Утренний город… а вы когда-нибудь ходили по пустым залитым солнечным светом улицам, вдыхая прохладный и грязный воздух родного мегаполиса? Когда тишину не нарушает почти ничего, даже пение птиц…когда чуть теплый луч солнца с трудом отыскивает живое, чтобы одарить витамином D, когда со всей силой ощущаешь одиночество, несмотря на то, что вокруг тебя миллионы людей? Я – нет.
И вот сейчас иду одна по вымершему Буэнос-Айресу как дура, заглядывая в пустые глазницы домов и давясь слезами. Удивляюсь своей глупости. В какой раз наступаю на одни и те же грабли? А кто-то обещал, что никогда не причинит мне боль…

С тех пор, как мы закончили Elite Way Schoоl прошло чуть меньше года. Большинство ребят разъехались учиться в другие страны, осталась только наша четверка, Томас с Пилар и Лаура.
Я живу с Пабло, но мы не женаты. Я поступила в лучший университет страны на факультет связей с общественностью. Профессия глупая и бессмысленная, но остальное меня не привлекает…
Пабло тоже учится. На журналиста. Да, и еще он работает. Нам постоянно нужны деньги на оплату счетов, аренды квартиры…
Я понимаю, что ему трудно… но вскоре наша жизнь превратилась в ад. В то, чего я больше всего боялась. Он уходит рано утром, когда я еще сплю, и приходит ночью, когда я засыпаю на ходу от усталости. Пабло сам так устает, что не видит меня… Он не слышит, как я плачу по ночам, как я в ярости швыряю об стену посуду, когда он спит все выходные напролет…
Но сейчас все изменилось. Сейчас, когда я узнала, что жду ребенка. Его ребенка… нашего. Моего и Пабло. Почему сейчас, именно когда мы на грани развода? Я ведь так давно ждала этого момента, а теперь… даже не знаю, что мне делать.
Пыталась намекнуть Бустаманте, но он как всегда уткнулся в ноутбук и устало кивнул. Не понял… Сегодня даже не услышал, как я встала в шесть утра и ушла.

Не представляю, что ждет нас впереди… но я определенно так больше не могу.
Звонит телефон. «Любимый» Я глубоко вздохнула и нажала на зеленую трубочку.
- Марисса, ты где? – взволнованный голос в трубке. Ого, волноваться мы еще не разучились. Что ж это радует.
- Гуляю…
- В шесть утра?
- А что делать…
- Издеваешься?! Где ты, я за тобой приеду!
- Во дворе, около парка, - гудки. Ни здравствуй, ни до свиданья… так теперь в порядке вещей.
Я присела на корточки в арке и закрыла лицо руками. Нужно успокоится… но слезы и не думают переставать капать… Минут через десять напротив меня останавливается машина. Не поднимаю глаз – и так знаю, кто это. Ноги в синих джинсах и белых кроссовках подходят и останавливаются. Тоже садится на корточки.
- Мари, что случилось? – поднимаю глаза. Тревога, тревога… даже отголосок того тепла, с которым он смотрел на меня раньше… но в основном усталость наполняет эти бездонные как небо голубые зеркала его души. – Солнышко, ты плачешь?
- Нет, – хлюпаю носом и вытираю слезы. – Просто что-то в глаз попало, все помутнело, вот и присела.
Молчит, не отрывая взгляда. Потом нежно вытирает бегущую по моей щеке слезинку, я невольно закрываю глаза – так скучала по его прикосновениям. Пабло наклоняется и касается моих губ… последний раз он целовал меня около недели назад… я думала, что больше никогда не почувствую вкуса его губ…
- Поехали домой? Я смогу еще немного поспать… - шепчет он. Ну вот, все с начала. А я-то надеялась, что это – мир.

Спать он так и не лег. Сидел на кровати с ноутбуком, работая над какой-то статьей. Я переодевалась. Подошла к кровати, наклонилась якобы достать из тумбочки дезодорант – даже не посмотрел. Последняя попытка – снимаю джинсы, дефилирую по комнате к шкафу – ноль реакции. Прислоняюсь спиной к холодной деревянной поверхности.
- Как мы докатились до такого?
- О чем ты? – не поднимает глаза от ноутбука.
- Да так… - резко встаю и убегаю в ванную. Умываюсь ледяной водой. Ты идиотка, Андраде.

У любви есть зубы, и она кусается. Любовь наносит раны,
которые не заживают никогда, и никакими словами невозможно
заставить эти раны затянуться.В этом противоречии и есть
истина - когда заживают раны от любви, сама любовь уже мертва.

Стивен Кинг

- Привет, Мари, - улыбнулась сияющая Пилар с порога и подтолкнула ко мне дочку. Девочка подошла и обняла меня.
- Здравствуйте, мои хорошие. Будете мороженое? – я взяла Эллу на руки.
- Только немного, - согласилась Пилар.

- Марисса, что у вас случилось? – я молча смотрела, как ребенок, до ушей измазанный шоколадным мороженым, старательно облизывает ложку. – Ты меня слышишь?
- Да, Пили. Ничего не меняется. Кроме одного…
- Чего? – Эскурра вытерла салфеткой Элле лицо.
- Я беременна…
- Но это же прекрасно! Поздравляю! Он уже знает?
- Нет… я не хочу ему говорить…
- Что за глупости, Андраде?!
- Ему не до меня… не до нас…
- Марисса, ты глупая или притворяешься? – разозлилась Пилар.
- Скажешь, это не так?
- Что ты глупая?
- Пилар!!!! – малышка захлопала ресницами и заплакала.
- Ну-ну, детка, Марисса пошутила.
- Элли, не злись… - вопль стал громче.
- Мари, мы, пожалуй, пойдем, а то всех соседей ваших перепугаем.

Оставшись одна, я налила себе большую кружку чая. Нельзя… а от одной ничего не будет. Нужно сказать Пабло. Или не нужно?.. Я становлюсь законренелой эгоисткой. Как же мне не хватает моего любимого папенькиного сыночка… Руки сами собой достают телефон и набирают номер.
- Любимый, привет!
- Здравствуй, солнышко!
- Я тебе не мешаю?
- Нет, конечно! Секунду, - «Дэниэл, отнеси документы боссу! У меня важный разговор», - Я здесь.
- Как ты?
- Работаю.
- Понимаю. Но я не об этом. Как ты себя чувствуешь, как настроение?
- Нормально… мне тебя не хватает, - я улыбнулась.
- Мне тебя тоже. Ты сегодня поздно?
- Постараюсь пораньше. Уйду с последней пары.
- Я дождусь тебя.
- Хорошо, Мари. Я люблю тебя.
- И я тебя. Целую.
«А может, все не так плохо?» - мелькнуло в голове. Я откинулась на спину, обнимая медвежонка Коко, и закрыла глаза.

Я ошиблась. Приготовила ужин, накрыла на стол… стрелка на часах приближается к часу, а его нет. Дура. Разъяренно швыряю туфли в угол и стягиваю платье. Прости, малыш, твой папа - подлая скотина помешанная на своей работе.
Когда я начала засыпать, в коридоре хлопнула дверь. Шаги приближаются к комнате - закрыла глаза.
- Малыш, ты спишь? – Пабло наклоняется и гладит меня по голове. Не отвечаю. Садится на край кровати. – Прости меня, - молчу. – Все что я делаю, все для тебя, для нас. Я вижу, что ты обижаешься, злишься… но это скоро закончится. Ты все поймешь. Знаешь, я так люблю тебя… и всегда буду, даже если ты меня возненавидишь, - по моей щеке ползет слезинка. Пабло целует меня в щеку и уходит.
- Я тоже люблю тебя… - шепчу я вслед.

Утром проснулась – соседняя подушка пуста. Как обычно… На кухне жужжит кофеварка. Значит еще не ушел.
- Доброе утро, - чмокаю его в щеку.
- Доброе. Как спалось?
- Нормально. Во сколько ты пришел?
- Около половины второго.
- Но ты собирался придти раньше…
- Пришлось ехать на работу, - поднимает глаза от газеты. – Злишься?
- Уже привыкла, - грустно усмехаюсь в ответ.
- Подвезти тебя в универ?
- Если я не помешаю.
- Конечно, нет, - возвращается к чтению газеты.
Молча наблюдаю за ним. Такой дорогой сердцу Пабло… больно видеть синяки под глазами потускневшие глаза… сколько можно работать?
- Ты не хочешь взять отпуск?
- Я не могу, Мари. Может, в следующем месяце… Ладно, поехали, – киваю и волочусь следом.
А как мы были счастливы, когда узнали, что сможем жить вместе. Первые три месяца были прекрасными – день и ночь вместе, мы гуляли, мечтали и просто смотрели телевизор. Все время вместе. Потом началась работа-учеба… и пошло-поехало.
- Удачи.
- И тебе, - хлопаю дверцей и направляюсь к серому зданию университета.

* * *

Моя любимая сестрица живет одна. С Мануэлем они встречаются, но живут отдельно, и правильно делают. Мия не работает, учится на дизайнера, но особо себя не загружает. Мануэль тоже учится, только на экономиста. Помогает Франко, за это отец Мии оплачивает квартиру Ману. Ребята счастливы – времени на все хватает, никакой суеты, каждая встреча - радость.
После учебы я поехала к ней. Она тоже недавно вернулась. Мы сидели на кухне.
- Ну что у вас там, Марисса?
- Мы устали… мне кажется, нужно разводиться, пока не поздно.
- С ума сошла? Пабло любит тебя больше жизни!
- Я его тоже люблю…
- Так в чем проблема?
- Ему не хватает времени на меня!
- А ты не пробовала поговорить об этом с ним?
- Да он спит на ходу!
- Я серьезно! – Мия укоризненно смотрит на меня. А мне не стыдно. Ну почти…
- Я жду ребенка.
- Да ты что? – Колуччи подскочила на месте. И тут её лицо омрачилось. – От Пабло?
- Конечно, дурочка! От кого же еще?
- Кто тебя знает…
- Я, конечно, злюсь на него, но налево не хожу!
- Уже хорошо! – хихикнула Ми. Она начинает меня раздражать.
- А у тебя как с мексиканцем?
- Отлично! Мы едем на Галапагоссы через неделю, - Мия так и светилась. Во мне проснулось бешеное желание её стукнуть.
- Рада за вас. Ладно, Мия, я пойду. Пока, - я резко вскочила и вышла.

* * *

Как всегда. Почти двенадцать, я одна. Все, больше не буду ждать. Спать, спать, спать...
И снова, очень предсказуемо хлопнула дверь в коридоре, едва моя голова коснулась подушки. Накидываю на плечи халат и выхожу в коридор. Пабло устало снимает ботинки. Обнимаю его за плечи.
- Привет, Пабло.
- Вечер добрый…
Так-так-так, что это такое? Странный запах. Духи? Не мои. А это? На воротнике след красной помады. Быть этого не может… Коленки дрожат.
- Ладно, пойду спать.
- Угу.
Так вот в чем дело, а я и не подумала. Нашел другую… Господи, как все просто. Почему я плачу? Такие как Бустаманте такого не заслуживают. Слезы бегут по горящим щекам, противно щекоча шею. Шаги. Зарываюсь лицом в подушку.

- Пабло, ты спишь? – в ответ тишина. Осторожно выползаю из-под одеяла, стараясь двигаться медленно. Кидаю вещи в сумку, беззвучно плача. На кухне оставляю записку:
« Прости. Я люблю тебя.»
Захожу напоследок в спальню и смотрю на него… тусклый свет луны освещает лицо. В таком свете он похож на ангела. Самого любимого ангела.
- Мы любим тебя, - тихо говорю я и закрываю дверь. Прочь отсюда, из этого мира предательств и лжи.

Такси уже ждало меня. По дороге в аэропорт набираю номер Мии.
- Ми, я уезжаю, - звук поцелуя трубке и шепот «Ману, подожди, это Марисса», - извини, я помешала.
- Все в порядке. Куда ты собралась среди ночи?
- В Нью-Йорк, - глотаю слезы.
- Почему туда? Зачем?
- Просто так нужно.
* * *

Эскалатор кажется бесконечно длинным.
Я не вернусь… прозрачные капли безостановочно бегут по щекам.
Я не вернусь... почему так больно рвать истончившиеся нити, соединяющие меня с ним?..
Я не вернусь… Ничего, малыш, мы с тобой справимся без папы. Будем бороться, победим боль и будем счастливы…
Ленту ступеней поглощает пол, я ступаю на твердую землю. Поднимаю растерянные глаза. Вот еще пара шагов и дороги назад нет. В последний раз оглядываю здание аэропорта…
Боже мой, эти глаза!... Прямо напротив, в паре шагов. Сердце мучительно сжимается в груди… блестящая лазурь любимых «зеркал души» торжествует – успел! И задает мучительный немой вопрос… я колеблюсь… Он робко делает шаг ко мне. Я не могу больше противостоять охватившим меня чувствам и бросаюсь к нему.
Слезы, слезы… мои всхлипы, прерываемые поцелуями. Что я делаю!? Он же изменил, изменил!!!
В стороне девчонка лет шестнадцати смотрит на нас со смесью умиления и зависти.
Пабло поднимает мой лицо, смотрит в глаза.
- Солнышко, зачем ты ушла? – утыкаюсь носом в его грудь, плача в голос. – Поедем домой?
Не помню, как мы дошли до машину. На улице начался дождь. По металлическому корпусу маленькими молоточками били тяжелые капли, ручейками сбегая вниз. Меня била мелкая дрожь. За окном пролетают другие машины.
- Откуда ты узнал?
- Это правда важно? - я пожала плечами, глядя в окно. Он помедлил несколько секунд и продолжил: - … Почему, Мари?...
- А ты не видишь? – начинаю заводиться. Идиот ты, Бустаманте… - Это же ад на земле! Не могу так больше! Ты не видишь меня, нашел другую! Ты клялся. Пабло, клялся своей жизнью, что любишь меня!!! Не смей улыбаться, бездушное животное! – Пабло, на секунду улыбнувшийся, вновь посерезневел.
- Я и люблю тебя…
- Ага, я вижу, - скептически фыркнула я. Молчит Это меня еще больше злит. – Кто она?
- Мари…
- Я хочу знать, кто она!
- Марисса, послушай…
- Пабло, я хочу знать, кто она! – истерически крикнула я, давясь слезами. Машина остановилась на светофоре. Он повернулся ко мне и взял за руки. Я вырывалась… пыталась.
- Солнышко, послушай меня. Я НЕ изменял тебе.
- Да, еще скажи, что я изменяла….
- Ты не дослушала. Я не изменял…
- Конечно. Просто ты пользуешься женскими духами и мажешь рубашку женской помадой.
- Тебе невозможно ничего объяснить…
- А тебя невозможно любить, - он улыбнулся.
- Невозможное возможно, - потянулся, чтобы поцеловать меня. Я его оттолкнула.
- Нам нужно расстаться, - обида мелькнула на его лице, но он сдержался.
- Как пожелаешь. Только сначала покажу тебе одну вещь, - светофор переключился и мы вновь поехали.

- Куда мы едем?
- Увидишь.
- Я не поеду! Останови машину!
- Прыгай на ходу.
- Ты смеешься? – как же я хочу разбить что-нибудь о твою упрямую голову!
- Может быть… - издевательски-задумчивое лицо. Зачем мы играем?
- Я тебя ненавижу!!!
- А я люблю тебя!
- Ты придурок, Бустаманте! – с силой тру глаза. Бесит!!!
- А ты моя любимая малышка! – Пабло в отличие от меня искренне потешался над ситуацией.

Наконец мы остановились. На улице лил дождь, поэтому я уперто оставалась на месте. Он вздохнул, достал зонт. Обошел машину и открыл мне дверцу. Я снисходительно кивнула и вышла.
Спальный район, довольно престижный. Стоим прямо напротив довольно большого особняка.
- Где мы?
- Прошу, - он повел меня к двери.
На крыльце лежали стройматериалы, стояли банки с краской. Мы осторожно обогнули их и вошли внутрь.
Прихожая полностью отремонтирована. Все аккуратно, красива, со вкусом. Мебели нет. Я начала догадываться и что-то в душе оттаяло.
- Что это за дом?
- Подожди, - он подошел к лестнице. – Иди сюда.
По ступенькам наверх и направо. Здесь еще не все закончено, но уже почти. Пабло открыл дверь, приглашая войти.
Нежно-зеленые стены, забавные желтые облака не потолке… Я повернулась к нему.
- И что это?
- Комната нашего сына, - довольно улыбнулся он. Моё сердце оттаяло, я улыбнулась. Мысли об измене улетели…
- А если будет девочка?
- Иди сюда, - дверь напротив распахнулась передо мной. Желто-розовая комната.
- Как ты узнал? – засмеялась я.
- Я не идиот, как бы тебе этого не хотелось, - весь светится. Какой довольный… давно его таким мне видела.
Я стояла и смотрела на него, а он на меня. Что-то внутри перемешалось, всю злость и обиду как рукой сняло. Стояла так какое-то время, потом не выдрежала и преодолела расстояние в пару шагов, отделявшее нас друг от друга.
- Я люблю тебя, Бустаманте! – шептала я ему на ухо, покрывая поцелуями шею и лицо.
- Знаю… - Пабло вдруг резко отошел. – Теперь ты мне веришь?
- А откуда тогда все это взялось? – «прошу тебя, не начинай снова…»
- Спроси свою любимую сестренку!
- При чем здесь Мия?
- Спроси её!
- Спрошу, не сомневайся!
Он улыбается и возвращается ко мне.
- Так вот почему ты столько работал… - приглушенное мычание в ответ. Кому-то не хочется меня отпускать. – Но почему не сказал?...
- Это был сюрприз… я не думал, что ты так быстро сдашься! Сдаешь позиции!
- Ха! Думаешь, беременным легко?
- Не знаю. И надеюсь, никогда не узнаю…
- Ха-ха-ха! Смешно, - серьезно говорю я, вырываюсь и ухожу к двери. Паблито ошлемленно смотрит на меня. – Что стоишь? Поехали домой!
Он смеется и бежит за мной. Я смеюсь и слетаю вниз по лестнице. Внизу он меня догоняет и целует, прижимая к стенке. Все-таки, я самая счастливая на свете.

У любви есть зубы, и она кусается. Любовь наносит раны,
которые не заживают никогда, и никакими словами невозможно
заставить эти раны затянуться.В этом противоречии и есть
истина - когда заживают раны от любви, сама любовь уже мертва.

Стивен Кинг

Просыпаюсь в объятьях Пабло. Вчерашняя эйфория испарилась и вспоминается причина моего неудавшегося ухода. Настроение портится, но я знаю, как его вернуть или окончательно загубить… пора вспомнить прежнюю Мариссу, которая не боится правды.
Осторожно вылезаю из-под одеяла и направляюсь на нашу небольшую кухню. Теперь уже почти не нашу. Невольно улыбаюсь… Стоп, Марисса? Что ты делаешь! Сначала нужно все разузнать…
- Мия, привет!
- Привет! Он успел? – доносится сонный, но довольный голос из трубки.
- Это ты ему рассказала?
- Мари… - ага, замялась. Стыдно. – Да… Пабло мне позвонил, весь нервный, голос дрожит… ну я не могла соврать ему! – оправдывалась сеньорита Колуччи. Где-то в трубке раздалось недовольное ворчание: «Ми, кто тебе звонит в такую рань?» - «Тише, Ману, спи… это Марисса» - «Фф…ммм..хррр…». Я фыркнула.
- Не могла, значит? А если бы знала, что он изменил мне?
- Как изменил? Быть такого не может!
- Ну, конечно… только не притворяйся, что ничего не знала, - девушка начала было что-то лепетать, но я не дала ей закончить. – Он сказал спросить тебя.
- О чем? – устало спросила Мия.
- О происхождении помады на его рубашке и чужих духах...
- А, ты об этом?! – в голосе облегчение. – И всего-то?
- Всего-то? Мой парень мне изменяет, а ты говоришь: «всего-то»!??
- Послушай меня, дурочка! Это мои духи и моя помада!
- Ах ты…
- Ты меня опять не слушаешь! Он приезжал к нам вчера. Я его позвала, потому что хотела рассказать про ребенка, но передумала… впрочем, это не столь важно. Он пролил на себя кофе, а ему еще предстояло ехать в универ… И я дала ему рубашку Мануэля…
- Очень убедительно…
- Но это правда! А у меня не так много рубашек Ману. Мы ведь живем отдельно… я нашла только одну.
Сомнительно все это. Но почему-то я поверила.
- Если, не дай Бог, это окажется неправда, я убью вас! Сначала его, а потом и тебя!
- И я тебя люблю, дорогая сестренка! – обиженным голосом проныла Ми.
- Смотри у меня. Ладно, пока.
- Пока…
Так или иначе, поверим сердцу. Больше ничего не остается.

Пабло проснулся. Соседняя подушка уныло пустела, что вообще было странно, даже для субботнего утра. Вдруг дверь распахнулась, и вошла Марисса.

- Доброе утро, милый, - промурлыкала я, присаживаясь на кровать.
- Доброе. Особенное какое-то…
- Почему?
- А когда мы в последний раз так нежно приветствовали друг друга?
Я изобразила бурную мозговую деятельность, наивно улыбнулась и пожала плечами. Потом наклонилась и поцеловала Пабло.
- Да это и не важно, - шепнул он, чмокая кончик моего носа. Я засмеялась.
- Как ты узнал, что я беременна?
- Ты думаешь, твои многочисленные намеки прошли незамеченными? Ошибаешься! – поцелуй.
- Это не ответ. Ты не мог за неделю с лишним отгрохать дом с почти законченным ремонтом, - шутливо возвожу глаза в потолок.
- Ладно… - сдался. Я победно улыбаюсь. – Я купил дом около месяца назад. Сумму за него вносил частично, доплачивая за ремонт, поэтому приходилось много работать. Сейчас уже все оплатил. Да и Франко с соней помогли немного…
- Они знают, а я нет??
- Это был сюрприз!
- Отнекивайся теперь, - играя ворчала я. – Все, пошла ставить чайник. Приходи.

Как только дверь закрылась, зазвонил мобильный Пабло. Он вздрогнул от неожиданности, нашел трубку и ответил.
- Пабло, это я. У вас все нормально?
- Да, Мия, все замечательно.
- Отлично. Но только попробуй изменить моей сестре! Да я от тебя мокрого места не оставлю! – шипела в трубку Колуччи.
- Не волнуйся, этого не случится. Ты знаешь, как я люблю её.
- Уфф, Бустаманте, кто тебя знает… раз ты…
- Прошу тебя, молчи, ладно? Самому тошно…
- Молчу, молчу. Беги к Мариссе.
- Мия, спасибо тебе за все.
- Ой, что бы вы без меня делали? Не за что. Пока, целую.
- И я тебя.

У любви есть зубы, и она кусается. Любовь наносит раны,
которые не заживают никогда, и никакими словами невозможно
заставить эти раны затянуться.В этом противоречии и есть
истина - когда заживают раны от любви, сама любовь уже мертва.

Стивен Кинг

Чьи-то руки нежно обняли её талию. Мия вздрогнула от неожиданности и обернулась, хотя уже знала, кому они принадлежат.
- С кем разговаривала? – ревниво спросил Ману, целуя девушку в шею.
- С Пабло… у них там проблемы с Мариссой.
- Что такое? – недоверчиво спросил он, убирая выбившуюся прядку за ухо любимой.
- Да все уже нормально. Я же тебе говорила, она хотела уехать и все такое…
- Мари никогда ничего не делает просто так. Значит, у неё была на то причина.
- Она подозревала Пабло в измене…
- Но ведь это же бред! Он ведь не изменял ей, - Мия потупила глаза. - или изменял?
- Я… не могу тебе сказать… это не моя тай…
- Мия! – парень резко вскочил. – Как ты можешь такое говорить? Пабло изменил Мари? Он любит её больше жизни!
- Любит… но Ману, любимый, послушай…
- Откуда ты знаешь?
- Знаю…
- Откуда, Мия? – вдруг он остановился как вкопанный. – Секунду… уж не с тобой ли?
Колуччи открывала и закрывала рот, судорожно ловя воздух, хлопала ресницами.
- Мануэль!! Как ты мог так обо мне… о нас подумать!?
- А что я должен думать? Ты ничего мне не рассказываешь!
- Но это не моя тайна…
- Прекрасно… Прочь отсюда!
- Ману…
- Я сказал, уходи из моей квартиры!!!
Мия встала, не отрывая наполняющихся слезами глаз от любимого. Казалось, он сейчас готов разнести всю квартиру от ярости… Схватила сумку и вылетела из комнаты, громко хлопнув дверью. Мануэль обессилено сполз вниз по стенке, с силой сжимая зубы и сжимая голову руками.
- Стерва… - злобно прошептал он, опрокидывая стоявшую под рукой вазу. От звона разбитого стекла почем-то стало легче.

* * *

- Ты же сказал, что тебе можно меньше работать, - сказала я, глядя как Пабло складывает бумаги в сумку.
- Сказал. Но вы с малышом же должны хорошо жить. Для вас стараюсь, - он поднял голову и улыбнулся своей самой-самой паблиттовской улыбкой. Я подошла к нему и поцеловала.
- Но ты нужен мне… нам здесь, рядом.
- Любимая, сегодня я точно приду рано, обещаю.
- И без помады на рубашке?
- Марисса! Я же тебе все объяснил!
- Да шучу я, шучу! – я взъерошила ему волосы. – Удачи тебе!
- И вам! – целует меня и уходит. Я закрываю за ним дверь и иду на кухню.

Через двадцать минут раздается звонок в дверь.
- Забыл что ли что-то, балбес? – с любовью говорю я, открывая. На пороге зареванная и растрепанная сестрица. – Мия? Что случилось?
- Он выгнал меня! – кидается ко мне в объятья.
- Проходи! Будешь кофе? – она растерянно кивает и перешагивает через порог. – Так что случилось? – включаю кофеварку.
- Мы поссорились… и он… сказал, чтобы я уходила прочь… - размазывая по лицу слезы, вещала моя сестра.
- Из-за чего? Что-то серьезное?
- Он решил, что я ему изменила!
- С чего это вдруг?! – удивилась я. И правда, откуда такие мысли… кого-кого, а Мию подозревать… чушь.. Ну, мексиканец, мы с тобой еще разберемся.
- Я не знаю….
- Ничего, я с ним еще поговорю…
- Нет! – резко подскочила Ми. – Мы сами разберемся!
- Спокойно, я только хотела помочь…
- Спасибо, сестренка. Я, пожалуй, пойду! – она встала и направилась к двери.
- Мия! – я только поднялась, как уже услышала, как хлопнула дверь в прихожей. – И что на неё нашло?
Я нашла телефон и набрала номер мексиканца. «Абонент временно недоступен».
- Блин!

* * *

Мия сидела за столиком в любимом кафе и помешивала давно остывший зеленый чай, изучая проходящих мимо людей. Столик был на улице, поэтому она невольно оказалась почти в эпицентре спешащей по своим делам толпы. Знаете, это очень интересно – следить за толпой. Отвлекает от тяжелых мыслей. Каждый человек – часть толпы, и при этом каждый человек отличен от другого. Даже индивиды, да, именно индивиды, ничем не выделяющиеся при отдельном рассмотрении в толпе вызывают интерес. Яркие личности приковывают внимание ненадолго, причем чем необычнее стиль, тем меньше они интересуют – посмотрел и забыл. Напротив, самое интересное – «серая масса». Почему, как они стали такими? Безликими представителями вида “Homo sapiens”… и видят ли они эту самую свою обыденность? «Боже мой, и это я сейчас думаю?» - пронеслось в голове Мии.
Кто-то сел на соседний стул. Девушка подняла глаза.
- Мия, прости меня… не знаю, что на меня нашло… - смущенно сказал Мануэль.
- Это ты меня прости, - девушка осторожно поцеловала любимого. На душе стало тепло и спокойно.

У любви есть зубы, и она кусается. Любовь наносит раны,
которые не заживают никогда, и никакими словами невозможно
заставить эти раны затянуться.В этом противоречии и есть
истина - когда заживают раны от любви, сама любовь уже мертва.

Стивен Кинг

Пабло вошел в кафе. Мануэль уже ждал его, что-то печатая в ноутбуке. Когда он увидел подошедшего друга, то захлопнул компьютер.
- Привет, Паблитто. Присаживайся.
- Привет, Ману, - он сел. – Что-то случилось?
- Случилось… я чуть не разругался с Мией. Из-за тебя.
- Из-за меня? – удивился Пабло.
- Да. Она рассказала, что прикрыла тебя, - Бустаманте опустил глаза. – и про измену твою рассказала. Ты уж прости, но я начал подозревать, что ты изменил Мариссе с ней…
- Что за чушь?
- Чушь… мы уже помирились. Лучше расскажи, как ты до такого дошел? – молчание. – Ты же любишь Мариссу!
- Люблю! Больше жизни…
- Но…
- Люблю… и ты не представляешь, каково мне сейчас, - парень поднял глаза . В них читалась бесконечная боль, отчаяние…
- К сожалению, представляю, - грустно ухмыльнулся мексиканец. – Но это сейчас не важно… лучше расскажи… как это получилось?
- А это имеет значение? Важен сам факт. Ману, я изменил, понимаешь? – Агирре молчал, глядя в сторону. – Что бы ты сделал? Я вот не знаю… но знаю Мариссу. Она не простит… тем более сейчас, когда у нас скоро будет малыш…
- Так что случилось? – Мануэль посмотрел на друга.

Месяц 2

Теплое и темное место. Что ж, мне тут нравится. В конце-то концов мне здесь еще придется провести немало времени. Мама спит, я чувствую, как спокойно бьется её сердце. А значит и мне пора спать.

Семейство Бустаманте переехало. Наконец-то началось обустройство семейного гнездышка. Конечно, мебель выбирала Мари. После длительных хождений по магазинам, листания журналов, разговоров с архитекторами, дом был наконец-то оформлен так, как хотела сеньорита Андраде.

И вот они спали в своей огромной кровати, точнее Марисса спала. Пабло много раз за ночь просыпался, наверно, с непривычки. Подушка пахла неуютно, непонятно, то ли свежестью, то ли магазином или фабрикой; под одеялом жарко – без одеяла холодно; то пить хочется, то просто резко прерывались ленты снов…
Вот и сейчас, в очередной раз проснувшись, он лежал и смотрел на спящую рядом девушку. Такая любимая, прекрасная, удивительная… но какая-то далекая. За последнее время они так сильно отдалились друг от друга… от этой мысли сердце болезненно сжималось в трепещущий комочек… Марисса спала без одеяла, лицом к Пабло. Он неуверенно протянул руку, приподнял пижамную футболку и погладил девушку по животу. Она не шевельнулась.
Малышу было где-то в районе месяца, так что его было пока что незаметно, и тем более трудно было поверить, что он действительно там есть. Но он, Пабло, уже знал, что он… что он отец. Это другая, взрослая ответственность. Конечно, Бустаманте было слегка не по себе от мыслей о том, что он мог унаследовать некоторые качества Серхио… но он изо дня в день убеждал себя, что никогда в жизни не допустит такого отношения к ребенку. Потому что он уже любит это маленькое чудо, надежно укрытое в животике самой любимой девушки на свете.

Ой, ой, что это? Как приятно… тепло… но совсем другое, не такое, какое тут внутри. Наверно, это снаружи. Кто-то гладит маму по животику. Это же мой папа! Я чувствую, как слегка дрожит его рука, как он волнуется… только не знал почему. Веет чем-то таким… отцовским от этого прикосновения. Нежностью, любовью…
Мама тоже чувствует и её душа трепещет. Я все это ощущаю, потому что они мои родители. И они очень-очень любят друг друга. Как же мне повезло.
Эй, эй, папочка! Не убирай руку! Ну….

Марисса вздохнула и улыбнулась. Пабло от неожиданности отдернул руку, но она продолжала спать. Наверно, ей снилось что-то приятное. Чтож…
- Как же я люблю тебя, - еле слышно шепнул Бустаманте, легко касаясь щеки девушки. Она подсознательно прильнула к руке, не просыпаясь. – Спи спокойно…
Полежал так пару секунд, глядя на спящую Мари. Потом встал и вышел.

Под ложечкой противно сосало. Уже прошло столько времени, а он никак не мог, не мог сказать ей. Не хотел её волновать, хотя понимал, что потом будет только хуже. Марисса и сама замечает, что что-то не так. Рано или поздно придется.. главное, чтобы не было поздно… мучительно больно сидеть сложа руки, наблюдая, как она отдаляется.
Мия и Мануэль предоставили Пабло разбираться со всем самому, хотя постоянно интересовались его успехами.
Бустаманте зашел в темную комнату. Шторы были закрыты, поэтому он их распахнул и открыл окно. Душный воздух ворвался в помещение, парень глубоко вздохнул, чувствуя, как легким из-за влажности не хватает кислорода. Голова слегка закружилась.
Он стоял у окна в детской. Той, что для сына. Неужели он, Пабло, позволит своему ребенку расти без отца? Такому маленькому и родному человечку… частичке его и Мариссы… плоду их любви? Их рушащейся любви… Никогда… Но и врать больше нельзя. В горле противно заворочался колючий комок… Бустаманте сильно ударил кулаком в стену.

У любви есть зубы, и она кусается. Любовь наносит раны,
которые не заживают никогда, и никакими словами невозможно
заставить эти раны затянуться.В этом противоречии и есть
истина - когда заживают раны от любви, сама любовь уже мертва.

Стивен Кинг

- Мия? – сонное бормотание на другом конце провода. Конечно, времени только около семи. Сеньорита Колуччи так рано не просыпается.
- Пабло? И что тебе не спится?
- Я больше так не могу…
- Ты еще не рассказал ей?
- Не могу, Ми. Я не могу… она не простит меня. Ни за что не простит.
- Ты же понимаешь, что, если ты не расскажешь, будет только хуже…
- Понимаю…
- Вперед, Пабло. Мы с Ману верим, что она простит… со временем.
- Но я не смогу жить без неё. А она уйдет…
- Ты так и не поверил в себя.
- А как верить, если я причиняю только боль и себе, и Мариссе. Мариссе, понимаешь? Самому дорогому мне человеку!
- Послушай, я сто раз повторяла тебе одно и то же. Ты любишь её, она это знает. Это невозможно сыграть или скрыть. Она поверит, потому что ты говоришь правду.
- А если нет?..
- Рискни, Пабло! Или ты хочешь мучиться до конца жизни?
- Но…
- Слушай, если ты не скажешь сегодня, скажу я!
- Я скажу.
- Мы верим в тебя. Позвони потом, хорошо?
- Да. Спасибо, Мия.
- Не за что. Но больше не звони так рано, а то я покроюсь морщинками от недосыпания.
- Угу, - Пабло повесил трубку. Пора действовать.

Мари проснулась, когда лучи солнышка заглянули в спальню, коснулись своим теплом лица девушки. Она открыла глаза. Соседняя подушка пуста, как обычно. Настроение поползло вниз. Первое утро в новом доме и уже одна… Она накинула халат и пошла на кухню.
Как не странно, за столом сидел Пабло. Все было красиво накрыто на двоих, посередине стола стоял букет белых лилий. Вот только сам парень был каким-то нервным.
- Дорогой, ты так рано встал. Я думала, ты ушел на работу.
- Доброе утро, Мариссита, - он подошел и поцеловал её. – Плохо спал сегодня. Садись. Что будешь пить?
- Кофе.
- Но тебе нельзя!
- А я хочу кофе. Именно кофе, - капризно улыбнулась Мари. – Малыш не против.
- Это последний раз, правда?
- Конечно, конечно.
Марисса села и взяла намазанный плавленым сыром кусок хлеба. Пабло поставил перед ней маленькую чашечку слабого кофе. Андраде хмыкнула, но чашку взяла.
- Мари… - Пабло глубоко вздохнул. – Мне нужно рассказать тебе одну вещь.
- Я вся внимание, - улыбнулась Марисса.
- Я… сделал глупость…
- В каком смысле?
- Марисса…
- Давай, Пабло, рожай быстрее, а то мне в голову странные мысли лезут, - занервничала девушка.
- Сначала пообещай, что дослушаешь до конца и не перебьешь. Мне очень трудно это сказать.
- Обещаю, обещаю.
- Я… я… я… - слова встают поперек горла, не хотят слетать с языка. – Я изменил… - Марисса ошеломленно хлопала глазами, не зная, что сказать. Пабло не в силах смотреть ей в глаза, обхватил руками голову. – Сам не знаю, как это вышло… но… я не хотел, понимаешь? Действительно не хотел.

Что-то происходит. Что-то не так. И мне это не нравится. С мамой что-то не так…

- Я… она… директор какой-то фирмы, я брал у неё интервью… в её кабинете. Я ничего не делал, не заигрывал с ней, только задавал вопросы и записывал ответы. Даже почти не смотрел на неё. – Марисса издала странный звук, толи всхлипнула, толи вздохнула, но он не поднял глаза. – Когда закончил интервью и уже собирал вещи, она вдруг подошла сзади и начала… целовать меня в шею. Я повернулся и хотел было что-то сказать, но увидел, что она… сняла платье… не дала мне сказать ни слова, набросилась на меня. Я так ошалел, что сам не понимал что делаю. Когда понял… в общем было уже поздно… Я швырнул ей в лицо листы с интервью и ушел. – Марисса всхлипывала. – Ты не представляешь, что я пережил за это время. Я… готов был наложить на себя руки, клянусь. Боялся сказать тебе, потому что понимал, что натворил… понимал, как вы, ты и малыш, на это отреагируете. Я до безумия боюсь вас потерять, боюсь, что с вами что- то случится… - он встал, подошел к Мариссе и присел на корточки, заглядывая ей в глаза. – Я люблю тебя… больше всего на свете, больше света, больше…больше жизни. Клянусь… клянусь тебе! Клянусь… чем хочешь!... и молю тебя… умоляю: прости меня…
Она посмотрела на него полными слёз глазами. Когда их взгляды встретились, они все поняли.
Замерли на несколько мгновений, показавшиеся вечностью…
- Я… прощаю тебя. – На лице Пабло отразилась радость, вперемешку с удивлением, болью, всеми чувствами сразу.
- Ты…
- Но мне нужно время. Время, чтобы свыкнуться с этой мыслью…
- Я…
- С мыслью, что тебя целовала и ласкала другая женщина… привыкнуть, что когда ты занимаешься любовью со мной, ты будешь вспоминать её, пусть и с ненавистью…
- Я изменил только физически… я…
- Я вижу, Пабло… но… мне от этого не намного легче, понимаешь?..
- Понимаю…
- Я люблю тебя. Мы любим. Поэтому смогу простить. Только дай мне немного времени, я успокоюсь, и все наладится... – слова ей давались с трудом.
- Спасибо, спасибо, спасибо - он потянулся, чтобы обнять её, но она вывернулась.
- Время, Пабло, время. Я пойду пройдусь. Увидимся вечером.
Она вышла из комнаты. Парень проводил её взглядом и сел. С одной стороны, он чувствовал облегчение, с другой – очередную порцию боли и стыда. Но остается надежда. Надежда на счастье.

У любви есть зубы, и она кусается. Любовь наносит раны,
которые не заживают никогда, и никакими словами невозможно
заставить эти раны затянуться.В этом противоречии и есть
истина - когда заживают раны от любви, сама любовь уже мертва.

Стивен Кинг

* * *

Колуччи сидела за столиком, попивая зеленый чай. Увидев сестру, она улыбнулась.
- Привет, дорогая! Что случилось?
Марисса опустилась на стул, закрыла лицо руками. К ним подошел официант.
- Сеньора будет заказывать?
- Сеньорита, - устало поправила Мари. - Ромашковый чай, пожалуйста и фирменный горький шоколад .
Парень кивнул и отошел. Мия проводила его взглядом и выжидательно посмотрела на сестру.
- Мари, радость моя, - прошептала Ми. Она уже поняла, что случилось...
- Он изменил мне. Пабло изменил, понимаешь?... - голос предательски задрожал.
- Я знаю...
- Что??? - ещё одной лжи Марисса, казалось, не выдержит.
- Он сразу пришел ко мне... Он был вообще никакой, весь трясся... Я не знала, как реагировать, что думать, но видела, как он страдает, как жалеет, как боится потерять тебя... И пыталась помочь...
- Мия...
- Мари, ты же знаешь, мужчины теряют голову от возбуждения... И не могут... не могут остановиться...
- Я все понимаю... Но от этого мне не легче...
- Но ты... Сможешь простить его? - осторожно спросила Колуччи.
- Постараюсь... Но... Это невероятно трудно...
Марисса смотрела в окно, туда , где все шло своим чередом - гудели стоящие в пробке машины, бежали по делам пешеходы, догоняла убегающего ребенка уставшая мать, грустная школьница одиноко брела по другой стороне дороги... Мегаполис продолжал жить, не замечая ничтожных проблем своим обитателей. Так было и будет всегда.
- Мариситта, ты так изменилась за это время...
- В каком плане? - удивилась девушка, не отвлекаясь от созерцания города.
- Ну... Представь, что бы ты сделала пару лет назад, узнай ты, что Бустаманте изменил тебе.
Рыжая сеньорита ехидно усмехнулась.
- Выдрала бы ей все волосы, а ему его"сокровище", - сымитировала она голос голума из Властелина Колец.
- Вот теперь я узнаю прежнюю Мариссу, - засмеялась Ми, хватая сестру за руку. Мари грустно улыбнулась в ответ.

* * *

Пабло сидел на диване в их гостиной, маленькими глотками потягивая темно-коричневую жидкость из бокала.
Вместе с алкоголем терпкого дорогого виски в кровь всасывалась горечь... Казалось, она по артериям и венам поступает в сердце, добавляя боли... Боли от того, насколько несчастными стали теплые глаза цвета этого чертового виски, когда он признался в своей... Безвольности...
А она права. Марисса. Все должно решить время. А пока остается только надеяться, что решение беспристрастного судьи окажется в их пользу.

* * *

Марисса гуляла по городу. Залитые солнцем улицы… город – сказка, город – мечта. Да уж из его сетей не вырваться… просто без него жизнь уже не будет такой. Да и не отпустит столица своих жителей на свободу…
Андраде шла в свой любимый парк – маленький клочок природы посреди шумящего и бурлящего потоками машин и людей Буэнос-Айреса. Здесь не так явственно ощущалось влияние мегаполиса. Здесь отдыхала душа…
Она опустилась на прохладную мягкую траву и прислонилась спиной к дереву. Сухая неровная кора согревала… не обычным теплом, нет. А жизнью… жизненная сила ощущалась через толстую грубую оболочку. И от этого становилось легче будто дерево и правда забирало негативную энергию.

Что же происходит? Маме плохо… Мама? Мама! Чем я могу тебе помочь? Молчишь… я знаю, ты чувствуешь, что я волнуюсь за тебя.
Но ты не одна, слышишь? Я еще долго буду рядом и не дам тебе почувствовать себя одинокой. Я улыбаюсь, и тепло прокрадывается к тебе в душу. Я люблю тебя, мама, не забывай об этом…

На небе ползут редкие пушистые облака, снисходительно глядя на мир сверху, молча насмехаясь над глупыми людьми. А грустная рыжая девушка поглаживает себя по животику, печально изучая небесный свод…
Вдруг неизвестно откуда начинает накрапывать дождь. Мелкие ровные капли легко, словно не чувствуя воздушного сопротивления, летят к земле, встречая по пути разные преграды. Марисса прикрывает глаза, слушая мелодию дождя.

* * *

Дождь бил равномерную дробь по крыше. Пабло встал и подошел к окну – небо покрыто белыми недождевыми облаками, не предвещающими дождь. Странные капризы природы…
Парень стоял и изучал косые узоры капель на стекле, допивая виски. Где же Марисса? Достал телефон. «Абонент не отвечает или временно недоступен».
- Где же ты? – шепнул он дождю.
Но дождь только продолжал выстукивать свою музыку.

* * *

Андраде вернулась домой вечером. Пабло бросился к ней.
- Привет, любимая! – он осторожно поцеловал её в щеку. Внутри у Мариссы словно что-то взорвалось, наполняя все её тело нестерпимой болью…
- Привет… Пабло. Я спать, - и она неуверенно направилась вверх по ступеням.
- Я скоро приду.

Мари лежала на боку, до боли закусив губу. Почему, почему на душе так больно и гадко?...
Рядом, спиной к ней лежал Пабло. Ему казалось, он слышит, как на душе у его девушки скребут кошки… слышит, как она тяжело дышит, стараясь успокоиться. Слышит, как их чистая хрупкая любовь со звоном разлетается на куски. И в этом виноват он...* * *

За ночь Пабло так и не уснул, только пару раз окунался в дремоту. Встал рано, стараясь не разбудить Мариссу. Ступая босыми ногами по полу, еле слышно вышел и прикрыл за собой дверь.

Марисса тоже почти не спала. Когда парень вышел из спальни, она припднялась на локтях, села, скрестив ноги. Обняла подушку, глядя на фото на тумбочке - двух улыбающихся молодых людей, так безумно счастливых и влюбленных... И вытерла сбежавшую по щеке одинокую слезу.

Месяц 3

Марисса избегала Пабло. Просто потому, что не хотела смотреть ему в глаза, чувствуя, сколько обиды все еще отражают её собственные.
Нужно отдать должное Пабло, он все понимал. Не делал попыток заключить перемирие, но и к разрыву не рвался. Чувство вины гложило его изнутри.

Узи наконец показало, что у них будет мальчик. Мари хотела назвать его Марко, Бустаманте не противился. И вот маленький Марко Бустаманте стремительно развивался в животе у матери, все более и более ожидаемый снаружи.

Утром ребята расходились по делам, возвращались домой как можно позже - напряженная обстановка в доме ножом по стеклу отдавалась в сердце. Ночью cпали чутко, просыпаясь от малейшего шороха... сознание не давало расслабться.

Мари сидела в кафетерии в институте, поглощая какой-то салат и запивая его апельсиновым соком. Мысли отправились в долгосрочный отпуск, и она наслаждалась их отсутствием.
Звонит телефон. "Любимый". Андраде тяжело вздохнула и взяла трубку.
- Алло.
- Мари, привет! Как ты?
- Могло быть лучше... Ты?
- Также. Может... - заминка. Перезагрузка. Волнуется. - Может, сходим куда-нибудь вместе?
Больно. В ответ девушке жутко хотелось съязвить, но нет, она сдержалась. Конечно, время лечит... И рана на сердце постепенно затягивается. Может, и правда стоит ей помочь?
- Хорошо.
- Куда ты хочешь?
- Все равно.
- Тогда я заеду за тобой... Через час.
Мари глянула на часы.
- Но... Ты не работаешь?
- Отпрошусь.
Искренне радуется. Естественно, он все понимал... Но жаждал её прощения больше всего на свете.

Мари вышла из здания университета, выискивая глазами машину. Где-то справа раздался гудок, раскрывая стратегическое расположение парня.
- Привет, - улыбнулся Пабло, открывая дверцу
- Привет.
- Куда поедем? - продолжил говорить парень, заводя мотор.
- Погуляем?
- В Центральном парке?
- Ага.
- Значит, туда. Как Марко?
- Капризничает. Как-то неспокойно ему сегодня.
- Наверно, погода меняется... - Мари пожала плечами. - Как учеба?
- Да все отлично. Однокурсница выходит замуж.
- Я рад за неё.
- И знаешь за кого?
- Понятия не имею.
- И никогда не догадаешься, - улыбнулась Мари.
- Не томи...
- За Гвидо Лассена.
- Да ты что? Не может такого быть! - засмеялся парень.
- Но тем не менее. Так что через месяц, ну чуть меньше, мы идем на свадьбу.
- Интересно посмотреть на новую невесту Гвидо. Долго ли она его вытерпит? Или побьет рекорд Лауры и бросит его через месяц? - Лаура бросила Гвидо через два месяца после свадьбы, над чем еще очень долго посмеивались Томас и Пабло.
- Не будь врединой, - засмеялась Мари. - Может, у них настоящие чувства...
- У Гвидо? Не смеши меня!
- А почему бы и нет?
- Ты же знаешь Лассена. Ему только побольше юбок дай подцепить... И как он умудрился изменить Лауре? - Марисса опустила глаза и, глядя в окно, тихо сказала:
- Действительно, как?
Пабло замолчал, понимая, что коснулся неудачной темы. А все так хорошо начиналось...
Неловкая тишина повисла в салоне. В груди Мариссы заворочалась обида и боль. Пабло проклинал себя за тупость.

Подъехали к парку. Бустаманте вышел и открыл дверце девушке. Она взяла его за руку. Её маленькая ладошка была холодной.
- Замерзла? – заботливо спросил Пабло, пытаясь сменить тему.
- Да нет… - она остановилась и подняла на него глаза. Где-то в глубине его глаз она видела боль… где-то в глубине её глаз он видел обиду. – Можно одну просьбу?
- Все что хочешь…
- Давай на сегодня забудем все… обиды, боль… и просто будем вместе?
Бустаманте молча продолжал смотреть на любимую, не веря своим ушам. Это говорит она, его Марисса?
- Не хочешь? – она рванула руку, собираясь убраться отсюда подальше. Пабло потянул её к себе. И вот снова её глаза, наполняющиеся слезами, перед ним… как ему не хватало этих глаз… Он наклонился и поцеловал Мариссу. Мир вокруг закружился, краски слились в одну – любовь… Им обоим безумно не хватало друг друга, как воздуха под водой…
- Зачем ты так пугаешь? – спросила Мари, когда удивительная игра эмоций и красок закончилась.
- Просто не мог поверить, что это говоришь ты… - она улыбнулась. Особенно. Так, как умела улыбаться только она, так, что сияли и её глаза, и все вокруг заражалось её радостью.
- Пабло... – Андраде осторожно коснулась рукой его щеки.
- Молчи… - он нежно чмокнул её в губы. – Я люблю тебя. Я никогда и никого так не любил… Помни это, ладно?
- Я тоже люблю тебя, - одними губами сказала Мари. Где-то в душе шевельнулась боль, но… девушка затолкала её подальше – сегодня она хотела любить и быть любимой.

У любви есть зубы, и она кусается. Любовь наносит раны,
которые не заживают никогда, и никакими словами невозможно
заставить эти раны затянуться.В этом противоречии и есть
истина - когда заживают раны от любви, сама любовь уже мертва.

Стивен Кинг

Вот так мне уже намного больше нравится. Вы рады, я знаю, и я радуюсь вместе с вами. Как уютно... Хмм, мамочка, неужели тебе больше нравится грустить? Не понимаю...

Красоту и романтику момента нарушила трель мобильного Мари. Парочка разочарованно вздохнула.
- Алло, слушаю.
- Мари, это Мия...
- Да, сестренка, я поняла. А что с голосом?
- Я не знаю, смеяться мне или плакать.
- А в чем дело?
- Я беременна.
- От Ману?
- Конечно, от кого же еще?!
- Ну тогда мы с Пабло тебя поздравляем!
- Но мы поссорились...
- Помиритесь, глупенькая. Вы же любите друг друга.
- Марисса, мне так плохо... Давай встретимся, умоляю...
- Конечно.
- Спасибо... Приезжай ко мне, ладно?
- Ага. Скоро буду, Мари положила трубку.
- Что случилось? - спросил Пабло.
- Мия беременна .
- Но это же прекрасно!
- Понятное дело. Только они в ссоре. Нужно их помирить, пока истеричная Мия не извела себя вместе с ребенком. Подбросишь меня к Мии, а сам езжай к Мануэлю, хорошо?
- Да... Ну а как же мы?
- Ну ты ведь заедешь за мной к Ми? Заодно и мексиканца подвезешь. Не грусти, - Мари легко коснулась губами кончика носа Пабло. Он хмыкнул и прижал её к себе.

* * *

-Мия, открой дверь!
Взволнованная и раздраженная Мари уже пять минут стояла под дверью сестры, пытаясь достучаться\дозвониться до неё. В воображении сами собой рисовались неприятные и жутковатые картины.
Наконец за дверью раздались осторожные шаги. Марисса выдохнула.
- Ну что ты так долго? Я уже начала... Волноваться...
Всклокоченная, заплаканная Мия предстала взгляду Андраде. Разводы туши на щеках, растертые красные глаза, истерически дрожащие губы – все надежно скрывало обычную Колуччи, меняя до неузнаваемости...
- Мари... – она бросилась в объятья недоумевающей сестры.
- Мия... в чем дело? – только прошептала Мари, заталкивая девушку внутрь, прикрывая за собой дверь.
- Я... не знаю... – всхлипнула Мия, отпуская Мариссу и проходя на кухню. На столе стояла пепельница и бутылка красного вина.
- Послушай, сестренка, так не годится! Ты решила отравить бедного малыша?
Мия пожала плечами и опустилась на стул, обхватывая голову руками. Андраде присела на корточки, заглядывая в лицо девушке.
- Может, объяснишь мне, почему ты так убиваешься? Все ведь прекрасно, у вас будет малыш... маленькое чудо, только твоё и его! – утешительно улыбаясь, медленно проговорила Мари. – А ссора... это ерунда, вы помиритесь...
- Марисса, я все это понимаю.. только... мне почему-то так плохо... – Колуччи потянулась к бутылке.
- Эй, эй, дорогуша, что за новости? – Андраде выхватила вино из рук сестры и вылила в раковину. – Хватит ныть! Немедленно прекрати, слышишь? А то в таком виде выгуливать поведу! – она распахнула настежь окно, выветривая сигаретный дым, и вытряхнула пепельницу наружу. – Поднимайся!
- Не хочу, - уперлась Мия.
- Идем, тебе нужно умыться и привести себя в порядок. Потом все нормально обсудим.
И Марисса потащила сестру в ванную.Умытая и причесанная Мия сидела на проветренной кухни, всхлипывая все реже и реже, и пила зеленый чай. Марисса недовольно прохаживалась взад-вперед.
- Мия, теперь ты готова нормально говорить? – Колуччи устало кивнула. Мари села рядом. – Я слушаю.
- Мы поругались.
- Это я уже поняла, что дальше?
- Потом я сделала тест…
- Стоп, сестренка! Куда ты дела свои извилины? Если я не ошибаюсь, ты поумнела за последнее время. А сейчас я снова сомневаюсь в твоих умственных способностях…
- Мари, не язви, пожалуйста, и так тошно… что тебе не нравится?
- Подробности, дорогая, я хочу услышать подробности. Как, почему и зачем вы поругались!
- Ну он… он пришел ко мне поздно, я уже ложилась спать. Я не соображала, что говорю… он обвинил меня в измене, понимешь?! В измене, Марисса!
- Что за чушь?
- Ох, не знаю, не знаю… - опустила глаза Мия, утыкаюсь в плечо сестры.

* * *

Мануэль открыл дверь сразу. Бустаманте сухо пожал ему руку и прошел в квартиру.
На диване в гостиной – гитара, рядом осторожная стопка исписанных нотных листов, синтезатор включен…
- Музыку пишешь?
- Как видишь…
- Вдохновение?
- Скорее алкоголь… будешь? – Ману достал из-за дивана две бутылки пива.
- Нет, спасибо. Лучше объясни, что у вас там с Мией случилось. А то вы нам такой день испортили…
- Дружище, не будь эгоистом… мы же друзья – радуемся вместе, страдаем тоже.
- Я шучу, Ману. Но все равно хочу услышать объяснения.
- Да что мне тебе объяснять? Я дурак и этим все сказано. Ну не знаю я, что на меня нашло. Ты понимаешь, со мной бывает….
- Знаю… но все-таки обычно не просто так!
- Я пришел к ней, а она какая-то равнодушная… меня как током ударило – вдруг она мне изменяет… - Пабло хмыкнул. – Знаю, сейчас самому смешно. Отелло, блин…
- Ну, я бы сказал, что у вас просто временный кризис в отношениях, - Бустаманте изобразил психотерапевта со стажем. Ману усмехнулся.
- Да понимаю я…
- Единственное возьми себе на заметку, что она все воспринимает намного ближе к сердцу, чем ты, и еще одну такую выходку может не простить. Тем более в её состоянии…
- Каком еще состоянии?
- Так, молодой папаша еще не в курсе?, - довольно засветился Пабло. – Ми беременна. Только сделай вид, что не знал, а то Мари меня точно убьет.
Ману так и подпрыгнул на месте. Однако через секунду лицо его озарила улыбка.
- Конечно, не волнуйся. Не могу поверить…
- Да, я тоже не мог поначалу, - Бустаманте подняла, похлопал друга по плечу. - Ладно, я обещал Мариссе заехать за ней и подбросить тебя. Поехали?
- Ох уж эта твоя Марисса…. Идем, идем, - пропыхтел Ману.

* * *

И снова дверь. Открыла Марисса.
- Ооо, мальчики, мы вас уже заждались, - лучезарно улыбаясь, она расцеловала ребят. – Проходите, не стесняйтесь.
На кухне за уже накрытым столом суетилась Мия, добавляя последние детали к оформлению. Ману осторожно подошел к ней и приобнял. Она замерла.
- Любимая, прости меня… я такой идиот, что самому страшно…
- Забудь, - чмокнула его в губы. – Просто мы оба устали.
Пабло целовал шею Мари, а она довольно ухмылялась. Все получилось. Быстро и без жертв.
- Так, все к столу, - пригласила Мия. Все заняли свои места.
- А сейчас Мия хочет сделать официальное заявление, - объявила Андраде.
- Ребята, я… хочу вам сказать…. Что у нас с Мануэлем будет ребенок, - она робко посмотрела на Ману.
- Господи, Мия, спасибо тебе, - мексиканец кинулся обнимать любимую. – Я так счастлив!!!! Не могу поверить! У нас будет своё маленькое чудо… Так, срочно всем шампанского!
- Мамочкам не наливать! – вставил свою реплику Пабло, за что получил подзатыльник от Мари. Но девушкам, конечно, все равно никто не налил.

У любви есть зубы, и она кусается. Любовь наносит раны,
которые не заживают никогда, и никакими словами невозможно
заставить эти раны затянуться.В этом противоречии и есть
истина - когда заживают раны от любви, сама любовь уже мертва.

Стивен Кинг

* * *

- Ну что тебе не терпелось уйти? – ворчал Бустаманте.
- А ты не видел? Мии было скучно, а они только помирились…
- Но мы не досмотрели матч…
- Стоп! Я не поняла: тебе кто важнее, футбол или любимая девушка? – машина остановилась на светофоре.
- Дай-ка подумать… - он изобразил напряженную работу мысли, улыбнулся своей коронной улыбкой и поцеловал Мари. Она расплылась в улыбке. – Конечно, футбол!
- Скотина! – шикнула на него Марисса и дала ему пощечину. Не сильно, для виду. – И за что я тебя так люблю? – дразня, коснулась его губ. Он засмеялся, скользя рукой ей под футболку. Раздался автомобильный гудок. Мари ловко вывернулась из горячих рук любимого. – "Зеленый", дубина!
- А оно и видно, как ты меня любишь, - наигранно проворчал он.
- Безумно люблю, глупенький, - Марисса протянула руку и погладила его по щеке.
– Но-но! Руки прочь от водителя. А то я за себя не ручаюсь.
- И что же ты мне сделаешь? – рука девушки перекочевала к нему на коленку.
- Врежусь в дерево или перепутаю газ с тормозом… или изнасилую тебя на следующем светофоре.
- Между прочим, твоя девушка беременна. Ей нельзя волноваться.
- Ой, ей-то волноваться? Да она кого угодно доведет до нервного срыва, а самой хоть бы что!
- Ну, Паблитто, погоди у меня…
- И что же ты мне сделаешь? Насыпешь яду в шампанское?
- Идиот, ты же пил! – наслаждение ситуацией закончилось. Девушка помрачнела.
- Я трезвый.
- Все пьяные так говорят. Заткнись и смотри на дорогу.
- Ну и переход… - оба замолчали. Идиллия нарушилась.

Наконец они подъехали к дому. Зашли внутрь в полном молчании. Марисса включила свет. Пабло выключил.
- Пабло, включи свет!
- Зачем? – судя по звукам, он приближался.
- Включи свет, я сказала! – в ответ он поцеловал её.
- А если не включу? – Пабло начал целовать её в шею, опускаясь ниже.
- Включишь, Бустаманте, включишь.
- А если нет, Андраде?
- А если нет… - резкая боль от удара по самому… больному месту быстро распространилась по телу, отдаваясь даже, казалось, в кончиках пальцев на руках. Пабло согнулся.
- Какая муха тебя укусила? – но Марисса не ответила. Ответом были удаляющиеся шаги.
Хрупкому равновесию снова пришел конец.

Марисса сидела на их кровати, скрестив ноги и уткнувшись в подушку Пабло носом. Она сама с трудом понимала, что на неё нашло. Но мысль о том, что он нетрезвый повез беременную девушку на машине, а не вызвал такси, выбила её из колеи. А потом еще и хотел затащить её в постель. И это в тот день, когда между ними едва-едва начали восстанавливаться отношения. Сейчас ей казалось, что все уже никогда не будет как раньше…
За спиной приоткрылась дверь. Она не повернулась. Шаги приблизились к кровати.
- Дай мне мою подушку, пожалуйста. И одеяло тоже, - Мари встала и отошла к окну, молча наблюдая, как он забирает названные предметы. Когда он направился к двери, вернулась на кровать.
- Мари, - остановившись, сказал Бустаманте от самой двери.
- Да? – с откровенно прослеживающейся в голосе надеждой ответила девушка.
- Прости, - еле слышно сказал Пабло и вышел.Редкие огни за окном, с трудом проглядывающие сквозь деревья, светили огоньком надежды уставшим глазам Мариссы. Она не могла спать, только сидела на подоконнике, глядя на темный город, и поглаживала живот. Сын давал ей силы бороться, хотя ужасно хотелось опустить руки… Она не понимала себя, не понимала Пабло… только вопреки велению сердца шла против обоих, против их любви…
Наверно, она слишком долго боролась... боролась со всем миром, добиваясь своих целей... а тут, когда необходимость этой борьбы отпала сама собой, мятежное сердце продолжило искать причины для новых и новых боев, мешающих уже и самой Мариссе.
Девушка не почувствовала, когда мысли перетекли в ненавязчивые сновидения...

Она не заметила, как горизонт озарили первые лучи солнца, только сквозь закрытые веки ощутила их слабое тепло, когда светило уже поднялось на небосклон. И вот шоколадные глаза снова распахнулись навстречу новому дню.
Город зашевелился, медленно просыпаясь ото сна. По дороге проехала поливалка, обдавая пыльные дороги ледяной водой, от чего воздух наполнился таким бодрящим запахом пыли и мокрого асфальта… сонные жители заспешили по делам, из гаражей поползли редкие машины. Чириканье проснувшихся птиц, приветствующих утро, мягко слилось со звуками пробуждающегося мегаполиса, наполняя уши невольных слушателей чарующей мелодией жизни.
На дерево перед окном опустился белоснежный голубь, внимательно изучая Мариссу черными бусинками глаз. Она улыбнулась птице. Та никак не отреагировала, только продолжила смотреть на девушку пронизывающим взглядом. Мари шевельнулась, и голубь, расправив крылья, взлетел наверх, к лазурному небу.
Мирная, размеренная жизнь не дает причин для борьбы... борьба продолжается только внутри, в душе. Но её не стоит выносить на всеобщее обозрение, напротив, лучше оставить её в глубинах своей "альмы", где она будет продолжаться, покуда бьется человеческое сердце.
Андраде встала и на мысочках спустилась на первый этаж. Пабло мирно посапывал на диване, раскинувшись по нему на сколько это было возможно. Девушка осторожно присела на корточки напротив, боясь разбудить такого родного и любимого блондина, погладила его по светлым кудряшкам. Его губы тронула едва заметная улыбка…она не удержалась и поцеловала его. Нежный и легкий, поцелуй словно вернул её на несколько лет назад, когда она робко кралась по безмолвным коридорам колледжа, чтобы первой пожелать сонному Паблитто доброго утра. Она оторвалась от слегка отдающих сигаретами родных губ и снова провела кончиками пальцев по лицу любимого.
Пабло приоткрыл глаза.
- Я… - начала была она, мысленно готовясь к стычке.
- Ничего не говори… - шепнул он, крепко сжимая её руку.
- Подожди… я пришла извиниться, - он улыбнулся. – Пабло, я такая глупая… все порчу, срываюсь на тебя…
- Что есть, то есть… - задумчиво проконстатировал он. Рыжая уже хотела было вспылить, но удержалась.
- Но я люблю тебя больше всего на свете! – еще не проснувшийся Бустаманте счастливо засмеялся и приподнялся, чтобы поцеловать любимую.

Месяц 4.

- Пабло, мы опоздаем! – крикнула Марисса, спускаясь по лестнице.
- Это ты мне сейчас говоришь?! Хочешь сказать, это я полчаса назад обещал спуститься!? - проворчал тот, открывая ей входную дверь.
- Но ты мог напомнить мне, что время тикает, - не сдавалась Андраде.
- Да твоя сестренка быстрее собирается! – свредничал Пабло.
- Ага, может тогда махнетесь с Мануэлем на пару денечков девушками? Посмотрим, сколько ты выдержишь…
- Надо будет ему обязательно предложить.
Последнее время отношения между Мари и Пабло, казалось, налаживались, даже стали напоминать далекое время учебы в колледже, когда над ними не наблюдалось никаких туч, только ясное, безоблачное будущее с кучей маленьких Бустамантиков. Но Бустаманте, зная переменчивость настроения его беременной подруги, старался пресекать излишнюю радость.
А сегодня им предстояло знакомство с новой невестой Гвидо – они ехали на свадьбу старого друга.

У любви есть зубы, и она кусается. Любовь наносит раны,
которые не заживают никогда, и никакими словами невозможно
заставить эти раны затянуться.В этом противоречии и есть
истина - когда заживают раны от любви, сама любовь уже мертва.

Стивен Кинг

- Ману, я уже успел соскучиться, - Пабло пожал руку друга.
- Я тоже! Смотри, наши девушки уже забыли о нашем существовании, - немного разочарованно протянул мексиканец, глядя на смеющихся сестер.
- Да ладно, еще вспомнят! Идем!
- Ну да, когда что-нибудь понадобиться…
- Эй, Агирре, это что за пессимизм?! Ну, выше нос! Сегодня будем отрываться!
- Под бдительным присмотром, как подростки на дне рождении…
- У тебя проблемы с Мией?
- Нет, все чудесно, - вздохнул Ману. – Просто она такая капризная…
- Что, даже больше, чем обычно?
- Не смешно! Скажешь, Мари не стала еще невыносимее?
- Нет… она сразу все крушит и уходит! Впрочем, как обычно, - оба засмеялись.
- Ну это Марисса, а то Мия… Пабло?
Бустаманте резко остановился.
- Это она, Ману…
- Кто? – не понял тот, оглядываясь.
- Невеста Гвидо… в белом платье, вертится у алтаря…
- Ну… - он отыскал наконец в толпе девушку. – Да, наверно… она ничего.
- Я не об этом…
- А о чем?
- Ману, прикрой меня, я ретируюсь, пока не натворил дел... – он повернулся и рванул обратно.
- Бустаманте, стой немедленно! – Агирре ухватил друг за локоть. – Ты можешь нормально объяснить, в чем дело?
- Объяняю по слогам, специально для ацтеков, - рыкнул Пабло. – Невеста Гвидо – та тварь, с которой я переспал.
- Ты… - он перевел взгляд на смеющуюся девушку в белоснежном платье. – Изменил Мариссе… с ней?
- Доперло! Молодец, Мануэль! Ты просто гений! Купи Мии три торта! – он хлопнул в ладони. – Все, я сваливаю!
- Ты с ума сошел? Что я скажу Мариссе?! – Пабло остановился, хлопая глазами. – «Извини, Мариссита, твой парень увидел стерву, с которой изменил тебе, и поэтому уехал напиваться с горя»?? Да ты представляешь, что она сделает сначала с тобой, а потом и со мной??!
- Ну, Ману, ну придумай что-нибудь, умоляю тебя!! Тебе трудно?!
- Мальчики, что-то случилось? – спросила Марисса, обнимая нервного Пабло.
- С чего ты взяла? – огрызнулся он. Она удивленно посмотрела на него, но Ману решил предупредить бурю.
- Мы с Пабло спорили, насколько близко вас можно подпускать к столам. Мии, например, доктор запретил много есть, она слишком быстро набирает вес…
- Дорогой, неужели ты думаешь, что я забуду об этом? – заворковала Мия. – Наш малыш намного важнее пирожных!
- Конечно, милая! – он нежно поцеловал её, не спуская пристального взгляда с Бустаманте.
- Мари, солнышко, пойдем посмотрим дом? – предложил Пабло.
- Пойдем! – сверкнула карими глазами она. Пабло многозначительно посмотрел на друга и увел Мариссу. Как раз в этот момент к Агирре подскочил взволнованный Гвидо.
- Мия, Мануэль!!! – он стиснул их в объятьях. – Колуччи, ты как всегда обворожительна, - она благодарна улыбнулась. – А ты, мексиканец бессовестный, самую красивую девушку загреб…
- А как же твоя невеста?
- Ооо, Сессилия самая прекрасная женщина на свете… после сеньориты Колуччи, конечно, - он поцеловал Мии ручку. «Самая прекрасная женщина на свете» засмеялась.
- Но-но, дружище, еще пара слов и я не посмотрю на то, что ты мой старый друг и пересчитаю тебе все зубы!
- Ладно, ладно! Скоро начнется церемония! Идемте?* * *

- Пабло, церемония скоро начнется, мы опоздаем! – возмутилась Мари, останавливаясь у лестницы. Они закончили уже четвертый круг по дому. – Это неприлично!
- А может, мы лучше пойдем наверх в спальни для гостей и чудесно проведем время? – осторожно улыбаясь, предложил Пабло. Мари скорчила недовольную мину.
- Милый… Во-первых, мы приехали на свадьбу! Во-вторых, я беременна!!! Или ты хочешь, чтобы первым, что увидит наш ребенок, был твой… кххмм…
Бустаманте засмеялся, обнимая Мариссу.
- Конечно, нет! Просто… - он коснулся губами её шеи. А в голове мысли зудели, словно норовя вылезти из ушей – только бы не спускаться вниз… – Я так хочу тебя.. а мы так давно не занимались любовью…
- Ничего, подождешь еще пять месяцев и наверстаем упущенное!
- С ума сошла? Да я взорвусь за пять месяцев! – Мари коварно улыбнулась и пожала плечами:
- Идем! Мне нужно поздороваться с однокурсницей! Ну же, Пабло, не упрямься! – она потянула его за руку. – Что ты как маленький!?
- Ладно, но только ради вас, сеньорита - «все равно когда-нибудь это бы случилось».

- Вы не видели невесту? – спросила Мари организатора.
- Она ушла в комнату, готовится…
- Можно к ней?
- Конечно! Только, вам, сеньор, придется подождать тут. Мужчинам туда нельзя, - вежливо улыбнулась девушка.
- Как прикажете, сеньорита, - улыбнулся во все тридцать два зуба Бустаманте. – Милая, ты справишься без меня?
- Конечно!
- Тогда я к Мии и Ману! – он повернулся, направляясь к толпе. «Перед смертью не надышишься, - мелькнуло в его голове.

* * *

- Сели, привет! – Мари осторожно заглянула в комнату, и увидела невесту. – Ты чудесно выглядишь!
- Мариссита, спасибо, ты тоже прекрасна как никогда! – заверещала та, обнимая сокурсницу. – Я так рада, что ты пришла! Ты с кем?
- С женихом, друзьями… мы же учились с Гвидо в колледже, я тебе рассказывала. Так что мы все неотъемлемая часть вашего праздника!
- Я и не спорю! Гвидо упоминал о вас!
- Какие у вас с ним планы? Сколько малышей хотите? – подмигнула Мари, поглаживая живот.
- Боже, Марисса, какие малыши? – округлила глаза девушка. – Я не хочу иметь детей! И Гвидо я не люблю, я с ним из-за других соображений…
Марисса закатила глаза, но промолчала. Каждый живет, как умеет.
- Это у вас там неземные чувства, планы на будущее. У нас же чисто деловые отношения и секс. Все.
- Это глупо, Сели. Ты как маленькая, правда… Неужели ты сможешь жить с нелюбимым человеком? – Сессилия хмыкнула.
- Вот поэтому ты и живешь в кредит!
Андраде начала закипать:
- Да что ты знаешь о жизни?
- Достаточно! – отрезала невеста Лассена.
- Ты не права, когда-нибудь ты это поймешь, - вздохнула Мари, понимая, что спорить с этой куклой нет смысла.
- Когда-нибудь.. а сейчас я буду жить в нашем шикарном особняке, рядом со мной будет страстный муж, а в сейфе за стеной куча денег.
- Я пойду, хорошо? Поговорю с твоим женихом? – решила сматываться Мари.
- Конечно.

Мариссу мучило какое-то предчувствие. Она шла по зудящему в предвкушении праздника дому, но перед глазами словно стоял туман, мешающий работать разуму. Она уже спускалась по ступенькам крыльца, когда вдруг её качнуло и она схватилась за перила.
- Марисса, тебе плохо?! – раздался крик Ману.
Через секунду её уже подхватили сильные руки, не давая упасть. Пелена перед глазами рассеялась, оставляя лишь гул в ушах.
- Мари?!
- Все, все в порядке… - слабо сказала она, хватая Ману за руку.
- Мариссита, что случилось? – вылетел откуда-то Пабло, заключая Мари в объятия.
- Нет, просто очень жарко…
- Уверена? Может, позвать врача? – беспокоился Бустаманте.
- Все правда хорошо, Пабло. Идем, все уже рассаживаются.

* * *

Улыбающаяся во все 32 белоснежных под цвет платья зуба невеста чинно шагала к алтарю, держа под руку пожилого сеньора – своего отца. Перед ней посыпала дорожку лепестками роз маленькая девочка в розовом платьице, глядя на которую гости начинали умиляться.
Марисса поморщилась – так все это было пошло и наигранно: и Сессилия, бросающая страстные взгляды каждому молодому парню в толпе, и её отец, похожий скорее на мраморную бесчувственную статую, и театрально улыбающаяся девочка, делающая каждый шаг в определенный такт музыки… и жених, не отрываясь изучающий грудь какой-то сеньориты в первом ряду.
Пабло опустил глаза, когда холодный взгляд невесты скользнул по нему, обжигая ледяной страстью, и поежился.
Мия толкнула Ману, когда тот слишком надолго задержал взгляд на Сели.

У любви есть зубы, и она кусается. Любовь наносит раны,
которые не заживают никогда, и никакими словами невозможно
заставить эти раны затянуться.В этом противоречии и есть
истина - когда заживают раны от любви, сама любовь уже мертва.

Стивен Кинг

- Предлагаю тост! – стал вещать Гвидо. – За мою прекрасную жену!
Сели «смущенно» улыбнулась довольным гостям и сделала глоток шампанского, чмокнула мужа в щеку и ушла в толпу гостей.
- Не нравится мне она, - прошипела Ми на ухо Мариссе.
- А мне-то как… а сейчас еще больше обычного!!! – ответила та.
- Здесь так шумно, пойдем пройдемся?
Сад наполнила классическая музыка, и гости расступились. Ведущая объявила:
- А теперь сеньоры Лассен станцуют свой первый вальс, - Мия с Мари скорчили подобие улыбок, но получилось как-то кисло.
И снова ослепительные театральные улыбки, четкие и отрепетированные движения. Вокруг зашевелились гости, разбиваясь на пары.
- Надеюсь, Марко не против, если мы немного потанцуем? – улыбнулся Пабло, обнимая Мари за талию.
- Он только за, - ответила Марисса, кладя одну руку на плечо жениха, другую элегантно дала ему.
- Лучше бы это была наша свадьба, - шепнул парень, делая первый шаг.

- Пабло, поменяемся партнершами? – выплыл откуда-то Гвидо. Пабло начал судорожно соображать, но Мари его опередила.
- Конечно, поменяетесь! – Бустаманте не успел опомниться, как на месте его рыжего чертенка оказалась длинноногая барби.
- Узнал меня, Бустаманте? - страстно шепнула она ему на ухо, сжимая плечо. – Не думал, что мир так тесен, не правда ли? Твоя женушка знает о наших похождениях?
- Знает, - отрезал Бустаманте, пытаясь остаться хладнокровным.
- Но не знает, что ты изменил ей со мной? – молчание. – Не знает ведь? Не беспокойся, я ей не расскажу. А ты, если что, приходи, мы чудесно проведем время.
Пабло узрел спасение в лице Мануэля и Мии.
- Ману, дружище, позволишь потанцевать с твоей прекрасной девушкой? – Мия лучезарно улыбнулась, Ману кивнул, делая шаг к Сессилии.

- Мия, ты не представляешь, как меня спасла! – шепнул Пабло подруге.
- От чего? – удивилась Ми.
- Не нравится мне эта Сели!
- Мне тоже!!!

- И как вас зовут, молодой человек? – шепнула Сери Мануэлю.
- Мануэль Агирре.
- Ааа, помню, Гвидо вас упоминал. Кажется, вы учились вместе в колледже?
- Да. А что еще Гвидо рассказывал? – улыбнулся Ману.
- Многое. Твоей девушки скоро будет малыш?
- А ты хорошо осведомлена.
- Еще бы, - ухмыльнулась Сессилия. – Слушай, а ты хороша знаешь Гвидо?
- Ну не то, чтобы очень… а к чему такие вопросы? Это скорее ты должна его хорошо знать!
- Поможешь мне?
- Чем я могу тебе помочь? - Ману напрягся.
- Я купила ему подарок! Пойдем, я покажу тебе? А то ужасно боюсь, что ему не понравится… - и прежде, чем Ману ответил, потащила его за руку в дом.

В спальне было темно, даже шторы были прикрыты.
- Ну, Сели, что ты хотела показать? – начал злиться Ману. – Где выключатель? Я включу свет!
- Здесь, - зашуршало платье.
- Не могу найти!
- А он тебе нужен? – страстный поцелуй не дал ему ответить, тело накрыло волной возбуждения, а горящие нежные руки девушки уже блуждали по телу, раздевая его. Она была другой, не такой как Мия, скорее полной её противоположностью… и этим тянула к себе. Вякнула было совесть, но что-то неведомое заткнуло её…

Одежда уже давно улетела, когда…
- Кто здесь? – раздался голос от двери и зажегся яркий электрический свет.Одежда уже давно улетела, когда…
- Кто здесь? – раздался голос от двери и зажегся яркий электрический свет.
Мануэль в ужасе зажмурился – в секунду на него обрушилось осознание происходящего, а сознание успело за мгновение нарисовать десяток картин ужасной расправы…
- Ману? – раздался смутно знакомый голос, но мексиканец не открыл глаза, скрываясь под волной стыда и унижения. – Ты с ума сошел? Сели, о тебе я вообще молчу, но Агирре…
- Дорогой, мы просто не удержались…
- Знаю, как вы не удержались… Сессилия, со сколькими нашими гостями ты уже успела переспать? – девушка что-то пролепетала. Наконец Ману сделал героическое усилие над собой, открыв глаза. – Перед кроватью стоял Гвидо Лассен, глядя на него укоряющим взглядом.
- Гвидо…
- Не оправдывайся, мексиканец, эта змеюка… - с особой нежностью он выделил последнее слово, на что его невеста только улыбнулась. – …кого угодно в постель затащит.
- Но я…
- Не беспокойся, Мия ничего не узнает, - он посмотрел на Сессилию, собирающуюся возразить. – Иначе эта сеньора получит развод раньше, чем слухи дойдут до сеньориты Коллучи.
- Лассен… - Мануэль был готов провалиться сквозь землю.
- Иди скорее к своей девушке, иначе она что-нибудь заподозрит! Иди, иди, - добавил он, p, что Ману что-то хочет возразить.
- Спасибо, дружище, ты спас меня, - тихо сказал Агирре, быстро вылетая из спальни, боясь поднять глаза на стервозно улыбающуюся Сессилию.

Спустя два месяца.
Месяц 7.

Марисса сидела на диване, поджав под себя колени, пытаясь не разреветься. На этот раз они оба знали, что это конец… Потому что любовь осталась в прошлом, мятежном и беззаботным, а их «любовная лодка разбилась о быт», как у Маяковского…
Они все время кричали друг на друга, били посуду, Пабло уезжал, потом возвращался за вещами и видел Андраде в таком состоянии, что не мог снова уйти. И так по замкнутому кругу.
Её раздражала гора хозяйства, бесконечная глажка и жужжание стиральной машины, мытье посуды и готовка. Пожалуй, она была слишком свободной. Да, она всегда была такой, но теперь, во время беременности её характер и вовсе стал абсолютно невыносимым.

Сегодня он снова ушел, но Мари знала, что он вернется. Вернется и останется, только от этого груз на сердце не становился меньше. Ей казалось, что её душа – это камень, который тянет её на дно, дно жизни, в которой есть всего один светлый луч – ребенок…
Дверь тихо открылась, и в прихожей раздались шаги. Пабло подошел к ней, сел напротив. Он не мог поднять глаза, боялся. Боялся снова увидеть невыносимые страдания в когда-то теплых карих глазах. Но она тоже не смотрела на него. Так они и сидели, глядя в пол.
- Марисса… тебе не кажется, что…
- Что это – конец? – холодно дополнила она, не поднимая глаз. Он кивнул. – Да, Пабло. Это похоже на то. Это ужасно болезненный, печальный и ужасный конец. Мне жаль, но наша сказка подошла к концу, далеко не счастливому…
- Я остаюсь отцом нашего ребенка.
- Знаю, и он тоже будет это знать. Ты ведь будешь с ним общаться? – каждое слово – резкая боль в сердце.
- Конечно, Мари. Это конец.
- Да, конец. Мне очень больно это говорить, но это так.
- Хорошо, что крики закончились, мы обо всем договорились… - медленно проговорил Бустаманте. Его голос сочился болью… - Я пойду?
- Да. Ты… - она судорожно сглотнула, перебарывая боль в груди. – Свободный человек.
- Да, - он встал. – Ты всегда можешь положиться на меня… - он отвернулся, направляясь выходу. Но в дверном проеме снова остановился и, не поворачиваясь, словно собираясь сказать что-то важное… но помедлил и лишь бросил: - Прощай.
Что-то в груди их обоих оборвалось, и словно бы горячая кровь разлилась по телу… Вдруг ужасная боль пронзила тело Мариссы раскаленным шестом. И брюки между ног намокли – она опустила глаза… белые брюки и светлый диван были в чем-то красном. Из груди вырвался душераздирающий крик.

Бустаманте закрывал дверь, когда услышал крик Мари. Он ударил по ушам, переворачивая внутренности и кидая в холодный пот. Пабло бросился обратно – Мари продолжала кричать, а по щекам бежали ручейки слез. А под ней была лужа крови…
- Ма… ма… Марисса! – крикнул он бросаясь к ней. – Господи, что это?
- Пабло, что-то с нашим мальчиком, нужно скорее ехать в больницу!!
- Я вызову скорую, - он подскочил, но она схватила его за руку, ловя его взгляд.
- Нет, не уходи! Поехали на твоей машине, пожалуйста! На скорой… у нас нет времени… - она поморщилась и вздохнула.
Пабло помедлил всего пару секунд.
- Хорошо. Ты можешь встать? – она оперлась на него, но упала обратно. – Я подниму тебя, да? Только держись крепко, ладно?
Он напрягся всем телом, поднимая их – обычно худенькая Мари вдвоем с ребенком казалась просто неподъемной…

Через пару минут они уже неслись по шоссе к больнице. Пабло набрал номер врача Мариссы.
- Доктор? У нас проблемы!... Схватки? – он посмотрел на девушку через зеркало. Мари кивнула, громко дыша по-собачьи. – Да. И еще кровь, много крови… - когда врач сказал «выкидыш» Пабло побледнел, что не укрылось от Мари… - Что нам делать? Да, да, мы скоро будем! Вы нас встретите? Да, я позвоню, - он отключился. – Марисса, солнышко, держись, осталось совсем недолго. Все будет хорошо, да?
Он правда был готов поставить точку, выбросить её из жизни, но все изменилось… все изменилось, когда он услышал её крик. Он понял, что больше всего на свете боится её потерять… их потерять.

* * *

Месяц назад Ману переехал жить к Мии, они назначили день свадьбы… но едва не случившаяся в тот день супругов измена не давала покоя Мануэлю. Он считал себя трусом, слабаком… но не мог, не мог заставить себя нарушить счастливое течение жизни любимой девушки… Рассказать об этом он решился совсем недавно…

Сеньорита Колуччи сидела на кресле, внимательно читая журнал для будущих мам, словно это был как минимум учебник по экономике. Ману постоял несколько секунд в дверях, переминаясь с ноги на ногу. Она стала такой красивой, такой… удивительной. Как будто материнская любовь уже изменила черты лица, и откуда-то взялось терпение. Он вздохнул и подошел, садясь рядом.
- Мия?
- Дорогой, я читаю, видишь? – пролепетала она. – Я же должна знать все, что нас ждет, должна быть хорошей мамой для нашего малыша….
- Послушай, любимая, нам нужно поговорить! – Мия с упреком подняла глаза. – Я скажу тебе одну вещь, только обещай дослушать до конца.
- Обещаю, девушка закрыла журнал и бросила его на столик.
- Я люблю тебя, любил и буду любить, не забудь об этом. Но на свадьбе Гвидо я чуть было не изменил тебе…
- Чуть было? – переспросила Ми, пододвигаясь ближе.
- Да. Я вовремя остановился, ничего не было, но… любовь моя, мне так стыдно, что хочется провалиться сквозь землю…
Мия улыбнулась и пересела к нему на коленки. Агирре удивленно посмотрел на неё:
- Ты не злишься на меня?
- Я же вижу, как ты раскаиваешься! И не могу на тебя злиться, - девушка поцеловала любимого. Его душа впервые за это время затрепетала, готовая взлететь к небесам.

У любви есть зубы, и она кусается. Любовь наносит раны,
которые не заживают никогда, и никакими словами невозможно
заставить эти раны затянуться.В этом противоречии и есть
истина - когда заживают раны от любви, сама любовь уже мертва.

Стивен Кинг

- Пабло… – тихонько простонала Марисса. Бустаманте в ярости ударил по гудку – уже не в первый раз. Товарищи по несчастью – водители соседних машин, попавших в пробку – с раздражением поглядывали на него. – Прошу тебя, успокойся. Мы ведь не умираем…
- Конечно, нет, - а по спине пробежал холодок. – Это всего лишь преждевременные роды. Ха, какая ерунда, - он глянул через зеркало на Мари. Та бледная и дрожащая поглаживала себя по животу…
- Ерунда, конечно. Мы еще успеем все остановить. Просто наш мальчик заскучал и решил устроить папочке и мамочке встряску, напомнить, что он с нами, - слабо улыбнулась она, обращаясь скорее к малышу, чем к Пабло.
Вслух могло звучать все что угодно, но оба прекрасно понимали, что происходит. Знали, что счет идет на секунды…
Вдруг Марисса снова закричала от неожиданной боли в животе – казалось, мальчик решил вырваться наружу с боем прямо через плоть…
- Черт, черт, черт, - Пабло снова и снова ударял ни в чем не повинный руль.
Наконец, машины сдвинулись с мертвой точки, и Пабло свернул в переулок. Еще несколько минут…
- Доктор, мы сейчас подъедем, - бросил он в трубку телефона, украдкой глядя на девушку. Та глубоко дышала, хлопая глазами…. А по щекам катились слезы. – Солнышко, осталось совсем чуть-чуть…
- Пабло, - она резко подняла ясные карие глаза. – Что бы ни случилось, не забывай, что я люблю тебя. Мы любим тебя…
- Я знаю. И я тоже люблю вас… - горько усмехнулся он, не отводя глаз от дороги. Вывернул руль, останавливаясь рядом с толпой врачей. И обернулся… - Марисса!!!!!!!!!!!!!!!!!!!
Глаза её были закрыты, руки безжизненно раскинуты, а на губах застыла болезенная, но мягкая улыбка.
- Нет, нет, нет!! – он пытался потянуться к ней, забыв, что пристегнут, но ремень честно выполнял свою работу, мешая Бустаманте… - Не умирай, Мари, прошу тебя…. Нет!!!!!!!!
Врачи переложили Мариссу на каталку и повезли к больнице. А Пабло все рвался и рвался, недоумевая, почему он не может выйти из машины…

* * *

- Пабло… - парень не поднял глаз.
Белый больничный коридор был наполнен запахами лекарств, болезни, страха и… смерти… Звуки здесь притуплялись. Лишь где-то вдалеке пищали медицинские аппараты… А он сидел так уже давно, уткнувшись лицом в ладони, пытаясь прогнать ужасные мысли... его опутал такой страх, что все тело окоченело, не хотело двигаться.
- Пабло… - теплая рука коснулась его щеки, он вздрогнул и поднял глаза. И леденящий холод почти отпустил тело… но не душу. – Пабло… - такие знакомые голубые глаза девушки, сидящей на соседнем стуле, были наполнены слезами. Он не ответил, только крепко прижался к её груди, словно ощущая всем телом биение еще одного сердца… так же, как раньше он слышал сердце их Марко. – Ничего, ничего, - шептала Мия. – Мы здесь, с тобой. Ты не один… - она взяла его за голову и нежно поцеловала в лоб, робко улыбаясь.
Он хотел ответить, но язык не слушался. По щеке Мии скатилась слеза… а в душе почему-то стало чуточку теплее… Он не один.
- Я сейчас вернусь, - сказала она и встала, А её место занял Ману.
- Пабло, ты не пробовал узнать, как у них дела? – серьезно спросил Ману. Бустаманте качнул головой:
- Не говорят.
- Значит, еще не время. Подождем еще… - он сложил руки на груди.

В конце коридора показался врач Мариссы. Пабло вскочил, за ним Ману… Сердце бешено забилось, ноги стали ватными, но все же упорно несли их к доктору. Оба парня замерли в паре метров от мужчины, не в силах задать вопрос… Лицо врача, прежде ничего не выражавшее озарилось доброй улыбкой.
- Мы спасли их обоих. Теперь все будет хорошо.
Мануэль бросился обнимать Пабло, а тот стоял, не в силах поверить своему счастью, открывая и закрывая рот… И только мысленно благодарил Бога, снова и снова, за то, что с ними все хорошо.

* * *

Врач приоткрыл дверь палаты, и внутрь вошел сначала огромный букет цветов, а затем и счастливый Пабло. Он опустился на стул у кровати Мари и взял её за руку. Девушка медленно открыла глаза и, узнав Бустаманте, осторожно улыбнулась. Её лицо было ужасно бледным, а кожа как будто просвечивалась, но… но глаза, глаза были живыми и радостными, мятежными, уже готовыми снова бороться за счастье.
- Я… - хотелось сказать столько всего, но почему-то он не знал с чего начать. – Люблю тебя… вас… и… - он достал что-то из кармана. – Марисса, ты… выйдешь за меня замуж?
И она заплакала. Хрустальные слезы покатились по щекам, падая на подушку… но Мари улыбалась.
- Конечно, - еле слышно сказала она. Пабло наклонился и поцеловал её в сухие соленые губы и улыбнулся.

Месяц 9.

В этот день светило яркое солнце, и весь Буэнос-Айрес купался в его тепле. И словно не было ни одного грустного человека – все улыбались друг другу и ото всюду лился смех. Или это только им так казалось?
Сегодня выписали Марко Бустаманте. Сегодня, почти в тот день, когда он предположительно бы родился, если бы честно отсидел в Мариссином животике 9 месяцев.
Последние два месяца для Мари и Пабло представляли собой круглосуточные дежурства у стеклянной коробки – инкубатора с кучей трубочек и маленьким красным существом внутри, постоянный недосып, стресс, красные глаза и истерики. Иногда им казалось, что больше они не выдержат… но это быстро проходило. Потому что они были вместе. И даже ссоры всегда заканчивались слезливыми примирениями…
У дверей больницы их ждала вся семья – Мия с большим круглым животиком, Мануэль с кучей пакетов и огромной связкой воздушных шариков, Пилар и Томас с дочерью, смущенно прячущейся за папой. В руках у неё был огромный медвежонок.
Наконец, двери открылись и сияющий Пабло, а также огромный кружевной сверток голубого цвета предстали перед друзьями. За ними выплыла и Мари с огроменным букетом цветов.

Праздник прошел по-настоящему прекрасно. Взрослые передавали друг другу Марко, умиляясь его «сходству» с родителями, хотя даже сами Мари и Пабло ничего похожего пока не видели, а маленькая Элли украдкой поедала конфеты, пряча фантики в букетах цветов.
Пабло посмотрел на любимую, пересекаясь с ней взглядом. Она смеялась, смеялась просто потому, что наконец-то ей было легко и хорошо. Он взял её за руку и молча поцеловал. Они знали, что больше ничто и никогда не разлучит их…

The end

У любви есть зубы, и она кусается. Любовь наносит раны,
которые не заживают никогда, и никакими словами невозможно
заставить эти раны затянуться.В этом противоречии и есть
истина - когда заживают раны от любви, сама любовь уже мертва.

Стивен Кинг