не подойдешь, урод.
Пабло только фыркнул. Урод? Может, Симона коротышкой назвать?
- Вот после гонки и посмотрим, кто из нас её получит.
- Сегодня, в три.
И они разошлись по углам ринга. Марисса этого разговора не слышала, зато добрая половина третьего курса с интересом развесила уши, и передала потом эту информацию второй половине, не такой доброй.
- Гонка? Что за гонка?
- Говорят, что Пабло будет с этим… как его… ну, фотографом соревноваться, - и шепотом добавляли, - Это как-то связано со Спирито.
В итоге к трем часам дня на трассе кроме самих участников и Мариссы оказались ещё и все их одноклассники, один за другим они выскакивали, как чертики из табакерки, и, обнявшись с целыми ведрами попкорна, усаживались на скамейки, словно это была премьера Гарри Поттера. Пабло тихо и без остановки матерился. Удивительно затейливо, некоторые обороты рождались прямо на ходу, Марисса не была уверена, что когда-либо в жизни такое слышала, но догадалась, что суть последней фразы сводилась к «Что они тут делают?».
- Я об этом не распространялась. Может, ты сказал Мие?
- Я даже Томасу не говорил.
- Симон? – угрожающе блеснула глазами Мари.
- Я вообще их не знаю.
- Вы ничего нормально сделать не можете, да? Вам было мало заключить это кретинское пари, вы должны были ещё и раззвонить о нем всем моим одноклассникам, - Мари почти шипела.
- Зато этот недоносок от тебя отстанет, - ляпнул Симон.
- Сам ты недоносок, - буркнул сын мера.
- И они ещё удивляются! – сказала Мари.
- Чему?
- Что я ни одного из вас видеть не хочу! – она развернулась и прошагала на лавочку в первом ряду.
Парни сели в машины, натянув на себя шлемы. Они были настолько злы, что даже упреки Мариссы имели не больше влияния, чем комариный писк. Им нужно было это соревнование, им нужно было доказать, что они лучше – Пабло бесило, что Мари выбрала фотографа, Симона раздражало, что она любила папенькиного сынка, и оба они готовы были друг друга просто в клочья разорвать. Оба зеркальным отражением застегнули ремни безопасности и повернули ключ зажигания, проверили коробку передач, и уперлись ногой в сцепление. Конечно, по законам жанра Марисса должна была бы бросать на дорогу платочек. Но она, когда ей на это намекнули, посмотрела на двоих парней, как на клинических олигофренов, и сообщила им, что этим платочком разве что одного из них задушит. А лучше обоих. Желающих не нашлось, и парни обошлись простым свистком. После которого оба выдавили до предела газ и сорвались с мест.
Гул на скамейках ещё больше усилился, третий курс активно обсуждал происходящее, но Марисса не слышала ни слова, иначе совершила бы не одно убийство. В её уши словно вату набили, и видеть она не могла ничего, кроме двух гоночных машин. Её не покидали дурные предчувствия, навалившиеся на плечи всей тяжестью мира так, что она чувствовала себя атлантом, держащим небо.
Но круг за кругом ничего не происходило. Машины шли сантиметр в сантиметр, не уступая друг другу ни доли секунды. Никто и не догадывался, что Симон практически не владеет одной рукой, а Пабло с трудом двигается, и с каждым кругом им становится все тяжелее управлять машинами. Кто-то активно болел, кто-то свистел по привычке «Судью на мыло», хотя судьи-то не и было, если не считать самой Спирито. Она начала уж было успокаиваться, когда вдруг (естественно, против всех правил) одна машина подрезала другую на повороте. Но Пабло, вместо того чтобы пропустить её, попытался удержаться на трассе, закрутился и въехал на скорости за двести километров в ограду. Первую же, машину Симона, по инерции завертело, и она перевернулась.
А потом начался хаос. Крик, раздирающий душу крик раненого животного звенел в ушах Мариссы, и она не сразу поняла, что его издает именно она. Что она, как оказалось, бежит, не разбирая дороги, к машинам, к людям, оказавшимся там раньше и к двум телам, лежавшим рядом. Она осознала себя уже позже, увидев его лежащим на асфальте. Она упала перед ними, неподвижными, на колени, не добежав нескольких шагов, слезы текли по щекам, но она их уже не замечала. Она хотела умереть, потому что стала причиной его смерти. Вина, такая огромная, что заполнила собою весь мир, поглотила её душу черным мраком. Из её губ вырывался шепот: «Я его убила… я его убила», она была похожа на безумную. Мари уронила голову на руки и осталась лежать на земле, в надежде, что пролежит здесь до зимы, что снег заметет её, что она умрет на месте, чтобы только ушла эта нестерпимая боль. Она его убила.
Она лежала так, пока чьи-то руки не подняли её. Она оттолкнула их, прокричав что-то вроде: «Не трогайте меня, дайте мне умереть», но руки упорно развернули её, и она оказалась лицом к лицу с Симоном.
- Ты жив? Ты жив! Мне не кажется? – она легко прикоснулась к нему, не в силах поверить в его материальность, - Ты жив… а… Пабло… мертв?
- Тебя бы это, наверное, обрадовало, - проворчал из-за её спины Паблито, - Но, видимо, меня не так просто убить.
Марисса только теперь смогла вздохнуть. Солнце вернулось на небо, и она, наконец, заметила, что небо там, где ему и положено быть, а не на её плечах. Она на секунду закрыла глаза, потом развернулась и одним движением очутилась в его объятиях. Ей было всё равно, что подумает Симон, оставшийся с пустыми руками, или одноклассники, или сам господь или дьявол, если её Пабло жив. Она прижала его к себе, покрывая его лицо поцелуями, гладя его тело, не в силах поверить, что секунду назад он мог умереть, и у неё так и не появилось бы шанса опять это делать, смело называя его своим. Она шептала еле слышно все слова, которые так долго в себе носила и уже отчаялась когда-либо произнести. Пабло зажмурился, как будто тоже не мог в это поверить, и стал похож на довольного котенка, объевшегося сметаны. Он только теснее обнимал её, не обращая внимания на синяки и кровоподтеки, в промежутках между поцелуями успевая сказать ей, как он её любит и как ему жаль за всё то плохое, что между ними было. Правда, слова их понятны были только им, поскольку промежутки в поцелуях были короткие и редкие. Их одноклассники все уставились на эту сцену с широко раскрытыми глазами. Они бы посплетничали, да у них языки отнялись, и пропал дар речи.
- Ты до сих пор плачешь, девочка моя, - прошептал Пабло.
- Угу, - он вытер слезы прикосновением руки, - Я так за тебя испугалась. Пообещай мне, что больше никогда ничего такого не сделаешь.
- Если бы я этого не сделал, ты до сих пор была бы с Симоном, - она так на него посмотрела, что он поспешил исправиться, - Ладно, шучу, больше никаких гонок.
- Пабло, - спросила она через ещё какое-то время. Казалось, они собрались провести вот так, обнявшись, полжизни. Так уютно и тепло им не было до этого никогда в жизни.
- У?
- Я тоже тебя люблю.
Он улыбнулся так солнечно, что даже больно стало.
- Я знаю.
|
| |
| |
|
|
 |
