|
|
 |
|
The Kids are not alright
|
|
| katya_shev@ | Дата: Суббота, 26.05.2012, 19:00 | Сообщение # 1 |
 We love you!
Группа: v.I.p.
Сообщений: 516
Статус: Offline
| The Kids are not alright, хотя сюда больше подходит название - "Дурная голова рукам покоя не дает" голова моя в виду имеется, естественно=)))
Дисклеймер: Крис Морена, Пати Мальдонадо, Яир Дори.
Размещение – Нигде.
Пейринг – Пабло/Сол, Мари/Пабло, Вико/Рокко, Гидо/Августина, Гидо/ еще одна особа.
Рейтинг: PG-13
Бета: не было
Жанр: Angst, первый, и, надеюсь, все же последний.
Саммари: Не знаю, что и сказать. Просто два невротичных подростка, которые все свои действия, даже самые кошмарные оправдывали одним словом: “скучно”. Дети странно выражаются, странно ведут себя, и вообще, тихо сходят с ума. Сублимировав весь негатив своих мыслей сюда, мне, Слава Богу, стало легче.
Примечание: Все персонажи, пожалуй, кроме Вико, - out. Как сказала Катя, т некоторых остались только имена. Мой самый странный фик. Давно мне хотелось написать что-нибудь подобное. Мой долго планировавшийся рассказ не по данному фэндому не получился, и я его преобразовала его вот во что.
З.Ы. В тексте есть одно стихотворении, автора не указываю, так как не знаю.
З.Ы. Избыток терминологии – это не попытка выпендриться, это нужно для сюжета.
Статус – окончено.
* здесь и далее по тексту Дейв Гаан – солист Depeche Mode
** Уильям Голдинг “Повелитель мух”, цитата недословная, по памяти, так что, может, ошиблась.
*** Эрик Сигал “История любви”.
****Chris Isaak Graduation Day
***** Речь идет о группе Guns and roses.
****** Маниакально-депрессивный психоз
******* Поскольку все персонажи – out – Сол своего рода девушка легкого поведения.
******** Chris Isaak Life will go on
*********Кодекс Бустаманте, названный по имени его составителя — известного кубинского юриста, создан был в 1928 году.
********** Снова R.E.M. Loosing my religion, только другой куплет.
"В голове моей скопилось столько всяческой дряни, что если я не выплесну ее на бумагу, то, наверное, пущу себе пулю в лоб..."
Курт фон Воннегут “Завтрак для чемпионов”
Пролог.
Он всегда пытался научиться улыбаться. Просто и искренне, но чаще выходила только кривая гримаса. Он мог часами тренироваться перед зеркалом, отрабатывая растягивание губ во все тридцать два зуба. И когда он, наконец, обнаружил, в чем трудность, постижение сложной науки умения улыбаться оказалось просто невозможным для него. Мимика здесь была не причем, нужно было уметь улыбаться глазами. Простой оскал никогда не даст желаемого результата, если не задействованы глаза. Расстроившись, он решил прибегнуть к принципу, всегда безотказно действовавшему: “брать и работать с тем, что есть”. Он довел свою маску добродушности практически до идеала, научившись скрывать то обстоятельство, что в его глазах даже в самые счастливые дни продолжала безраздельно властвовать пустота.
О родителях он помнил немногое, и то немногое, что его память все же вычленила из общего, несколько вялого течения жизни, его не радовало. Мамочка, оперирующая единственным словом: “Моветон”, в ответ на все, что противоречило правилам, ею же установленными. Он все понял лет в двенадцать, застав мать однажды вечером на кухне за выписыванием терминов из толкового словаря с тем, чтобы поразить своей эрудированностью и недюжинным умом то общество, в которое она так стремилась вписаться благодаря недавно свалившемуся на них успеху мужа. “Когда голод стучится в дом, любовь выходит через окно”, - этой формулировкой оперировал его отец во всех жизненных ситуациях, возведя эти слова практически в культ, так как преданность данному принципу в свое время помогла удачно развиться его бизнесу. Гидо часто вспоминал, как родители до полуночи, перекрикивая друг друга, обсуждали новый вид колбасы, который в скором времени предстоит запустить в производство. Парень понимал, что все это для того, чтобы дать ему ту жизнь, которой были лишены родители, но его с души воротило от семейного бизнеса. Помимо всего прочего, родителей мало интересовал собственный отпрыск, они искренне полагали, что, напихав в его комнату игровых автоматов и выделяя ему периодически солидную сумму на карманные расходы, они выполнили свои папо-мамовские обязанности, ну если не на все время оставшееся до совершеннолетия, то на ближайший месяц – точно. Гидо не то, чтобы не был против, он просто понимал, что изменить ни черта нельзя, да и бессмысленно это – менять что-то. Он вообще считал жизнь какой-то издевательской шуткой Господа Бога, который придумал ее исключительно для собственного увеселения. Положение вещей кардинально поменялось, когда его отец воодушевленно сообщил ему о том, что нашел совершенно потрясающий колледж. Все его попытки возразить были жестко пресечены, и в заранее определенный директором день Лассен ступил на порог этого заведения. Одновременно с ним это заведение пополнилось еще четырьмя новичками. Рыжую девчонку он отметил сразу, мысленно причислив ее к тому же обществу, где обитал сам, пока что единолично: “The kids are not alright”. Остальные были так себе, не вызвали в нем особенного интереса. Обыкновенные ребята, пожалуй, даже слишком обыкновенные для такого эпатажного заведения. Поглазеть на новеньких спустились старожилы колонии, так про себя их окрестил Гидо. “Смотрящий” не заставил себя долго ждать, появившись в образе блондинистого парня, который, окинув, скептичным взглядом, рыжую, произнес: “В нашем полку прибыло”. На что Рыжая незамедлительно отреагировала порцией едких замечаний по поводу дислокации мозгов блондина, назвавшегося Пабло. Ну, о том, что этот плюгавенький парнишка - сын мэра, Гидо смекнул сразу. И дело было даже не в фамилии, а в каком-то совершенно поразительном внешнем сходстве. С Блондином под руку вышла первая красавица колледжа, как понял, Лассен. Подойдя к одной из новеньких девочек, она тут же заверещала о необходимости следить за внешним видом и о том, что такие кофточки в этом сезоне не модны, и являются моветоном. Услышав мамочкино словцо, Лассен дернулся. Обменявшись взглядами с Рыжей, молчаливо наблюдавшей за это сценой, оба мысленно сошлись на том, что попали не в колонию, а в лечебницу.
- Может, у этих придурков ясное сознание и даже кое-какие интеллектуальные способности имеются, - начала девчонка.
- Но шизофрения такая штука, что нарушения могут проявиться в любой момент, - закончил Лассен.
- Я Гидо, - представился парень.
- А я Марисса, - ответила Рыжая.
Посчитав легендарное знакомство с девушкой, которая мгновенно отвоевала место под солнцем и заслужила право именоваться самой эксцентричной особой в данном заведении, Лассен пошел осваивать территорию.
После скучной лекции директора о том, где ему предстоит учиться и как он должен городиться оказанной ему честью, ибо ни всех и каждого принимают в столь уважаемое заведение, он к своему великому сожалению обнаружил, что его поселили в комнату к мэрскому отродью и еще одному парнишке, к которому Гидо и в последующем не испытывал особой симпатии. И не потому что Томас был плохим, в том-то все и дело, что не был. Он просто был никаким. Сожаление от необходимости делить комнату с Пабло с каждым днем становилось все менее ощутимым, а к концу второй недели пребывания в лечебнице исчезло совсем. А Пабло навсегда стал не то другом, не то братом, Гидо никогда не разграничивал эти понятия. Всю свою жизнь парень коллекционировал свои счастливые моменты, составляя в своей голове нечто вроде хит-парада. И второе место навсегда было отдано одному моменту, который по праву мог претендовать на формулировку: “один из лучших”. Гидо знал, сколько бы времени ни прошло, он будет помнить этот момент. То, как они с Пабло скакали на бампере машины, подаренной мэром отпрыску в честь пятнадцатилетия, и орали пьяными голосами песню R.E.M. Losing my religion. Занятное зрелище было, ночь, пустынная дорога и двое невменяемых от избытка алкоголя подростка, горланящие песню, ставшую впоследствии их гимном, тем, что связало их навсегда. Когда кому-то из них было плохо, то он просто отсылал другому смс со строчками припева этой песни, а другой, отвечая следующей строкой, давал понять, что он рядом, что он поддержит, если что. Парням всегда трудно выражать свои эмоции в дружбе, любое проявление нежности считается чем-то абсолютно немужественным, и уничтожается в зародыше в страхе показаться слабым в глазах окружающих. Так они и существовали, рука об руку, и каждому хотя бы раз в два дня приходило смс, содержащее вышеупомянутые строчки: “That's me in the corner”. “That's me in the spotlight”- отвечал другой, и все сразу становилось на свои места.
- Где заканчиваешься ты, начинается он, и наоборот, - сказала однажды Вико ему, - даже удивительно, что такие похожие люди родились в разных семьях. Вы же практически близнецы, если не брать внешность.
- Родные люди не всегда рождаются под одной крышей, - ответил ей тогда Гидо, переиначив немного слова Ричарда Баха.
Вико. Девочка с короткими темными волосами и очень грустными глазами. С ней он наконец достиг своей давнишней цели: научился улыбаться. Искренне и просто, так как и хотел всегда. Он увидел ее впервые вечером того же дня, что и прибыл в колледж. Она сидела в кресле в холле и дрейфовала в собственных мыслях, навеянных музыкой Depeche Mode, льющейся из наушников. Ее вообще редко можно было застать без плеера. И он понимал почему: плеер отдаляет от окружающей действительности, забрасывает по непонятной траектории в иную реальность.
Говорят, если ты можешь точно определить, что привлекло тебя в человеке, это не любовь, потому что любовь – это когда ты любишь кого-то просто за то, что он есть. Но Гидо был категорически не согласен с этим утверждением. Он мог точно сказать, за что он любил Вико, и любил по-настоящему. Оказавшись с ней рядом тем пустым вечером, когда он прибыл в Элитный Путь, он ощутил запах жизни. Именно - от Вико пахло жизнью. И это заставляло его приближаться к ней снова и снова, брать ее за руку и вместе погружаться в мир, в который они уносились, стоило голосу зазвучать голосу Дейва*.
Вико. Его первая любовь, недолгому периоду отношений с которой и было отдано все первое место его незатейливого хит-парада. Его болезненный, надрывный роман. Его обостренные эмоции и неумелая улыбка, размазанная по физиономии. Все закончилось также внезапно, как и вспыхнуло. Может, и была чья-то вина, вот только, сколько ни собирал в единую картинку все частички мозаики, он никогда не понимал, где же они ошиблись. “Наверное, просто не судьба”, - решили оба. Просто не свезло, и такое бывает. Но он все равно тяжело переживал ее уход. Страх от того, что он утратит это недавно приобретенное умение улыбаться, растекался липкими пятнами по коже и не давал ни думать, ни говорить. Пабло знал и понимал. Они все всегда знали друг о друге. Гидо был хорошо осведомлен о том, какую часть мыслей, сердца и самого Пабло занимает Спиритто, а проще было сказать, какую не занимает, девушка поселилась там окончательно и бесповоротно. А Пабло в свою очередь знал о том, что Лассен разучился спать с тех пор, как ушла Пасс, и хранил тайны Гидо о пристрастиях последнего к косячку. Они понимали друг друга без слов, но когда все же прибегали к вербальному общению, то предпочитали витиевато выражаться. “Каждый бежит от реальности по – своему”, - рассуждали оба. Кто-то прячется в книгах, кто-то тонет в эмоциональных потоках, вызываемых различными музыкальными композициями, а кто-то, как они – прячется за мишурой слов. Спиритто молчаливо одобрила применяемую парнями технику, взяла на вооружение и начала активно пользоваться. Каждому из них нравилось видеть штамп растерянности и замешательства на лице окружающих, как следствие непонимания употребляемой в их присутствии лексики. Они просто все считали бессмысленным. Они просто боялись всего. Жизнь оказалось невозможно изменить путем простого перекладывания фотографий в семейном альбоме. Но от понимания этого легче не становилось. Гидо в который раз убедился в правильности подобранного названия для их маленькой компании единомышленников: “The kids are not alright”.
Глава 1.
- Я пьян, - многозначительно сказал Рокко, - я пьян до зеленых чертиков.
- А как это? - удивленно спросил Гидо.
- Не знаю. Но у меня такое чувство, что именно до зеленых чертиков, - объяснил Рокко.
- Очень занятное сравнение, надо бы запомнить, - протянул Гидо.
- Лассен, не знал, что увлекаешься поисками, как это, погоди… эпитетов, что ли? А, - Рокко махнул рукой, - по фигу, - парень с трудом нагнулся и попытался развязать шнурки кроссовок.
- Я и сам не знал, - ответил Гидо, наблюдая за усилиями приятеля, - давай помогу? – внезапно предложил он.
- Давай, - обессилено опустился на кровать Рокко, - у меня не выходит.
- Наверное, зеленые чертики мешают, - предположил Гидо, наклоняясь к кроссовку Рокко.
- Ни хрена себе сервис, - блаженно вздохнув, сказал Рокко, увидев, что нехитрые манипуляции соседа по комнате все же привели к желаемому результату и кроссовки оказались расшнурованными, - и до кровати донесли, и разули. Вот это я понимаю – развитая система взаимовыручки. Должен буду, Лассен, как напьешься, только свистни, чем смогу - помогу.
- Ага, особенно в части донесения до кровати, плюгавенький ты больно, Патлатый, завалимся где-нибудь вместе, - усмехнулся Гидо.
- Ты зря ржешь, - обиженно сказал Рокко, - я, между прочим, тебе еще пригожусь.
- Как в той сказке про золотую рыбку,- подперев щеку кулаком и глядя на приятеля, запутавшегося в рукавах рубашки, сказал Гидо.
- В какой-такой сказке? – покачнувшись, удивленно спросил Рокко.
- Да так, одна русская сказка, отец мне в детстве рассказывал, оказывается, его мать, то есть моя бабка была русской.
- Хи, - искренне обрадовался Рокко, - а ты, значит, Гвидон, какой-нибудь. Это же русское имя!
- Я об этом не думал как-то. Надо будет у отца спросить, - пожал плечами Гидо.
- А можно я тебя так и звать буду – Гвидон?
- Да зовите, как хочете, только не Хрюшею**, - ответил Гидо.
- Ты чего? - изумился Рокко.
- Это цитата, - сообщил Гидо.
- Нет, я слишком пьян и устал, чтобы внимать твоим литературным высказываниями, - помотал головой Рокко.
- А с чего ты, кстати, напился? – вдруг поинтересовался Гидо.
- Из-за Вико, - нехотя ответил Рокко.
- Я иного ответа и не ждал. Через все это мы уже проходили, - пробормотал он.
- Что?
- Ничего, спокойной ночи, приятель.
- Ага, и тебе. Спасибо, Гвидон, за помощь, - едва слышно прошептал Рокко.
- Ничего, сочтемся.
Гидо накинул свитер и, аккуратно отворив дверь, вышел из комнаты. Проскользнув мимо охраны, он вышел на улицу и сел на ступеньки. Закурив, он поежился. Конец апреля давал о себе знать прохладным ветром. Он встал и побрел по асфальтированной дорожке. Память услужливо подкидывала забытые фрагменты один за другим, очевидно, решив добить его бессмысленной вереницей воспоминаний. Вико. Зеленоглазая девочка. Его роман двухлетней давности, который пришелся на конец третьего курса – начало четвертого. Нелепо начавшийся, нелепо продолжавшийся, нелепо завершившийся. Череда сплошных “нелепо”. Он часто задавался вопросом, что было бы, если бы они не расстались. Если бы не его ошибки, которые преследовали его одна за другой, словно кто-то нажал на повтор и упорно не хотел отпускать эту клавишу. Он скучал по ней иногда. Тоскливыми ночами, пытаясь уснуть, колотя ни в чем неповинную подушку, он вспоминал. Сводило скулы от болезненных ощущений. Утром он по обыкновению вставал и списывал все, происшедшее за ночь, на разыгравшуюся фантазию. Он любил свою жизнь. С девчонками, баскетбольными мячами, мясной лавкой отца и одним парнем, не то братом, не то другом. Он любил свои дневники. Стопку исписанных убористым почерком тетрадей, каждая из которых повествовала о разных эпизодах его существования. Он любил свою школу, которую предстояло покинуть в скором времени, что не могло не расстраивать. Он любил Depeche Mode и Вико. “Почти как у Сигала, ей Богу. Дженни любила Армстронга, Beatles и Оливера. Ну, может недословно, о смысл примерно такой***”, - рассуждал Гидо. И как у того же Сигала, Гидо иногда он задавал себе вопрос, почему в списке его привязанностей она стоит именно после любимой группы. Значит ли это что-нибудь? А впрочем, какая разница, ведь Депеши и Вико всегда будут неразрывно связаны в его сознании. Именно она подсадила его на их музыку. Он помнил тот день. Головокружение от льющегося из динамиков голоса Дейва, ощущение руки Вико в его руке и сигаретный дым, заполнивший комнату до предела. Он сел на асфальт и скрестил ноги. Некоторым так неоправданно везет. Особенно Рокко. Хороший парень, в общем-то. И она за что-то его любит. Видимо, есть за что. Он всегда полностью доверял ее вкусу. Он почувствовал приближавшийся рассвет. Сейчас он подкрадется незаметно и начнет осторожными движениями стирать ночь. Он встал, затушил сигарету и поплелся обратно в колледж.
К вечеру того же дня Рокко помирился с Вико. Гидо даже не знал, почему они поругались, да это и не волновало его, в сущности. Наблюдая трогательное примирение с биллиардного стола, на котором расположился он и его вечный друг-брат, он даже не думал ни о чем. Столь привычной была картина чужой любви, что это уже просто не могло причинить боль.
- Ты где вчера всю ночь пропадал? – поинтересовался Томас.
- На улице сидел. Не спалось.
- Я слышал, как ты притащил Рокко, - сказал Пабло.
- Он был пьян до зеленых чертиков, - проговорил Гидо.
- Классное сравнение – восхитился Томас, - кстати, он же не пьет совсем, что это на него нашло?
- У него и спроси, - резко ответил Гидо, поднявшись и спрыгнув со стола.
- Ты куда? – окликнул его Пабло.
- Есть хочу, - отозвался Гидо.
Он направился по коридору в буфет. Его догнал Рокко.
- Слышь, старик, спасибо за то, что помог мне вчера.
- Ты уже благодарил, - буркнул Гидо.
- Неважно, - махнул рукой Рокко, - ты, если что, обращайся, ок? Ну, я побежал, а то меня Вико ждет. Пока, - и Рокко исчез в толпе учащихся.
- Пока, - грустно ответил Гидо.
“И почему некоторым так неоправданно везет?” – задал он себе этот вопрос в который раз. В ту ночь, наслушавшись вдоволь Depeche Mode, он, наконец, уснул, впервые за долгое время. Ему снились сны до боли красочные и реальные. И он не выспался из-за этого. Он совсем не привык к таким снам. Разные вариации на одну и ту же тему – о зеленоглазой девушке. Его первом серьезном романе. Так нелепо начавшемся, нелепо продолжавшемся, нелепо завершившемся.
Глава 2.
- Сиди уже. Все это все равно скоро закончится. Ты всегда умела уйти раньше, чем я успевал проснуться, - Пабло потянул ее за руку, заставляя снова сесть рядом с собой.
- Тебя это расстраивало? – спросила Марисса, без особой охоты вернувшись обратно.
- Не то чтобы. Но неприятно было точно. А потом я просто привык. What if – знаешь ли, занятная игрушка. Сколько правил не придумывай, соблюсти все не удастся никогда, - безразлично произнес Пабло.
- Нужны строгие санкции за невыполнение, - предположила девушка.
- На кой? Нарушать правила во все времена было интереснее, - резонно поинтересовался парень.
- У нас рефлексивный разговор, don’t you think so?
- Возможно. Мы никогда не умели разговаривать нормально. Я ищу слово, погоди…. – Пабло задумался.
- Почему бы тебе не сказать просто: “без намеков”,- с раздражением спросила Марисса.
- Это будет не то, для общей картины мне требуется…., - он запустил пятерню в шевелюру, - нашел, - торжествующе произнес он, - без экивоков.
- Это же самое, просто несколько устаревший вариант, - пожала плечами девушка.
- Знаю, но мне хотелось выразиться именно так, - настаивал на своем парень.
- К чему все это?
- Что именно?
- Почему мы все время выражаемся витиевато?
-Это называется интеллектуализация, Спиритто. Своеобразная попытка уйти из эмоционально угрожающей ситуации путем изъяснения такими вот, абстрактными словечками, терминами, если хочешь. А вообще, прятаться за мишурой слов – наше излюбленное занятие, малышка. Это часть игры.
- Или просто попытка эскапизма,- сказала Марисса.
- Perhaps, - ответил Пабло, - слушай, а что дальше?
- Ты перепутал меня с гадалкой? Я, конечно, могла бы сейчас сообщить тебе что-нибудь пафосное и значимое, только по большей части это были бы инсинуации.
- Ок. Тогда я попробую, не возражаешь?
- Валяй, - снисходительно кивнула девушка.
- firstly graduation сего заведения, затем – университет и масса перспектив. Я – политик, ты, вероятно, психиатр. Ты всегда была умной девочкой, любознательной, проницательной, что там еще? Ах, да - и умеющей слушать, естественно.
-а) Ну и к чему эта апология? б) это разит эклектизмом, - невозмутимо ответила Марисса.
- Why? – полюбопытствовал Пабло.
- Ты не учел моих склонностей, - просто сказала девушка.
- Природных? – сощурился парень.
- Типа того. Это мозаика – внешне все сошлось, но о деталях и закономерностях ты не позаботился.
- Ладно, тогда из тебя бы вышел писатель. Ты же пишешь еще или бросила? Помниться, твоя проза меня впечатляла.
- Пишу, – лениво кивнула девушка, - только писатель – громкое слово, учитывая полное отсутствие таланта у меня, скорее я – графоман.
- Если не талант, то что?
- Способности, причем рудиментарные.
- Почему не развиваешь?
- Талант, Паблитто, он либо есть, либо нет. Его нельзя развить, создать, равно, как и уничтожить и разрушить.
- Софизм, детка. Ты сама это понимаешь. Если бы не понимала, давно бы бросила писать, а если продолжаешь, значит, на что-то еще надеешься.
- Фак, ты разгадал мои планы, - с театральным разочарованием произнесла девушка, - моя посредственность, Бустаманте, - это часть моей эксплицитной культуры.
- Ладно, не буду спорить. В эзотерических учениях о скрытых возможностях твоего психического существа мне все равно не разобраться.
- Вот и правильно. А почему ты будешь именно политиком?
- Потому что у меня, как и папочки, прекрасно развито искусство демагогии. Неся откровенную ахинею, я буду воздействовать на эмоции малосознательной части масс, которая с радостью отдаст за меня свои голоса, как за дальновидного, перспективного, молодого и чертовски симпатичного политика, - выдал Бустаманте, - папочка, ты можешь гордиться, я наконец запомнил твои кретинские высказывания.
- Я не буду за тебя голосовать, - фыркнула Марисса.
- Я и не рассчитывал. Это было бы слишком просто. Ты вероятнее всего будешь отдавать свой голос в пользу моего противника. Причем с завидным постоянством. И всякий раз будешь спрашивать себя: “А что, если….”
- Может быть, я так и буду делать, - согласилась Марисса.
- Будешь. Ты предсказуема, - кивнул Пабло.
- Знаю, ты тоже не отличаешься оригинальностью. Мальчик с постоянными фрустрациями. Нам обоим нужен катарсис.
- И как? Вербализация тревоги? И что явится следствием?
- Эмоциональная разрядка, конечно, - пояснила Марисса.
- Чем мы собственно и занимаемся сейчас, - подытожил Пабло.
- Ведем кретинские беседы в три часа ночи. Интересно, что бы сказала на это Сол?
- Она бы не оценила. А Иван?
- Я еще не решила, но, пожалуй, мне плевать, - ответила девушка.
- А что у нас с музыкой?
- Села батарейка в плеере, - пожаловалась Марисса.
- И слава Богу, я думал у меня начнется идиосинкразия, - с нескрываемой радостью произнес Пабло.
- И на что такая болезненная чувствительность? – с издевкой спросила Марисса.
- Ты никогда не думала, что повтор одного и того же трека раз двадцать вполне способен кого-нибудь убить?
- Это Молко, - тоном, не допускающим возражений, произнесла она.
- Я понял, что не Федя Тапочкин, но, тем не менее, заебало.
- Никто не заставлял тебя просить у меня второй наушник, - парировала девчонка.
- Мне просто было скучно. Ты вперилась взглядом в стенку, и я решил, что ты застряла вне пространства.
- И что дальше? Решила поспособствовать возвращению? – ехидно поинтересовалась Мари.
- Нет, скорее понять, что закинуло тебя в другое измерение, - в тон ей ответил Бустаманте.
- И поняв, что это был Молко, ты был разочарован, - заключила Марисса.
- Да. Он слишком часто отнимал тебя у меня, - подтвердил Пабло.
- Нет, истеричных признаний я сегодня не выдержу, - помотала головой Марисса.
- Ок, тогда предлагаю пойти спать, - предложил Пабло.
- Принимается. Два голоса – за.
Они шагали рядом. Спасаясь от темноты, цеплялись друг за друга. Он так и не выпустил ее руку, пока не столкнулся носом с надписью на двери ее комнаты: “at risk of your life you may come in”. Жидким движением она высвободилась.
- Спокойной ночи, Паблитто. Приятный был разговор, - сказала девушка.
- И тебе, Марисса, - ответил он, все еще пытаясь безуспешно поймать ее взгляд, инертно скользивший по его подбородку, но упорно не поднимавшийся выше, - будет настроение, заходи, я там часто бываю.
Вместо ответа она лишь хлопнула дверью. Последовав ее примеру, он ответил толчком своей. Та мягко поддалась и отворилась, впуская в бог весть сколько времени не проветривавшееся пространство. Из всех обитателей комнаты не спал только Гидо. Прижимая наушники к ушам обеими ладонями, чтобы звук был более глубоким, он блуждал взглядом по потолку. Пихнув друга, Пабло плюхнулся на свою кровать.
- Добрый….. Я запутался, который сейчас час? – Гидо вытащил наушники и, подперев ладонью щеку, уставился на Пабло.
- Кажется, половина четвертого, - не раздеваясь, Пабло улегся на постель.
- Тогда просто привет. А где ты был? – спросил Гидо, выключая плеер и потирая сонные глаза.
- Вел дискурсивные рассуждения со Спиритто, - устало объяснил Пабло.
- На тему? – с интересом спросил Гидо.
- Все ту же. Нивелирование наших противоречий. Я мог бы уже написать диссертацию.
- И? Пришли к компромиссу?
- Ну не то, чтобы. Сошлись на том, что оба мы личности весьма предсказуемые, - вздохнул Пабло.
- Вот оно как. Так это другая система координат, приятель. Я думал, вы общались о ваших с ней отношениях.
- Или об отсутствии последних.
- Понятно, что ничего непонятно, - усмехнулся Гидо.
- Что слушаешь? – спросил Пабло.
- Депешей, - ответил Гидо.
- Я и не ждал другого ответа. С тех пор как Пасс их апробировала, ты только их и слушаешь.
- Я всегда говорил, что у нее идеальный вкус, - согласился Гидо.
- И на парней?
- Фак, я об этом не подумал. Тогда почти идеальный.
- В части выбора тебя или Рокко?
- Время покажет. Хотя все же, наверное, меня. То есть это самое “почти” относится ко мне.
- Забудь, ничего уже не поправишь, - зевнув, посоветовал Пабло.
- Я и забыл, - ответил Гидо.
- Ага, именно поэтому ты не спишь ночами.
- Просто бессонница. Знаешь, я все хотел спросить, почему ты встречаешься с кем угодно, но только не с Мариссой?
- В ней слишком много ригоризма, а во мне безответственности и слабости. Сол в этом смысле мне подходит больше, такая же неврастеничка.
- У девочки просто бушуют гормоны. Ты спал с ней?
- Of course, и ничего, скажу я тебе, сверхъестественного, - разочарованно протянул Пабло.
- А ты ждал прогулки в облаках? – спросил Гидо.
- Why not? Получилось же однажды.
- Тогда на ее месте была другая.
- Та другая и продолжает быть на этом месте, - возразил Пабло, - а Сол просто пытается вписаться в мою жизнь. Или я в ее.
- И получается?
- Определенный прогресс наблюдается. Я вчера наконец запомнил, что она любит суши.
- Что не маловажно, - подвел итог Гидо.
- А вы спать сегодня собираетесь? – послышался голос Томаса с соседней кровати, - философы чертовы?
- У нас душещипательный разговор, ты не вовремя, Эскура, - сообщил Пабло.
- Да пошли вы со своими разговорами, - пробурчал Томас, укрываясь одеялом с головой.
- Он не понимает, - вздохнул Пабло.
- Нет, не понимает, - согласился Гидо, - Пилар дает ему постоянно.
- К тому же он знает, какие цветы она любит, - продолжил Пабло.
- Ему не приходиться напрягаться, чтобы запомнить, какой ресторан она предпочитает, - подхватил Гидо.
- Счастливчик, мать его, - заключили парни.
- Еще одно слово про Пилар, и в этом колледже случится двойное убийство с особой жестокостью, - угрожающе прошипел Томас.
- Прости, - мгновенно среагировал Пабло.
- Мы не хотели, - добавил Гидо.
- Мда, некоторым так неоправданно везет, - протянул Пабло.
- Ты спер мою фразу, - сказал Гидо, зевнув.
- Буду должен, - буркнул Бустаманте, стаскивая рубашку через голову.
- Оки, я запомню. Спокойной ночи, старичок, - прошептал Гидо, возвращаясь к плееру.
- И тебе. Хотя уже почти утро.
- Фраза спокойного утра пока не является общеупотребительной.
- Не является частью эксплицитной культуры, - пробормотал Пабло, вспомнив слова Мариссы.
- Ну да, как только станет, я приму ее к сведению.
- Значит, ты как все, - вздохнув, сказал Пабло.
- Именно, я один ходячий штамп. И знаешь, это почему-то не гнетет нисколько. Так проще. Не надо заморачиваться над своей оригинальностью.
- Ты уже второй, кто мне сегодня говорит об этом.
- Я вообще редко бываю первым, - разочарованно произнес Гидо, - можем даже пообщаться на эту тему?
- Обойдемся на сегодня без пароксизмов неадекватного сознания, ок? Я устал от откровений, своих преимущественно, - устало ответил Пабло.
- Идет. Спи, Бустаманте, и пусть тебе приснится прогулка в облаках.
- А тебе кучка нелепостей, по случайному закону бывших лучшими в твоей беспонтовой жизни, - пожелал Пабло.
- Кстати, я хотел спросить, ты когда-нибудь спал с Пасс?
- Нет, - бросил Гидо.
- Почему?
- Не знаю, у меня к ней странное чувство. Как только появлялась возможность заняться сексом, возникала только одна мысль: “Я же ее люблю, как я могу пихать в нее свой член?“
- Платоническое чувство? – спросил Пабло.
- Наверное, - согласился Гидо.
- Теперь я понимаю героя Фаулза. На твоем примере.
- “Коллекционер”?
- Ага, - кивнул Пабло.
- Давай спать.
|
| |
| |
| katya_shev@ | Дата: Суббота, 26.05.2012, 19:00 | Сообщение # 2 |
|
We love you!
Группа: v.I.p.
Сообщений: 516
Статус: Offline
| Глава 3
- Я ваша новая преподавательница, - вещала молоденькая девушка, обводя класс взглядом, - буду вести у вас этику. Меня зовут Долорес Альварадо. Надеюсь, мы подружимся.
- И я надеюсь, - сопровождая свою реплику нахальной улыбкой, произнес Лассен.
- Вы что-то сказали? – робко спросила преподавательница.
- Спермотоксикоз дает о себе знать, - съязвила Лухан.
- Эй, с косичками, ты бы в штаны заглядывала своему мачо кудрявенькому, - лениво протянул Гидо.
Маркос только покраснел.
- Ребята, давайте познакомимся, я буду называть ваши фамилии, а вы вставать и рассказывать что-нибудь о себе, хорошо? Чтобы я вас лучше запомнила.
- Итак, начнем, Бустаманте.
Услышав свою фамилию, Пабло подскочил, приставил руку к виску и отдал честь.
- По вашему приказанию прибыл, - с самым серьезным видом произнес парень.
- Пабло, не позорь меня, хватит ерничать, - прошептала Сол, гневно глядя на бой-френда.
- Он ее позорит! - Искренне восхитилась Спиритто. - Вы только послушайте! Киска, ты опозорилась в тот момент, когда согласилась с ним встречаться.
- Девочки, тише, - вмешалась преподавательница, прерывая готовую сорваться с губ Сол ответную реплику, - Ну Пабло, расскажи мне коротко о себе.
- Сенсорный логический иррациональный интроверт, если по дихотомиям, - выдал парень и рассмеялся, довольный, тем, что сумел смутить педагога.
- Ну и с какой же стороны ты интроверт, Паблитто? – не удержалась Марисса.
- Мне лучше знать, не находишь? - резонно ответил Пабло.
- Идиота кусок, лишь бы покрасоваться, - вздохнула Марисса.
- Ладно, Пабло, я вас поняла, перейдем к следующему учащемуся. Агирре Мануэль, - прочла она в классном журнале, - странно, ваша фамилия начинается с “А”, по идее вы должны быть первым в списке, - произнесла она.
- Перфектционизм, - заметила Марисса, - ей здесь будет сложно.
- Идеализация действительности, приверженность к высоким, нравственным идеалам, - констатировал Гидо, - впервые я с тобой согласен, Спиритто.
- Клоуны, - устало произнес Мануэль, - я сейчас все объясню, просто я присоединился к ребятам позже, поэтому ….
Парень не успел договорить, так как был прерван вмешавшимся Пабло.
- Не парься, Ману, - положил он приятелю руку на плечо и мягко отодвигая последнего, он подошел к преподавательнице.
- Я сын мэра, этим все сказано. Всегда и во всем должен быть первым.
Вконец сбитую с толку учительницу спас звонок.
- Для вводной лекции достаточно, да? – усмехнулся Лассен, - Пабло, пошли в бар, - бросил он другу.
- А она ничего, ну эта, синьоритта Альварадо. Как тебе? – закинув ноги на стол, спросил Пабло, когда они сидели в школьном кафе.
- В общем, да, - согласился Гидо, - только чересчур застенчивая. Проще надо быть.
- Делай скидку, первый день, - произнес Пабло.
- Не вопрос, что я монстр? Спать охота, - ответил Лассен.
- Так я и думал, на чем вчера остановился?
- 1986 - Black Celebration, - ответил Гидо, жестом показывая Анне принести ему еще стакан сока.
- Вещь, - кивнул Пабло, - хотя из старья я больше люблю 1983 - Construction Time Again.
- Депешей нельзя не любить. Это классика, - сказал Гидо.
- Устал. Хочу здорового азарта, - признался Пабло.
- Есть варианты? – оживился Гидо.
- Ну, насчет новенькой учительницы можно что-нибудь сообразить,- предложил Пабло.
- Ставки? – ухмыльнулся Лассен.
- Почему нет?
- И кто отважиться?
- На меня не смотри, я только запомнил, что Сол любит суши. Мне это еще пригодится, - ответил Пабло.
- Методом исключения остаюсь я, тогда ты генератор идей, идет? У меня в последнее время напряг с адекватной мыслительной деятельностью. Единственное, на что я способен – это пара вариаций на тему экуменического движения.
- What do you mean? - лениво поинтересовался Пабло.
- Nothing much, движение за устранение разобщённости между торчками вселенной и сплочение сил в международном масштабе, - пояснил Лассен.
- А лозунг?
- Что-нибудь экзальтированное, вроде: “травокуры всех народностей, объединяйтесь!”
- Когда я стану президентом, то возьму тебя в отдел по связям с общественностью, - пообещал Пабло.
- В общем, я не против, только нужен ли твоей команде будет девиантный чувачок с вечным снежком под носом?
- Когда ты успел? Я думал, что дурь – твоя единственная слабость, - удивленно спросил Пабло.
- Прогресс, приятель. Я давно решил, что стагнация не для меня, - ответил Гидо.
- Только не переусердствуй, наркоклиники сейчас дорогое удовольствие, - посоветовал Пабло.
- Не волнуйся, снежок - только по праздникам, а к траве я питаю особое почтение, но только к качественной, однако сейчас так часто сталкиваешься с профанацией.
- Тебе бы в 60 –е, из тебя вышел бы неплохой хиппи. Палатка, берег моря, длинные волосы, единомышленники вокруг, а косячок заменяет трубку мира.
- Нет, там бы я был как все. Здесь я питаю иллюзии, что я диссидент. Приятное ощущение, знаешь ли.
- Ладно, вернемся к нашему разговору, а то мне порядком осточертели твои суггестивные измышления.
- Не возражаю, подкинь идею, я осуществлю? - тут же согласился Лассен.
- Уложишь ее до конца месяца, двести баксов твои, - проговорил Бустаманте, похлопав свой пузатый кошелек.
- Триста и по рукам. Только добавь условий. Простой секс – слишком тривиально, - ответил Гидо.
- Погоди, сейчас соображу…, - Пабло откинулся на стуле и вздохнул, - ну, сообразим что-нибудь, чтобы об этом узнал Дунофф, тогда ей укажут ручкой на дверь.
- Инспиративное предложение. Я уже чувствую внутренние побуждения действовать. Ты не учел, я могу вылететь отсюда вслед за ней. Мне будет слишком скучно вне этого заведения. Я аберративный парнишка, мне нужно окружение. Чтобы не взращивать в себе и дальше эти отклонения целесообразно находиться в обществе друзей.
- Нет, в тебе прогрессирует девиация, аберрация – индивидуальное отклонение, - возразил Пабло.
- Я никогда не был особенно силен в этих терминах. Так что предпочитаю согласиться. Хочу курить.
- Тогда пойдем на улицу и там перетрем, - предложил Пабло.
- Не выйдет. Срастить ингредиенты – дело плевое, нужно еще приготовить, - наставительно сказал Гидо.
- Ты эту дрянь сам варганишь? – с интересом спросил Пабло.
- Говорю же, профанация процветает в наших кругах, - расстроено произнес Гидо, - никому не доверю, самостоятельное приготовление ценилось во все времена. Первый признак профессионализма.
- Ладно, бери все, что нужно и поехали ко мне на квартиру, - сказал Пабло.
- Я всегда знал, что на тебя можно положиться. А если твой отец нечаянно нагрянет? – все еще сомневаясь, спросил Гидо.
- Предложим ему, что делать? Делиться ведь нужно, - притворно вздохнув, ответил Пабло.
- Разумный подход. Главное, чтобы его оценил Серхио.
Глава 4.
- Притащи мне железную миску, Пабло, - попросил Гидо, вытаскивая из ботинка крохотный черный шарик.
- Что это? – выполнив просьбу друга, спросил Пабло.
- Гашишное масло. Сегодня будет мой первый эксперимент в этой области. До этого я потреблял только марихуану, - объяснил Гидо.
- И чем ты решил побаловаться на сей раз? - спросил Пабло.
- Так, в простонародье дуст, - отозвался Лассен.
Наблюдая за тем, как смола растекается внутри раскаленной железной миски, Гидо потрошил сигарету.
- Попробуешь? – предложил он Пабло.
- Если только чуть-чуть. Я все хотел спросить, где ты берешь деньги на эту дрянь?
- По выходным я подрабатываю у отца в магазине. Того, что он мне платит, вполне хватает. Ну, еще и предки сами подкидывают достаточно. Я им сказал, что записался на факультатив по философии. Мать была в восторге. Мол, она так и видит меня в каком-нибудь ВУЗе преподавателем. Для пущей убедительности я ей процитировал Платона, короче, мы сошлись на том, что я гениален.
- Что и требовалось доказать, - Пабло неотрывно следил за действиями Гидо, смешивающего смолу с табаком из распотрошенной сигареты, - насчет нашей задумки, - нужно обмозговать все так, чтобы тебя не отчислили. Да, и не привязывайся к ней, проявление твоих эмпатических склонностей будет совсем не кстати.
- С этим будет сложнее, - вздохнул Гидо, - ты же знаешь, я существо доброе.
- Не волнуйся, как ты относишься к экстрасенсорным сеансам? - смеясь, спросил Пабло.
- Скептически, но если так уж необходимо, то возражать не буду.
- Тогда устроим тебе сублиминальную терапию, - вдохновился Пабло.
- С целью?- живо спросил Гидо.
- Вытравливания твоей положительности, а в части эмпатии – особенно, - довольный собой, пояснил мэрский сын.
- Да делай, что хочешь, только сверху еще полтинник, - безразлично сказал Гидо.
- Баксов?
- Конечно, я же позволю тебе вмешаться в мое сознание, пусть и не обремененное интеллектом, но все же.
- Пошел ты, по-дружески мог бы и скидку сделать, - обиженно протянул Пабло.
- Ладно, пять баксов уступлю, - подумав, сказал Гидо.
- Нет, тогда справляться будешь сам. Упакуй свою доброту в мешок и мне давай, я посторожу на время эксперимента.
- А чего мы собственно хотим достичь?
- Ничего, просто развлечься.
- Чистый маразм, - сказал Лассен.
- Но ты ведь не против? – с опаской спросил Пабло.
- Я буду идиотом, если откажусь от трехсот долларов. Кстати, доброту верни потом, мне пригодится. Когда я решу трансформироваться во что-нибудь бескорыстное и бесхитростное.
- Ты себе льстишь, такой момент никогда не настанет. Но я верну, если ты настаиваешь.
- Включи музыку, если не сложно, - попросил Гидо.
- Не вопрос, что хочешь?
- К этой дряни великолепно идет Аксель Роуз, Don’t cry.
- Сейчас, - чтобы не тратить время на поиски, Пабло просто перевернул коробку с дисками и выудил нужный.
- Оно самое, - торжественно произнес он, - года четыре назад я слушал этот диск постоянно.
- Года четыре лет назад я носил рваные джинсы и слушал Айзека. I thought you loved I was wrong****, - процитировал Гидо. –
- А я - Гансов, хорошее было время. У меня никогда не было рваных джинсов, я всегда был well –packed boy.
- Тебе везло, моим родителям было глубоко плевать, что я ношу, - сказал Гидо, глядя куда-то в потолок, - на, держи, - затянувшись, он протянул косяк другу.
- Если меня вырвет… - начал Пабло, с сомнением глядя на то, что предлагал ему Лассен.
- Я тебя откачаю, - пообещал Гидо.
Пабло осторожно втянул в себя дым, задержал дыхание на несколько секунд и медленно выдохнул. Прокашлявшись, он произнес:
- А ничего штуковина.
- Дерьма не держим, - трек стоит на повторе?
- Да,- ответил Пабло, развалившись на полу и заложив одну руку за голову.
Гидо подтянул ногой пепельницу и лег рядом.
- У меня всегда такие ассоциации были с Гансами*****, - тишина и прокуренная комната, - признался Пабло.
- Ассоциации – беспонтовая вещь. У меня с Депешами только Вико, и хоть ты тресни.
- Это не Вико с Депешами, а Депеши с Вико, поэтому ты и слушаешь их все время,- поправил его Пабло.
- Проехали, давай к делу, - сказал Гидо.
- Ты не вылетишь, не волнуйся. Все можно обставить. Будем действовать по ситуации. Если что, я подтяну отца, скажу, что тебя, несовершеннолетнего мальчика, еще девственника даже, совращала эта взрослая тетка.
- Которой, судя по всему, не больше двадцати трех.
- Да и хрен с ней, важно другое: то, что ты несовершеннолетний. Ты невинный парнишка влюбляешься в свою учительницу, питаешь к ней самые искренние чувства, а она, извращенка недоделанная, взяла и да и соблазнила тебя. Жуть, у тебя не имеющего опыта, такая травма. После такого тебе ничего не остается, как начать считать всех женщин шлюхами и обратиться за помощью к психиатру. Можно еще счет Дуноффу выставить, потребовать компенсации за нанесенный моральный ущерб. Я тебе откопаю рецептов из аптеки на мелипрамин, триптизол. Чтобы не голословно требовать.
- Мелипрамин и триптизол противоречат друг другу, первый со стимулирующим эффектом, а второй – с успокаивающим. Кто-нибудь решит, что у меня МДП******, и прощай школа. Давай лучше ограничимся обычным финлепсином, нормальный стабилизатор настроения, ну и тазепам можно.
- А последний для чего? – в очередной раз затянувшись, спросил Пабло.
-Обладает успокаивающим действием, устраняет эмоциональную напряженность, тревогу. Я жрал его пару лет назад. Скучно было, - пояснил Гидо, принимая у Пабло косяк, словно эстафетную палочку.
- Идет, тогда достаю рецепты на финлепсин и тазепам, - резюмировал Бустаманте.
- Только ты не учел одного, - протянул Гидо.
- Чего?
- Оплачивать всю эту дрянь придется твоему отцу, он же купил школу.
- Фак, я забыл, - Пабло ударил себя по лбу, - ну и хрен, так даже интереснее.
- В общем, я согласен. Только если он нас выкупит, мало не покажется.
- Не выкупит. Теперь и я свою шкуру подставляю, да?
- Ну, по крайней мере, это справедливо, - резонно ответил Гидо.
Они продолжали лежать на полу, слушая без конца повторявшийся трек, и курили. Гидо думал о том, что после этого дня Гансы будут прочно ассоциироваться в его голове с этой обстановкой. Наполненной наркотическим дурманом квартирой, лучшим другом рядом и сюрреалистическими идеями. Этакий примат подсознательного над сознанием и логикой. Просто два подростка, смертельно уставшие от явлений и вещей реальной действительности, а, следовательно, имеющие полное право на реализацию своих кретинских фантазий, претендующих на отнесение последних к предметам искусства. Они просто хотели чувствовать себя кем-то. Чувствовать, что они не такие как все. Посредственность – страшная вещь для осознающих ее и принимающих. Клеймо, налагаемое на тебя не кем-то конкретным, не обществом, а природой, а с ней, как известно, не поспоришь. Но они хотели. Отчаянно хотели. Испытываемой каждым из них к разным девушками любовью доказывали себе ежедневно, что они еще живы, что в жилах течет кровь. Настоящая, а не вонючая прозрачная жижа. Они просто хотели быть кем-то, а не простейшими плазматическими организмами, причисляемыми обыкновенно к растительному царству. Они просто хотели. Вот и все. И так получалось, что кроме друг друга у них и не было, в сущности никого. Они не волновали никого кроме друг друга. Лассен теперь верил в дружбу. Ведь не зря же этот парень проторчал сутки перед дверью его палаты, после того как Гидо неудачно попытался депортировать себя на тот свет. В ходе непродолжительной борьбы пострадал только интерьер его комнаты, и осталась пара шрамов, на что его мамаша, сморщив носик, сказала: “моветон”.
Он знал, что так и кончит рано или поздно, но искренне полагал, что лучше поздно. Жить хотелось, вот только жить, а не существовать так как сейчас. Он просто отсчитывал дни, периодически стараясь поддать им пинка по зад, чтобы сменялись быстрее. А Пабло был таким же. Похожим на него. И в общем, несмотря на его корыстную сущность, Пабло он бы не предал. Ни за какие деньги. К тому же, Пабло всегда понимал все, что делал и говорил Гидо, это радовало. Лассен ненавидел объяснять.
Глава 5.
- Итак, - улыбнувшись, начала Долорес, - на прошлом занятии я задала вам подготовить краткую презентацию о себе. Есть, те, кто не готов?
- Я, - Мануэль неуверенно поднялся, - я себя не очень хорошо чувствовал, понимаете….,
- Хорошо, Ману, я не буду ставить вам неудовлетворительную оценку, но вы подготовитесь на следующее занятие.
Мануэль кивнул и снова занял свое место.
- Может быть, кто-то еще не готов? – спросила Долорес, обведя глазами присутствующих.
- Я, - лениво ответил Гидо.
- Может, вы соизволите подняться? - Долорес сделала несколько шагов, приблизившись к парте Лассена.
- Если вы настаиваете, - Гидо нахально улыбнулся и встал.
- Почему вы не приготовили домашнее задание? - спросила преподавательница.
- Я его не понял. Я учусь здесь не первый год, так для чего мне представляться, рассказывать о себе, если каждый меня знает? В каких целях?
- Я задала приготовить не просто рассказ о себе, я просила вас представить себя с той стороны, с какой вас еще не знают одноклассники, - терпеливо объяснила Долорес.
- Тоска, - заключил Гидо.
- Ну почему же? Лассен, а вы попробуйте без подготовки, хотя, вероятнее всего, не получится.
- Провокация, и притом не умелая, - произнес Гидо и вышел на середину класса.
- У нас не поэтический вечер? - с усмешкой спросил он, - а то я могу забраться на парту, предварительно, естественно, сняв ботинки, выбросить правую руку вверх и что-нибудь продекламировать вам из Кортасара? Знаете, его белые стихи особенно удачны.
- Своими литературными знаниями вы будете поражать преподавателя литературы, а в моем классе я бы предпочла слышать высказывания по заданной теме, - отрезала Долорес.
Гидо пододвинул стул, сел и, сосредоточив свой взгляд на ручке, которую держал в руках, начал:
- Если бы вы знали меня настоящего, - парень сделал секундную паузу, а затем продолжил четким и внятным тоном, расставляя акценты на особенно значимых словах, - никогда бы даже руки мне не подали. С моей алчностью, жестокостью я достоин общества себе подобных, - он снова сделал паузу и посмотрел на преподавателя. Иногда мое Оно, руководствующееся исключительно принципами удовольствия, безраздельно властвующими во мне, не взирая на принципы реального мира, в рамки которого я заключен, проглядывает наружу. Его обращения к окружающей действительности жестоки и безбожны. Страшные вещи творит оно, беснуясь на дне души, - замолчав, он поднялся и почти вплотную подошел к Долорес. Она невольно отшатнулась, а Гидо, стоя в нескольких сантиметрах от нее и ощущая цветочный аромат ее духов, глядя прямо в глаза, закончил: И нет даже желания эту звериную природу подавлять. Упоение злой сущностью моей сравнимо разве что с наслаждением, получаемым от секса. Также остро оно и болезненно прекрасно.
- Оценивайте, - добавил он.
Однако в классе воцарилась тишина.
- Садитесь, Лассен, - пробормотала Долорес.
Гидо прошел на свое место.
- Пять баллов, атавизм вообще крайне занимательная штука, - прокомментировал Бустаманте и начал аплодировать.
- Пафосно немного, но, учитывая импровизированный характер, в целом недурно, - согласилась Марисса.
- Я и пафос, Спиритто, категории идентичные, - ответил Гидо, - а вы что скажите? – обратился он к Долорес.
- Я ожидала несколько иной речи, - произнесла она, - но это ваше право – выбирать стиль изложения, поэтому ответ вам засчитывается.
- Кто следующий? – тихо спросила она.
- Давайте я попробую, - предложил Пабло свою кандидатуру.
- Пожалуйста, - Долорес утвердительно кивнула.
Пабло занял место посредине класса и, улыбнувшись, сказал:
- Ну, я, конечно, буду менее красноречив, чем мой собеседник, более прост, но, тем не менее, моя демагогия обещает быть интересной. Пабло, то есть я, - существо неразумное, малость пришибленное, оригинальностью не наделенное, кроме всего прочего еще и шизотипическое, наследственность психическими заболеваниями отягощена. Дедуля, царство ему небесное, упокой Господи его душу, был хорошим адвокатом, то есть слесарем, страдал пресенильным психозом, развившемся в инволюционном возрасте, в основном проявлявшемся в монофазном и затяжном течении инволюционной меланхолии и в хроническом течении инволюционных параноидов, что грозит мне неминуемым сумасшествием.
- Едем дальше, - Пабло взлохматил шевелюру и продолжил увлеченно рассказывать, не стирая с лица немного безумную улыбку, - в силу присущего мне конформизма, обладаю ярко выраженным стадным инстинктом. В последнее время задался вопросом смысла жизни, старичок Фрейд списал бы все не неудовлетворенное либидо, гипотетически это возможно, - предположил Пабло, но, учитывая наличие у меня Сол, с этим трудно согласиться. Так что кайфонедостанией не страдаю. Что еще, собственно, - Пабло задумался, - да, кстати, если о психических состояниях, то, естественно, амбивалентность, ибо каждая моя установка уравновешена своей противоположностью, взять, например, мое отношение к Спиритто – люблю и ненавижу, ну это так, чтобы не ходить далеко, а так примеров масса. Еще забыл упомянуть – отношу себя к монадам, то бишь, к простейшим плазматическим организмам, хотя себе в этом признаюсь крайне редко в надежде все же обнаружить в себе зачатки гениальности, с чем пока туго, но надежда, как известно, умирает последней, - тараторил Пабло, - обитаю в данном колледже, ведя паразитный образ жизни.
- Ты кое-что забыл, - напомнил Гидо.
- Ах, да, Сол – тоже организм, только ведущий сапрофитный образ жизни, не волнуйся, дорогая, позже я объясню тебе, что это значит,- обратился о к своей девушке, густо покрасневшей, когда речь зашла о ней, - симбиозом наше сожительство назвать сложно, так как мы едва ли приносим друг другу пользу, но нам определенно бывает весело.
- Я закончил, - торжественно произнес Пабло, - если у кого есть вопросы, смело задавайте, я попробую ответить по максимуму откровенно.
- Только один, ты дурак? – спросила Марисса.
- Вопрос то один, зато какой! – восхитился Пабло, - я подумаю на досуге и обязательно тебе отвечу, я сам ломаю голову над этим вопросом. Ой, я еще кое-что вспомнил, в последнее время я увлекся 25 кадром, так что кому раскидать за влияние рекламы – я с радостью.
- Ну, если вопросов больше нет, я займу свое место, с вашего позволения, - обратился он к Долорес.
- Школа кретинов, - едва слышно произнесла она, - урок окончен, - окинув притихший класс, сказала она, - все свободны.
Глава 6.
- Я тебя не узнаю, Гидо. Ты стал другим. Раньше ты был… - говорила ему Вико, когда они столкнулись на площадке перед колледжем в выходной. Он бесцельно слонялся по улице, она ждала Рокко.
Они сидели на скамье и, щурясь от осеннего солнца, разговаривали.
- Тупым? – подсказал парень.
- Нет, раньше ты был простым, а сейчас ты вполне сойдешь за ублюдка с карманами, полными замысловатых фраз. Что ты, что Бустаманте. Он понятно, всегда был странным, но ты то почему так себя ведешь? – спросила Вико, одновременно пытаясь написать смс Рокко.
- И в этот момент она начала свою пламенную речь, щедро приправленную сентенциями, имеющую целью наставить его на пусть истинный, - прокомментировал парень, - ты не оригинальна, Вико, я рассчитывал, что этот разговор будет как минимум интересным. Ты же своими незадачливыми формулировками о негативных метаморфозах в моем характере сделала его скучным.
- Я просто волнуюсь за тебя, - призналась девушка, - просто волнуюсь и ничего больше. Ты же все опошляешь и превращаешь в донельзя театрализованное представление. Иногда мне кажется, что ты упиваешься своей недавно приобретенной скотской сущностью.
- В общем, ты права по большому счету, только у меня пока нет хорошо разработанного плана, как бы изменить себя. А я со своей педантичностью, скрупулезностью очень люблю, чтобы все было как надо. Поэтому я просто подожду. Мне стало интересно наблюдать за процессами собственной жизни. Пока не найду то, что же лежит в основе моего сегодняшнего состояния, двигаться не буду.
- И когда найдешь, что тогда?
- Тогда мои перемены станут эвентуальными, - нацепив на лицо самую кретинскую улыбку, имевшуюся в его арсенале, ответил Гидо.
- Гидо, зачем ты все время прячешься за этой бесконечной витиеватой лексикой? – устало спросила Вико.
- Я сменил свой инвективный лексикон на такую несколько патетическую речь, но в целом, мне нравится. По крайней мере, я больше не матерюсь. Маме это не нравилось, она считает это моветоном, ну я как прилежный мальчик не хочу расстраивать мамочку. Теперь она в восторге от того как я выражаюсь. Считает меня гениальным.
- Ты просто клоун, Гидо, - резюмировала Вико, улыбнувшись смс-ке, полученной от Рокко. Гидо лишь скривился.
- Suique cuum,- произнес парень.
- А это что еще? – лениво отозвалась Вико.
- Латынь – каждому свое, - деловито объяснил Лассен.
- Ладно, мне пора, - Вико поднялся со скамьи.
- Привет патлатому, - сказал Гидо.
- Обязательно, - пообещала Вико.
Он смотрел ей вслед, пока она не скрылась из виду. Затем извлек из кармана плеер, включил и вновь оказался в привычной атмосфере, навеянной голосом Дейва.
Глава 7.
- Ну и зачем приперся? – сердито спросила Спиритто.
- Вообще –то здесь я провожу время, забыла? А ты мало того, что заняла мое место, кроме всего прочего, еще и выгоняешь первопроходца. Подвинься лучше, - скомандовал Пабло и сел рядом.
- От тебя разит какой-то дрянь, - сказала Марисса отодвигаясь.
- Это духи Сол, - пожал плечами парень, - но если тебе не нравятся, я попрошу ее сменить.
- Придурок, - отреагировала Марисса.
- Так я разве спорю? Но твои неоконцептуальные заключения не имеют под собой никакой основы, - ответил Пабло.
- Нет, сегодня я не настроена играть в слова.
- А что ты настроена делать? Я есть в твоих планах?
- Как ни странно, ты всегда в моих планах.
- Это уже интереснее, - оживился Пабло.
- Ты всегда занимаешь мысли. И не важно, в каком контексте, ненавижу я тебя или нет, я всегда о тебе думаю. Мне кажется, я спятила.
- И понеслись признания…, - рассмеялся парень, - а если серьезно, то с ума сходят по одиночке. А нас таких уже двое.
- Ясно, - кратко ответила Марисса.
- Вот почему я люблю с тобой общаться, Спиритто, мне никогда не надо тебе ничего объяснять. Как и Гидо.
- Имманентные причины, обуславливающие, твое общение со мной, меня мало интересуют. Лучше скажи, что мне с этим делать?
- Можем переспать – как вариант?
- И что это решит? А Сол?
- Сол сказала, мои эскапады ее волнуют мало, поэтому я могу делать, что хочу, вплоть до адюльтера. Не вру, дословно ее реплика.
- И на кой нужны такие отношения?
- Ну, от тебя я, Спиритто, такого вопроса не ожидал. Я же трофей для нее. Пришла, увидела, победила. Знала бы ты, с какой гордостью она сообщает всем, что ее парень Пабло Бустаманте. Я даже сам начинаю собой немного гордиться. Я – этикетка, одной фамилии достаточно, чтобы все окружающие прониклись к Сол если не уважением, то завистью Поскольку она мало понимает разницу между двумя этими понятиями, то с одинаковым энтузиазмом принимает и то, и другое.
- Вот только я не пойму, зачем тебе все это? – спросила Марисса.
- Встречный вопрос, зачем тебе Иван? – вопросом на вопрос ответил Пабло.
- Не знаю, я пока не решила, - задумчиво сказала Марисса.
- Зачем мне Сол, я пока не решил, но одно могу сказать наверняка, мы с ней очень похожи.
- Значит, я была твоей этикеткой?
- Быстро схватываешь, Спиритто. Только я в тебя влюбился, и плевать мне стало на пиететы окружающих, отображающихся на их лицах, когда они узнавали, что ты моя девушка. Но приятно было, не скрою. Реакции были разные – от “Ты спятил, приятель, она же ненормальная” до “Да ты жеребец!”. Короче, это мне льстило, но не более того.
- Незавидное признание в любви. И когда ты стал таким циником, Паблитто?
- О, этому предшествовал долгий период самокопаний. Ты бы знала, чего мне это стоило, но мне понравилось даже. Мой психиатр может мною гордиться.
- Ты ходил к психиатру? – удивленно спросила Мари.
- Да, в какой-то момент мне стало скучно, и Гидо подкинул эту идею. В общем, ничего особенного, никогда не понимал, что такого замечательного американцы находят в психиатрии, но интересно было.
- И что ты сказал ему, когда пришел на первый прием? Ну, как объяснил свою нуждаемость в психоанализе?
- Я выдал сочиненную специально для этого случая тираду о том, как мне необходим экзистенциальный анализ. Это метод анализа личности Бинсвангера во всей полноте и уникальности ее существования, - объяснил Пабло, - я заявил, что нуждаюсь в обнаружении подлинного бытия моей личности посредством углубления в себя с целью выбора не зависимого ни от чего внешнего жизненного плана, - со знанием дела объяснил Бустаманте.
- Бред какой-то. Ну и как, выработал план? – поинтересовалась Марисса с усмешкой.
- Да, помимо всего прочего еще и наглотался транквилизаторов, так как мой врач нашел мое состояние чрезмерно возбужденным и напряженным. Элениум оказался хорошей штукой.
- Пабло, ты точно нормален?
- Нормальность, Спиритто, как и все в этом мире, категория относительная.
- Ты когда-нибудь думаешь о последствиях?
- Только если на рефлекторно-инстинктивной основе, которая позволяет мне ориентироваться в изменяющейся среде, по-другому скучно. Думать – это вообще тоска.
- Типа, экстраполяция? - спросила Марисса.
- Ну, да, дальше я пока не ушел, - пожал плечами парень.
|
| |
| |
| katya_shev@ | Дата: Суббота, 26.05.2012, 19:02 | Сообщение # 3 |
|
We love you!
Группа: v.I.p.
Сообщений: 516
Статус: Offline
| Глава 8.
- О чем думаешь? – спросил Пабло, войдя в комнату.
- Так, пара очередных невротичных рассуждений, - Лассен махнул рукой.
- Поделишься? – полюбопытствовал Пабло.
- Я соображаю, как будет проходить процесс моей ресоциализации, когда я выйду отсюда. И когда ему лучше начаться.
- Варианты? – спросил Бустаманте, пытаясь отыскать в своем шкафу чистую рубашку.
- Есть немного: а) При подготовке к освобождению, то есть через полгода можно смело начинать б) Непосредственная социальная адаптация – ну это сразу, как только выйду.
- И что она в себя будет включать? Ну, твоя ресоциализация? Кстати, не видел мои кеды?
- Под кроватью, кажется, - ответил Гидо, - ну, это и ежу понятно – приобщение меня к жизни в обществе.
- И снова только общие формулировки. Учти, то общество отличается от нашего, так что придется трудно. Нашел, - радостно провозгласил Пабло, вытаскивая обувь из-под кровати.
- Учел, и даже больше – пришел к вводу, что у меня абсолютно не развит навык общения с людьми. Они меня пугают. Люди эти.
- Меня тоже, - согласился Пабло, - но выхода нет, нельзя же сидеть здесь вечно. Я вообще думаю, что частные школы – это большая ошибка, мы здесь к жизни не приспособлены, ни черта не знаем. И все искренне полагаем, что там, снаружи, нас ждет потрясающее будущее, слава, богатство, и прочая мажорская дрянь.
- Ладно, забыли. Время еще есть, подождем, может, само все разрешится. Ты куда-то собрался?
- Сол хочет, чтобы мы пошли в клуб, - ответил Пабло, извлекая из тумбочки туалетную воду, - ну, а я как существо пассивное, не имею ни малейшего желания возражать, в клуб – так в клуб.
- Зачем тебе это? – спросил Гидо.
- Клуб? Не знаю, подергаюсь немного в ритме диско, может, полегчает, - безразлично ответил Пабло.
- Я не о том, зачем тебе Сол?
- Ты грузишь меня риторическими вопросами, старичок, - Пабло потер переносицу, - не знаю. Хотя, не пускаясь в путаные объяснения – чистой воды стадный инстинкт – с ней встречались все, а чем я хуже?******* Ты же знаешь, во мне мало индивидуальности, я склонен подражать поведению окружающих. Кроме всего прочего, мне с ней легко. Мне не нужно ей что-то доказывать, в чем-то убеждать, она принимает меня таким, какой я есть, а на это, знаешь ли, отважились немногие. Проще сказать, почти никого. Только ты и Сол, за что я, собственно, ее и ценю. Хотя, может, и не ценю, - Пабло пригладил торчащие волосы, - короче, я не знаю, мне просто нормально с ней и все. Она, в общем-то, неплохая девчонка.
- Я и не говорил, что она плохая, просто она тебе не нужна, - ответил Гидо.
- Не нужна, - согласился Пабло, - но с какой-то стороны, никто никому не нужен, свято верю в презумпцию одиночества. Все проходит. Единственно значимый критерий – интерес, и как только он иссякает, то отношения распадаются, словно карточный домик.
- Значит, с Сол тебе интересно? – задал вопрос Гидо.
- Хрен знает, сначала было, сначала мне со всеми интересно, а сейчас – не знаю. Привычка, наверное.
- Привычка, - задумчиво повторил Гидо, - не привычка это, Пабло, это просто страх. Проще тебе с ней, чем с Мариссой. Не нужно стараться быть лучше, чем ты есть на самом деле.
Пабло молчал, делая вид, что рассматривает свои кроссовки.
- Только все это зря, вы с Мариссой все равно едины в своем первоначальном состоянии. А от синкретизма избавиться нереально, да и надо ли? – рассуждал Гидо.
- Ты думаешь, открыл для меня Америку? Я все это знаю и даже спорить не пытаюсь. Только я не пользуюсь принципом: “мы не ищем легких путей”, понимаешь? Ты прав, мне нужно то, что проще, понятнее, яснее. Сложно мне существовать иначе. Иногда мне и самому кажется, что это дурацкое чувство к Спиритто – моя врожденная, инстинктивная форма поведения, - Пабло взял свою куртку, из кармана которой вытащил одну сигарету, повертел ее в руках и добавил, - так что, редукция инстинктов мне сейчас просто жизненно необходима. Ну, так почему бы Сол не поспособствовать этому?
- Сол по определению не может заменить Спиритто, - сказал Гидо.
- Я и не пытаюсь. Я просто живу дальше, вот и все. Слушай, я давно хотел спросить, а ты бы переспал с Вико, если бы у тебя сейчас была такая возможность?
- Нет, - ответил Гидо.
- Почему?
- Потому что ночь всегда сменяется утром, а утром она бы ушла. При любом раскладе. We both know I’m not what you need - стандартная ситуация.
- Почему ты все штампуешь? - спросил Пабло.
- Мне так легче. Я забил свое сознание, словно компьютер определенными моделями поведения или стереотипными фразами, под которые можно подогнать любой случай, и готово – не надо думать. Это как шпаргалка, только ты ее все время в голове держишь, а не на маленьком листочке в кармане джинсов.
- Наверное, я такой же, хотя, если честно, we are all the same за редким исключением.
- А исключения эти гениями и именуются. Вот мы и докопались до истины, - произнес Гидо.
- Ладно, идти надо, а то истерики Сол как – то меня не впечатляют в последнее время, раньше хоть чувством вины мучился – и то интереснее было. Надо будет посоветовать ей что-нибудь новенькое придумать, - сказал Пабло, - Пойдешь со мной?
- Почему нет? – сказал Лассен и поднялся, - я только рубашку сменю.
- Без особого энтузиазма, - изрек Пабло, глядя как друг роется в шкафу.
- Я вообще мало что делаю с энтузиазмом, - ответил Гидо, переодеваясь.
- Как ни странно, я тоже, - отозвался Пабло.
Глава 9.
- О, судьба сама плывет тебе в руки, - восторженно произнес Пабло, входя в накуренный танцевальный зал, являющий собой первый этаж одного из самых фешенебельных клубов города.
- Ну, Бустаманте, что могу сказать – готовь триста баксов, - ответил Гидо, увидев за барной стойкой знакомую фигурку.
- Не вопрос, только предоставь доказательства, - спокойно проговорил Пабло, ища глазами в толпе Сол.
- Я, в общем, не против, только боюсь, она не оценит домашнее видео, - ответил Гидо.
- Так и быть, я соглашусь на ее белье, - кивнул Пабло.
- Занятно, только как ты себе это представляешь?
- Элементарно, братишка, - Бустаманте почесал затылок, - к примеру, следующее: “Не оставишь мне свои трусики, киска? Я буду прикасаться к ним, и мечтать о тебе”, - с довольной ухмылкой сказал Пабло.
- Фетиш? Не, на это я не способен. К тому же, это пошло, - скривился Гидо.
- Я пошутил, не парься, - Пабло добродушно хлопнул Лассена по плечу, - у меня свой способ определить, спал ты с ней или нет.
- Ладно, приятного вечера, - сказал Гидо, - увидимся в колледже.
- И тебе, - пожелал Пабло, и, увидев, наконец, Сол, направился к ней.
Гидо постоял еще пару минут в танцевальном эпицентре, рассматривая спину Долорес и, вытащив из-за уха сигарету, подошел к барной стойке.
- Две кровавые Мэри, - бросил парень бармену и сел рядом с девушкой.
- Добрый…., - Лассен посмотрел на часы, и добавил, - вечер.
- Привет, - ответила Долорес, пристально глядя на него, - ты здесь с кем?
- С Пабло, - ответил Гидо и зажег сигарету.
- И с Сол? – спросила она, - просто я только что ее видела.
- Нет, - Гидо помотал головой, - я здесь с Пабло, а Пабло с Сол.
- Почему бы не сказать, что вы пришли втроем? – удивленно задала она вопрос, - зачем все так усложнять?
- Напротив, - возразил Гидо, - я упрощаю.
- Мне понравился твой монолог сегодня, - с улыбкой сказала она.
- А, - небрежно ответил Лассен, - в театре абсурда я непревзойденный мастер. Я всегда уважал Ионеско.
- Кому пишешь? – снова спросила она, увидев в руках у парня сотовый телефон.
- Пабло, - ответил Гидо и, затянувшись, выпустил дым.
- И что, если не секрет? – полюбопытствовала девушка, заглянув через его плечо в маленький экран мобильного.
- Не секрет, - ответил Гидо, - пишу, что стандартная схема с тобой не прокатит, нужно придумать что-то оригинальное, с чем у меня всегда были проблемы, но я постараюсь.
- И что есть стандартная схема? – усмехнувшись, спросила Долорес.
- Кино, театр – что кому больше нравится, можно кафешку рядом с колледжем, приятное местечко, а потом – либо к ней, либо в мотель. Nothing out of the way, словом.
- А со мной?
- Ну, если на вскидку, - предположил Лассен, оглядев ее, - выпивка за мой счет, задушевный разговор за косячком на предмет моего беспонтового отрочества или юности, хрен знает, я никогда не был особенно силен в семантике этих слов, о том, что толкнуло тебя на выбор столько неблагодарной профессии, а через пару-тройку свиданий мы ляжем в одну постель и будем трогать друг друга за разные места. А наутро я попрошу у тебя трусики, так, для воспоминаний.
- Откуда в тебе столько наглости? – спросила она, потягивая заказанный для нее Гидо коктейль.
- Это не наглость, - поправил парень, - а откровенность.
- Я так предсказуема?
- Нет, просто я проницателен, - сказал Гидо, отхлебнув напиток из стакана.
- С чего ты взял, что я курю травку?
- Это мой секрет, позволь я оставлю его при себе, - ответил Гидо, зажигая ей сигарету, - себеподобных я вычленяю сразу. Кстати, если что, обращайся, сделаю по высшему классу, Лука дерьма не держит, хотя в последнее время я предпочитаю все делать сам. Меньше суеты.
- Ну и последний вопрос в этой связи, - произнесла она.
- Валяй,- кивнул Гидо.
- Как насчет того, что ты сопляк, а я все-таки твой преподаватель?
- Я сопляк, - ты права, - согласился Гидо, - а что до преподавателей, то ты явно выбиваешься из клана, они по таким злачным местам не ходят.
- И только поэтому я должна с тобой переспать? – прямо спросила она.
- Why not? Мы молоды, у нас красивые тела, что мешает? К тому же, мы уже начали к этому приближаться. Я купил тебе выпивку, - Лассен кивнул на стакан.
- Значит, следующим мероприятием должен быть задушевный разговор вкупе с косячком?
- Ну, если хочешь, сообрази что-нибудь другое, у меня всегда было ограниченное воображение.
- С тобой скучать не приходится, - заметила девушка, - проводишь меня?
- Конечно, - кивнул Гидо и поднялся.
Несколькими минутами позже, когда они вышли на улицу, и Гидо ловил такси, она сказала:
- Послезавтра в то же время я буду здесь, будет желание, приходи.
- Я приду, Долорес, - сказал Гидо, в первый раз за все время разговора назвав девушку по имени.
- Зови меня просто Лора, идет? – предложила она, - только не на уроках, естественно.
- Могла бы и не предупреждать, - пожал плечами Лассен, - Лора, так Лора.
Она села в машину и сказала водителю адрес. Гидо уже собрался уходить, когда она, опустив стекло, тихо позвала его.
- Не суйся к Луке, его накрыли на прошлой неделе.
И автомобиль скрылся за поворотом.
Гидо сел на ступеньки и закурил. Поежившись от ветра, парень пожалел, что не прихватил куртку. Лунный свет отнюдь не придавал очарования этой ночи. Ночной клуб, больше смахивающий на наркоманский притон, какая-то, совершенно бесполезная телка, Бог знает зачем появившаяся в его жизни, вдобавок ко всему еще и Луку повязали. - Что я здесь делаю? - в которой раз спросил себя парень, но ответа не последовало, что уже даже не разочаровывало и не удивляло.
Затушив сигарету и написав смс Пабло, он побрел в колледж.
Глава 10.
Они оказались в одной постели даже раньше, чем ожидал Гидо. Видимо, воображение Лоры также оставляло желать лучше, так как вторым этапом оказался откровенный разговор за косячком в квартире девушки. Они валетом расположились на полу, и Лора рассказывала что-то, очевидно, из своего прошлого. Гидо не особенно вникал в суть вещей. Она была неплохой девчонкой, в общем-то. Только ей не повезло оказаться предметом спора двух психически неустойчивых подростков. Попеременно затягиваясь косячком, они жонглировали пустыми фразами, обмениваясь ими, словно эстафетной палочкой.
- Слушай, а ты когда-нибудь влюблялся? – внезапно спросила Лора, выведя тем самым беседу из плоскости разговора для проформы.
Акценты сместились, и Лассен почувствовал, что сейчас она, подобно большинству женщин, начнет активно интересоваться его сердечными привязанностями. Для полноты картины не хватает только пары вопросов о возрасте “первого раза”.
- Я имею в виду по-настоящему? – уточнила она.
Гидо кивнул.
- И что дальше? Она ответила тебе взаимностью? - снова спросила Лора.
- Не знаю, - честно ответил Гидо.
- То есть это была тайная влюбленность? – глупо хихикнув, задала вопрос девушка.
- Нет, мы даже встречались, - сказал Гидо.
- Встречались, и ты не знал, любит она тебя или нет?
- Именно так, - согласился Гидо.
- То есть как?
- Вот так. Не знал.
Лора хмыкнула, и села, внимательно посмотрев на Гидо.
- Расстались?
- Да, - нехотя ответил Гидо, скользя взглядом по стене.
- И что явилось причиной?
- А тебе не кажется, что после второго вопроса пора было остановиться? – спросил Лассен.
- Почему? – удивленно спросила девушка.
- Ну, наверное, потому что это невоспитанно – так лезть в личную жизнь кого-либо, -ответил Гидо.
- И о воспитанности мне говорит парень, который предложил переспать своей учительнице? – она скептически взглянула на него.
- Черт, я об этом не подумал, - сказал Гидо.
- И все – таки? – настаивала она.
- И все-таки, - передразнил ее Гидо.
- Я серьезно, ну, скажи, почему у вас не получилось?
- Зачем тебе? – поинтересовался Лассен.
- Просто хочу знать, что может заставить девушку бросить такого классного парня, как ты, - откровенно сказала Лора.
- Ты мне льстишь, - ответил Гидо.
- Ни чуть, ты и в самом деле классный.
Гидо рассмеялся.
- Это что косяк дает о себе знать или тебя рассмешил мой комплимент? – спросила она.
- Когда пойму, непременно сообщу тебе, - он снова улыбнулся.
- Ты не ответил, - напомнила она.
- Я и Вико представляли собой беспорядочную смесь. Этакий конгломерат. Слишком разные, чтобы быть вместе полноценно. Вот и вышло, что механически соединились, а на большее – нас не хватило. Забавно, раньше я этого не понимал, - задумчиво произнес Гидо, - только в разговоре с тобой и осенило. Хотя, может, давно осенило, просто сейчас только решился озвучить.
- Что?
- Так, ничего, мысли вслух.
- Так значит, это была Вико, - протянула Долорес, живо вообразив себе эту зеленоглазую девушку с короткой стрижкой.
- Ага, - подтвердил Гидо.
- Она красивая, - сказала Долорес.
- Еще какая, - согласился Гидо.
- Она тебе еще нравится? – вдруг спросила Лора.
- А это что, ревность? – криво усмехнувшись, спросил Лассен.
- Допустим, что тогда? – спросила Лора.
- Я того не стою, - покачал головой Гидо.
- Ну, это я сама решу, - отрезала Лора.
- Мда, - заметил Гидо, - все вы женщины одинаковы. И почему вам всегда нужно кому-то принадлежать?
- А вам разве нет? – резонно поинтересовалась Лора.
- Мне нет. Скучно быть в чьей-то собственности.
- У тебя неправильное представление об отношениях, - начала Лора.
- О, вот только лечить меня не нужно, доктор, я сам неплохо справляюсь. Та девушка, чьим объектом владения, пользования и распоряжения я хотел бы быть, давно нашла другого. А серьезные отношения с кем-либо другим интереса не представляют.
- Это пока, потом все изменится, - возразила Лора.
- Не надо, Лора, не надо рассказывать мне о том, что я повзрослею, изменю свой взгляд на многие вещи. Через все это я уже проходил, и скажу тебе честно – привлекательного мало. Я достаточно взрослый сейчас, чтобы определить вектор своей беспонтовой жизни. Я пришел сюда не за советом.
- А зачем?
Переместившись на кровать, Лассен объяснил, а вернее наглядно показал, зачем он пришел.
Когда несколькими часами позже он натягивал футболку, она проснулась.
- Уже уходишь? – спросила она, лежа поперек постели.
- Да. Мне нужно в колледж, - ответил Гидо, вытирая мокрые после душа волосы.
- Когда мы снова встретимся?
- Не знаю, - пожал плечами парень, - когда-нибудь.
- Звучит более чем оптимистично, - заметила Лора, - а пораньше ты меня поставить в своем графике не можешь?
- А я не люблю планировать, - отмахнулся Гидо.
- Ладно, значит, не будем, - согласилась девушка.
- Ну, и славно, - безразлично кивнул парень.
- Гидо, - Лора выпуталась из простыни, обнажив длинные ноги, - мне было очень хорошо с тобой.
“Стандарт, - пронеслось в голове у Лассена. Кто-то из двоих обязательно должен это сказать”.
- В порядке лести моему мужскому самолюбию? – критически усмехнулся Гидо.
- В самом деле, - сказала Лора.
- Бывает, - ответил парень.
- И это все? - растерянно спросила девушка.
- Могу еще сплясать, - предложил Гидо, зашнуровывая кроссовки.
- Только если стриптиз. А вообще, я ожидала как минимум – “мне тоже”.
-Стриптиз у меня не выйдет – нарушена координация движений, но что-нибудь примитивное могу, только в другой раз. А насчет второго – я стараюсь не оправдывать чужих ожиданий. И тебе советую. Реакция людей всегда разнообразна, и поэтому всегда интересна.
- Почему ты так себя ведешь? – спросила Лора, накинув халат.
- А вчера ты не замечала, что я так себя веду?
- Вчера ты не был таким.
- Странно, я думал, что не меняюсь уже как года два. Надо будет последить за собой, глядишь, обнаружу что-нибудь новое.
Лассен поднялся и прошел в коридор. Лора последовала за ним.
- Ну, пока, что ли,- вяло сказал он.
- Кратко, - подытожила Лора.
- Как умею, прощание вообще не мой конек, - развел руками Гидо.
- А что твой? Портить девушке с утра настроение?
- Скучно, - устало сказал Гидо, - не люблю истерики.
- Это не истерика, - возразила Лора.
- Тем лучше, - ответил Гидо и хлопнул дверью.
Она осталась стоять в коридоре, слушая его торопливые шаги.
Глава 11.
- Вико, Вико, ты так ни черта и не поняла. Пусто, слышишь, пусто. Брешь образовалась, и я периодически заполняю ее бесполезными вещами, людьми, кретинскими хобби. Пустота – страшная штука, - объяснял он ей позже, когда они снова случайно столкнулись. Поразительно то, что, учась в одном колледже, они практически не общались. Если только, встретившись невзначай, пространными фразами выясняли причину своего расставания. Точнее выяснял только Гидо, а она терпеливо отвечала. Как если бы рассказывала ребенку, что хорошо, а чего делать нельзя. Дружба, которой он пытался заменить любовь, завершилась, так и не успев начаться, и Лассен использовал любую возможность, чтобы вот так случайно с ней поговорить. С ней, ставшей внезапно совсем другой. Он смотрел на нее и чувствовал, что прошлое ускользает. Он физически ощущал смену времен, происходившую в его жизни. Ему хотелось крикнуть: “Эй, постой, я же не смогу здесь”, но та траектория, по которой его забросило сюда, в теперешнее настоящее, уже стерлась, и он едва различал обратную дорогу. Он ступал на нее, стараясь восстановить, сожженные Вико мосты, он тянул прошлое обратно, отчаянно цепляясь за мелькавшие дни, но все бессмысленно. Прошлое и все то хорошее, что оно таило в себе, медленно исчезало за расплывчатой линией, проведенной между чередой существовавших теперь уже в его воспоминаниях моментах и сегодняшними серыми буднями, быстро таявшими, словно снег на ее теплой ладони.
- Ты должен приспособиться здесь, - советовал здравый смысл.
- Как? – спрашивал Лассен, - Как, если я еще там?
Иногда все менялось, когда они встречались с Вико, и он пару минут, а иногда даже часов получал возможность представить, что все как раньше. Что все по-прежнему. И плевать, что Вико говорила с ним, как с ребенком, плевать. Она говорила. С ним. Остальное – не важно. Хотя он и чувствовал, что он wrong again, тем не менее, было хорошо. Хоть и так кратковременно. Лучше так, чем совсем никак.
- Ты сам убедил себя в существовании пустоты, - отвечала Вико, глядя в его беспокойные глаза.
- Нет, это твой уход явился следствием к ее появлению. И знаешь, что самое беспонтовое? Жить и знать, что ни черта уже не изменится. Ни черта. И куда бы я ни пошел, чтобы я ни сделал, все не имеет смысла. Это лишь начало конца, понимаешь? Я жду конца. Люди, согласно моей классификации, делятся на просто существующих и принимающих все окружающее их as a matter of course, а есть другая категория, которая сомневается в правдоподобности и правильности происходящего. И в ходе этих сомнений, размышлений, они понимают, что смысла нет. Нет, и не было никогда. И куда бы ты ни дел себя, ничего не поменяется. Чего бы ты ни добился, все останется по-прежнему. Не будет никогда того, что бы обрадовало по-настоящему. Я так думал всегда. Но появилась ты, и я что-то почувствовал. И пришло вот это ощущение, то самое, которое не способны дать ни наркотики, ни книги, ни друзья, ни тусовки, ничего. Ощущение безмятежного покоя. Счастья, если хочешь. Но я тебя потерял. И теперь все снова, понимаешь. Жизнь – это вечная игра в What if. Что если приму вот эту дрянь? Что если накачаюсь под завязку вот этим? А что если сигану с парашютом? Оно началось снова, понимаешь? Вечное What if. Чтобы хоть раз получить утвердительный ответ, я вынужден постоянно искать. Искать то, чтобы заменило тебя. Разные компоненты, но суть одна – если я сделаю то-то, мне будет так спокойно и хорошо, как было тогда, с ней? И я делаю, иду и делаю, схожу с ума, давлюсь воспоминаниями и режу метафизические вены, пуская себе кровь. Я устал.
- Ты сгущаешь краски, Гидо. Твоя жизнь – это не пустота, это одни сплошные крайности. Ты - одно сплошное противоречие. Ты мечешься от наркотиков к беспорядочным связям. Чтобы найти что-то похожее на ощущения, которые ты испытал со мной? Едва ли. Тебе нравится истязать себя. Ты придумал свою любовь, ее не существует. А причина банальна и очевидна - тебе просто стало скучно в очередной раз. Ты и Пабло – вы одинаковые, все свои поступки, любую грязь, которую вы после себя оставляете, вы обосновываете вашей скукой. Вам невыносима скука. Тебе не хватает драматизма в жизни, Гидо, поэтому ты постоянно его придумываешь. Не хватает опасности, поэтому ты принимаешь всякую дрянь. Ты не знаешь, чтобы тебе еще попробовать, потому что ты испробовал почти все. Вот только ты остановился не на той стороне жизни. Я была там, Гидо, и знаю, что ни к чему хорошему это не ведет. Если ты сейчас не остановишься, то в любом случае, через пару-тройку месяцев ты начнешь колоться и все. Понимаешь? Это будет действительным концом. Тебе нужен хороший психиатр, а не я, Гидо. Ты просто в какой-то момент перестал находить в своем окружении то, что раньше доставляло тебе удовольствие. Ты одержим погоней за удовольствиями, но гедонизм – штука, может, и занятная, только едва ли она является смыслом жизни. Тебе просто нужно остановиться, Гидо, и понять, где ты ошибся, где все пошло не так. Но я тут не смогу тебе помочь, тебе нужен хороший врач. А лучше два – еще нарколог, - закончила она и, попрощавшись, ушла.
Докурив сигарету, он тоже пошел к себе. Не обнаружив в комнате соседей, Гидо обрадовался и, достав из куртки косяк, лег на кровать и закурил. Только желанное одиночество было недолгим.
- Черт бы тебя побрал, Лассен, - выругался Пабло, войдя в комнату, - ты совсем повернулся? А если Бласс нагрянет и застынет тебя с косячком? Точно не отвертимся, - парень вздохнул и открыл окно.
- Не парься, - спокойно ответил Гидо, - я все предусмотрел.
- И как? - полюбопытствовал Пабло.
- Охренели совсем, - возмутился вошедший Томас, - Лассен свою шкуру можешь подставлять сколько угодно, а я бы здесь еще с удовольствием поучился с твоего разрешения.
- Учись, я разве против? – спросил Гидо, - к тому же, вы оба зря волнуетесь. Дуноффа нет, он прийти не может. Я позвонил ему и сообщил, что у его жены сердечный приступ, ну, а потом позвонил ей и сообщил тоже самое только о ее муже, - пояснил Лассен, - наверняка они сейчас мчатся навстречу друг другу. Я бы посмотрел на это, судя по всему, презабавное зрелище.
- Кретин, - Томас запустил в Гидо подушкой, - представляю, что сейчас с Пилар происходит, - парень, наспех зашнуровав кроссовки, выскочил на дверь.
- Здорово, - восхитился Пабло, - только ты не учел Бласса.
- Обижаешь, - ответил Ласссен, - о нем первом позаботился. Проскользнул в учительскую и сунул во внутренний карман его куртки косяк. Не одному же мне жизни радоваться, делиться надо.
|
| |
| |
| katya_shev@ | Дата: Суббота, 26.05.2012, 19:02 | Сообщение # 4 |
|
We love you!
Группа: v.I.p.
Сообщений: 516
Статус: Offline
| - А если серьезно? – допытывался Пабло.
- А сам не догоняешь? – ухмыльнулся Лассен, - ну войдет он сюда, вопить начнет, Дуноффу стукнет, а я доведу до сведения глубоко уважаемого мною директора, что сам лично видел, как староста приобретал эту дрянь сегодня утром. Прошмнотают его одежду, а там – трава. Вот и объяснение столь странному поведению старосты – у парня просто случились галлюцинации от того, что переборщил с косячком.
- И это все только ради того, чтобы покурить в комнате?
- Ну, да.
- Ты точно болен, - заключил Пабло.
- Мы оба больны, - ответил Лассен.
-Эй, that's me in the corner, - сказал Пабло.
- That's me in the spotlight – отозвался Гидо.
- Я, кажется должен тебе триста баксов, - Бустаманте извлек несколько стодолларовых купюр из бумажника и положил перед Гидо.
- Откуда ты знаешь, что я уже спал с ней? – Гидо безразлично окинул взглядом деньги.
- Я же говорил, у меня свои способы.
Гидо взял одну купюру, аккуратно сложил и убрал в карман.
- А остальное?- удивился Пабло.
- Она не стоила того, - пояснил Гидо.
- Ладно, как знаешь, - Пабло спрятал деньги обратно в бумажник,- но если передумаешь, я верну. Ты честно выиграл.
- Не передумаю, - категорично ответил Гидо.
- Ну, а в целом, как было?
Гидо пожал плечами и сказал:
- Никак. Стандартно.
- Тогда неудивительно, почему ты отказываешься брать деньги. Нет ничего хуже, чем скука в постели. Ты быстро ушел?
- Через пару часов, - Гидо сел на постели и обхватил голову ладонями.
- Что с тобой? – заволновался Пабло.
- Плохо мне. Не знаю, все болит. Тело, голова, - все.
- Может, врача вызвать? – рваным движением Пабло бросился к тумбочке, открыл и извлек какие-то лекарства.
- Не надо врача, пройдет, - отмахнулся Гидо, - что это? – кивнул он на протянутый флакон.
- От головы. Пей, хуже точно не будет, особенно, учитывая твой наркоманский опыт.
- Один: ноль в твою пользу, - сказал Гидо, - съязвил, давай сюда.
Выпив пару таблеток, Лассен откинулся на подушку и закрыл глаза.
- Кончать надо, Пабло, с таким образом жизни. Иначе я так долго не протяну. Я чувствую, что это сильнее меня.
- Ты имеешь в виду наркотики? – уточнил Пабло
- Я имею в виду все. Все, что нас окружает. Весь этот негатив. Всю ту грязь, в которой мы купаемся, и объясняем ее нашей скукой. Мы погрязли в этом.
- За неимением лучшего, сойдет и такой вариант, - ответил Пабло.
- А что для тебя было бы лучшим? – Лассен продолжал лежать с закрытыми глазами.
- Ты знаешь. Что толку озвучивать мне это еще раз? Что изменится от того, что еще десять раз повторю, что мне нужна Марисса? – нервно спросил Пабло.
- Ничего не изменится, - согласился Гидо.
- Вот и я о том же,- ответил Пабло.
- Знаешь, иногда мне кажется, что я ни жив, ни мертв. Что-то неопределенное, что-то промежуточное между жизнью и смертью, - признался Гидо.
- Как тот кот шредингеровский, - усмехнулся Пабло.
- Дурацкий эксперимент, - ответил Гидо, - никогда его не понимал.
- Я, в общем тоже. Какое-то извращение над котами, - согласился Пабло.
- Этому Шредингеру, видимо, заняться нечем было, - предположил Гидо.
- Наверное. Если ты ни жив, ни мертв, значит, нужно, как с тем котом, поднять крышку и вписать тебя в пространственно-временные координаты.
- Поднять мою гипотетическую крышку?
- Ну, да. Только я пока не сообразил как, - задумчиво сказал Пабло.
- Ладно, уж, не напрягайся. Голова, кстати, прошла. За таблетки – спасибо.
- Я рад, - проговорил Пабло, - Гидо, я подумал,… может, не стоит устраивать всю эту муть с Долорес? Пусть работает себе? Согласись, это был кретинский спор,- Пабло посмотрел на друга.
- Соглашаюсь. Первая светлая мысль, посетившая наши головы, за это надо выпить, - улыбнулся Гидо.
- Можно вечером сходить куда-нибудь, - Пабло не договорил, так как дверь распахнулся, и на пороге вырос директор школы.
- Лассен, - прогремел Марсель, - ко мне в кабинет сейчас же.
Гидо невозмутимо, как будто предвидел такой поворот событий, поднялся, накинул свитер и вышел в коридор. Не говоря ни слова, Пабло последовал за другом.
- Бустаманте, вас это не касается,- пытался остановить парня Дунофф.
- А позвольте мне самому решать, что меня касается, а что нет? – спокойно ответил Пабло и направился вслед за Гидо.
- Тебе необязательно делать это, - прошептал Лассен, когда они шли по коридору.
- Заткнись, а? – попросил Пабло, - кстати, когда приедет мэр, следи за конгруэнтностью, а то папочка проницателен как черт, - прошептал парень.
Как ни странно, оба были спокойны, зная, что исключение грозит едва ли, а, следовательно, можно особенно не напрягаться. Когда Дунофф завел свою менторскую речь, парни держались довольно нагло, памятуя о принципе: лучшая защита – это нападение.
- До меня дошли сведения, - начал директор.
- А именно сообщила Пилар, следуя семейной традиции: “папа должен все знать”, - продолжил Гидо.
- Которой, судя по всему, поведал о данном инциденте наш замечательный сосед Томми, чтоб он умер в свои лучшие года от оргазма, - закончил Пабло.
- Молчать, - прогремел Дунофф, - не в ваших интересах сейчас, молодые люди, вести себя подобным образом.
- А папа в курсе, что вы нас допрашиваете? Или вы действуете без санкции законного владельца сего потрясающе-паршивого заведения? – невозмутимо спросил Пабло.
- Никто вас не допрашивает, Бустаманте, - поспешил изменить тактику поведения Дунофф, - ваш отец уже на пути сюда.
- Отрывать такого важного человека от работы, как не стыдно? – и не думал прекращать издеваться Пабло.
- Помолчите, Бустаманте, - вежливо попросил Дунофф, - сейчас речь пойдет не о вас, а о вашем приятеле, - кивнул Марсель на сидящего рядом с Пабло Гидо.
- И где здесь демократия? А вы вообще в курсе о наличии такого акта “Конвенция о правах ребенка”? – продолжал напирать Пабло, нахально развалившись на стуле, - так я Вас просвещу, дело в следующем: ребенком признается каждое человеческое существо, не достигшее 18 лет, хотя лично я категорически против такого утверждения! А как же животные? Их детеныши, значит, не защищаются? Ужасная несправедливость, - Дунофф растерянно смотрел на парня не в силах поймать нить разговора последнего в виду слишком быстрого темпа речи, - так, ладно, я отошел от дела, животные пока могут и подождать, - опомнился Пабло, - так вот, ребенок, в соответствии с вышеупомянутой конвенцией имеет право свободно выражать свое мнение, а вы, затыкая мне рот, этому препятствуете, и мне ничего не остается, как обратиться в суд за защитой своего нарушенного права! Так и вижу различные газетные заголовки, квинтэссенция которых сводится в основном к тому, что в самом элитном колледже страны нарушаются права детей, и не кем-нибудь, а самими директором! И в числе первых пострадавших – мэрский отпрыск!
- И если этот самый мэрский отпрыск не закроет свой чрезмерно болтливый рот, то мэру ничего не останется, как прибить свое сокровище и, устроив, публичные похороны, оплакивать любимого сыночка, - угрожающе произнес вошедший в кабинет Серхио.
- И не успев войти, он начал угрожать, - увидев отца, прокомментировал Пабло, - ничего, - завопил парень, заскакивая на стул, - нас голыми руками не возьмешь. Давай, друг мой, - он схватил Гидо за руку, - бунтовать против такой жестокой несправедливости и ущемления наших прав!
- Слезь сейчас же, - устало сказал Серхио.
- А ты дашь нам возможность оправдаться? – торгуясь, спросил Пабло.
- А если нет? – поинтересовался Серхио.
- Тогда я пойду в суд,- твердо произнес Пабло.
- А если я дам тебе пятьсот долларов? - спросил Серхио, глядя на своего отпрыска.
- По пятьсот каждому, то есть мне и Гидо, и мы забываем позорный инцидент ущемления прав детей, - выдал Пабло.
- Идет, а теперь слезай - усмехнулся Серхио, - не обращайте внимания, Марсель, - я давно подумываю отправить сына после окончания школы в театральное. А может, в цирковое, - сказал Серхио ошеломленно молчавшему директору школы.
Не принимавший участия в представлении, разыгранном Пабло, Гидо внезапно рассмеялся.
- Пабло, твой отец прав. Если бы это были вступительные экзамены в театральное, ты бы прошел.
- Благодарю, - поклонившись, сказал Пабло, и, отряхнув тот стул, на котором только что прыгал, сел.
- А теперь серьезно, - начал Серхио, - как вы нам можете объяснить тот факт, что вы курили травку в комнате. Кстати, Пабло давно ты эту дрянь потребляешь?
- Это не Пабло, - спокойно ответил Гидо, - это я курил. Пабло вошел вы комнату чуть позже.
- Но вы Лассен поведали Эскурре, что позвонили мне и моей жене, сказав каждому из нас, что у другого сердечный приступ. Вы себе представляете, что с нами обоими было? – вновь сорвался на крик Дунофф.
- Опять орет, - возмутился Пабло, - я в такой обстановке работать не могу, - парень встал, но отец жестким движением толкнул его обратно.
- Еще и руки распускают, - обратился Пабло к Гидо, - и это в мои лучшие годы! Где же ты, мамочка, которая променяла меня на красоты Парижа и Эйфелеву башню?
- Хватит ерничать, - резко сказал Серхио.
- Молчу, - предпочел послушаться Пабло.
- Ну, Гидо, объясни нам? – предложил Серхио, - что подвигло тебя на такой поступок? Ты должен понимать, что без последствий это не останется. Мне придется вызвать твоего отца.
Гидо кивнул, не представляя, что можно сказать или придумать в свое оправдание.
- Ну, все, хватит, - хлопнул в ладоши Пабло, - мне надоело. Пришло сказать правду, дружище, - обратился он к недоумевающее взглянувшему на него Лассену,- прости, друг, но если я не выдам твою тайну, тебя могу исключить.
- В чем дело? – спросил Серхио,- Пабло, если это твоя очередная кретинская шутка, я тебя сам лично повешу.
- Полегче на поворотах, мэр, а тоя ведь и обидеться могу, - насупился Пабло, - почему это могу? – спросил парень у самого себя, - я уже обиделся, и учти, разговариваю с тобой только ради Гидо.
Лассен непонимающе смотрел на Пабло, но тот сделал ему знак, что все в порядке и он со всем справится сам.
- Дело в следующем, - начал Пабло, - не так давно, вы оба знаете, в наш колледж была принята новая учительница этики, Долорес Альварадо. Так вот, эта особа с первой минуты своего пребывания здесь неравнодушна к Гидо, чего, кстати, не скрывала. Гидо влюбился в нее самой чистой, искренней и нежной подростковой влюбленностью, привязался к ней, слал потрясающие письма, а эта женщина, совратив его, потеряла к нему интерес. Нашла другого, и все, финита ля комедия. Да, да, папочка, - обратился Пабло к отцу, скептически усмехнувшемуся, услышав это историю,- и такое тоже бывает. И вообще, это настолько личное, что я попросил бы синьора Дуноффа, если он не против, конечно, удалиться. Гидо стесняется.
Мэр кивнул директору, и тот вышел.
- Понимаешь, пап, Гидо действительно ее полюбил, - эй, чего молчишь? Я один должен все выкладывать? – Пабло похлопал Гидо по плечу.
- Я расскажу, - медленно сказал Лассен, - в общем, ничего особенного, она мне действительно не безразлична, а она просто поиграла и бросила. Плюс ко всему еще и на наркоту подсадила. Вы Луку знаете? Слышали о нем? Помните, его поймали несколько недель назад? – Серхио, буравивший ребят взглядом, кивнул.
- Она частым клиентом у него была, и меня к этой дряни приучила. Сказала, стерва, что иначе ничего у нас с ней не будет. А три дня назад она сказала, что все конечно и что она влюбилась в другого. Наверное, я слабак, тряпка, но мне плохо. Настолько плохо, что я потерял ощущение реальности. Плевать на все. Травка – единственное, от чего мне становится легче. Вот я и курил в комнате, чтобы как-то унять боль,- Гидо протер глаза тыльной стороной ладони, делая вид, что смахивает слезы.
Тут же среагировав, Пабло обнял Гидо и с чувством сказал:
- Ничего, друг, мы справимся, все будет хорошо. Крепись.
- А как соотносится твой звонок директору и его жене с тем, что тебя бросила эту девчонка?
- Да, никак, говорю же, под кайфом был, бес попутал, - объяснил Гидо.
Глава 12.
То ли история показалась мэру правдоподобной, то ли он просто слишком сильно любил свое чадо, и дабы не подставлять последнего, сделал вид, что поверил, но факт остается фактом – мэр решил это дело замять. А фальшивые слезы Лассена настолько растрогали Бустаманте старшего, что он сам лично извинился перед директором и его супругой. Надо ли объяснять, что Лору уволили, без скандала. Серхио слишком опасался не столько за свою репутацию, как ни странно, он не хотел, чтобы Пабло стал героем газетных стаек сомнительных изданий, преследовавших во все времени одну цель: заработать. У Лоры не было даже возможности сказать что-либо в свое оправдание. После вылитого на нее ушата информации о том, что она якобы сотворила с подростком Лассеном, девушка не могла выдавить ни слова, и, желая избежать публичного скандала, поспешила ретироваться. Но последнее слово она все же решила оставить за собой.
Через несколько дней после увольнения, она позвонила Гидо и предложила встретиться.
Когда парень вошел в кафе, она сидела за столиком и лениво жевала пирожное. Плюхнувшись на стул, он вяло спросил:
- Чем обязан?
Отодвинув тарелку, Лора глотнула из стакана сок и задала ответный вопрос:
- Скажи мне только зачем? Что я тебе такого сделала?
- В общем, ничего. Просто так сложились обстоятельства. Я конъюнктурщик, как выяснилось.
- И тебе совсем не стыдно?
- Стыдно, - сказал парень, - а что это меняет? Я слишком эгоистичен и слишком боюсь за свою задницу, чтобы взять сейчас и признаться Серхио в том, что все было на самом деле не так, как мы с Пабло представили.
- Гидо тебе только шестнадцать, и ты уже творишь такие вещи, - ужаснулась девушка.
- Я как все, Лора, с разницей лишь в том, что не скрываю этого,- Гидо вытащил сигареты из кармана и закурил.
- Свинья, - резюмировала Лора.
- Хуже, - ответил Гидо,- я гораздо хуже, чем ты думаешь. Я ведь предупреждал, что ничего хорошего из этого не выйдет. Ты сама захотела.
- Я просто влюбилась в тебя, - Лора вытерла слезы.
- Держи,- Гидо протянул ей платок, который она тут же швырнула ему в лицо.
- Могла бы просто сказать, что он тебе не нужен, - Гидо убрал платок обратно в карман.
- Знаешь, я бы рад посидеть здесь еще с тобой, но мне пора, к сожалению.
- А я понимаю теперь, почему Вико ушла от тебя,- сказал она так громко, что все немногочисленные посетители кафе обернулись на них.
- Типичное женское замечание. Я очень уважаю твою установку: “больно тебе, добей другого”, но я сейчас не в настроении. Давай как-нибудь в другой раз. А хочешь, пришли мне смс по этому поводу, я с удовольствием ознакомлюсь с твоим мнением, - сказал Гидо, - а сейчас мне, мягко говоря, просто индифферентно, кроме всего прочего, мне не хуже тебя известно, почему она ушла.
Гидо поднялся, положил пару купюр на стол и направился к выходу.
- Что бы сдох, - истерично крикнула ему вслед Лора.
- Когда-нибудь обязательно, - негромко ответил Гидо, - все там будем.
Мирная жизнь колледжа, пошатнувшаяся инцидентом с новенькой преподавательницей, постепенно начала восстанавливаться. В колледже культивировалось ощущение близившихся праздников, которые благодаря своей продолжительности вполне сошли бы за мини-каникулы. Домашнее задание ребятами выполнялось лениво, на уроках как данность отсутствовали усидчивость и внимание. Гидо стандартно спал на последней парте с наушниками в ушах. Пабло, же которому все было интересно, наоборот влезал в каждую дискуссию, по всем вопросам высказывал свое мнение, был необычайно активен и периодически пинал Лассена, погрязшего в голосе Дейва, навивавшего воспоминания о той, что сидела на другом ряду, читала другие книги, слушала других исполнителей теперь и что, самое главное - дарила свои улыбки другому.
В отношениях Пабло и Мариссы напротив наступило небывалое затишье, после эпизода с Лорой они практически не разговаривали. Бог знает, откуда, но девушка узнала, по чьей вине преподавательница покинула колледж, и теперь всячески игнорировала Бустаманте, который делал вид, что его все это попросту не волнует. Развлекался парень тем, что доводил до истерических припадков Хильду, сравнивая себя на уроках литературы с героями Уэлша и Берджесса, Рентсом и Алексом соответственно. Учитывая, что ни одно из этих произведений, не входило в школьную программу, и мягко говоря, изобиловало жестокостью, а подчас и ненормативной лексикой, было вполне естественным то, что Хильда перестала впускать Бустаманте на свои уроки, и парень заскучал окончательно.
Гидо, в общем, не волновало, была ли осведомлена Вико об их с Пабло выходке, так как, чтобы ни произошло, испортить этот факт его отношения с девушкой просто не мог за неимением последних.
Серхио решив порадовать парня, плюс ко всему еще и загладить свою предполагаемую вину за недавний случай, подарил ему пару билетов на концерт Depeche Mode. Сначала Лассен обрадовался, а потом сник. Поскольку до концерта оставалось не меньше месяца, Гидо убрал билеты в тумбочку, так и не решив, пойдет он на концерт обожаемой группы или нет.
Глава 13.
К удивлению Лассена, его жизнь изменилась через несколько дней. Второкурсница, на которую он прежде и не смотрел то никогда, сообщила ему, что он является любовью всей ее жизни. Последовали письма с признаниями в любви, пирожки, потому как девочка решила, что Гидо похудел, и прочая ерунда. Лассен поначалу никак не реагировал, потом ему стало даже интересно. Она вилась вокруг него постоянно, и если симпатии у него не возникло, то привычка к тому, что Августина все время рядом, появилась точно.
- И что ты можешь мне предложить? То учти, минет в мужском туалете, стриптиз на парте и секс в прачечной уже испробованы, неактуальны, да и неинтересны, в сущности, - говорил Лассен этой худенькой девочке, сидящей напротив и смотрящей на него по-собачьи преданно.
- Ну, может, любовь? – робко предложила Августина.
Гидо лишь рассмеялся в ответ.
- Боже, какая ж ты еще маленькая.
- Мне скоро пятнадцать, я всего на два года младше тебя, - возразила она.
- Дело не в том, сколько тебе лет, а в психологическом возрасте.
Увидев глаза, полные непонимания, Лассен пояснил:
- Я курю траву, нюхаю кокс в особо знаменательные даты, ненавижу прелюдии к сексу и уважаю Depeche Mode, ты папина дочка, ни разу не держала в руках сигареты, слушаешь старушку Бритни, кроме всего прочего, ты еще и девственница. А быть первым – это знаешь ли, ответственность, даже для такого козла, как я. Так понятнее?
- Ну, если хочешь, я больше не буду слушать Бритни, - сказала Августина.
Гидо снова рассмеялся, глядя в ее доверчивые, бархатные глаза.
- Прости, я не над тобой, просто ударная доза травы дает о себе знать, а вообще привыкай, я часто смеюсь. Мне так легче воспринимать мир.
- Так я скажу девочкам, что ты мой парень?
- Ну, скажи. Только зачем я тебе? Я же не верю в любовь? – удивлялся Гидо.
- Ты поверишь, вот увидишь, поверишь, - радостно защебетала Августина.
- Преобразование скотоподобного Лассена посредством возрождения его сопливенькой сущности. Может, попросить Паблитто научить меня писать стихи? Для завершения моего нового образа.
Снова столкнувшись с тенью непонимания в глазах девушки, он улыбнулся и махнул рукой.
- Не обращай внимания, I’m a little bit complicated, even for myself.
- У меня плохо с английским, - сказала Августина.
- У меня тоже. Вот и нашлось что-то общее помимо бесконечной двойной сплошной.
- Ты иногда так странно выражаешься, я тебя не понимаю.
- Не бери в голову, я сам себя не понимаю. Возрадуйся, Мани, борьба завершилась торжеством духа. Теперь я восстанавливаю утраченную гармонию, - произнес Гидо, возведя руки к потолку.
- Что с тобой? – удивленно спросила девушка.
- Ничего, благодарю моего Бога.
- Ты не католик?
- Не знаю, я еще не решил, а тебя это смущает?
- Нет, папа даже обрадуется, он верит в Будду. Он только недавно принял эту веру, и наверное, будет стараться тебя в нее обратить.
- Класс, еще мне не хватало религиозно озабоченного тестя.
- Значит, мы поженимся? - захлопав в ладоши, радостно завопила Августина.
- Ну, через пару лет вполне, если я от тебя не сбегу, или ты от меня, - заметил Гидо.
- Я не сбегу, никогда не сбегу, - обнимая его верещала девушка.
- А у нас будет классное семейство: Два папаши, один из которых мясник, другому впору организовывать собственную секту, мамаши, словно новогодние елки, обвешанные всевозможными безделушками, маниакально-депрессивный наркоман и его девочка, решившая, что ее коллекции мягких игрушек не хватает еще одной, - произнес Гидо.
- Я снова не понимаю тебя, но это не важно, я побежала звонить папе, расскажу ему о тебе.
- Валяй, только не забудь добавить, я очень уважаю травку. Может, у него хватит ума отговорить тебя от затеи встречаться со мной.
- Папа тоже курил в молодости, он маме сам рассказывал, я слышала, -заявила Августина.
- Ну тогда мне достался почти идеальный тесть, - скептически заключил Гидо.
- Ну, я побежала, - сказала Августина и поцеловав его в щеку, стремительно исчезла.
- Дожился, - буркнул Лассен, оставшись наедине с собой.
- Привет, - весело сказала Вико, - можно присесть?
- Нет, здесь сидит мой воображаемый друг. Если только рядом с ним. Не сядь на него, а то он обидится на меня.
Вико только рассмеялась.
- Как дела? – спросила она, примостившись на краю пуфика, чтобы потревожить невидимого приятеля Лассена.
- Нормально, как ни странно. Решил найти врача. Типа, лечиться надо.
- Какого?
- Пока только психиатра, но нарколог тоже есть в моих планах. Если только я не уговорю его курить со мной.
- Я рада за тебя, - ответила Вико.
- Я тоже за себя рад, - констатировал Гидо.
- Не хочешь разговаривать?- спросила Вико.
- Да нет, хочу. Просто я не знаю, что тебе сказать. Завел вот только что подружку. Странное выражение, да? “Завел подружку” – как будто я хомячка завел или крысу.
- Кто она? – поинтересовалась Вико.
- Августина, со второго курса, - нехотя пояснил Гидо.
- Миленькая. Она тебе, правда, нравится?
- Как только я это выясню, пришлю тебе смс.
- Тогда зачем она тебе?
- Это из серии: “проще отдаться, чем объяснить, почему не хочешь”, - сказал Гидо.
- Ну, может, тебе будет с ней хорошо, - предположила Вико.
- Может, и будет. Только у нее героические планы. Собралась знакомить меня с папой.
- А ты? – задала Вико вопрос.
- А что я? Я не против, это будет даже забавно, - улыбнулся Гидо.
- Все у тебя наладится, Гидо. Нужно только время, - пообещала Вико.
- Я знаю. Знаешь, я написал тебе кое-что. Хотел, чтобы тебе отдали после моей смерти, ну знаешь, так как-то торжественнее, что ли. Трогательнее. Ты бы поплакала на моей могилке, поняла бы, что всю жизнь любила только меня. Но потом я решил, что это не лучший вариант, и старина Люцифер вполне может еще подождать меня. В общем, раз уж я написал это для тебя, то держи. Себе оставлять не хочу, - он протянул ей сложенный вчетверо листок.
- Все, мне пора, Августина, наверное, уже позвонила отцу, и он скоро приедет за нами. Мне нужно еще собрать вещи.
- Тогда увидимся после уикенда, да? – Вико положила в карман тетрадный листок и встала, чтобы попрощаться.
Он обнял ее и прижав ее макушку к своей груди, какое-то время стоял, не шевелясь.
- Ну, все, пока, - отпрянув, сказал он, и, развернувшись, быстро зашагал по коридору.
Вико побрела в свою комнату, решив по дороге прочесть то, что дал ей Гидо. Аккуратно развернув листок, девушка пробежала глазами по строчкам.
Любил тебя при жизни я,
Внутри сжигая и давя…
Уйдя за край, где нет границ
Останусь верен… Среди лиц
Чужих, в потоке бытия…
Ты будешь чувствовать меня.
Вико сложила листок и убрала в одну из книг, стоявших на полке. Затем девушка надела наушники и из динамиков музыкального центра полились звуки Depeche Mode. Вико закрыла глаза и прошептала: “удачи, Гидо”.
Глава 14.
Вернувшись в свою комнату, Лассен покидал в сумку самое необходимое, и позвонил Августине. Девушка сообщила ему, что шофер ее отца приедет через полчаса. Гидо написал записку Пабло, которого забрал на какое-то важное мероприятие Серхио, о том, что на праздники погостит у своей новой девчонки и сел на постель, раздумывая, что делать с подаренными билетами на концерт. Парень беспокойно прошелся по комнате, открыл окно и взгромоздился на подоконник. Ему снова вспомнилась Вико. Любя Депешей, он, в сущности, любил ее. И всегда, когда голос Дейва касался его и без того измученных барабанных перепонок, он вспоминал ощущение ее ладони в своей. Он так устал от этого – быть заложником своих воспоминаний. Если рвать - то единожды и до конца. Гидо подошел к тумбочке, вывалил на пол все диски Depeche Mode и с внезапно появившейся безумной решительностью, парень начал ломать всю свою коллекцию. Затем, взглянув на пол, усеянный обломками, парень сокрушенно вздохнул и сел на пол. И где же эти слезы, мать их, когда они так нужны? Лассен просто катался по полу, сдавливая виски руками в попытке найти то место комнаты, где боль будет наименьшей. “Here without you” – эти слова вдруг стали донельзя актуальными.
- И не в мире, не в стране, и не в городе даже – я один здесь, в этой плоскости, в этом пространстве, без тебя, Вико, я без тебя, - шептал он, уткнувшись лицом в ковер.
Когда, Августина позвонила ему сказать, что шофер уже прибыл, он даже был рад. Может, она и не лучший вариант, но это лучше, чем ничего. Он научится, он обязательно научится вызывать в себе любовь и раскрашивать свою речь эмоциями. Он научится жить ради других, просто это займет немного времени. Но его у него полно, этого времени. Эй, Пабло, that's me in the corner, - сказал Гидо в пустоту.
- That's me in the spotlight, - то ли услышал, то ли показалось.
Наспех убрав осколки, Гидо накинул сумку на плечо и вышел. Не успел он подойти к машине, как Августина тут же повисла на нем.
- Нам будет очень весело, - загадочно прошептала она, - у меня для тебя подарок, только он дома. И папа нас уже ждет, ну, улыбнись, Гидо,- он чмокнула его в щеку.
Гидо улыбнулся, чтобы сделать приятное этой смешной девчонке. Его девушке, что до сих пор удивляло.
Когда они наконец погрузились в машину, он приоткрыл окно и вытащил сигареты. Но, увидев, укоризненный взгляд Августины, убрал пачку обратно в карман. Автомобиль тронулся, и шофер включил радио. И как назло, чертова радиостанция, чертова популярность, заиграла композиция Depeche Mode. Некоторые попытки просто обречены на провал, - подумал Гидо.
- Сделай громче, если можно, - тяжело вздохнув, попросил он водителя.
- Ой, это же Depeche Mode, я знаю, они тебе нравятся, - прощебетала Августина.
- К сожалению, слишком сильно, - тоскливо произнес Гидо, и, откинувшись, на сидении закрыл глаза.
Августина прильнула к нему, взяв за руку.
- Де жа вю, - подумалось Лассену, - Дейв тот же, город тот же, я тот же, а девушка не та. У меня вечно что-то не то. Фак.
А Дейв все продолжал петь, задевая самые тонкие струны души, касаясь самых дорогих и самых сокровенных воспоминаний. И с каждым звуком, с каждый словом Гидо постепенно умирал.
Жизнь оказалось невозможно изменить, изменив последовательность фотографий в альбоме. И даже удалить часть из них – оказалось недостаточно.
А некоторые чувства живут в тебе независимо от твоих неумелых попыток с ними совладать. Ты можешь сломать еще тысячу дисков, разорвать еще тысячу билетов, а что в итоге? Say goodbye knowing that this is the end********- вспомнились слова одной из песен Айзека. - Мы пойдем с тобой на концерт, малышка Августина. Может, тогда ассоциации наконец сменятся, и голос Дейва будет вызывать воспоминания о тебе, а не о ней. Зеленоглазой девочке с короткой стрижкой.
|
| |
| |
| katya_shev@ | Дата: Суббота, 26.05.2012, 19:03 | Сообщение # 5 |
|
We love you!
Группа: v.I.p.
Сообщений: 516
Статус: Offline
| Глава 15.
- Извини, я не знала, что ты здесь, - смущенно произнесла Марисса, застав Сол в прачечной с пузатой бутылкой водки в обнимку.
- Да, нет, пожалуй, это я должна извиняться, я же заняла ваше с Пабло место. Думаешь, я не знаю, что вы с ним здесь каждый вечер встречаетесь? – Сол даже не смотрела на девушку, обратив свой отсутствующий взгляд в пустоту.
- Не каждый вечер, - тихо возразила Марисса и спросила,- Можно присесть?
- Какая на хер разница – каждый не каждый. Даже когда тебя нет рядом, я все равно знаю, что он думает о тебе. Блядь, в нашей постели нас и то трое,- не обратив внимания, на вопрос Мариссы ответила Сол. Помолчав немного, она все же кивнула утвердительно:
- Падай, хуже не будет.
Марисса села, удивляясь внезапно откуда-то взявшейся собственной покорности. Спорить не хотелось, да и смысла не было, в сущности. Эта обстановка, как впрочем, и весь вечер, дышали безнадежностью. Марисса подумала о том, что в последнее время прачечная стала очень актуальным местом для ведения кретинских душещипательных разговоров. Сама того не желая, она сделалась третьей в отношениях Пабло и Сол. А может, третей была сама Сол, и, осознав это, и очутилась сегодня здесь, пытаясь найти ответы на свои вопросы. Вот только алкоголь явно не вписывался в общую атмосферу. Марисса знала по собственному опыту, что все становится только еще более запутанным, если адресовать свои вопросы алкоголю. Он никогда не умел объяснять толково, он лишь давал ложную надежду, стремительно исчезавшую с наступлением отрезвления. Отрезвление всегда сопровождалось возвращением в реальность, а последняя и не думала прекращать издеваться. Так что алкоголь хорош только для тех, кто понимает, что за всем этим последует. Точнее – чего не последует никогда.
Словно прочтя ее мысли, Сол предложила, кивнув на бутылку.
- Будешь? Давай, терять нечего.
- Что это?
- Стандартно, - ответила красавица, - водка. Я сперла в отцовском баре, когда в последний раз гостила в родных пенатах. Фер предложила девичник устроить, я подумала, это не помешает. А теперь вот, вместо Фер со мною рядом ты. А что, неплохо, да? Я собираюсь напиться дол зеленых чертиков с возлюбленной моего парня. А знаешь, что самое паскудное? Я ведь даже упрекнуть тебя ни в чем не могу, ты же не виновата в том, что он любит тебя...
- Буду, - сказала Марисса, прервав монолог Сол.
- Тогда держи стакан, - Сол протянула девушке пластиковый стаканчик из ближайшего супермаркета.
- Мне и самой противно пить из него, - пояснила Сол, - да только лучше ничего не нашлось. Хотела сначала в столовой позаимствовать, а потом решила, что ни к чему. Так что считай, что это для антуража. В этой убогой прачечной даже фужеры из горного хрусталя смотрелись бы отвратительно. Только вы с Пабло умеете находить в этом месте что-то привлекательное.
- Мне плевать из чего пить, - кратко ответила Марисса, - а разбавить есть чем?
- Да, вон там, - Сол указала на противоположный угол, - бутылка с фантой, - я ее ногой случайно пнула, она и укатилась.
Марисса подсветила сотовым телефоном, нашла бутылку, и, прихватив ее, снова села рядом с Сол. Смешав бывшие в наличии ингредиенты, девушка опрокинула полстакана.
Поморщившись от крепости получившегося напитка, Марисса долила себе сока.
- Знаешь, Спиритто, чего я не могу понять, хоть убей?
Мари не ответила.
- Что есть в тебе такого, чего нет во мне? Я же красивая, да? Красивая?- пьяно вопрошала Сол.
- Красивая, красивая, - успокоила ее Марисса.
- Ну, тогда почему я ему не нужна? Почему? Ты же знаешь его, ответь, - умоляюще прошептала Сол.
- Я не знаю. Мне кажется, об этом тебе нужно спросит у самого Пабло. Это ваши с ним дела, я не хочу вмешиваться.
- Да нет, это не ты вмешиваешься. Это скорее я вмешалась в ваши отношения, когда начала вешаться на него. Я же просто люблю его. Ты, наверное, не поверишь. Думаешь, такие, как я, могут интересоваться только шмотками, косметикой и дискотеками, да?
- Ничего я не думаю, - ответила Мари, - о каких отношениях ты говоришь? Между мною и Пабло давно ничего нет.
- Ты сама прекрасно знаешь, что это не так. Между вами всегда что-то будет. Какая-то нездоровая связь. Хотя может, она только мне кажется нездоровой. Дура, ты, Спиритто, - вдруг сказала Сол, - я бы многое отдала за то, чтобы быть на твоем месте. За то, чтобы он меня любил хотя бы вполовину также сильно, как любит тебя.
- Пабло любит только себя, - вымолвила Мари, - он в принципе не способен на любовь, все, что им движет, - это его вечное: “скучно”.
- Блядь, я же ему даже изменять мне разрешила, - продолжала Сол, оставив без внимания слова Мариссы,- да пусть бы он даже трахал девок каких-нибудь, учитывая его дружбу с Лассеном, обойтись без этого просто невозможно. Но нет, он ни с кем кроме меня не спал, я специально за ним следила. От этого еще больнее, понимаешь? Я бы спокойно прощала ему просто секс на стороне, чем вот эту его фанатичную любовь к тебе. А он ведь меня предупреждал. Он сказал все сразу, как только начались наши отношения. Он так прямо и заявил, что любит тебя. И что будет любить всегда. Я тогда не восприняла это всерьез, решила, что мальчик заигрался. Я всегда умела заставить парня думать только обо мне. А с ним не вышло, он никогда не придерживался моих правил. Он продолжал с детским упорством твердить, что любит тебя. Я устала, блядь, я так от всего этого устала, Сол замолчала, смяв в руках пустой бумажный стаканчик.
- Я пойду, мне пора, - сказала Марисса, вставая.
- Спиритто?
- Да?- Марисса неуверенно повернулась.
- Пабло бросил меня сегодня. Теперь вас только двое,- призналась Сол. Хотя вас всегда было только двое, - горько заметила девушка.
Марисса отворила дверь и несказанно обрадовалась ударившему в глаза свету. Странно, раньше мрак прачечной ее не удручал. Видимо, все дело в компании. Она побрела по коридору, периодически натыкаясь на одноклассников, приветливо улыбавшихся, что-то сообщавших и неожиданно быстро исчезавших. Марисса подумала о том, что в жизни все именно так и происходит. Окружение человека постоянно меняется, люди приходят и уходят. А если те, кто останется навсегда? Есть такие чувства, которые не подвержены процессу энтропии? Или это сказка? Она бы так хотела верить в это. Каждое слово Сол болезненными толчками отзывалось в груди. “Пабло бросил меня, бросил меня, бросил меня….” Марисса пришла в свою комнату и плюхнулась на кровать. Вечер определенно был каким-то зловещим, даже занавески на окне и те нервно шелестели от гуляющего по комнате сквозняка. Накрывшись с головой одеялом, девушка попыталась уснуть. Пролежав около двадцати минут, Марисса встала, скептически оглядела себя в зеркале, пригладила волосы, и, погасив свет, вышла.
Около пяти минут она стояла перед дверью комнаты Пабло, не решаясь войти. Марисса дважды посмотрела на часы, прошлась по коридору в обе стороны,
В конце концов, она снова подошла к двери и протянула руку, чтобы постучать. В голове мелькнула мысль, что еще не поздно повернуть назад. В свою комнату, к Ивану, к Мие, чтобы слушать ее бесконечный, пустой треп, но главное - оказаться бы подальше отсюда.
Однако ладонь, как будто перестала быть частью ее тела и самостоятельно постучала. Марисса зажмурилась.
- Открыто, - послышался голос Пабло.
Девушка сделала робкий шаг и переступила через порог.
Пабло стоял спиной к ней, глядя в окно.
- Зачем пришла? – не поворачиваясь, спросил он.
Марисса глубоко вздохнула и произнесла:
- Там, в прачечной Сол. Она пьяна, и ей плохо.
- Мне что пойти ей волосы подержать, чтобы она их не облевала? – грубо поинтересовался Бустаманте, разворачиваясь к ней лицом.
- Я не знаю, - тихо сказала Марисса, - она же твоя девушка, сделай что-нибудь.
- Если бы она все еще была моей девушкой, тебя бы здесь не было, Спиритто, - сказал парень, - какого черта тебе нужно?
- Я только пришла сказать тебе о Сол. Ей действительно нужна твоя помощь, - Марисса опустила глаза.
- Мне плевать, - равнодушно ответил Пабло.
- Но это жестоко, - сказала Марисса, чувствуя комок слез, образовавшийся в горле.
- А жизнь, вообще, жесткая штука, ты об этом не слышала?- спросил парень, - у меня принцип, Марисса: не можешь облегчить страданий другого, делай вид, что не замечаешь их.
Она посмотрела на него, сглотнув слезы, не в силах ответить что-либо. Боль пульсировала в висках, становилась интенсивней с каждый ударом сердца, проникала под кожу и растекалась ядовито-красными частицами по организму.
- Я слышала про Лору. Это же ваша с Лассеном очередная грязная шутка, верно? – она подошла ближе вцепилась рукой в подбородок Пабло, заглядывая ему в глаза, - только ответь, зачем? Зачем, Пабло? Когда ты стал таким ублюдком? И не вздумай сказать сейчас, что это моя вина. Что я сделала тебя таким, когда ушла, через это мы уже проходили. Каждый сам выбирает свой путь, каждый сам решает, как действовать.
- Человеческий мозг так уж устроен, что может оправдать почти все. Твой, судя по всему, не исключение, - резюмировал Пабло и отвел глаза.
- Нет, смотри на меня, черт бы тебя побрал, смотри мне в глаза, - закричала Марисса, - что с тобой происходит? Что, твою мать? Неужели ты не видишь, что так нельзя, что вы переходите все дозволенные границы, - она замолотила его по груди кулаками.
- Мера дозволенного поведения управомоченного лица, - ехидно прокомментировал Пабло, спокойно отнимая ее ладони от своей груди.
- Ты хочешь знать почему? Ты пришла сюда за этим? – его голос, впитав только что прозвучавшие истеричные нотки ее тона, тоже практически сорвался на крик.
Она закрыла лицо обеими ладонями и села на кровать.
- Почему? Блядь, можем даже подискутировать, Спиритто, в общем, это будет даже интересно. Почему? А знаешь, сколько я задавал себе тот же вопрос? Да, я совершил ошибку, да, я кретин, да я дерьмо собачье, но ты со своей дурацкой принципиальностью опускаешь меня все ниже и ниже. Я не могу так, понимаешь? НЕ МОГУ. Вести ебанутые разговоры в прачечной, сидеть с тобой рядом, чувствовать тебя, и знать, что это конец, что дальше ни хера не будет, я не могу. Ты права, я виню тебя, себя, твою мать и Бога, или кто там запихнул тебя в эту гребаную школу? Кто? Я бы встал в очередь, только бы расквасить ему физиономию, - кричал Пабло, швыряя все, что попадалось под руку. Марисса только беззвучно плакала.
- Посмотри на меня, - внезапно он опустился перед ней на корточки, - посмотри на меня, - снова попросил он. Она не шевельнулась, продолжая сидеть в том же положении.
Пабло убрал ее ладони, прикоснулся к ним губами и хрипло прошептал:
- Прости меня, я не знаю, что еще сделать. Скажи, ну, что ты хочешь? Я все сделаю, все, только прости меня. Ненавидь, бей, унижай, но только не уходи, Марисса. Я же тебя люблю, - парень уткнулся лицом в ее колени.
- Ты останешься? – сдавлено прошептал он, - останешься? Марисса, не молчи.
Она осторожно прикоснулась рукой к его волосам, судорожно всхлипнула и тихо сказала:
- Я не знаю, Пабло. Не знаю.
Парень встал и усмехнулся.
- Как обычно, я иного и не ожидал. Все, забыли. Считай, что сходила в театр, лицезрела спектакль не откуда-нибудь, а из партера, - он грубо схватил ее за руку и подвел к двери.
- Проваливай, - повысил голос он.
- Пабло, я…, - начала она.
- Пошла вон, я сказал, вон, - его голос снова сорвался на крик. Он распахнул дверь и вытолкал ее.
Постояв несколько минут посредине комнаты, он подошел к коробке с дисками и достал Good Charlotte. Вставил, быстро нашел нужную композицию “The world is black”, включил и начал скакать по комнате в такт музыке. С каждый прыжком, с каждым неумелым взмахом руки он старался вытравить боль. Вытеснить ее, не дать ей начать разлагаться внутри себя. Он слишком хорошо знал, что будет, если он позволит ей остаться. Песня закончилась, Пабло, обессилев, упал на пол. Свернувшись в неестественно маленький, болезненный калач, парень заплакал.
Глава 16.
Проснувшись следующим утром, Марисса, завернувшись в одеяло, встала и подошла к окну. До подъема оставалось еще два часа. Сев на подоконник, девушка, посмотрела на небо, по которому расползались тучи, предвещая дождь. Марисса обняла колени и подумала о том, что с Иваном неплохо было бы порвать. Не задумываясь о том, что парень достоин лучшего расставания, быстро написала ему смс, где попросила прощения за то, что не смогла стать для него той, кто в действительности ему нужен. Отличный способ завершить отношения, - отметила про себя Спиритто, - просто убеди другого в том, что ты редкостное дерьмо. Тихо, чтобы не разбудить соседок, Марисса вытащила рюкзак и начала собирать вещи. К тому времени, как спустился Пабло, девушка уже деловито запихивала свой рюкзак в багажник машины Серхио. Мэр, судя по выражению лица, вел с кем-то крайне неприятный разговор, и был рад появлению сына, найдя предлог для того, чтобы завершить беседу. Обменявшись приветствиями, отец и сын общими усилиями утрамбовали вещи Мариссы, и уселись наконец в автомобиль. Пабло молчал, в то время как Серхио бесконечно восторгался замечательной мыслью сына о том, чтобы пригласить Мариссу к ним на выходные. Приведя еще пару аргументов в пользу столь прекрасной идеи сына, Серхио угомонился, сосредоточившись на очередном важном звонке. Воспользовавшись паузой в чрезмерно экзальтированной речи отца, Пабло придвинулся к Мариссе и спросил:
- Ну, и к чему весь этот цирк?
- Ты хотел вчера, чтобы я сделала выбор, - сказала девушка, глядя на сменявшиеся в ходе быстрой езды картинки за окном, - и я сделала.
- То есть? Я тебя не понимаю, - тихо сказал Пабло, - зачем ты наплела отцу, что я пригласил тебя на выходные?
- Почему тебе все нужно объяснять? – Марисса повернулась к нему, - разве не ты говорил мне недавно, что произносить что-то важное – есть уничтожать тот смысл, что оно в себе скрывает?
- Говорил, - согласился парень, - просто я тебя не понимаю.
- А не нужно ничего понимать, - ответила Марисса, - есть то, что есть. Сегодня, здесь и сейчас я с тобой. Все остальное – будет завтра.
- Но мне важно завтра, - еще тише возразил Пабло, будто боялся сказать что-то лишнее.
- Почему?
- Эй, - улыбнулся он, - это я отвечаю вопросом на вопрос, или ты забыла?
- Потому что, - кратко сказала Марисса.
- Не густо, - заключил Пабло, придвинувшись к ней еще ближе.
- Это точно, - согласился Марисса.
Делая вид, что просто потягивается, как в этих странных фильмах про большинство подростков, Пабло положил руку на плечо девушке и представил, как смешно, наверное, он выглядит сейчас. Совсем как ребята из тех же фильмов, прибегавших к этому незатейливому способу, чтобы обнять девушку. Он даже не удивлялся возникшей робости. С Мариссой всегда все было необычно. Иначе, чем со всеми остальными. Просто Марисса была особенным миром внутри этого окружающего мира. Вконец запутавшись в собственных пространных размышлениях, Пабло уткнулся в ее волосы. Парень подумал о том, что все слишком быстро меняется. Еще вчера он лежал на полу, скорчившись от нахлынувшей пронзительной боли, а сегодня она рядом с ним. Сегодня. А что будет завтра? И есть ли оно вообще это завтра? Не суть важно. Или важно? Завтра будет завтра, - решил парень. А сегодня она дремлет на его плече, так есть ли что-то важнее? Он крепче прижал к себе Мариссу и закрыл глаза.
Весь последующий день у них не было возможности поговорить, так как Серхио во что бы то ни стало, решил устроить Мариссе экскурсию по их фамильному особняку, дабы девушка, готовящаяся войти в семейство Бустаманте, была осведомлена об исторических особенностях жилого помещения. Так выразился Серхио, чем испугал Мариссу, покорно следовавшую за мэром из комнаты в комнату. Пабло ободряюще сжал ее руку и сказал, что отец просто так шутит. На что Серхио мгновенно отреагировал замечанием о том, что все Бустаманте всегда женились рано, а прадед Пабло был немногим старше самого парня, когда обзавелся семьей.
- Это в который раз? – ехидно поинтересовался Паблитто.
- В первый, - кивнул Серхио, - но знаешь, у каждого свой пусть, и кому-то несомненно необходимо пробовать еще и еще, прежде чем остановиться на том, что ему действительно нужно, - нравоучительно изрек Серхио.
- Аллилуйя, - возвестил Пабло, - я наконец понял, благодаря чему ты уже второй срок занимаешь пост мэра.
- Ну и? – спросил Серхио.
- Совершенно уникальная способность приседать на уши, - выдал Пабло.
- А теперь то же самое, и на нормальном испанском, - едва ли на приказал Серхио.
- Есть, папочка, - Пабло театрально отдал честь, - произнес – потрясающая способность убеждать.
- К пустой голове руку не прикладывают, тем не менее, уже лучше, - заключил Серхио, - на твоем месте я бы не стал так выражаться в присутствии такой девушки как Марисса.
- а) В моей голове много чего имеется, поэтому позволю себе заметить: она не пустая, б) Слава Богу, ты не на моем месте, - парировал Пабло, - пойду в комнату, - кивнул он Мари, - как только лекционное занятие, посвященное предметам средневекового искусства, обитающих в нашем доме, завершится, я хотел бы с тобой поговорить, ладно?
Марисса улыбнулась.
- Профессор, - с издевкой обратился он к отцу, - поскольку данный курс изучался мною с младенчества, разрешите пропустить сегодняшнее занятие?
- Хамское отродье, - с чувством сказал Серхио.
- Минуточку, - оживился Пабло, - ежели отродье, то не соблаговолите ли вспомнить, что не чье – нибудь, а ваше, а ежели хамское, то от вас же и унаследовал. Видит Бог, - Пабло поднял глаза к потолку, - дети наследуют не только хорошие качества от своих родителей.
- Прекрати паясничать, - оборвал его Серхио.
- Так я могу идти?
- Марш отсюда, - выдавил Серхио и отвернулся к картине, о которой рассказывал Мариссе перед тем, как его отпрыск в очередной раз устроил цирковое представление.
- О, Сенсей, ваше великодушие не знает границ, - Пабло начал усердно кланяться. Завершив наконец полагающийся ритуал благодарности, парень выпрямился и серьезно попросил:
- Пап, только не мучай ее рассказами о кодексе Бустаманте*********, ладно? Поверь, Марисса заслуживает лучшей участи, чем умереть в возрасте шестнадцати лет от скуки, навеянной юридическими притчами. Я, конечно, горжусь безмерно, прадедулей, состряпавшим такое уникальную ахинею, но не настолько, чтобы мучить свою девушку этими бреднями.
Расценив молчание отца как согласие, Пабло удалился.
- Иногда он ведет себя как шут, - вздохнул Серхио, когда парень скрылся за одной из многочисленных дверей в доме Бустаманте.
Серхио оказался неутомимым рассказчиком, и Марисса, уже не боясь показаться невоспитанной, в открытую зевала в надежде жать понять мэру, как он устала. Когда последний наконец сообразил, что его потрясающие экскурсии тоже могут утомлять, то поспешно завершил свою лекцию, пожелал Мариссе спокойно ночи и удалился.
Когда Марисса постучала в дверь комнаты Пабло, то ответом ему послужила тишина. Аккуратно отворив дверь, она вошла. Пабло спал. Уснул одетым, так и не дождавшись ее.
Она ласково потрепала его волосы и примостилась рядом. Пабло открыл глаза. Улыбнувшись, он протянул:
- Я уже и не надеялся.
- Ты же меня бросил, - укоряющее произнесла Марисса, - пришлось самой выкручиваться. Ну, не могла же я оборвать его? К тому же было интересно.
Заметив скептический взгляд Пабло, Марисса сказала:
- Ну, хорошо, не слишком интересно, но твой отец старался, уже поэтому я не могла начать откровенно зевать, хотя, знаешь, начала незадолго до конца. Уж очень длинно.
- Мэра нужно иногда затыкать, а то он может вещать постоянно. Как радиостанция. В общем- то, он хороший, но иногда бывает жутким занудой.
- Примерно тоже самое он сказал о тебе, только назвал тебя при этом не занудой, а шутом, - усмехнулась Марисса, - ты похож на него больше, чем думаешь.
- Знаю, и в некотором роде даже горжусь, что я Бустаманте, но иногда устаю быть побочным явлением, не оказывающим никакого влияния на свою семью. Я как бы просто сопутствую им всем – маме, братьям, отцу. И ничего больше, понимаешь? А вообще, забудь. Все это не важно. Я хотел поговорить о другом, - сказал Пабло.
- Я знаю, - кивнула Марисса.
- Ты передумала.…Почему? – робко спросил парень.
- Потому что я - это я, - ответила Марисса.
- Не понял, - растерянно произнес Пабло.
- Все очень просто… Я просто поняла вчера, что если не могу простить тебя, значит, люблю недостаточно сильно. А если люблю недостаточно сильно, значит, не люблю совсем. А это неправда, - смущенно сказала Марисса, - Я люблю. Сильно, - добавила она.
Пабло молча глядел на нее.
- Все оказалось на поверхности, - продолжала она, - все ответы. Я просто не замечала. Или не хотела замечать. Как видишь, и игра слов на что-то сгодилась.
- И ты теперь со мной? – все еще не веря, спросил Пабло, - даже зная, какой я? И даже зная, что это мы с Гидо виноваты в том, что Долорес уволили? И ты согласна принимать меня таким? – сыпал парень вопросами.
- Последовательность, между прочим, - очень хорошее качество, - улыбнулась Марисса, - С тобой. Даже зная. Насчет согласна ли я принимать тебя таким – я не знаю. Просто потому что ты не такой, каким ты сам себе сейчас представляешься. Ты просто запутался, ошибся. Да, Лору уволили из-за вас, но в конце концов, никто ведь не умер. Значит, все не так плохо, каким кажется на первый взгляд. Мы все изменим. Если ты, конечно, хочешь этого.
- Хочу, - уверено сказал Пабло, - я тебе доверяю. Вместе мы сможем все, да? – с надеждой в голове спросил он.
Марисса кивнула.
- Знаешь, я иногда боюсь сам себя. Своих мыслей, - вдруг признался Пабло,- я сам не справлюсь, - прошептал он, - страшно мне.
Пабло положил голову к ней на колени и закрыл глаза.
- Я люблю тебя, Марисса, - глухо прошептал он, - и всегда любить буду. Можешь не верить, можешь даже сказать, что я дурак. Мне все равно. Я просто люблю тебя, - проваливаясь в сон, шептал Пабло.
Марисса обняла его и тихонько сказала:
- Все будет хорошо, я обещаю тебе. Спи, Пабло.
Эпилог.
Гидо вошел в маленькую, но уютную комнату. Поставил рюкзак на пол, и огляделся. В принципе, жить можно. Светлые обои, несколько предметов мебели, в числе которых кровать, шкаф и журнальный столик. Аскетический образ жизни был не свойственен Лассену, но, учитывая цель, с которой он прибыл сюда, придется смириться. Хотя Пабло определенно должен привезти ему несколько книг, а то недолго и с ума сойти от скуки. Бустаманте не заставил себя ждать, тут же отозвавшись телефонным звонком.
- Привет, как ты? – прозвучал голос друга в трубке.
- Устроился, - ответил Гидо, - а ты? Как облака?
- С каждый днем становятся все ближе. Мы с Мариссой приедем к тебе на следующей недели, идет?
- Буду ждать с нетерпением. А пока меня ежедневно будет навещать Августина. Она уже напихала мне в рюкзак плюшевых мишек разных вариантов, сказала, что так я себя буду чувствовать как дома.
- Она, вероятно, имела в виду, как у нее дома, - предположил Пабло.
- Наверное, - ответил Гидо и рассмеялся.
- Слушай, я хотел попросить, ты обещай, что вернешься, ок?
- Обещаю, здесь, конечно, будет весело, но, тем не менее, моя лечебница мне все же нравится больше.
- После каникул? – спросил Пабло.
- Может, даже раньше, если буду вести себя как пай-мальчик, и дам доктору покопаться в моем сознании, видимо, с герменевтической целью.
- Только не предлагай ему косяк, слышишь? А то зависнешь там еще на пару месяцев, - предупредил Пабло, - в общем, я буду тебя ждать.
- Ок, Мариссе привет.
- Передам обязательно…. Гидо?
- Да?
- That's me in the corner, - сказал Пабло.
- That's me in the spotlight, - ответил Гидо и отключил телефон.
Разложив вещи, он вытащил единственный уцелевший в припадке борьбы с воспоминаниями диск Depeche Mode и положил на тумбочку. Через минуту в дверь постучали.
- Здравствуйте, - молоденькая девушка в накрахмаленном белом халате вошла в комнату, - Вы Гидо? – приветливо улыбнувшись, спросила она.
- Да, - кивнул парень.
- Я Марта, сегодня дежурю на вашем этаже, поэтому если вам что-то понадобиться, смело обращайтесь.
- Спасибо, пока все нормально, - кивнул Гидо, - я только хотел спросить, во сколько собрание?
- Собрание? – удивленно спросила девушка, - собрание через десять минут. Гидо, я думала, доктор Льюис предупредила Вас, что Вам пока необязательно посещать их. Вам сначала нужно пройти процесс адаптации здесь посредством бесед с вашим лечащим врачом, приемом препаратов, а затем вы сможете безболезненно для Вас посещать групповые занятия. Словом, собрания предназначены для тех, кто уже морально готов высказаться перед такой аудиторией.
- Я все это знаю, и меня предупредили. Я сам хочу пойти, если это возможно. Мне это нужно, - проговорил парень.
- Если вы уверены, тогда, конечно. Я Вас провожу, - улыбнувшись, предложила медсестра.
- Не нужно, вы скажите где, и я сам найду. Мне же все равно нужно здесь осваиваться.
- Тогда по прямо коридору и первая дверь налево.
- Спасибо.
Дверь за медсестрой закрылась, Гидо вытащил сотовый из кармана, положил на тумбочку и тоже покинул комнату.
Он шел по коридору и слышал отчетливый стук своего сердца, неестественно громко стучащего в этой глухой тишине. Найдя нужную дверь, он накрыл ладонью ручку. Взмокшие от волнения пальцы скользили, и он с трудом открыл дверь.
Все присутствовавшие разом повернулись. Гидо почти физически ощущал каждый взгляд, от которого, как ему казалось, на коже оставались синяки. У парня возникло желание убежать, спрятаться. Преодолев чувство дискомфорта, возникшее от обращенного на него всеобщего внимания, Гидо начал искать глазами свободное место в зале.
- Здравствуйте, - произнес мужчина, стоявший за трибуной, который, по всей видимости, вел эти самые групповые занятие, - я думаю, вам лучше прямо сюда, - сказал он, освобождая место.
Гидо кивнул и вышел на середину зала. Встав за трибуну, он сцепил пальца в замок, так что они хрустнули, и представился:
- Я Гидо.
- Здравствуй, Гидо, - практически хором ответили присутствовавшие в зале люди.
Парень глубоко вдохнул, услышал где-то рядом голос Пабло, который прошептал: “Life is bigger” . “It's bigger than you”**********, - мысленно ответил Гидо, и, поняв, что молчание больше неуместно, он выдохнул:
- И я наркоман…
|
| |
| |
|
|
 |
