Я еду по городу. В воспалённом мозгу умирают мысли. Они поют свою лебединую песню, заставляя меня запоминать ноты… Я пьян, но это не помешало мне сесть за руль. И в данный момент я не забочусь ни о своей, ни о чужой жизни. А что моя жизнь? Я сижу под каблуком у отца, при любом случае пытаясь вырваться. Я ненавижу себя за беспомощность и за зависимость. От него, от себя, от денег и власти. Когда я с ним, я имею всё: деньги, машины, девочек, влияние. Когда я не с ним, я имею только одно: свободу. Я закурил и с шумом вдохнул пьянящий воздух ночного мегаполиса.
- Ты так сексуален, когда задумчив.- Моя новая подружка провела рукой по моей ноге.
- Убери руку, иначе я размажу нас о ближайший столб,- мой голос охрип. Девица усмехнулась и отвернулась к окну. А я как будто читал её мысли о том, какие все мужики падкие на баб. В чём-то она была права, но, черт возьми, мне ничего не стоило сейчас высадить её, уехать домой, завалиться на кровать и уснуть, даже не вспоминая об этой девочке. Что ж, в мои семнадцать лет пресыщенность была моим главным наказанием. Мне казалось, что я уже испробовал всё, что не запрещено законом, но на что мораль наложила твёрдое табу. Табу, правда, оказалось не таким уж и твёрдым, а мягким и горьковатым на вкус. Оно таяло на глазах. Оно уже устало от людского равнодушия. Мораль горька и она проигрывает сладкому пороку.
Пепел от сигареты упал на джинсы, но дырку не прожёг, успев остыть в воздухе. Это меня слегка отрезвило и вернуло в реальность. Чёрт! Ещё чуть-чуть и я точно размажу машину обо что-нибудь. Надо быть осторожнее, если я хочу жить. Хотел ли я? Как это не удивительно, но да. Я хотел остаться в этом грёбанном, порочном мире воров и проституток, в мире лжи и фальшивых друзей, в мире, где нет места таким понятиям, как любовь и верность. В мире, который я испробовал от А до Седа, но которого я не знаю совсем, который готов преподносить мне сюрпризы хоть каждый день. Но бывают и моменты, когда хочется запереться в комнате и перечитать зачитанную до дыр грустную книгу, где главный герой заканчивает жизнь самоубийством. Он стоит на подоконнике, а где-то рядом валяется предсмертная записка в стиле «никого не винить». И я, чёрт возьми, читая это, тихо и неприлично завидую, потому что мне также хочется встать на подоконник, краем глаза глядя, как залетающий в комнату ветер, теребит предсуицидную записку в стиле «винить всех». Но только где-то в глубине сознания циничный внутренний голос говорит, что всё не так, как хочется, что нет романтики, а всё это скорее трусость и дурость, что на похоронах моих никто рыдать не будет, кроме, может быть, специально нанятой для этого тетки. Она грязными пальцами сомнёт стодолларовую бумажку, проклиная свою работу прямо там, на кладбище. А ведь она хотела стать актрисой, знаменитой и значимой, она посмотрела все фильмы с Мэрилин Монро в главной роли, специально перекрасила волосы и плюнула на строжайшую диету, правда, не учла одного: Мэрилин – это классика, а сейчас любят тощих и пустоголовых моделек со стервозным характером. Собственно, я не исключение и тоже таких люблю. Соприкосновение с реальностью оказалось болезненным. Я сам того не ожидая, чуть не пригласил вышеупомянутую плакальщицу на свой праздник. Она-то, наверно, была бы рада возможностью заработать, но пока я не хотел ей этой возможности давать. Я со страхом в глазах смотрел, как лечу прямо в какое-то ограждение, девица рядом со мной оглушительно орёт, а в мозгу пульсирует мысль о ненаписанной записке. Я резко сворачиваю влево, спасая жизнь своей спутнице, но самому себе подписывая смертный приговор.
Соприкосновение с реальностью оказалось смертельным. По крайней мере, для моей машины. Ну, это только пока. Я проваливался куда-то вниз, как Алиса в сказке спятившего математика. Лично мне сейчас чудеса бы не помешали… Девица продолжала орать, и это говорило о том, что она жива. Чего я пока не могу сказать о себе. Мне было почему-то совсем не больно и это реально пугало…

Я проснулась от яркого света карих глаз своей матери. Она стояла и смотрела на меня немного настороженно и удивлённо.
- Я слышала вчера какой-то шум,- начала она.
- Это Алекс. Мы расстались, он был не очень рад, почему-то,- усмехнулась.
- А ты не могла подождать до утра?
- Нет,- резко сказала я, дёрнув плечами.
- Почему?
- Потому что сегодня мы уезжаем в Буэнос-Айрес.
- Я думала, что еду одна,- мама перевела дух. На лице её четко обозначилось облегчение. От лица оно полилось по всему телу и расслабило мышцы.
- Я не собираюсь оставаться в этой сраной Италии и дня,- разозлилась я.- Меня тошнит от всех этих улочек, бесконечных магазинов, итальянской речи, которую я понимаю через слово. Короче, я еду в Аргентину.
- Ты, правда, думаешь, что там будет лучше?- мама несколько недоверчиво посмотрела на меня, как будто ждала какого-то подвоха. «Там будешь, по крайней мере, ты»- хотелось ответить мне, но я сдержалась, а лишь отвернулась с намерением встать.
- Там говорят по-испански,- отмазалась я и отправилась в ванную комнату. Там я бросила на стеклянный столик все умывательные принадлежности и устало посмотрела в зеркало. На меня глядела молоденькая девушка: карие глаза, тёмно-рыжие волосы, торчащие в разные стороны, уставшие от краски и моих безбашенных экспериментов, худая фигура с еле заметными признаками груди. Я выглядела старше своих 16, по крайней мере, мне так казалось. Всё зависело от выражения моего лица. Я могла смотреть по взрослому, а могла состроить детскую и наивную мордашку. Гены актрисы! И кто сказал, что на детях природа отдыхает? Может, в плане внешности и отдохнула, но в остальном всё в порядке. Хотя, я, конечно, наговариваю на себя: я могу быть и красавицей.
Я заколола волосы, приняла душ и вышла из ванной. Кровать моя была уже заправлена. Я усмехнулась оперативности здешней прислуги и открыла шкаф.
Я уезжаю из страны, в которой родилась, языка которой я не знаю, в которой была второй раз в жизни, от которой меня тошнит. А об итальянской кухне я могла сказать одно: «жуётся». Родной эта страна мне никогда не была и не станет. Да на мне можно печать ставить: «Латино»! Какая, к чёрту, Италия! И что мне одеть в такой знаменательный день? Armani, чертов итальяшка, может катится в преисподнею! Dior? Скорее повешусь… И зачем Соня напихала ЭТО в мой шкаф? Я надену это только в гроб и то, потому что не сама одеваться буду. Хотя, можно составить завещание…
В конце концов, такое занятие, как выбирание одежды начало меня утомлять, и я просто-напросто вытащила из шкафа всё самое яркое и экстравагантное. Этот день должен быть праздничным! Вскоре я была готова: копаться было не в моих привычках. Мне хотелось курить, но натощак этого делать не стоило, поэтому по-хорошему нужно было спуститься вниз и поесть. Папашину рожу видеть мне не улыбалось, но ничего другого, похоже, не оставалось. Последний раз… Эти два слова приятным покалыванием прошлись по коже, заставляя испытывать что-то сродни оргазму. Я растянула губы в довольной улыбке и вышла из комнаты.
Внизу меня уже ждали. Спирито читал газету, потягивая «экспрессо», а мама давилась круассанами и с тоской посматривала на бывшего мужа.
- Соня,- обратилась я к матери,- надеюсь, ты собрала все свои сто пятьдесят чемоданов и мне не придётся тебя ждать?
- Мариссита, детка…,- начала она и запнулась. Я переводила взгляд настороженных глаз с Сони на Спирито и мысленно приготовилась к катастрофе.
- Что?
- Я поеду, а ты останешься ещё недельки на три,- выпалила мать и стала ждать моей реакции. Мне показалось, что кто-то наглый и злой перекрыл доступ кислорода, забив на моё желание жить. Ещё секунду назад я лелеяла мысль, что уеду подальше от этого дома, города, страны и тут собственная мать убила меня наповал.
- Но учебный год в Аргентине начнётся через несколько дней,- я схватилась за последнюю надежду. Спирито отложил газету и уставился на меня. Его взгляд медленно, но верно выводил меня из себя.
- Проблема в том,- начал он,- что у тебя не очень хорошие успехи в области учёбы и тебя не берут ни в один приличный колледж Буэнос-Айреса. Тем более система образования в Аргентине довольно сложная…
- Не надо мне говорить какая система образования в Аргентине!- гневно перебила я Спирито.- Я проучилась там три года. И мне всего-то нужно отучиться год, чёрт возьми! И я не собираюсь торчать в Италии только потому, что какому-то зажравшемуся идиоту вы заплатили меньше, чем ему нужно было!
- Твоя мать поедет в Аргентину и попытается всё уладить, а если не получится, то ты останешься в Италии и пойдёшь учиться в сентябре,- спокойно закончил мой так называемый отец и продолжил читать газету. Мне стало плохо от таких перспектив. Я посмотрела на сжавшуюся в комочек мать и испытала стойкое отвращение к жизни. Крыша съехала с насиженного места, не оставив прощальной записки, а злость выстукивала в черепной коробке отбойным молотком мелодию «привет, мигрень». Пальцы сжимались в кулаки, и ногти впивались в мягкие ткани, оставляя на коже лиловые следы. Хотелось выть и биться головой о стену. А ещё кричать. Надрывно, во всё горло. Звать на помощь самого дьявола и танцевать ритуальные танцы ацтеков. Но я в зародыше задавила все эти желания, вместо этого я обратилась к Спирито.
- Даже если мне придётся жить здесь месяц, год, два, я всё равно скажу всё, что о вас думаю: вы мне противны, меня от вас тошнит, вы думаете только о себе и собственно благополучии, вам абсолютно всё равно, что будет со мной и моей матерью. И знайте: я не считаю вас своим отцом.- С этими словами я вылетела из столовой и, захватив куртку, выбежала из дома.

По-хорошему авария должна была изменить меня, заставить задуматься о жизни, втором шансе и очищении от грехов. После долгого пребывания в больнице и времени, которое я провёл в раздумии на кровати в палате, я должен был пообещать себе изменить кардинально жизнь, поклясться бросить пить и курить, молиться о спасении своей собственной души и благодарить бога за спасение. Но авария дала скорее прямо противоположный эффект. Мне казалось, что я прошёл крещение смертью. Я видел смерть, и мне было не страшно. В конечном итоге, меня ничего не держало на этой планете. Может, только сожаление о непрожитых годах, несделанных делах. Разве это интересно? Правда, несколько переосмыслив своё существование, я пришёл к выводу, что всё-таки надо что-то добавлять в жизнь, но я ещё не знал что. Я всё чаще и чаще стал ловить себя за сочинительством. В голове крутились какие-то мелодии и тексты, и я даже написал песню, а для полного счастья не хватало гитары. Не сказать, что я стал мечтать о большой сцене, но что-то во мне перемкнуло и хотелось почувствовать себя тонко организованной личностью, чтобы хоть за что-то было зацепиться глазу. А то мне самому мой образ казался не оригинальным, а каким-то обыденным и обычным: самовлюбленный кретин с замашками нездорового цинизма и полного неприятия жизни. Даже в фильмах полностью отрицательный персонаж должен иметь хоть одно достоинство. А моё достоинство, как говорится, не спрячешь, не пропьёшь. Это я о таланте, если кто не понял. Нет, я, конечно, слышал, что люди после аварии находят в себе какие-нибудь способности, но от себя я такого не ожидал. Но, по крайней мере, музыка не дала мне сойти с ума. Белые стены, белый потолок, какой-то противный мерный гул, отвратительный запах лекарств – хороший интерьерчик, но не самая лучшая психологическая обстановка. Мне катастрофически не хватало воздуха и жизни. Выхлопных газов тоже не хватало, пьяного ржача проституток, безумных глаз наркоманов, тупых шуток Гвидо, елейного голоса Томми, стервозного визга Кармен. Короче, всего. Смеялся я только один раз, когда врач на полном серьёзе спросил у моего отца, не родился ли я в бронежилете. Остальное время я с ослиным упрямством сохранял кислое выражение лица: запах всё-таки был отвратительный.
На тумбочке лежала книга, и уже вторую неделю закладка держалась на странице 30, воздух с каждой секундой становился всё тяжелее и тяжелее, он уже почти физически ощутимо проникал в лёгкие и растекался по ним тягучей жижей. Осенний зной протискивался сквозь жалюзи, а спасительный ветер оставался где-то за стеклом, не смея потревожить больного. В эпилептическом припадке бился телевизор, выдавая из динамиков какой-то хрип, а вместо картинки пургу. И так толи три, толи две недели подряд, но потом кто-то умный пришёл и подчинил его, и теперь он орёт вполне сносно. На данный момент какой-то пидорковатый (ой, простите, придурковатый, но здесь есть параллель) ведущий брал у кого-то интервью. У какой-то женщины.
- И, наконец, к нам в Аргентину вернулась знаменитая модель и актриса, сеньора Рей. Скажите, вы приехали одна?
- Пока да, но скоро ко мне присоединиться моя дочь. Мы решили покончить с кочевой жизнью, чем более Мариссе нужно доучиваться год, чтобы получить среднее образование.
- Вы уже выбрали колледж?
- Да, и я уже договорилась о переоформлении. Она будет учиться в …- тут телевизор назло горе-мастеру затух окончательно, предоставив мне возможность любоваться своим отражением в зеркальной поверхности экрана.

Мне было холодно и нереально грустно. Миланский воздух острыми иглами впивался в горло и уши, менингит грозил мне пальчиком, а мысли мои казались тоже какими-то замороженными и заторможенными. Холодные пальцы сжимали куртку железной хваткой, а ветер был настолько ледяным, что дышать было сложно. Злость уже давным-давно прошла, оставив место тоске.
Прошло уже три недели с того дня, когда Италию покинула Соня Рей. Короткое прощание, обещание всё уладить и след самолёта на небе. Вот и всё. Моя жизнь, наконец, стала размеренной и медленной, не приходилось каждый день с кем-то знакомиться и общаться, но это не радовало, а даже наоборот. Прогнивший запах скуки и полной оторванности от мира цепкими пальцами вдавился в горло. Мне оставалось только ждать и надеяться на чудо, ассоциируя себя с дурочкой Ассоль, составлять из секунд минуты, из минут – часы, из часов – дни, из дней – недели.
Я закурила, но это не принесло ни облегчения, ни тепла, ни удовольствия. Я просто убивала жизнь, чтоб чем-то себя занять, потому что ни на что другое сил не осталось. Но я не отчаивалась, а каждый божий день, стоя перед зеркалом, занималась аутотренингом, убеждая себя, что всё будет хорошо, что не наступил конец света, что я сильная и я справлюсь с любыми невзгодами, с любыми трудностями. Но потом оказывалось, что хорошо уже не будет, что конец света не наступил, но очень хочется, что я сильная только в своем воображении, что нет никаких трудностей и невзгод, зато есть большая и банальная невезуха. Любовь и привязанность уже не казались мне такими уж ужасными. Как каждой девушке мне хотелось любви и ласки, чтобы кто-нибудь подставил мне своё плечо и предоставил в бессрочную аренду хорошо впитывающую жилетку, чтоб чувствовать чьё-то присутствие, такое родное и тёплое, чтоб этот кто-то говорил, что всё будет хорошо, а я верила, даже если это не так. Чтоб просто не стыдно было разреветься, пожаловаться и думать, что всё за тебя сделают, что построят тебе замок из стали, где ты будешь чувствовать себя в безопасности, где тебя не настигнут враги. Но всё было не так. Я была одна, вокруг меня только Италия и пустота. Мне казалось, что мою жизнь режиссировал Тарантино или Кустурица. Не хватало только цыган и серых кошек, но этого было достаточно в соседней Франции. Был в этом только один плюс: я начинала ценить жизнь, которую вела до этого. Я опять полюбила поезда и самолёты, километры шоссе, пыльные гостиницы, отвратительную еду, язву желудка, мамины капризы, её истеричные взмахи руками и недовольное бурчание метрдотеля. Я ощутила непреодолимую любовь к испанскому языку, ужасной жаре, Латинской Америке, жгучим песням, тупым сериалам, отвратительной моде и всему тому, что в гигантском количестве присутствовало в моей жизни ранее.
Я последний раз вдохнула морозный воздух и вошла в дом Спирито. Как оказалось, он меня ждал.
- Собирайся, завтра ты едешь в Аргентину,- вот и всё, что он мне сказал, но мне больше ничего и не надо было.

Всю дорогу до Буэнос-Айреса я спала. Ощущение сна и какой-то ирреальности оставалось и тогда, когда самолёт приземлился, и всех пассажиров попросили покинуть летательный аппарат. Аргентина встретила меня дождём. Хотя, по сравнению с Миланом, конечно, здесь была просто тропическая жара. Мир проходил в полудрёме, реальность надо мной издевалась. Смотрела на меня из-за угла и показывала язык, посылая обратно к моим сновидениям, с которыми мне было намного лучше. В них мне было спокойно, рядом со мной был кто-то родной и тёплый, который шептал, что никогда не оставит и будет любить всю свою жизнь. Не удивительно, что реальность на меня была в обиде. Да и, похоже, дневная норма адреналина сегодня оказалась смертельной, и сил ни на что не было. Поэтому я не заметила, как получила багаж, прошла таможню, вытерпела вопли матери, доехала до квартиры, свалилась спать и опять окунулась в сказку. Реальность обиделась окончательно и убитая решила меня оставить.
Конец первой части

Медленно, но с чувством горячая и толстая палка впивалась мне в висок, вызывая острую боль и тошноту. Противная болячка опять настигла меня внезапно, подкосив просто на ровном месте. Но почему именно сейчас? Из-за чёртовой мигрени я даже не смогла достойно ответить на выпад того блондинистого кретина, посмевшего оскорбить меня в столовой. Похоже, королева кукол Барби или сеньорита «быть мной – тяжкий труд» пополнила ряды своих защитников, и в отличие от предыдущих экземпляров, этот мог выдавать вполне связные предложения и даже язвить. Хотя, парень ещё не разобрался, с кем он связался. Что ж, я ему помогу это сделать, но только если перестанет болеть голова. Пусть пока думает, что выиграл бой, хотя это всего лишь был первый раунд. Мариссу Пиа Спирито нельзя недооценивать! А жаль, что наше знакомство началось именно так, мы бы могли…
Стоп.
Я разозлилась на саму себя. Что я могу иметь общего с этими снобами? Они думают только о деньгах и удовольствии! Только о себе и своём благополучии! Нет, Марисса, ты даже думать не смей об общении с такими, как они. А чем прославился Пабло Бустоманте совсем недавно? Или ты забыла, что случилось пару лет назад? Может быть, напомнить?
Я медленно встала с пуфа и побрела в свою комнату. Каждый шаг давался мне с большим трудом, болью отдаваясь в черепной коробке, решившей разорваться на части. Для преодоления вроде бы небольшого расстояния понадобилось гигантское количество времени. Но вот, наконец, моя комната, кровать, подушка, сон.
Я стояла толи на краю обрыва, толи на краю какого-то высотного здания, под ногами у меня распласталась пропасть без дна. Вокруг разыгралась буря, сильный ветер, гром, до уха долетал звук шторма. Было очень темно, лишь изредка пространство освещалось сверкающей молнией, которая озаряла хмурое серо-фиолетовое небо, закрытое грозными тучами. Но мне абсолютно не было страшно, я ощущала невероятную лёгкость во всём теле и эйфорию. Мне хотелось смеяться. Невероятно длинные волосы хлестали меня по спине и рукам, а надетое на тело платье, какое-то невероятно лёгкое, почти невесомое, гладило по голым ногам.
И вдруг я услышала голос: нежный, мелодичный и… зовущий. Он раздавался за моей спиной. Я попыталась повернуть голову, но неведомая сила не давала мне этого сделать. Мне вдруг стало страшно, что этот голос лишит меня этой свободы и лёгкости, что он причинит мне боль. Голос становился всё более настойчивым и отчетливым, казалось, что он приближался ко мне. Я ещё больше испугалась. Я не могла позволить ему подойти ближе. Сверкнула молния, я сделала глубокий вдох, затем шагнула в бездну и…
Проснулась.
Голова была ясная как никогда. От боли и тошноты не осталось и следа. Мигрень отошла, чем меня невероятно порадовала. Я огляделась и пришла к выводу, что пока я спала, наступила ночь. Посмотрев на часы, я смогла не только в этом убедиться, но и распознать точное время: пятнадцать минут второго. Спать, естественно, не хотелось, поэтому я решила, что лучшим решением будет пойти и принять душ. Быстро переодевшись в халат и схватив всё необходимое, я, стараясь не разбудить соседок, вышла из комнаты и направилась в сторону душевых. По крайней мере, мне так казалось. За то время, какое я провела в стенах колледжа, я так и не научилась в здании ориентироваться. Но всё-таки поиски мои увенчались успехом и я, открыв очередную дверь, обнаружила за ней необходимую комнатку. Невероятно обрадовавшись этому факту, я влетела в помещение и попыталась нащупать свет. На это ушло довольно много времени, но я не отчаивалась, и минут через десять пространство осветил искусственный свет. Весело насвистывая какую-то жутко популярную песенку, я принялась за чистку зубов, ушей и так далее и тому подобное. Когда дело дошло до душа, в комнату кто-то вошёл. Этого кого-то я заметила не сразу и почти сняла халат, как шестое чувство заподозрило что-то неладное и заставило меня повернуться к двери. В проёме стоял Бустоманте в одних штанах и нагло меня разглядывал.
- Что ты здесь делаешь?- возмутилась я, запахивая полы халата.
- Рука,- Пабло приподнял свою гипсовую конечность.- Беспокоит, зараза. Вот, решил прогуляться и подождать, когда боль пройдёт. Вижу: свет горит. Зашёл посмотреть, кому не спится. Не надеялся в мужской душевой увидеть девушку,- Бустоманте откровенно издевался, не переставая пялиться на мои голые ноги.
Мужская??? Так, главное, не показывать, что я этого не знала. В конце концов, в темноте мне пришлось искать душевую впервые. Я начала судорожно придумывать, чтоб соврать.
- Я-а-а, это… хм. В женской горячей воды нет,- осенило меня, но как оказалось отговорка вышла дурацкая.
- А я-то раньше думал, что если в женской мойке нет воды, то она и в мужской тоже отсутствует,- Бустоманте показал звериный оскал.
- О! Ты раньше думал? Какая новость! Завязывай ты с этим делом, тебе не идёт,- отреагировала я, желая увести Пабло от опасной для меня темы. Парень скривился и сделал шаг в мою сторону, закрывая за собой дверь. Я еле заметно вздрогнула, но не отступила.
- Что ж, девочка, я вижу, ты не поняла куда попала,- Пабло вздохнул с притворным сожалением и начал подходить ближе. Я подавила в себе желание сделать шаг назад и осталась стоять на месте.- Понимаешь, мне очень не нравится, как ты себя ведёшь, но я всё время ссылаюсь на то, что ты не знаешь ху из ху.- Пабло остался стоять на расстоянии вытянутой руки, на его лице поселилось выражение «я разговариваю с Дауном». Мне всё это, естественно, не понравилось.
- Ну почему же не разобралась?- хихикнула я, хотя мне было совсем не весело.- Ты – самовлюблённый кретин, за которого все проблемы решает влиятельный папочка, дура Колуччи – пустоголовая Барби, у которой на уме только шмотки и косметика, твой друг Томми…,- договорить он мне не дал. Схватив меня за горло левой рукой, Пабло протащил мою тушку до ближайшей стеночки и прижал меня к ней. Я больно ударилась головой о бетон и поприветствовала симпатичных чёрных букашек, которые вдруг замелькали у меня перед глазами. Откуда столько силы в худеньком на вид парне, я не знала. Тем не менее, я висела над полом, отчаянно пытаясь достать ногами до кафеля, руками же я вцепилась в голые плечи Бустоманте, впиваясь ногтями в кожу. Пока я предпринимала отчаянные попытки не задохнуться, блондин почти шипел мне в ухо:
- Закрой свой рот, идиотка. Психичка долбанная. Прекрати говорить гадости про меня и моих друзей, пока я тебе язык не вырвал. Поняла меня?
- Колуччи тебе друг? А я думала любовница,- прохрипела я, мысленно называя себя камикадзе. Пабло зарычал, потом оторвал меня от стенки, чтоб вновь припечатать. На этот раз головой я ударилась даже сильнее. И я уже не удивлялась ничему, и звёздочкам перед глазами тоже не удивлялась.- Отпусти меня немедленно. Ты ещё пожалеешь…
- Это ты, дорогая, пожалеешь, что на свет родилась, если я за тебя возьмусь,- процедил сквозь зубы Бустоманте.- Если я захочу, то ты вылетишь из колледжа хоть завтра.- У Пабло, видимо, устала рука, поэтому он отпустил моё горло и всмотрелся в лицо. Скорее всего, на моей физиономии что-то промелькнуло. По-другому я не могла объяснить невероятную радость, промелькнувшую на наглой морде блондина. Мне надо было как-то его отвлечь, дабы он не догадался, что мне жизненно необходим этот колледж, так как в противном случае я направлюсь в Италию. Как можно отвлечь парня, буквально несколько минут назад бессовестно пялившегося на мои ноги? «Спирито, ну ты и дура!»- мысленно обругала я себя, потянула блондина за шею и впилась ему в губы. Толи Бустоманте всё равно с кем целоваться, толи он несколько опешил, но я не отлетела к уже успевшей стать родной стенке, на меня не наорали: «Ты что делаешь, идиотка ненормальная?», а притянули к себе здоровой рукой и ответили на поцелуй. Стыдно признаться самой себе, но в ту же секунду я проводила все свои мысли до двери и горячо с ними попрощалась. Дальнейшие свои ощущения описывать не буду, потому что они не везде приличные. Мне понадобилось довольно много времени, чтоб сообразить, что мы, похоже, увлеклись, ещё несколько секунд я позволила себе расслабиться, потом я вцепилась зубами в нижнюю губу Бустоманте. Он от неожиданности меня выпустил, а я, воспользовавшись его замешательством, схватила свои вещи и вылетела из комнаты, забив на все мысли о душе.

Сколько времени мне понадобилось для того, чтоб придти в себя, я не знаю, но очухался я только тогда, когда на мою грудь упала капля крови с губы. Чертыхнувшись, я подбежал к умывальнику и включил холодную воду. Красная тягучая жидкость с лица начала капать быстрее, и водица в рукомойнике моментально стала светло-розовой. Промыв рану, я схватил забытое Спирито полотенце и прижал с челюсти, чувствуя, как губа превращается в сардельку. Удивительно, но злости я никакой не испытывал, скорее досаду. Девице удалось обвести меня вокруг пальца, улететь с наименьшими потерями, да ещё и отомстить по полной программе. Поди, сейчас надо мной ухохатывается: ишь как повёлся! Ну идиот! Покачав головой, я направился к себе в комнату, погасив за собой свет. Не сказать, что настроение было отвратительным. Оно было чертовски отвратительным! Губа жутко болела, правда, рука ныть прекратила, и на том спасибо. Добравшись до комнаты, я осторожно зашёл внутрь, нащупал кровать и, кинув подальше ненужное полотенце, провалился в сон.

Я долго шёл по какому-то длинному кишкообразному коридору, еле освещённому жалким светом, непонятно откуда берущимся. Ни дверей, ни окон не наблюдалось, конца и края тоже, кстати, не было. Но вдруг прямо передо мной возникла лестница, идущая казалось прямо в небо. Я не задумываясь начал подниматься по ней. Идти пришлось очень и очень долго. Но всё же через какое-то время я оказался на крыше какого-то здания. Вокруг бушевала стихия: ветер, гром, молния. А дождя не было, воздух оставался абсолютно сухим. У самого края крыши стояла девушка: длинные каштановые волосы трепал сильный ветер, белое лёгкое, но абсолютно некрасивое платье, било по ногам. Она ничего вокруг не замечала, а, раскинув руки, наслаждалась погодой. Наверно, это была именно её стихия. Я попытался позвать её, но она никак не отреагировала. Я подошёл ближе, не прекращая говорить, но она вдруг повела себя совсем неожиданно: девушка шагнула в пропасть.
- Нет!- закричал я, подбегая к тому месту, где недавно был женский силуэт. Посмотрев вниз, я увидел только темноту и пропасть без дна и без девушки.

Утром меня разбудили голоса:
- Красавчик!- вещал бас Гвидо.
- И не говори,- вторил ему Томми.- Где ж его так? Засыпал, вроде, нормальным.
- Чёрт его знает. Но выглядит просто класс!- Мне стало интересно, над кем они так издеваются, и я вполне резво открыл глаза. Смотрели они почему-то на меня.
- Что вы на меня уставились, как на диковинное животное в цирке?- поинтересовался я, удивляясь почему нижняя губа отказывается повиноваться и нестерпимо болит.
- Ты себя в зеркало видел?- задал абсолютно идиотский вопрос Лассен.
- Нет, я только что проснулся,- разозлился я и, вскочив с кровати, подлетел к единственному во всей комнате зеркалу, появившемуся здесь исключительно благодаря Рокко, который, собственно говоря, этим предметом интерьера абсолютно не пользовался. Уставившись в блестящую поверхность, я еле удержался, чтоб не заорать. На меня смотрела чудовище с всклокоченными волосами, безумным взглядом и бледной кожей, но самым ужасным в «чуде» было не это. Нижнюю часть лица занимало что-то синее, большое и невероятно отвратительное. Секунд десять мне понадобилось, чтоб понять, что себя я в зеркале не вижу, ещё столько же, чтоб сообразить, что виденное мною чудовище – это я. Большего ужаса я не видел никогда, даже после аварии я выглядел намного приятнее.
- И что делать?- спросил я у дружков, после тотального рассмотрения своей физиономии.
- Чёрт его знает,- пожал плечами Томми, одеваясь.- Может замазать чем?
- Точно!- воскликнул я и вылетел из комнаты, напрочь забыв одеться. Конечной точкой назначения была комната Колуччи. Влетев в неё, я заметил, что девочки уже встали: Вико ходила по комнате в нижнем белье, выбирая что одеть, Мия бегала в халатике, Фелиситас, в отличие от подруг, уже была полностью одета, а Соль и Пилар вообще в комнате не наблюдалось. Увидев меня, Колуччи завизжала:
- А-а-а, Пабло! С тобой что?
- Мне нужна помощь,- ответил я.- Ты можешь это как-нибудь убрать?- Я сел в крутящееся кресло возле трюмо и с тоской посмотрел в зеркало.- Вико и Мия наклонились ко мне и принялись рассматривать нижнюю часть лица.
- Тут, похоже, только каска поможет,- вздохнула Пасс.- А? Как считаешь?- обратилась она к блондинке. Та задумалась. Её ответ вселил в меня надежду:
- Думаю, что что-нибудь можно сделать.- И она принялась делать, посадив меня спиной к зеркалу. Сколько времени я провёл в её кресле – не знаю, но результат превзошёл все мои самые смелые ожидания. Губа, как ни странно, почти не выделялась: трагедию выдавала лишь подсохшая корочка крови возле подбородка.
- Не плохо,- протянул я, с благодарностью глядя на Мию.
- Ладно, всё, иди, а то из-за тебя и так много времени потеряли,- Колуччи вытолкала меня за дверь и захлопнута кусок древесины. У меня было еще достаточно времени до уроков, поэтому я не спеша зашёл в комнату, переоделся, успел позавтракать в кафе и за несколько минут до звонка зашёл в класс. Спирито не было. Гвидо и Томас посматривали на меня насмешливо, но по большей части молчали, ограничиваясь только косыми улыбочками. Я старался не обращать на них внимания, старательно подавливая в себе желание, попросить у подоспевшей Мии зеркало. Спирито не было. Прозвенел звонок, в класс зашла Хильда, а вслед за ней и так долгожданная мною особа, которая не удостоила меня даже взглядом. Мой глаз зацепил в её облике немного лишнюю деталь: жёлтый платок, обвязанный вокруг шеи. Интересно.
Урок прошёл на редкость скучно. Правая рука освободила меня от обязанности писать конспект, поэтому я только тупо смотрел на одноклассников и мысленно считал овечек. Чаще всего мой взгляд цеплялся за тёмно-рыжую макушку, находившуюся прямо передо мной.
Следующим уроком была литература. Противная, стервозная, крикливая Кармен начала урок, естественно, с моей фамилии.
- Бустоманте! Вас полтора месяца не было в колледже, вы пропустили много материала. Я, конечно, понимаю, что по уважительной причине, но вам всё равно придётся догнать класс. После урока я дам вам список литературы, который вам надо будет прочитать.- Раздались смешки. Что ж, спасибо, сеньора, я вам признателен! Настроение, и так будучи поганое с утра, испортилось ещё больше. Представляю, какой так список.- Тишина! Что вы хотели, сеньорита Спирито?- Всё с удивлением уставились на тянувшую руку Мариссу.
- Дело в том, что полторы недели назад вы нам задавали сочинение, и я его не написала…
- За что и получили неудовлетворительно,- кивнула учительница.
- Так вот, я бы хотела исправить двойку,- продолжила девушка.
- Ну хорошо, идите к доске и прочитайте нам своё эссе,- разрешила обычно строгая Кармен. Мари встала, отдёрнула кофточку, схватила с парты листы и медленно направилась к доске. Мне всё это катастрофически не нравилось. Марисса начала читать, и чем дольше она читала, тем тише становилось в классе.
- Это не совсем сочинение, а скорее рассказ и мои мысли на сей счёт. Любимому братику Начо посвящается… «Жизнь без родителей тяжела, особенно если тебе всего одиннадцать и средств к существованию нет. Такая жизнь ещё и осложняется необходимостью находиться в детдоме, больше напоминающего миниатюрный вариант тюрьмы со своими жестокими законами и своеобразным воспитательным методом. Начо в каком-то смысле повезло: у него был старший брат, и необходимости жить в сиротском доме у него не было. Но в приюте хотя бы есть крыша над головой, хоть и очень часто протекающая, и скудная, но регулярная еда. У Начо не было ни того, ни другого. На жизнь он зарабатывал сам, причем иногда добывать деньги приходилось не совсем честным путём. Но он не сдавался: мальчик мыл машины, стриг газоны, чистил обувь, таскал мусор, а все деньги отдавал брату. Последний же часто воровал, поэтому им приходилось перемещаться с места на место. В одном из городов наши дороги и пересеклись. Начо оказался добродушными, неунывающим мальчиком, способным отстаивать свою позицию. Мы прообщались недолго, потому что и ему и мне надо было двигаться дальше. Но однажды наши пути опять встретились. В три часа ночи в квартире, где я остановилась с матерью, раздался звонок. Я подняла трубку и услышала Начито.
- Привет, сестрёнка,- сказал он как всегда весёлым голосом.- Не спишь, подруга? Выходи, я тут жду тебя, мёрзну.
- Ты где?- заорала я в трубку, всё ещё не веря, что разговариваю со своим любимым младшим братиком.
- Я в телефонной будке, через дорогу от твоего нынешнего дома.
- Я сейчас спущусь!- не сбавляя тембра голоса, пообещала я и, схватив куртку, выбежала из квартиры. Мне понадобилось ровно десять секунд, чтоб оказаться на улице. И действительно, напротив подъезда, из которого я выскочила, стоял Начо. Он смотрел на дорогу немного в сторону и ждал, пока проедет машина, чтоб подойти ко мне. Но авто повело себя крайне странно: оно виляло из стороны в сторону, наезжая на бордюр. Я сразу же поняла, что водитель тачки не очень трезвый. Дальнейшие действия напоминали замедленное кино: Начо, поняв, что машина может задеть его, начал отступать ближе к телефонной будке, но, как оказалось, поздно: авто, не сбавляя скорости, летело прямо на мальчика. Я с ужасом в глазах смотрела, как неуправляемая махина сбила братишку, а потом, видно для верности, доехала до обездвиженного тельца и «прошлась» одним колесом по ногам паренька.
Благодаря тому, что я стала свидетельницей всего происшедшего и вовремя вызвала полицию и скорую, Начито остался жив, но в свои уже тринадцать лет он передвигается на ходулях. Денег у них нет, перспектив тоже, об образовании речи не идёт. Все деньги, которые зарабатывает брат Начо уходят на лечения мальчика. Водителю автомобиля дали большой срок за вождение в нетрезвом виде, повлёкшем за собой такие вот последствия. Но, увы, этим уже ничего не исправишь. На тот момент этот пьяный водитель не думал ни о своей, ни о чужой жизни и вот к чему это привело. Я ни в коем случае не злорадствую, думая о судьбе того недотёпы водителя, но я считаю, что каждый должен получить по заслугам. А я ещё надеюсь на то, что Начо выздоровеет и будет бегать пуще прежнего, но пока на это нет никаких надежд».- Класс молчал, Кармен тоже, а Марисса… Мари смотрела на меня, а в её взгляде я прочитал боль, ненависть и презрение. Некоторые одноклассники тоже смотрели в мою сторону. Мне хотелось встать и покинуть помещение, но я сдержался, сжал зубы и сидел. Наконец, тишину нарушил голос учителя:
- Садись, Спирито, я ставлю тебе положительную оценку. Положи сочинение на стол,- несколько фамильярно сказала Кармен. Марисса кивнула, опустила листы на деревянную поверхность и села на своё место, гордо подняв голову. Я же от злости скрипел зубами. Так опозорить меня перед классом! Ну, держись, Спирито, я до тебя доберусь, или я не Пабло Бустоманте!

Как только прозвенел звонок с урока я, согнувшись пополам, и криком: «Ай-ай-ай, живот болит», выбежала из класса. Надо дать Бустоманте остыть, иначе он меня ещё больше покалечит. Моё горло ещё напоминало мне о нашей прошлой встрече наедине. Резво как сайгак я преодолевала гигантское расстояние, лишь бы быть подальше от блондинистого садиста. Но не тут-то было. Видимо, он был готов к тому, что я предприму попытку к бегству, поэтому рванул вслед за мной. А ноги-то у него длиннее! Я тут же пожалела, что сбежала из класса. Ну не дура ли? Там хоть народу полно. Пабло догнал меня возле общих шкафчиков. Из классов повалили ученики: кто-то разговаривал, кто-то читал, кто-то целовался. На нас они не обращали никакого внимания.
- Стоять!- Бустоманте схватил меня повыше локтя.- Куда собралась?
- Живот болит,- я состряпала самую очаровательную из своих улыбок и невинно захлопала глазами.
- Ну-ну,- ласково пропел Пабло, но тут же выражение его лица сменилось.- Что за цирк ты устроила?
- В смысле?- нахмурилась я.
- Не прикидывайся дурой!- рявкнул Бустоманте. На нас начали оглядываться.
- Если ты о моём сочинении, то я ничего не имела ввиду. Мне надо было исправить оценку и всё. А если у тебя совесть не чиста, и она, зараза, тебя мучает, то это не моя проблема. Я не виновата в том, что ты полный кретин. А теперь отпусти меня,- я грозно посмотрела на блондина.
- Если ты думаешь, что я это просто так оставлю, то ты глубоко ошибаешься,- прошипел тот.- Я тебе ещё это припомню. Я отомщу.- С этими словами он, наконец, отпустил мою руку.
- Дерзай, мальчик. И не забудь позвонить своему папочке, а то ты без него даже в туалет сходить не можешь, а вот отомстить кому-то, так вообще кишка тонка. Единственное, на что ты способен – это применить физическую силу, когда нас никто не видит, а вот мозгами поработать тебе слабо.- Сказав это, я развернулась на 180 градусов и с гордо поднятой головой пошла прочь.
Остаток дня прошёл сносно, если не считать приезда дорогой мамочки, которая кудахтала как курица и носилась со мной как с маленьким ребёнком, причём не у меня в комнате, а в холе на виду у всех. Блондинчик, наблюдавший за этой картиной, подленько ухмылялся и старательно мне подмигивал. Я терпела. Тут к моему полному счастью к нам подлетела Барби.
- Соня Рей! Здравствуйте, меня зовут Мия Колуччи. Я так рада видеть вас в нашем колледже. Я восхищаюсь тому, как вы выглядите. Поддерживать такую спортивную форму – это, наверно, невероятный труд,- щебетала она без умолку.
- Что ты, деточка, это всё от природы,- поплыла от лести моя мать.
- Ага,- согласилась я.- И от пластических хирургов.- Соня недовольно посмотрела на меня.
- Марисса, что ты говоришь?- И тут же обратилась к Мии с самой сладкой из своих улыбок.- Моя дочь шутит,- она схватила Колуччи под руку и опять запела соловьём.- Знаешь, перед сном я всегда делаю маску. Наношу её на ягодицы…- я закатила глаза и по-тихому смылась из школы. Обойдя здание вокруг, я достала сигареты и закурила. Дым моментально проник в лёгкие, принося дикое наслаждение.
- Интересно, твоя мать знает, что ты куришь?- протянул уже успевший надоесть голос.
- Ты за мной следишь?- я резко развернулась и уставилась на наглую рожу блондина.
- Ты много на себя берёшь, дорогая,- усмехнулся он. Я заметила у него в руке пачку сигарет и догадалась об его интересе к этой части дворика.
- Я вижу, ты тоже страдаешь никотиновой зависимостью. Полагаю, твой-то отец в курсе вреднючей привычки?- деловито спросила я, прислоняясь к стенке. Пабло вздохнул.
- Я не говорю о заразе твоей матери – ты не говоришь моему отцу. Договорились?
- А с чего ты взял, что моя мать будет против моей привычки?- поинтересовалась я.
- Она только что говорила Мии, как вреден для кожи и зубов кофе. Интересно, как она отреагирует на никотин?- кривлялся Бустоманте.
- Говори помедленнее, я не понимаю твой «люнфардо»*,- вместо ответа скривилась я.
- Ну, так что?- поторопил Пабло. Я устало посмотрела на парня и пожала плечами.
- Как хочешь,- но, поймав его недовольный взгляд, исправилась.- Ладно, ладно, договорились.- Только тогда Бустоманте расслабился и попытался закурить. Получалось неважно. Вскоре я не выдержала.- Давай я.- Провозившись несколько секунд, я отдала ему горящую палочку.- Ты вообще в курсе, что тебе нельзя?- принялась нравоучать я.- Тебе сейчас только капусту жрать, после такой-то аварии.
- Съе…сь,- коротко бросил блондин.- А тебе рожать в будущем. И вообще женщина с сигаретой выглядит просто отвратительно.
- Кто-то говорит, что отвратительно, кто-то говорит – сексуально,- возразила я.- А насчёт рожать: как время придёт, брошу.
- Если ещё кто-то скажет, что сигарета в зубах – это сексуально, то плюнь ему в рожу. Да и бросить не так уж и легко,- продолжал настаивать блондин. Я же до сих пор не плюнула на него и не ушла только по одной причине: если встречусь с мамочкой, она же мигом всё унюхает. Поэтому я продолжала стоять возле нагло ухмыляющегося сына мэра.
- Слушай, отстань, а?- я присела на корточки. День, однако, выдался паршивый. Всё время один Бустоманте. Мы с ним всего два дня знакомы, а он надоел хуже горькой редьки. И за что мне это? Дабы больше не общаться с голубоглазым чудовищем (вот раньше никогда не обращала внимания на то, какого цвета у парня глаза), я решилась пройтись и выветрить запах дыма. Если честно, то перспектива объясняться перед Соней меня радовала больше, чем общения с этим недоразумением. Тем более в этом парне я чувствовала скрытую угрозу, он как будто играл со мной в какую-то опасную игру. И мне она может выйти боком. Побродив некоторое время, я пошла выцеплять мать из цепких коготков Мии Колуччи.

*Решила выпендриться. Надеюсь, вы меня простите? «Люнфардо» – это буэнос-айресский сленг. В России у нас тоже такое есть. Например, в Москве говорят «батон колбасы», а в Сибири «палка колбасы». И так далее.

Невероятно, но в EWS дни тянулись неприлично долго. Прошло три недели со дня пребывания моей персоны в этой «тюрьме», а мне казалось, что прошло как минимум месяца два. Каждый день выпивал из меня жизненные соки, медленно, по глотку. И каждый раз, испытывая эмоциональное истощение, я, проваливаясь в подушки, думала, что эта секунда непременно станет последней, эта минута – роковой, этот день превратится в катастрофу. Но подобно мазохисту я испытывала и какое-то удовольствие, какое, наверно, испытываешь, сидя в кресле дантиста, от мысли, что в ближайшие полгода ты здесь точно не появишься, удовольствие, которое испытываешь перед смертью, зная, что сейчас будет больно, но зато потом хорошо. Но последняя неделя далась мне значительно тяжелее первых двух. Познакомившись с Бустаманте, я, наконец, поняла, что испытывают люди при общении со мной. Мне иногда казалось, что у нас нет ничего общего, а иногда, что я смотрюсь в зеркало. Это вызывало кучу противоречивых эмоций. Мы слушали одну и ту же музыку, ели одни и те же блюда, смотрели одни и те же фильмы, во многом наши мнения пересекались, но в тоже время мы постоянно спорили. Слушая его колкие замечания, я чувствовала себя Росомахой из известного фильма «X-men». Нет, не потому, что испытывала какую-то злость или даже ярость, а потому что позвоночник вдруг становился стальным, по телу проходил холод от неприятного ощущения, а в кожу вдруг впивались миллионы мелких иголок. Он не убивал, но царапал и расслаблял. Усыплял мою бдительность, чтоб нанести удар. Я это чувствовала и ждала. Ждать пришлось долго, но наконец время пришло…
День начался вполне обычно, обычно для меня, конечно: война в душевой с Мией Колуччи, нудные уроки, подколы ещё одного блондинстого чудовища и игры опять же Колуччи в агентов ФБР: она, непрестанно оглядываясь, разговаривала по телефону каким-то странным, только ей понятным, языком. А я ошивалась рядом, делая вид, что не знаю, что она сейчас разговаривает с предательницей Соней Рей, которая тщательно пытается скрывать своё общение с сеньоритой «Где мои эксклюзивные мозги от Armani?». Предательство и вранье собственной матери мне настроения не прибавляли, а когда мне под горячую руку попался ни кто иной, как Блас, оно [настроение] вздрогнуло и полетело к моим ногам, чтоб разбиться там на несколько кусочков и окончательно превратиться во что-то поганое. Естественно, сеньор Эредия не смог упустить шанса назначить мне наказание за хамство, и я пошла в картохранилище, чтоб убить там полдня на сотое расфасовывание карт по алфавитному порядку, по масштабу, по странам и так далее. Но надолго расслабиться мне не дали. Когда я только-только закончила с картами Бразилии, в помещение влетела моя подружка Лухан Линарес.
Лухан. В первый же день я обратила на неё внимание. Переступая порог тюрьмы Elite way, я не надеялась встретить тут нормальных людей без прогрессирующей звёздной болезни, помочь избавиться от которой мог только хороший хирург. Но мне повезло. На первый взгляд Лухи была несколько грубовата, хамовата, она была скора на руку и пряма на язык, но такой её сделала улица – верная спутница Линарес, мать и отец в одном (если так можно сказать) лице. На самом деле Лухан была робким и стеснительным ребёнком, которому не хватало внимания и заботы, которому приходилось терпеть насмешки и издевательства учеников самого престижного учебного заведения страны. Масла в огонь очень часто подливал и «братик» Лухи – непревзойденный Блас Эредия, староста колледжа, которого боялись здесь как огня. У девушки с ним сложились самый настоящие «родственные» отношения: они друг друга на дух не переносили. Если вдруг эти двое начинали «по-отечески» ругаться, то можно было с лёгкостью выносить святых. Они прекрасно знали слабые места друг друга и со спокойной душой ими пользовались. Зато об их отношениях знал весь колледж, и к Лухан начали относиться чуть ли не с трепетом. Она нажимала все кнопки «ужаса, летящего на крыльях ночи» и всегда добивалась своего. И все это прекрасно знали (правда они не знали, что она этим ненавидит пользоваться). А манера Бласа делать Лухан подарки трогала лично меня до слёз: он приносил в нашу комнату коробку с какой-нибудь умильной до дрожи вещицей, клал её Лухан на кровать и писал «милую» записку, из которой становилось ясно, что Лухи уже ничего не украсит, она как была «отбросом общества», так и осталась, но она никак не может ходить в рванье и тряпье, потому что тем самым может испортить ему [Бласу] репутацию. Линарес же демонстративно запихивала «подарочек» в шкаф со стойким желанием его никогда не одевать, но всё равно через неделю новый спортивный костюм приятно облегал стройную фигурку Лухи. То, что эти двое любят друг друга братско-сестринской любовью, опять же мне было понятно, но вслух такое я бы сказать не рискнула. Поэтому мне приходилось с тоской в душе наблюдать, как у Эредия скрипят зубы, когда он видит как Маркус (молодой человек Линарес) нежно обнимает Лухан, чтоб потом выслушать двадцатиминутную лекцию от Эредии о том, что если Агилар обидит Бласовскую сестричку, то может сразу заказывать себе гроб и белые тапочки.
Кстати, у Линарес была ещё одна странная особенность. Она была скупа на внешние признаки эмоциональных переживаний. Она могла бить битой по чьей-то голове с совершенно невозмутимым видом. Эмоция у Лухан должна быть уж очень сильной, чтоб поселиться на её лице. И вот сейчас, когда девушка стояла прямо напротив меня, я четко, как по книге, читала небывалую растерянность на её физиономии.
- Что случилось?- спросила я, роняя от неожиданности карту. Лухан же глубоко вздохнула и, сдерживая улыбку, произнесла:
- Ты должна это видеть.
- А как же Блас?- Я обвела рукой помещение, намекая, что я ещё не закончила отрабатывать наказание.
- К чёрту Бласа.- Лухи схватила меня за руку и потащила за собой. Единственное, что я успела сделать – это закрыть за собой дверь. Идти нам пришлось не долго: прямёхонько до расписания. Уже издалека я увидела толпу людей, собравшейся возле стенда. Увидев меня, народ расступился, и я удостоилась чести лицезреть довольно симпатичненький плакатик: на нем была изображена полуголая Соня Рей, по крайней мере, в первоначальном варианте, сейчас же на месте её смазливой физиономии предпенсионного возраста красовалось моё собственное лицо, смонтированное так хорошо, что казалось, будто это и не фотомонтаж вовсе. Даже цвет кожи «художники» подобрали очень близко, довершала же картину надпись светло-красного цвета: «Розовая мечта Мариссы Пиа Спирито». Осмотрев всё это, я улыбнулась. Страх, сковывающий меня ранее, рассыпался на миллионы мелких осколков, которые уже никак меня не тревожили. Мысль о том, что это произведение искусства всё, на что способен Бустаманте, доводила до чувства полного успокоения. Весело насвистывая, я содрала плакат со стенда, намереваясь сохранить его на долгую память, а в голове уже созрел план мести. Даже не мести, а так… пакости. Все присутствующие ехидно на меня поглядывали, но, увидев, что меня происшедшее никак не задело, а наоборот, развеселило, разочарованно выдохнули и поплелись по своим делам. Лухан стояла и тоже улыбалась.
- Интересно, а где Рокко?- поинтересовалась я, зачем-то оглядываясь по сторонам, будто надеясь, что Фортуна улыбнётся мне и пошлёт рокера в качестве компенсации за моральный ущерб.
- Зачем он тебе?- удивилась Линарес.
- Лухан,- я улыбнулась ещё шире, на сколько мне позволяли мышцы лица.- Найди мне Фуэнтоса, пожалуйста, я не хочу заходить в комнату Бустаманте.
- Хорошо, но только после того, как ты скажешь мне за какой такой надобностью тебе сдался этот противник расчески?- Я быстро пересказала подруге, что намерена делать в ближайшие часа два. Лухи, слушая меня, неприлично хихикала, заставляя прохожих обращать на нас внимание. Через пятнадцать минут мы, уже втроём, сидели за школьным компьютером и творили, творили, творили. Рокко оказался не просто хорошим режиссёром, но и знатоком фотошопа. А его некая просвещённость в одном, интересующем меня вопросе, приводила мою персону в неописуемый восторг. Осталось найти принтер. Для этого нам пришлось с самым честным видом десять минут, захлёбываясь эмоциями, врать секретарше Глории, что нам срочно надо распечатать один очень важный документ, который она видеть не должна. Несколько недоверчиво на нас поглядывая, длинноногая блондинка вышла из приёмной, позволив нам воспользоваться её агрегатом. Как хорошо, что рядом был Рокко, потому что я абсолютно не сильна в этих приборах. Вскоре у нас на руках был замечательный плакат, формата А3, свернутый от посторонних глаз в трубочку. Ещё минут через пять эта «картина» висела на злосчастном стенде для расписания. Плакат на Бустамантовский походил только общей идеей, а именно светло-синей надписью: «Голубая мечта Пабло Бустаманте». То, что было изображено на картинке, передавать не вижу смысла, скажу только то, что консультация Рокко здесь очень пригодилась: он выбрал из всех латиноамериканских знаменитостей самого симпатичного гомосексуалиста. А блондинчик на этой фотографии тоже вышел просто супер. В общем, мы работой остались довольны и стали ждать, когда Паблито о нашем творении доложат. Ждать пришлось недолго.
Я всё ещё не могла налюбоваться на продукт работы моего мозга, когда все вокруг вдруг замолчали. Я обернулась и увидела Бустаманте. Видимо, он куда-то собирался, когда его вытащили из комнаты: на нем красовались жутко модные красные штаны, безрукавка, позволяющая любоваться мужскими рельефными руками (гипс, кстати, блондину уже сняли, но рука всё равно была перебинтована эластичным бинтиком). Но окончательно убили меня солнцезащитные очки. Очки вообще всегда были моей слабостью: у меня дома была очень большая коллекция парных стёкол, и в те, что сидели у Пабло на носу, я влюбилась сразу. Короче, парень был при параде, что меня не удивило, дабы сегодня была пятница, вечер, и в колледже сидеть было просто преступлением. Я даже вздохнула с сожалением, потому что сама на данный момент находилась в школьной форме. Вообще, внешний вид свой меня не особо волновал, но в контрасте с этим суперменом, я, наверное, терялась.
Пабло долго с расстояния лицезрел плакат (я бы даже сказала «баннер»), потом, не глядя на меня, подошёл к стенду и сорвал фотографию. Раздались смешки.
- Ну а ты, Марисса, со всех сторон ориентирована правильно,- раздался его голос. Мне даже показалось, что он не шевелит губами. Я, если честно, так и не поняла: вопрос это был или утверждение, но всё равно решила ответить.
- Конечно, правильно,- я подошла к парню, сдёрнула с его носа очки и, нацепив их на себя, принялась рассматривать свою физиономию в зеркале. Вполне, даже неплохо. Тут я заметила некое шевеление за спиной. Повернувшись, я увидела как Гвидо и Томас что-то раздают ученикам в принципе и нашим одноклассникам в частности. Какие-то листовки.- Это что?
- Мой тебе подарок.- Пабло наклонился к самому моему уху.
- Ещё один плакат с сорокалетней моделью?- спросила я, снимая с глаз затемненные стёкла.
- Лучше,- Бустаманте выхватил из рук Лассена одну бумажку и протянул мне. Мне хватило одного взгляда, чтобы умереть. Какая же я дура! Просто хроническая идиотка! Как я могла подумать, что Пабло такой кретин и не припасёт для меня что-то поинтереснее идиотского плаката? Он ждал, пока я расслаблюсь, и тогда только нанес удар.
Статью, которую он протянул мне, я узнала сразу. Воспоминания словно мухи налетели на меня, заставляя всё переживать заново. В руке что-то противно хрустнуло, я посмотрела на ладонь: очки Пабло только что закончили своё существование. Я тряхнула головой, но картинки из прошлого всё равно настигли меня и через секунду завладели полностью.

Моя рука медленно изучала округлости девушки, а губы перемещались по телу. Наманикюренные пальчики красотки взлохмачивали мою и так непослушную шевелюру. Я думал о том, что поры бы переместиться куда-нибудь в более интимную обстановку, когда за спиной у меня раздался до боли знакомы голос.
- Паблито. Нет, я не поняла, я тебя ищу уже три часа по всему Буэнос-Айресу,- я повернулся на звук и увидел насмешливый взгляд Мари.- А это кто? Ты решил устроить себе мальчишник перед нашей свадьбой?
- Да что ты…- начал я, но девица, что совсем недавно извивалась в моих объятьях, вскочила на ноги и возмущенно фыркнула:
- Свадьбой? Пабло, это как понимать?- она посмотрела на меня, но Марисса не дала мне сказать.
- Ну знаешь, милочка. Просто мальчики обычно перед свадьбой устраивают мальчишник, а потом заказывают проститутку. А Паблито, видимо, решил сэкономить и нашёл тебя.
- Я вместо проститутки?- от возмущения девица потеряла дар речи. Она повернулась ко мне и со всей силы ударили по лицу. Мне, похоже, сегодня не везёт. Потом блондиночка хотела было накинуться на Мари, но передумала, развернулась и ушла с гордо поднятой головой. Спирито насмешливо смотрела ей вслед.
- Какая нервная у тебя подружка. Я же просто пошутила.
- Пошутила?- я подлетел к рыжей нахалке, пылая праведным гневом.- А вот мне кажется, что ты это специально сделала.
- Что? Я тебя не слышу,- Мари попыталась предпринять попытку к бегству, но я схватил её за плечи и поволок в сторону служебных помещений.- Ты куда меня тащишь?
- Поговорим,- бросил я, ища открытое помещение. Вскоре, поиски мои увенчались успехом. Я втолкнул девушку внутрь, нащупал свет, а потом зашёл в комнату сам, заперев за собой дверь.- Сейчас мы с тобой поговорим.- Я попытался придать голосу спокойствие, но он не желал меня слушаться и переходил чуть ли не на рык.
- Нам не о чем с тобой разговаривать,- Мари попыталась отодвинуть меня, но у неё, естественно, ничего не получилось.
- Ну почему же, есть,- я тряхнул Спирито за плечи.- Я не знаю, какую ты ведёшь игру, но я в твоих забавах участвовать не намерен. Поняла меня? Я не собираюсь плясать под твою дудку, не собираюсь терпеть и смотреть, как ты втаптываешь меня в грязь.- Я отпихнул Мари от себя, и она отлетела вглубь комнаты и, ударившись лопаткой об единственный, находящийся здесь предмет мебели, а именно стол, опустилась на пол.
- Ты что, все мозги пропил?- закричала Марисса, поднимаясь.- Или тебе сон плохой приснился, и ты решил на мне отыграться?- Девушка села на стол, потирая ушибленное место.- Супермен доморощенный. Силу рассчитывай, придурок,- а потом добавила: Мне плевать, что ты там себе придумал, но мне твои угрозы до лампочки. В гробу я видала тебя, твоего отца и всех твоих шлюх.- Зарычав, я подлетел к ней. Она определенно монотонно и целенаправленно выводила меня из себя.
- Я не твой тридцатилетний бой-френд, который, гладя тебя по головушке, прощает тебе мелкие шалости, списывая это на малолетний возраст. Я вижу тебя насквозь: ты та ещё стерва, холодная, циничная, расчётливая сучка.
- Заяви ещё, что мы оба негодяи, и я решу, что ты читал в детстве любовные романы своей матери,- закатила Мари глаза, пытаясь отодвинуть меня подальше.
- Ты говоришь, что на меня нацепили корону и провозгласили Богом, но и ты не прочь стать королевой. Ты привлекаешь к себе внимание окружающих своими странными выходками, потому что ты так же тщеславна, как и я.
- Не смей меня сравнивать с собой,- прошипела Спирито и попыталась заехать мне ногой в грудь.
- Что? Правда глаза колет?- я попытался перехватить её конечности, дабы избежать серьёзных травм.- А может ты не прочь стать моей королевой?- Мари от неожиданности замерла и неприлично выпучила глаза. Это позволило мне притянуть её к себе, чтоб она не успела выполнить своего замысла, а именно огреть меня километровой платформой.
- Не поняла. Ты что этим хочешь сказать?- Я улыбнулся, ибо догадка, поразившая меня, мне чрезвычайно понравилась.
- Может, я тебе нравлюсь, и единственным способом приблизиться ко мне ты посчитала этот?
- Какой этот?- ещё больше удивилась Марисса. Её непритворный шок слегка отрезвил меня, и я разозлился.
- Раздражать меня,- лицо Мари необычайно прояснилось, будто ей в голову, наконец, пришла какая-то мысль, коею она ждала долгое время.
- То есть ты считаешь,- засмеялась Спирито,- считаешь, что я… ой, мамочки, что я … пытаюсь привлечь твоё внимание?- Она легла на стол, сотрясаясь от смеха.- Твоей самоуверенности нет границ, ей-богу.
- Скажешь «нет»?- ещё больше разозлился я.
- Скажу, что ты самый сумасшедший придурок из всех, кого я знаю,- на полном серьёзе произнесла Мариссита.
- Сейчас проверим.- Дальше я уже мало контролировал себя. Я резко притянул её к себе и поцеловал в губы. Она не оттолкнула, но и на поцелуй не ответила. Мне понадобилось некоторое время, чтоб она, наконец, приняла меня. Мари целовалась без стеснения, так, как будто знала, что мне нужно, как будто знала меня всю жизнь. Из моей груди вырвался стон, я уже забыл зачем всё это затеял, что кому хотел доказать и что вообще происходит. Спирито обняла меня ногами и чуть приподнялась. Чёрт возьми, она меня с ума свести решила?! Я переместил губы на её шею, но Марисса вдруг напряглась и начала ёрзать.
- Нет, Пабло, нет. Я тебя не хочу.
- Что?- я пытался включить голову и придать взгляду осмысленность. Вскоре, смысл её слов начал до меня доходить. Не хочет? Я разозлился.- Замечательно, я тебя тоже не хочу. Я просто решил проверить.
- Проверил?- подняла брови Мари, отодвигая меня и спрыгивая со стола. Я ухмыльнулся.- Вот и хорошо. Извини, но ты не в моем вкусе.- Вот это она зря сказала…
- А кто в твоём вкусе? Мужчины за сорок?- пропел я, а Марисса вместо ответа вышла из комнаты. Я почувствовал ярость. Мне хотелось всё крушить и ломать. Я пнул ближайшую коробку: там что-то жалобно звякнуло и, скорее всего, разбилось. Это лишь распалило меня, и вскоре кладовка напоминала поле битвы. Странно, но никто этого не услышал и не сбежался на звук. Разбив всё, что можно разбить и сломав всё, что можно сломать, я успокоился и попытался отдышаться.- Что-то не похоже, сеньорита Спирито, что вы меня призираете, очень не похоже.- Прошептал я и вышел из комнаты.
Все выходные я провел у себя на квартире. Один. Первый раз за долгое время мне жутко захотелось остаться одному и подумать. Думалось обо всём: об отце, о матери, о друзьях, о девушках, о Мариссе. С последним было сложно. Мой мозг пытался отсканировать её поведение и понять, что и зачем она делает, что она ценит в людях, какие у неё принципы. Нередко я уносился мысленно в вечер пятницы и пытался уяснить хоть что-нибудь, но толи у меня с мозгами туго, толи Марисса Пиа Спирито не поддаётся расшифровке, но понять у меня её не получалось. Она легко, смеясь, играючи разбивала мои принципы, мои законы, мои привычки, мою репутацию, в конце концов. Она пыталась меня чему-то научить? Зачем? Марисса неравнодушна ко мне, или это из чистого человеколюбия, или она таким образом самоутверждается? Где логика её поступков? Есть ли там логика вообще?
Я попытался прислушаться к своим чувствам, а в мозгу происходила переосмысление. Нет, я не позволю ломать себя, я не собираюсь подстраиваться под кого-то. Мне хватает и моего отца, но куда тогда убрать это непреодолимое чувство измениться? Стать, может, не лучше, но просто другим? Меня всегда устраивал образ бед-боя, которому всё равно на мораль и чужие чувства. Хотя, почему образ? Это была моя жизнь в последние несколько лет, она меня устраивала. Таким меня сделал отец. Он возил наждачкой по коже, заставляя её огрубеть, превратиться в броню, он заставлял бить, когда мне хотелось пожалеть, заставлял смеяться, когда хотелось плакать, жить, когда хотелось умереть. Он научил меня пользоваться людьми, заявляя, что они только лишь марионетки, мясо, толпа. Но их нельзя жалеть. Они могут быть стаей голодных волков, которые ждут, когда ты станешь слаб, чтоб сожрать тебя. И я верил. А после истории с Паолой я начал поддаваться. Хотя, эта история опять же выдумана и срежиссированна им. Ведь Серхио Бустаманте никогда не ограничивался лишь разговорами, раскладывая по полочкам все мои мысли и поступки. Он вызывал во мне реакцию, заставляя меня действовать так, как он считал нужным. Отец создавал мне такие ситуации, из которых я мог выйти, только перешагнув через принципы, мораль, людей. Ему удалось сделать из меня ублюдочного подонка, которого называл странным словом «мужчина». Он на моих глазах бил женщину, которая родила ему четверых детей, он на моих глазах изменял моей матери, он хотел, чтоб я ненавидел его. И я ненавидел, а он питался моей ненавистью. И всё же я был зависим от него…
И сейчас во мне бились два человека: один видел врага — Спирито — и имел жгучее желание растоптать его, уничтожить, сожрать, унизить, а другой наоборот хотел оставить в покое, даже, может, оберечь. Происходила кровавая бойня не на жизнь, а насмерть. И вдруг звон мечей стих, и победитель умылся кровью поверженного.

Утро понедельника я провел в кабинете директора. Я заливался соловьём, удивляясь, что Дунофф верит во всю ту чушь, что я несу, но он верил, кивал и соглашался. Потом вещать начал он, а я поражался его информированности. Но всё, что он говорил, мне, безусловно, нравилось и лишь немного раздосадовало, но досаду я тут же запихал обратно в угол, а кабинет покидал в крайнем возбуждении, радуясь, что нашей школой заправляет такой недотёпа, как Марсель Дунофф. Весело насвистывая, я вошёл в класс где-то уже к третьему уроку. Причину своего хорошего настроения я, конечно, никому не раскрыл, но беспокойство на лице одной дамочки уловил, и заулыбался ещё больше. Немного портила кайф Мия, заявив, что со мной не разговаривает, дабы считает, что по отношению к Мариссе я поступил подло. Я пытался убедить её в обратном, но Колуччи лишь накручивала на палец белокурый локон и морщила лоб, когда ей не нравилось что-то из того, что она слышит.
- Мия, она о тебе гадости постоянно говорит, а ты её защищаешь?- негодовал я.
- Она всё равно не заслуживает такого,- настаивала девушка.
- Да, она заслуживает намного большего,- злился я, но Мия только фыркнула и заявила, что я слеп и не вижу главного. Чего именно, она объяснить не пожелала, а пожелала уйти, оставив за собой шлейф запахов из духов, мандаринов и досады.
Остаток дня я провел на заднем дворике колледжа, сминая сигареты, отчаянно нервничая и срывая зло на папином помощнике:
- Ты отупел? Я тебя первый раз в жизни прошу сделать для меня что-то, а ты меня просто-напросто игнорируешь.
- Ты понимаешь, что это противозаконно?- Мне стало смешно.
- Чёрт, ну надо же! И это ТЫ мне говоришь, да? Не смеши меня. Короче вечером не принесёшь – пеняй на себя,- я выключил мобильник и ещё раз подумал над тем, что собираюсь сделать. Внутри не было ни ярости, ни злости, ни обиды, ничего, только лишь холодная решимость. Но надолго ли её хватит?
- Крыша едет не спеша, тихо шифером шурша?- раздался за спиной женский голос. Я обернулся и увидел Вико.- Зажигалка есть?- Я кивнул и кинул ей современный прототип огнива.- С ума лучше сходить в одиночку?
- Да уж,- усмехнулся я, а потом посмотрел на девушку и вдруг произнес: Вико, расслабь меня.- Она удивилась.
- Ты что разучился с девушками знакомиться?
- Нет, просто хочется чего-то знакомого. Если хочешь: родного. Мы же с тобой уже спали.
- Ты же знаешь, что у меня есть Рокко,- пожала плечами Пасс.- Хоть у нас и свободные отношения.
- Ты променяла меня на этого гомика?- Девушка усмехнулась и покачала головой.
- Если бы все гомики так…- она недоговорила, потом посмотрела на истертые пальцами сигареты у меня в ногах, взлохмаченную шевелюру и выдохнула: Ладно, пошли, только быстро,- Вико резко затушила сигарету, затащила меня в какое-то малопосещаемое помещение и поцеловала в шею…
Чем мне нравилась всегда Виктория Пасс, так это нежеланием строить из себя что-то, чем на самом деле она не является. Меня всегда бесили девочки-припевочки: глазки в пол, руку быстро с бедра стряхнула, губки надула — оскорблённая личность, а на проверку… Вико не такая. Если она сказала «нет», это не значит «да, но надо ещё поломаться», а значит, что она действительно не хочет. Например, Гвидо она сразу заявила своё категоричное «No» и как бы он её не раскручивал, она только насмешливо на него поглядывала. А вот если Пасс сама не против, то она и не будет ломаться аки ясна девица. Хоть по колледжу и ходили слухи, что она «беспроигрышный вариант», на самом же деле Виктория просто не желала ни перед кем ломать комедию и ущемлять себя в чём-то. Я считал, что с Рокко они идеальная пара, хоть и относился к этому рокеру с неким пренебрежением. Он тоже не боялся быть собой, не стеснялся показывать то, что у него внутри. Даже его псевдогомосексуальность лишь продукт сплетен и пересудов, а он просто не хочет ничего отрицать, потому что выше этого, и знает, что разубеждать народ в чём-то – пустая трата времени. А ведь намного проще жить, пуская пыль в глаза, играя роль современного Тартюфа*, но эти двое жили по другим правилам, у них были другие принципы и приоритеты, и уже за это их стоило уважать. Я им даже немного завидовал, потому что сам уже давно запутался, где заканчивается моя роль и начинается реальность.
Утром моя решимость начала хромать на обе лапы и отчаянно выла, не желая поднимать голову и вступать в бой, но я, подобно Мюнхгаузену, тащил себя вверх за волосы и заставлял делать привычные вещи: одеваться, умываться, завтракать, идти на уроки. В классе явился я одним из первых, сел за парту, нарочито расслабленно вытянул ноги, и стал ждать. За пять минут до звонка в помещение вошла Спирито со своими подругами, весело смеясь и разговаривая, и абсолютно не замечая меня. Спрашивается, а чего ты хотел, мальчик? Я разозлился на себя за глупые мысли, резко вскочил на ноги и направился в сторону девушки.
- Марисса,- сладко сказал я, наблюдая, как девушка выкладывает на парту конспекты и учебники. Закончив, она посмотрела на меня. Сумку она оставила открытой. Замечательно.
- Чего тебе?
- Ты, случаем, не забыла, что очки мне разбила? Они, знаешь ли, дороги мне были как память,- Я легонько подался вперёд, благодаря высшие силы за то, что ученики сейчас вялые и никто не обращает на нас внимания. Рука моя пролетела над открытой сумкой Спирито. Никто ничего не заметил.
- Я верну тебе баксы…- она подумала,- послезавтра. Договорились?
- Договорились,- легко согласился я. Деньги мне эти нужны были как прошлогодний снег. Два урока проходили совершенно без всяких происшествий, и я начал подумывать поторопить события. Спирито как будто нарочно в сумку не лезла и ничего там не находила. А вот третий урок преподнес сюрприз. Во-первых, учитель в класс не торопился, хотя звонок прозвенел давно, а во-вторых, через десять минут после начала занятия в класс вошёл Блас.
- Пятый курс, обратите на меня внимание,- все замолчали и уставились на старосту.- У нас произошло ЧП. Кто-то выкрал из учительской контрольную работу по математике, которая должна была быть завтра.
- А почему вы пришли к нам?- спросил Франциско Бланко.
- Эта контрольная была для пятого курса,- пояснил Эредия.- Она пропала сегодня, между первым и вторым уроком, поэтому у того, кто это сделал, она должна быть в сумке. Он ведь надеялся вернуть её, переписав себе ответы.
- И что вы предлагаете? Проверить всех?- опять выступил Фран.
- Я не предлагаю, я проверю, но перед этим, может, вор сам решит сознаться?
- Ну, во-первых, её не своровали, а позаимствовали, а во-вторых, может, сеньора Рамос сама её где-нибудь потеряла?- спросила Спирито.
- Исключено,- резко бросил Блас.- Ну, так что?- Он обвёл класс глазами. Все молчали.- Я так и думал. С какого ряда мне начать?- Я похолодел. Только этого мне не хватало! Если он найдёт… о, чёрт!
- Постойте, постойте. То есть как? Вы будете сумки досматривать?- возмутилась Марисса.
- Да,- кивнул староста.
- Но это же вторжение в частную жизнь!
- Сеньорита Спирито, послушайте…
- Нет, это вы меня послушайте,- перебила его Мари. Вот как чувствует.- Я против. Я не собираюсь спокойно смотреть, как кто-то роется в моих вещах!
- Я не собираюсь рыться в ваших вещах, я просто досмотрю все ваши листочки.
- А если у меня есть личные записи?
- Личные записи сделаны рукой, а контрольная напечатана.
- А если у меня есть напечатанные личные записи?- настаивала Марисса.- Я, знаете ли, не люблю писать.
- Я не буду читать весь документ. Мне хватит заголовка.
- Нет, подождите,- вмешался я.- Я тоже против. И полностью поддерживаю Спирито.- Марисса удивлённо посмотрела на меня, но промолчала.- А если у меня в сумке что-то настолько личное, что я не желаю это что-то показывать?
- Да,- на смену мне пришла Мия.- А у меня в сумке полно косметики. Вы обязательно что-нибудь разобьёте, рассыплете, и потом мне придётся выкидывать эту прелесть за тысячу баксов.
- А я вообще в рюкзаке не убираюсь,- вмешалась Лухан.- Может, мне стыдно.- Раздались смешки. Блас покраснел от злости.
- Молчать! Сидите здесь, никому из класса не выходить,- скомандовал Эредия.- Увижу кого в коридоре, накажу без суда и следствия. Понятно?- Ученики пожали плечами. Он вышел, а я понял, что больше медлить нельзя.
- Фу-у-ух, дай Бог, пронесло,- я сел за парту.- Спирито, ну почему у нас из-за тебя всегда неприятности?
- Почему это из-за меня?- удивилась девушка.
- Вот только не надо мне говорить, что это не ты спёрла контрольную.
- Не я,- замотала головой Марисса.
- Конечно,- согласился я.- А возражала против досмотра сумок ты, по-моему, больше всех.
- Я не люблю, когда роются в моих вещах!- разозлилась девушка.
- Да брось, я тебе не верю.
- Да пожалуйста.- Мари отвернулась. Так, первый ход не удался.
- Даже если не контрольная, то, наверно, какая-нибудь жутко интересная вещь у тебя найдется. Любопытно, что Марисса Пиа Спирито таскает у себя в сумке? Презервативы, сигареты или мою фотографию?- усмехнулся я.
- Ага, в сердечке,- заржал Гвидо.- Вообще-то…- Но я не дал ему договорить, примерно представляя, что он хочет сказать.
- Не думал, Марисса, что тебе так сложно сказать правду,- продолжал я гнуть свою линию. Мари опять повернулась и зло прошипела:
- Как же ты меня достал,- она схватила свою сумку и перевернула её над моей партой.- На, смотри. Доволен?- «Более чем»,- подумалось мне. Я сразу же увидел маленький пузатый пакетик с таблетками, но делал вид, что его в упор не замечаю. За меня его нашёл Томас.
- А это что?- он схватил находку двумя пальцами и присвистнул.- Ну, Спирито, ты даёшь. Ты знаешь, что за такое отчисляют?
- Таблетки от геморроя?- спросил я.
- Это «экстази»,- пояснил Томми. Класс ахнул.- За такие вот дела Хуакина на третьем курсе из колледжа попёрли.- Эскура хитро посмотрел на Мариссу.- Скажи спасибо Пабло и ребятам, что они тебя поддержали, иначе ты бы сейчас сидела в кабинете директора, глядя, как он подписывает приказ о твоём отчислении.
- Ага, и отправилась бы потом в Италию к папочке,- блеснул я информацией, выуженной у Дуноффа. Марисса побледнела.
- Ты…- договорить она не успела.
- Ребята, Блас идёт. Давайте, быстро это прячьте,- крикнула Пилар. Спирито моментально собрала свои вещи, потом подумала и сунула пакетик к себе в сумку. В класс зашёл Эредия и сеньора Рамос.
- Так, Спирито, Бустаманте, Колуччи и Линарес встать,- скомандовала учительница. Мы поднялись.- Все четверо сумки на стол.
- Зачем?- спросила Мия.
- Будет досмотр, как у главных подозреваемых. В противном случае можете попрощаться с колледжем.
- Но это не справедливо,- возмутилась Лухан, гневно бросая взгляды на «братика». Он только насмешливо поднял брови.
- Линарес первая.- Физиономия Бласа стала ещё ехиднее. Я перекинулся парой слов с Гвидо, а потом встал и попросил внимания.
- Не надо никаких досмотров. Это унизительно и не соответствует облику нашего славного колледжа.- Чёрт, говорю, как Дунофф.- Я не хочу, чтоб из-за меня страдали другие люди.- Лассен под партой передал мне листок.- Вот эта контрольная.- Класс затих и изумленно на меня уставился. Марисса, похоже, была удивленна больше всех.
- Хорошо, Бустаманте. К директору и думаю, что мэру интересно будет узнать о поступке сына,- прокомментировала сеньора Рамос. Я скривился, но перечить не стал.
Песочили меня долго и нудно. Нервов вымотали тьма и, естественно, доложили отцу. Он на меня времени, слава Богу, не нашёл, но прошипел в трубку что-то очень грозное и просветил, что хотел купить мне новую машину, а теперь я могу ездить на велосипеде. Короче, в комнату я заявился весьма уставший и жутко злой. Не зря я так нервничал перед «операцией», как знал, что мне как раз хуже-то и будет.
- Ты теперь в классе герой. Когда эти двое вышли, я сразу же сказал, что контрольную спёр я,- довольно заявил Гвидо.
- Что ж ты перед Бласом-то не сознался?- съехидничал я, а Лассен внезапно обиделся.
- Ну знаешь, у тебя отец мэр, а у меня родители в мясной лавке работают. Меня бы, может, ещё и отчислили. Тем более, твою Спирито спасать мне абсолютно никакого резона не было,- закончил он. Я чуть не задохнулся от возмущения.
- Мою? А-у-а-и-о-а-ох. Ты сдурел?- Гвидо недоверчиво хмыкнул. Тут как по волшебству в дверь постучали, и в комнату зашла «моя» Спирито. Друзья (не иначе как в кавычках это слово писать надо) вышли, оставив нас одних.
- Пабло…- она явно не знала с чего начать. Но потом собралась и протянула мне пакетик с таблетками.- Это твоё.
- С чего ты взяла?- я даже не шелохнулся.
- Я же не совсем дура,- Марисса зло бросила наркотики на стол.- Я поняла, что ты хотел сказать.
- Да?- я поднял бровь.- И что же я хотел сказать, интересно?
- Что ты хочешь за то, чтоб оставить меня в покое?- прямо спросила Марисса. Ну, вот и всё, можно сказать: миссия выполнена. Даже объяснять ничего не пришлось, она сама всё поняла. Но радости почему-то никакой я не испытывал, злорадства, кстати, тоже. Только досада на то, что я опять всё не так делаю.
- Ничего особенного, просто… просто,- я вдруг задумался. Я могу «попросить» что угодно, но мне ничего не хочется. Только сейчас я понял, что заготовленная заранее речь мне уже не нужна, её унижения я не хочу. Ничего не хочу.- Просто оставь в покое Колуччи и вообще моих друзей. Если хочешь что-то мне сказать, подойди и скажи, хочешь мне насолить, пожалуйста, но их не трогай.
- И ты этот цирк затеял ради этого?- не поверила Марисса.- Ради этого ты выставил меня перед всеми сучкой, разлучающей семьи, и наркоманкой? Или ты хотел, чтоб я приползла к тебе сюда на коленях? Ты, наверно, так самоутвердился, потешил своё эго. Гениально, Пабло!- разозлилась она.- Урод ты.- Она выбежала, хлопнув дверью, а я со злости пнул кровать. Она всё опять не так поняла!

*Персонаж эпохи Просвещения, выступающий как символ двуличия и лицемерия.
Конец второй части

Я сидела на подоконнике в комнате отдыха, думала и пыталась рисовать. И то, и другое получалось плохо, мысли путались и отражались на бумаге причудливыми линиями. Зигзаги, ромбы и преобладание серого цвета. Что ж, зато очень похоже на мою жизнь. Я вздохнула и бросила неблагодарное занятие: последовательницей Пабло Диего Хосе Франциско де Паула Хуана Непомукено Криспина Кристиано де ла Сантисима Тринидада Руиза Пикассо мне не стать. Я откинула лист и задумалась о своей нелёгкой доле, но от размышлений меня отвлек приятный мужской голос:
- Девушка.- Я посмотрела в сторону звука и увидела симпатичного темноволосого парня. - Извини, ты не знаешь где пятый курс?
- Пятый? На физкультуре. А зачем он тебе?- заинтересовалась я, внимательно оглядывая незнакомца. Парень улыбался во весь рот и излучал добродушие. Он вообще выглядел очень мило, но в тоже время был весь в цепочках, бусах и кольцах, что добавляло в его облик жёсткости и мужественности, волосы его «ёжиком» торчали в разные стороны, а подбородок «синел» щётиной. Молодой человек походил скорее на фаната рока, нежели на посетителя элитной школы.
- Да так…- брюнет повёл плечами, а затем представился: Меня зовут Мануэль Агирре,- он протянул руку.
- Марисса Пиа Спирито,- довольно заявила я, пожимая его конечность, а заодно пытаясь вспомнить, где я слышала это имя.
- А ты почему не на уроке?- спросил он. Я принялась путано объяснять причину своего прогула, к середине рассказа забыла, что было в начале, а в конце так вообще меня унесло в такие дебри, что на физкультуру мы забили. Да и на свои размышления я тоже пока поставила замок.
Мы разговаривали долго и увлеченно, попеременно находя друг в друге приятные черты. Мы бы, наверно, болтали ещё дольше, если бы нашу беседу не прервал удивленный женский голос. И именно в данную единицу времени я нашла ответ на мучивший меня вопрос. Я вспомнила, где слышала имя Мануэля Агирре. Во-первых, ни один раз от учителей, которые периодически спрашивали, будет ли он вообще учиться и когда собирается приезжать, а во-вторых, от Лухи, которая обмолвилась о нем всего один раз, сказав, что у парня есть только одни недостаток: его девушка. Помню ещё, что нас прервали, и я так и не смогла выяснить кто же эта особа, а потом, естественно, забыла. И вот сейчас, повернув голову к голосу, я к своему удивлению увидела Мию Колуччи с трясущимися губами, которые повторяли только одно:
- Мануэль… Ману, о, Господи, Мануэль…- Парень сделал шаг в сторону девушки, а она тут же рванула к нему как по команде и повисла на его шее. Блондинка вцепилась в него так, будто боялась, что он исчезнет, и, непрестанно повторяя его имя, плакала. Плакала, не обращая внимания на тушь, растекающуюся по щекам, на взгляды, устремлённые на странную парочку, на меня: невольную свидетельницу её истерики. Мануэль закружил девушку, а потом, поставив на ноги, посмотрел ей в глаза.
- Не плачь, прошу тебя. Я же здесь.
- Почему ты не позвонил, я бы вас встретила. Почему?- захлёбываясь слезами, спросила Мия, испуганно шаря глазами по лицу Агирре, будто боясь найти там подтверждение чего-то страшного.
- Я не хотел тебя беспокоить.
- Дурак,- Колуччи впилась парню в губы, а я стояла, пораженная, не в силах сказать ни слова. Передо мной открылась новая Мия: она не заботилась о косметике и внешнем виде, об общественном мнении и пересудах, она любила и это, чёрт возьми, было видно невооруженным глазом.
- Красивая они пара, не правда ли?- Я вздрогнула и только сейчас заметила, что рядом со мной стоит Бустаманте.
- Да,- согласилась я, но потом из вредности добавила: Только понять не могу, как такому умному парню как Ману, могла понравиться такая… э-э-э девушка, как Мия.- Пабло нахмурился, но ничего сказать не успел, потому что к нам повернулся Мануэль и тоже заметил блондина.
- Пабло,- Агирре расплылся в улыбке и подошёл к парню. Они пожали друг другу руки и обнялись. А я с грустью констатировала, что у Ману, похоже, два недостатка: он ещё не умеет выбирать друзей.- Вы мне не говорили, что у нас в классе появилась такая очаровательная девушка.
- Ману,- Мия грозно посмотрела на своего парня. Мануэль дурашливо скривился, а Пабло обнял меня за шею и пропел:
- Ты нам так редко звонил, что мы не успели, а Мия скорее удавится, нежели будет рассказывать тебе о девушках.- Колуччи переместила грозный взгляд на блондина, пытаясь параллельно вытереть со щёк потеки туши, кстати сказать, безрезультатно. Тушь оказалась стойкая. Я же ткнула Бустаманте в бок кулаком, мысленно желая ему провалиться сквозь землю. Относилась это, естественно, не к его словам, а к нежеланию оставить в покое мою шею. Мануэль смотрел на нас с некой иронией, что злило меня ещё больше.
- А ты, видимо, скорее удавишься, чем воспользуешься дезодорантом,- в отместку сказала я. Мануэль расхохотался, а Пабло скривился, но меня отпустил к моему глубочайшему облегчению.
- Что, красавчик, не все девушки пали к твоим ногам?- ехидно спросил Ману.
- Да,- согласился блондин.- Мия осталась в стороне.- Что ж, игра – кто кого сильней ударит – продолжалась. Как же мне это надоело! Тут как раз и Колуччи ожила:
- Ману, пошли, у меня, наверно, ужасный вид.- Барби потащила своего возлюбленного за руку, и вскоре они скрылись из виду. Я тут же начала собирать свои вещи.
- Марисса, постой. Мне надо кое-что сказать тебе.- Пабло остановил мою руку, застёгивающую сумку. Я выдохнула и повернулась к парню.
- Что?
- Я…- начал он, но запнулся и вроде бы как собирался с духом.- Я сегодня намекнул ребятам, что история с таблетками – это всего лишь моя неудавшаяся шутка. Думаю, что эта новость разлетится быстро.- Он замолчал, а я переваривала информацию.
- И что? Я, наверно, должна сказать тебе спасибо,- я вздернула подбородок и раздраженно застегнула молнию на сумке.
- Нет, просто…- Пабло пригладил пятернёй волосы, а потом решительно добавил.- Марисса, извини меня, мне кажется, что я совершил ошибку.
- Да,- меня взяла непонятная злость.- Совершил, когда родился на свет. Прости, мне пора,- я развернулась, чтоб уйти и даже сделала пару шагов в сторону, но потом всё равно обернулась к Бустаманте и сказала напоследок: А извинения свои можешь засунуть себе в задницу, мне они не нужны. Будь здоров, Паблито.- Не знаю, что это было: месть или обида, но я была уверена, что поступила правильно.
Я добралась до своей комнаты и свалилась на кровать. Ничего не хотелось делать, но больше всего не хотелось думать. Где та кнопочка, та спасительная кнопочка, которая позволяет отключить голову и ни о чем не думать?
Сколько я так провалялась – не знаю, знаю только то, что в комнату на удивление никто не ломился, и никому не было до меня никакого дела. Стало даже немного обидно. Правда, горевала я по этому поводу не долго, потому что в один прекрасный момент в дверь постучали.
- Да, войдите,- крикнула я, дверь открылась и в помещение влезла голова Агирре, а позже и он сам.- Мануэль?- удивилась я, присела на кровати и протёрла глаза, будто не верила, что действительно вижу перед собой Ману.- Садись.- Я указала на стул и внимательно посмотрела на парня.- Ты зачем пришёл?
- Поговорить,- брюнет подкатился на стуле к моей кровати и начал: Понимаешь, меня тут ввели в курс дела и рассказали обо всём, что творилось в моё отсутствие. Я Пабло, конечно, кое в чём понимаю, но не одобряю. Я считаю, что он поступает не красиво….
- Подожди, подожди,- перебила я.- А тебе разве не рассказали, какие у меня отношения с твоей девушкой?
- Ну?..- Агирре соорудил удивление на лице.
- Тебя это не смущает?
- Нет,- замотал головой парень.- У нас тоже отношения не за один день хорошими стали. Было время, когда я называл Мию не иначе как «пустоголовой Барби», а она меня «грязным ацтеком».
- Почему ацтеком?- задала я абсолютно идиотский вопрос.
- Я родом из Мексики,- пояснил парень.- Но это не важно. Я о другом. Хочешь, я поговорю с Пабло?
- Зачем?- не поняла я.
- Чтоб он прекратил свои нападки,- пожал плечами Мануэль.
- Нет, не надо,- для большей убедительности я замотала головой.- Спасибо,- мои губы растянулись в улыбке, а на душе стало легко и свободно. Всё-таки приятно чувствовать поддержку.
- Не за что. Отныне ты всегда можешь на меня рассчитывать.
- А ты на меня. Будут проблемы – обращайся.- Ману улыбнулся и обнял меня. Нашу идиллию прервала Лухан.
- Марисса…- она запнулась на полуслове и с недоумением на нас посмотрела.
- Что?- подогнала я её.
- Не знаю, обрадует это тебя или огорчит, но … Короче, у Бустаманте провели обыск и нашли пакетик с таблетками. Тот самый.
- Что?!- я от неожиданности вскочила в кровати.- То есть как? Как об этом узнали?
- Очень просто: Бустаманте перед физкультурой намекнул на то, что ты ему этот пакетик вернула, и кто-то воспользовался этой информацией.
- Вот чёрт!- выругался Мануэль.- Его же отчислят!- Я отнеслась к этому скептически.
- Ага, держи карман шире. Да с таким папашей его фиг выгонишь.
- Папаша! Вот именно! У Пабло отец – не позавидуешь. Он его сотни раз грозился отправить в военное училище, один раз даже бумаги оформил. Да наш мэр так печётся о своей репутации, что готов на всё, чтобы ничто не смогло бросить тень на его имидж. Он замнёт дело с наркотой, заберёт документы сына, чтоб слух не пополз и чтоб недовольных не было, и будет у нас Паблито военным. Пойми,- Ману повернул меня к себе.- Серхио Бустаманте с лёгкостью избавится от сына, если тот будет мешать его безупречной репутации.
- Но это же чудовищно!- возмутилась я, а Ману подскочил и начал ходить по комнате.
- Конечно, поэтому мы должны что-нибудь сделать, чтоб этого не произошло.- Вот тут я была не согласна. Чтобы я помогала Пабло Бустаманте после того, что он сделал? Да никогда!
- Мануэль, ты головой в детстве не ударялся?- Агирре посмотрел на меня несколько недоумённо.- Можешь даже не заикаться: этому блондинистому чудовищу я помогать не буду.
- Марисса, я не прошу помогать ему, я прошу помочь мне,- Мануэль сменил тактику и невинно захлопал глазами. Я вздохнула, поражаясь такой наглости.
- Агирре, если бы дело касалось тебя, я бы не раздумывая ринулась на выручку, но когда заходит речь о Пабло Бустаманте, то я тут же снимаю с себя обязанности Чипа и Дейла.
- А он сделал всё, чтобы тебя не отчислили,- напомнил мексиканец.
- Из-за его же подлости,- рассмеявшись добавила я.- Короче, тем закрыта. Обещаю, мешать не буду.- Мануэль бросил на меня ещё один грустный взгляд, потом, видимо, понял, что ничего этим не добьётся, и вышел со словами:
- Как хочешь, как бы потом не пожалеть.- Меня почему-то эта фраза неимоверно разозлила, но я не подала виду, а лишь с недовольным видом уместила свою пятую точку на мягкую поверхность кровати. Но долго на месте мне не сиделось, а любопытные взгляды Лухан доводили до состояния крайнего раздражения, поэтому я вскочила с места и направилась к двери.
- Ты куда?- вполне-таки невинный вопрос, но я ответила на него неадекватно и резко:
- В туалет. А что, нельзя?- Лухи только пожала плечами и уставилась в ноутбук, всем видом показывая, что она никак не связана с моим плохим настроением, поэтому цепляюсь я к ней зря. Чисто из вредности, нежели из большого желания, я направилась в сторону санузла. И когда я уже выходила из кабинки, и даже повернула ручку двери, в помещение кто-то зашёл. Этим кем-то, судя по голосам, были мои дражайшие одноклассницы Соль Риваролла и Белен Менендез Пачеко. При первом же их слове я замерла и категорически отказалась двигаться дальше.
- Ну ты же понимаешь, что его могут отчислить?- прозвенел голос брюнеточки.
- А я чего добиваюсь?- изумилась её собеседница. Сквозь небольшую щель я даже смогла разглядеть выражение её лица. Приятного мало.- Я буду просто счастлива, если однажды на уроках не увижу смазливую мордашку этого придурка Бустаманте.- Я даже рот открыла от изумления. Ни черта себе картинка вырисовывается. Тем временем жертва перекиси продолжала: Я как услышала, что у него в комнате таблеточки эти лежат, сразу поняла, что это мой звёздный шанс. Я должна отомстить ему за Томаса.
- О, Господи, Соль,- Белен закатила глаза.- Это было больше года назад – раз, он просто поспособствовал воссоединению Пили и Томми – два.
- Ещё скажи, что он помог двум любящим сердцам, и я расплачусь от умиления,- фыркнула Риваролла.- Тем более он просто мстил мне за то, что я его бросила.
- Вообще-то это он тебя бросил,- осторожно напомнила Пачеко, за что блонди наградила её испепеляющим взглядом.
- Вот ещё! Кто тебе сказал такую глупость?- Белен не ответила, а только тяжко выдохнула. Видимо, Соль из тех людей, которые не признают свои поражения, даже если они очевидные.- Одним словом, если всё пойдет как надо, то наш колледж больше не увидит Пабло Бустаманте,- с неким пафосом закончила моделька и потянула на себя дверь именно «моей» кабинки. Естественно, мы с Сольситой столкнулись нос к носу.- А ты что здесь делаешь?
- Я? Вообще-то здесь женский туалет,- напомнила я, выходя на всеобщее обозрение, даже не пытаясь скрыть довольной улыбки.- Конечно, я не любитель подслушивать, но иногда, знаешь ли, полезно. Значит, это твоих рук дело, да?
- Да. А что? Ты чем-то недовольна?- Соль скрестила руки на груди и внимательно на меня посмотрела.
- Конечно, довольна,- подтвердила я, уже зная, и как этой малину попортить, и как Пабло отомстить.- Только смотри, не переусердствуй, а то, не дай Бог, блондин осерчает…
- Если выкарабкается,- довольно заявила блондинка, а я лишь загадочно улыбнулась и отправилась искать Агирре. Парня я нашла в столовой крайне опечаленного, да ещё в компании такой же «веселой» Барби. С первого взгляда было понятно, что идеями тут не пахнет.
- Чего такие невеселые?- хитро спросила я, присаживаясь рядом.
- Уйди, Марисса, и так тошно,- простонала Колуччи с видом великомученицы. Надо же, девочка переживает. Или она ноготь сломала?
- А что? Моя помощь уже не требуется?- поинтересовалась я.
- А есть идеи?- оживился Агирре. Я кивнула.
- Но мне понадобится ваша помощь.
- Всё что угодно.
- А что надо делать?- наперебой спросили ребята, а я откинулась на спинку стула и ответила:
- Ровным счётом ничего, просто стойте рядом и поддакивайте, что бы я ни говорила.- Парочка кивнула, и мы направились в сторону директорской. Эти двое тут же вознамерились туда зайти, но я их остановила и примостилась на близстоящую скамеечку.
- Ну и какого чёрта ты уселась?- поинтересовалась Колуччи.
- Я жду.
- Чего?
- Ни чего, а кого,- поправила я блондинку и внимательно уставилась на дверь приёмной.- Скоро должен подойти главный зритель.- Я почему-то была уверена, что его ещё нет в школе. И не ошиблась.
Я уже издали углядела его величественную и высокую фигуру. Он шёл быстрыми шагами, слегка подаваясь вперёд, и здорово походил на коршуна. А взгляд… Таким запросто можно заморозить. На редкость гнусный тип. Да уж, с таким папашей ангелом не вырастешь.
Я медленно, заглушая шаги, подошла к двери, и заглянула внутрь. Секретарши не было, видимо отослали бедняжку, чтоб не подслушивала. Это они зря сделали, хотя нам это только на руку. Мы в два счёта пересекли приёмную и остановились у кабинета директора. Говорили на повышенных тонах, поэтому слышно было просто превосходно.
- Пабло, ты можешь объяснить, что происходит?- голос мне был не знаком, из чего я сделала вывод, что это говорит мэр.
- Нет, папа. Я не знаю, что это за таблетки, и вообще первый раз их вижу.- Я закатила глаза. Гениальный ответ.
- Сеньор Бустаманте, ситуация из ряда вон выходящая,- подал голос ещё один не знакомый мне индивидуум, присутствие которого мне было непонятно.- Боюсь, что, несмотря на ваш авторитет, мы будем вынуждены принять меры, вплоть до отчисления вашего сына.
- Это Эчаменди,- шепотом пояснил Агирре. Мне, конечно же, это всё сказало.- Он из попечительского совета.- Вот это уже куда ни шло. Тем временем мужчина продолжал.
- Чтобы не раздувать скандал, мы сделаем всё тихо и…- договорить я ему не дала, потому что уже услышала достаточно. Я распахнула дверь и смогла наконец полюбоваться на всех присутствующих. Их оказалось не много: Бустаманте, отец и сын, Гитлер, в миру сеньор Дунофф, директор школы, а также лысеющий дядечка с наипротивнейшей физиономией, видимо, тот самый Эчаменди. Вся честная компания дружно уставилась на меня и на моих опричников. Краем глаза я успела ещё заметить шевеление неподалёку, из чего сделала вывод, что у приёмной собралось как минимум половина нашего класса. Вот и отлично. Чем больше зрителей, тем лучше.
- Сеньорита Спирито, сеньор Агирре, сеньорита Колуччи, что вы здесь делаете?- поинтересовался Дунофф.
- Я пришла сказать правду,- пафосно начала я, обводя всех глазами. На изумлённой мордашке Паблито я ненадолго остановилась, но потом тут же перевела взгляд на его отца.- Сеньор Бустаманте, мы с вашим сыном встречаемся уже почти две недели и мне многое о нём известно.- Послышались изумленные вздохи. Больше всех удивлялся, конечно, блондин, но на него, слава Богу, мало кто обращал внимание.- Эти таблетки… это я порекомендовала ему их купить.
- Сеньорита Спирито, вы отдаете себе отчет, что это противозаконно? Хранение и употребление наркотиков…- начал директор.
- Наркотиков?- перебила я его, призывая на помощь все свои актёрские способности, унаследованные от дорогой мамочки.- Кто говорит про наркотики?- Марсель замялся.
- Но эти таблетки…- он указал на свой стол, где лежал этот злосчастный пакетик. Я подошла ближе, взяла наркоту и с самым невозмутимым видом повертела её в руках.
- Я про них и говорю,- кивнула я, мысленно надеясь, что знания, которыми обладает Томми, были только у Томми.- Так вот, мы с Пабло тайно встречаемся и…- я вроде бы как даже покраснела.- Может, вы меня осудите, но…
- Ближе к делу, Спирито,- потерял терпение Бустаманте-старший.
- Короче, мы вместе спим.- Заявление произвело неожиданный эффект: наступила звенящая тишина. Я наслаждалась произведённым впечатлением, а остальные так вообще как язык проглотили. Я уже было начала беспокоиться о необходимости «скорой», как мэр подал голос.
- А это тут при чём?- Я принялась пространно объяснять:
- Понимаете, Пабло парень робкий, стеснительный, а я столько раз уговаривала его пойти к врачу…- тут я сделала паузу, чтоб дать людям переварить информации. И ещё посмотреть на реакцию. Особо поражал Пабло. Он явно начал что-то подозревать, поэтому смотрел настороженно. На Агирре с Колуччи я старалась не смотреть: не дай Бог расхохотаться. Для большей убедительности я подошла к блондину и нежно обняла его одной рукой, потом сделала вид, что хочу его поцеловать, но на самом деле зашипела тому в ухо, чтоб он не смел возражать, иначе вылетит из колледжа.
- Какому врачу?- поторопил меня Серхио. Какой нетерпеливый! Я решила проигнорировать его вопрос.
- Я его понимаю, иметь такую болячку в его возрасте это несколько… э-э-э… необычно,- я скривилась, делая вид, что мне очень неловко об этом говорить.- Но всё же своё здоровье нужно беречь. Но он такой упрямый!
- Спирито, вы можете говорить по существу?- вскипел мэр, а Пабло в это время сунул руку мне под футболку и надавил на позвоночник, видимо намекая, что когда мы отсюда выберемся, он мне башку оторвёт. Вот она, людская благодарность!
- Да, сеньорита, причём здесь эти таблетки?- подал голос Эчаменди.
- Как? Вы ещё не поняли?- искренне изумилась я. Хотя сама бы точно ни черта не поняла.- Это стимулятор. Или попросту виагра. Я ж объясняю: мы с Пабло встречаемся уже две недели, а у него проблемы, к врачу идти он не хочет, поэтому я посоветовала ему эти таблетки. Очень помогает.- Пятый курс (хотя там, скорее всего, пол школы) перестал шифроваться, а в открытую угорал. Я же обняла блондина уже двумя руками, чтоб скрыть лицо, потому что сдерживать смех у меня получалось плохо. Со стороны это, наверно, выглядело крайне трогательно: девушка переживает за своего молодого человека. Вскоре я нашла в себе силы продолжить: Вот эти двое,- я указала на Мию и Мануэля,- его лучшие друзья. Они ходили с нами в аптеку и могут всё подтвердить. А в целлофан мы таблетки переложили, чтобы никто не догадался об истинном предназначении. А однажды Томас Эскура в шкафчик к Пабло залез и нашел пакетик, начал спрашивать что да как, а Бустаманте возьми и ляпни, что это «экстази». Не признаваться же другу, что…- Я заткнулась, потому что говорить уже была не в силах. Колуччи на заднем фоне уже рыдала от смеха, стараясь сделать вид, что её крайне печалит проблема друга. Только семейке Бустаманте было явно не смешно. Эчаменди и Дунофф смотрели на блондина с сочувствием, отчего тот жутко злился. А старший же представитель славного рода так вообще был просто в бешенстве.
- Да ты врёшь,- кипятился он.- У моего сына с этим всё в порядке! Пабло, скажи!- Но тот лишь в досаде отвернулся от отца. А что поделаешь? Признать, что да, мол, врёт – это подписать себе приказ на отчисление. С другой стороны, подтвердить мои слова – это потерять авторитет и звание главного мачо EWS. Видимо, перевесило желание учиться в колледже, ибо младший Бустаманте ничего не сказал, а лишь зачем-то плотнее прижал меня к себе и спрятал лицо где-то в районе моей макушки.- Так,- мэр попытался успокоиться.- Сеньорита Колуччи, закройте дверь с той стороны, пожалуйста.- Барби, прихватив Агирре, быстро ретировалась.- Сеньор Дунофф, я требую извинений перед моим сыном за необоснованное обвинение в хранении и употреблении наркотических средств.
- Но, сеньор…- начал Дунофф.
- Вам мало трёх свидетелей? Может, ещё справку от врача принести?- прошипел Серхио. Директор сразу же заткнулся, а потом пробормотал что-то типа «Извините».- А теперь, можно нам поговорить с сыном наедине?- Мужчины кивнули и вышли. Я тоже попыталась смыться, но Пабло меня перехватил.
- Ну что же ты, останься. У нас же нет друг от друга секретов,- хриплым голосом попросил он. А я вдруг поняла, что блондин просто не хочет оставаться наедине с отцом.

Следующий день начал приносить сюрпризы с самого утра. Гвидо с Томасом весь завтрак вздыхали и маялись, но причину своего плохого настроения объяснить не пожелали. Эскура вдобавок постоянно бросал полные томной страсти взгляды в сторону сеньориты Дунофф и по всей видимости жаждел помириться, но Пили оказалась глуха и нема к его мольбам и отвечала только раздраженными взглядами и зверскими гримасами. Правда, когда Томас всё-таки отворачивался, можно было заметить мимолетную улыбку на её лице, что позволяло надеяться на скорое примирение парочки. Другой мой дружок не отставал от первого и тоже также томно посматривал на свой мобильный телефон, который как и Пилар взаимностью отвечать не спешил и не подавал никаких признаков жизни, чем очень расстраивал Лассена. Наблюдать за этими двумя было крайне весело, поэтому в класс я зашёл в очень хорошем настроении, где выяснил, что сегодня, похоже, день томных взглядов. На этот раз ими разбрасывалась Соль, а жертвой была Марисса. К чему такая любовь, мне было понять сложно, поэтому я весь первый урок старался незаметно присматривать за обеими. Было видно, что Спирито такое внимание со стороны сеньориты Риваролла не одобряет и крайне раздражается. Второй урок ничем особым от первого не отличался, то есть и предмет сменился и учитель, кажется, тоже, а вот взгляды продолжали своё существование, правда, на этот раз ещё разбавлялись тяжкими вздохами. Особо тяжко вздыхал Томми, но и остальные от него не сильно отставали. Естественно, это начал замечать не только я, но и остальные ученики, да и не только ученики. Хильда даже попыталась сделать парочку замечаний, но ситуацию это не изменило.
В обед, к моему глубочайшему сожалению, и Соль, и Марисса исчезли из моего поля зрения. В досаде я начал бродить по колледжу, пытаясь найти в толпе знакомые лица. Любопытно, но мне это удалось, правда, сначала я заметил не лицо, а затылок, да и немного не той особы, которую хотел видеть. Надо заметь, что Соль тоже кого-то высматривала и несколько нервничала. Я, спрятавшись за колонной, наблюдал за блондинкой и чуть не попался на глаза второй девушке, вызывающей у меня жгучее любопытство. Соль тоже Мариссу заметила и сделала страшное выражение лица.
- Ну наконец-то. Что так долго?
- Мне вот больше заняться нечем, кроме как спешить к тебе на свидание,- лениво произнесла Мари, облокачиваясь о стенку.- Что ты хотела?
- Почему ты меня не сдала Бустаманте?- в лоб спросила блонди. А я охнул: вот уж не думал, что речь обо мне зайдет.
- Сдавать – это по твоей части,- хмыкнула Спирито.- Тем более, чем меньше блондинчик знает, тем лучше спит.
- Уж не с тобой ли?- ядовито процедила Риваролла.
- Нет, я, конечно, знала, что у тебя мозгов ещё меньше, чем у Колуччи, но я и предположить не могла, что там у тебя всё настолько запущено,- притворно-огорчённо покачала головой Марисса.
- Чего это ты тогда так заботишься о его благополучии?- также язвительно процедила крашеная.
- Я забочусь не о его благополучии, а о твоём,- хихикнула Мари.
- Да что он мне сделает?- презрительно фыркнула Соль, а у меня тут же возникло желание что-нибудь ей сделать.
- Понимаешь, блондин, конечно, трусоват и с фантазией у него полный напряг, но у него есть одна черта: он не прощает обид. А ещё он не джентльмен.
- Я тоже не прощаю, когда мне переходят дорогу. А он мне её перешёл и ты, кстати, тоже.
- Можно подумать,- хмыкнула Мари.- Делай что хочешь, всё равно у тебя ничего не выйдет. И особо желаю тебе не злить меня, потому что если Бустаманте не джентльмен, то я так вообще с правилами хорошего тона знакома плохо.
- По тебе заметно,- не удержалась Соль, развернулась и ушла в неизвестном мне направлении.
- Дура,- бросила Мари ей в след и, видимо, сказала что-то ещё, но я её уже не слышал, потому что в задумчивости побрёл к любимому заднему дворику. Про что говорили Спирито с Риваролла, я понял. И теперь мне надо было придумать, что с этим понятие делать. Но не успел мой план до конца освоится в голове, как послышались шаги, и мне пришлось срочно тушить сигарету. Оказалось, зря.
- Марисса?- я тут же пожалел о рано почившей табачной трубочки и тяжко вздохнул.
- А ты желал увидеть кого-нибудь другого?- спросила она, чиркая зажигалкой.
- Даже не надеялся,- совершенно серьёзно ответил я. Уходить мне не хотелось, и я продолжал стоять, зарывая в землю носком кроссовок окурок. Так проделывали все ученики, чтоб никто из персонала или учителей не возымел интереса к данной части территории колледжа.
- Продумываешь, кого б сдать своему отцу?- стряхивая пепел, спросила Мари. Я уже было хотел ответить, но не успел, с ужасом глядя, как прямо к нам идёт Блас…

Позже, перебирая в памяти этот момент, я поражался собственной реакции: я резво выхватил у Мариссы из рук сигарету, бросил её себе под кроссовок, потом притянул девушку к себе и поцеловал. Тут же на губах отпечатался вкус ментоловых сигарет, а нос защекотал запах свежих духов или какого-то лосьона. Мари обняла мою шею руками и живо ответила на поцелуй, а у меня вдруг промелькнула мысль, что с её положения сложно увидеть Бласа. Мысль промелькнула, но не задержалась. Организм быстро среагировал на ситуацию, и надобность в думах сама собой отпала. Прервал нас Эредия, о котором я потихоньку начал забывать.
- Спирито, Бустаманте, что здесь происходит?- Марисса вздрогнула и с недоумением уставилась на мужчину.
- А что? Мы творим что-то противозаконное? По-моему целоваться школьными правилами не запрещено,- я тут же встал в позу.
- Не надо только из меня дурака делать,- хмыкнул староста.- От вас несёт как от табачной фабрики.
- Да вам кажется,- я постарался улыбнуться.
- Оба к директору, пока не выветрилось,- всё с той же улыбочкой пропел Блас.
- Ну, зачем оба?- вздохнул я.- Девушка-то тут причём? Она просто рядом стояла.
- От Спирито тоже…
- Но мы же целовались,- отбил я подачу.
- Ладно, Спирито свободна.
- Но…- Мари попыталась возразить, но я заткнул ей рот одним давно проверенным способом и шепнул:
- Не волнуйся, я от него быстро отделаюсь.- Быстро отделаться не получилось. Пришлось долго уговаривать не звонить отцу хотя бы сегодня (дай Бог, потом забудут), зато наказание получил зверское: убираться все выходные в комнате отдыха, библиотеке и бильярдной, а также написать реферат о вреде курения. От таких перспектив у кого угодно начнётся мигрень. Печали моей не было конца, и я как раз придавался ей, сидя на лестнице, когда ко мне подошла Марисса.
- Пабло?- она села рядом.- Всё так плохо?- Я кивнул и вкратце рассказал про наказание.
- Не вижу ничего страшного,- пожала плечами девушка и вдруг предложила.- Ну, так как я в какой-то степени виновата в том, что ты получил наказание, то я могу тебе помочь.
- Как?- я повернул голову к Спирито.
- Как-как… Возьмёшься за тряпки – позовёшь меня.
- Чтоб ты поугорала?
- Придурок!- в сердцах воскликнула Мари.- Помогу тебе с уборкой!
- А-а-а, спасибо.- Марисса вскочила, чтоб уйти.- Подожди.- Девушка замерла.- Тогда, в дворике. Почему ты не стала сопротивляться?
- Ну, как же…- Марисса недоумённо на меня глянула.- Блас…
- Ты его не видела,- уверенно сказал я.
- С чего ты взял?
- Ты не могла его видеть,- твёрдо повторил я.
- С чего ты взял?- повторила девушка.- Да, я его не видела, но ты смотрел мне за спину с лицом как у жертвы в фильме ужасов и выхватил у меня из рук сигарету. Вывод: либо ты сошёл с ума, либо позади меня кто-то есть. И в том, и в другом случае лучше не спорить.- Я кивнул, показывая, что понял.- Пабло, забудь.
- О чём?
- Обо всём. И придумай другой способ отвлечения внимания. Нам надо прекращать целоваться,- с этими словами она ушла. Она почти всегда уходила первая.

После разговора с Пабло я сидела на бильярдном столе и пыталась разговаривать с Мануэлем. Именно пыталась, потому что мысли мои постоянно были не здесь и не сейчас. Ману это замечал и хмурился, вглядываясь в лицо, пытаясь понять, о чём я думаю.
- Марисса, что-то случилось? Ты опять что-то не поделила с Пабло?- Я вздохнула. За всё то время, что я общаюсь с Мануэлем, я успела его хорошо узнать. Агирре человек тонко чувствующий и чуткий. Он всегда улавливает состояние и настроение собеседника с первой минуты разговора, в любое время может помочь, никогда не соврёт и не придаст. Не человек, а золото. Он никогда и ни от кого ничего не требует, исключая Мию, конечно, а сам помощь принимает неохотно, особенно если дело касается денег. Отцу Барби пришлось долго уговаривать парня, чтоб он перевёз свою семью в Буэнос-Айрес, и принял его содействие при переезде и обустройстве. Именно по этой причине, кстати, Агирре так долго не было в колледже.
Но Ману мстителен. Причём если он берется за что-то или кого-то, то процесс он доводит до конца. Он хороший стратег, и когда дело касается предмета мести, то мексиканец становится хладнокровным и расчётливым. Единственное, в чём он потерпел фиаско – это месть Колуччи, но по вполне объяснимой причине. А в остальном… Именно поэтому я посчитала, что лучшего союзника мне не найти.
- Пабло, Пабло, Пабло, Пабло. Все о нём только и говорят. Нет. Дело не в нём.- Я замялась.- То есть и в нём тоже…- Я пересказала Агирре суть проблемы. Он нахмурился, а потом спросил:
- У тебя же мама модель?
- Да,- я кивнула головой, не понимая, к чему он клонит.
- У меня есть одна идея,- Ману хищно улыбнулся. Да уж, не хотела бы я быть его врагом.
Для наших целей мне понадобилось позвонить матери.
- Солнышко моё, здравствуй. Как твои дела? Что-то случилось?- мама, как всегда, была немногословна.
- Мам, помолчи, пожалуйста. Ничего не случилось, просто мне нужен Паоло.
- Паоло? Зачем он тебе?- Соня насторожилась. И было от чего: Паоло был акулой модельного бизнеса, и мне о нём спрашивать было без надобности.
- Понимаешь,- принялась я вдохновенно врать.- У меня подруга есть, очень хорошая девушка, но грезит модельным бизнесом и меня, честно говоря, задолбала. Хочу её Паоло показать. Она девушка симпатичная и парню должна понравиться, может, чего и получится. Так ты ему позвонишь?
- Позвоню, конечно, если ты просишь. Когда ему подъехать?
- Как можно скорее. Желательно, сейчас.
- Хорошо, милая, а теперь расскажи как у тебя дела?
- Ой, мам, меня зовут, давай я тебе попозже перезвоню?
- Но Марисса…
- Пока, мам,- я отключилась. Мануэль стоял подле меня и хитро посматривал.
- Что?- я подняла брови. Агирре только пожал плечами и отвернулся.
Соня перезвонила только через час. К тому времени я уже вся извелась и порывалась набрать её номер уже пятый раз, но Мануэль меня останавливал и просил набраться терпения. Наконец, мобильный ожил. Мама сказала, что Паоло приехать согласился, и чтоб мы ждали его через полтора часа. На этот раз отделаться от Сони у меня не получилось, да и особого желания не было: я была довольна, поэтому с охотой рассказала маме, как я питаюсь, как одеваюсь, с кем общаюсь и как рада буду её видеть на выходных. Короче, распрощались мы в крайне хорошем расположении духа.
Ждать парня пришлось долго, поэтому у нас с Мануэлем было время подробно продумать, что и зачем рассказывать «акуле модельного бизнеса». Сошлись на 80-ти % правды. Остальные двадцать я придумала сама. Получилось миленько и со вкусом, а главное: должно тронуть тонко организованную душу Паоло. Тем более этот парень всячески против стукачества, потому что сам не раз был его жертвой. Ну, а главное достоинство парня – это его сексуальная ориентация. Он терпеть не мог таких девушек как Соль, потому что именно такие как она являлись его главными соперницами.
Паоло появился как всегда феерично и неожиданно. Он на весь холл зычным голосом орал: «Мариссита» и вёл себя крайне неприлично. Я быстро подбежала к мужчине, благодаря Бога, что Риваролла нет в колледже. Паоло смеялся и спрашивал, почему я веду себя так странно, но мне было сейчас не до веселья. Заведя нетрадиционала в один из классов, я, наконец, расслабилась. Вскоре к нам присоединился Ману. Увидев Агирре, Паоло разулыбался, чем привёл мексиканца в крайнее замешательство. Я его прекрасно понимала: Паоло не походил на гомосексуалиста. Он был высоким, довольно симпатичным мужчиной с крупными и мужественными чертами лица, не одевался пошло или ярко, как обычно одеваются педики, не был манерным. Единственное, что его выдавало – это шумное поведение, громкий смех и едкие замечания в сторону одежды, косметики и прочего. Хотя, это можно списать на издержки профессии.
Мою речь он слушал крайне внимательно, иногда посмеиваясь и шутя. Просьбу мужчина понял и почти сразу согласился помочь.
- Стерву надо проучить,- изрёк Паоло, а я с ним согласилась. На том мы и порешили.

Мне стоило больших трудов дождаться дня операции. С самого утра я вела себя несдержанно, нервничала и приставала к Мануэлю с глупыми вопросами. Он старался меня не раздражать, отвечал наставительным голосом и объяснял моё странное поведение очень неприлично: ПМС. Наконец, Паоло явился в колледж. Мы прошли мимо него, делая вид, что в первый раз видим столь сомнительного типа, смотрели настороженно и, как полагается, хмурились. Мужчина же носился по всему зданию со стенаниями и причитаниями, чем нервировал учеников. Соль поглядывала на него с интересом и, к нашему облегчению, решила подойти. Мы с Агирре обосновались неподалеку и нагло подслушивали.
- Вы что-то хотели, сеньор?- жеманно спросила блондинка, стреляя глазками и совершенно не подозревая, что на Паоло это не действует.
- Это ужасно, это просто ужасно! Это катастрофа! Меня уволят!- Я хмыкнула: он определенно переборщил, но Соль ничего не заподозрила, съела наживку, да ещё и облизнулась.
- Что такое?- обеспокоено спросила она.
- Меня уволят! Одна ваша ученица пообещала мне, что снимется в рекламе. И что бы вы думали?!- всплеснул руками мужчина.
- Что?- открыв рот, спросила девушка.
- Отказалась!- Паоло страдальчески вскинул руки.- В последний момент отказалась. Вот так и работай с непрофессионалами! Хотел помочь человеку пробиться в модельном бизнесе! У меня же такие связи! А она?
- Что?- опять спросила Соль. Ману не удержался и захихикал. И чего ржёт? Ну, не дал Бог человеку мозгов! Тут не хихикать, тут плакать надо.
- Отказалась!- повторил бизнесмен.
- Дура,- констатировала блонди и спросила: Может, я чем-нибудь смогу помочь?
- Чем?- чуть не плача спросил Паоло.- Мне до вечера надо найти ей замену: девушку лет шестнадцати, блондинку, с хорошей фигурой. Вот как ты!- мужчина задумался.- Постой, а ты никогда не хотела стать моделью?- Вопрос, конечно, риторический.
Когда Паоло с Соль уехали, я вздохнула свободно. Теперь от меня точно ничего не зависело. Забегая вперёд, скажу, что операция удалась на все сто процентов, но я и не сомневалась. С такими-то помощниками! План Ману был прост, а после некой отшлифовки со стороны меня и Паоло, казался просто гениальным.
У Соль с модельным бизнесом издревле были большие проблемы. Она его любила до безумия, но он ей не спешил отвечать взаимностью. Этому способствовала и стойкая неприязнь к этой сфере сеньора Риваролла, отца Соль. Он всячески пресекал попытки дочери пробиться, и был недоволен, если вдруг дочь его ослушивалась. На этом мы и решили сыграть. По рассказам очевидцев это выглядело примерно так:

Через час Паоло и Соль приехали на какую-то студию, больше похожую на притон. По приезду бизнесмен передал блондинку в руки визажистов и скрылся в неизвестном направлении. Больше его здесь не видели. Риваролла накрасили, переодели в какое-то жуткое короткое платье и посадили в кресло. Не объяснили ничего, но Соль это и не требовалось. Она находилась в эйфории и её не интересовало, что с ней будут делать и что это вообще за реклама. Ей казалось, что судьба, наконец, улыбнулась ей и дала шанс пробиться в той сфере, в которой она хочет. Вокруг что-то происходило, ставили свет, кто-то читал сценарий. Это была её мечта.
Тут надо ещё немного рассказать о Паоло. Бизнес – штука жестокая, и простачки там не выживают. Там выживают профессионалы со стальными зубами. Паоло из таких. С виду добродушный парень, балагур, на самом деле занимался такими делами, что налоговая и полиция по нему плакали. Паоло считал, что те девушки, которые не годились для Кутюрье, могли пригодиться и для чего-нибудь другого. Например, для съемок фильма эротического содержания. Контора, на которую Паоло привёз Соль, занималась этим давно и с бизнесменом работала плотно, но в последнее время зарвалась и требовала слишком многого. Надо было её прикрывать. Паоло уже давно над этим подумывал и тут мы со своим предложением… Короче, он решил совместить приятное с полезным. Через двадцать минут после отъезда Паоло в студию нагрянула полиция. Всех повязали и отправили в тюрьму. Что было дальше – представляю смутно, но знаю, что Соль пришлось очень долго объясняться с отцом. После этого случая Риваролла ходила тихая, каждые выходные ездила домой и о модельном бизнесе не помышляла. А ведь я её предупреждала… Я бы ничего этого делать не стала, если бы Лухан мне не сказала, кто сдал нас с Пабло Бласу…

Что нам даёт месть? Что такое месть? Чем мы заслуживаем месть? Дура, тебе напомнить, чем он прославился совсем недавно? Напомнить, за что ты его ненавидишь? (Недавно? Ха! Это было пару сотен лет назад!) А если бы не ненавидела? Что скажешь? Отдалась бы ему как все эти шлюхи, вьющиеся вокруг него. Как она. Почему? Ну, почему ты поняла это только сейчас? Почему постаралась забыть? Может сейчас? Сейчас? КОГДА? Нет, не сейчас. Позже. Ещё чуть-чуть. Ты же знаешь… стерва!
Чёртова стерва! Как я тебя ненавижу! Ну почему ты сдохла? Чёртова стерва. Теперь я расплачиваюсь за тебя, потому что тебя нет! Чёрт! Чёрт! Чёрт. А он так ничего и не понял… Вот дурак, а ведь узнавал обо мне и должен был знать. Должен… но не нашёл. А, может, специально сделал так? Не захотел поверить? Я же знаю, что это не так… Почему ты умерла? Почему? Почему за твою ошибку я плачу своими слезами. Если бы не ты… Чёртова стерва!!!! НЕНАВИЖУ!!! Тебя ненавижу, себя ненавижу, его… А его больше всего… За что? За голубые глаза, за родинку над губой, за светлые волосы? Нет, за то, что он был твоим… и за то, что никогда не станет моим. Чёртова стерва!!! А ведь он никогда и не узнает. Но поплатится… кровью и смертью. Как же я испугалась тогда… когда поняла, что он рылся в моём прошлом. Как испугалась!!! Даже по роже ему дала от переизбытка чувств. Как же я изменилась. Но я тебе должна. Я обещала. Ты сама обвинила его. Сама!!! Я его не обвиняла. Как я тебя ненавижу! Себя, наверно, сильнее… Но всё же началось ни с него! Я даже намёк ему сделала, но потом струсила и соврала… Всё время вру, и в злости своей вру… во всём, что касается его. Везде ложь. Везде. Как же я похожа на Агирре. Он сразу увидел это во мне. Насторожился. Дружбу предложил. Как будто я ничего не поняла!!! Ха, ха и ещё раз ха! Я умнее. Я всегда была проницательна. Я Марисса Пиа Спирито! Я горжусь своей фамилией и ненавижу её. Он следит за мной. Следит пристально, провожая карими глазами. А ведь раньше никто и не догадывался. Смешно, правда? Я ведь так часто выдавала себя. Специально. Нет, только не говори, что я предательница. Не надо. Я выполняю твою просьбу, просто мне так интереснее. Это игра. Игра, и он играет по моим правилам. Пока… Нет, с Соль я переборщила. Он может насторожиться. Я ведь добрая и пушистая у всех на глазах. Он меня обижает! Наивные люди. Верят всему. Они не знают, что ты стерва, а я — сука. Самая настоящая. Но я обещала… Тебе… Себе… Прости меня, Пабло. Я обещала… прости… простите все…

На страницах пожелтевших от времени газет лежит история, на страницах учебников лежит история, на каменных плитах в старинных пещерах Майа лежит история, на страницах памяти и помятых дневников тоже лежит история. Разница лишь в масштабах. Своя история всегда трагичнее, больше, душещипательнее, потому что она своя, потому что она намного острее воспринимается тобою же. И это правильно, это понятно. Сложно думать о голодающих детях Африки, если твоя собственная жизнь пошла под откос. И сложно это осуждать, глупо ждать чего-то другого. Глупо жалеть о людском эгоизме и кричать о жестокости и цинизме нынешнего времени. Глупо знать, что бесполезно что-то менять, и всё же пытаться спасти этот мир. Глупо, потому что мир не оценит. О чём это я? Ах, да, о своей жизни. Я никогда и никому не говорил, что я идеален. Скорее наоборот. Я любил, когда на меня смотрят со страхом или с ненавистью, когда дрожат от негодования, но боятся при этом и слово сказать. Мне это нравилось, и я всегда тонко чувствовал эти вещи. Всегда… до того, как впервые увидел Мариссу Пиа Спирито. С её лица постоянно ускользало что-то, что я не мог понять, не успевал рассмотреть. Она была то хладнокровна, то взрывоопасна, то мила, то агрессивна, то сексуальна, то… нет, она всегда была сексуальна, даже тогда, когда сыпала на меня колкости и пыталась вывести из себя. И всё же она была для меня опасна. Опасность таилась в каждом её жесте, в каждом слове, повороте головы. Общение с ней иногда напоминало хождение над пропастью по хлипкому мосту: ненадёжно, страшно, опасно и невероятно одновременно. А иногда это бесило. Бесило то, что я не могу её понять, не могу просчитать её поступки, изучить, понять, рассекретить.

Почему она не сказала мне, что собирается мстить Соль?

Я провёл пальцем по запотевшему окну, оставляя дорожку чистого, ничем не замутнённого стекла. В нём чётко отражалась библиотека и… Марисса, пристально смотревшая прямо на меня. Я повернул голову и прищурился, стараясь через две комнаты в полумраке бильярдной рассмотреть её лицо.
- Не думала увидеть тебя здесь,- сказала она, подходя ближе.
- Готов продублировать твою реплику.
- Извини, я обещала помочь, но день выдался сумасшедший. Хочешь, я напишу за тебя реферат?- Я покачал головой и усмехнулся.
- Мне его уже написала третьекурсница.- Марисса возмущенно хмыкнула.
- Эксплуатируешь девушек?
- Некоторые рады эксплуатироваться,- пожал я плечами, отворачиваясь к окну. Меньше всего мне сейчас хотелось разговаривать о девушках.
- И часто ты используешь людей?- тихо спросила Мари. От такого вопроса меня заметно передёрнуло, но я всё же нашёл в себе силы повернуться и ответить:
- Всегда.- Услышав ответ, Спирито поморщилась и порывисто вздохнула.
- Похвальная честность,- она не смогла сдержать усмешки.
- Я всегда честен перед собой… и перед другими,- я на секунду замолчал.- Чего не могу сказать о тебе.- Марисса несколько побледнела.
- Что ты имеешь ввиду?
- Ничего,- я покачал головой и спрыгнул с подоконника.- Просто я не люблю, когда за моей спиной проворачивают какие-то свои планы мести.- Честно говоря, я совсем не ожидал такой реакции: с лица девушки быстро слетела вся краска, отчего оно стало мертвенно-белым. Казалось, что на нём не осталось ничего, кроме больших карих глаз.
- Ч-что т-ты имеешь ввиду?- повторила она вопрос, несколько заикаясь. Я попытался скрыть свою растерянность, вызванную её реакцией, за маской безразличия. Думаю, что у меня получилось.
- Спирито, я не люблю, когда мне врут или чего-то недоговаривают. И вряд ли ты найдёшь хотя бы одного человека, который это любит,- я сделал паузу.- Ещё мне плевать мстишь ты Риваролла или нет. Мне интересно: почему ты мне ничего не сказала?- Я и сам не заметил тот момент, в который умудрился перейти на крик. Выражение лица моей собеседницы опять претерпело метаморфозы: похоже, до Мариссы начало доходить, что я пытаюсь до неё донести.
- Так вот ты о чём? О Риваролла?
- А ты о чём подумала?- сразу же среагировал я. Мари молчала.- Нет, ну скажи мне. Я чего-то не знаю?
- Пабло Бустаманте, ты можешь хоть на мгновение представить, что ты не можешь быть в центре всех событий? Что не весь мир крутится вокруг тебя? Что, сложно представить?- Я разозлился. Вместо того, чтоб просто ответить на вопрос, она опять начинает меня бесить. Куда девается моё хвалёное Бустамантевское хладнокровие?
- Представь себе: да! Я прекрасно осознаю, что я не центр Вселенной, но мне, да будет тебе известно, интересно всё, что касается лично меня. Поэтому ответь на вопрос: я чего-то не знаю? Ты мне за что-то мстишь?- Я схватил Мариссу за запястья и рванул к себе.- Просто скажи мне правду.- Девушка в досаде закусила губу и отвернулась к окну.
- Я не мщу… я…- начала она, но потом запнулась и попыталась вырваться. К сожалению для неё, я ей такого шанса не дал.
- Что «я»?
- Просто я ненавижу тебя!- Спирито крикнула это так громко, что я заметно вздрогнул и ещё сильнее сжал её руки. Мари поморщилась.
- Почему?- вырвалось у меня прежде, чем я успел подумать.
- Потому что…- Марисса вздохнула.- Потому что… ты являешься моей слабостью, а я ненавижу слабости.- От такого признания я впал в ступор. Девушка воспользовалась моим состоянием и, тихонько выскользнув у меня из рук, пошла прочь.
Мне понадобилось достаточно много времени для того, чтобы прийти в себя, и как только это свершилось, я тут же рванул вслед за Мариссой. Но сколько бы я ни шёл, впереди меня были только пустые коридоры EWS. И так вплоть до комнаты Спирито. Я медленно, стараясь не шуметь, приоткрыл дверь и заглянул внутрь. Никого. Ни Мари, ни её соседок по комнате. Я нахмурился и, немного подумав, решил остаться здесь, чтоб не рыскать по всей школе в поисках рыжего исчадия ада. Авось, ей надоест шляться по всему элитвэю, и она вернётся в родные пенаты.
Ждать пришлось примерно полчаса: точного времени я не засекал. Марисса, видимо, знала, что никого из её соседей нет, поэтому зашла не осторожничая. В комнате было очень темно, ибо я догадался закрыть шторы на окнах, дабы лунный свет не проникал в помещение. Не знаю, смутило ли это Мариссу, но свет включать она не стала, а просто на ощупь прошла к своей кровати и начала раздеваться.
Я лежал на нижней полке двухъярусной кровати, поэтому Спирито видеть меня никак не могла, зато я её – запросто. Это позволяло мне бесстыдно наблюдать за ней, не боясь быть замеченным. Жаль только, что освещение оставляло желать лучшего. Марисса тем временем сняла туфли, блузку и брюки, оставшись только в полосатых школьных гольфах и нижнем белье. Увидев всё это великолепие, я не смог сдержать довольной усмешки. Спирито дёрнулась, протянула руку к нависшему над столом светильнику и включила его. Увидев меня, она широко открыла рот и часто-часто заморгала, будто пытаясь прогнать неприятное видение.
- Что ты здесь делаешь?- прошипела Мари, прикрываясь пледом, резко сдёрнутым с кровати. Я резво вскочил с насиженного места и, подходя к девушке, медленно произнёс:
- Ты так быстро убежала, что мы не успели выяснить один вопрос.
- Какой?- испугано спросила Марисса. Я слегка улыбнулся и, наклонившись, поцеловал девушку.
Она слабо охнула и дёрнулась назад, но я обнял её за талию, притягивая к себе. Я нежно потянул нижнюю губу девушки, заставляя её приоткрыть рот и впустить меня. Мари издала какой-то звук, больше похожий на хмыканье, и закрыла глаза. Маленькие девичьи ладошки быстро скользнули вверх по торсу, захватили ворот рубашки и притянули к себе. Ближе, хотя казалось, что ближе не куда. Девушка обняла меня за шею и чуть-чуть отстранилась.
- Не здесь…- услышал я прерывистый шепот. «Не здесь»… Это звучало как предложение, и я его принял.
- Хорошо. Одевайся. Поехали.
- Куда?- разволновалась Марисса.
- Увидишь.- Спирито недоверчиво на меня посмотрела, закусила губу, а потом, видимо решившись, кивнула. Собралась она довольно быстро. Мы тихо вышли из комнаты и начали осторожно пробираться к чёрному входу. Через центральные двери можно было даже не пытаться выйти – дело пропащее. Странно, но вездесущего Бласа нигде не наблюдалось, толи нам везло, толи с ним что-то случилось. Хотя, я не смею надеяться.
- Куда мы идём?- Я несколько раздраженно на неё цикнул и жестом приказал молчать.- Вот так всегда! Подпустишь парня ближе, чем нужно, и он тобой уже командует!
- Марисса, помолчи, пожалуйста,- взмолился я и нервно оглянулся. Вроде никого. До чёрного хода мы добрались довольно быстро и без эксцессов, а с территории школы выбраться в такой темнотище было вообще раз плюнуть.

Всё происходящее казалось мне дурным сном. Сначала рассказ, потом эти молодые люди. Мне хотелось завопить: «Пабло, какого чёрта ты делаешь?!». Но что-то удерживало меня, неправильность происходящего, нереальность. Не так он должен был себя повести, и тут…

- Только не дёргайся,- одними губами прошептал Бустаманте, снимая с меня куртку. Секунда, и джинсовка полетела в лицо одному, другой, растерявшись, не заметил летящего в его челюсть кулака, а третий узнал что такое коронный удар Спирито в пах.- Линяем,- выдохнул Пабло, хватая меня за
руку. Какое счастье, что я не ношу каблуки!

Оказавшись в машине, блондин тут же завёл мотор и на приличной скорости стартовал с места.- Умеешь же ты влипать в ситуации!- с горяча воскликнул Пабло, когда мы уже отъехали на приличное
расстояние.- Если бы они не были бы так пьяны, то чёрта с два мы оттуда выбрались бы.

- А я-то здесь причём?

- Причём? Ты ещё спрашиваешь? Нет, она ещё спрашивает!- обратился Бустаманте толи к потолку, толи к зеркалу.- За кой чёртом ты вышла из машины?

- Куда мы едем?- спросила я, уходя от ответа.

- Куда-куда, в загородный коттедж, не обратно же в колледж ехать, правильно?- Оно-то, конечно, было правильно, но отвечать я не стала, а лишь уткнулась в окно, сделав вид, что обнаружила там что-то на редкость занимательное.

- А у тебя в куртке никаких бумаг нет?- поинтересовалась я после непродолжительного молчания.

- Неа. Там карманов-то приличных нет,- отмахнулся Бустаманте и остановился напротив каких-то ворот.- Сиди здесь, я сейчас.- И исчез. Правда, ненадолго. Вскоре ворота перед машиной открылись, из полумрака вышел довольный Пабло и снова сел в машину.- Думал, что не вспомню как
сигнализацию отключать,- пояснил он и завёл машину во двор.

Коттедж, в который мы притащились, был не такой уж большой: простой двухэтажный особняк, немного мрачной внешней наружности, окружённый небольшим участком земли. Сам дом был покрыт болотного цвета краской, а окна и двери были сделаны из красного дерева. Это придавало безусловно новому зданию оттенок старины.

Я быстро вышла из машины, глядя как Бустаманте подходит к двери и, пошарив где-то справа от косяка, достаёт связку ключей.

- Заходи внутрь, я пока ворота закрою,- бросил он мне, толкая дверь дома вовнутрь. Я зашла. В доме было так темно, что я невольно растерялась. Пощупав стену сбоку от двери, я наткнулась на выключатель. Вспыхнул свет, освещая убранство коттеджа. То, что дом не обитаем, сразу бросилось в глаза. Вокруг было как-то слишком чисто, не обжито, как с обложки глянцевого журнала, где все вещи лежат на своих местах, и нигде нет ни газет, ни журналов, ни забытой на подоконнике чашки кофе. Дом не жил, он находился в режиме ожидания, надеясь, что когда-нибудь и тут зазвучат голоса, закипят страсти, и хозяева перестанут быть гостями в собственном доме.- Чего стоишь , не проходишь?- прервал мои размышления один из хозяев этого коттеджа.- Ну как?- без особо интереса в голосе спросил парень.

- Здесь как-то… пусто,- нашла я подходящее слово. Очень подходящее: вокруг было самый минимум мебели, а при таких размерах гостиной…- Здесь можно в гольф играть или теннис.

- Дизайн разрабатывала моя мама,- пояснил Пабло, исчезая в одной из комнат за лестницей, ведущей на второй этаж.- Два года назад был в моде минимализм. Или как там это называется? Короче, чтобы было больше пространства.- Я прошла немного вперёд, осматриваясь. Комнатой, в которой исчез Бустаманте, была кухня.- Ты есть хочешь?- спросил он меня, когда я появилась на пороге. Я покачала головой и поежилась: уж какой-то слишком строгий интерьер был вокруг.- Ладно, пойдём я покажу тебе мою комнату, она более живая, чем всё это замороженное царство.- Пабло повёл меня куда-то вглубь гостиной, а потом мы резко свернули направо и оказались перед дверью.- Вообще-то это должен был быть кабинет, но я не захотел спальню на втором этаже. Там комнаты слишком большие. А тут ничего,- парень пропустил меня вперёд, а затем зашёл следом и включил свет.- Я мать сюда не пустил, сказал, что сам разберусь в какой обстановке мне находится.- И, похоже, он был прав. Эта комната, в отличие от всего остального дома, была значительно светлее и комфортнее. Просыпаясь здесь, можно не бояться стать психом из-за творческого полёта взбесившейся дизайнерской мысли. Бустаманте быстро пересёк комнату и распахнул дверцы шкафа, находящегося напротив входа в комнату.- О! Рубашки есть, слава Богу! Надоела уже школьная форма.- Он быстро стянул через голову футболку. Я лёгкими шагами приблизилась к парню и, слегка закусив губу, провела указательным пальцем по всей длине позвоночника парня. Спина его сразу же напряглась.

- Знаешь, мне на секунду показалось, что ты меня там всё-таки бросишь,- решилась сказать я. Казалось, Пабло напрягся ещё больше.

- А стоило бы,- немного севшим голосом произнёс тот, продолжая искать в шкафу подходящую футболку. На этот раз я сжала губу зубами немного сильнее.

- Прости. Прости, что сомневалась в тебе,- прошептала я через секунду. Ладонью я быстро провела по напряженной спине парня. Бустаманте медленно повернулся. Его щёки были подернуты лёгким румянцем.

- А сколько раз ты сомневалась во мне? Это же не единичный случай.- Вопрос поставил меня в тупик.

- Зачем ты сейчас говоришь об этом?- спросила я.- Разве это важно?

- А разве нет?- Пабло облокотился на шкаф. С каждым новым словом мне разговор стал нравиться всё меньше и меньше.- Разве для хороших отношений между мужчиной и женщиной не нужно доверие?

- Отношения? С каких это пор у нас с тобой какие-то отношения?- разозлилась я. Это какой-то театр абсурда! Бустаманте резко побледнел.

- Ах, ну да! С каких это пор?!- вспылил парень.- А не подскажешь какого хрена мы сюда приехали?

- Вот уж не знала, что Пабло Бустаманте для секса нужны какие-то там отношения!

- А тебе не нужны?- уже более спокойно переспросил парень. Я схватила его за руку, протащила по комнате до кровати и толкнула прямо на покрывало.

- Отношения, любовь – к чёрту всё!- резко сказала я, садясь Пабло верхом на колени.- У нас есть слабости и желания. Мы можем их ненавидеть, но не можем не подчиняться.- Я поцеловала парня в губы. Тот как будто бы нехотя ответил, а потом резко перевернул меня на спину и прошептал в самое ухо.

- Возможно, когда-нибудь ты возьмёшь свои слова обратно. А, может быть, даже быстрее, чем думаешь.- Я закрыла глаза и выгнула спину. Горячий шепот, тяжесть мужского тела, запах – всё это вызывало жгучее желание, заставляло вылететь из головы всем мыслям, желанию спорить. Я даже не заметила, куда делась моя одежда. Я уже не чувствовала времени, не слышала звуков. Казалось, что я не занималась любовью очень давно, казалось, что я не занималась любовью никогда. Не было ощущения чего-то чужеродного внутри себя, не было его и меня. Было единое целое, один организм и лавина эмоций.

«- Ты душу продала Дьяволу за пару ночей с этим ублюдком?- прозвенел у меня в голове мой собственный голос.
- Да,- тут же раздалось в ответ.- И это была самая невыгодная для него сделка. Души у меня уже не было, но Пабло подарил мне такое счастье, которое даже в Раю мне бы почувствовать не довелось».

Как видите, Паблто по мордахе не схлопотал, а...

Влюбленный дьявол (Ж.-Ж. Казот)

Утром меня разбудил отвратительный звук. Звонил мобильный. Я с трудом открыл один глаз и оглядел комнату. После некоторого осмысления, я понял, что писк доносится из-под кровати. Сунув туда руку, я нащупал свои джинсы, в кармане которых и обнаружился телефон.

- Слушаю,- отозвался я, не взглянув на дисплей. Зря, ой, зря!

- Доброе утро, Пабло,- раздался из мембраны голос моего отца.

- Папа?- я подскочил на кровати и начал лихорадочно соображать, зачем отец звонит в такую рань и не знает ли он, что меня нет в колледже.

- Пабло, ты не мог бы сегодня приехать домой?- спросил отец таким тоном, что ответ «не мог бы» отметался сразу же.

- А зачем?- я был бы не я, если бы не предпринял попытку отвертеться.

- Узнаешь,- лаконично ответил мэр и отключился.

Здорово.

Супер.

Замечательное начало дня. И где, кстати, Марисса?

Мысли о Мариссе тут же вытеснили все остальные, и настроение на порядок улучшилось. Я как можно быстрее оделся и буквально пулей вылетел из комнаты, недовольный тем, что Спирито, во-первых, встала раньше меня, во-вторых, меня не разбудила. Первым местом, где я догадался её искать, была ванная. Марисса там отсутствовала. Жутко недовольный этим фактом, я сунул нос на кухню. Там девушки тоже не было, зато был завтрак из купленных вчера продуктов. Меня это невероятно умилило. Марисса умеет готовить! Хотя, впрочем, может, и не умеет. Не суть важно.

- Марисса!- позвал я, решив больше не бегать по дому.- Ты куда делась?- Тишина. Умиление сменилось недоумением, и только тут я увидел в середине стола лист бумаги. Подойдя ближе, я взял в руки записку и прочёл следующее:

«Доброе утро, Паблито!
Мне жуть как не хотелось тебя будить, поэтому ты сейчас, собственно, и читаешь эту записку. Прости мне моё внезапное бегство, но Соня Рей, кажется, без меня и дня вынести не может. Я приготовила тебе завтрак в качестве компенсации. Надеюсь, ты не злишься.
Целую, Марисса.
P.S. Думаю, уже вечером я буду в колледже. Не скучай».

Нет слов.

Так со мной ещё никогда не поступали. Чувствуя подступающее раздражение, я смял записку и с яростью посмотрел на стол. Захотелось всё это смести на пол к чертовой матери, но я приказал себе успокоиться и мыслить здраво. В конце концов, у неё действительно могло что-нибудь случиться. Взяв телефон, я набрал её номер, но механический женский голос ответил мне, что абонент отключил телефон и никак не желает сейчас со мной разговаривать. Чувствуя себя полным болваном, я ещё раз перечитал записку.

А, что ты собственно хотел, Паблито? Ты же совсем не заслуживаешь того, чтоб после такой прекрасной ночи проснуться в объятьях любимой девушки? Любимой? Да, чёрт возьми! Я в злости порвал несчастный клочок бумаги и посыпал получившимися «хлопьями» стол, с удовлетворением замечая, как бумага тонет в давно остывшем кофе, падает в вазу с печеньем, залегает между круассанами. Отряхнув руки от остатков записки, я вышел из кухни и через пять минут уже выезжал за ворота особняка.

Я ехал домой.

Всю дорогу я был полон мрачных мыслей, а предстоящий разговор с родителем повышению настроения явно не способствовал.

Отца я застал в столовой за чтением газеты. Увидев меня, он сложил прессу и поднялся мне навстречу.

- Сын,- коротко поприветствовал он меня, пожимая руку. Я кивнул и сел напротив него.

- Ты хотел меня видеть?- спросил я, наверное, резче, чем следовало бы.

- Конечно,- спокойно ответил отец.- Ты мой сын, и я рад периодически общаться с тобой.- Сказать, что начало разговора мне не нравилось – это не сказать ничего. Обычно у нас такие разговоры заканчивались скандалами. Что-то мне подсказывало, что этот не станет исключением.

- Пап, у меня было не очень хорошее начало дня, может, мы отложим серьёзные разговоры на потом?- спросил я, собственно, без особой надежды на успех.

- Я знаю, что ты сегодня не ночевал в колледже,- коротко сказал родитель. Что ж, с этого бы и надо было начинать.

- Пап, я…

- Не стоит. Мне абсолютно всё равно где ты был. Я хотел поговорить не об этом,- не обращая внимания на мой опешивший вид, отец указал на папку, лежащую на столе возле меня и продолжил.- Посмотри на материалы, которые мне удалось собрать. Думаю, что тебе станет любопытно.

Я взял в руки предлагаемые бумаги и быстро пробежал по ним глазами. Дойдя до конца страницы, я вернулся к началу и прочитал ещё раз, внимательнее, потом следующую страницу и так до конца папки. Чем дальше я читал, тем меньше я верил.

Этого просто не могло быть.

Это не могло происходить со мной.

Это было… ужасно… не правильно.

У меня было стойкое ощущение déjà vu. Из головы разом исчезли все мысли, слова. Она была пустая как бензобак после долгой поездки.

- Зачем ты опять лезешь в мою жизнь?- наконец выпалил я и встал из-за стола.- Почему, чёрт побери, ты опять лезешь в мою жизнь?!- закричал я, бросая бумаги на стол.

- Я не хочу, чтобы тебе было больно, я не хочу, чтобы тобой манипулировали,- спокойно пояснил отец, глядя мне в глаза.

И тут у меня в голове, казалось, взорвалась петарда: ярость накрыла меня с головой, уничтожая во мне остатки самообладания. Несколько секунд я стоял напротив человека, называющего себя моим отцом, и силился придти в себя. Не получилось. Тогда я резко развернулся и, выбежав из дома, быстро запрыгнул в машину. Отец выбежал следом за мной.

- Что вы творите, остолопы? Не дайте ему уехать, он же сейчас глупостей натворит,- крикнул он охране, которая уже открывала передо мной ворота. Но было поздно. Я резко надавил на газ, парни бросились врассыпную, чтобы не попасть под колеса, а машина быстро выехала на дорогу.

Спасибо, отец, но дальше я сам справлюсь.

Доехал до школы я в считанные минуты. Я ехал быстро, игнорирую светофоры и все возможные правила дорожного движения, лишь изредка, да на особо опасных поворотах ныла сломанная во время прошлой аварии рука. В голове, казалось, кто-то устроил фейерверк.

Она всё знала. Всё знала… всё…

Добытая отцом информация никак не хотела оформиться у меня в голове. Каждая строчка из этой чертовой папки была как будто выжжена в моей голове.

Соня Рей. Настоящая фамилия Риос. Риос>Рейос>Рей.

Впереди мелькнул пешеход. Еле успел повернуть руль. Ничего не вижу перед собой, кроме этих чертовых строчек.

Паола Риос в апреле 2004 года была доставлена в больницу св. Пилар в тяжелом состоянии. Нервное истощение привело к выкидышу на пятом месяце беременности. Через две недели пациентка скончалась. Тело выдано Сони Рей (Риос), приходящейся покойной родной тётей.

Точная дата смерти 25 апреля 2004 года.

Точная дата смерти…

Дата…

Смерти…

Паолы Риос…

Сцепив челюсти, я резко нажал на газ. Машина набрала скорость.

Уж не знаю как, но до школы я добрался без происшествий. До ворот EWS оставалось не больше трёхсот метров, как прямо передо мной вырос старенький «Форд» (чёрт его знает, есть ли в Аргентине этот вид машины, но больше дешёвых машин я не знаю- прим авт).

Из машины вышли трое. У одного из них в руках была куртка. Я узнал её сразу.

Чертыхнувшись, я газанул назад и быстро начал разворачиваться. Парни кинулись к машине и рванули за мной, мне же оставалось только удивляться как в такой, на вид очень дряхлой, машине может быть столько прыти. Чуть не перепутав газ с тормозом, я набрал скорость, но почти сразу же мне пришлось остановиться: прямо мне на капот приземлилась девушка.

- Чёрт!- выругался я.

- Не поминай чёрта, Паблито,- раздался до боли знакомый голос. Марисса быстро вскочила в «Фольцваген» и скомандовала.- Вперёд и быстрее.- И вовремя: парни из «Форда» уже начали объезжать нас сбоку.

- Идите к Дьяволу,- крикнул я в окно и опять рванул с места, подумав, что шины потом придётся менять. Машина, повинуясь моему управлению, быстро ехала в сторону от школы. К моему большому сожалению, дорога, по которой мы двигались, вела не на оживленную трассу, где мы бы могли затеряться, а совсем даже наоборот.

- Ты же хотела к Соне,- сказал я, поворачивая машину на незнакомую улицу.- Что же случилось?

- Выяснилось, что она может обойтись и без меня,- пожала плечами Марисса. Я хмыкнул.

- Ну-ну. Мари, скажи, а у тебя есть кузина?- Спирито вздрогнула и бросила на меня опасливый взгляд.

- Мой отец единственный ребёнок в семье,- осторожно сказала она.

- А я не об отце,- пояснил я жёстко, кидая взгляд в зеркало заднего вида. От преследователей мы, кажется, оторвались.- Интересно, а вдруг они просто хотят мне куртку вернуть,- хихикнул я, весело глядя на бледную Мариссу.- Чего молчишь? Ты ведь знала, да? Всё знала. А я, дурак, повелся на тебя. Отомстить, поди, хотела за сестрицу. Правильно? Только не знал я, что она умерла,- прошипел я, останавливая машину.- И из-за чего, тоже не знал.- Марисса, услышав это, покрылась красными пятнами ярости.

- Врёшь. Она сказала тебе. Лично,- Спирито наклонилась к моему лицу.- Всё ты знал. Это ты убил её, слышишь? Ты. И я поклялась отомстить тебе и твоему отцу.- Во мне поднялась волна нездорового веселья. Я хохотнул и широко улыбнулся.

- И потому ты начала со мной общаться,- не вопросительно, а утвердительно сказал я.- Искала больные места, выясняла, общалась с моими друзьями. И как успехи?

- Ты черствое отвратительно животное,- выплюнула Марисса с презрением.- Тебе вообще на всё ровно.

- Правильно, и то, что я трахнул тебя, мне всё равно и то, что ты предала меня, мне тоже ровно. То, что ты врала мне, меня не колышет. И то, что ты этим парням сказала, какая у меня тачка, мне по фигу. Убирайся.- Марисса дёрнулась.- Вон я сказал!

- Пошёл к чёрту! Ненавижу тебя!- Спирито быстро вылетела из машины и быстрым шагом скрылась за поворотом.

Не успел я завести машину, как в переулке показался «Форд».

Коварство и любовь (Лариса РУБАЛЬСКАЯ)

Сводя с ума уснувший сад,
Цвели полночные левкои.
Иду, наощупь, наугад
Туда, где были мы с тобою.

Туда, где всё тобой дышало
В недолгих наших нежных днях,
Ничто беды не предвещало,
И не печалило меня.

В мой край волшебных слов ворвались злые тучи,
Опали лепестки причудливых цветов,
Коварство и любовь так часто неразлучны,
Коварство и любовь, коварство и любовь.

Я знаю, некого винить
За ту минуту отрешенья.
Судьбы причудливая нить
Оборвалась при натяженье.

О, как я болен был тобой,
Об этом я не ведал сам.
Пусть расплачусь за это болью,
Я благодарен небесам.

Вы когда-нибудь пробовали встать на пятку и быстро-быстро крутиться? Вокруг с бешеной скоростью перемещаются предметы, и в какой-то момент ты понимаешь, что если не остановишься, то упадёшь. И падение это будет очень и очень болезненным. А вы пробовали так жить? Я пробовала, я так живу. Вокруг меня нет ничего постоянного: люди, улицы, квартиры – всё меняется с космической быстротой. И чтобы просто не сойти с ума, я в какой-то момент закрываю глаза и отключаюсь от всего мира. Я уже не пытаюсь привыкнуть к людям. Я, наверно, уже не умею этого делать.

***
Надо быть осторожнее, если я хочу жить. Хотел ли я? Как это не удивительно, но да. Я хотел остаться в этом грёбанном, порочном мире воров и проституток, в мире лжи и фальшивых друзей, в мире, где нет места таким понятиям, как любовь и верность. В мире, который я испробовал от А до Седа, но которого я не знаю совсем, который готов преподносить мне сюрпризы хоть каждый день. Но бывают и моменты, когда хочется запереться в комнате и перечитать зачитанную до дыр грустную книгу, где главный герой заканчивает жизнь самоубийством. Он стоит на подоконнике, а где-то рядом валяется предсмертная записка в стиле «никого не винить». И я, чёрт возьми, читая это, тихо и неприлично завидую, потому что мне также хочется встать на подоконник, краем глаза глядя, как залетающий в комнату ветер, теребит предсуицидную записку в стиле «винить всех».

***

И тут в мою жизнь врывается человек. Я знаю, что вы скажете будто я сама к нему постучалась, но это не так… Ворвался он, и поэтому я бегу. Бегу без оглядки, чтобы успеть спастись или спасти…. Я стучу в запертые двери, кричу, зову на помощь.

«А народ как будто не слышит,
Или просто не хочет слушать…»*

Я умоляю, падаю на колени и реву. Как давно я не плакала так искренне и так горько? Я не помню.

***

Соприкосновение с реальностью оказалось болезненным. Но я не испытываю боли от ломающихся костей, не ощущаю крови во рту, не чувствую падения на асфальт. Боль только во мне. Она снедает изнутри, воет и кусает… В моей душе нет ни ненависти, ни любви. Есть только боль.

Чьи-то тяжелые ботинки наступают мне на пальцы…. Слышится хруст. Наверно, это больно…

***

Я уже не могу дышать, перед глазами пляшут чёрные точки, я падаю на колени, тщетно пытаясь восстановить дыхание.

- Девушка, вам помочь?

Мужчине лет сорок, я где-то его видела, но не помню где. Мне плевать. Лишь бы успеть исправить то, что я сотворила. Лишь бы успеть…

***

Я отстранённо смотрю, как по моим волосам бежит кровь. Это так страшно, но одновременно притягивает. Я уже не чувствую никакой боли: ни душевной, ни физической. Я просто смотрю на кровь… Хочется спать. Я закрываю глаза, но позже больше не могу их открыть,… да и не хочется.

***

Мы быстро едем, я пытаюсь вспомнить дорогу, по которой бежала. Поворот, ещё один и ещё. Да где же? И вот я вижу знакомую местность. Наконец-то.

***

Теперь уже совсем не больно…

***

Мужчина куда-то звонит, что-то делает, а я смотрю. Светлые волосы, красные от крови, красивые когда-то руки, которые ещё совсем недавно я чувствовала на своём теле, разбитые губы, так страстно меня целовавшие. А рядом лежит куртка.

Он прекрасен даже сейчас. Я люблю его. Жаль, что слишком поздно.

***

Я совсем не осторожен, ведь я не хочу жить. Не хочу? Уже нет. Я не хотел оставаться в этом грёбанном, порочном мире воров и проституток, потому что здесь нет места таким понятиям, как любовь и верность. А я ведь почти поверил .Этот мир преподнёс мне такой сюрприз, что я сломался. Наверное, я слаб… Что ж…

И нет предсуицидных записок, нет распахнутого окна, осенних листьев, свежего воздуха. Нет романтической истории, которая бы оправдала такой поступок. Есть только грязь и банальщина. Была ещё боль, но её я унёс с собой.

***

Я стою всё на том же месте, но потом меня куда-то ведут, что-то вкалывают в вену, о чём-то спрашивают. Я не помню ничего… Только свои мысли: «А, может, ещё не конец? Может, ещё не всё потеряно?». Но я не верю сама себе.

***

И вдруг я услышал голос: нежный, мелодичный и… зовущий. Он раздавался за моей спиной. Я попытался повернуть голову, но неведомая сила не давала мне этого сделать. Мне вдруг стало страшно, что этот голос лишит меня этой свободы и лёгкости, что он причинит мне боль. Голос становился всё более настойчивым и отчетливым, казалось, что он приближался ко мне. Я ещё больше испугался. Я не мог позволить ему подойти ближе. Сверкнула молния, я сделал глубокий вдох, затем шагнул в бездну…

Но это было уже где-то за пределами разума.

«- Возможно, когда-нибудь ты возьмёшь свои слова обратно»… Жаль, что я этого не услышу.

***

Такие же, как у тебя голубые глаза. В них вина. Такая же, как у меня. Светлые волосы, чуть тронутые сединой, волевой подбородок. У тебя очень красивый отец. Но сейчас он бледен, он шепчет твоё имя, кусает губы. Я ведь так хотела ему отомстить. Получилось. Отчего же так больно? Если он меня сейчас ударит, то я не буду сопротивляться. Но он не приближается ко мне. Лишь кусает губы и шепчет твоё имя.

* Отрывок из стихотворения Екатерины С. – моей ближайшей подруги.

Эпилог

Сага с открытым финалом

В аудитории было очень душно, отчего студенты буквально растекались по партам. Мне было скучно. Я лениво обводила глазами присутствующих, отмечая про себя, кто чем занимается. Занимались чем угодно, но только не конспектированием лекции. Преподаватель на это внимания не обращал, продолжая говорить; его тягучая итальянская речь текла размеренно, певуче, отчего лично мне хотелось спать.

Радуясь, что в начале пары я догадалась сесть на последнюю парту, я читала книжку и периодически осматривала себя в зеркало. Вид я имела неважный. Что и не удивительно: если учитывать что мне сегодня приснилось. Я вздохнула и закрыла зеркальце: смотреть на себя сил не было.

Прозвенел звонок. Я быстро встала из-за парты, собрала свои вещи в сумочку и выпорхнула из аудитории.

Последняя пара осталась позади.

Я уже вышла из здания Университета, когда меня догнала однокурсница.

- Марисса, постой.- Она ухватила меня за локоть, призывая остановиться.

- Что?- Откровенно говоря, эту девицу я не любила. Хотя бы потому, что её отец имел какие-то дела с моим, и я догадывалась, что этой Роузи поручили за мной присматривать. А шпионов я никогда не любила.

- Ты с отцом почти не общаешься,- начала она. Я удивилась.

- А тебе какое до этого дело?

- Никакого,- Роузи покачала головой.- Просто тебе ещё неделю назад пришло письмо, а ты его до сих пор не забрала.- Я удивилась ещё больше.

- Письмо? От кого?

Моя собеседница пожала плечами.

- Не знаю. Вот,- она протянула мне конверт. Я медленно взяла его и поблагодарила однокурсницу. Девушка выглядела разочарованной. Видимо, надеялась, что я открою послание при ней. Что ж, не все мечты сбываются.

Я побрела к машине с шофером – одна из прихотей моего папаши. Посмотрела на отправителя: «Аргентина. Буэнос-Айрес. **** Мануэль Агирре». Мои руки затряслись. Я села в машину и бросила резко:

- Домой.

Машина тронулась, за окном быстро сменялись картинки, которые я знала наизусть. Два года. Я два года жила в Милане, лелеяла свою память и израненную душу, свою вину и свою ошибку. В моих кошмарах я видела светлые волосы в крови, израненные губы, которые шептали, что во всем виновата я. Я могла сбежать от всего в эту чёртову Италию, но от себя не убежишь.

Не убежишь от того холодного коридора больницы, равнодушного тона врачей и того «Если мой сын умрёт – я тебя убью».

И это было так страшно тогда.

- Синьорина, мы приехали.- Я вздрогнула и выглянула в окно. Да, приехали.

- Спасибо,- я рассеяно кивнула шоферу и вышла, не дожидаясь пока он откроет мне дверь.

- Синьорина Спирито, с вами всё в порядке?- спросил он, вглядываясь в моё лицо. Я покачала головой.

- Всё в порядке, Густаво, можешь ехать.- Я развернулась и прошла в подъезд. Там меня встретили охранники. Один из них проводил меня тоскливым взглядом. Леонардо уже давно не находит себе места при виде меня. Он казался довольно милым парнем, и я даже подумывала одно время познакомиться с ним поближе, но, к его несчастью, я пока не могла позволить себе такой роскоши как отношения. Я по привычке улыбнулась секьюрити, но получилось как-то нервно: конверт в руке жёг мне руку, и я не могла сосредоточиться на чём-то другом.

В своей квартире я оказалась за рекордно короткий срок, буквально влетев внутрь, я кинула послание из Буэнос-Айреса на столик в холле, как будто подозревала, что внутри Сибирская язва. Я знала, что моё спасение есть на кухне в ящике возле окна. Сигареты. Тогда, два года назад, я поклялась, что попытаюсь бросить курить. Попыталась. За два года – тридцать четыре… нет, уже тридцать пять штук.

Я нервно ходила по комнате, бросая взгляды на злосчастный конверт, руки тряслись так, что я пару раз пронесла сигарету мимо рта. Нервы были на пределе.

Наконец, я не выдержала и, схватив письмо, разорвала бумагу. Внутри конверта оказалась газетная статья. Я быстро пробежала по ней взглядом. Один раз, а потом ещё, и ещё, и ещё. Я просто не могла поверить. Горячие слёзы чертили дорожки по моим щекам, но я не чувствовала этого. Я читала. Один раз, второй, третий, и ещё, и ещё, и ещё.

Я сидела в ванной, пялилась в зеркало и казалась себе ещё более жалкой, чем час назад на паре.

Длинные волосы, собранные в хвост. Верна я осталась только цвету. Серый брючный костюм с пиджаком, из-под которого была видна чёрная блузка, неброский и аккуратный когда-то макияж, растекшийся сейчас по всему лицу.

Я умыла лицо и снова уставилась на себя в зеркало. Два года назад я пыталась начать жизнь по-другому, но сейчас это казалось смешным. Нелепым! Абсурдным! Я была раздавлена, но когда-то я должна придти в себя? К чёрту всё!

Я схватила ножницы с полочки у умывальника, распустила прическу и нервными движениями начала портить идеально остриженные волосы. Но на этом я не остановилась. Сняв костюм и блузку, я влетела в свою спальню и резко открыла шкаф. Оттуда я вытащила чёрные джинсы и опять воспользовалась ножницами, сделав несколько рваных дырок на плотной ткани. У блузки я отпорола рукава.

Дальше пришлось воспользоваться папиными связями.

Всё время, пока я собирала свои вещи, которых собиралась взять самый минимум, договариваясь с авиа-агентством, в моей голове билось: «В Буэнос-Айрес, в Буэнос-Айрес. Только туда. Плевать на всё: на отца, на Серхио. Туда, туда, туда, туда».

До посадки оставалось три часа, все это время я провела в воспоминаниях.

***
Я не помню, как оказалась в этом углу, но отсюда я видела весь коридор, а на меня никто не обращал внимание. Недалеко от меня сидел светловолосый мужчина, которого я видела лишь однажды. Серхио Бустаманте. Он сидел, опустив голову на руки, сгорбленный, несчастный. Все журналисты Аргентины отдали бы правую руку за шанс сфотографировать его сейчас в такой позе, но кроме нас в коридоре никого не было. Я долго таращила на мэра глаза, не решаясь окликнуть его и спросить, что я здесь делаю, что здесь делает он и где Пабло. Только я открыла рот, чтобы задать мучающий меня вопрос, как в самом конце коридора открылась дверь, и к Бустаманте направился человек в белом халате. То, что он именно к Серхио, я поняла сразу. Но сам мэр голову поднял только тогда, когда врач назвал его по имени.

- Что с моим сыном?- сразу же спросил он. Голос у него был хриплый, как будто спросонья, и оттого пугающий.

- Мы ничего не можем сделать,- чуть дрожащим голосом начал врач.

- Что?- Серхио медленно поднялся с дивана и теперь возвышался над медиком.

- Его очень сильно избили, у него черепно-мозговая травма,- врач говорил медленно, монотонно, смотря в сторону, боясь встретиться с Бустаманте взглядом,- он пережил сложнейшую операцию и до сих пор не пришел в сознание. Боюсь, что нам остается только ждать. Ждать и надеяться, что всё образуется.

- Сколько ждать?- все также хрипло спросил мэр.

- Не знаю. Может, день, может, месяц, может, год, может, десять лет.

Серхио схватил лекаря за грудки, а я закричала в голос.

***

В моей палате было очень холодно и темно. Меня сильно колотило, но не от страха, а от безысходности и очень сильной боли. Меня о чем-то спрашивали, пытались чего-то добиться, но я не слышала и не видела ничего вокруг. И тут в палату вошел Серхио.

- Тех парней нашли. Они дают показания,- сказал он, глядя мне в глаза.- Один из них сказал, что они действовали по твоей просьбе.

И я захохотала.

- Это не правда!- крикнула я, продолжая смеяться.

- Я тебе не верю,- зло прошипел мэр. Люди вокруг забеспокоились.

- Я знаю,- прошептала я, резко оборвав истерику.

- Если мой сын умрёт – я тебя убью,- бросил Бустаманте-старший и развернулся, чтоб уйти.

- Встаньте в очередь,- сказала я ему в спину. Ответом мне стал хлопок дверью. А я опять рассмеялась.

***

Спирито прибыл в Аргентину дня через четыре после трагедии. Разговаривала с ним мама, но я и так прекрасно знала, что он может сказать.

Он решил забрать меня в Италию. Выслушивая его решение, я не испытала никаких эмоций. Италия, так Италия. Мне все равно. Аргентину мы покинули практически сразу.

И сейчас я возвращалась назад. Удивительно, но ни страха, ни радости я не испытывала. Наверно, я все же не знала, зачем я туда еду. Но не ехать не могла.

Самолет приземлился плавно, оправдывая репутацию авиакомпании, которой принадлежал. Лично я бы не удивилась, если б он взорвался где-нибудь в воздухе. Это был бы достойный конец моей истории (если учесть предпочтения автора фика, я бы тож не удивилась – прим. аффтора). Но он приземлился, и мне оставалось только сойти по трапу в саму неизвестность.

В Буэнос-Айресе было холодно. Прохладный ветер залезал под куртку, гоняя по коже мурашек. Я перебросила свой рюкзак на спину и пыталась запахнуть джинсовку, но толку от этого было немного. Ласково же меня встречает любимый город…

Однако на уныние я времени себе не дала. Мне ещё нужно было оформить номер в гостинице и подумать, что делать дальше. Честно говоря, идей не было, поэтому я надеялась на экспромт.

В гостинице меня встретили как родную, видимо, с клиентами у них было неважно, номер дали приличный, хотя за те деньги, что я заплатила, можно было подобрать что-нибудь и получше. Но мне ли жаловаться? Я жаловаться себе запретила и вызвала такси, хотя ещё не была уверенна ни в правильности своих поступков, ни в целесообразности своего приезда. Но что сделано – то сделано.

Первым делом я поехала в особняк Бустаманте. Всю дорогу до этого дома, я грызла ногти и приказывала себе не реветь. Не реветь не получалось, за что я была награждена подозрительными взглядами водителя.

Однако особняк был пуст. Это мне сообщила скучающая охрана. Я пыталась выудить из них хоть какую-то информацию, но они молчали и лишь головами мотали, мол, не их это дело, куда хозяева уезжают. Я очень сильно разозлилась и опять собралась зареветь, но один из секьюрити, видимо, сжалившись над моим несчастным видом, сказал:

- Вы извините нас, говорить где хозяева не велено из-за журналистов этих, но сеньор Бустаманте, вроде, сегодня собирался на кладбище.- За подсказку парень получил подзатыльник от своего напарника, а я кивнула и направилась к поджидавшей меня машине.

Было уже довольно поздно, но я все же решила заехать на погост. Всю дорогу сердце моё колотилось как бешенное, грозясь выпрыгнуть из груди или поселиться в пятке. На кладбище было тихо и пусто, наверное, поэтому высокую фигуру в черном я заметила сразу. Закусив губу, я пошла в ту сторону. Шаги мои тихими не были, приближалась я стремительно, но человек впереди меня не обернулся. Может, он видел меня раньше, может, просто ему было не до этого. Он стоял, всматриваясь в надгробие, заваленное свежими цветами. Мне же были видны только эти цветы, да начало имени «Па…». Сердце моё сжалось.

Стояли мы та долго. Солнце катилось к зениту, вокруг темнело и ещё больше холодало.

- Она не хотела, чтоб ты приходил сюда,- наконец, сказала я. Человек впереди меня обернулся, а я собрала все свои силы в кулак, чтоб не отшатнуться. Передо мной стоял не Пабло Бустаманте. Это определенно был кто-то другой: глаза были слишком пустые, когда-то гладкое, мальчишеское лицо заросло щетиной, вокруг рта залегли грустные морщинки.

Он молчал. Вглядываясь в моё лицо, он, наверно, тоже думал, что перед ним на Марисса Пиа Спирито, а какая-то другая девушка. Он лишь смотрел на меня и молчал, но я знала, что он должен когда-то нарушить тишину. И я ждала. Ждала, боясь только, что он так ничего и не скажет. Но бояться следовало его слов.

- Ты похожа на солнце,- наконец, сказал Пабло.- Ты также как оно сжигаешь всех, кто подходит к тебе слишком близко.- А потом он обошел меня и направился к выходу. Я обернулась и, глядя на его удаляющуюся спину, глотала слезы. А потом улыбнулась.

Солнце клонилось к зениту, окрашивая небо в причудливые тона, и Пабло Бустаманте, казалось, шел прямо к солнцу. А я знала, что уже сегодня позвоню матери, и заставлю её переехать в Буэнос-Айрес. Знала, что она не откажется, потому что уже, похоже, присмотрела себе здесь жениха (за эти два года она слетала в Аргентину раз двадцать).

Я улыбалась, потому что знала, что не бывает легких путей. Да я их никогда и не искала…

Я шел навстречу совсем чужому мне солнцу, которое совершенно меня не грело. Сейчас для меня было важно другое солнце. Да, оно сожгло меня когда-то дотла, но я знал, что оно может и дарить тепло, и освещать дорогу, и любить, и верить, просто оно иногда не важно контролирует свою температуру. Но я научу его. Ведь я никогда не искал легких путей.

Мы никогда их не искали.

Конец четвертой части и повести в целом.