Родилась и жила в Аргентине, Кордоба. Закончила Колледж Санта Крус, затем - университет в Буэнос-Айресе, по направлению "литература стран Европы", параллельно юридический факультет. Работает над исследованием закономерности переноса сущностных аллюзий в стихотворный размер. Принята на работу в "Rebellious Spirit" в качестве юриста-консультанта. Обязана сопровождать хозяйку на все мероприятия.

Цель миссии: найти в ближайшем окружении возможного шантажиста.
Задача: защита босса. Поступили анонимные угрозы.

Компания "Rebellious Spirit".
Владелица: Мари Моретти (псевдоним), настоящее имя - Марисса Пиа Андраде-Бустаманте, 30 лет, замужем, дочь 5 лет Флоренсия, сын 3 лет Мартин-Хосе. Муж: Пабло Бустаманте, певец, меценат. Моретти - яркая, активная личность. Чужда всякой формальности. Вспыльчива, но отходчива. Слабость - кубинские сигары раз в месяц, песни пятнадцатилетней давности и оранжевый цвет. Любит смех, сюрпризы. Временами бывают приступы депрессии, запирается дома и никуда не выходит. Мать - актриса и модель Соня Рей, временно отдыхает. Отец - Мартин Андраде, продюсер звукозаписывающей компании "Корасон энаморадо". Отчим - Франко Колуччи, модельер. Сводная сестра - Мия Агирре, 30 лет. Модель, совладелица компании. Муж - Мануэль Агирре, экономист, певец (хобби). Близнецы Соль и Луна, 8 лет, приемная дочь Анхелес, 8 лет, сын Маркос, 9 месяцев.
Компания "Rebellious Spirit".
Это сеть магазинов, специализирующихся на продаже детской одежды. Также компания поддерживает пять детских домов. Филиал, в котором вам предстоит работать, занимается вопросами опеки детей-сирот.
Непосредственный начальник - Виктория Пас. Она будет руководить вашими действиями внутри компании и помогать вам. Посвящена в вашу миссию.

Снята студия, вещи уже там.
Далее почерком "голодной Гиены Мисс Смит" было приписано: "и запомните, Химена, отчеты - каждые два часа. Мы держим руку на пульсе. Надеюсь, вам будет увлекательно и весело в этой компании. Кстати, Хименой - вы верно не знаете - звали вашу бабушку. Удачи! Мисс Смит"
***

Tori Amos
"I cried and I washed my tears
That turned into diamond
Ice into ice and if it could freeze
My heart wouldn't float away
So how how will I go
Back on back on the shelf
With a smile with a smile"

Была поздняя ночь, когда Химена Оррега наконец-то добралась до двери своей новой квартиры. Рука уже было потянулась к звонку - должен же был кто-то ее встретить, как вдруг дверь распахнулась и на пороге с возгласом: "Хименита, как здорово, что ты приехала!" возникла компактная брюнетка, с пирсингом в носу, в брови, в подбородке и вроде еще на ушах - из-за взлохмаченных волос рассмотреть удалось не все. Женщина заключила Химену в объятья, которые оказались довольно крепкими, и ненавязчиво затащила внутрь, захлопнув за собой дверь.
- Так, а еще у вас есть вещи? - спросила женщина, глядя на сумку Химены.
- Нет. - Она вопросительно смотрела на странную дамочку.
- Ой, я и забыла представиться. Виктория Пас, можно просто Вико. Проходите, я покажу вам вашу квартиру.
Они проследовали вглубь квартиры, которая, собственно и состояла из одной комнаты. В центре был круглый широкий журнальный столик, вокруг которого теснилось, по меньшей мере, пять диванчиков, все утыканные подушками, как клумбы - тюльпанами на первомайские праздники. В левом углу комнаты, под громадным окном, стояла широкая кровать, отделенная от основного пространства лофта оранжевой шелковой ширмой. Вся правая часть лофта была отдана кухне, которая могла похвастаться разве что средней старости холодильником и плитой, однако черная барная стойка, завешанная разноцветными бумажными бабочками, приятно радовала глаз, чуть ли не прогибаясь под тяжестью алкогольной продукции. "Не спиться б, няня" вдруг неизвестно откуда всплыло в голове Химены. Через секунду она отметила: Пушкин, негритянский русский поэт, какое-то произведение об ирландском щеголе - О'Негин или что-то вроде этого...
В это время Вико что-то объясняла, жестикулируя так, что ее черная хламида развевалась в порывах ветра, и улыбаясь одними губами. Так как уголки губ у нее были грустно опущены, выходило совсем уж дико.
Химена продолжила визуальный осмотр своих, стало быть, уже родных пенат. Недалеко от двери был, видимо, "технический уголок" - там можно было разглядеть музыкальный центр, стол с розеткой для модема и крошечный проигрыватель для винила. Судя по всему, владелец, которого отсюда ласково "попросили", был ярый поклонник и коллекционер пластинок - если судить по трем довольно объемистым ящикам на колесиках (чуть не сболтнула - гробикам), забитым пластинками под завязку. Усилием воли, собрав разболтавшиеся от шока и новизны извилины в одну кучку, она заставила себя прислушаться к словам Вико:
- Ну вот я же говорю, все удобства, вы можете выходить на связь. Там и окно открывается, на случай внепланового отступления, да и вообще, ой я так нервничаю, я не знаю, прошу вас, помогите нам, я так переживаю за Мариссу!
- Так! - резко прервала ее Химена. - покажите-ка мне, где в этом доме можно обнаружить кипяток, и я заварю вам ромашку...
- Тебе, можно на ты...
- Хорошо, тогда тебе ромашку, посидим, попьем чаю и все спокойно обсудим.
Вико кивнула и повела Химену к плите, горестно вздыхая. По соседству с плитой обнаружилась кофеварка.
- Так, понятно, - констатировала факт Химена, - чаю тут нет и чайника тоже. В Бразилии мы пьем и простой чай, не только лудим свои глотки кипятком из калебасов.
Поставив кастрюльку с водой на огонь, она усадила Вико рядом за барную стойку и сказала: "Я слушаю. Теперь еще раз и все с начала. Твое видение этой проблемы".
- Марисса - не только мой босс, она моя подруга и замечательный человек, безумно добрый и отзывчивый. Дай ей волю - она бы накормила всех голодающих и обогрела весь Северный полюс одной лишь силой своей энергии. Правда, люди, которые не знают ее так близко, как я, сказали бы, что она дикая, или нервная, или злая - чего я только не наслушалась! Но все это неправда, она замечательная. Надо сказать, когда мы с ней учились в одной школе, я тоже была не лучшего мнения о ней. Но она помогла мне в трудную минуту... - казалось, Вико сейчас расплачется.
- Вот, успокойся, выпей чаю! - Химена подала ей отвар в большой кружке.
Вико сделала глоток и продолжила, уже немного тише и спокойнее: "Пять лет назад я потеряла ребенка. У меня случился выкидыш...из-за чересчур разгульной жизни. Мне было так плохо, не к кому идти, не на что жить, а моя подруга Мия жила в Европе. Мари встретила меня на улице и привела к себе. Теперь у меня есть работа, есть любимый и возможно, будет и ребенок - и все благодаря ей". Она счастливо улыбалась. "Поэтому для Мариссы я сделаю все, что угодно".
- А что за анонимные письма? Почему понадобилось беспокоить Бюро...
- А вот это уже совсем страшно, - перебила ее Вико. - Месяц назад наша Моретти пришла ко мне и, весело смеясь, показала письмо. Я думаю, вы его видели, я передала его в Бюро...
- Да! - перебила в свою очередь Химена. Она вспомнила, что в папке было еще и письмо - оранжевый прямоугольник, на котором китайской тушью (как определила экспертиза) довольно опытной рукой было начертано: "Безродных щенков всегда выкидывают на улицу". Полная белиберда, как показалось Химене поначалу. Однако опытное чутье профессиональной тени сразу же дало сигнал в мозг: "Необычно. Слишком просто. Опасность. Что-то не так".
- Ну вот, - продолжила Вико, - Марисса сперва смеялась, ей понравился почерк, да и цвет ее любимый - оранжевый, и вообще оно выглядело, как красивая открытка. А потом, уже у меня в кабинете, она вдруг вчиталась в текст послания, и как-то вся вдруг затряслась, побелела и рухнула в кресло. Я перепугалась - жуть как, подбегаю к ней, а она все бормочет: "это она... я знаю... но так...откуда... вспомнит...". Я у нее давай спрашивать, что с ней, и так расспрашивала, и эдак, а она на все только мычит и головой мотает. Ну ладно, мы откачали ее, она сказала, что ей просто плохо стало, а так как с ней это временами бывает, я и поверила. Пока не получила второе.
- Это ты или сеньора Андраде получила это письмо? - спросила Химена.
- Нет, не я, а Марисса. Но я вынимала письма из ее почтового ящика, пока она была в отъезде, и нашла там вот это. - Она протянула Химене такой же оранжевый прямоугольник, вытащив его из кармана кофты. Та аккуратно взяла его за краешек и поднесла к глазам. На листочке тем же почти клинописным почерком было написано только одно слово: "Молчишь?".
Химена вдруг вздрогнула, пронзенная отдаленной мыслью, обрывком памяти. Где-то она уже видела этот почерк. Может, в картотеке Бюро? Хотя нет, это было когда-то давно, в прошлой жизни, в другом мире. Но как это может быть связано с этим делом? И чей это вообще почерк? Где же она его видела? Сотни вопросов продолжали роиться у нее в голове.
- Когда оно пришло?
- Две недели назад. Но после - тишина. Но я все равно решила вызвать вас.
- Тебя, - улыбнулась Химена. Растерянная Вико выглядела очень жалкой, но, по крайней мере, она уже успокоилась и перестала периодически впадать в истерику.
- Хорошо. - Вико улыбнулась в ответ. - Завтра с утра я заеду за тобой, и мы поедем в офис. Твою работу ты знаешь сама, а вот в офисе ты будешь фигурировать в качестве юриста-консультанта, потому что завтра мы начинаем новый проект "Солнечный лучик". Это проект реорганизации нового детского дома. И в офисе я представлю тебя внучатой племянницей сестры мужа моей бразильской тетки.
Химена тихо усмехнулась про себя. Еще вчера она была никем. И тут у нее появилось и имя, и друзья. И родственники. Тени было непонятно, как лучше... а вот то человеческое, что так некстати пробилось в ней, бурно радовалось и хлопало в ладоши от восторга. Если бы этого "чего-то" было побольше, Лус-Химена Оррега-и-Диаш должна была бы всплеснуть руками, расплакаться и прыгнуть Вико на шею с воплем: "Узнаю брата Васю!" (экспресс-курс русской литературы). Однако тень победила. Тень решила пока обождать и придержать коней.
Когда Вико распрощалась с ней, было уже около трех часов ночи. Пас жила через две улицы, и ее забрал ее парень, Химена, провожавшая ее до калитки, успела отметить профессионально нацеленным взглядом ястреба-хищника черную копну волос в свете фонаря, белый лендровер и блеск серебряной цепочки на смуглой руке, вцепившейся в руль. Машина газанула и умчалась, а Химена так и осталась стоять на пороге, вдыхая свежий ночной воздух и осознавая, что ее жизнь переменилась за три часа, и что теперь ей непонятно, как жить дальше. Именно ей, тени, а не Химените Оррега, с которой все было ясно.

* * *
Мелкие звездочки еле сверкали на плотном, густом, точно навакшенном черном небе. Луна выглянула из-за тучки и, сонно моргнув, спряталась вновь - досыпать. Ветер подул, растрепав волосы. Ночь была прекрасна. Ночью тень жила своей жизнью, жизнью мрака. Она впустила ночь в свои вены и растворилась в ней. Минуты текли, лениво отдаваясь толчками в правом виске. Вдруг, словно очнувшись от странной дремоты, Химена вздрогнула и только тогда осознала, что ветер стал пронизывающе холодным. Нехотя она развернулась и закрыла дверь, завернув по старой привычке замок до упора.

* * *
Она так и стояла на пороге, осматривая свое новое жилище. По сравнению с ее черно-белым шахматным домом оно было прямо-таки до неприличия ярким - всюду коврики, яркие подушки, рисунки. Всю стену напротив кухонных шкафчиков занимали фотообои - единственное черно-белое пятно - Париж в закатных лучах уходящего солнца девятнадцатого века. Сумка, валявшаяся на диване, раскрылась, и из нее вывалились какие-то вещи. Подойдя поближе, Химена с удивлением воззрилась на комплект розового нижнего белья. Она уже и не помнила, когда в последний раз носила "такое". Подняв с пола что-то розовое и кружевное, она долго вертела это в руках. Потом рассмеялась и хлопнула себя по лбу. "Да, старушка, плохо тебе, плохо. Это ж пояс для чулок!"
Она взяла сумку и вытряхнула все ее содержимое на пол, опустилась рядом на вязаный коврик начала разбирать вещи, по принципу "ясно - не ясно". В кучку "ясно" полетели какие-то кофточки, органайзер, миникомпьютер в плюшевом чехле, шлепанцы, какие-то канцелярские принадлежности и блокнот, в котором, как она поняла, от имени Химены уже были сделаны какие-то записи, а последняя страница уже была вся исчиркана цветистыми росчерками Лус-Химена Оррега-и-Диаш, Лус Диаш, Химена Диаш, Химена Оррега, Лус Оррега - в общем, все возможные вариации. А вот в кучку "не ясно" пришлось отложить чехол с какими-то щипчиками и загогулинками, косметичку и странное круглое зеркало, в котором, однако, не обнаружилось ее отражения.
Поднявшись, она встряхнулась и прошла к бару. Найдя там бутылку с виски, налила себе ровно на два пальца виски - несколько нечетким движением, добавила лед из встроенного мини-морозильника и залила содовой. Она не пила уже... да наверное, лет десять - как раз тогда, в последний раз, она упилась до поросячьего визга и валялась в канаве. Собственно, после этого она и попала в лапы мисс Смит. И стала тенью.
Но столько эмоций и событий за три часа хватило бы на десять лет, при разумном пользовании. Поэтому она не была уверена за свою психику и решила поддержать решительными действиями остатки рассудка, который уже паковал вещички, чтобы уехать далеко и надолго.
Глотнув виски, она почувствовала, как руки деревенеют, а ноги наливаются свинцом. Мысли, разбушевавшиеся от алкоголя, громко вопили: "Понапустили тут туману!". Да, с этим она была солидарна. Особенно когда поближе рассмотрела круглое псевдо-зеркальце. Это было не зеркало, и даже не пудреница, а рамка для фотографий. Милая такая, закрывающаяся двойная рамка для фотографий, открывающаяся с легким щелчком, если нажать на небольшой выступ сбоку. Когда она умудрилась-таки открыть ее, Химена влила в себя остатки виски и лишь после этого смогла без дрожи смотреть на фото. На одной была изображена Лус-Химена Оррега-и-Диаш, в окружении своей семейки - папы, мамы и двух маленьких детишек - по всему пресловутых Риты и Хермана. А на другой...

* * *
Скажите, легко ль обернуться,
Когда спасаешься бегством?
Назад нельзя оглянуться,
Ни остановиться резко,

Ни вдруг свернуть вправо,
Ни прыгнуть вниз...
Когда убегаешь от права,
Дарующего тебе жизнь.

А если там, за спиною,
Не бездна - а просто глаза,
Что знали тебя иною?
Назад оглянуться нельзя...

А если там - Эвридика?
Скажи мне, спаситель - Орфей?
Пусть прошлое было дико,
Есть смысл ль выйти за дверь?

Скажите, легко ль обернуться,
Услышав возглас "стой!"?
О, нет, нельзя мне вернуться,
Когда вся жизнь за спиной...

Уйти - остаться одной.©
* * *
...а на другой фотографии была она - такая, какой она и сама себя не помнила: семнадцатилетняя девчонка, хмуро смотрящая в объектив. Волосы все время сползают на глаза, и она раздражается еще больше. Она не любила себя, зато любила других... пока не поняла, что всем, кто с ней рядом, она причиняет лишь боль и горе. На фотографии она сидела за столом у себя дома...дом - какое сладкое слово... и она так заблуждалась, думая, что он у нее есть... на столе стояла оранжевая чашка... теперь она в полной мере оценила мисс Смит. О да, там прекрасно знали и о ее тайной комнате, и о ее тайных мыслях. И ей решили напомнить об условиях договора. О да, она знала это. Как знала теперь, что возврата к прошлому нет. А она - тень, Л5, а теперь еще и Лус-Химена Оррега-и-Диаш, не может иметь будущего.
Забавно...
Тут она поняла, что медленно, но верно отключается. Химена встала с барной табуретки, слегка пошатываясь, собрала вещи с пола, завела будильник и подошла к окну. До рассвета оставалось два часа. Небо было еще темным и грозным, но день уже еле заметно отвоевывал свои позиции. Скинув одежду, она рухнула на кровать, даже не удосужившись снять покрывало, и погрузилась в сон.

Утро встретило Химену криком павлинов на соседней крыше. Нет, она знала, что в Буэнос-Айресе полно ненормальных. Но предпочитала об этом не думать. Вы слыхали как поют дрозды... эээ... павлины? Тот, кто хоть раз просыпался от воплей этой бешеной птицы, поймет ее состояние. Крик сего прекрасного животного похож на вопль поросенка, которому ставят двадцатую пломбу. Или на стоны осла, проходящего кастрацию. В общем, особо нервных просим удалиться. Даже очень стойкий человек проснется после такого в нервной испарине и начнет проверять, на месте ли его голова. А человек со слабой психикой вполне может получить преждевременный инфаркт миокарда.
Химена вскочила и секунду соображала, что она делает в трусах на кровати, застеленной каким-то невообразимо ярким покрывалом. Но годы тренировок взяли свое, и она моментально вспомнила все. Охнув, она откинулась на подушки. До звонка будильника оставалось еще пять минут. Павлины наконец-то заткнулись. Однако голова раскалывалась. Виной тому было явно виски - детская доза, но ей хватило. Пара упражнений по системе йогов, и она пришла в себя. Переодевшись, она установила компьютер, подключилась к сети и начала строчить отчет в Бюро. Через десять минут все было готово. Получив смайлик о доставке - нет, все-таки юморная тетка эта мисс Смит - она решила, что неплохо было бы подкрепиться. Но продукты поражали воображение своим отсутствием. Выпив кофе, она подошла к окну, чтобы открыть его, как вдруг звонок в дверь заставил ее подпрыгнуть на месте. Крадучись, как дикая кошка, она подошла к двери и заглянула в глазок: на пороге стояла Вико, сменившая вчерашнюю хламиду на оранжевый сарафанчик. Выдохнув, Химена открыла дверь.
- Привет! - Вико нерешительно топталась на пороге.
- Привет, Вико! - Химена чмокнула ее в щеку. Контакт был налажен. - Проходи!
Вико просияла и протопала внутрь. Заметив компьютер, она кивнула:
- А, вижу, ты уже освоилась.
- Да, спасибо за заботу. Кстати, ты не знаешь, здесь можно где-нибудь перекусить, а то еды в доме нет...
- Ах, это! Да мы поедим в офисе, там все всегда завтракают. В общем, поймешь все на месте. Ты готова? Тогда пойдем.
Они вышли, Химена по привычке заперла дверь на все замки и, оглянувшись, увидела, что Вико направилась к маленькому Рено Меган. Догнав ее, Химена не удержалась и спросила:
- А как же лендровер?
- А, это машина Сантьяго. А вот эта крошка - моя.
- Сантьяго? Это твой парень? Моего отца тоже так зовут. А друзья зовут его Лукавый бог,
- болтала Химена, садясь в машину.
- А почему Лукавый Бог?
- Потому что он просто бог в своем деле - он еще тот плут и шулер. И при этом обладает достаточной долей лукавства, чтобы отрицать это, каждый раз ссылаясь на везение.
- И что, твоя мать ему позволяет так жить?

* * *
Мать... это слово сладко отозвалось мучительной болью между ребер. Какая мать? Ее, что ли? Эта свинья? Эта богиня? Ах нет, это же мать Химены. Наверное, она ее любила. Наверное, даже убаюкивала в детстве. Хотя, судя по Рите и Херману, любовь прошла, завяли помидоры, и блюдечко с золотой каемочкой, тихо звякнув, покатилось по столу и разбилось вдребезги.

* * *
- Моя мать была танцовщицей. Ее стихия - танго и страсть. Видимо, когда она приехала в Аргентину, чтобы тут выступать, Лукавый бог вполне ее устроил. Два вулкана вспыхнули и сообразили меня "на двоих".
- Была? А сейчас она что, на пенсии?
- Да нет, она умерла. Да и с папашей моим они расстались давным-давно. Она уехала назад, в Сан-Паоло. И сделала всем ручкой. А потом у нее образовались Рита и Херман - это мои сводные сестра и брат, просто ангелы, пока спят и молчат. - Шутливо вещала Химена.
- Умерла... ой извини, я не хотела, ой, а она болела?
- Да не оправдывайся ты! Она не болела - все было быстро и безболезненно - "чик-чик, и готово", как говорит мой знакомый хирург. Авиакатастрофа, Анды - и гуд-бай, танго, Don't cry for me, Argentina!
- Ох! - лицо Вико вытянулось. - Ты по ней скучаешь?

* * *
Скучаю ли я? Все мое существо, все клеточки моего тела так и ноют при мысли о ней. Желудок вжимается в спину, и боль заливает все вокруг огненной лавой. Да, я скучаю по ней. Я люблю ее и вспоминаю каждую минуту. Я ненавижу ее и вспоминаю об этом постоянно. Мне не хватает ее. Господи, как мне ее не хватает. Мне всегда ее не хватало. Половинка меня, принадлежавшая матери, была отморожена. Никто не мог согреть ее. Одному почти удалось, но почти...

* * *
- Да, конечно. Но я уже привыкла - как-никак, десять лет прошло. Да и к тому же у меня остался мой предок, а с ним не соскучишься. И близнецы тоже милые, я их изредка навещаю. Они-то маму совсем не помнят, мне приходится постоянно отвечать на их вопросы. Правда, по-бразильски, так что это не так и просто...
- А, вот откуда у тебя бразильский акцент! - торжествующе воскликнула Вико.
Химена хмыкнула. Она могла изобразить практически любой акцент - от американского до китайского. Где-то месяц она пыталась освоить даже русский, но это было сложно даже для нее. Пришлось ограничиться тем, что получалось.
Машина лавировала в диких пробках Буэнос-Айреса. Надо признаться, Вико вела машину как настоящий профи.
- Да, оттуда же и фамилия - Диаш, а не Диас, как сказали бы вы. Кстати, ты, верно, ее не помнишь, но твои родители наверняка знали Нормеситу - Солнышко - под таким псевдонимом моя мамуля выступала на сцене.
Машина остановилась у высокого здания, на фасаде которого была вывеска "Rebellious Spirit" - крупные буквы, явно детский почерк. Заметив, куда смотрит Химена, Вико пояснила:
- Это написала Флор. Марисса учила ее английскому чуть ли не с пеленок. Но ты с ней еще познакомишься. Она настоящая катастрофа - вечно что-то крушит. Но делает это с такой ангельской улыбкой, что сердиться на нее невозможно.
Они вышли из машины, и прошли внутрь здания. Охранник весело улыбнулся Вико:
- Добрый день, сеньорита Пас!
- Привет, Хавьер! Посмотри-ка, готов ли пропуск на имя Химены Оррега-и-Диаш!
- Лус-Химены Оррега-и-Диаш, - добавила Химена.
Вико удивленно воззрилась на нее: "А я и не знала, что ты у нас такой прям Светлячок!"
- Да, прошу! - охранник подал пропуск.
Они проследовали к лифту и поднялись на десятый этаж.
- Ну вот мы и приехали! Вперед, Хименита, труба зовет! - они очутились в просторном холле. Если бы Химену не предупредили о несколько своеобразном характере владелицы фирмы, она бы не поверила, что тут именно работают.
Они очутились в просторном холе, пол был застелен песочного цвета ковром с таким густым ворсом, что ноги утопали в нем по щиколотку. Там же стояли мягкие диваны, стол, заваленный журналами, в числе которых Химена с удивлением обнаружила детские комиксы, все стены были увешаны фотографиями детей - яркие цвета, улыбки и смех... Слева от входа был стенд с разными объявлениями, смешными записочками и фото.
Вико нагнулась и расстегнула застежки на босоножке.
- Что ты делаешь? - воззрилась на нее Химена.
- Снимаю обувь. И ты тоже сними. Здесь у нас все ходят босиком. - Химена послушалась и сбросил шлепки. - А куда их потом?
- Возьми пока в руки, сейчас я проведу тебя в кабинет.
Вико, размахивая босоножками, протопала к стенду. Химена проследовала за ней и взглянула на фото, висевшее в центре.
И вновь - удар в диафрагму...Ее захлестнула волна нежности, боли и зависти - такое странное, смешанное чувство, когда хочется плакать, и смеяться сразу, хочется вырваться из оболочки своего тела, просто потому, что ты ненавидишь его в этот момент... Семья - это достойно зависти...
"She had the man of her dreams and some success
And she was so happy, and looking well
It was this one dark night, that she slipped
And then the next morning that she felt like a piece of shit
Save my life, won't you help me
Save my life, won't you help me
Save my life, won't you hear me
Save my life, won't you help me" Pink "Save my Life"

На фото был, если она правильно запомнила, весь клан Андраде-Бустаманте-Колуччи-Рей-Агирре. В центре стояла незабвенная Соня Рей (ее она не могла не узнать, лицо достаточно намелькалось в светских хрониках), за плечи ее обнимал Франко Колуччи, рядом с ним стояла блондинистая дама с несколько пополневшими бедрами, но в целом - красотка из красоток. Покопавшись в мозгах, Химена вспомнила, что это, верно, Мия Агирре, а рядом был ее муж. На руках у Мии был младенец - единственный ребенок, который вел себя прилично на этой фотографии. Потому что он спал. А остальные дети - четыре девчонки и маленький мальчик - застыли на фото в смешных позах, явно убегая друг от дружки и от рыжеволосой женщины, которая, согнувшись пополам и растопырив руки, изображала серого волка. Рядом с Соней Рей, в левом углу фото, стоял мужчина со светлыми волосами, в которые он вцепился обеими руками и закатил голубые глаза, изображая вселенский ужас. Это был Пабло Бустаманте, как пояснила Вико, отметив интерес Химены к фото.
- Да. Это вся семья. Вон та рыжая - это как раз Марисса. - Лицо Вико затуманилось, она вспомнила причину появления Химены у них в офисе. - А фотографировал отец Мариссы, Мартин. Потому-то его и нет на фото.
- Сразу видно, что у них большая и дружная семья.
- Ага. Ладно, пошли завтракать.
Они вышли в коридор, дошли до нужной двери, которую Вико открыла "с ноги" и бросили туфли в угол комнаты. Химена мельком глянула на всое будущее рабочее место, и они направились в комнату, где, по рассказам Вико, они наконец-то смогут набить желудок, который урчал не по-детски. Химена машинально отмечала расположение комнат, длину коридора и возможные варианты отступления. В просторной комнате был накрыт длиннющий стол - фрукты, соки, хлопья, булочки, джем и шоколад - все, чтобы объесться и лопнуть. Не успела Химена поднести яблоко ко рту, как вдруг послышался дикий топот ног по коридору. Через секунду в комнату ворвалось племя команчей под предводительством Мариссы, которая распевала: "Кто голодней всех на свете? Это я, Мари Моретти!". Племя команчей, как выяснилось при более детальном осмотре, состояло из тех же детей, что она видела на фото. Каждый из них галдел что-то свое. Увидев Вико, они завопили: " Привет!" и бросились ее целовать. Вико залилась смехом: "Милые мои, как дела?"
- Все чудесно, тетя Вико, только хотим есть!
- Ну и приступайте, - подала голос Марисса, грызя шоколадку.
Дети бросились к столу и начали набивать свои животики. Одна девочка. Из тех, кто постарше, заметила Химену, обалдело зависшую с надкушенным яблоком.
- Тетя Вико, а кто это?
- Да, Вико, - сказала Марисса, - Познакомила бы, что ли?
- Дети, познакомьтесь с Хименой! - для Мариссы она пояснила: "Это наш новый юрист-консультант Лус-Химена Оррега-и-Диаш, я тебе о ней говорила, она внучатая племянница сестры мужа моей бразильской тетки."
Химена улыбнулась детям, которые заулыбались ей в ответ.
- А это - Соль, Луна, Анхелес, Флор и Мартин-Хосе.
Химена еще раз внимательно оглядела детей. Луна и Соль были восьмилетними близняшками, отличавшимися, однако цветом волос. Видимо, родители дали им такие имена, еще не разобравшись, "ху из ху", и теперь Соль гордо трясла густой копной черных, как смоль, волос, а Луна - русыми косичками. Анхелес тоже было восемь, но она была крупнее девочек, с рыжими кудрявыми волосами, густыми бровями и преуморительными ямочками на щеках. Флор была еще совсем малышкой, хотя всего лишь на два года младше девчонок. Ее золотистые волосы двумя хвостиками спадали на плечи, а карие глаза (как у мамы) и родинка на щеке (как у папы) не оставляли сомнений в верности Мариссы своему избраннику. Ее младший братик был рыжим упитанным колобком с искорками в голубых глазах, видимо, Соня Рей все-таки была заботливой бабушкой. Как раз в этот момент он пытался намазать варенье на ногу Химены, которую она по забывчивости выставила под стол.
В это время Марисса рассматривала Химену. Видимо, удовлетворившись результатом, она наконец-то посмотрела на детей.
- Мартин, ну что ж ты? Зачем ты мажешь варенье Химене на ногу? Она же сможет его потом съесть! Намажь лучше на руку, а это вытри...
- Да, ма-ам... но я думал, будет касиво...
После непродолжительных препираний все разрешилось благополучно: варенье вытерто, а нога - облизана? Или наоборот? История об этом умалчивает.
Когда дети наконец-то закончили утреннее кормление, Соль - главная заводила - завопила: "А теперь - в прятки! Чур, я не вода!" и дети умчались прочь так же, как и примчались, ну, разве что Флор умудрилась свернуть по дороге стул.
- Ох, опять как всегда, - вздохнула Марисса. - это не ребенок - а маленькое цунами. Боже. Назвали ее цветочком, а вырос терминатор...
- Ну, Марисса, хватит - протянула Вико. - Дай Химене хоть кофе выпить, а то она после знакомства с детишками ни кусочка не проглотила.
- О'кей, Вико... просто я опешила - их так много!
- А у тебя нет детей?
- Нет, только сводные брат с сестрой. Им по 14, а когда умерла мама наша, было всего четыре. Так что я знаю, как обходиться с детьми, но максимум с двумя.
- Понятно, - хмыкнула Марисса. - Ладно, пора работать. Вы пока подшейте те документы в папку, а я соберусь, и мы поедем в приют. Все ясно? Тогда вперед! Марисса слезла со спинки дивана, которую она оседлала где-то полчаса назад, но увы, уйти так быстро не удалось, потому что из коридора раздался вопль:
- Нет, я не буду! я сказала - нет, значит, нет!
- Но Мия, так же проще! - увещевал ее мужской голос.
- Нет, Пабло! Я сказала и повторю снова: никаких памперсов! Только пеленки! Я по крайней мере могу это себе позволить.
- Но Мия... а. черт, Колуччи тьфу Агирре, с тобой говорить невозможно! Что ты ведешь себя, как барби, переквалифицировавшаяся в домохозяйку?
В комнате появились, как вы уже поняли, Пабло Бустаманте и Мия Агирре, державшая ребенка в кенгурушке.
- О, явление Христа народу! Не смей так говорить о моей сестре, тупица! - Марисса вскочила на ноги.
- А, вот и наша истеричка! Что, сгрызла решетки в палате номер шесть и решила закусить мной?
- Молчи, тормоз, и не хлопай своими буркалами! Лучше объясни-ка мне, друг мой ситный, с какой очередной бабой ты шлялся вчера ночью?
Химена вжалась в спинку дивана. О Боже. Только утро, а такая ругань...что не так? а у них еще и дети... неужели развод? Уже? Взглянув на Вико, она поразилась ее невозмутимой улыбке.
- Я так рад видеть тебя, дорогая! - Пабло закружил Мариссу по комнате.
- Я тоже, жизнь моя. - Марисса поцеловала мужа. - Но не уходи от темы. Где ты был вчера ночью?
- Где-где. У нас, конечно, - встряла Мия. - Они вчера с Мануэлем до хрипоты обсуждали новую песню, потом перешли на подгузники, памперсы и соски, так как Паблито у нас, как истинный профи, заявляет, что лучше знает, что надо ребенку. В общем, они так навопились, что заснули рядышком в гостиной. Где я их и обнаружила, но не стала будить, так как было уже поздно.
- Да, гордые папаши - это что-то, - заявила Вико. - Ты еще скажи, что знаешь, как правильно кормить грудью.
- И скажу!
- Привет, Вико! - Мия чмокнула ее в щеку. - Как там Санти?
- Спасибо, все хорошо, уехал с утра в Мексику. А это - Химена, прошу любить и жаловать.
- Привет, рада знакомству! Пабло, а ну-ка оторвись от своей жены и познакомься с нашим новым сотрудником!
Пабло нехотя отлип от Мариссы и поприветствовал Химену.
- Ладно, нам еще нужно сделать кучу всяких дел, так что мы с Хименой пожалуй двинем, - сказала Вико. - Встречаемся в холле через час. Мия, а тебе разве не надо на съемку?
- Да, но я хотела еще увидеть девочек. Кстати, где они?
- Умчались играть в прятки. Сейчас я их позову. - Марисса набрала побольше воздуха в легкие и завопила: "Эй, Соль, Луна, Анхелес, ваша мама пришла, молочка принесла! Не опоздайте на раздачу слонов!". По коридору затопали детские ножки, и девчонки влетели в комнату. В арьергарде неслись Флор и Мартин-Хосе.
- Мама! - заверещали дети.
- Mamma Mia! - передразнила их Марисса. - ну не перестаю удивляться, чем думал Франкито, когда так тебя назвал? В нем взыграли гены вечного собственника?
- Ну-ну, про твое имя я промолчу. Привет, родные мои! Как дела? Вы поели? Выспались? Все нормально? Анхелес, ты позанималась на флейте?
- Все нормально, мам. Мы поели, поспали...
- Ага, так прям они и спали! Всю ночь буянили и из Флор жир давили!
- Тетя Марисса, не ябедничай!
- И ничего они из меня не давили! - встряла Флор. - Мы просто играли в дедушку Франко, ну, в мумию, и я была главным действующим лицом. - Гордо прошепелявила девочка.
- Со-оль, - угрожающе протянула Мия, - это опять твои выдумки?
- ну мам, - умоляюще глядела на нее дочь.
- Ладно, прощаю. А вы позанимались?
- Да, они занимались, я сама вчера заходила и видела! - спасла детей Вико. - И вообще прекрати строить из себя злую мать. Дети должны иметь право на отдых!
- Да, - согласно кивнула Марисса, - какое у нас главное правило?
Дети хором проговорили: "Делу - время, а потехе - все остальное время!"
- Боже, Марисса, ну чему ты учишь детей? А как же "учиться, учиться и еще раз учиться"? Как мне их на тебя оставлять?
- Тетя Марисса учила нас стрелять из рогатки по банкам, - ковыряя носком туфли пол, застенчиво проговорила Луна, после чего моментально получила весьма ощутимый тычок в спину от Соль.
- Эх, ты, ябеда! Молчи лучше...
- А что? - попыталась оправдаться Марисса. - это очень важно для самообороны. Ведь ты же учишь их ухаживать за своей кожей, как будто это им шибко пригодится!
* * *
Времени стук уходящих шагов...
Нет у меня ни друзей, ни врагов,
Нет силы жить дальше, нет в сердце огня...
Боже! За что ты караешь меня!

Больше не буду я время ценить.
Нет счастья в жизни - попробуй забыть.
Дали любовь - и отняли. Покой?
Боже! Что делать одной мне - такой?

На сердце камень, в горле - комок.
Твердо усвоила жизни урок:
Счастье - мгновенье, как не верти.
никак по-другому. Боже, прости! ©

Химена обалдело наблюдала милые разборки дружного семейства. Так весело, по-домашнему, еще никто на ее памяти не ругался! Было ясно, как все они любят друг друга, не смотря на легкое подкалывание со всех сторон, что было, как она уже поняла, фирменным стилем Мари Моретти.
любовь... доверие... взаимопомощь... поддержка... все это было неотъемлемой частью их мира.
Если такое творилось на работе, что же было дома, где к ним присоединялся еще муж Мии и их родители? Тень вдруг ощутила такое забытое движение сердца, этот пряный аромат ревности и зависти к невозможному счастью... у нее не было этого. Не было сейчас, да и никогда. Она была всю жизнь одна, сколько себя помнила, заботилась о себе сама, не ощущала ни материнской ласки, ни отцовской заботы, ни братской помощи... она была заперта в клетке одиночества и так привыкла к этому, что ее существование в виде Тени абсолютно ее устраивало. И теперь она не знала, как ей вести себя в этом мире - чужом мире семьи, заботы и ласки. И ей было как-то не по себе...

The sexiest thing is thrust" Tori Amos, Jamaica Inn
- Я никогда не была им нужна. Мать бросила меня в раннем детстве. Я, видите ли, не входила в ее планы на жизнь. В ее плане пунктом номер раз был записан Илларио Клемарго, правда, ей пришлось попотеть, чтобы его окучить. А отец... отец вроде как заботился обо мне, давал деньги, устроил в колледж, помог на первых порах в университете... и все. ни разу я не получила подарка на день рождения от моей якобы семьи. Их не было рядом, когда мне было плохо, когда я болела и три дня не могла встать с кровати, чтобы приготовить себе еды. Их не было рядом, когда я с отличием закончила колледж, когда напечатала первую курсовую, когда выиграла соревнование по бегу в нашем университете. Знаешь, моя мать умерла десять лет назад, но для меня она умерла намного раньше. Папаша мой тот еще фрукт, он вспоминает о том, что у него есть дочь, когда ему нужно отсрочить платежи по векселям, мол, сами мы люди не местные, жена умерла, дочь кормить некому, не прижигайте мне пузо утюгом, я все заплачу!
Химена говорила, буравя ледяным взглядом лобовое стекло. О, если бы тут были ее родители, они бы заморозились на месте!
- Бедняжка, - взгляд Мариссы потеплел. - Но неужели у тебя нет никого, кто бы заботился о тебе? Жених-то у тебя есть?
- Да нет у меня никого! Знаешь, я настолько привыкла всегда быть сильной и быть одной, что не могла долго терпеть, когда рядом со мной кто-то находился. Правда, был там один, ковбой недоделанный, и я уже поверила, что смогу создать семью, успокоиться... но ковбой нашел себе новую кобылу, и вместе с ней, весело помахивая хвостиком, ушел в закат. Это было... да, это было почти десять лет назад!
- И ты что, с тех пор ни разу... - Марисса не договорила.
- Да, и что с того? - с вызовом проговорила Химена. - Мне спорт помог.
- Ах, да, эндорфины - гормоны счастья, - протянула Марисса. - Мы приехали!
Машина въехала на подъездную дорожку, которая вела к дому, вокруг которого сновали рабочие. Дом был весь забит лесами, а ноздри жадно втягивали запах свежей краски. Мари выскочила из машины и, набрав побольше воздуху в легкие, завопила: "Лаура! Немедленно вылезай!". В очередной раз Химена поразилась силе голосовых связок Мариссы, кажущейся такой хрупкой... Дверь отворилась и на пороге появилась плотная блондинка в халате, заляпанном краской.
- Марисса! Наконец-то! Это какой-то кошмар! Никто ничего не делает! Они ничего не успеют к приезду детей! Даже мне пришлось помогать!
- Лау, малыш, не паникуй! Вот, познакомься, Лаура Лассен, мой ответственный помощник по этому конкретному детскому дому - Лус-Химена Оррега-и-Диаш, наш юрист-консультант.
- Очень приятно... Мари, выручай! Я уже вешаюсь!
- Ладно, сейчас разберемся... - и началось. Марисса была в своей стихии. Она раздавала приказания, командовала парадом, ставила всех на место и гоняла всех взашей. С ее приездом скорость работы увеличилась не то что вдвое, а просто втрое. Все забегали, засуетились, работа закипела - в общем, лед тронулся, господа присяжные-заседатели. Химена в это время сидела в бухгалтерии и, вцепившись обеими руками в волосы, разбирала бумажные завалы, то и дело чихая от известковой пыли, покрывавшей документы "толстым слоем шоколада", и работала, работала так, что гудела голова и все клетки мозга работали, как сумасшедшие.

С детским домом они разобрались довольно быстро, в фирме Мариссы было принято с головой погружаться в работу, однако Химена не переставала наблюдать и делать выводы и строчить отчеты в Бюро. С Мариссой она побывала во всех детских домах, подшефных Rebellious Spirit (о Боги, сколько детей... несчастные...), с Вико она протерла штаны в кабинете (что это? Геморрой? А, это гвоздик разболтался...), с Лаурой Лассен, которая, как оказалась, была бывшей одноклассницей и Мии, и Мариссы, и Вико, и Пабло, и Ману она вместе принимала детей, переехавших в новое здание, утирала им носы и устраивала на новом месте, ездила на пикники и выезды (ох ты Господи, откуда у меня жвачка в волосах...), с Мией побывала на показе одежды от Rеbellious (шпильки? Что? Не-ет, только через мой... фуу, как болят ноги), а с Пабло она умудрилась записать какую-то странную кричалку под кодовым названием "если сильно так напиться, можно голоса лишиться"...
Так прошел почти месяц. Лус-Химена Оррега-и-Диаш, прозванная Мариссой "Хани" (Honey) за свою страсть к булочкам с медом, была всюду, где того требовала ее должность и всюду, где того требовала ее миссия. Она наблюдала за этим миром, ставшим теперь ее - но остававшимся таким чуждым ее теневому рассудку. Сложно сказать, что поражало ее больше - кипучая энергия Мари Моретти, бесшабашность Вико, нежная грация Мии, страсть Пабло к выдумкам, доброта Лауры или же количество детей, постоянно вертевшихся под ногами. Никогда бы Л5, Тень, а ныне Лус-Химена Оррега-и-Диаш, под прикрытием, не могла бы представить себе, что она будет жить в семье, да, именно так. потому что даже не смотря на то, что она вроде как жила одна в своей чудной квартирке, каждый день, начиная с самого первого, у нее кто-то пребывал. В первый вечер к ней завалилась Вико с Санти, который вдруг по необъяснимой причине вернулся из командировки, уволился с работы и хотел это отпраздновать. Санти оказался вполне милым и добрым, если не обращать внимания на бесчисленные шрамы, покрывавшие его руки. Вместе они опустошили пару бутылочек из ее бара, прослушивая пластинки, и Химена с удивлением обнаружила себя танцующей зажигательный рок-н-ролл посреди комнаты. Посреди танца в дверь позвонили, и вмиг пантера, дремавшая внутри Химениты, вырвалась наружу. Сжавшись, на мягких лапах она подкралась к двери, но Вико, будучи уже в несколько поддатом состоянии, опередила ее. С воплем: "это наверное Пили с Микой!" она бросилась к двери. "Приветики-приветики!" - на пороге стояла женщина в цветастом платье с чернющими густыми волосами, подстриженными a la Клеопатра. "Заходи!" бросила ей Вико, тщетно пытавшаяся обрести вертикальное положение после своего позорного падения прямо у двери.
- А где Мика? - Поинтересовался Санти.
- Она уже идет! - К дому быстрой походкой шла коренастая блондинка в джинсовом сарафане, который плотно облегал уже весьма заметный животик. Если Химена правильно оценила обстановку, то срок у нее был уже что называется критический, почти восьмой месяц.
- Химена, это Пилар Эскурра, моя бывшая одноклассница, а ныне подруга!
- Ага, а в школе ты думала, что пристрелишь меня. Хотя признаюсь, я сама была невозможной. - Засмеялась Пилар и обняла Химену. - Очень приятно. А ты родственница Вико?
- Да, я внучатая племянница сестры мужа бразильской тетки Вико, - мысленно хихикнула Химена. Лицо Пилар вытянулось, мысленно она явно пыталась свести концы с концами, но все обычно засыпались на сестре мужа, так как пытались оценить, сколько же ей могло быть лет. - Но тебе будет проще считать меня просто кузиной Вико.
- А, понятно. А это - Микаэла, или Мика, моя золовка. Она - кузина моего мужа, Томаса. Он кстати передавал вам всем приветы. Французский bise, или как там его...они там с Гидо все в работе, так что я пока присматриваю за Микой.
Микаэла застенчиво улыбнулась, отчего щеки ее расцвели нежными ямочками: "Ну зачем за мной присматривать? Я-то думала, ты меня любишь... а так я и сама справлюсь.."
- Ну ладно тебе. Конечно, люблю... давайте праздновать!
- А что?
- Как что!? Санти бросил работу, а Химена наоборот получила работу у Мариссы!
Праздник продолжился, затянувшись на полночи, были и песни, и пляски, и вино, и чудесная сангрия, которую по старой памяти сварганил Сантьяго.
К слову сказать, такое веселье продолжалось почти месяц. У Химены успели побывать и Лаура, и Мари с Мией, и Пабло, зашел даже Ману. И естественно, как-то раз к ней примчался весь выводок детишек этой честной компании, после чего Химена долго прикручивала ножки к дивану и мыла стену, забрызганную молочным коктейлем.

* * *
Привет тебе, привет! Как жизнь ты прожигаешь?
Надеешься догнать и перегнать рассвет?
А я - все также, ну, наверное, ты знаешь -
Ползу в надежде обойти опять весь белый свет.
Как рада слышать я вновь твой веселый голос!
Все так же не сойти улыбке с лица!
А в жизни в моей хватало черных полос,
Но я старалась жить, бороться до конца...
А, ты уже жена - тебя я поздравляю!
Что, и ребенок есть - сюрпризам нет предела!
Нет, я как всегда одна, хоть не всегда и с краю.
Его? Как нет, так нет, любовь? Какое дело.
Как рада за тебя! Живи, подобно ветру -
Не думай ни о чем, не бойся перемен.
(ведь я тебе тогда - сейчас сподобясь пеплу -
всю душу отдала, всю жизнь продав взамен) ©

Когда же все уходили, приходила тоска со своим братом - одиночеством. Они рассаживались за столом, поджав ноги, зажигали сигареты с легким привкусом боли и пристально смотрели на Химену. Когда молчание становилось невыносимым, она включала музыку...

Hoy dia luna dia pena
Hoy me levanto sin razon
Hoy me levanto y no quiero
Hoy dia luna dia pena
Hoy dia luna dia pena
Hoy me levanto sin razon
Hoy me levanto y no llego
A ninguna destinacion.
Arriba la luna ohea../ Manu Chao

Кто я? зачем я здесь? Как долго это продлится? Зачем мне жить, если я не существую? Боль наполняет меня. Она проникает в мои вены, смешивается с темнотой внутри меня, посылая волны мрака по всем моим нервным окончаниям. Она повторяет, что в жизни нет любви, она повторяет, что я украла эту жизнь у другого, и мне придется за это поплатиться. Я знала это и сама, но что мне делать? У меня никогда не было жизни, было лишь существование. А последние десять лет у меня не было ничего. Я была тенью, тенью же я и осталась. Но как мне быть? Мне слишком нравится это земное и мирное существование. Ты видишь все эти образы из прошлого, ты живешь в окружении призраков, ты проходишь сквозь их тела, пропахшие нафталином, и летаешь в небе по ночам. Но знаешь ли ты, сколько это продлится? Ты должна лишь выполнять то, что тебе приказали. Слышишь меня? Боль бьет тебя под дых... жизнь ускользает прочь, оставив липкие следы... но кто же я? зачем я существую? Зачем мне такое тело, которое ходит, ест, спит, и зависит от призрака... зачем все это, если меня и так нет?
Итак, прошел месяц, и Химена пришла к неутешительным выводам. Никто из тех, кто окружал Мариссу, не мог прислать ей анонимку. Во-первых, все боготворили ее. Она была яркой звездочкой, дарившей всем свой свет и тепло. А во-вторых, не нашелся еще тот человек, который станет сам, по своей воле гасить свою путеводную звезду. На памяти Химены - вернее, тех жалких ошметков, оставшихся от ее памяти - был только один идиот, совершивший подобное. И ему пришлось в этом раскаяться. Размышления Химены были прерваны появлением Мариссы.
- Хани, давай, собирайся, мы едем ко мне.
- ?!?!
- Сегодня день рождения Флор, Соль и Луны - умудрились же они родиться в один день! Так что Мия готовит дикое торжество, ожидается наплыв всех друзей и родственников, и ты тоже непременно там будешь.
- Хорошо, что у меня давно куплены им подарки... а как там Мия?
- Бегает и матерится на всех...
- Мия? Бегает и матерится? Это-то Мия, у которой главное ругательство "ты одеваешься в H&M"?
- Именно. Так что шевели булками, мы едем немедленно. Боюсь, сбудутся мои худшие опасения - Мия пригласит какой-нибудь оркестр и напялит на всех маскарадные костюмы...
- Что??? Madre Dios, какой кошмар! Последний раз я была в маскарадном костюме в шесть лет... вроде зайчиком...
- Ну, для тебя можно повторить...
- Нет! Только не зайчиком, умоляю, никаких ушек и розовых хвостов...
Всю дорогу Химена тихо обмирала при мысли о костюме зайчика... уж лучше быть лошадью... это даже довольно привычно... иногда, в трудные минуты жизненного времени, неоновым светом зажигается табличка "А может быть, вы - лошадь?". Мия встретила их на пороге и мигом рассеяла все опасения Химены. Костюмы надели на себя только самые самоотверженные или те, кто был должен Мии денег. Посему Химена весело хихикала (черт, что ж она у меня все ржет да ржет, истеричка какая-то - прим. авт.), глядя на Мануэля, вытирающего струйки пота, текшего по лбу, когда он в костюме эдакого "рыцаря в тигровой шкуре" (это Шота Руставели, если кто не знает) скакал перед детьми.
Флор с диким криком "Мамочка!" ринулась к вошедшей Мариссе. Правильно, чего можно ожидать от ребенка, у которого папа - певец, а мама голосом режет стекла... комната была разукрашена на славу. Оркестра не было, зато был огромный торт, куча сластей и сока, воздушные шарики и куча детей. Попытки определить примерное их количество Химена отбросила на седьмом ребенке. Праздник удался на славу, Мартин-Хосе оседлал Мануэля и наворачивал круги по комнате с криками "но-но, лошадка!", на что лошадка - тигр тихо скрипел зубами... но дети - цветы жизни, их либо любишь, либо обходишь стороной. Третьего не дано. Марисса повертела головой по комнате и, не обнаружив Пабло, зло зашипела:
- Ну вот, все тут, а моего недобитого муженька нет... где он? Примеряет на себя костюм голубого олуха? Или безуспешно пытается втиснуться в чехол от гитары?
- Я все слышал, - возник Пабло за спиной Мариссы, - моя психованная женушка съездила в серпентарий и подпиталась змеиным ядом? Или ты им красишь волосы?
- Нет, при виде тебя он вырабатывается самопроизвольно.
- Угу, вечный генератор... ноги на присосках?
- Обожаю тебя, солнце! - Мари поцеловала мужа.
- И я тебя, моя домашняя зараза!
- Мам, пап, давайте есть торт!
- Ладно, только вначале надо задуть свечки. Итак, все становимся у стола и дуем изо всех сил! У каждого из вас есть шанс загадать желание! Не бойтесь - верх торта глазированный! - все усиленно подули, и Химена, воспользовавшись моментом, загадала желание. Свое самое-самое заветное. Странно, но у нее еще оставались желания.
За последующие полтора часа Хани успела потаскать на плечах выводок детишек, поиграть в чехарду, замыть пятно на платье Соль, дабы прекратить заламывание рук почему-то Луны и ее вопли "Не будь я Луна Агирре, быть Соль - тяжкий труд!" =))))). Все подарки были раскрыты, лошадка разбита, оберточная бумага летала по комнате... вдруг послышался стук в дверь.
- К вам можно? - В дверном проеме возвышалась великолепная фигура великой и ужасной Сони Рей, за ее спиной маячил Франко Колуччи. До этого Химена видела модель Соню Рей только на фото в таблоидах, но реальность оказалась круче всех фотографий. Да, это была настоящая дива.
- Соня! Дедушка! - Дети бросились к вновь прибывшей с радостными возгласами.
- Маленькие мои! Как я рада!
- Ага, естественно, великая Соня Рей не может придти вовремя, - съязвила Марисса, но все равно обняла свою непутевую мамочку.
- Деточка, и я рада тебя видеть! - Соня чмокнула дочь в щеку.
- Мари, дочка, как я рад! - Франко обнял ее. Марисса, воспользовавшись отсутствием Мии в комнате, радостно повисла у него на шее. - Спасибо, что пришел, папуля!
Папуля? Химена удивилась. Хотя зря, ей следовало бы знать, что, хотя Мари и называла Франко мумией и сушеной воблой, любила она его не меньше, чем мать, а право именовать его "папулей" она выбила у Мии в обмен на "маму" - Соню.
Мия, выходившая на кухню, легко влетела в комнату, перестукивая каблучками, и повисла у родителей на шее. "Мануэль! Пришли родители!". Мануэль вылез из-под стола, где он намеревался получить минутную передышку от атаковавших его со всех сторон детей. Его красное от натуги лицо светилось от счастья. Дети его, конечно, доконали - они легко чувствуют слабину, и стоит им понять, кто их обожает, наседают на него и тихо доканывают. Но видеть Франко и Соню он был рад всегда. Химена в это время видела в уголке и играла в веревочки с Марселой, маленькой дочуркой Пилар. Рядом с ней сидел Пабло, на котором повисли Соль, Луна и Анхелес и заставляли его по тысячному разу рассказывать, как он пытался нелегально пересечь границу с Мексикой, чтобы вернуть Мариссу, которая уехала после очередной разборки. Соня подошла к ним со стаканом сока в руках и расцеловала зятя .
- Ну как ты, Пабло? Марисса тебя не обижает?
- Да нет, Соня, я регулярно принимаю противоядие. Да и к тому же клыки она выпускает не так уж и часто... хотя навык не теряется никогда.
Тут Соня заметила Химену. Пабло проследил за ее взглядом.
- Соня, это Лус-Химена Оррега-и-Диаш, кузина Вико. Она работает у Мари юристом-консультантом, уже почти месяц. Кстати, она дочь Нормеситы-Солнышка.
- Да? - Соня внимательно посмотрела на девушку. - Нормы Диаш, звезды танго?
- Угу, - кивнула Химена. - вы ее знали? - сердце предательски ёкнуло.
- Не так чтобы очень близко, пару раз видела ее выступления...
Соня пристально смотрела на Химену. Под взглядом этой мудрой женщины она потупила взор. В памяти всплыли слова "никогда еще Штирлиц не был так близок к провалу". Мозг услужливо выдал результат: русский фильм о шпионах. Курс русской литературы, шестой семестр. И почему-то всплыли валенки на окне... о Господи, а вдруг она знала и детей Нормеситы? Соня отвела взгляд:
- Ну и как работается? Как же тебя прозвала Марисса? Пантерой?
- Почему? - встрял Пабло. - Хани, вот как ее зовет Мари. - Он улыбнулся Химене.
- Хани? Чудесно. - Соня осматривала Химену с головы до ног, - хотя Пантера подошла бы больше.

* * *
Спустя три часа дети утомились окончательно, но тут раздалась трель телефона. Марисса подняла трубку и скривила губы в улыбке.
- Отец? Да! Все чудесно! Да, веселимся. Где ты? В Чили?!? Почему? А... Трубку Флор? Флор. Это дедушка Мартин, он хочет тебя поздравить.
Флор подбежала и что-то радостно залопотала в трубку, потом передала эстафетную палочку Соль и Луне. Получив свою порцию поздравлений, девочки, зевая, подбрели к столу.
- Так, малыши, всем спать! Уже почти половина двенадцатого! Вот, Мартин-Хосе уже давно посапывает... - Малыш заснул у отца на руках.
После того, как детей уложили, а Мика с Лаурой уехали, все вернулись к столу. Пабло разлил вино по бокалам и роздал всем присутствующим.
- Давайте поднимем бокалы за всех нас! За то, что мы вместе, мы рядом и мы - семья. За тебя, Марисса, за тебя, Мия, красавица, за тебя, Ману, за то, что ты был всегда рядом! За тебя, Соня, за то, что даришь нам свою любовь! За тебя, Франко, за то, что ты был нам всегда опорой во всем! За твою заботу, Вико, за твою помощь, Пилар! Кстати, а где Малена? А, вот ты куда спряталась! За твою сестренку, Мануэль, за ее счастливую улыбку! За всех, кого сейчас нет рядом с нами! - он посмотрел на Химену. - И за тебя. Хани, за то, что ты помогаешь нам, уравновешиваешь Мари и вносишь нотку здравомыслия во всю нашу сумасшедшую кампанию! Давайте выпьем за это!
Все подняли бокалы. Пригубив вина, Химена почувствовала, как слезинка предательски собралась выползать на свет из уголка глаза. Нет, мне нельзя плакать! Мне нельзя к ним привязываться, я же не друг им, я вообще никто, ничто, меня нет, я просто Тень...
Марисса вскочила с дивана: "да, давайте еще выпьем за Хани! Она просто молодчина!"
- Да, добавила Вико, - она помогла мне разобрать полугодовой завал бумаг... кто бы еще разобрался в этой бюрократической рутине?
- Но это же моя работа, - философски заметила Хани. Она cидела, меланхолично покачивая бокалом с вином.
- Да! Но она поможет нам еще во многом! - Вико встретилась взглядом с Хименой, и та кивнула, успокаивая ее.
- Хани! - Марисса обняла ее. - Все мы - дружная семья. И ты по праву стала ее членом. Так выпьем же за это!
- Si! - все загудели.
Химена смутилась, руки ее задрожали, и когда она поставила бокал на стол, чтобы не пролить вино, глаза ее встретились с глазами Сони. Соня перевела взгляд на руку Химены. Боже, как она могла забыть одеть браслет! Шрам на запястье был у нее с детства.

* * *
Солнце... солнечный лучик ползет по загорелой коже. Трава и речка, цветы какого-то непонятного цвета... Смешинки и веснушки... я несусь вместе с другими ребятами к речке, на мне веселый розовый купальник со слонятами... а впереди - свобода, радость и ласка нежных волн... вдруг - ямка, я падаю, разбиваю руку в кровь, режу ее о какую-то железяку... я плачу, да что там, реву, и соленые детские слезы катятся по щекам, высыхая на солнце солеными дорожками... сильные и нежные руки подымают меня, утешают, осушают слезы и целуют - прямо в пробор... а шрам так и остался - вечным напоминанием об ушедшем безвозвратно детстве, о счастье и о доброте...
Вечер закончился, и Химена вернулась к себе на полусогнутых. Дома она заварила себе мате и тупо уткнулась в экран ноутбука. Там она проводила все свои расчеты. Как ни крути, но расследование все-таки висело на ней, и ни на секунду она не забывала о том, кто она и что она здесь делает. Однако результаты были неутешительными.
Она тщательно проработала всех родных и знакомых, и среди них не было ни одного кандидата на роль шантажиста. Да, покопавшись в семейных делах Мариссы, она успела многое нарыть... к примеру, она уже сбилась со счета, сколько раз Пабло и Марисса ссорились и мирились... кстати, псевдоним "Мари Моретти" был взят Мариссой в память о Море, матери Пабло, которая уже лежала в могиле. Серхио Бустаманте, главный враг Мариссы, уже тоже превратился в прах. Пройдясь по врагам Мариссы, Химена обнаружила, что там тоже было все гладко... половина из них зависела от Мари, другая же половина сгинула в неизвестном направлении... Хавьер Аланис, бывший сводный брат Пабло, скончался, Диего де лос Сантос помирился с Мари и уехал в Европу, Соль Риваролле было уже не до Мариссы - ее муженек-мафиози увез ее в Америку и держал дома взаперти, устраивая ей время от времени фотосессии на дому... другие же не стоили внимания...
И тогда она решила проработать контакты в сфере бизнеса. И видимо, там и была зарыта собака, поскольку несло оттуда нещадно. Химена откопала кое-что, что ей совсем не понравилось. Если честно, это привело ее в ужас. В дикий ужас. Она бродила по квартире, вцепившись в волосы, и тихо бормотала: "не может быть...не может быть... кошмар... завтра придется поговорить с Мариссой.". Ее организм уже был слишком измотан, чтобы бодрствовать дальше, и она вырубилась, уснув прямо на диване.

* * *
"Gotta rise in the night
Pick myself off the floor
I know now that it's over
Had a life before
You left me burnin' in
Your petrol emotion
Your petrol emotion
Wanting more
Is there anyone? Is it any wonder...I'm out the door
Is there any way? Is there any way forward?" Tori Amos "Witness"

Павлины давно уже не раздражали Химену. Утро встречало ее ласковой песней на ее мини-плеере. Он включался ровно в семь, и что ни день, то радовал ее новой подборкой мелодий. Сегодня она очнулась от сна с ошалелыми глазами, волосами дыбом и бешено колотящимся сердцем под песню двадцатилетней давности. Старенькая песня группы "Right said Fred" в который раз напомнила, что он - ее друг, а посему нужно нажраться вместе до поросячьего визга. Чудно, конечно, но после вчерашней водки, выпитой вместе под лестницей Мийкиного дома, в голове ее собралось племя туземцев, разожгло миленький такой костерок и выкуривало из ее головы последние мысли. Она медленно спустила ногу на пол, прислушиваясь к завываниям в ушах, затем спустила вторую, встала и тут же с грохотом и с воплем "Бл...!"свалилась на пол, пребольно стукнувшись локтем о ножку кровати. Ногу она отлежала, так что передвигаться могла только ползком. Что-то я зачастила просыпаться с похмелья на этой кровати. Видимо. Так на меня действует это окружение. Водички, дал бы кто-нибудь водички... поднимите мне веки, я не вижу руки и не чую ног... Химена поползла к столу, попутно растирая ногу. Более или менее придя в себя, она с удивлением воззрилась на разбитый стул. Простите конечно, но спать я легла вроде на диване! Так откуда тут стул и почему я очутилась на кровати? По крупицам она собирала в памяти вчерашний день: день рождения девочек, водка с Вико, компьютер... Черт! Как же она могла забыть? Среди ночи она проснулась и пошла крушить мебель в бессильной злобе. Когда она проходила тренировку, ее учили убивать ребром ладони. Но тут она забыла все свои приемчики и, как истеричная дамочка, била стул об пол... до состояния ошметок... теперь ножки валялись в одном углу, остов в другом... Химена осела на пол, охнув и схватившись за голову. Она вспомнила, почему так бушевала. За последние десять лет Тень, Л5, впервые так взбунтовалась. Это был тихий мятеж один на один, и это не должно было пройти незамеченным для Бюро.

* * *
- Ну что в этом плохого? Я не могу возмутиться жутким положением вещей?
- Нет! Ты не имеешь права, ты - тень, ты - ничто, колыхание ветра, пустота за углом, ты призрак и вечный наблюдатель..
- Нет! Я - Химена Оррега-и-Диаш!
- Врешь! Ты даже не Л5, ты - тень, у тебя нет имени, нет жизни, и эту-то тебе дали напрокат...
- Нет, неправда! Я дышу, я чувствую, значит, я существую! Я есть...
- Ты есть только потому, что этого хочет Бюро. Ты украла эту жизнь, ты врешь людям, ты нацепила маску, тело человека, но ты уже выполнила свою миссию, и тебе придется исчезнуть окончательно!
- Нет, я не хочу! Мне хорошо здесь!
- Подумала бы об этом раньше, когда пила кофе из оранжевой чашки! Нет, ты тень, тенью ты и покинешь эту реальность. У тебя нет прошлого, нет будущего, есть только мгновение настоящего - и то ненадолго...
- Нет, я есть, и у меня есть имя, я...

Нужно было срочно что-то делать... что делать, что делать, белка в колесе, волк на привязи, и глаза - шарики для пинг-понга - вверх-вниз, куда, куда деваться? Бежать к Мариссе? Да, к ней, сейчас, предупредить ее... оградить ее... сохранить ее... сохранить семью...Она бросилась к компьютеру, и снова промахнула взглядом все уже давно изученное... Да, она была почти уверена, что она права. Да что там - почти? Мозг-калькулятор выдал ответ - 98 процентов горькой правды, страшной, сжирающей правды... Но только Марисса могла полностью подтвердить все ее догадки. Анонимки могла прислать только эта особа. Партнер по работе? Да нет, в целом простой рабочий контакт, все в рамках обязательств, белый воротничок и кофе из фарфоровых чашек... да, Майсен, конечно... может, сахару? Все как всегда. Но таких совпадений не бывает. Нельзя было медлить. Но, черт, как же она не догадалась раньше! Почерк - да, в каллиграфии ей не было равных...
Да, даже Химена была лишь пешкой в этой игре. Простым оловянным солдатиком, самым стойким из имевшихся...Oui, mon general! Приказ есть приказ... но какой извращенный же мозг, выдумавший это... Итак, все кардинально меняется. Она - пешка. Пешка? Да, но даже пешка может превратиться в королеву. В этот раз она не даст в обиду дорогого ей человека. Помоги мне, Господи! Она уже десять лет как не верила в Бога, но сейчас, казалось, какая-то высшая сила толкала ее в спину, призывала действовать, давала ей второй шанс. Эта высшая сила довела ее до жжения в пальцах, до нервного зуда загорелых пяток...Бежать. Спасать. Помогать.
Но Боги! Как вы жестоки! За что? Как же страшно видеть то, что всегда было на виду...Она знала, что живой ей из этой передряги не выйти, поэтому в ее намерения входило сократить число покойников до одного.
Значит, ей нужно было увидеть Мариссу.

* * *
Она влетела в кабинет и обнаружила там Вико, медитировавшую в обнимку с бутылкой минералки перед разложенными на полу документами. Вместо надсадного "Ом" из ее рта вырывались икания, за которыми неизменно следовали сжеванные ругательства.
- Ик, Хани? - Вико подняла голову. - Что ты тут делаешь, у тебя же выходной?
- Да так, зашла проведать... ты не видела Мариссу?
- Ой, знаешь, сегодня ее не будет на фирме. У нее выходной.
- Спасибо, тогда я поеду к ней домой.
- Боюсь, сегодня ты не сможешь ее увидеть.
- Она куда-то уехала?
- Да нет, сидит дома. Но сегодня у нее, понимаешь ли, день "Х", а в такой день она никого не желает видеть....
- Тьфу ты, что еще за день "Х"?
- Он у нее раз в году... не знаю, находит на нее что-то, и она запирается одна в своей комнате, никому не открывает, ничего не ест...весь день сидит как сыч дома... в общем, каждый сходит с ума по своему.
- Черт, черт, черт, мне надо ее срочно увидеть!
- Ты что, узнала, кто прислал ей анонимки?
- Да, - кивнула Химена.
- О Боги! А кто, скажи мне, кто это?
- Извини, не могу, вначале мне нужно увидеть Мариссу.
- Да, это, конечно, дохлый номер, но дело важное... Поэтому я тебе подскажу вариант - там в доме есть задняя дверь, которую обычно не запирают. Попробуй зайти через нее. Потому что она тебе все равно не откроет, а все остальные разъехались...
- Так-то лучше... прощай, Вико!

* * *
Она летела по городу, вихрь нес ее, и она снова была тенью, тенью, стремящейся к своему хозяину. Ей было трудно дышать, но она растворилась в воздухе и несла свои мириады атомов к одной цели. Когда-то она любила просто бегать. Без цели, но вперед, всегда вперед... ее друзья смеялись над ней, называли "чокнутой спортсменкой", но она готова была бежать так хоть целый день, ведь когда ты бежишь, ты кажешься себе живой. У тебя есть цель, и есть направление, пусть ты и возвращаешься к началу. Солнце плавит кровь, сгусток энергии на месте сердца, руки превращаются в крылья, и этот бег дает тебе ощущение свободы... такой свободы... но сейчас у нее была цель, к которой она уже приблизилась.

* * *
Естественно, входная дверь была заперта. Но в очередной раз, мысленно воздав хвалы Вико, она перелезла через забор, обошла дом и прошла в заднюю дверь, которая действительно была открыта. Зайдя внутрь, она прислушалась к смутным звукам, похожим на смех. Где-то над ней разговаривали люди. Люди? Да нет, похоже на запись... значит, Марисса наверху... Химена поднялась наверх и в растерянности замерла на лестничной площадке. Звуки смолкли, а она не имела ни малейшего понятия о том, в какой стороне находится спальня Мариссы. Вдруг ее ноздри учуяли запах дыма. Сигары? Кубинские... она пошла по запаху и остановилась перед приоткрытой дверью. Дымовая завеса стала еще больше. Ладно, будь что будет, подумала Л5, и, робко постучавшись, протиснулась в дверь.
- Марисса, извини, что я тебе помешала, мне сказали, что ты не желаешь никого видеть, но мне нужно спросить у тебя кое-что очень важное, выслушай меня, пожалуйста! - скороговоркой выпалила Химена.
Рыжая голова, торчавшая над креслом, обернулась, и Химена с изумлением взглянула на Мариссу.
- Марисса? Что случилось?!? Тебе плохо?!?

* * *
"Por ti vale la pena
Por ti vale la pena luchar
Pasara mucho tiempo
Tu eres mi luz tu eres mi esperanza
Tu tienes la fuerza po'tumbar una fortaleza
Por ti mi vida yo quiero luchar" Sergeant Garcia/Por ti
* * *
Они ехали молча. Химене не хотелось ничего говорить, молчание лучше охраняло душу. Л5 была предельно напряжена. Все ее нервы натянулись и замерли, мышцы напряглись, как перед прыжком в неизвестность. Это и был прыжок без будущего, без другой стороны рва, прыжок в пропасть за гранью жизни.
Они оставили машину у опушки "лесопарковой зоны", как горделиво сообщал шильд на входе, и проследовали к месту встречи. Химена следовала за Мариссой, как тень. Хотя почему "как"? она и была ее тенью, она всегда, всю жизнь оберегала и хранила ее, как умела - иногда грубо, иногда нежно, незаметно...
Грасиела уже ждала Мариссу.
- Пришли?
- Да, что вы хотели сказать?
- Правильно, к черту любезности! Ты стоишь у меня, как кость в горле. Я предлагала сотрудничать, предлагала по-хорошему, но ты отказалась. Этим ты сильно усложнила себе жизнь. Теперь я предлагаю уже по-плохому...
- Нет! Никогда! - Марисса сорвалась на крик. - Пока я жива, ваши грязные лапы не коснутся "Rebellious Spirit". И никакого сотрудничества!
- Правильно, пока ты жива... - в руках Грасиелы показался пистолет.
- Что? - Марисса ошалело смотрела на оружие в руках этой сумасшедшей. - Вы мне угрожаете? Не выйдет, я вас не боюсь...
- А мне наплевать, боишься ты меня, или нет. Неужели ты думала, что я откажусь от такого лакомого кусочка? Мне даже выгоднее будет прикончить тебя... Тебя уже никто не найдет... а если и найдет, то спишут все на маньяка, который очень кстати появился в этих местах где-то с месяц назад... Пабло сломается и сопьется, Мия не может управлять и своим гардеробом, где уж тут ей поднять такую фирму... Мануэль уйдет в загул, Соня сляжет с инфарктом, а Франко - с инсультом, дети будут рыдать на могиле матери... и тут появлюсь я и предложу им очень выгодную сделку... естественно, выгодную мне...
- Вы не смеете!
- Ох, милочка, еще как смею... - смех голодной гиены рассек сжатый воздух. - Итак, либо ты соглашаешься, либо нет...
- Я никогда не соглашусь! Но почему это происходит именно со мной?
- Хорошо! - в тишине явственно прозвучал выстрел. - Я отомщу тебе за дочь...

- Ох, не надо мне такого мщения... Нет!!!! - пантера вылетала из кустов и приземлилась на мягких лапах перед Мариссой. Пуля легко вошла в левое подреберье... Шкуру разворотило, запахло паленым мясом... и тут же раздался новый выстрел.
- Все, Грасиела Смит, - прохрипела Химена, - это был ваш последний выстрел. Больше вы никого не уничтожите, как пытались уничтожить меня...
Мисс Смит тихо сползала вниз: "Я так и знала... но так все...откуда у тебя...". Кровавая пена застыла у рта. Мисс Смит дернулась пару раз в конвульсиях. Естественно, Химена попала в нее, ведь она сама учила ее стрелять. И тут мисс Смит изрекла:
- Зато тебе-то теперь точно конец, дочурка... - улыбка застыла на мертвом лице великой и ужасной мисс Смит, главы Бюро и Главной Тени. Конечно, Химена знала, что она и есть Босс, знала это с самого начала. И Они - тоже были триедины в лице Грасиелы Смит, alias Грасиелы Линарес.
когда умирают кони - дышат,
когда умирают травы - сохнут,
когда умирают солнца - они гаснут,
когда умирают люди - поют песни.
1912 (В. Хлебников)

Косички она обрезала сразу. Это было последнее, что еще связывало ее с детскими иллюзиями, с юношескими мечтаниями. Ей пришлось рано повзрослеть, но косички оставались такой маленькой ниточкой, связывавшей ее с тем временем, когда все еще были добрым и когда она не знала еще, что правды нет, любви тоже, и что она никому не нужна. К тому же она просто не могла представить себе, как будет заплетать косы, зная, как он любил расплетать и вновь заплетать их, наблюдать, как они струятся сквозь пальцы и целовать их, зарываться в них лицом... он говорил, что она прекрасна. Он говорил, что она - его маленький львенок, такая же сильная и нежная...
Поэтому она взяла ножницы и обрезала косы под корень. А потом она собрала свои вещи и подожгла их. Почти все. Она просто не смогла кое-что уничтожить. Она допивала бутылку водки и смотрела на пламя, бежавшее по ее жизни. Пламя пожирало все - и радость, и боль... и если бы не инстинкт самосохранения, она бы прыгнула в огонь...
А потом она закрыла глаза, и так стало горько и муторно внутри, что голова закружилась и руки безвольно соскользнули вдоль туловища. Жить совсем не хотелось, а еще меньше хотелось вспоминать про жизнь. Мечталось, что все безвременно и пусто, и она, как инфузория-туфелька, пробирается сквозь толщу воды, прозрачная и кривая. Мысли дергались, как паяцы на ниточках. Они ничего не выражали, кроме самого действия. И еще хотелось сжечь себе руку, как Муций Сцевола, и обгорелым обрубком потыкать всем в лицо. Вот, мол, накоси-выкуси. А потом рассыпаться мириадами атомов и рухнуть кучкой пепла на землю, и чтоб налетел весенний ветер и унес в пустоту, растворил во времени и убил любовь, давно уже существовавшую в других чисто номинально. В ней не было любви. Была лишь боль, пустота и усталость, и взбесившиеся круги перед глазами, танцующие дикую пляску.
Закрыв глаза, она увидела счастье. Счастье - влюбленные пары вокруг нее. Тогда она сделала пару шагов и умерла. После стало лучше. Она плыла над городом, подлетала к окнам друзей и понимала, что то, что она умерла, равным счетом ничего для них не значит. Никто не изменил своему привычному распорядку, никто не пролил слез, никто не вспомнил о ней. Всем было все равно. И тогда она поняла, что шанс есть лишь у живых; она сделала три шага и родилась. Потом - легла в кровать и уснула, чтобы плакать во сне от боли и рыдать наяву от горя. Но все же - это было. И это - главное. Быть - глагол вечности, а любить - мгновения, что и дает людям право жить и быть - пусть и без любви.
Так вот, косички она обрезала сразу. Еще трезвой. Так что не надо делать такие круглые глаза. Ей было плохо. Хуже, чем обычно. Да что там! Просто отвратительно.

* * *
Химена осела и сползла на землю. Все это время Марисса была в шоковом состоянии. Но почувствовав пустоту перед собой, она пришла в себя.
- Химена? Ты как? ты сильно ранена? Ты меня слышишь? Я вызову скорую и полицию...
- Я уже вызвала, Мари... - прохрипела Химена. - у тебя в правом кармане высокочастотный диктофон, там все записано, слово в слово... - Она выдавила улыбку... - видишь, сестренка, теперь я сумела тебя спасти. Извини, что тогда не смогла...
* * *

Улыбка одна и та же,
Сухой неподвижен рот.
Такие, как ты, - на страже
Стоят в раю у ворот.

И только если ресницы
Распахнутся, глянут глаза,
Кажется, реют птицы
И где-то шумит гроза.
(Георгий Иванов)

Перед смертью человек обретает свое истинное лицо. Все маски, которые он носил на себе при жизни, с которыми он уже сроднился, исчезают, слетают, сползают по одной, и он встречает Безвременное и Бесконечное таким же, каким он родился...
Марисса склонилась на умирающей женщиной, и в ужасе наблюдала, как, одна за другой, с ее лица сходили слои лжи, чужие маски... исчезла Лус-Химена Оррега-и-Диаш, пропала Пантера, Л5, исчезла тень... Марисса изумленно взирала на сжатый рот, серые глаза, нахмуренные брови, родинки на шее...
- Лухан?!? - у Мариссы перехватило дыхание от волнения...
- Да, - Лухан скривилась от боли. - Прости меня. Я так тебя подвела... но мне нужно было исчезнуть, чтобы не мешать твоей жизни.... Ты дала мне тогда очень верный совет.
- Лухан?!? Нет, не смей, слышишь, дыши, прошу тебя, держись, сестренка! Я так долго ждала тебя, искала тебя не для того, чтобы ты погибала...
- Ты искала меня? Зачем? Ты же сказала, что я тебе только мешаю...
- Да это была глупость, минутная слабость... Сестренка, держись...
Лухан с усилием поднялась на локтях: " я не смогла тогда придти, прости меня... я должна была встречаться с матерью... с Грасиелой..."
- Она - твоя мать?

- Лухан! Немедленно приезжай и спаси меня!
- От чего, дурочка? Что ты вопишь в трубку, как оглашенная? Завтра же твоя свадьба!
- Именно! Я не хочу выходить замуж за этого подонка!
- Ты что, сдурела? Ты же любишь этого дурака до беспамятства!
- Нет, не люблю! Я ненавижу его! А эти две полоумные не выпускают меня из дому!
-И правильно делают! Сиди на попе ровно и не вопи!
- Да как ты можешь? У меня все катится псу под хвост! Кто это там смеется у тебя в трубке? Пабло? Пабло, это ты? Отвечай, скотина!
- Марисса, успокойся и послушай меня. Завтра все решится. Завтра я буду рядом, и если ты решишь не выходить за него замуж, мы с тобой уедем далеко-далеко, и все будет замечательно. Пабло тут тоже прибежал ко мне с аналогичными воплями, просил того же... я что, похожа на Капитана-Сорвиголову? Всех спасу, только ща шнурки поглажу? Вы с ним два сапога пара, но подожди до завтра. Знаешь, в свадебной церемонии есть очень чудный момент: "если кто-нибудь знает причины, мешающие этому браку..." Так вот, если ты не захочешь, дай мне знак, и я скажу, что Пабло страдает запором, и это негативно отразится на вашей совместной жизни...и мы уедем оттуда. Я придумаю причину и спасу тебя!
- Поклянись!
- Клянусь!
- Не-е, давай страшную клятву!
- Клянусь самым дорогим, что у меня есть - моей семьей. Клянусь Соней, Франко, тупоголовой Мией, Ману и тобой. Клянусь нашей дружбой и моим Маркосом, что завтра я буду рядом и спасу тебя, если что...
- Ладно, я тебе верю. Ведь мы вместе?
- Да, а вместе мы - сила. Да завтра, психованная!
- До завтра, терминатор!

* * *
Когда теряешь веру в светлый день,
Когда друзья становятся врагами,
Тогда приходит ночь. И ты, как тень,
Мелькаешь между горем и слезами.
Ты растворилась в мире, и теперь
Ничто не радует и не тревожит,
И ты - ничто, никто, поверь,
Так дальше жить не каждый сможет,
Но ты живешь - без веры, без любви,
Без прошлого, без памяти, без сердца,
И кажется тебе, что позови -
Тогда откроешь мигом дверцу
И прилетишь на зов, и прибежишь,
И сделаешь все, что ты в силах
Свершить. Но молча ты летишь,
Среди домов, таких же, как могилы.
Летишь, не видя жизнь, не веря в свет...
Когда друзья становятся врагами,
Тогда даешь молчания обет
И ищешь смерть напрасно ты годами...©

* * *
Марисса молча сидела и глядела на зеленые стены приемного покоя. Как случилось, что она вновь очутилась в этой больнице? Она ненавидела это место. Хотя тут происходили события, менявшие все течение жизни. Здесь Лухан призналась в любви Маркосу и металась в истерике, боясь, что он умрет. Тут лежал Пабло, и вот она уже сама оказалась на месте подруги. Тут умирал Блас, тут Мия чуть не сошла с ума, узнав, что Ману не помнит ее... Тут она родила Флор и Мартина-Хосе, тут умирала Мора и, притянув ее к себе, просила заботиться о Пабло. Это обещание она сдержала. И вот теперь она снова тут... Последний раз она была здесь год назад, когда Мия родила своего сына. Гордый папаша Ману приставал ко всем врачам, требуя подтвердить, что такого красавца, как его Маркитос, они еще не видели. Да, она снова тут, а за стеной врачи борются за жизнь ее сестры. Лухан... как она могла ее потерять, теперь, когда только нашла... Десять лет она носила эту боль в сердце. Десять лет она считала, что эта неблагодарная свинья уехала и бросила ее одну... а ведь они поклялись, что всегда будут вместе... как она радовалась, когда папочка и Соня решили удочерить Лухан! Ее сестренка... Лухан Линарес-Фара-Колуччи... она вспоминала, как Лухан чуть не разнесла паспортный стол, когда они отказались регистрировать её с её тройной фамилией. Лишь появление всесильного Франко спасло несчастную паспортистку от неминуемой гибели. Ее папуля мог быть весьма очарователен, когда этого требовала ситуация... Как светилось счастьем лицо Лухан, державшей в руках новый паспорт... Четыре года они были вместе. Даже Мия полюбила свою неожиданную сестру. День рождения Лухан они отметили на берегу моря. Лухан, скривившись, все-таки одела розовый костюмчик, подаренный Мией... было много народу, их университетские друзья, бывшие одноклассники, все веселились, пели и плясали, а потом Марисса спела песню, написанную для Лухан...в пламени костра все казалось расплывчатым, и никто не знал, плачет ли она, или это просто дым попал в глаза... никто не знал, что она пишет стихи...

И вот теперь Марисса комкала в руках листок со стихами Лухан. "и ищешь смерть напрасно ты годами...". Смерть нашла ее... а Марисса жива. Как небо могло забрать ее, только вернув? Вышел врач и прервал ее размышления:
- Мы сделали все, что могли. Но надежды нет. Она проживет максимум еще часа три. Я сожалею, но пуля задела жизненно важные органы. Да, вам повезло, на ее месте могли оказаться и вы... - Марисса слушала все будто в полусне. - Она хочет вас видеть.
Марисса зашла в палату. Лухан лежала, вся обвешанная какими-то трубками. При виде ее она улыбнулась:
- Ну привет!
- Привет. - Марисса присела на стул.
- Такие дела, вот... скоро я отброшу копыта...
- Нет, все будет хорошо...
- Не утешай меня и не обманывай себя, - усмехнулась Лухан. - Я-то знаю, что Грасиела не могла промахнуться. Она сама учила меня стрелять, она была снайпером в Ираке...
- Ты сказала, что она - твоя мать?
- Да, биологическая... она самая, синьора Грасиела Линарес, кинувшая меня в детдоме... Послушай, Марисса, я знаю, что ты меня никогда не простишь, но мне нужно тебе это рассказать... десять лет я мечтала поговорить с тобой... только, конечно, не представляла, что разговор будет иметь такой своеобразный оттенок... я не смогла придти к тебе тогда на свадьбу, потому что мне надо было встретиться с матерью.
- С Грасиелой?
- Да. Она хотела, чтобы я уехала с ней. Но я отказалась, покрутив пальцем у виска. Как же, неизвестно кто, объявилась тут - любите меня и обожайте! Я хотела успеть к тебе, но она силой удерживала меня. Когда я начала скандалить, она заявила, что если я не уеду с ней, она сделает так, что Франко сядет в тюрьму. Она считала себя всемогущей, но по сути была просто сумасшедшей. Мне всегда везло на психов... - Лухан улыбнулась. - В итоге мне пришлось провести с ней целый день, и слушать ее уверения в том. Что она искала меня и помнила обо мне. Но я-то знала, что это не так. но тут она сыграла на самом слабом моем месте. Она сказала, что я давно уже стала обузой для Франко и Сони, что они раскаиваются в своем решении об усыновлении, что Мия просила Франко найти ее, чтобы она увезла меня... потому что мне не место в вашей семье. Конечно, я ей не поверила. Но тогда она показала письмо Франко, написанное ей. Я узнала его почерк и стиль письма. Тогда я еще не знала, что она может подделать любой почерк. Это она прислала тебе те анонимки.
- Что?!? - Марисса, до этого обалдело слушавшая Лухан, подскочила на месте.

Мои слова - песок через года.
Моя любовь - клеймо на двух столетьях.
И протечет равниною вода,
Растекшись каплями на мутных стеклах этих.
Моя беда - лишь стая воронья.
Мои обиды - топи да болота.
И под ногами стонет так земля,
Так стонет в ожидании чего-то...
Моя душа... не правда ли, грешно
Реветь навзрыд, когда другим - смешно?

* * *
- Да. Вико тебе все объяснит, она в курсе. Это именно Грасиела подделала мой почерк. Ты ведь узнала его, верно?
- Да. - голос Мариссы затухал, словно пламя свечки, уже потерявшей волю и желание гореть дальше. Она взяла Лухан за руку. Серая кожа фосфорно светилась, через нее, казалось, были видны насквозь все вены, сосуды, капилляры... она чуть погладила пальцем шрам на запястье.
- Марисса, я так рада, что смогла провести этот месяц рядом с тобой! Увидеть всех наших, узнать, как дела... увидеть твоих детей и детей Мии, Соню и Франко... Знаешь, о большем я не могла и мечтать. Помнишь, раньше ты говорила, что смерть - это лишение свободы? - Лухан затряслась в кашле. Марисса бросилась к двери, чтобы вызвать медсестру, но та жестом остановила ее. - Погоди. Мы говорили про смерть. Я думала раньше, что смерть бывает от старости, смерть наступает от выстрела или от несчастного случая... но знаешь, сестренка, самая долгая и мучительная смерть - это смерть от одиночества. Когда ты никому не нужен, никто не помнит и не любит тебя, в общем, как там песне поется? Nobody's love kills better than the gun? Так вроде? Я уже была мертва десять долгих лет. Но этот месяц близ тебя заставил меня вновь почувствовать, что мое сердце еще бьется...
Лухан вдруг начала задыхаться и хватать ртом воздух.
- Сестра! Сестра! Ей плохо! Скорее! - завопила Марисса. Прибежавшая медсестра что-то вколола Лухан в вену. Она успокоилась. Воздух с хрипом выходил из простреленных легких.
- Марисса, я так рада, что у тебя все хорошо! Пабло любит тебя... и ты его. И Мия счастлива с Ману. У вас самая дружная семья, которую я только видела. Жаль, что у меня этого не было... мне не нашлось там места. - Лухан грустно улыбнулась и, вдруг усмехнувшись, продолжила: " и не будет". Все это время Марисса отупело сидела на стуле, уставившись на руку Лухан.
- Что? Интересное тату? Это - мой порядковый номер - 63210. А это - именной код - Л5. Десять лет у меня не было имени, да и меня, в общем-то, не было. - Лухан вдруг хрипло зашептала. - Извини меня, прошу тебя, прости, прости меня, за то, что было тогда, я не могла, не смогла, честное слово, понимаешь...
Марисса успокаивающе гладила ее по руке. Казалось, Лухан впала в забытье. Вдруг, словно очнувшись от странного дурмана, она спросила:
- Маркос?
- Женат, - ответила Марисса. - На какой-то Милагрос Пачеко. И дети есть. Двое - девочка и мальчик. Он химиком стал, известным ученым.
- Я так рада, - Лухан расцвела - если так можно сказать применимо к ситуации. - Он счастлив, и это главное... Я люблю тебя, сестренка...
- И я тебя, - устало выдавила Марисса. - Знаешь, мне кажется, что от меня осталась только тень...
- Тьфу на тебя, тоже мне, тень... я десять лет тенью была. Знаешь, как хорошо хотя бы умереть человеком, знающим свое имя и своих друзей...

* * *
А потом началась нервотрепка, беготня, пиканье мониторов, ругань врачей, вопли в коридоре... все это не трогало Мариссу. Она только крепко-крепко держала Лухан за руку, не желая отдавать ее смерти.
- Прости меня, Марисса...
- За что?
- За то, что не была всегда с тобой рядом. За то, что не сдержала клятвы...
- Я давно простила тебя, дурочка! А ты простишь меня? Простишь, что я отвернулась от тебя тогда?
- Да что ты, смех какой! Молчи, моя безбашенная рыжая... сумасшедшая... сестренка...
- Лухан?!? - глаза остекленели и уставились в одну точку, лицо посерело... Дверь отворилась, и Соня ринулась к кровати умирающей: "Лухан, деточка!"
- Мама!!! - и мир замер. Душа ее легко покинула уже ставшее ненужным тело и вылетела прочь, там, наверху, ее уже ждали...

* * *
Часы таращились своим циферблатом в темноту ночи. Марисса сидела на полу, медленно покачиваясь в такт музыке, еле-еле звучащей откуда-то из пространства. Она уже не в комнате памяти... Хотя почему нет? Эта память тоже будет с ней вечно. "Она была рядом, а я даже не сумела ее узнать. Я даже не успела сказать ей, как сильно я ее люблю. Как все эти годы я приходила сюда и оплакивала нашу дружбу, все, что связано с ней...". Перед Мариссой - распятие, вокруг стоят фотографии: Лухан и она, Лухан на свадьбе Сони и Франко, ее день рождения, а тут она вся в мыльной пене надвигается на объектив... ох, тогда была такая умора - Марисса ухитрилась незаметно сфотографировать ее в ванне, так сказать, не предупредив, с намерением презентовать сию вольную фантазию на эротические темы Маркитосу... Кругом мерцали и колыхались огоньки... Десять лет подряд, каждый год в ее день рождения она зажигала свечи и смотрела сквозь пламя, надеясь услышать голос подруги. Музыка давила на виски... Perder un amigo es morir... кажется, что она тоже умерла - тогда, вместе с ней в больнице, когда врачи били ее электрошоком, а она стояла рядом и с ужасом глядела на Лухан... Соня давно уже находилась в глубоком обмороке, и ее отправили в другую палату - приходить в себя. Пришел Пабло и пытался увести ее, в коридоре маячила Мия - без укладки! без дневного крема! - а она стояла, будто вросла в пол, и смотрела на подбородок, подпрыгивающий вверх, и на грудь, видневшуюся в разрезе больничной робы, всю в шрамах и ожогах, грудь, к которой никогда уже не прикоснется теплыми губами ребенок, к которой уже никогда не прижмется любимый человек... это все уже мертво. А она сама? Жива ли она? Зачем? Может, ей лучше было умереть?
- "Ну здрассте, я ваша тетя! Если б я хотела, чтобы ты окочурилась, фигли мне было под пули подставляться?" - В голове у Мариссы звучал знакомый голос. - "Лухан? Ты тут?" - "А куда мне еще деваться? Я уйду только завтра." - "Сестренка..." - "Поговорим?" - "Поговорим." - "А что это за место, где ты сидишь?" - "Ну..." - "Так ты помнила обо мне? Ты меня не забыла?" - "Нет!!!... как бы я могла тебя забыть? Тебя просто становилось все меньше и меньше в моей жизни. Чтобы не растерять то, что осталось, я сделала некое подобие памятного места..." - "Ура, я теперь божество! Ну хотя пока я только дух... Знаешь, я счастлива!" - "Что? Да как ты можешь, бросила тут меня одну, а ведь я только нашла тебя..." - "Не так уж и только. Мы с тобой провели целый месяц, так сказать, all together, и я безмерно счастлива. У меня есть имя. У меня есть семья. Приходи ко мне на могилу, ладно, Марисса? Ты не думай, здесь не плохо, не темно и не страшно. И не бойся могил..."

"не думай, что здесь - могила,
что я появлюсь, грозя...
я слишком сама любила
смеяться, когда нельзя!
И кровь приливала к коже,
и кудри мои вились...
я тоже была, прохожий,
прохожий, остановись!(...)
но только не стой угрюмо,
главу опустив на грудь,
легко обо мне подумай,
легко обо мне забудь...
как луч тебя освещает!
Ты весь в золотой пыли...
- И пусть тебя не смущает
мой голос из-под земли".
М. Цветаева

- "Ты была у меня?" - "Да. Я нашла твою комнату. Но там совершенно ничего нет!" - "Как нет? А чашка, которую мне подарил Блас?" - "Да, и только вот фотография еще - где ты, я и мама..." - "Правильно... больше там ничего и не будет. А дома ты была? Забрала ноутбук?" -- "Да..." - "Теперь открой его и прочитай все... меня зовут, пора..." - "А у тебя крылья?"- "Да... тут у всех крылья! Угадай, какие?" - "Я и так знаю... рыжие крылья с седыми пятнышками горя." - "Да.. Можешь выполнить одну мою просьбу? Хотя нет, две..." - "Лады, говори, что там делать?" - "Последи за могилой Бласа, я уже не смогу этого сделать..." - "Не волнуйся! А вторая?" - "Сходи к Маркосу. Прошу тебя, сходи к нему, и скажи, что я всегда любила только его. Любила и люблю до сих пор. Сделаешь?" - "Обещаю." - "Ну пока тогда, что ли... встретимся на сороковой день, свихнутая!" - "На сороковой день, терминатор..."

Марисса открыла ноутбук. Долго искать не пришлось, файл под названием "Прочти, Марисса!" висел на рабочем столе.
"Марисса, привет! Если ты читаешь это, значит, увы, как ни прискорбно, но меня уже пришили... да-да, не удивляйся, Грасиэла с самого начала знала, что я умру, когда посылала на это задание. Так вот, слушай меня внимательно: Грасиэла Смит - владелица Бюро Теней. Тени - это люди, которые прикрывают задницы, скажем, бизнесменов, запутавшихся в своих грязных делишках. Они следуют за ними каждую ночь, незаметно присутствуют в их жизни каждый день, оберегают и охраняют их и, если надо, подставляются под пули. У них нет ни прошлого, ни настоящего, ни будущего, у них нет даже имени, и у них нет выбора - они, так или иначе, попали в эту трясину. Я десять лет проработала в этом Бюро. Не знаю, почему, но Господь наградил меня крепкой шкурой. Как мне ни хотелось умереть, я всегда выходила сухой из воды. Хотя теперь я знаю, для чего он берег меня. Они пытались стереть у меня все воспоминания, пытались уничтожить меня, но я не поддалась. Я притворилась, что забыла все, что такая же, как и другие, отлично выполняла всю работу и была образцово-показательным никем, но в сердце всегда оставался накрепко закрытый тайник, где были все вы - ты, Пабло, Мия с Ману, Соня, Франко, ребята из колледжа, Рик и Маркос...
Когда Грасиэла сообщила мне тогда, что Мия хочет избавиться от меня, я поверила. Но прежде, чем что-то решать, мне нужно было поговорить с тобой. Я знала, что ты все объяснишь мне, поможешь найти правильное решение... И я пришла к вам. Конечно, это было глупо - мешать вам наутро после свадьбы, особенно после того, как я так подвела тебя... но я все равно пришла и позвонила в дверь. У меня не было другого шанса выяснить, в чем дело. А ты даже не открыла мне дверь. Я просила, умоляла тебя, я рыдала под дверью, но ты четко и доходчиво объяснила мне, что не хочешь общаться с предателем, не желаешь меня знать... и тогда мне вспомнились слова Грасиэлы. Каждый день последующие десять лет они всплывали у меня в мозгу. "Слушай, Лухан Флоренсия Сильва Линарес, ты никто в этой семье. Сейчас они все милые и добрые, а потом, в один прекрасный день они отвернутся от тебя, и тебе будет некуда идти. И тогда ты придешь ко мне". Она как в воду глядела.*

Марисса захлопнула ноутбук. Слезы застилали ей глаза. Она вновь вспомнила, как, нежась в объятиях самого любимого человека на свете - Пабло, она услышала умоляющий голос Лухан в домофоне:
- Марисса, прошу тебя, открой мне дверь, мне необходимо поговорить с тобой!
- Да? А не пойти бы тебе подальше, предательница? Ты меня просто наебала!
- Марисса, зайчик, не ругайся...
- А ты заткнись, Пабло, не с тобой разговариваю! Уходи, я не хочу тебя видеть! Ты поклялась мне, что придешь, своей семьей клялась! Так вот, нет у тебя теперь семьи, я не желаю ни видеть тебя, ни слышать!
- Но Марисса, умоляю, впусти меня, мне просто необходимо поговорить с тобой... мне так плохо...
- А мне тоже было плохо! Ты, помнится, говорила, что я - главный человек в твоей жизни! И ты не пришла ко мне на свадьбу, хотя обещала? Катись отсюда, не желаю тебя видеть!
Лухан ушла, а Марисса забылась в жарких поцелуях Пабло...

Марисса спустилась вниз. В гостиной сидел Пабло и нервно курил, сигаретный дым клубами роился в комнате, пепел давно уже переместился из пепельницы на столик... Да какое дело, куда летит пепел, если вся жизнь летит в тартарары, если мысли нужно долго отлавливать со скалкой, а слова выдавливаются из сахарно-ватного тела, как из тюбика с засохшей зубной пастой, и так же оскоминно-едки на вкус... Дети были в садике, а Маркос гулял с нянечкой.
- Дай мне сигарету!
- Марисса...- Пабло робко попытался отвести руку, тянувшуюся к пачке.
- Дай, я сказала! Я не хочу плакать, у меня уже слезы кончились. Лучше я покурю... Обними меня, обними меня крепко-крепко... - Марисса прижалась к мужу. Такой родной запах еле заметно успокаивал сошедшие с ума нервы.
- Я до сих пор не могу поверить, что Хани... то есть Лухан...
- И я не могу. Но я говорила с ней сейчас. - Марисса нервно затянулась и закашлялась.
- Ты что? - Пабло с тревогой потрогал лоб жены. - Ты в порядке?
- Да о каком порядке может идти речь... но я говорила с ней. Она теперь ангел. - Марисса продолжала буравить взглядом белоснежную стену напротив.
- Мда. Ангел в боксерских перчатках с базукой наперевес... - Пабло нервно скривил губы в ухмылке.
- Не язви, Пабло! - Марисса подняла на него глаза и с еле сдерживаемой болью продолжила - Если бы не она, я бы сейчас с тобой тут не сидела.
- Да, терминатор вернулся и спас человечество в твоем лице... Извини, Марисса. но мне тоже не по себе... Сейчас придет Ману, - добавил Пабло.
Как будто услышав эти слова, в гостиную тихо просочился Мануэль - с темной щетиной на щеках и со спасательными кругами под глазами. Он молча плюхнулся рядом.
- Устроим инсталляцию на тему "Пожар в лесу, или Нет больше варенью - мишки Гамми предпочитают коноплю"? или ограничимся мини-дымовой завесой от Голуаз? - нелепо сострил Ману, роясь по карманам в поисках зажигалки.
- Ману, ты знаешь что-нибудь о Тенях? - Марисса, как всегда, не любила ходить вокруг да около.
- Тени? Ну да, серые такие, вредные паразиты, вьются вокруг тебя и никак их не прогонишь... Марисса, я что, похож на идиота? Тени есть у каждого из нас.
- Да нет, - с досадой махнула рукой Марисса. - я имела в виду Теней. Теней с большой буквы.
После минутного раздумья, которое сопровождалось мерным почесыванием затылка, Мануэль ответил:
- Если я не ошибаюсь, это Бюро Телохранителей. Никто не знает их в лицо, но они спасли не одну шкуру. Никто не знает их имени, никто не знает, где они живут, но работу они всегда выполняют отлично. Заправляет всем этим женщина, правда, кто она - не знаю, не обращался...
- А откуда ты знаешь все это?
- Мой друг месяц ходил с Тенью. Но он даже не видел ее, слышал только порядковый номер - Л5.
- Да? - казалось, теперь Мариссу уже ничто не могло удивить. - Тогда ему точно ничего не угрожало. Потому что Л5 - это была Лухан.
- Что?!? - две пары вытаращенных глаз буравили Мариссу.
Она невозмутимо кивнула:
- А ее мать - настоящая - была руководителем этой шарашки. А знаете, как она туда попала? Когда она пришла ко мне, тогда, десять лет назад, помнишь, Пабло, я еще не впустила ее...
- Ага, и разбила бабушкину вазу об стенку, как же, помню, помню...
- Да... тогда она пришла к Маркосу, надеясь найти утешение... ведь ей было некуда идти - Мия уехала вслед за Мануэлем с утреца пораньше в Мексику, Соня с Франко тоже решили оставить нас в покое и умчались в провинцию... в общем, все как-то разбежались, и остался Маркос, а он не нашел лучшего времени, чтобы завалиться в постель с этой своей Милагрос Пачеко, как именно в то утро. В общем, она застукали их на горячем, а он еще и выставил ее за дверь... и она напилась. Она пила всю неделю, до зеленых чертей, квадратных рож и НЛО в стакане, а потом уснула прямо в канаве, на улице... но ее мать не выпускала её из виду, и вскоре цепкие когти Грасиэлы Линарес замкнулись на ее шее...
- Почему же ты сказала, что она уехала?
- А как еще я могла объяснить тот факт, что она будто растворилась в воздухе и нигде нет ни следа Лухан Линарес? Проще было сказать, что она уехала... Правду знали только я и мама.
Мануэль медленно вытер слезу в уголке глаза.
- Сестренка... Господи, она была мне как сестра...
- Да, она всегда была ближе к тебе, - добавил Пабло. - Но мы тогда с ней смачно раздавили косячок накануне свадьбы...
- Что?!? - Марисса пнула его в бок. - Скотина, ты же обещал...
- Да, но понимаешь, я был в таких расстроенных чувствах... если честно, я тоже жуть как боялся свадьбы. А она тогда меня успокоила. Она всегда помогала приводить мысли в порядок. И она так радовалась за нас...

* * *
" Все люди, которых я любила, отвернулись от меня. Да и раньше все было так же. Я была слепой... Они так ловко манипулировали мной... им было выгодно иметь меня рядом... Рикардо Фара был молодец, да... Ты сильная, ты смелая, я восхищаюсь тобой, твоей волей к жизни... поэтому живи-ка в золотой клетке... А Рик, мой Рик... я ненавидела его так же сильно, как и любила. Мне было хорошо с ним... а потом - опять старая песня... ты сильная, ты смелая, я люблю тебя... поэтому и уезжаю... а потом он умер, и часть моего сердца умерла вместе с ним. А Хавьер? Это тоже отдельная история - старая шарманка: ты такая сильная, но такая ранимая... Да, он умел делать комплименты, его медовый голос обволакивал сердце. А потом - да я просто мщу Мариссе, дурочка! Маркос - что Маркос... Я любила его сильнее всех. Он был - я знаю - и есть до сих пор - моей единственной второй половинкой. А потом - снова... какая-то баба в его постели... загорелая кожа, пульс под левым ребром, колечко в брови... Пойми ты меня, ты вцепилась мне в горло и душишь своей любовью... Я не могу больше писать, я не могу сочинять, я даже дышать рядом с тобой не могу... И все - чернота".

Десять лет пустоты в моем сердце...
Боль замкнула ошейник разлуки.
Не стучи - не откроется дверца,
Не проси - опускаются руки.
Задыхаясь, кричишь, что есть мочи,
Все равно крик никто не услышит...
Ты летишь черной птицею ночи,
С каждым взмахом сердце - все тише.
Не печальтесь, друзья, ведь я с вами,
Я ваш ангел - и ваше спасенье,
Одиночество - слабость, огнями
Окольцовано сердце, и тенью
Так устала я быть. Теперь - ангел,
Что хранит вас в тени своих крыльев,
Ваша жизнь пусть летит в ритме танго,
Вам спасенье дано звездной пылью...©

На сороковой день Марисса пришла на кладбище. Белый гранит и золотые буквы -

"Лухан Флоренсия Сильва Линарес-Фара-Колуччи.
Сестре, Подруге, Дочери...
Ты была нашей тенью - и нашим спасеньем,
Верим мы, что наступит души воскресенье..."

- Мам!
- Что, Флор? - Марисса ласково пригладила волосы дочери.
- А кто эта тетя? Это Хани?
- Да, малыш, это она, Хани - твоя тетя.
- А почему она умерла?
- Она спасла жизнь твоей маме, глупышка...
- Соня, а что, она была твоей дочерью? Правда, Соня? - малышка прыгала вокруг.
- Да, Флор. И тебя назвали в честь нее... пойдем, маме надо побыть одной.
Марисса опустилась на скамеечку у могилы. "Лухан, ты слышишь меня?" - "Да, Марисса! Спасибо тебе!" - "За что?" - "Да за памятник! Я тут вообще как супергерой, блин! Даже не думала, что у меня такое длиннющее имя... туда бы еще добавить Лус-Химену Оррегу-и-Диаш, и вы бы совсем разорились..." - "Как ты?" - "Нормально, летаю, знаешь ли... Да, кстати, привет тебе от Рика!" - "От кого?" - "Да от Бласа, дурочка! Открою тебе маленькую тайну: он - твой ангел-хранитель!" - "Во, блин-компот... Ну дела..." - "Ага... А на похоронах был Маркос?" - "Да, пришел с женой... плакал, как ребенок... А разве ты не видела?" - "Нет, мне нужно было уладить кое-какие дела. Зато теперь все хорошо. Я люблю тебя, сестренка." - "И я тебя." - "Знаешь, как становятся ангелами? Если человек пожертвует собой, он спасает жизнь людей и после." - "А Блас-то с какого перепоя тогда ангел?" - "А он спас меня. Он дал мне жизнь. Пусть и не от чистого сердца, но он все-таки вытащил меня из той ямы, где я пребывала до того... Но это уже другая история. Все, мне пора. Только, Марисса, прости за ругань, но хули ты вырядилась в этот чернущий костюм? В следующий раз, если тебе уж непременно взбредет грузиться на кладбище, путь цветом будет оранжевый, а?" - "Ладно, обещаю." - "Как там Соня?" - "С Флор гуляет, пошла на могилу к Море." - "Ладно. Чмок тебя в щечку..." Марисса почувствовала отпечаток губ на своей щеке. "А чей ангел ты?" - "Догадайся с трех раз!" - "Ну, не знаю..." - "Ну и дура! Я шучу, конечно. Флор, я теперь оберегаю Флор. Все, пока, меня зовут..." - "А мы еще встретимся?" - "Ништяк, обязательно... лет эдак через шестьдесят!" - "Что?!?" - "Да, если ты перестанешь курить эти омерзительные кубинские сигары. Ладно, я и так уже раскрыла кучу секретов. До свидания!"

Ветер взъерошил волосы Мариссы., которые заполыхали огненной лавой в хмуром осеннем небе, сорвал последние листочки на чахлом деревце у кладбищенской ограды... слева послышался стук каблуков. Соня Рей вела за собой Флор, подойдя, она обняла дочь.
- Пойдем, доченька, Лухан нас все равно не слышит...
- Как не слышит? Слышу! - вдруг явственно прозвучало в тишине.
- Доченька! - надрывный стон вырвался из груди Сони...
- Я люблю тебя, мама! Храни тебя Бог! Хоть он и так тебя хранит... Дай-ка я обниму тебя напоследок... - Соня вдруг ощутила обволакивающее тепло объятий.
- Лухан, солнышко, - говорила, плача, Соня - мы все так любим тебя... Жаль, что не можем увидеть...
- Ладно... Господь позволили мне еще один, последний подарок.

Небо вдруг заволокло темной тенью. Две женщины и маленькая девочка стояли на кладбище Святой Катерины в Буэнос-Айресе и смотрели на хмурое осеннее небо. А там, в вышине, был виден силуэт женщины... Женщины в старых синих трениках, оранжевой футболке и кедах, рыжие волосы заплетены в две косички, а за спиной - два громадных крыла, рыжих с седыми пятнышками...

"Взлетев над полями, кружа над родными,
летела я, горя их не понимая,
мы встретимся снова, но будем иными,
есть вечная воля... Зовет меня стая!"/ДДТ

В мире все устроено очень просто.
Все на самом деле естественно и понятно.
Каждому воздается за его деяния. Но есть высшая правда.
Она есть в сердце у каждого из нас.
И умирая, мы покидаем эту землю, но навсегда остаемся на ней.
Мы исправляем наши ошибки и спасаем наших друзей.
Потому что любовь - в любом ее проявлении - сильнее смерти и ночи.

Не плачьте обо мне, птицы, не рыдайте, люди, не стони, земля, ведь я никуда не ухожу, я осталась с вами...

(Апрель - июль 2005)