Все книги о смерти, которые он читал, говорили, что обычно первым импульсом бывает как можно скорее уехать... и что потворствовать этому импульсу чрезвычайно опасно, поскольку отъезд лишь подчеркнет ваше нежелание примириться с новой реальностью.
«Кладбище домашних животных»
Стивен Кинг

-Сколько?
Под потолком бились и умирали солнечные зайчики. Раньше ему нравилось ловить блики на часы, а сейчас... Он даже часы не носил. Время подчинялось ему. Он великолепно это знал. А он подчинялся времени. Круговая порука.
Вслед за солнечными зайчиками, прыгающими по ровной поверхности диска, под потолок забились первые ноты «bitter sweet symphony» verve’ов.
-Смени пластинку. Достали твои девяностые.
Она отошла от центра и развела руками. Мол, как скажешь. А потом повторила, пытаясь переорать голос Кобейна:
-Так сколько?
-В граммах? – сострил. По ее вытянувшемуся лицу понял, что не особо удачно.
-Пошел ты! – почти равнодушно. Эта фраза в последнее время настолько приклеилась к ней, стала ее вторым отражением, что бросала она ее без удовольствия, машинально.
-Ну, Мари, ну не надо. – Подошел сзади, обнял за талию. Коснулся губами шеи. Сначала она дернула плечом, а потом расслабилась. Он почувствовал, что она улыбается.
-Не напрягайся, детка, - прошептал, сдувая каштановые волосы с гладкой кожи. Она пахла солнцем. Всегда пахла ярким солнцем. Наверное, он любил ее.
Или все это привычка. Неважно.
-Давай не сейчас, а? – почти прошептала, повернувшись к нему лицом и проводя тонкими пальчиками по его губам. – Попозже. Сейчас ребята появятся.
Не обращая внимания на легкое сопротивление, прислонил ее к дверному косяку и впился в губы. Поцелуй вышел глубоким и страстным. Земля в который раз ушла из-под ног. Тяжело дыша, оторвался от нее. Она ехидно улыбалась.
-Ну ты и сволочь, - беззлобно.
-Не спорю! – проскользнула мимо, задев бедром. Он застонал. – Так сколько? – голос зазвенел уже из кухни.
-А сколько есть?
-Времени сколько? – рассмеялась.
-Который час, балда! – снова беззлобно, с легкой ехидцей.
-Ах, ну извините, - появилась в дверях, томно выгнулась и сложила губки бантиком.
-Половина седьмого.
Он отвернулся, стараясь не смотреть на нее.
Пачка сигарет рядом с центром. Голос Кобейна сменился завываниями Эшкрофта. Когда только успела? Сволочь.
Первая сигарета, как всегда, ушла в пустоту. То есть, нужного прочищения мозги не получили. Пришел в себя где-то на середине пачки. Марисса гремела бокалами на кухне.
-Слушай! – раздался ее удивленный голос. – Мартини!
-Прячь, пока гости не увидели, - мрачно пошутил он, и вдруг вспомнил, что ей нельзя пить. Она же только недавно вышла из психушки. Ну куда уж там. Помнил, как ее отвозили, помнил, как Соня вмазала ему пару раз по роже, считая, что именно он «распустил ее девочку». И забирала ее из больницы она. Они почти месяц не виделись. А потом у великой Сони Рей начались гастроли, и она умотала, оставив дочь наедине со своими фобиями. Та не растерялась...
В первую ночь после долгой разлуки она курила. Даже от таблеток отказалась. Говорила, что музыку включать нельзя было, пить кофе – тоже. Речи о спиртном и сигаретах вообще не шло. Но так и не сказала, что скучает. И он тоже.
Наверное, так было надо. Наверное, говорить про чувства – лишнее. Да и не умели они.
Судя по звукам, Марисса опустошала бутылку в гордом одиночестве, руководствуясь принципом «чтобы гостям не досталось». Он должен был пойти и сказать, что так нельзя, рецидив и бла-бла-бла. Но тогда она обидится и пошлет его ночью. Да и вообще, они же взрослые люди.
Кто-то заколошматил в дверь. Хм, Рокко принципиально не признавал звонков.
-Открой, а? – не совсем трезвые нотки в голосе. Послушно встал и поплелся к дверям.
“With fire in my hands” старательно выводил ее любимый Ричард. Пабло поморщился и щелкнул пультом. Звук затих. Солнечные зайчики продолжили движение в более спокойном темпе и гордом одиночестве.
Рокко, как всегда, в ровно-спокойно-приподнятом состоянии, Вико – с залаченной наверх челкой. Как в эту дикую джинсово-кожаную компанию затесалась Мия в шмотках от Армани, он так и не понял. Она стояла, прислонившись к плечу Виктории и разминала в руках что-то похожее на косяк.
-Рано, - вместо приветствия выдал Пабло и забрал у нее травку. Мия бегло улыбнулась и отвела взгляд.
Солнце садилось, окрашивая небо в кроваво-красный цвет. Он втянул раскаленный летний воздух, пропуская друзей в дом. Черт, ну и зачем курить, если такое марево равно сразу пачке сигарет? Пабло привычным жестом взъерошил волосы рукой, сощурился на горячий красный круг и захлопнул дверь. Хоть в пригороде и нет такой жуткой атмосферы, как в городе, но все же...
Из комнаты уже слышался радостный голос Мариссы. Все-таки она слишком давно не видела ребят. Это Пабло почти каждый день встречался с этой тусовкой. Работа, студия... Выпуск первого серьезного альбома Вико. Собирались сделать из нее супердевочку в стиле панк. Наверное поэтому, а может, по привычке, Вико сменила диск на “Sex Pistols”. Рокко застонал. Марисса тут же оживленно с ним заспорила, размахивая руками. Глаза уже поблескивали, а зрачки расширились. Не наркотики, банальный алкоголь. Но ей хватало. Ой, да в конце концов она взрослая девочка.
Мия держалась в стороне, что-то напевала под нос и в общем споре не участвовала. Когда Марисса заорала что-то вроде «Да идите вы со своими massive attack», она встряхнулась и перевела на сестру мутный взгляд. Наверное, какие-то проблемы. Пабло это не интересовало. Марисса, правда, бросила на нее пару тревожных взглядов, но потом вновь вернулась к спору.
...Вечеринка удалась. Это он понял, в очередной раз затягиваясь. Почему-то его не пробивало на глупое хихиканье, как остальных. Поэтому он в основном травился таблетками. Но Рокко в этот раз ничего не принес, кроме своей красивой физиомордии, так что приходилось наравне со всеми забивать косяк. Марисса и Вико сидели в углу, обнявшись и что-то объясняя друг другу на пальцах. Мия пыталась сфокусироваться на бокале, который держала в руках. Рокко, единственный, сохранивший лицо, вышел на улицу покурить. Подумав, Пабло оторвался от пола и последовал за ним. Правда, не по прямой и не совсем уверенно. Земля ускользала из-под ног.
Как всегда, впрочем.

...Марисса посапывала на диване, подложив ладошки вместо подушки. Выглядела она мило и очень уютно, как кошечка. Когда же она, словно почувствовав его присутствие, открыла глаза, впечатление пропало. Неуверенным взглядом обвела разгромленную гостиную, а потом встала, пошатываясь и побрела в сторону ванной, держась за стены. Судя по донесшимся оттуда звукам, она приводила себя в порядок. Интересно, Рокко довезет их певицу до города без аварий? А Ми осталась. Она так и не произнесла ни слова за весь вечер, просто целенаправленно накачивалась спиртным. Что там у них с мексиканцем произошло – непонятно. Да и не так уж важно.
Вернулась Марисса. Слегка бледная, с початой бутылкой неизвестного происхождения в руке.
-Ты как? – спросила почти внятно, хриплым шепотом, практически без эмоциональной окраски. Она села рядом с ним на смятый плед и подобрала под себя ноги, ни на мгновение не выпуская бутылку.
Пабло пожал плечами. В голове слегка шумело, но он соскучился по таким, раньше почти ежедневным, тусовкам. Чего ему не хватало, так это дорожки.
-Кокса бы, - мечтательно протянула Мари.
-Читаешь мои мысли, - он прижал ее к себе и подул в аккуратное розовое ушко. Она тихо рассмеялась и подставила губы для поцелуя. Ее прозрачное лицо, казавшееся бледным пятном в лунном свете, сияло. Нежно пробежал губами по ее чуть распухшей скуле, ударилась вчера обо что-то, а потом легонько коснулся губ. Этого хватило, чтобы сойти с ума. Она хрипло рассмеялась, отвечая на поцелуй, увлекая его за собой, словно русалка утягивая на дно своего пруда.
Ее бутылка полетела в сторону, он отшвырнул сигарету, даже не задумываясь о том, потушена она или нет. Ее губы под его губами, хрупкое тело рядом и запах... запах яркого, апельсиново-оранжевого солнца. Губы становились все требовательнее, он снова и снова изучал ее лицо, покрывая его поцелуями. А потом тонкую кожу на шее, выемку над ключицами... Она тихо вздыхала и прикусывала губу, мешая стонам срываться с губ. Боялась разбудить Мию, очевидно досматривающую пятый сон в соседней комнате. Почему-то мысль о Мие только подогрела его. Руки скользнули под тонкую футболку, лаская ее и заставляя выгибаться. Ее рваное дыхание опаляло. Словно в какой-то горячке движения и ласки смешивались в непрекращающийся водоворот, затягивая и смыкая потолок над головой. Перед глазами пошли круги, каждая клеточка тела пульсировала, реагируя на приток крови, реагируя на каждое прикосновение, отражающееся коротким замыканием на нежной коже и хрупких нервах. Одежда давно уже осталась не у дел. Ее кожа светилась матовым блеском, а глаза напоминали мутные озера. Она еще не совсем пришла в себя, ныряя из одной среды в другую.
А потом движения стали беспорядочными и потеряли смысл, губы находили друг друга в спешке, они сплелись как клубы сигаретного дыма, не в силах оторваться друг от друга, падая вместе, и кружась как лепестки кувшинок в водовороте... и темнота в глазах... и невозможность сдерживаться... стоны...
А когда он открыл глаза, то увидел фигурку Мии, выскальзывающую за дверь.
Черт.
Марисса нервно вскочила, натянула первые попавшиеся под руку вещи, и выскочила вслед за сестрой. Пабло расслабленно потянулся. Какого черта оправдываться? В конце концов, Мию никто и не звал.

-Что там у Агирре вышло с Мией? – пачка подходила к концу, а они с Рокко, измотав Викторию до полусмерти, наконец-то объявили перерыв.
-А что такое? – Вико жадно пила пепси, сидя на краю стола.
-Действительно, что? – присоединился к вопросу Рокко.
-У них там явно что-то не в порядке, - пожал плечами Пабло. – Вы же видели ее вчера.
-А по-моему, это не наше дело, - отрезала Вико. – Каждый живет, как умеет. Я же не спрашиваю, почему у тебя Марисса вся в синяках.
-Она упала, - попытался оправдаться Пабло.
-Ага, ну и Мия тоже упала, - кивнул Рокко, стряхивая пепел прямо в чашку с растворимым кофе. – Вернемся к работе, народ.

Мануэля он ждал на лавочке возле их с Мией дома. В наушниках надрывался Брайан Молко, но Мариссе об этом знать не обязательно. Правда, ее диски ebtg его уже не смущают. Странно, у них не было ничего общего, она сходила с ума по Эшкрофту, считая, что его голос чуть ли не верх совершенства. А он этого пижона терпеть не мог и всегда принципиально вставлял старые диски “Pink Floyd”, говоря, что эта музыка интересней и полезней. Иногда ему казалось, что они не любили друг друга. Просто еще осталось что-то, что их связывало, и они не в силах отказаться от этой... привычки. Привычка... И больше ничего. Наверное, так и было. Но это было хорошо. Им было хорошо вместе. А если что-то не сходилось... Впрочем, Мариссе абсолютно не требовалось знать о его девицах.
Мариссе вообще о многом лучше бы не знать. Он был уверен, что и она половины не договаривает. Мелочи, мелочи...
Мануэля подвозила очень симпатичная девушка, подвозила на шикарной «БМВ» с тонированными стеклами и именными номерами. Так что Пабло сразу все поняли и без страстных поцелуев на переднем сидении, которые, кстати, наличествовали. У Мии не было шансов. Или это у Агирре больше не было шансов.
-Привет, какого черта?
-Я тоже рад тебя видеть, - Пабло поднялся с лавочки и стоял напротив Мануэля, засунув руки в карманы. В повисшем молчании отчетливо прозвучали слова «Protect me from what I want» Пабло даже не пошевелился, чтобы убавить громкость. Они слушали Молко.
Мануэлю это надоело раньше.
-Чем обязан? – учтиво спросил он, пытаясь придать лицу и голосу более-менее человеческое выражение.
Пабло молчал. Он не мог заставить себя говорить. Губы, скривившись в усмешке, отказались отдавать заранее заготовленные фразы. Смерив Мануэля долгим взглядом и не вынимая руки из карманов, он пошел прочь, изредка цепляя носком кеда неровную землю или камушек.
-Да идите вы все к черту! – заорал ему след Мануэль. – Это моя жизнь! Я делаю то, что хочу.
Пабло не обернулся.

Мариссы дома не было. Швырнув на столик ключи от машины, он прислушался к глухой пустоте. Раскрытый ноутбук на столе, чашка кофе... Разбросанные в спешке вещи. Не было только плеера и ключей от ее старого жука. Да, и пледа с дивана. Странно. Бросил плеер на столик рядом с ключами, вытянул ноги и закрыл глаза. В голове блаженная пустота. Потом тишина стала напрягать. Хотелось чего-нибудь громкого в стиле драм-н-басс, чтобы разбить и разорвать в клочья эту гнетущую атмосферу. Похлопал себя по карманам. В джинсах обнаружился пакет с порошком. Точно, Рокко что-то упорно втюхивал ему. Значит, кокс...
...Дверь открылась, противно скрипнув и явив на пороге растрепанную и злую Мари.
-Где была?
-Отвозила Мию в больницу, - она плюхнулась рядом на диван. – Кофе?
-Не могу.
Марисса оценивающим взглядом окинула полированную поверхность стола. Белые крупинки наркотика бросались в глаза.
-А мне?
Пабло сделал неопределенный жест рукой.
-Что с ней? – спросил тихо, словно боясь невзначай переорать раскатистые и дерганые биты, пульсирующие в воздухе.
-Пыталась покончить с собой. Я думала, что она спит, вылезла в сеть проверить заказчиков и вебмани, потом подумала, что пора бы ей и проснуться... А там... Кошмар, в общем.
-Всю нашу аптечку съела?
-Да.
-Что с ней?
-В реанимации. У нее еще вчерашнее курево из башки не выветрилось, вот и выпала...
Марисса затянулась, держа сигарету между бледными дрожащими пальцами.
-Лучше бы ей скончаться не приходя в сознание, - тем же подозрительным шепотом произнес Пабло. – Ману на нее похерил. У него очень роскошная новая подруга.
Марисса застонала, привалившись к его плечу. Запустила руку в его волосы. Они затихли, прижавшись друг к другу, изредка вздрагивая от неровных густых звуков.
-Какая-то бессмыслица, - пожала плечами Марисса. – Все такое... – замолчала снова, не добив фразу. Переплетение слов и воздуха повисло над головой, растворившись затем в музыке. Он только прижал ее к себе крепче. Он ничем не мог помочь. – Мать приезжает, - она попробовала еще раз, захлебываясь, не в силах переорать музыку. – У нас будут проблемы.
-Не будет, - коснулся губами ее виска. – Все будет так, как должно быть.
-Принеси выпить.
-Тебе же нельзя.
-Черт возьми! Сделай хоть что-то без своих дурацких поучений! Принеси мне выпить! – она отлепилась от него и посмотрела злыми глазами. Потом вскочила и побежала на кухню. Заскрипел открываемый шкафчик. А потом звон разбитой посуды и ее тихий плач. Он сделал музыку громче и снова закрыл глаза.

Он сам не заметил, как заснул. Когда открыл глаза, часы упорно показывали время, близкое к часу ночи. Мариссы рядом не оказалось. Нашел ее на кухне, на полу, в полумертвом состоянии. Она тяжело дышала, слизывая пот, попадающий на губы и держалась за живот. Лицо приобрело синий оттенок, глаза были закрыты. Он вызвал скорую. Врачи констатировали алкогольное отравление. Провел всю ночь под дверью реанимации, пока его не вышвырнули пинками. Медсестричка сказала, что до завтра результатов все равно не будет, и ему позвонят. Отправился домой. Упал на диван, забылся неровным сном. Он не представлял жизни без нее. Не знал, что будет, если... Да ничего не будет...
Разбудил его телефонный звонок. Взгляд на часы – шесть утра. Прошел в кухню под аккомпанемент телефона, врубил по пути музыку. Остатки сонливости сняло с первым перестуком. Бросил взгляд на диск – незнакомое название. Холодильник, сок, чайник... Только потом взял трубку.
-Да?
Невнятные рыдания по ту сторону провода.
-Кто это? – потянулся, зевнул, сделал глоток. Холодный. Поморщился.
-Она умерла, понимаешь? – что-то связное. И голос узнал. Агирре.
-Кто? – и вдруг вчерашний день нахлынул волной воспоминаний. Черт, неужели?..
-Она умерла, как мы теперь?.. Как я?! – истерические рыдания. Он пьян. Ничего вразумительного нельзя добиться. Пабло повесил трубку и закурил. Марисса мертва. Все, смысла что-то предпринимать нет. Он встал, задумчиво затушив непонятно откуда взявшуюся сигарету в бокале. Остальное происходило как в тумане. Смахнул в рюкзак плеер, телефон, деньги, свитер, зашнуровал кеды и выпал на улицу. Шел дождь. Солнце нелепо пряталось за тучами, исподтишка раскрашивая небо в лимонный цвет. Он сощурился и посмотрел на падающие с неба капли. По лицу, носу, рукам... как слезы... И он заплакал. Просто стоял, запрокинув голову, подставив себя золотистым солнечным лучам и легким дождевым каплям, а слезы катились по лицу, не оставляя следов, делая вчерашний день чистым листом формата А-4. Забыть оказалось очень просто.
Сложно переделывать себя и отказываться от привычек. Его привычкой была она. Просто привычкой.
Какое странное слово.
Страшное.
Долго сидел в машине, опустив голову на руль и что-то тихо напевая. Он даже не мог вспомнить, что. В таком состоянии он мог просвистеть гимн Аргентины и не обратить на это внимания.
А потом он перестал обращать на боль внимание. Или она просто прошла, растворив осколки чувств, смыв их серной кислотой.
Билет он купил до Ла-Плата, хотя вполне мог доехать на машине или обойтись самолетом. Сидения в автобусе были мягкие. Устроившись у окна в самом хвосте салона, он закрутил наушники в уши. Из крохотных соньковских прибамбашек полился голос Эшкрофта. «Well, I’m lucky man with fire in my hands». Черт, неужели он перепутал флэшки и схватил плеер Мариссы? Наверное, перепутал.
Обманывал. Он обманывал себя. Перепутать его тяжелый дисковый сидюк с ее крохотной пластинкой было нереально. Может, ему просто хотелось почувствовать, что она рядом, улыбаться под музыку, под которую улыбалась она, щуриться на яркое утреннее солнце, подпевать визгливому солисту и снова улыбаться. Потому что плакать больше нельзя.
Не так поймут.

Он остановился в небольшой гостинице, оплатив номер на пару дней вперед.
Целый день провалялся в постели, слушая verve, под конец ему даже начало нравится. Правда, на песне “Lucky man” заедало плеер. А может быть, его. Не счастливчик он, никак. Хотя со смертью Мариссы он может переиграть свою жизнь и все начать сначала.
Он вдруг понял, что больше ничего не чувствует. Растворяясь в звуках музыки, его боль отступила, а потом исчезла. Остался неприятный осадок. Но он уже не хотел ничего менять. Состояние аутичной замкнутости вполне его устраивало.
Поэтому он никак не отреагировал на звонок Мариссы. Никак не отреагировал, услышав в трубке ее бесконечно усталый хриплый голос. Просто швырнул телефон об стену, а потом долго смотрел на груду покореженных деталек и осколки серебристой панельки.
Умерла Мия. А он... Он-то обрадовался...
Обрадовался?! Он перестал понимать себя. Наверное, бесчувственный.
Ночью спустился вниз, купил у подозрительного парня ЛСД и отправился в ближайший клуб. Клеить марки. Или девушек. Он точно знал, что не вернется. Он уже пережил ее потерю. Пережил, а дождь смыл остатки слез с лица. И все. Этот этап зачеркнут и пройден. Он потерял ее. И она не нужна больше.
Все-таки, привычки... страшное слово...
А ночь растворялась в громкой музыке. Он спрятал под футболку тонкую пластинку ее флэшки, забился в дальний угол какого-то ночного клуба и снова и снова чувствовал, что он счастливчик, осторожно держащий огонь на раскрытых ладонях.
Он не знал, что где-то в далеком раскрашенном огнями Буэнос-Айресе Марисса поглаживает по голове Соню, похоронившую сегодня одну из дочерей. Не знал и того, что Марисса успела вставиться и снова попадет в реанимацию. Не знал, что Вико выпустит сверхуспешный альбом. Ничего не знал.
Не предсказатель. Счастливчик.