- Слышишь, мать твою, мы разводимся! Точка!

Дверь оглушительно хлопнула, штукатурка осыпалась Пабло на голову. Будни Самодовольного Женатика, как сказала бы особа, хлопнувшая вышеназванной дверью. Развод. Хорошо это или плохо?

- Пло-о-о-хо, - протянул Томми, прочно засевший под каблуком Пилар и их двух маленьких дочек, которые, впрочем, каблуки пока не носили, поскольку толком не научились ходить. Но Томас был абсолютно уверен, что как только это случится, Пилар будет ломать голову над тем, где взять детскую обувь на каблуке как минимум Карло Пазолини.
- Почему? – Пабло без особого воодушевления потягивал не самый лучший Махито из не самого подходящего стакана.
- Ну, понимаешь... Сначала она затаскает тебя по судам, поделит имущество пополам, это в лучшем случае, а потом еще выбьет запрет на приближение к ней метров на 300 и за нарушение будет с тебя деньги брать. А ты и рад будешь отдать ей всё содержимое кошелька и добираться до дома на автобусе, что бы только в тюрьму не загреметь до выяснения обстоятельств.
- Э... Откуда ты это знаешь? - Пабло выглядел ошарашено.
- Пилли просветила, когда у нас был кризис первого года... Ну, знаешь, женщины и так истерики закатывают по поводу и без, а когда они еще и беременны, то совсем свет не мил. А когда двойняшками... знаешь, я начинал обдумывать, а не лучше ли сразу повесится на люстре. Но, мы это пережили, ты и сам видел результаты. Не скажу, что мне это дешево обошлось... Пришлось купить ей бриллианты... Пять чёртовых камушков за совершенно заоблачные деньги... – Томми мечтательно закатил глаза и в стотысячный раз обдумал, что он мог бы купить вместо них, оставляя Пабло наедине с мрачными мыслями и стаканом льда с мятой, а вернее тем, что осталось от Махито.

- Офигенно, приятель! Тёлки-пиво-рок-н-ролл! – Гидо, закоренелый холостяк, всё еще сохнущий по чьей-то верной жене Лауре, довольно потянулся, - Ну ты прикинь, какая свобода... Никто не нудит каждое утро, что есть нечего, времени нет, опаздываешь, милый, мать твою, - на этой фразе Пабло усмехнулся, - деньги на свои шмотки никто тоже не тратит, и к свой матери не тянет. И ревности тебе никакой, и скандалов, впрочем секса после ссоры тебе тоже не видать. Да-да, это жалко, но что ж поделаешь, приятель, - брюнет разводит руками, - чем-то надо жертвовать. Никто не приготовит тебе завтрак, не встретит вечером с ужином-свечами-чулками, не похвалит и не тыкнёт носом в то, что ты дебил недоделанный... А знаешь, если бы Лау была моей женой, я бы у неё в ногах ползал, наплевав на гордость. Ну, если бы я её любил и тому подобное, понимаешь?
- Понимаю, - подумал Пабло, - что ни черта не понимаю.
- Ну ты знаешь, - Гидо потянулся на диване, столкнув с него лишнюю подушку, - наверное в браке есть какая-то своя прелесть. А так смотри, ты свободен, никто на нервы не капает, а заодно составишь мне компанию в съеме девиц... Их, знаешь ли, вдвоём проще цеплять...
Пабло сделал кислую мину и уставился на бокал мартини, который ему так удачно подсунул друг. Час от часу не легче.

В светлом офисе он советовался с Консуэллой, теперь успешным PR-агентом.
- Консуэлла, а что бы ты сказала на то, что я развожусь?
- Что бы полный идиот, Пабло. И что ей давно пора тебя бросить.
- Вообще-то ты моя подруга, а не её, и ожидалась немного другая реакция...
- Ну, извини, что обломала, милый, - на милом личике блондинки появилась ироничная, абсолютно не свойственная улыбка.

В тёмной студии с гитарой в руках, он спрашивал совета у Рокко.
- Рокко, как у вас с Вико? – перебирая струны любимой, самой первой гитары. Вот уж, как с женщинами – к ней он всегда возвращался.
- Мир, чувак! – Рокко показывает соответствующий жест пальцами и тушит сигарету.
Пабло морщится. Он бросил курить и его всё еще тянет к сигарете. А Рокко так вот просто тушит тонкую белую трубочку о лакированный стул. Богохульство.
- О, у нас с Викки всё славно. А с чего тебя это так интересует?
Пабло опять морщится. Теперь уже не от мысли о сигаретах.
- Я развожусь. Кажется, - звучит немного растерянно. Рокко не удивляется, но сочувственно смотрит на блондина.
- О... ну, это должно было случится. Мы с Викки никак не могли сойтись на времени вашего расставания. Даже поспорили, - полуулыбка на гневный взгляд Пабло, - прости друг, но это, в самом деле, было интересно. Вы побили все рекорды.
Пабло изогнул бровь. Рекорды?
- И что мне делать?
- Что? – Рокко изображает глубокую задумчивость, - Мириться. Или разводиться. Второе проще, а для первого тебе на изнанку вывернуться придётся.
Пабло тяжело вздохнул. Ну да, видимо придется.

Я переверну Землю, если захочу, так что заменить тебя мне проще простого. Мне просто лень, договорились?
***
...И иногда она очень hot, она иногда - просто секс, когда настроение, и парад планет, и погода под цвет ногтей.
Она вернётся домой одна. В голове – сахарная вата, в руках ворох бумажек с циферками телефонов, которые дома ритуально сожжет, полив напоследок остатками Бренди.
(с)

- Алло... Здравствуй... это я.

Я переверну Землю, если захочу, так что заменить тебя мне проще простого. Мне просто лень, договорились?
***
...И иногда она очень hot, она иногда - просто секс, когда настроение, и парад планет, и погода под цвет ногтей.
Она вернётся домой одна. В голове – сахарная вата, в руках ворох бумажек с циферками телефонов, которые дома ритуально сожжет, полив напоследок остатками Бренди.
(с)

- Алло... Здравствуй... это я.

Слева - сладкая девочка Лаура. С самого первого года нежная и милая, почти бесцветная, блондинистая и молчаливая, с молочной кожей и губами цвета утренней зари. Почти фея, слишком умная для окружающих и от этого еще более недостижимая... и еще более одинокая.
Справа смуглый, как кофе, мальчик... мужчина с чёрными волосами. Приземлённый, простой, почти уличный мальчишка, признающий в этом мире только деньги, алкоголь и женщин. Полная противоположность Лау.
Кольцо, фата, шлейф кремового платья, бабочка на рубашке и священник.
Они оказались не только прошлым, но и будущим друг друга.
Тут немного людей, Лау не хотела пышной свадьбы, да её и не устроишь за две недели. Кажется, платье – работа Мариссы, как и старый замок. Тут только семья и друзья. У алтаря жених и невеста, Пабло справа, а его девочка слева. Она подружка невесты, у неё бежевое платье, такое воздушное, как безе в их любимом кафе и рыжие волосы, на первый взгляд наспех собранные в подобие причёски. На самом деле продумана каждая прядка, каждое кружево и каждая блёстка. Великолепно.
Она улыбается молодоженам во время тихого ужина, устроенного родителями Гидо, ковыряет вилкой в тарелке и игнорирует мужа. Всё просто пропитано счастьем и уютом, и Пабло почти тошнит от этого, так что он не пытается протестовать.
Ужин наконец заканчивается, гости остаются ночевать, благо дом Лассенов довольно просторный. Пабло тихо ухмыляется, когда и с Мариссой отправляют в комнату с одной кроватью. Лаура пожимает плечами с извиняющейся улыбкой, но лишнего места в доме всё же не остаётся, так то выбора нет.
- Я не буду спать на диване, - Пабло ухмыляется, Марисса хмурится.
- Я тоже не намерена этого делать.
- Тогда у нас один выход, - он кивает в сторону кровати, - будем спать вместе, как в старые добрые времена, - и расплывается в улыбке.
- Выхода всегда два, - и Марисса с широкой улыбкой выставляет Пабло за дверь, выкинув следом его туфли, - Спокойной ночи, - дверь закрывается на замок лёгких щелчком.
Марисса идет в душ со спокойной душой, а Пабло всю ночь проводит в гостиной у телевизора, задремав от силы на полчаса на жестком антикварном диване.
Наутро Пабло мучает боль в спине и шее, его волосы торчат в разные стороны, на лице отметены от деревянной ручки дивана, так что это выглядит довольно жалко.
Гости сползаются в гостиную к полудню, но Мариссы среди них нет. Потом Лаура сообщает, что она извинилась и уехала рано утром, и Пабло одновременно ругается, удивляется, как умудрился не заметить, и разочаровывается. Рокко был прав, так просто не получится...

Я переверну Землю, если захочу, так что заменить тебя мне проще простого. Мне просто лень, договорились?
***
...И иногда она очень hot, она иногда - просто секс, когда настроение, и парад планет, и погода под цвет ногтей.
Она вернётся домой одна. В голове – сахарная вата, в руках ворох бумажек с циферками телефонов, которые дома ритуально сожжет, полив напоследок остатками Бренди.
(с)

***

Через неделю Пабло оказывается в доме Рокко и задерживается там до следующих выходных. Он не знает, зачем ему это и всё ищет начальное ускорение, толчок, последствием которого станет правильное решение. Он слоняется по дому, игнорируя телевизор и оставленную на видном месте бутылку виски, пока случайно не слышит тихий голос Рокко. И что-то говорит ему, что нужно стоять неподвижно и слушать.
- Викки, думаешь, у него что-то выйдет?
- О, ну, если он не будет таким козлом, как обычно, то она его простит. Хотя, она его в любом случае простит, даже если он станет копией своего папочки, но он до того момента может найти себе кого-нибудь. Ты же знаешь Пабло, ему никогда не везет с моментами.
В самом деле, это нужно было услышать. Стоя за углом, Пабло думает, что это, наверное, правда. Ему, похоже, сказочно повезло с девушкой, а вот со временем у него в самом деле всегда были проблемы.
Пабло печалится, расстраивается и прощается с Вико и Рокко, что бы пойти к последнему человеку, у которого можно попросить совета.

В её доме светло и холодно, а она сама смотрится так чертовски идеально в этом кремовом платье. Это платье она называет домашним, хотя в нем впору пройтись по подиуму. По крайней мере, Пабло кажется именно так, хотя он не удивляется – для Мии Колуччи это вполне характерно.
Она ничего не спрашивает, только садится на диван и берет сигарету. Пабло только фыркает – конечно, она даже не умеет правильно курить, просто тонкая сигарета сегодня очень подходит к её образу и настроению. Сегодня за окном дождь, а ей нравится «курить» в такую погоду.
Он не смотрит на неё, когда задаёт вопрос, а она не смотрит на него, когда отвечает.
- Что мне делать?
- Посыпать голову пеплом и дальше.
Тогда он спрашивает то, на что у неё точно нет ответа.
- Она хочет развод. Я знаю, что это плохо. Что мне делать?
- Любить её.
- Но, я её люблю!
- Я любила Мануэля. И сравнительно с тем, как я любила его... – Мия многозначительно пожимает плечами и мысленно отмеряет 30 секунд, что бы он успел возмутиться. Ему хватает пяти.
- Я люблю её больше жизни, хотя это звучит до ужаса глупо. Я на коленях готов ползать, лишь бы это помогло её вернуть и каждый день благодарить Бога, в которого не верю, если она только улыбнётся мне как раньше! А ты... А ты говоришь о нем, как о мёртвом. Я бы её на руках носил...
Мия улыбается. Благосклонно и снисходительно.
- Через полгода ты её не поднимешь.
Он сначала удивляется, как в одном предложении она умещает насмешку, иронию, надежду на будущее и неожиданный намёк, а потом застывает. Ну да, теперь всё немного понятнее. Ну, не такой уж он и дурак, в самом деле, и этого вообще следовало ожидать, 4 года, 3 месяца и 15 дней семейной жизни, 3 года, 11 месяцев и 29 дней из которых были, как оказалось, самыми счастливыми в его жизни, она тайком думала об этом. И устраивала ему истерики с основной мыслью «ты не хочешь стать отцом, потому у нас ничего не выходит». Конечно.
Одинокий. Меланхоличный. Идиот.

comment me.

Я переверну Землю, если захочу, так что заменить тебя мне проще простого. Мне просто лень, договорились?
***
...И иногда она очень hot, она иногда - просто секс, когда настроение, и парад планет, и погода под цвет ногтей.
Она вернётся домой одна. В голове – сахарная вата, в руках ворох бумажек с циферками телефонов, которые дома ритуально сожжет, полив напоследок остатками Бренди.
(с)