|
|
 |
|
Без названия
|
|
| katya_shev@ | Дата: Воскресенье, 11.09.2011, 16:59 | Сообщение # 1 |
 We love you!
Группа: v.I.p.
Сообщений: 516
Статус: Offline
| Когда ты подойдешь к зеркалу
и не увидишь в своих глазах ничего, кроме пустоты, — знай, это ты.
Глава 1.
Итак, дорогие читатели, позвольте представиться, Гидо Лассен, очаровательный, чертовски привлекательный молодой человек. Да, что скромничать, я просто идеальный! Ладно, ладно, уже вижу, как вас перекосило от моей откровенности, я явно слышу, как вы произносите с усмешкой: Ну, что за самовлюбленный придурок! Все, больше не буду тратить ваше драгоценное время, распевая дифирамбы собственной персоне. Итак, перед тем, как провести вас по извилистой дороге последних 13 лет своей жизни, хочу поблагодарить вас за то, что решили уделить час для прочтения сего бесподобного литературного шедевра! Снова прошу прощения, не могу удержаться и не похвалить себя в лишний раз. Вот такой я себялюбец!!!
Так, ладно, теперь по существу. Повторюсь, зовут меня Гидо, мужественное имя, не правда ли? Похоже, меня опять заносит, не могу не сделать себе комплимент, наверное, ждет меня кресло психиатра в скором времени, буду лечиться от избытка любви к себе! Прощу прощения, опять отвлекся, никудышный из меня писатель.
Живу я в Нью-Йорке. Потрясающий город. Для меня Нью-Йорк - столица мира, немного сумасшедший, но в то же время очень привлекательный город, обладающий каким- то магнетическим очарованием. Многие ошибочно полагают, что это американский город, ничего подобного, живя здесь довольно продолжительный период, я убедился, что сами американцы относятся к Нью-Йорку с долей подозрения и агрессивности, считая его слишком свободным городом. Нью-Йорк – щедрый город, дает пристанище всем, кто в этом нуждается, совмещая в себе огромное количество языков, культур и национальностей. Я никогда не чувствовал себя чужим здесь, потому что Нью-Йорк - самый реальный город на свете. Здесь тебе не нужно притворяться, ты можешь быть собой, потому что здесь ты становишься центром, центром своего собственного мира. О, как загнул, да? Ну, не гений, ли? Да, что там говорить, обожаю Нью-Йорк за его сумасшедший темп жизни, постоянную суматоху, непредсказуемость, переменчивость. Кстати, кажется, забыл упомянуть, живу я на пятой авеню. Вы, конечно, наслышаны о самой фешенебельной улице Нью-Йорка? Ну, там, роскошные рестораны, отели, магазины, разумеется, Статуя Свободы. Я здесь уже 10 лет. Разумеется, у вас возникает закономерный вопрос, откуда я приехал? Родился я в Аргентине, где прожил до 20 лет, затем перебрался, как любят говорить американцы, в Big Apple. Так, ладно, все по порядку. В Буэнос-Айресе живут мои родители, потрясающие люди, я безмерно благодарен им за то, что они есть. В возрасте 17 лет я окончил школу Элитный путь (ну, понятно, название говорит само за себя, сборище снобов, говоря простым языком, мажоров). Хотя, в этом самом сборище я провел 3 долгих года. В стенах этого заведения много всего произошло, не буду нагружать ваши мозги, как говорится, это совсем другая история. Ограничусь тем, что назову несколько важных событий, происшедших в этой пресловутой школе. Во-первых, там я понял смысл такого простого слова, как дружба, встретил нескольких ребят, которые по праву могут называться моими друзьями, несмотря на то, что сейчас нас разделяют тысячи километров, во-вторых, в этой же школе, уже на последнем году обучения, ко мне пришло осознание того, кем я хочу стать, ну и, пожалуй, самое главное, там я встретил ее, девушку, навсегда изменившую мою жизнь, хотя, нет, больше, чем жизнь, меня самого. Ее зовут Виктория, просто Вико. Именно ей я обязан тем, что этот маленький литературный опус увидит свет. Уже вижу, как газеты пестрят заголовкам: Некогда известный фотограф, Гидо Лассен пробует себя в качестве писателя, ну и все в таком духе. Ну и черт с ними, если фотограф, значит, не могу проявить себя в другом амплуа? Кто знает, может, выйдет неплохо? Фотограф, да, это воистину мое призвание. Когда у меня впервые появилась мысль связать свою жизнь с фотографией? Мне тогда было 17 лет, учился я в выпускном классе. Мои соседи по комнате разбежались на свиданки со своими подружками, а я валялся на кровати, лениво перелистывая очередной выпуск Playboy. Делать решительно ничего не хотелось, я поругался в очередной раз с девушкой, с которой на тот момент встречался, интересно, как ее звали? Короче, вечерок был поганенький. Зашвырнув этот дурацкий журнал подальше, я достал из тумбочки свой фотоальбом. Подумать только, этот чумазый пацанчик в синих шортиках и желтой футболочке, это я. Мне на этом фото лет 7. Как сейчас помню, как это фото было сделано. Солнечный день, как ни странно в детстве все дни были солнечные, я с родителями в парке, мама, такая красивая, сидит на скамеечке и читает какую-то книжку, периодически посматривая на меня и улыбаясь. Я полный гордости, нарезаю круги по площадке, (пару дней назад родители купили мне долгожданный велосипед, о котором я грезил последние месяцы), а папа с этой странной штуковиной на шее (я в детстве не мог ни как выговорить это сложное слово, фотоаппарат), фотографирует меня и улыбается. А мне почему-то так тепло и хорошо, как может быть только в детстве. Я долго вглядывался в фотографию и никак не мог понять одну вещь: мне было странно не то, что я маленький на этом снимке, а то, что тогда в возрасте 17 лет, смотря на свою физиономию в зеркало, я искал совсем другое отражение, детское, как на фото десятилетней давности. Никак не мог привыкнуть к тому, что взрослым стал. Смешно, при друзьях, а тем боле при девчонках всегда держал марку, хотел выглядеть как настоящий мужик, не понимал, дурак, что им (мужиком) быть надо, а не выглядеть.
А знаете, что еще смешнее? То, что до сих пор, заглядывая в зеркало, я ищу там то самое, детское отражение. И я всегда искренне удивляюсь, что оно куда-то убежало, а на его месте возник какой-то незнакомец с осунувшимся усталым лицом и глубокими тенями под глазами. Получается, этот незнакомец – это я, чужой даже самому себе. Ладно, ладно не все так, печально. В общем, именно так я впервые задумался, а не стать ли мне фотографом, я хотел понять, как бы глупо это ни звучало, куда делся тот маленький мальчик с фото десятилетней давности и почему в зеркале я вижу какого-то странного парня, такого не похожего на меня. Мне вдруг стало интересно, почему на фото в 7 лет я такой искренний и настоящий, а, глядя на свое семнадцатилетнее отражение, я видел лживого сукина сына, который отказывался от своей семьи, потому что они были недостаточно богаты, который лгал приятелям о своем грандиозном сексуальном опыте, а на самом деле, спал только с двумя девушками. Мой первый опыт, и тот был с проституткой, после которого я еще неделю чесался, пока отец не отвел меня к венерологу. После окончания школы я записался на курсы фотографии. Впервые в жизни я занимался тем, что мне действительно нравилось. Я даже в некотором роде был отличником, что было совсем ново для меня. В школе учителя не упускали случая съязвить про мои умственные способности, а одна моя подружка как-то после очередной измены, естественно моей, сообщила мне, что мозги мои располагаются ниже пояса. Странно, тогда я счел это за комплимент. Курсы я закончил вполне успешно, встал вопрос о работе. Никуда меня не брали, никого не интересовал парнишка с весьма скромным набором снимков природы, сам не знаю, почему именно эти фотографии я показывал потенциальным работодателям, ведь снимки людей у меня выходили куда лучше. Короче, после нескольких таких неудачных попыток, было принято решение попытать счастье в Нью-Йорке.
Сказать, что Нью-Йорк поразил меня – ничего не сказать. Я влюбился в этот город. Моя самая постоянная привязанность. Это просто потрясающий город, который живет 24 часа в сутки. Жизнь не замирает ни на секунду. В первые годы жизни в столице мира я только и занимался тем, что изучал Нью-Йорк, я часами мог бродить по улицам, заворожено глядя на рекламные неоновые щиты, на пробегающих мимо прохожих, манящие вывески ресторанов, элитных ночных клубов с этой странной, тогда еще непонятной мне системой фейс-контроля. Тогда я был беден, в кармане шуршало только 20 баксов, и надо было как-то прожить на них еще неделю до следующей зарплаты. Кем я только не работал, прежде, чем мои снимки кого-то заинтересовали: уборщиком, официантом, клерком, курьером. Но мне было все равно, я знал, что рано или поздно у меня будут деньги, и их будет достаточно на эти чертовы ночные клубы с дурацкой системой “Мордоконтроля”. Не буду вдаваться в подробности, как я получил работу, это не очень красивая история, просто скажу, что в возрасте 26 лет я был уже широко известным в определенных кругах фотографом. Я фотографировал моделей, ну, знаете портфолио, и все такое. Я был счастлив заниматься любимым делом, а тем более в окружении, красивых женщин. Да, я обожаю, женщин. Это моя самая большая слабость. Мне кажется, я мог бы часами смотреть, как женщина накладывает макияж, укладывает волосы, одевается. Женщина – совершенное создание, поразительно, что многие мужчины этого не понимают. Меня всегда смешили и удивляли такие мужские высказывания: Она не мой тип, Я люблю блондинок, а она брюнетка! Ну, не бред, ли? Это равносильно, что сказать, я люблю красные яблоки и не выношу зеленые! Во всем, что касается, женщин у меня нет вкуса, типа, предпочтения. Каждую я ценю по – своему и влюбляюсь всегда по-разному. А влюбляюсь я каждый день, кретин, кто-то скажет, так не бывает! Бывает, я же не сказал, люблю каждую по-своему, я сказал именно то, что хотел сказать, влюбляюсь. Я боготворю женщин, воистину это самое удачное, если можно так выразиться, изобретение Господа! Люблю, когда они в прекрасном настроении и когда злятся. Люблю, когда они в вечерних платьях, в блеске своей ослепительной красоты и очарования, люблю, когда они просыпаются в моей постели ранним утром, когда красота так нежна и естественна. Люблю смех, такой беззащитный и соблазнительный одновременно. Люблю получать от них ласку и тепло, не менее сильно люблю их природную стервозность и своенравность. Люблю всяческий хлам, которым тут же заполняются полочки в моей ванной при появлении в моей жизни очередной подружки: кремы, всевозможные скрабы, маски для лица. Учитывая, что сам я обхожусь зубной щеткой, пастой, куском мыла. Обожаю смотреть, как они, примеряя одежду в магазинах, так невинно, хлопая ресничками, спрашивают меня: Это платье меня не толстит? Самая лучшая часть шопинга! Возможно, мужская часть населения, прочитав сие творение, решит, что я и не мужик вовсе, раз так люблю все то, что остальные мужчины терпеть не могут. Нет, я мужчина, в самом положительном смысле этого слова, просто, повторяю в который раз, я очень люблю женщин. Если бы я не стал фотографом, точно занялся бы психологией и написал бы диссертацию, тема, естественно моя любимая: Лучшая половина человечества.
Глава 2.
Множество женщин прошли через мою жизнь, да и проходят до сих пор, но только одной удалось оставить свой след в сердце, я до сих пор ощущаю на губах ее поцелуй, который она запечатлела, уходя из моей жизни. Та самая Вико Пасс, о которой упоминалось вначале. С ней я познакомился еще в школе, но ничего серьезного между нами не было, так легкий, ни к чему не обязывающий флирт. Я и не смотрел на нее как на свою потенциальную девушку, она в тот момент, постараюсь поаккуратнее выразиться, была девушкой всеобщего пользования. Меня это никогда не волновало, я бы в тот время сам с удовольствием стал мальчиком всеобщего пользования, так уж я был помешан на девчонках. Так что в школе мы практически друг друга не замечали, кроме того, она в выпускных классах начала встречаться с парнем, Рокко, кажется, у них все было серьезно. Наконец, в жизни Вико появился тот, кто оценил ее по-настоящему. Она была счастлива. Что произошло между ними потом, я знаю лишь в общих чертах, уже с ее слов. Ну, все по порядку. Переехав в Нью-Йорк, я потерял связь со многими своими одноклассниками, с Вико в том числе. Я вообще никогда и не думал встретить ее, а тем более в Нью-Йорке, но, очевидно, судьба.
День не задался с самого начала. С утра лил дождь, под стать моему настроению. Я проснулся и как всегда, почувствовал в себе полное отсутствие всякого желания вылезать из теплой постели, не говоря уже о том, чтобы ехать на работу. Но дело есть дело, наспех собравшись, через 30 минут я был уже в машине. Я поехал через старый кленовый парк, обожаю это место. Как только вижу ярко-красный клен, пусть даже под унылым дождем, хотя предпочтительнее в объятиях солнечных лучей, так настроение само улучшается, и глупая улыбка появляется на лице. Я приехал в офис, день прошел в суматохе, ну, а вечером, как мне сообщил босс, мне нужно было присутствовать на одной вечеринке. Обычное дело в моей работе, но в тот день идти почему-то не хотелось. Как представлял себе всех этих снобов, с их фальшивыми улыбками и жеманством, так просто тошнота накатывала. Но с начальством не поспоришь, и днем я приборохлился, так как выяснилось, что пускают исключительно в смокингах, а этот вид одежды в моем гардеробе отсутствовал. Не переношу все это глупое одеяние. Чувствую себя бараном на выставке. К тому же смокинги мне абсолютно не идут. Вечер протекал в привычной обстановке: льстивые улыбки, фальшивые комплименты, пафосные речи. Казалось, зал просто заполнен всем этих сверх положенной нормы.
- Гидо, ну улыбнись, у тебя вид, как будто в тебя влили литр уксуса,- услышал я знакомый голос рядом. Это была моя начальница, та самая, благодаря которой я уже битый час терпел общество этих самовлюбленных придурков, и по совместительству мой лучший друг.
- Здравствуй, Кэрри,- ответил я, беря у подошедшего официанта очередной бокал с шампанским.
- Как долго мне еще прикажешь здесь торчать?- я уже начинал злиться
- Осталось совсем чуть-чуть, сфотографируешь нас через 20 минут, и свободен,- она мирно мне улыбнулась. Я растаял и улыбнулся в ответ, ну не могу злиться на такую красивую женщину.
Слава Богу, как и обещала Кэрри, через 20 минут этот безумный вечер для меня закончился и я, сев в свой новенький Мерседес, покатил домой.
Было ужу глубоко за полночь, я ехал по пустынной дороге, включив музыку на полную громкость. Люблю быструю езду вкупе с музыкой, начинаю чувствовать себя свободным.
Поскольку дорога была хорошо освещена, я увидел на обочине машину, из которой доносились женский крики, вперемешку с мужскими воплями. Похоже, кто-то снял дорожную проститутку и решил поразвлечься. Но что-то в этой картине меня насторожило, и, подъехав ближе, я увидел, что девушка отчаянно сопротивляется, а противный, толстый мужик буквально пригвоздил ее к заднему сидению. Не выношу насилия, поэтому я вышел из машины и подошел ближе.
-Эй, дядя, все концерт окончен, давай, проваливай, девушка со мной поедет,- я похлопал потного от неимоверных потуг совладать с девчонкой, мужика по плечу.
- А ты кто такой? – он спросил, удивленно обведя меня мутным пьяным взглядом.
- Считай, твой ангел-хранитель, у нее, может, СПИД или еще что-нибудь подобное, так что радуйся, что я появился и не дал тебе закончить твое черное дело. Ладно, не благодари,- мужик оторопело смотрел на меня.
Девушка от такого неожиданного поворота событий притихла и перестала вырываться.
- Да, пошел ты, - наконец пришел в себя мужик, - я заплатил, а она артачится, это ты давай, катись отсюда, нашелся ангел,- мужик зло усмехнулся, неуверенно покачиваясь и обдав меня перегаром.
- Я же вернула вам деньги,- раздался робкий голос, в котором я почему-то услышал до боли знакомые нотки
- Заткнись, - сказал мужик, повернувшись к ней, давая мне понять, что инцидент исчерпан, и намереваясь продолжить выбивать свою честно оплаченную услугу.
Похоже, придется все же прибегнуть к насилию,- подумал я, закатывая рукава нового смокинга. Я взял мужика за шиворот и отшвырнул от машины. На пробу он оказался легче, чем выглядел. Мужик пролетел полметра и удачно спикировал носом в асфальт. Странно, я не ожидал, что я такой сильный. Я протянул в темный салон руку и сказал:
- Поехали.
Ответа не последовало, девушка испуганно вжалась в сидение, я даже не мог разглядеть ее лица. Наверно, она решила, что я затеял эту операцию спасения только ради того, чтобы получить то, чего мужику не посчастливилось.
Я вздохнул и произнес:
- Ну, давай же вылезай, я очень устал, спать хочу. Обещаю, приставать не буду. К тому же у тебя выбора нет, хотя, конечно, можешь с ним остаться, я думаю, он против не будет,- проговорил я, кивая на начинающего возвращаться к жизни мужика, делая вид, что собираюсь уйти.
- Нет, - одним прыжком она выскочила из машины, вцепившись в мою ладонь.
Впервые за все время я, наконец, получил возможность разглядеть ее лицо. Сказать, что я был в шоке - ничего не сказать. Я отупело молчал, глядя на нее. Передо мной стояла моя в прошлом одноклассница Вико. В целом, почти не изменившаяся, только волосы, бывшие ранее короткими, теперь доходили до плеч.
- Гидо?- она пришла в себя первая.
- Гидо,- я машинально ответил, кивая как тупой китайский болванчик. Ей удалось привести меня в замешательство, что вообще бывает редко. Я провел рукой по ее щеке, словно желая убедится, что это не сон. Не сон. Это точно была Вико. Вот почему ее голос показался мне таким знакомым.
Нашу трогательную встречу прервал мужик, пытающийся встать и бормотавший что-то угрожающее. Отношения выяснять было некогда, калечить дядю мне не хотелось, поэтому я схватил Вико за руку и потащил к своей машине.
Мужик, наконец, вновь оказавшись на ногах, чему я, кстати, был несказанно рад, значит, ушибся он не сильно, поковылял к нам. Я открыл окно машины и сунул ему 100 $:
- Похмелишься с утра,- сказал я, так как он был изрядно пьян.
- Ты мне еще за это заплатишь,- мужик постарался придать себе грозный вид.
- Обязательно,- обнадеживающе пообещал я,- встретимся еще на Суде Божьем. Я как твой ангел составлю тебе протекцию.
Мы тронулись, мужик беспомощно смотрел нам вслед, очевидно, думая, а вдруг, в самом деле, я его ангел-хранитель. Вот, что значит алкоголь.
Некоторое время мы ехали молча. Наконец, Вико спросила:
- Куда ты меня везешь?
- Ко мне, не оставаться же тебе на улице, я так понимаю, идти тебе некуда.
Она рассеянно покачала головой, избегая смотреть на меня.
- Давно в Нью-Йорке?- спросил я, желая снять ощущение неловкости. Почему я чувствовал себя так неудобно? Ведь она же моя одноклассница, мы же дружили. Неужели я мог поменять свое отношение к некогда близкому человеку, просто потому, что она стала проституткой? Тогда чем я отличаюсь от того общества снобов, от которого я сегодня вечером сбежал? – подобные мысли лихорадочно проносились в моей голове, пока я задавал ей глупые, отвлеченные вопросы.
- Несколько месяцев, а что?- ей и самой было неудобно, я это чувствовал.
- Почему сразу не позвонила? Ведь ты же знала, что я здесь? Я бы помог, и ты бы,- я осекся, не в силах назвать вещи своими именам.
- Что я? Ну, продолжай, не стала бы проституткой? Ты ведь это хотел сказать?
Я молчал.
- Останови, Гидо, я выйду. Вот уж не думала, что именно ты станешь таким моралистом. Не тебе меня судить, смею тебе напомнить, что ты переспал с моей матерью еще в школе. Твоя машина просто пропитана атмосферой осуждения, правильный ты наш. Я остановил машину. Она вышла.
- Вико, постой, я повел себя глупо, признаю, просто я не ожидал тебя увидеть в таком месте, в таком виде,- у меня никогда не получалось извиняться.
- Ты даже не поздоровался со мной по-человечески,- сказала она, как-то по- детски всхлипывая.
Я обнял ее и прошептал, прижавшись лбом к ее лбу.
- Здравствуй,
- Здравствуй.
Мы постояли так немного, пока холодный ветер не заставил мои зубы отплясывать чечетку, когда я, наконец, сказал:
- Поедем, холодно.
Мы приехали ко мне. Она приняла душ, вещей у нее при себе не оказалось, так как она оставила их на квартире, где временно обитала, поэтому я предложил ей свою рубашку и спортивные штаны, которые были ей на несколько размеров велики.
Через час мы лежали на кровати и разговаривали.
-Что произошло после школы? Как ты здесь оказалась? И вообще, ты же с Рокко встречалась?
- С Рокко мы расстались через несколько месяцев после школы, его опять потянуло на мальчиков, я оказалась лишь временным сбоем в системе,- Вико горько усмехнулась,- я никогда не умела выбирать парней. Я даже не знаю, почему приехала именно сюда, как-то само собой получилось. Приехали мы с одной девочкой, у нее здесь какие-то родственники, вот она и предложила попытать счастья в штатах. В Аргентине меня ничего не держало, отношения с матерью и братом были хуже некуда, поэтому терять особенно было нечего. Разве что друзей, так у каждого своя жизнь, да что я тебе рассказываю, ты ведь и сам все знаешь. Общаешься ведь с Пабло?
Я кивнул.
- Ну, вот он и дал мне твой телефон, чтобы я по приезде позвонила, а я дуреха, потеряла. Родственники девчонки той, с которой мы сюда приехали, нас выставили после того, как мы пришли за полночь, пьяные. Идти было некуда, мы решили переночевать на вокзале, а, проснувшись утром, я не обнаружила ни подруги своей, ни денег. Я была в истерике, целый день прошлялась в поисках работы, но никуда не брали из-за того, что не местная, предлагали пару раз проституткой, но я решила, если уж и буду работать шлюхой, то сама на себя, без посредников, сутенеров всяких там. Хотя перспектива такая меня не радовала. Однажды сидела я вечером на обочине, совсем отчаявшись, заливала горе какой-то дешевой дрянью. Ко мне подошла примерно такого же вида, как и я, девушка, моего возраста, начала наезжать, объясняла, что здесь она работает. Короче, приняла она меня за проститутку дорожную и решила сразу, что называется, разграничить сферы влияния. Мы разговорились, она привела меня к себе, у нее было какое-то подобие квартиры, ее соседка как раз съехала, поэтому она искала новую. Предложила мне поселиться у нее. Я согласилась, но заниматься аналогичным ремеслом не хотелось. Еще пара месяцев прошла в тщетных поисках работы, но мены не брали даже официанткой. А если и брали, то условия работы были просто кабальные: зарплата низкая, а работы невпроворот. Вот и согласилась я на предложение Алекс, так мою соседку звали. К тому же у нее некое подобие охраны было, ее друг с нами обычно с нами на дело выходил.
Заметив мой удивленный взгляд, Вико добавила:
-Мне тоже показались странными их отношения, парень позволял своей девушке работать проституткой, но каждому свое, я в их отношений не лезла, он нас охранял, я ему небольшой процент отдавала, а остальное себе. На жизнь хватало. В первый раз только очень мерзко было, у меня истерика была, под душем час простояла, пытаясь смыть запах, следы прикосновений. Чувствовала себя так, как будто на меня ушат помоев вылили, а потом еще и подержали головой в унитазе, если бы не Алекс, не знаю, чтобы со мной было. Я даже вены вскрыть пыталась,- Вико провела по тонким запястьям, указывая на 2 серебристых тоненьких шрама. Идиотка, всю ванную кровью залила, Алекс напугала, она скорую вызвала, но ничего, оклемалась. Потом легче стало. Привыкла. Хорошо, клиенты попадались нормальные, ни извращенцев, ни насильников не было, до сегодняшнего вечера. Хорошо ты появился. Спасибо,- сказала она, на глядя на меня, и добавила:
- Так что я здесь уже 8 месяцев, пробую на вкус Нью-йоркскую жизнь.
Выслушав все это, вдруг почувствовал какой-то прилив нежности, захотелось обнять ее и защитить от всего. Я знал, каким жестоким может быть Нью-Йорк, а тем более к иностранцам, когда все твои мечты разбиваются вдребезги о холодную стену реальности, а ты даже не в силах подобрать осколки. Ничего не говоря, я притянул ее к себе, она положила голову мне на грудь. Мы лежали вот так вдвоем и слушали, как барабанит на улице дождь. И впервые в жизни я остро ощутил, что мне не нужен мир, не нужны друзья, работа, может, потому что в ту ночь моим миром стала Вико? Мне стало страшно от этого открытия. Я отогнал от себя подобные мысли и просто закрыл глаза. Ведь, если она уйдет, значит, мой мир рухнет. Но, как бы там ни было, впервые чувствовал, что все правильно, что все так и должно быть. Вико в моих руках - это было так привычно, как будто я обнимал ее вот так всю жизнь.
|
| |
| |
| katya_shev@ | Дата: Воскресенье, 11.09.2011, 17:01 | Сообщение # 2 |
|
We love you!
Группа: v.I.p.
Сообщений: 516
Статус: Offline
| Глава 3.
Вико поселилась в моей квартире, а со временем и в моей постели, это так произошло естественно, как будто все было заранее предначертано. Вико готовила мне горячий шоколад, моя страсть еще с детства, и его терпкий приятный запах разливался по всему дому. Я был счастлив, мы часами занимались любовью, но настоящее единение происходило, когда мы просто разговаривали, лежа в постели перед очередным приступом страсти. Я делился с ней тем, чего не рассказывал даже друзьям. До Вико, я не был так близок ни с одним человеческим существом. Мне кажется, во мне не было одной частицы, где бы не было ее, она проникла в мое тело, заполнила все мои клетки, все уголки моего сознания. Я кожей ощущал ее присутствие. Но я все равно гнал от себя мысли о любви к ней, признавшись в своих чувствах к ней прежде всего самому себе - значило бы признать собственную зависимость. А Гидо Лассен, чертов самовлюбленный эгоист, не мог позволить себе впасть в зависимость от кого бы то ни было, а тем более от женщины. У меня было редкое, к сожалению, неизлечимое заболевание, название которому - острый хронический кретинизм. Чувствуя, что во мне просыпаются чувства, которые я похоронил в своем сердце много лет назад, я испугался и начал совершать одну ошибку за другой. Я начал изменять ей, убеждая себя в том, что я по-прежнему свободен, а она… это так, очередная игрушка. Поэтому наша идиллия поспешно завершилась, как только Вико застала меня в офисе с девушкой- моделью, которой я как раз показывал все преимущества горизонтального ракурса. Тогда еще я пытался оправдаться, нес какую-то ахинею про сестру, не знаю, зачем я лгал, ведь все было так очевидно. Хотя я потом даже оправдываться перестал. Вико не ушла после этого случая, ей просто было некуда идти, она даже не работала. Как ни странно, я не чувствовал своей вины, я просто чувствовал себя последним ублюдком на свете, но такой ощущение было вполне привычно для меня, поэтому я не придал этому значения. Мы с Вико поговорили, я двинул какую-то совершенно сумасшедшую идею свободных отношений, убеждая ее - себя в том, что так будет лучше, и по-другому я не умею.
- Расслабься, Гидо, то, что я живу у тебя, еще не дает мне права быть единственной, я ведь даже не твоя девушка, верно? Я так, приживалка, которая оплачивает свое проживание интимом. Все по-честному, ты мне ничего не должен, супермен,- зачем-то добавила она
- Вико, ну перестань, я никогда не считал тебя приживалкой, ты можешь жить здесь, сколько захочешь. Конечно, я считаю тебя своей девушкой, просто верность не относится к числу моих достоинств. Поверь, так будет лучше,- и зачем я только нес всю эту чушь.
- На меня твоя концепция распространяется? – спросила Вико, стараясь придать своему лицу выражение безразличия.
- Что ты имеешь в виду?
- Ну, я тоже могу спать с кем захочу?
Об этом я не подумал.
- Да, почему нет,- сказал я неуверенно, чувствуя, как мне становится противно от самого себя.
- Ну и договорились, ужинать будешь?
После этого разговора между нами, словно какая-стена выросла. Не было больше ночных разговоров, надрывных откровений, судорожных объятий, и счастья тоже не было. Мне было холодно, горячий шоколад, который она продолжала мне готовить по утрам, больше не пах так приятно и не приносил прошлого наслаждения. Я не почувствовал себя лучше, расставив все точки над и, секс с другими женщина теперь казался пресным и напоминал бессмысленную совокупность телодвижений. Зачем я изменял, я сам не мог понять. Похоже, я просто, хотел быть верным своим дурацким принципам, раз уж предложил эту кретинскую модель отношений, так отступать было нельзя. Что и кому я пытался доказать? Я совсем забыл о ее решении тоже вести свободную жизнь, но Вико не замедлила напомнить. Была вечеринка у меня на работе, мы собрались отметить пятилетие агентства, и я взял Вико с собой. Там был мой приятель Люк, известный бабник, я познакомил его с Вико, о чем сразу пожалел, он на нее запал. Ну, а Вико, придерживаясь моей идиотской теории, решила, очевидно, подыграть ему, позлив тем самым меня, поставив на ее место. Я сначала старался не замечать, как она позволяет ему себя бесцеремонно лапать, занимаясь какой-то очередной куклой, но потом я уже не мог больше себя сдерживать и решил поговорить с ней. Дурак, я не понимал, что она все это делает специально, мне казалось, она просто решила переспать с Люком. Я схватил ее за руку и оттащил в уборную.
- Ты что за цирк там устроила, кончай свои шутки,- я был в ярости
- Что значит цирк?- спросила Вико, вызывающе глядя на меня,- развлекаюсь, сам сказал, что у нас свободные отношения? Или ты передумал?
- Ладно, пошутили, и хватит, заканчивай свой флирт с Люком, он, между прочим, мой друг,- я старался держать себя в руках.
- А не с другом значит можно? – Вико не собиралась сдаваться, твердо решив преподать мне урок.
Я молчал, пытаясь найти ключ к ее поведению. Решив, что она просто блефует, я расслабился и сказал вполне миролюбиво:
- Давай забудем обо всем, и начнем все заново?
Не тут то было.
- Значит, начнем все заново? А как быть с теми девками, которых я терпела на протяжении 3 месяцев? Просто скинем со счетов, а, в самом деле, я же бывшая шлюха, со мной можно не церемониться. Что, Гидо, пробирает от мысли, что я тоже могу тебе изменить?
- Не городи ерунды, - я не собирался признаваться в ревности,- ты этого не сделаешь,- я скорее спрашивал, чем утверждал.
- Да? – она усмехнулась, - теперь точно сделаю. Она развернулась и ушла.
Я достал сигарету и сел на ступеньки. Так плохо мне давно не было.
Через 20 минут пришел Джон, мой коллега, тоже фотограф.
- Слушай, старик, а классная у тебя девочка. Поделись, где нашел,- у нее явно было хорошее настроение
- Там таких больше нет,- резко ответил я, затягиваясь сигаретой.
- Эх, мне б такую, я мучу с кем хочу, а она не против,- мечтательно протянул Джон,
- С чего ты взял, что у меня с Вико такие отношения?
- Ладно, не парь мне, я то видел, как ты обжимал Сью, а Вико твоя с Люком зажималась, она, кстати, с ним и уехала полчаса назад.
Я не ответил, бросил недокуренную сигарету и ушел. Обвел глазами зал, ни Люка, ни ее и вправду не было. Парень с парковки сообщил, что мистер Маккей (Люк) с девушкой недавно уехали.
Бесцельно поездив по городу, я направился домой. Когда я пришел, было около часа ночи. Не разуваясь, прошлепал в гостиную и совершил налет на свой бар. Я вообще алкоголем не злоупотребляю, но в тот момент захотелось не просто злоупотребить, а опустошить все свои запасы. Я налил себе скотч, и сел в кресло. Прошел час, потом второй, Вико не появлялась. Я представлял, как этот придурок прикасается к ней, как его руки бесстыдно исследуют ее тело, и меня выворачивало. Воображение рисовало мерзопакостные картины. Я до боли сжал стакан в руке, раздался треск, осколки разлетелись по комнате. Я тупо смотрел, как ладонь окрашивается в темно красный цвет. Не в силах больше выдерживать это тягостное ожидание, я взял бутылку со стола и со всей дури швырнул ее в стену, следом полетели какие-то хрустальные предметы, не помню точно, что именно. Очевидно, мне показалось, что этого мало, поэтому я перевернул стол. Сколько я так бесновался, не помню, успокоился только, когда устал. Опустился на пол и оглядел результаты своего творчества. Впечатляет. 3 разбитые вазы, 4 разломанных стула, несколько разорванных фотографий, вмятина на стене, картину завершали упавшая люстра и выбитое окно. Я устало лег на пол и закрыл глаза. Проснулся от ее легкого прикосновения к моему плечу. С минуту она смотрела на меня, потом нерешительно спросила, кивая на погром: У тебя было временное помешательство?
- Ты спала с ним?- спросил я, игнорирую ее вопрос.
- А тебе, что за дело, если не ошибаюсь, у нас свободные отношения или ты передумал?
Тут меня прорвало, я понимал, что потом буду жалеть о сказанном, но остановиться уж не мог. Я перешел на крик:
- Ну, и как он в постели? Лучше, чем я?
Она хотела уйти, но я схватил ее за руку, развернув лицо к себе.
- А, ну конечно, ты же не можешь сравнивать, это непрофессионально, ничего личного.
А ты неплохо устроилась, дорогая, что называется с улицы на бал! Да?- я уже себя не контролировал, не замечая, что она плачет.
- Естественно, ты о таком и мечтать не могла, вот, счастье – то привалило, можно сказать, карьеру сделала: от уличной прошмандовки до элитной шлюхи, обслуживающей не последних людей в Нью-Йорке.
Тут Вико не выдержала и залепила мне пощечину, пошла кровь носом. Я схватил ее за горло и прижал к стене, и со всей силы, продолжая сой безумный монолог:
- Теперь я, кажется, все понимаю, мозаика сложилась в единый узор, ты и со мной специально жить стала, чтобы клиентурой обрасти, не так ли?
Она высвободилась из моих рук.
- Кретин,- тихо произнесла Вико и ушла в другую комнату, заперев дверь на ключ.
- Дура,- не остался я в долгу,- Если захочу войти, никакой замок меня не удержит. Можешь не запираться, мне пользованная шлюха не нужна.
Я сел на диван, опустив голову на руки. Я не знал, зачем наговорил ей все это, это ведь я был сторонником свободных отношений, а еще я не понимал, почему она не отвечала. Тогда я расценил это молчание, как подтверждение своим словам. Хотя, что бы она ни сказала в тот вечер, я бы все равно ей не поверил. К тому моменту, как Вико пришла домой, я уже знал ответы на все свои вопросы, мысленно нарисовав себе картину ее измены. В ее поведении я искал лишь подтверждение собственным умозаключениям. Наверное, даже, если бы она как-то мне сопротивлялась, я бы все равно выбил бы из нее признание в том, что она спала с Люком. Знаю, знаю, я кретинский придурок, ублюдок и все оскорбления, которые только существуют на свете, чтобы охарактеризовать подобное поведение, но в тот момент я ничего не мог с собой сделать. Или мог? Теперь я этого уже никогда не узнаю. У меня от ревности снесло крышу, хотя морального права ревновать ее я не имел, я сам сказал, что она мне ничем не обязана, впрочем, как и я ей. Я был не вправе требовать от нее верности, которую не мог дать ей сам. Но я ревновал, впервые в жизни. Смешно, при всем том количестве женщин, которые прошли через мою жизнь, по-настоящему я ревновал только Вико. Как только чувствовал появление в жизни моей очередной девушки другого мужчины, я предпочитал уходить. Кто-то назвал бы это трусостью и был бы неправ. Я не труслив, просто, начиная отношения с той или иной женщиной, я всегда знал, сколько это продлиться и к чему это может привести, точнее было бы сказать, к чему не может. Все отношения, которые у меня были, никогда не кончались финальным признанием в вечной любви, золотым кольцом, подвенечным платьем и прочей ерундой. Все, что я мог дать своим женщинам - было здесь и сейчас. Когда отношения переходили определенную черту, я начинал чувствовать себя виноватым, мне казалось, что я краду у тех девушек, что были со мной, время, которое мне не принадлежит. Мне казалось, они были достойны чего-то большего, чем мимолетная связь, приносящая наслаждение вначале и горечь расставания в конце. Поэтому я всегда уходил первым или делал так, что бросали меня. Измена в этом случае работала всегда безупречно. Забавно, да? Кто-то изменяет, потому что не может держать ширинку застегнутой, а я изменой, в какой-то мере, спасал своих бывших от продолжения бессмысленной связи со мной. Я спасал их от себя. Когда в жизни моей девушки появлялся мой потенциальный соперник, я просто исчезал со сцены, на этом моя роль в ее жизни заканчивалась, и в такие моменты я всегда чувствовал себя так, как будто я совершаю что-то очень правильное (Бред, да получился: что-то “очень правильное”?), например спасение утопающего. Я тешил себя мыслью, что этот парень лучше, чем я, что он именно тот, кто ей нужен, и она будет с ним непременно счастлива, а я…, я просто законченная глава, перевернутая страница.
Ладно, что-то я отвлекся, вам, должно быть, неинтересно слушать мою психологию изменщика. Вернемся в тот вечер, так вот, Вико ушла спать, ну, а я полез в бутылку. Сколько я выпил, не помню, но часа через 3 я едва ли соображал, как меня звать, не говоря уже о том, что мой желудок категорически отказывался работать. С горем пополам я осилил путь из гостиной до туалета, естественно ползком, постоянно на что-то наталкиваясь лбом и искренне изумляясь, как много у меня в доме углов. С унитазом мы общались долго и плодотворно, разумеется, общался только я, мой дорогой друг только молчаливо принимал мои болезненные откровения, которые выражались отнюдь не в словах. Уснул я в том же туалете, ставшем в тот вечер таким родным, хотя, сном это можно назвать с натяжкой, я скорее впал в какое-то странное бессознательное состояние. Очнулся я утром оттого, что услышал какой-то шорох в коридоре. Все тело болело, я с трудом разлепил веки и попытался как-то собрать свои конечности, которые самым немыслимым образом распластались по разным углам туалета. Придерживаясь за стенки и жмурясь от дикой боли, так как любое, даже самое незначительное движение, отдавалось пронизывающим эхом в моей голове, я сделал неуклюжую попытку встать. Не вышло. Один ноль в пользу пола. Не отчаиваясь, я пополз, за последние сутки этот способ передвижения стал мне особенно близок. В коридоре я увидел Вико, она торопливо обувалась. Мой взгляд упал на стоящий в дверях чемодан. Странно, куда только делись моя головная боль и неспособность двигаться, я подскочил на ноги.
- Ты куда???
- Доброе утро, хотя, судя по тебе, оно не такое уж доброе,- спокойно ответила Вико
- Я, кажется, задал тебе вопрос,- я снова принял свой безразличный и нахальный вид.
- Я ухожу, дабы не смущать тебя больше своим присутствием, ведь известному фотографу не пристало делить квартиру с проституткой.
- Вико, брось, ну ты что, серьезно, я вчера выпил лишнего, вот и нес ахинею,- я неловко пытался разрядить обстановку,- ну, тебе ведь некуда идти, ты же не вернешься на улицу.
- Ну, зачем же на улицу, ты меня плохо знаешь, малыш, забыл, я же, постой-ка сейчас вспомню, как ты вчера выразился, ах, да, я обросла клиентурой. Теперь мой богатенький дядя меня не оставит, - она саркастически усмехнулась. Странно, я раньше и не думал, что она может говорить так едко, по-стервозному, у меня во рту даже скопился какой-то гадкий привкус желчи. Но я в долгу не остался.
- Смотри, дорогая, ведь твоему дяде ты рано или поздно наскучишь, ему захочется помоложе, посвежей, тебе сколько, 25? Ну, еще ничего, сойдет, только вот сейчас большим спросом пользуются девочки лет 18-20. Тебя, как, это не волнует? Ой, прости, запамятовал, ты не молодостью, так опытом возьмешь. Тут тебе равных нет. Я прав?
- Любимый, ты как всегда, попал в яблочко, естественно, сопливые девчонки мне и в подметки не годятся, с моим-то богатым профессиональным опытом. Я ведь у лучших училась, или правильнее будет на лучших? Верно, солнышко? – Вико подхватила эстафету
- Меня имеешь в виду? Ты мне льстишь, вот уж не думал, что мои весьма скромные способности тебя так поразят.
- Ладно, хватит паясничать, я устала пререкаться. Мне пора.
- Вико, я серьезно, думаешь, я поверил в той бред про богатого дядю? Если ты и вправду рассчитываешь на Люка, то спешу тебя разочаровать, у него таких, как ты пол - Нью-Йорка.
- Знаешь, Гидо, а ты еще больший идиот, чем я думала,- ее идеальный ротик расползся в нехорошей, горькой усмешке,- ты так ни черта и не понял.
- Не уходи, тогда не придется возвращаться, - ответил я, не придав последней реплике значения.
- Ты много на себя берешь, котик, я не собираюсь возвращаться. Оставайся в своей чистенькой, девственной квартирке, да не забудь продезинфицировать здесь все после пребывания грязной шлюхи. Она подхватила чемодан, в котором было не так уж много вещей, и направилась к выходу, уже в дверях она обернулась:
- Да, кстати, я там, на столике в спальне, деньги положила, своего рода плата за проживание и компенсация за то, что тебе пришлось терпеть проститутку в своем доме, которая, кроме всего прочего, чуть не переспала с твоим другом, заставив тебя ревновать.
Хлопнула дверь, я по стенке сполз на пол, послышался стук каблучков, потом звук отъезжающего такси. Я сидел, сверля узор на своих обоях, переваривая только что услышанную информацию. Она не спала с Люком. Я кретин. Не зная, что с собой можно сделать, я ударился головой об стенку. Не помогло, только шишку набил.
Тот день я провел в, мягко говоря, пьяном состоянии, слушая 3 doors down.
I'm here without you baby but your still on my lonely mind
I think about you baby and I dream about you all the time
I'm here without you baby but your still with me in my dreams
And tonight it's only you and me
Я лежал на кровати, все еще хранившей ее запах, впиваясь глазами в ее фото. Уж не знаю, подействовал ли алкоголь, а может, просто от избытка жалости к себе, но по лицу текли противные слезы. В последний раз я плакал, когда мне было 8.
Если бы можно было вернуть все назад, переиграть, нажать на паузу, а потом запустить все заново, но уже поступить иначе. Жаль, что жизнь не игра, в ней не бывает вторых шансов, запасных выходов и тайм-аутов. Когда ты совершаешь ошибку, никто не предупредит тебя об этом, ты все поймешь сам, но будет поздно. И ты тщетно будешь пытаться все исправить, но от этого будет только хуже, песок медленно и методично утекает сквозь твои пальцы, а ты не можешь ничего сделать, ведь это естественный закономерный процесс жизни, в котором ты сторонний наблюдатель. Вот так я чувствовал себя и в тот день, и во все последующие дни, и всегда, когда Вико не было рядом. Мне казалось, что я смотрю на собственную жизнь со стороны, не включаясь непосредственно в сам процесс, все менялось, только когда она возвращалась ко мне. Сжимая ее руку в своей ладони, чувствуя ее дыхание на моей коже, я знал, я понимал, что живу.
Около 3 дней я провел, не выходя из дома, накачиваясь под завязку алкоголем, благо, этого добра у меня хватало. Я постепенно деградировал, такое явление как душ, вообще перестало существовать, а полноценный горячий обед или ужин, а может завтрак, черт его знает, я потерялся во времени, стал для меня непозволительной роскошью. Не потому что у меня не было денег, с этим - полный порядок, просто на тот момент физические способности моего организма сошли на нет. Я едва ли мог добраться до туалета, опять же ползком, как вы уже успели догадаться, так что о магазине и речи быть не могло. Так вот я влачил свое жалкое существование, упиваясь жалостью к себе, пока не однажды утром меня не разбудил пронзительный звонок в дверь. Оторвав свинцовую голову от подушки, я поплелся в прихожую, размышляя, что звонок было бы неплохо и сменить, а то эта мерзкая трель с утра по мозгам бьет.
-Ты?- выдавил я, увидев в дверях Кэрри.
- А ты кого ожидал увидеть, Мэри Попинс, ну прости, разочаровала. Где тебя носит, чертов засранец? О, Боже дай мне терпения, ведь обещала же Кевину, что не убью тебя (для справки, Кевин – это ее муж и партнер по бизнесу.)
-И тебе доброе утро, ш-ш, не кричи так, у меня голова раскалывается,- я сел в кресло, пытаясь нашарить под диваном бутылку недопитого виски.
- Фу, Гидо, что за вонь, ты забыл, что твои окна имеют способность открываться?- она сморщила свой изящный носик, одной рукой пытаясь открыть окно, другой, отбирая у меня с таким трудом найденную бутылку.
- Так, спиваться без меня будешь. Может, соизволишь объяснить, во что ты опять вляпался, пока я сооружу тебе завтрак. Кстати, Гидо, именно как твоя подруга тебе сообщаю, от уличных животных зачастую пахнет приятнее, чем от тебя.
Я шмыгнул носом, черт совсем, как мальчишка, мысленно благодаря Бога за то, что в этот момент рядом со мной была именно Кэрри, единственная женщина, перед которой я мог себе позволить появиться в подобном виде. Кто-то расценил бы это как неуважение, я же полагаю, что это высшая степень доверия.
Пока она пыталась сообразить мне порцию холестерина из принесенных ею же продуктов, я принимал душ.
- Ну, так в чем дело? Хотя, подожди, дай я угадаю, тебя наконец-то посетило это светлое чувство, а она, как назло, оказалась лесбиянкой, ибо только лесбиянка не устоит перед твоими чарами. Я права?- она ухмыльнулась.
- Очень смешно, не издевайся, и без тебя хоть в петлю лезь. Вико ушла.
- О, да я попала в самое яблочко насчет светлого чувства! И что послужило причиной, ты снова случайно упал сверху на какую-нибудь девку? Сочувствую Вико, что же ты раньше не рассказал мне о вас, я бы ей лекцию прочла о твоих пагубных пристрастиях к женскому полу, хотя, хорошо, не к мужскому,- философски заметила Кэрри.
- А ты не упустишь случая поиздеваться! Ты угадала, Вико ушла по моей вине, довольна?
- Можешь не утруждать себя рассказами, я все знаю, Вико у меня, я собственно и пришла к тебе, чтобы сообщить это.
- Какого лешего, ты мне тут мозги пудришь? Зачем все эти дурацкие расспросы, в психолога поиграть захотелось?- я чувствовал, что еще секунда, и я забуду, что она мой лучший друг и шеф. Я схватил со стола чашку с кофе и швырнул в стену.
- Полегчало?- с издевкой спросила Кэрри, наблюдая за тем, как темно-коричневая жидкость растекается по полу.
- Иди к черту,- сквозь стиснутые зубы ответил я и ушел в комнату.
Мысленно досчитав до 20, Кэрри отворила дверь в гостиную, и тихонько спросила:
- Можно?
Интересно, куда делась ее издевательская манера, неужели решила посочувствовать?
- Входи, - я невидящим взглядом уставился на паркет.
Она подсела рядом, обняла меня за талию и чмокнула в щеку.
- Ну, прости, мне просто было интересно услышать твою версию вчерашних событий, к тому же Вико мне почти ничего не рассказала, она пришла поздно вечером в слезах, из ее сбивчивых объяснений я разобрала только одно слово: Шлюха. Вот я и решила, что ты изменил ей с какой-то проституткой.
- Слушай, Кэрри, а тебе было со мной хорошо?- внезапно спросил я, изучая ее лицо глазами.
- Когда-то было? А почему ты спросил?- она ответила как-то безразлично
- Так, интересно стало, ты ведь моя бывшая, мужикам всегда интересно, что о них думают их бывшие. Кэрри, почему она ушла?
- Всегда поражалась твоей способности так резко менять тему разговора. Ну, а что ей оставалось, человек, которого она любит, при каждом удобном случае указывает ей на ее место, да еще и изменяет.
- Она сама согласилась на свободные отношения,- я старался оправдаться, скорее для себя самого, чем для Кэрри
- Гидо, когда единственная форма отношений, которую тебе предлагает любимый мужчина, это делить его с другими женщинами, поневоле согласишься. Альтернативы не было. Глупые мы создания, все надеемся, чего-то ждем, что вы однажды изменитесь, и жизнь ничему нас не учит. Терпим, пока не получим так, что на ближайшие лет 15 хочется сделаться лесбиянкой, ну, а потом торжественно уходим, все еще ожидая, что позовут обратно, изменник броситься к ногам, умоляя о прощении. Мы, конечно же, помучаем его пару минут, а потом соглашаемся вновь тянуть эту волынку. Ну, это не единственный вариант развития событий, кто-то и впрямь уходит, через какое-то время, возобновляя поиски того единственного, а кто-то, в самом деле, переключается на свой пол. Опять же безопаснее, никаких детей неожиданных, во всем есть свои преимущества.
Я оторопело глядел на нее, потом пришел в себя и сказал:
- Вот это тирада, я думал, тебя участь обманутой женщины обошла. Неужели, Кевин?
- Бывает, я привыкла, есть вещи, которых не изменить.
- Почему не уйдешь?
- А зачем? Гидо, мне уже не 20 и даже не 25, скажу по большому секрету, мне даже не 30, чтобы надеяться на лучшее, искать любовь и прочее. Меня устраивает Кевин, мне с ним удобно и хорошо, у нас общий бизнес, свои скелеты в шкафу, не хочу ничего менять. А его страсть ходить по девкам, так у всех есть свои недостатки. Знаешь, недавно пришла в офис, я в тот день вообще на работу не собиралась, чисто случайно оказалась в том районе, так решила на свою голову порадовать благоверного незапланированным визитом. Так вот, захожу, а он там, как он мне позже доказывал, объяснял новенькой девушке, как правильно документы заполнять, и что самое удивительное, сие действо происходило в горизонтальном положении на столе. Да, совсем меня за дуру держит, засранец, мог бы сказать, что прочность нового стола решили опробовать, честное слово, я бы охотнее поверила.
- И что ты сделала?- спросил я, все еще не веря, что Кэрри, деспотичная глава крупного модельного агентства, Кэрри, которая расправлялась с конкурентами по бизнесу, так же ловко, как орудовала кухонным ножом, разделывая рыбу к обеду еду (надо заметить, готовила она потрясающе), та самая Кэрри, терпела мужа-мерзавца. А собственно, когда это я стал таким моралистом, чем я сам лучше?
- Ничего, просто сказала, чтобы свои шалости он оставлял за порогом нашей фирмы и дома, а там, пусть делает, что хочет, не мое дело.
- Твой муж не твое дело? Странный подход!
- Гидо, слышал поговорку, меньше знаешь, крепче спишь? Это про меня. Пока я не вижу, что он мне изменяет, я предпочитаю это игнорировать, не замечать. Только пусть побережет мои глаза и психику от этих картин. Это не странный подход, скорее практичный. А чего ты удивляешься, ты сам такой же. Мы, с тобой, кстати, расстались по этой же причине.
- Да, до сих пор помню, как собирал свои шмотки под твоим балконом, а ты кричала в припадке ярости: Пошел вон, грязная свинья!- я машинально вспомнил
- Я так сказала?- она улыбнулась,- ну прости, не хотела тебя обидеть.
- Я и не обиделся, я просто понять не могу, почему ты, такая женщина, тратишь свое время на таких, как я и твой муж? Ведь, не все же такие, в конце концов?
- Знаешь, Гидо, при твоей блядской сущности, твое восприятие мира меня просто умиляет. Я уже не так юна, чтобы верить в сказочку про страну, где живут добрые принцы, и ждать своего. Я предпочитаю думать, что пока этих самых принцев раздавали, я спала, а когда проснулась, мне достался вот такой несколько бракованный вариант. Видишь, какая проблема и поменять- то нельзя, гарантийный срок истек, вот и приходиться делать вид, что меня вид меня все устраивает. А вообще, я не намерена, не намерена философствовать, давай оставим эти сопливые разговоры о лучшей жизни, ты давай-ка руки в ноги и на работу, завтра Кевин будет тебя ждать в 10 утра. У него какой-то к тебе разговор, не знаю, меня в мужские тайны не посвящают. Кстати, о Вико, я ей работу предложила, личного помощника, давно стоило этим заняться, сама просто зашиваюсь,- она задумчиво посмотрела на сигарету, вздохнув, положила ее обратно в пачку,- бросаю,- пояснила Кэрри
- А можно по..
- Нет, никаких звонков, даже и не думай, девочка только отходить стала, услышит твой голос – снова в истерике забьется, а я, знаешь, в психиатры не нанималась,- Кэрри сердито оборвала меня, и все же закурила. – Да и вообще, мы с ней уезжаем, у меня в Бостоне дела, ее с собой возьму, может, развеется, забудет тебя козла.
- И я тебя люблю
- Не принимай близко к сердцу, но ты и вправду козел, хотя ты все равно мой лучший друг, - она докурила, и поднялась с дивана, собираясь уходить.
- Когда вы вернетесь? – я поднялся следом
- Я же говорю, через пару-тройку месяцев, я дам тебе знать,- она поцеловала меня в щеку,- ну, увидимся.
- Да, - я попытался изобразить подобие улыбки,- и … и передай Вико, ну в общем, передай, что я, а хотя, нет, ничего.
Она ушла, я прислонился плечом к косяку и тупо разглядывал в стену. Уезжает. На несколько месяцев. Черт и почему все так сложно?
- Потому что ты кретин редкий, рот надо было вымыть с мылом, прежде чем говорить о ней. А теперь давай, проверь, может в баре, что осталось, залей шары, у тебя это хорошо получается,- где-то глубоко внутри себя я услышал внутренний голос
-И залью, а тебя, между прочим, не спрашивали,- зло отвечаю я,- а что кретин, так это без тебя знаю.
Да, однозначно, с выпивкой надо завязывать, вот и голоса слышатся,- подумал я и пошел собираться на работу.
Сообщение отредактировал katya_shev@ - Воскресенье, 11.09.2011, 17:02 |
| |
| |
| katya_shev@ | Дата: Воскресенье, 11.09.2011, 17:03 | Сообщение # 3 |
|
We love you!
Группа: v.I.p.
Сообщений: 516
Статус: Offline
| Глава 4.
And maybe, I'll find out
A way to make it back someday
To watch you, to guide you,
Through the darkest of your days
If a great wave shall fall and fall upon us all
Then I hope there's someone out there
Who can bring me back to you?
The Calling, wherever you will go
Вико вернулась через 4 месяца, я позвонил ей и, мы условились встретиться в старой кленовой аллее. Я сидел на скамье, ожидая ее и наблюдая за тем, как солнечный лучи, пробиваясь сквозь толщу лиственных крон, рисует причудливые узоры на асфальте. Я вдыхал чистый утренний воздух, который для Нью-Йорка является почти роскошью, и пытался мысленно инсценировать наш диалог. Еще вчера я заготовил целую речь, набор каких-то бессмысленных фраз, но мне казалось, это важно. Я забылся, силясь вспомнить, что же я собирался ей сказать, как вдруг услышал где-то совсем близко немного смущенное: Привет. Закон подлости, в самый ответственный момент все слова куда-то испарились, я едва смог поздороваться в ответ.
Я неуклюже поднялся со скамьи, чувствуя, что ноги почему-то подкашиваются. Несколько минут мы стояли, молча, глядя друг на друга. Пауза затянулась.
- Хорошо выглядишь,- сумел я, наконец, выдавить. Я не солгал, Вико, действительно, была удивительно красива, только чересчур бледна.
- Спасибо, может, хватит дежурных фраз, зачем позвал?- несколько месяцев в Бостоне явно не расположили ее ко мне.
- Черт, вчера столько слов правильных подбирал, столько репетировал, а сейчас стою, как дурачок перед тобой, и не могу сказать ничего вразумительного,- я решил, честность - лучшая политика.
- Что ж ты шпаргалку не сделал?- ее глаза смотрели насмешливо.
- Может, присядем?
Мы сели, она поежилась.
- Холодно?
- Немного.
Я обнял ее, взял ее ладонь и сунул к себе в карман, она не сопротивлялась, наверное, желание согреться перебивало даже неприятный осадок от моих прикосновений. И мне вдруг стало так хорошо, как тогда в парке, еще в детстве, откуда родом та самая фотография, где мне всего 7.
- Скоро зима, - задумчиво произнес я, сам не зная зачем, что-то преувеличенно внимательно разглядывая на земле,- по утрам уже пахнет как-то по-особенному, наверное, скоро снег пойдет. Знаешь, Вико мне плохо без тебя, очень плохо, я даже сам не думал, что бывает так плохо. Ты ушла, я думал, пройдет, переболею, забуду, а нет, не тут было.
Я говорил, не отрывая взгляда от земли, мне было стыдно. В горле встал комок, глаза отчего – то неприятно защипало, ненавистная соленая капля медленно поползла по щеке.
- Я пытался научиться жить без тебя, но знаешь, чем-то ты меня зацепила, наверное, своим горячим шоколадом, его так никто для меня не готовил,- я пытался шутить, но от этого только хуже становилось. Я замолчал, не зная, какую глупость еще произнести.
- Я дам тебе рецепт,- вдруг сказала Вико в духе моей последней фразы. Я повернулся к ней лицом и как-то тихо почти шепотом сказал: Знаешь, мне кажется, я тебя люблю
Она усмехнулась:
-Тебе кажется, ты меня любишь, Гидо, брось ты способен на большее. Согласись, романтики мало: Мне кажется, я тебя люблю. Я попытался улыбнуться, но получилась только какая-то кривая гримаса.
- Я уверен, что люблю тебя, так лучше?
- Гидо, ты, что мне одолжение делаешь? Я ведь не просила тебя об этих словах. Все это смешно, ты меня, конечно, прости, но это мое мнение, ты не способен на любовь. Я ушла, это тебя и зацепило, вот только я не понимаю, почему ты стремление снова затащить меня в свою постель списываешь на любовь. Тебе вообще знакомо значение этого слова? Ты понятия не имеешь о любви, тебе просто захотелось депрессии, тоски. Неунывающему Гидо Лассену захотелось побыть в роли жертвы! Не ломай комедию, дружок, тебе это не идет. Может, фотограф ты хороший, а вот актер из тебя никудышный. Ну, не расстраивайся, Голливуд не самое лучшее место на Земле.
- Ты права, я не знаю о любви ровным счетом ничего. Но я знаю то, что, просыпаясь по утрам, я вспоминаю о тебе, и, ложась спать, я снова вижу твою физиономию, ну ладно, может, это всего лишь издержки профессии, я ведь фотограф, наверное, у тебя лицо очень фотогеничное. Я брожу по улицам, где мы с тобой гуляли, черт возьми, наверное, Нью-Йорк как-то неожиданно быстро стал слишком мал, и я непроизвольно каждый вечер попадаю лишь в те места, которые напоминают о тебе. Ты ушла, а я несколько дней не поднимался с кровати, исследуя содержимое каждой бутылки спиртного, имеющейся у меня в доме, хотя, это можно объяснить внезапно накатившим алкоголизмом, и ничего, что я раньше почти не пил, все бывает в первый раз. Я набил морду Люку, когда он осмелился что-то ляпнуть о тебе, учитывая, что Люк вдвое больше меня, неверное, я просто возомнил себя суперменом, ну с кем не бывает, обычное дело! Ты ушла, а я как сопливый пацан хлюпал носом, причем снова почти впервые в жизни, а может, я просто расстроился, что некому будет стирать мои рубашки, хотя, ты никогда этого не делала.
- Чего ты хочешь?- я, наконец, дал ей сказать.
- Хочу, чтобы ты вернулась, хочу снова, как ты сказала затащить тебя не только в свою постель, хотя туда особенно сильно, а в свою жизнь. Хочу снова просыпаться от запаха горячего шоколада и видеть твою улыбку по утрам, хочу смотреть глупые романтические мелодрамки по телеку и вместе пускать розовые сопли от избытка эмоций и ощущения того, что у нас все почти так же, как в этих фильмах. Хочу гулять по вечерам, как подростки, держась за руки, провожая закат. Хочу слышать твою критику о моей одежде, обуви, работе. Хочу, чтобы ты была рядом. Потому что я тебя люблю.
- Я хочу это, я хочу то - вот, что я слышу, Гидо, а что насчет меня, что получу я? Измены, беспочвенную ревность и едкие комментарии по поводу моего прошлого каждый раз, как тебе почудиться, что ты стал обладателем рогов? Один раз мы через это уже прошли, может, ограничимся прошлым опытом?
- Ты меня любишь?
- Да, - такого простого и искреннего ответа я не ожидал.
- Вико, я не могу тебе обещать, что все в одночасье измениться, я не могу так враз поменять свою жизнь, понимаешь? Я не хочу давать глупых обещаний, но я буду стараться. Я хочу стать тем человеком, которого ты ищешь.
- Знаешь, Гидо, в детстве, я всегда мечтала о принце, как все девочки, о любви, словом, о красивой сказке, но никогда, слышишь, никогда принц мне в моих мечтах не говорил: Подожди, малышка, мне трудно перестать трахать все, что движется, но я буду стараться!
- Вико, не утрируй, я совсем не это имел в виду.
- Но сказал именно это.
Наш разговор зашел в тупик.
- Чего хочешь ты?- наконец, меня осенило сказать что-нибудь здравое.
- Я хочу любви, хочу тебя, но только другого, то есть, я не хочу, чтобы ты кардинально менялся, но мне нужно знать, что я могу тебе доверять, что ты не предашь. Гидо, мне не нужны свободные отношения.
Теперь молчали мы оба. Не зная, что еще сказать, я просто обнял ее. И снова этот странный запах горячего шоколада, да откуда он, черт возьми, может, неподалеку кондитерскую открыли? Не помню, сколько мы так стояли, рядом сновали люди, кто-то посмеивался, глядя на нас, кто-то просто не обращал внимания, но все это не имело значение, я чувствовал ее, снова, так какая разница, что происходило вокруг. Я чувствовал стук ее сердца, ее теплое дыхание приятно щекотало шею, моя рубашка промокла от ее слез. Я был готов стоять так вечность. В ту минуту я впервые в жизни пожалел, что не могу, как мой блондинистый школьный дружок написать глупую сентиментальную песенку. А вообще, с Вико у меня все в жизни было впервые. Я знал, что она не уйдет, что она останется со мной, даже если я не смогу гарантировать ей верность, даже если не смогу пообещать не ревновать ее. Уже в ту минуту я знал, что мне нужно, я должен ее отпустить, но чертов эгоизм, я не сумел. Уже тогда, обнимая ее в старом парке, я примерно знал, сколько это продлиться, но остановить это прежде, чем все начнется снова, я не мог. Круг замкнулся. Я просил Господа только об одном: Пусть она подольше не разглядит мою скотскую сущность. Странно, и почему Он помог?
Естественно после этого разговора Вико ко мне вернулась, но переезжать обратно в мою квартиру отказалась. И теперь я ее понимаю, она просто оставляла для себя маленькую лазейку, возможность уйти. Она боялась зависеть от меня, не потому что не любила, а как раз наоборот, потому что любила слишком сильно. Хотя переехала она ко мне или нет, так или иначе она почти всегда оставалась у меня ночевать. И я снова засыпал, чувствуя ее теплое дыхание и опутывая пальцы ее мягкими темными волосами, а утром меня как всегда встречали ее улыбка, терпкий запах горячего шоколада, который я так любил, да и сейчас люблю пить по утрам. Знаете, что меня удивляло? Вся квартира наполнялась таким странным приятным ароматом только, когда этот напиток готовила для меня Вико, а еще мама, очень давно, в детстве.
Глава 5.
Прости меня за цветы, которых я не дарил
Прости меня за то, что я всю ночь не звонил
Прости меня, что мечта только останется мечтой
Прости меня за то, что я остался с тобой.
Мальчишник, Медляк.
Потом потекли дни, беззаботные, счастливые. Я все время старался быть рядом с Вико, словно стараясь взять максимум из отпущенного мне времени с ней, из так внезапно подаренной возможности. Я мог часами наблюдать за ней, пытаясь запечатлеть каждую ее черточку в своей памяти, изучая ее лицо, улыбку, взгляд. Мы целые дни проводили в постели, просто лежа в обнимку и разговаривая, тогда осень щедро одарила Нью-Йорк дождями, так что ходить некуда не хотелось. Я заметил, что Вико спала в довольно странной позе, подтянув колени ко лбу, словно бы сгруппировавшись перед прыжком, она даже во сне не расслаблялась, даже Морфею не отдаваясь полностью. С ней так всегда, улыбалась, смеялась, такая непринужденная и легкая, как ваниль или сахарная вата, почти прозрачная, как облако, кристально чистая, как вода, но в то же время всегда напряженная, внимательная, собранная. В ее глазах, орехово-зеленых, где-то очень глубоко отражалась тоска и постоянное беспокойство, тревога, словно она всегда ждала чего-то. А вот чего, я так и не сумел понять. Я часто ловил на себе ее сосредоточенный взгляд, она пристально смотрела мне в глаза, словно пытаясь там что-то увидеть, что-то очень важное для себя. На мои вопросы она всегда отшучивалась. Наверное, Вико, как и я чувствовала, что скоро наша история подойдет к своему логическому завершению, это был лишь вопрос времени, и просто пыталась найти в моих глазах опровержение собственных выводов. Она часто рассказывала мне о своих мечтах, я был благодарен ей за это. В такие моменты я чувствовал себя, если не Богом, то, по крайней мере, кем-то очень значимым, раз такая девушка, как Вико, мало того, что была в моей жизни, так еще и открывала мне свою душу, позволяя мне играть на ее сцене, если можно так выразиться. А это было особенно тяжело, ведь до меня она выпускала шипы при малейшем к ней приближении, пугалась даже ничего не значащего прикосновения, предпочитая убегать всякий раз, как кто-то пытался проникнуть на ее территорию. Она ведь так тщательно ее создавала, очерчивая границы между собой и окружающим миром. Вико построила стеклянную стену, все прекрасно видела, но сама не принимала участия. Она любила тишину, собственный мир и лестницу в облака, ею же созданную. Если она плакала, то искренне, она не умела притворяться. Она была настоящей, но такой нереальной. Удивительно, но при своей, с позволения сказать, прошлой карьере, Вико осталась такой чистой и нетронутой. Не в физическом смысле, естественно, просто она была…, черт я даже не могу подобрать слов, она была сама нежность и доброта. Иногда я даже боялся прикоснуться к ней, сам себе казался каким-то грязным. Она была как ребенок, который потерялся в большом парке, искала среди многочисленной толпы людей родные теплые руки, чтобы они обняли и защитили от всего. Явно, мои руки оказались не предметом ее желаний, может, я просто был временной остановкой для нее на пути е чему-то более стоящему? Хотя я не хочу так думать. Часто она засыпала, а я лежал рядом, держа ее за руку, и чувствовал себя чем-то легким и невесомым. Я даже дышал осторожно, чтобы не разбудить ее и не спугнуть этот момент. В такие минуты я мысленно просил Бога остановить мгновение и оставить нас вот так лежать, сознавая, что мы части друг друга. Я глупо улыбался, глядя из своей постели на унылый пейзаж за окном. Наверное, будни не такие уж серые, - думал я,- может, это она поработала яркими красками и кистью. Любовь? А говорят, ее не бывает, теперь я точно знаю, она есть, просто не каждому позволяет себя коснуться. Она даже тишину сделала особенной, наполнила чем-то теплым и густым, таким приятным и обволакивающем, и мне так хотелось продлить эти моменты.
Однажды я пришел домой с работы вечером. Вико сидела, поджав под себя ноги, на подоконнике и писала мое имя на стекле. Я был удивлен.
-Что делаешь?- я, как всегда задал глупый вопрос
- Написать твое имя на грязном стекле и вдохнуть жизнь в каждую букву, потом наблюдать, как эти самые буквы медленно исчезают, оставляя только отпечатки холодных пальцев,- задумчиво произнесла Вико, даже не повернувшись ко мне.
-Вико, ты меня пугаешь, что происходит?- Я начал нервничать.
- Да, ничего, Гидо, успокойся, а то у тебя такой вид, словно мысленно ты уже вызываешь санитаров с криками: Быстрее, быстрее, моя подружка чокнулась,- она посмотрела на меня и как-то криво улыбнулась.
-Я просто думала.
- О чем?- встревожено спросил я
- О себе, о тебе, о нас, о том, куда нас все это приведет.
- Ну и что надумала?- я, облегченно вздохнув, присел на стул.
- То, что наши отношения, как эта надпись, - она кивнула в сторону своего незамысловатого рисунка на стекле,- медленно расплываются, оставляя отпечатки. Вот только, если со стекла их можно стереть, то из сердца вряд ли.
- Трагично,- философски заметил я, не зная, как можно возразить, да и можно ли вообще.
Иди ко мне,- я тихо позвал ее. Язык прикосновений всегда давался мне легче, чем слова.
Спустив босые ноги с подоконника, она спрыгнула и села ко мне на колени. Я прижал ее к себе. Она уткнулась мне в шею. Я знал, что в эту минуту стоило бы сказать, что я ее люблю. Но я не смог. Каждый раз, как я собирался произнести эти слова, они странным образом вставали у меня поперек горла, и я не мог выдавить ничего членораздельного. Не потому что я не любил ее, просто мне казалось, что стоит мне произнести это, как все исчезнет, рухнет, испарится. Глупец, я считал, что если часто буду говорить ей это, слова потеряют всякий смысл. Поэтому я произнес, как всегда что-то глупое:
- Ты почему снова без тапочек? Простынешь. Не замерзла?- в тот момент хотелось удавиться из-за собственной тупости.
Она не ответила, я только почувствовал, как по моей шее потекли ее горячие слезы. И стало мне вдруг так паршиво. Я ведь мог бы соврать ей, сказав, что мы будем вместе всегда, что никто нас не разлучит, ну или одну из подобных банальных фраз, что она и ждала от меня. Но проблема была такова, что в тот момент я сам отчаянно нуждался во вранье такого рода. Чтобы кто-то сказал мне: Расслабься, Гидо, она с тобой навсегда.
Но этот кто-то почему-то не оказался рядом в нужный момент. Поэтому я продолжал молчать, чувствуя ее горячие слезы на своей шее и судорожно сглатывая собственные.
Вот так и проходило время, медленно, но верно отсчитывая дни, деля их на часы и минуты, на каждую из которых я молился, благодаря за то, что они дарили мне Вико.
Как известно, все имеет обыкновение проходит, заканчиваться, и этот прекрасный этап наших отношений плавно завершался, сея в моей душе до боли знакомое ощущение, что я наслаждаюсь любовью, которая на самом деле предназначена не мне. Мысли подобного рода прочно обосновались с моей голове, каждый день, мучая меня и заставляя испытывать угрызения совести и чувство вины. Обоснованность моих выводов подкреплялась еще и внезапно появившимся другом Вико, Майклом. Она познакомилась с ним в Бостоне, он оказался хорошим парнем, и они сразу подружились. В Бостоне они все время проводили вместе, как друзья, хотя он, очевидно, рассчитывал на большее. Но Вико, как она потом мне рассказывала, сразу дала ему понять, что ничего между ними быть не может. Парень оказался понятливым и больше разговоров на эту тему не заводил, предпочел дружбу, чем совсем ничего. Когда Вико вернулась в Нью-Йорк, а по совместительству и ко мне, он часто ей звонил, долгие полуночные разговоры по телефону. Я не ревновал, вру, конечно, ревновал, еще и как. Были бесконечные ссоры, выяснения отношений, в конце концов, заканчивающиеся в постели и тем, что я обещал больше не скандалить по этому поводу. Не скандалил. Ровно до следующего звонка. Придурок, я его тихо ненавидел, еще не зная, хотя, наверное, стоило мне с ним подружиться, ну или хотя бы попытаться, все - таки он был небезразличен Вико, как друг. Но я сам себя накрутил и к тому времени, как Майкл приехал в Нью-Йорк, якобы по работе, я бы с удовольствием прибил бы его. Но до мордобоя не дошло, что меня самого очень удивило и отчасти порадовало, как маленькая победа над собой. Я научился, похоже, держать себя в руках. Хотя дело было не в этом, появись Майкл на пару месяцев раньше, я бы, пожалуй, “поговорил”, с ним, но, увидев его отношение к ней, я понял, что возможно, он и был тем парнем, у которого я крал Вико, и любовь, в которой жил я, была для него. Знаю, бред, но когда вот такой бред живет в тебе, ты сталкиваешься с ним ежедневно и еженощно, то поневоле поверишь. Может, это и не было правдой, просто я как всегда испугался чего-то серьезного и важного в моей жизни. Любви. С его появлением в нашей жизни, я стал чувствовать, что в моей постели нас трое, хотя и понимал, что между ними ничего не было. А вообще, присутствие Майкла в ее жизни было своеобразным оправданием для возможных измен в моей. Как только прошел тот беззаботный, легкий и в чем-то даже волшебный период наших отношений, я жил, постоянно контролируя себя, свое поведение, слова, даже мысли. Я понимал, что стоит мне только на миг расслабиться, как я снова пущусь во все тяжкие. Я любил Вико, но моя тяга к женскому полу, очевидно, была сильнее. Я знал, что снова буду изменять, это был лишь вопрос времени. Поэтому я позволял Вико общаться с ее другом, таким образом, убеждая себя в том, что не у одного меня рыльце в пушку. Глупо, ведь у них ничего не было, а от этого было еще тяжелее. Уж лучше бы она с ним переспала и вычеркнула его из своей жизни, чем видеть их вместе и понимать, что он, может, даже неосознанно, отнимал ее у меня. Тяжело терять человека, отношения с которым так хотел бы сохранить, но понимаешь, что это, увы, уже невозможно. Как песок сквозь пальцы, тогда я в полной мере осознал смысл этого выражения. Получается, я жил и ждал финала, каждый раз прикасаясь к ней, как в последний, и радовался, проснувшись утром от запаха горячего шоколада, который так приятно щекотал ноздри. Я был счастлив просто от осознания того, что хотя бы на какой – то миг она был моей.
Развязка не заставила себя ждать. Рано утром мне позвонила Кэрри, попросив, я бы даже сказал, приказав, срочно явиться в офис. Это был плохой знак, Кэрри никогда не появлялась на работе раньше обеда. Когда я вошел в кабинет, то увидел там Кевина (муж Кэрри и совладелец бизнеса), тупо глазеющего в одну точку и нервно курящего.
- Привет! Что случилось? К чему такая срочность?- я спросил, взяв у Кевина сигарету.
-Гидо, присядь,- вместо приветствия ответила Кэрри, указывая мне на кресло.
Я сел, предчувствуя что-то недоброе.
- Гидо, мне сегодня ночью звонили из полиции. В отеле “Этуаль” обнаружен труп Сандры, она покончила собой. В ходе осмотра трупа, или как там его называют, я в криминалистике не сильна, выяснилось, что ее изнасиловали. Она наглоталась таблеток и написала какое – то прощальное письмо, родителям кажется.- Кэрри замолчала, давая мне время переварить информацию. Дрожащей рукой она поднесла сигарету ко рту и судорожно затянулась.
- Ты же бросаешь,- внезапно послышался голос Кевина, до сих пор, молчавшего в углу офиса.
- Пошел к черту,- последовал ответ.
Перед моими глазами всплыло лицо совсем еще юной девушки, почти девочки, ей едва исполнилось 17, которую я собственноручно отвез вчера вечером в этот злополучный отель. Мозги отказывались соображать, руки похолодели, я был не в состоянии выговорить ни слова. Моих двигательных способностей хватило в тот момент только, чтобы плеснуть себе виски и выпить залпом.
- Полицейские будут здесь после обеда, у Сандры нашли в кармане нашу визитку. Так что до этого времени нам надо придумать складную легенду. Гидо, Гидо, да очнись же ты, наконец!- Кэрри лихорадочно трясла меня за плечо,- Возьми себя в руки и расскажи мне, что вчера вечером произошло. Давай, соберись, - она налила мне еще какой-то дряни и буквально влила в меня.
-Всю дорогу она сильно нервничала, я, как мог, успокаивал ее, говорил, что она всего лишь поужинает с этим мужиком, что ничего не будет, если она не захочет, короче, нес какой-то бред. Мы приехали, я их представил друг другу, посидел часок и удалился, получив от него оплату. Никогда не забуду, как она смотрела на меня, когда я уходил, словно умоляя остаться. Она выглядела такой беззащитной,- я рассеянно бормотал, пытаясь сосредоточиться и собрать свои мысли, так странно растекающиеся в голове.
-Больше ничего?- деловито поинтересовалась Кэрри
- Нет.
- Ну и отлично, тогда слушайте, будем все придерживаться следующей версии: девочка пришла к нам в агентство, оставила свое портфолио, но требованиям заказчиков она не отвечала, и мы сказали, что свяжемся с ней позже, оставив ей одну из наших визиток.
Здесь она в принципе ни с кем не общалась, подруг у нее не было, да и в агентстве особо не светилась,- Кэрри рассуждала вслух.
-Так, Кевин, ты все запомнил?- она бросила взгляд в сторону в конец отупевшего от алкоголя мужа. Он кивнул.
- Тогда езжай домой, мне ты в таком состоянии не нужен. Грэг тебя отвезет (шофер).
Она позвонила на проходную и попросила охранника подняться проводить Кевину в машину.
- А еще говорят, мужчины - сильная половина человечества, где она ваша сила, когда она так нужна?- задумчиво произнесла Кэрри, провожая мужа глазами.
- Тебе бы тоже лучше в постельку, а то выглядишь ты отвратительно. Я сегодня с копами сама разберусь, давай, поезжай,- она похлопала меня по плечу.
- Ты только вдумайся в то, что ты несешь. Человек умер, совсем еще девочка, а тебя интересует только репутация твоего агентства,- у меня как будто открылись глаза на эту женщину.
- Все правильно, она мертва, Гидо, слышишь, мертва, ей уже все равно. А нам надо думать о работе. Ты представляешь, что будет, если скандал получит огласку?
- Скандал, - я едва мог соображать от слов монстра, сидевшего рядом,- скандал, теперь смерть человека так называется?
- Да, брось ты, тебя что угрызения совести мучить начали? Что - то не припоминаю, чтобы ты особенно против был, когда свою долю получал? Или у тебя совесть в определенные моменты срабатывает? Прекрати истерику, лучше позаботься о том, чтобы Вико ничего не узнала.
- Опомнись, Кэрри, мы виноваты в смерти Сандры, ты сумеешь жить спокойно дальше, делая вид, что ничего не произошло? К тому же в полиции явно не идиоты работают, думаешь, не подкопаются? – Я поднялся с кресла и на ватных ногах подошел к окну.
- Это уже моя забота, ты главное держи язык за зубами. А насчет Сандры, так знаешь, я ее не под кого не подкладывала, это было ее осознанное решение. В модельном мире иногда приходиться идти на жертвы. Она все прекрасно знала.
-А девочки?- спросил я не оборачиваясь, уставившись в окно.
- С Сандрой никто особо близко не общался, никто о ней ничего не знал. Но вот наш маленький бизнес придется временно прикрыть.
Я не ответил. Постояв еще секунду, я развернулся и направился к выходу. Кэрри поймала меня за руку:
- Ты ведь не бросишь меня, Гидо? Не забывай, мы в одной лодке,- произнесла Кэрри, скорее пытаясь убедить меня в этом, чем угрожая.
Я дернулся, мне физически были неприятны в тот момент ее прикосновения, но она не отпустила, продолжая вопросительно смотреть на меня.
- Конечно,- буркнул я и ушел.
Придя домой и, не обнаружив там Вико, я мысленно поблагодарил Бога. Не знаю, что было бы, будь она там. Я не мог отвечать на вопросы и терпеть сочувственные взгляды. Мне нужно было побыть одному. Не раздеваясь, я рухнул в постель и уснул, хотя сном это можно назвать с натяжкой, скорее какое-то коматозное состояние. Я видел Сандру, ее бледное лицо и синие губы, она тянула ко мне руки и молила не уходить, не оставлять ее с этим отморозком. Я очнулся в холодном поту где - то под утро от телефонного звонка.
- Доброе утро,- знакомый голос резанул слух
- Какое же оно доброе,- ответил я, с трудом отрывая голову от подушки.
- Это уж точно,- сказала Кэрри,- Гидо, сможешь приехать через час?
- Да,- сказал я и положил трубку.
Ровно через час я был в офисе.
- В общем, все прошло гладко, я объяснила копам, что девушка особым спросом среди заказчиков не пользовалась, вот и решила, очевидно, подработать, ну а потом передумала, а не тут – то было, клиент не захотел отступать, отсюда и насилие. Девчонка не выдержала и таблеток наглоталась. Банальная история несостоявшейся проститутки. Бывает,- пояснила Кэрри, не дожидаясь моих вопросов.
Я почувствовал, как к горлу подкатывает тошнота. Мне стало плохо.
- Ты говоришь так, как будто сама веришь в басню только что рассказанную тобой.
- А это проще всего, Гидо, сделаем вид, что ничего не произошло. Такого ведь раньше не было, все наши девочки прекрасно живут, наслаждаясь жизнью, ни в чем не нуждаясь. Подумаешь, какая нравственная выискалась, не смогла своими принципами поступиться. Да и вообще, это бизнес и только. Ничего личного.
- А что тот политик, который изнасиловал ее? Ты с ним связывалась?
- Не волнуйся, он молчать будет, ему это не на руку. Я ему позвонила, а он ответил, что со мной никогда не знаком и никогда не встречался. Так что все в порядке.
- Ты что совсем не чувствуешь своей вины?- я то думал, что в жизни меня ничего уже не может удивить.
- Наверное, должна бы, но знаешь, нет. Иногда мне кажется, что чувство вины у меня напрочь атрофировано. Его просто нет.
- Кэрри, я выхожу из игры. Все, считай, я больше на тебя не работаю. Ты меня знаешь, рот открывать понапрасну не стану. Так что можешь не волноваться, твои скелеты останутся
в твоем шкафу,- сказав это, я вдруг почувствовал такое облегчение.
- Ты не можешь, забыл, это ведь я тебя сделала. Это благодаря мне ты сейчас один из самых известных фотографов в Нью-Йорке,- у нее на лице читалась паника.
- Спасибо,- безразлично произнес я,- по-моему, я уже рассчитался.
- Ты спятил, я ведь могу сделать так, что тебя ни в одно агентство больше не возьмут,- еще немного, и она начала бы плеваться.
- Мне все равно. Делай, что хочешь,- я смотрел на нее, искренне не понимая, как мог считать эту женщину своим лучшим другом.
-Я все расскажу Вико, она явно не останется с тобой, узнав сей нелицеприятный факт твоей биографии,- Кэрри постаралась ударить побольнее, достав последний козырь.
- Валяй,- я пожал плечами,- Вико все равно меня бросит, днем раньше, днем позже, не имеет значения,- я рассеянно крутил в руках полупустую пачку сигарет.
- Гидо, ты не можешь меня бросить, ты единственный, кто меня понимает, как бы это глупо и банально ни звучало, ты все, что у меня есть.
- Нет, меня у тебя тоже нет,- сказал я и вышел из кабинета.
- Скотина,- понеслось мне вдогонку.
|
| |
| |
| katya_shev@ | Дата: Воскресенье, 11.09.2011, 17:04 | Сообщение # 4 |
|
We love you!
Группа: v.I.p.
Сообщений: 516
Статус: Offline
| .
I know now, just quite how,
My life and love may still go on
In your heart, in your mind,
I'll stay with you for all of time
The Calling, wherever you will go
Весь тот день я провел, бесцельно нарезая круги по городу и наслаждаясь осенним Нью-Йорком. Я поехал в старый парк, где состоялось наше с Вико примирение. Вышел из машины сел на скамью. Рядом пестрел ярко-красный клен. Так красиво. Я сидел там и думал, что еще несколько часов я по праву могу называть Вико своей девушкой. Но как только я вернусь домой, права этого я лишусь, так как, наверное, она обо всем уже знает. Кэрри постаралась. Поэтому я оставался в парке столько, сколько мог, оттягивая финал истории.
Немного не в кассу, знаете, за что я люблю Нью-Йорк? Потому что, растворившись в этом бесчисленном количестве людей, ты начинаешь ощущать собственную ничтожность, и тебе ничего не остается, как научиться смотреть на свою жизнь со стороны, чтобы стать по-настоящему свободным. В тот день в парке, сидя под старым кленом, я, именно и посмотрел на свою жизнь со стороны, полностью осознав всю ее никчемность. Можно сказать, я стал истинным ньюйоркцем, обретя, наконец, свободу от страха собственной неважности. Я понял, что надо что-то менять. Вот только почему для этого пришлось умереть одной юной девушке? Получается, что мы понимаем, в каком дерьме находимся, только когда случается что-то, что уже не исправишь, не нажмешь на стоп и не переиграешь. Мое маленькое открытие.
Я приехал домой и сразу пошел в ванную. Снял рубашку, и плеснул на лицо холодной воды. Я кожей почувствовал ее присутствие.
-Привет,- сказал я, не оборачиваясь, преувеличенно внимательно разглядывая себя в зеркале.
- Привет,- тихо ответила Вико.
Я повернулся. Она стояла в дверях, скрестив руки на груди. Я оперся спиной и раковину и осмелился поднять на нее глаза. Мы стояли и смотрели друг на друга, не говоря ни слова. Я понял, что она все знает. Вот оно, то самое ощущение, когда происходит то, чего ждал и боялся одновременно.
- Я знаю о девушке. Сочувствую тебе, это ведь, кажется первый прокол в твоей практике?
Понятно, признан виновным без права на защиту и тем более апелляцию.
- Откуда?- я устало вздохнул.
- Кэрри позаботилась, чтобы, как она выразилась, правда дошла до моего сведения.
Я усмехнулся. Вот стерва, выполнила таки свою угрозу.
Мы прошли в комнату, Вико села на диван, вытянув длинные ноги, и закурила.
- Рассказывай,- сказала она,- хочу услышать твою версию.
- Зачем, ты ведь уже сделала для себя все выводы? Или хочешь убедиться в моей скотской сущности лично? – я пришел в свое ироничное, нарочито безразличное расположение духа.
- Мне просто кажется, я заслужила право услышать это от тебя.
- Да, нечего рассказывать, просто, когда я приехал в Нью-Йорк, то с удивлением для себя открыл, что меня, оказывается, не ждут здесь блестящие контракты, и никому не интересен заурядный парнишка-начинающий фотограф, не имеющий ни гроша за душой и главное достаточной практики. Денег моих едва хватило, чтобы снять убогую комнату в так называемом спальной районе и на еду, чтобы продержать первое время. Так что плохо дело было, но у меня, откуда - то жило убеждение, что я выберусь, что все получится. Вот я и ждал походящей возможности. Возможность ждать себя долго не заставила, появившись в образе Кэрри. Мы с ней познакомились, когда я в очередной раз пытался устроиться на работу. Снимки мои ее не впечатлили, но она сделала мне одно заманчивое предложение. В любом модельном агентстве есть девушки, которые не пользуются спросом среди заказчиков, их лица, как бы поточнее выразиться - не востребованы. В основном, они все приезжие, из маленьких провинциальных городков, где остаются их родители, одноклассники и прочий груз прошлого. Не добившись поставлено цели, они приходят в отчаяние: Нечем платить за квартиру, вплоть до того, что нужно съезжать со дня на день, нечего есть, случайные заработки, на которые особо не разживешься. В итоге совершенно иная жизнь, чем им представлялось в их, еще совсем детских мечтах. Они ведь все наивны, полагая, что иметь смазливую мордашку вполне достаточно для головокружительно быстрой карьеры. Стоит только приехать в большой город, попасть на собеседование в более или менее крупное модельное агентство, имея качественно сделанное портфолио,- и все, мир у тебя в кармане, ты звезда. Ну, а когда обнаруживалось, что путь к славе иногда тернист и колюч, а известность – это скорее удача, которая, кстати, улыбается всегда только избранным, а не упорный труд, вот тогда и начинается самое интересное. Домой возвращаться не хочется, представляя довольные рожи завистников, сочувственные вздохи друзей и укоряющие взгляды родителей, тогда наступает такой момент, когда они психологически готовы ко всему, только бы избежать триумфального злорадства, жалости и неумелого утешения окружающих (кто на что горазд, нужное подчеркнуть). На этой далеко не оптимистичной ноте вступал я, знаешь, для девчонок фотограф в таком бизнесе, он как Бог, с ним не поспоришь, твоя судьба на какой-то промежуток времени в его руках. Я мог из дурнушки сделать ну, не красавицу, но хотя бы что-то приемлемое, а красавицу превратить в убожество, от меня много зависело, поэтому они буквально мне в рот заглядывали. Как скажу, так и будет. Я, конечно, этим не пользовался, исключая ситуации, связанные с моей, в некотором роде, второй работой. Я выбирал только тех девочек, которые морально были готовы переступить через себя, только бы удержаться на плаву, ну и естественно, момент выискивал подходящий. Я предлагал им, грубо говоря, работать элитными проститутками. Знаешь, у Кэрри набралось много знакомых, политиков, крупных бизнесменов и ну и прочих не последних людей в городе, которые не могли так запросто позволить себе снять девочку, не оставшись не замеченными. Ну, а у нас в агентстве, все было шито- крыто. Их похождения не получали огласку, мы имели хорошие деньги. К каждой из девчонок у меня был свой подход, кому- то я открыто предлагал спать с мужиками за деньги, называя вещи своими именам, с кем-то было сложнее, приходилось обрабатывать. Я предлагал им подзаработать, поужинав с каким-нибудь влиятельным мужчиной, убеждая, что этот ужин будет иметь влияние на всю их дальнейшую карьеру, что после этого сразу потекут заказы и, естественно, говорил, что никакой интимной направленности.
- Ты лгал?- до сих пор молчавшая Вико, наконец, выдавила из себя.
- Да, - ответил я безразлично, чувствуя себя так, как если это была финальная исповедь перед смертной казнью, которая уже ничего не решала, просто формальность, когда виновность доказана, а всем участвующим лицам интересны подробности.
- Обычно приезжал с ними в ресторан или ночной клуб, мы с клиентом рассчитывались, ну а дальше, девчонки уже сами все понимали, не было случаем в моей работе, чтобы кто-то сдрейфил, сбежал или, чтобы клиенту пришлось прибегнуть к насилию. Прокол произошел с Сандрой, я даже не ожидал, что так все выйдет. Все шло по накатанной схеме, я привез ее в ресторан, посидел с ними немного, разрядил обстановку, ну и удалился. Что было дальше, я могу только предполагать, основываясь на рассказах полицейских. Он попросил ее пройти с ним в номер, придумав какую-то глупость, ну, а там Сандра начала сопротивляться, он ее изнасиловал и ушел. Она наглоталась какой-то дряни, оставив предсмертную записку, кажется родителям. Вот и вся история,- я замолчал, избегая смотреть на нее. Она тоже молчала, куря одну сигарету за другой.
- А почему Кэрри именно тебя выбрала?- наконец спросила Вико, прервав эту тяжелую паузу.
-Сам хотел бы знать, хотя, примерно представляю. Я попался на ту же удочку, что и все эти девчонки, когда я уговаривал их. Кэрри выбрала такой момент, когда я был разбит и готов на любую работу, мне нужны были деньги. У нас был уговор: я занимаюсь вот такой черной работой агентства, а она делает мне имя.
- Не пойму, зачем Кэрри это понадобилось, ведь прибыль, которую приносит агентство, не просто высока, она огромна?
- Не даром, жадность входит в один из смертных грехов,- задумчиво изрек я, чувствуя себя неимоверно уставшим.
- Я не могу понять, зачем ты продолжал этим заниматься, когда приобрел имя, известность?- Вико старательно вглядывалась мне в глаза, пытаясь найти там, наверное, что-то похожее на совесть.
- У нас был уговор,- тупо повторял я,- хотя, если честно, наверное, просто привык,- вот такая я скотина, беспринципная и эгоистичная.
- Ты как будто считаешь, что все это в порядке вещей?- Вико явно была в шоке
- Знаешь, когда долго живешь в обществе, где искажены все представления о том, что правильно и соответствует морали, то, в конце концов, становишься его частью. Его принципы становятся твоими, и этот процесс необратим. Наверное, я просто деградировал. Так как очень долгое время я искренне считал, что это просто бизнес.
- А сейчас?- в голосе промелькнула надежда
- А сейчас поздно, Сандру не вернуть. И что толку, что я понял всю никчемность и аморальность собственной жизни. Я такой, какой я есть. Меняться у меня нет ни желания, ни сил. Может быть, когда-нибудь,- я говорил, пытаясь убедить ее в этом, я хотел, чтобы она ушла, не в силах больше выносит этот обвиняющий взгляд.
-Знаешь, Гидо я человек не самых высоких моральных принципов, и сама совершала в жизни много таких поступков, о которых мне сейчас стыдно даже вспоминать, но я, по крайней мере, не повинна ни в чьей смерти. Я не обвиняю тебя ни в чем, я просто не имею на это права, Бог тебе судья, но и быть с тобой я не могу. Мне не удастся забыть, что на твоих руках кровь, равно как и ты не забудешь, что я бывшая проститутка. Это всегда будет стоять между нами.
- Тогда, какого черта ты вытащила из меня это, зачем спровоцировала на разговор, если уже давно все решила?- произнес я устало, даже без раздражения
- Мне было интересно, зачем ты все это делал и чувствуешь ли ты хотя бы на йоту свою вину,- она встала и подошла к окну, голос дрожал от накативших внезапно слез.
Я проклинал эти самые слезы, я любил их, я ненавидел тот момент и себя в первую очередь. Я был слаб, больше морально, чем физически, я подошел к ней, хотел коснутся, но рука безвольно упала. Я не имел права больше ее касаться, мое тело, как будто это чувствовало и не позволило мне даже этот безобидный жест. Поэтому я просто сказал, проклиная себя за жестокость.
- Я не чувствую своей вины, потому что я последний подонок,- говорил я машинально какие-то заученные фразы, - да и потом я их ни под кого не подкладывал, я предлагал, они соглашались. Все честно,- я лгал, радуясь, что она стоит спиной и не видит моих глаз.
- Ты пользовался их юностью, наивностью, может, даже, глупостью и доверием. Представь, что у тебя была бы дочь, и кто-то поступил бы с ней также?
- У меня нет детей,- я произнес, тупо глядя в одну точку. Она повернулась, явно принимая все мои слова за чистую монету. Может, ей тоже хотелось мне верить, чтобы оправдать то, что она собиралась меня бросить. Не знаю, но в тот момент мне просто хотелось, чтобы она ушла навсегда. Я был ее недостоин и знал, что если буду искренен с ней, то она останется и тогда я уже ни за что не отпустил бы ее. А на это я не имел права. Я бы сломал ей жизни, я ломал все, к чему прикасался. Так что, в какой-то мере я защищал ее от себя самого.
- Значит, я в тебе ошиблась,- сказала Вико, скорее спрашивая, где-то подспудно все же оставляя мне возможность переубедить ее.
- Да,- я отвернулся,- проклятые слезы, я не мог позволить ей увидеть себя таким.
- Ладно, мне пора,- я возрадовался, услышав, наконец, эти слова,- вещи заберу на днях.
Она остановилась в дверном проеме, глядя на меня. Я не рискнул повернуться. Хлопнула дверь. Точка. Дождь пошел с новой силой. Я сел на подоконник, теперь пришла моя очередь писать ее имя.
Глава 7.
Every step I take
Every move I make
Every single day
Every time I pray
I'll be missing you
Последующие дни прошли как в тумане, я лежал на кровати, нанизывая счастливые моменты на несуществующую нить, перебирая их словно четки, пытаясь забыться, но воспоминания меня не отпускали. Яркие картинки мелькали перед глазами. Сознание поработало фотоаппаратом, вырвав определенные мгновения из ленивого, вяло текущего течения жизни, и запечатлело их на своих подкорках. Они такие реальные, кажется, что можно коснуться, и в тоже время такие призрачные, протянешь ладонь, а они уже исчезли. Ведь, нельзя же повернуть время вспять, верно? А так хочется. Я плакал, как ребенок, уткнувшись лицом в подушку, сжимая зубы от ощущения собственного бессилия. Кто-то говорит, что мужчины не должны плакать, я отвечу, что в таком случае, этот кто-то никогда не терял.
Я сдержал слово, данное самому себе, к Кэрри так и не вернулся, но у меня оставались некие обязательства перед ее фирмой. Еще месяц назад я заключил контракт, по которому обязался поснимать несколько девчонок. Оставалась одна фотосессия, и я был бы навсегда свободен от притязаний своего бывшего боса и друга. Снимал у себя дома, устроив там некое подобие студии. Приехала девочка, так ничего особенного, кукла, как я их называю. Красивая и пустая. Она вертелась передо мной, принимая самые выгодные позы, наивно полагая, что я все еще работаю в агентстве, а, следовательно, мог составить ей протекцию. Я не стал ее переубеждать, после нескольких дней депрессии, это было даже забавно. Я думаю, не стоит пускаться в излишние объяснения, что я ее трахнул. Интересное началось позже, когда в самый пикантный момент вошла Вико, у нее все еще оставался ключи от моей квартиры. Она не удивилась и не разозлилась, напротив, ее реакция удивила меня. Она рассмеялась, сказав:
- Не ожидала, ты неисправим, Гидо, сестренка очередная?- спросила Вико, кивая в сторону девушки, которая неестественно быстро одевалась, при этом, перепутав брюки с кофтой, отчаянно пытаясь втащить руки в брючины, искренне удивляясь, почему же не выходит. Попытки не увенчались успехом, поэтому она просто сгребла свои вещи и испарилась.
Я, придав своему лицу, выражение полного безразличия, закурил и спросил:
- Чем обязан?
- Вещи пришла забрать, прости, что помешала. Глупо получилось, надо было предупредить, я ведь не знала, что ты здесь развлекаешься. А быстро ты мне замену нашел, однако,- я не мог понять, что кроется за этим деланным спокойствием и иронией.
- Да ничего страшного, мы с ней продолжим, когда ты уйдешь,- я снова врал,- А ты вообще, чего ждала, что я убиваться стану? Не на того напала, детка.
- Ладно, Гидо, давай хотя бы в последний раз поговорим без иронии, я слишком устала,- она присела на диван, а я рядом.
- Давай,- ее рука была так близко, что я непроизвольно взял ее свою, наслаждаясь теплом, так внезапно подаренным и таким мимолетным.
Мы молчали, она прижалась ко мне.
- Прости меня, - наконец, произнес я,- за все, как бы глупо это ни звучало.
-Уже простила,- она выдернула свою руку из моей и пошла собирать вещи.
Я стоял в дверях, скрестив руки и наблюдая, как она укладывает одежду в чемодан, моля, чтобы этой самой одежды было побольше, и она задержалась здесь еще немного.
Через полчаса мы стояли в коридоре, глядя друг на друга.
- Я провожу,- робко, что мне совсем не свойственно, предложил я
- Не надо, меня уже ждут на улице.
- Майкл?- спрашивая скорее об их отношениях, чем о том, стоит ли он у подъезда.
Она кивнула:
- Мы решила попробовать, я уезжаю с ним в Бостон. Ты не думай, у нас ничего не было, пока я была с тобой. Просто эти дни я была у него, и он предложил мне выйти за него, я согласилась. Я хочу семью, детей, Майк идеально создан для этого, она говорила как-то неуверенно, убеждая в этом себя.
- Ты же его не любишь?
- Я буду очень стараться, когда-нибудь получится, я надеюсь. Спасибо тебе за все. Ты ведь понимаешь, мы бы все равно расстались, независимо от смерти Сандры, поводом могло послужить что угодно. Ты не создан для отношений, Гидо. И знаешь, я все равно уверена, что ты очень хороший,- она слабо улыбнулась.
Мы стояли, обнявшись и плача.
- Я люблю тебя,- удивительно легко дались мне эти слова. Смешно, как раз в тот момент, когда я терял ее навсегда, я, наконец, смог произнести это.
- И я тебя. Да, там, на столике я тебе письмо оставила, прочти, обещай, что прочтешь, только когда я буду в Бостоне. Ты не сразу поймешь то, что там написано, это не прощальное письмо, это скорее история наших отношений. Я написала это, когда мы расстались в прошлый раз перед тем, как я уехала с Кэрри. А потом не смогла выбросить, вот и решила тебе оставить, ты ведь часть той прошлой жизни, которую и не любить нельзя, но и в будущее тоже не возьмешь,- она как-то сбивчиво старалась мне объяснить, словно боясь, что я не пойму.
- Я прочту, обещаю.
Она высвободилась из моих рук и направилась к выходу. Я пошел за ней и уже в дверях поймал ее за руку, словно пытаясь удержать ее в своей жизни еще ненадолго, понимая, что если она сейчас выйдет за эту дверь, это будет конец.
- Не уходи, давай попробуем еще раз, я обещаю, все будет по-другому, Вико, не уходи, я без тебя не смогу,- я пробормотал, опустившись на колени и судорожно обняв, уткнувшись лицом ей в живот.
На секунду она опустилась рядом, поцеловала меня, а потом резко поднялась на ноги и вылетела прочь. Я уперся лбом в дверь, слушая ее быстрые, торопливые шаги, стараясь навсегда запечатлеть этот звук в своей памяти.
Я поднялся с колен и пошел в спальню. Там, на маленьком журнальном столике лежал аккуратно сложенный лист бумаги. Черт, никогда не умел держать обещания. Я бы просто умер от любопытства, если бы ждал того момента, как Вико окажется в Бостоне, чтобы открыть письмо. Я тяжело опустился в кресло, и начал читать:
Обрывки фраз, глупые смешки, слезы в подушку, недосказанность, пустые намеки, надрывные откровения, свежие ссадины на сердце, мольбы о прощения, бесконечное прощание- все это мы с тобой. Ранящие, никому ненужные, бессмысленно тяжелые и так нудно тянущиеся отношения уместились всего в 2,5 строчки. Скажешь, неправда? Правда, сам знаешь.
Скоро лето, оно наступит обязательно, обнимет своей теплой рукой, подарит немножко дождя, щедро присыплет туманом и моросью, подумав секунду, добавит холода.
Я потеряюсь там, в серебряных нитях дождя, капли повиснут на ресницах, никто не спросит, почему глаза на мокром месте. Хорошо, однако, плакать в дождь, все лучше, чем одной. Скользить по лужам, глупо улыбаясь, питаясь надеждами на солнце. Смотреть на тучи, которые устроили небесный марафон, а может, даже, поставить на одну из них, ту, что ближе к Богу. Помахать ей рукой, она, сочувственно глядя, ответит очередной порцией адреналина по глазам. И я уже не различаю, где дождь, а где собственные слезы. Все смешалось. Твоя грубость и моя нежность, глупый пафос и истеричные признания, судорожные объятия, прерывистое дыхание и непрекращающийся холод. Руки дрожат. Ветер, хитрюга, прокрался под куртку, и все крепче обнять пытается. Деревья качаются, как пьяные, и я рядом, стараюсь разглядеть, это ты там, девушку обнимаешь, или мне кажется? Ну, да я понимаю, сестра очередная. Я совсем забыла, ты же у нас из многодетной семьи и друзей у тебя целая футбольная команда, преимущественно девушек. Не слежу за спортом, наверное, женский футбол процветает. Не знала. Что ты там говоришь? Зачем я хожу за тобой? Ну, что ты, много чести, я просто пройтись вышла, ты ведь знаешь, я дождь люблю. А что потом? А потом все по-старому. Несемся по встречной друг другу, а все равно ведь не встретимся. Чертовы правила, вот поэтому прав у меня и нет. Ты там, по ту сторону дождя, сжимаешь руку той другой. Ой, да знаю, знаю, мы расстались, а я ничего и не прошу, говорю же, пройтись вышла. Мы с дождем друг друга отлично поняли.
А знаешь, отчего радуга появляется? Дождь, он ведь, в солнце влюблен, давно и безнадежно, вот только пересекаются они редко. Это только кажется, что солнце палящее и безжалостное, для дождя оно другое, ласковое, почти что теплое. Они редко встречаются, но когда это происходит, радуга появляется. Что, не нравится сказка? Ну, прости, из нас двоих, у тебя их получается лучше рассказывать.
Ладно, ладно, ухожу. Можешь продолжать развлекать свою подружку. Прости, что помешала. Говорила же, просто дождь люблю.
Бессмысленные фразы, пустой бессодержательный диалог, ее косой взгляд, твоя извиняющая улыбка, мои слезы. Или это снова дождь? Ведь он тоже плачет, когда солнца нет. А его, судя по всему, нет никогда. Это мечта, иллюзия, фантазия, настоящего тепла не дарит, только дразнит. Ну, а мне оно и не нужно, куда уж лучше дождь, холодный, зато настоящий, не солжет, не предаст и скроет боль и слезы. Я останусь в нем, запутаюсь в его паутинках, его сыром дыхании, оставляющем следы на моей коже, мы вместе погрустим, а потом я вернусь домой. А ты, ты навсегда останешься по ту сторону дождя, сжимая ладонь всегда не той девушки, лелея свою глупую мечту о встрече с солнцем. Смешно, ты так и не понял, что солнце для тебя уже в прошлом, оно стояло в дожде и умоляло остаться, ты только пожал плечами и бросил холодное: Все кончено. Для тебя солнце потеряно, потому что в тот вечер дождь, наконец-то, обрел его. Поэтому была радуга. А ты не верил.
Я читал эти строки, пытаясь обнаружить в них хоть какой-то смысл. Поначалу все написанное казалось мне полным бредом, но постепенно перед глазами начали вставать картинки: Вот Вико застает меня с девушкой, а я несу что-то несуразное про сестру, а вот я пытаюсь ей объяснить свою глупую теорию свободных отношений, а вот она уходит от меня в дождь, когда я приревновал ее к Люку, а вот наш разговор о Сандре, когда она пыталась дать мне возможность оправдаться. И я вдруг понял, о чем она говорила, покидая час назад мою жизнь. Она сказала, что это письмо – это не конкретные факты наших отношений, это лишь ее чувства, некая абстракция, существовавшая независимо оттого, что происходило между нами. Это письмо – некая константа, отразившая все то, что было. Это была лишь зарисовка, арматура наших отношений, на которую потом накладывались разные слова, действия, события. Это как, если взять белый лист бумаги и сделать эскиз, так несколько карандашных штрихов, которым впоследствии постараешься придать оформленность, создав при помощи кисти и красок целостную картину. Ты можешь что-то потом добавить, удалить, но, как ни крути, первоначальный набросок, как фундамент, будет иметь влияние на весь финальный результат твоего творчества, на всю картину в целом. Можно, конечно, выбросить лист и начать все заново, но если решишь продолжить, то абстрагироваться от первоначальной зарисовки не сумеешь. Так и с Вико у меня получилось. Сделал неправильную зарисовку и пытался возвести на ней что-то важное. Не вышло. Если на альбомном листе можно еще что-то стереть, то жизнь сожалению, ластика не подарит. И в ту минуту ко мне пришло осознание того, что я совершенно один на этом празднике жизни, абсолютно посторонний всем, даже себе самому человек, я стою под холодным дождем, мечтая о встрече с Солнцем, как написала Вико. Так и есть, я всегда убегал, как только маячила перспектива чего-то серьезного, убеждая себя в том, что все еще впереди, все еще будет. Будто бы не жизнь, а так генеральная репетиция. Питался глупыми надеждами, а то самое главное ускользнуло от меня, оставив только едва уловимый терпкий аромат горячего шоколада. И стало мне вдруг от этого открытия так больно, как будто внутри что-то защемило и сжалось, не давая мне дышать. На глазах выступили слезы, я крепко зажмурился, стараясь запереть все свои эмоции на невидимый замок, не позволяя себе расслабиться. Вико поняла меня лучше, чем мне самому когда-либо удавалось, указав мне на все мои страхи, разложив мою жизнь по кирпичикам и уместив ее на одном тетрадном листе. После этого, она мне стала казаться еще более бессмысленной, наполненной глупыми сожалениями, не менее глупыми страхами, эгоизмом и тщеславием. Я наплевал на множество судеб, переступая через жизни других, словно это были камни на пустынной дороге. И вот теперь я сам оказался в роли одного их этих камней, переступив через который, Вико навсегда забыла о нем.
- Глупый, глупый маленький человек, ведь жизнь давала тебе шанс, но ты предпочел думать, что настоящая игра еще впереди, а это так, разминка. Ну что ж, ты проиграл. Ты, конечно, поднимешься с колен, возьмешь себя в руки, возродишь пустые надежды, убедишь себя в том, что проигранная битва - это еще не проигранное сражение, и пойдешь дальше. Но знаешь, в чем проблема? В том, что дальше ничего нет,- я сжимаю ладонями виски, пытаясь заглушить этот голос внутри себя, но чем больше я стараюсь, тем отчетливее слышу. Он рисует мрачные перспективы, обнажая все мои самые сокровенные мысли. Как же иногда губительна бывает их сила.
Вот так и закончилась наша с Вико история.
It must have been love but it's over now.
It's all that I wanted; now I'm living without.
It must have been love but it's over now,
It’s where the water flows; it's where the wind blows
Roxette, It mast have been love
Эпилог.
С того дня прошло ровно 4 года. Вы спросите меня, чем я сейчас занимаюсь, что сейчас представляет собою моя жизнь? Что же, вполне закономерный вопрос. Ведь не зря же я на протяжении этих нескольких часов заполнял ваше сознание бесполезным рассказом о собственной сущности в попытках понять себя. Я бы мог ответить, что женился на Вико, и мы живем с ней по сей день в нашем небольшом, но очень уютном домике, что у нас 2 детей, и Вико беременна третьим, но спешу вас разочаровать, ничего этого не произошло. Я, что называется вольный фотограф, Кэрри постаралась, и ни в одну приличную фирму меня теперь не берут. Так что перебиваюсь случайными заработками. Я продал свою квартиру в фешенебельном районе и переехал в менее дорогостоящие апартаменты, если однокомнатную халупу можно так назвать. Часть денег, вырученных от продажи квартиры, я послал родителям Сандры, так как узнал, что дочь регулярно помогала им материально, и была своего рода, единственным источником к существованию для стариков. Кто знает, может на том свете Сандра все же простит меня. Остальную часть я положил на свой счет в банке, на черный день. Я раздал нищим все свои модные и дорогие шмотки, стараясь стереть из памяти все напоминания о прошлой жизни.
Когда солнце садится, я выхожу один, побродить по улицам Нью-Йорка, наблюдая за тем, как разбойник ветер забавляется тем, что заставляет листья отплясывать какой-то странный танец на сухом асфальте. Кто-то, глядя на меня, решит что, что я безнадежно одинок, что ж, отчасти это правда, но в такие вечера я не бесцельно брожу по улицам, у меня свидание, вы скажете, ну естественно, вернулся к разгульной жизни. Спешу вас разочаровать, свидание у меня с самой постоянной моей привязанностью. С Нью-Йорком. Я снова изучаю хитро сплетенные улицы, прохожих, неоновые рекламные щиты. На мне снова потертые старые джинсы, 20-ка в кармане и мое лицо снова не проходит фейсконтроль, совсем как 10 лет назад, когда Нью-Йорк впервые раскрыл передо мной свои объятия. Но я счастлив, и самое главное - свободен. А жизнь и свобода, как известно главные ценности.
Хотя нет, не все как тогда, уважения к себе килограмм на пять меньше стало. А в кармане то самое фото, когда мне было 7.Зачем храню? Да потому, что это моя память, моя тогдашняя реальность, вырванная вспышкой фотоаппарата из ленивого течения жизни, в которой был такой странный терпкий запах горячего шоколада, мамой приготовленного. И так хочется иногда, чтобы прошлое вылезло из фотографии, своей цепкой рукой схватило меня за шиворот и втащило обратно в детство, где так хорошо и спокойно, и, глядя в зеркало, я бы вновь увидел там свое детское отражение, чистые глаза, на дне которых – душа, не запятнанная, не испорченная серыми дождевыми каплями с примесью чего-то мерзкого, болотистого цвета.
Знаете, у меня есть своя теория на счет искусства фотографии. Мне кажется, Бог был фотографом. Прости, Господи, мне мое богохульство. Почему? Говорят, человек создан по образу и подобию Божьему, получается, что мы, то есть, люди - это фотографии. Бог фотографирует себя, потом засовывает фото в программу Adobe Photoshop, ну знаете, такой популярный графический редактор, и ретуширует, подправляет, корректирует и просто творит. Получается, в нас он себя изменяет до неузнаваемости, а это всегда интересно, может, он так, забавляется? Вот такая у меня дешевая философия. Не судите строго, или судите? А, впрочем, как вам удобно.
Теперь я понимаю, что на своем детском фото я именно такой, каким Бог меня изначально сделал на своем ноутбуке, отретушировав мое фото в Фотошопе. А то, какой я сейчас, наверное, сбой в системе произошел, или я сам изменился, и все труды Господни насмарку. Остается надеяться, что мое фото осталось в памяти его компьютера, и все еще можно исправить.
А что Вико, спросите вы? А у нее все отлично, вышла замуж за Майкла. Как бы мне не было противно это признавать, он хороший парень. У них замечательный карапуз, смешно, он мог бы быть моим. В общем, могу смело сказать, она счастлива, счастлива той размеренной спокойной жизнью в своем маленьком уютном домике за ровно окрашенным белым забором, перед которым расстилается аккуратно подстриженный ее мужем зеленый газон. ( Каким занудой надо быть, что бы стричь газон?).
Вы спросите, что дальше, научила ли меня моя маленькая жизненная трагедия чему-нибудь, изменился ли я? Так, не все сразу, по порядку. Что дальше? Сам не знаю, одному Богу известно, прописная истина: человек предполагает, Бог располагает. Ладно, хватит умничать, что будет дальше, покажет время. Научился ли я чему-нибудь? Пожалуй, даже слишком многому, настолько многому, что теперь не знаю, как же применить полученные знания на практике и не наломать снова дров. Изменился ли я? Совершенно определенное: Да. Изменились мои мысли, поступки, мечты, страхи. Чего я собственно боялся раньше? Что однажды забуду про презерватив, ну а дальше, всем известное продолжение: пеленки, распашонки и неизбежно штамп в паспорте, семейные пикники на природе, подрастающий малыш, Бог с ним, если еще мальчик, с ним можно на футбол, на рыбалку, а что девочка? Нет, ну конечно, она будет также потрясающе красива как ее мама, и они будут так очаровательно смотреться вместе: Стильная молодая красотка (ну вы поняли, моя жена, естественно, других не держим), а я рядом с ней, кроха со светлыми волосами, ангельскими голубыми глазами. Не приведи Господи, она вырастет, и что тогда? Пойдут эти противные кавалеры, попадется еще такой же, как я, своими руками придушу! Простите, отвлекся, ну говоря попросту, боялся семейной жизни со всеми вытекающими отсюда последствиями. А знаете, что самое смешное? Теперь пришел другой страх – страх, что всего этого может и не быть! Не будет очаровательной красотки жены и милого маленького и во всех смыслах совершенного создания, которое своим появлением на свет будут обязано мне. Так, что теперь я мечтаю. Да, я научился мечтать, пускаю, что называется розовые сопли, представляя, как замечательно мы (имеется в виду моя семья) будем жить все в том же уютном домике за пресловутым белым, ровно окрашенным забором, перед которым на аккуратно подстриженном газоне будут бегать 2 овчарки. Только вот без любви сего этого не хочется. Женщины по-прежнему проходят через мою постель, похоже, никуда от этого не деться, они стали неотъемлемой часть меня самого. Я весь насквозь пропитан их взглядами, улыбками, соблазнительными нотками в голосе, нежными прикосновениями. Но только теперь все иначе, перебирая эту причудливую вереницу, состоящую из женских тел, душ и судеб, я все же ищу ту единственную, которую я бы мог полюбить. Вот только какая это будет любовь? Явно уж не та, о которой столько стихов слагают и песен пишут. На такую я просто не способен, а может, я сам себя еще не знаю. Может, все еще впереди и мне посчастливиться испытать это странное чувство, которое толкает людей на столь противоречивые поступки? Господи, точно исповедь сумасшедшего, ну кого я обманываю? Вас или в очередной раз себя? Да, я любил, именно так, как мне сейчас хочется любить. Но оказывается слишком поздно, сердце показало мне желтую карточку, лимит исчерпан. Сердце. А есть ли оно у меня вообще? Естественно, не в анатомическом смысле. Просто иногда мне кажется, что Вико, уходя забрала его с собой, а потом выбросила где-то по дороге в Бостон, и осколки его смешались с пылью, грязью и счастьем, глубоко заплутавшем. Короче, Вико и была той единственной, кого я по сей день продолжаю искать, убеждая себя в то, что все еще может быть. Я просто боюсь себе признаться, что счастье, которое было так близко, уже в прошлом, оно лишь коснулось меня, подарив встречу с Вико, а я не разглядел это в бесконечном водовороте жизни.
Дорогие читатели, если вы добрались до этого абзаца, смею надеяться, что вы прочли рассказ целиком, поэтому спешу поблагодарить вас за то, что удостоили мой бред своего внимания. Что касается моих комментариев по поводу собственной уникальности, индивидуальности и бла, бла, бла, так это я просто смеялся…над собой. Знаете, иногда мне кажется, что моя жизнь – это кленовая аллея, а кленов настолько много, что солнечный свет едва попадает. Я сижу один в этой аллее на скамье, ожидая чего-то особенного. Но, теперь все, хватит ждать я больше не намерен, я пойду туда, где солнце так щедро улыбается и дарит тепло всем желающим. Я чувствую, что где-то там, где кончаются клены, начинается свет. Может, это Бог там сидит со своим ноутбуком и ретуширует мое фото, может, я все еще в стадии разработки, может, я еще не безнадежен. И тогда я стану другим, и та девушка, которая будет со мной (хочется надеяться, что встречу еще кого-то стоящего) со мной, оценит это по достоинству. Так что, однажды сквозь мои клены все же просочатся солнечные лучи, или я сам обрежу кроны деревьев.
Итак, заканчиваю свою исповедь, а рука предательски подрагивает, и какие-то противные соленые капли дрожат на ресницах. Вот такой я стал сентиментальный. Я уверен, ты прочтешь это, Вико я ведь знаю тебя, случайно увидишь мою, с позволения сказать, книгу на прилавке магазина, купишь ради интереса, по крайней мере, именно так ты будешь оправдывать себя. В общем, когда прочтешь, знай, что так я прошу у тебя прощения, я не умею по-другому. Кто знает, может, когда-нибудь, в другой жизни, в ином столетии, когда я вновь буду держать тебя за руку, я снова почувствую терпкий запах горячего шоколада, запах счастья.
По-моему, последняя фраза получилась немного пошлой, в духе бульварных романов, которые насквозь пропитаны дешевой романтикой, вам не кажется? А, впрочем, ладно, со своими мыслями не поспоришь.
Солнце садится, пора заканчивать свою рукопись, а то я тороплюсь на одну очень важную встречу. На очередное свидание к Нью-Йорку. Пройдусь по скверам, провожу закат, просто посижу на скамье, пытаясь собрать свои рваные мысли в единое целое.
- Эй, очнись парень, о чем задумался? Оглядись вокруг, ведь жизнь так прекрасна,...- услышу голос где-то совсем близко, как будто внутри себя.
Да, - тихо отвечу я,- вот только ее уже не вернуть….
|
| |
| |
|
|
 |
