Еще через полчаса их ночной променад мог бы завершиться двойным суицидом, - даже энтузиазм Пабло плавно заглох, парень тихо чертыхался и ворчал, Марисса же, казалось, уже смирилась с собственной участью и преждевременной кончиной. Но, Пабло таки увидел заветное место и посветил на него фонариком. Под кроной раскидистого дуба было достаточно сухо, и парочка тут же устремилась туда.
- Как ты думаешь, коробка на месте? - чуть взволнованным тоном обратился к Андраде парень.
- Конечно, - беспечно повела плечами Мари. - Не парься, никому она не нужна… - она поперхнулась под взглядом Пабло. - Ээ… кроме нас, естественно.
Он нашел неподалеку подходящую крепкую ветку, присел на корточки и начал копать. Земля здесь была гораздо суше, чем в других местах, да и Пабло никогда не занимался подобного рода деятельностью, посему процесс протекал медленно. Мари успела оборвать всю листву в пределах досягаемости, достать пачку сигарет из кармана джинсов Пабло, вручить ему одну, обнадеживающе поцеловать его в шею, спросить, не нужно ли содействие, получить утвердительный ответ и присесть рядом. Но, после появления Мариссы дело вообще застопорилось - они тут же начали отвлекаться друг на друга, и с полчаса просто целовались, причем Пабло упорно пытался не прикасаться к ней испачканными руками. Правда, девушка почти сразу же забила на это, и, томно прошептав:
- А плевать, все равно на мне твоя куртка, - позволила себя обнять.
Наконец, Мариссе стало окончательно холодно, и она сама попыталась приступить к копанию, но теперь Пабло решил устроить себе еще один сеанс релаксации, и настойчиво отвлекал свою драгоценную. Когда чувство ответственности проснулось в Бустаманте, Мари решила забыть про раскопки и просто наслаждаться прикосновениями своего любимого. К счастью, следующее пробуждение хотя бы чего-то из обширного спектра человеческих чувств, кроме страсти, оказалось синхронным. Неизвестно, что именно руководило ими - любопытство, желание поскорее оказаться в теплой постельке, осознание необходимости довести дело до конца или что-то еще, но через пять минут уже изрядно грязные руки Пабло сжимали небольшую коробку. Мари открыла ее, и они погрузились в созерцании своего заветного "совместно нажитого имущества": тут был впервые подаренный Пабло цветок, забавный рассказ Мариссы об одной странной парочке, несколько совместных фотографий, некоторые из которых тогда претендовали на откровенность, и две одинаковые тетрадки со стихами, заполненные только на первых страницах. Неизвестно, каким именно образом они оба узнали о существовании этих поэтических творений, - Марисса никогда бы не призналась, что посвятила Пабло стихи, Пабло никогда не признался бы, что вообще их пишет. Они молча смотрели друг на друга и с какой-то неожиданной робостью улыбались, вспоминая, как закопали эту коробку перед окончанием третьего курса, поклявшись, что чтобы ни было, перед выпускным они ее откопают, и если будут не вместе, то обязательно хотя бы цивилизованно поговорят, и останутся хорошими друзьями. Но, их отношения складывались на удивление ровно и стабильно, не было крупных ссор и скандалов и разрывов со слезами на глазах.
В таком же приятном задумчивом молчании они пошли обратно.
- Может, заночуешь у меня? - с надеждой попросил Пабло, которого до безумия злил тот факт, что они с Мари жили не вместе, и что у его девушки была собственная квартира, в которой она предпочитала дислоцироваться, а к нему приезжала только изредка.
- Нет, я хочу выспаться перед завтрашним днем. Я устала.
- Ну родная, пожалуйста, обещаю, что не буду тебе мешать. Если хочешь, я лягу на втором этаже, а ты на первом… Я просто так хочу разбудить тебя и позавтракать вместе… - он изобразил очаровательную улыбку, единственной ответной реакцией на которую всегда и у всех служило согласие в чем бы то ни было.
Однако Марисса Андраде, как обычно, являлась исключением из такого приятного правила.
Она равнодушно повела плечиками и ответила:
- Пабло, ты же знаешь, что с утра со мной лучше не общаться… И просыпаться я предпочитаю под одну-единственную мелодию, а у тебя ее наверняка нет…
- Тогда, я заеду за тобою с утра, - он сделал вид, что совсем не обиделся.
- Не надо, мне до колледжа два шага пройти. Все, до завтра, я безумно хочу спать, - Мари чмокнула его в щеку и быстрым шагом направилась в сторону своего дома.
Пабло чертыхнулся и непонимающе посмотрел ей вслед.

Девушка торопливо открыла дверь, и устало плюхнулась на кровать. Надо же, она даже не ожидала, что он настолько расстроится… И уж точно она не ожидала, что будет чувствовать себя так ужасно. Впрочем, она же выбрала. Теперь осталось только "поддерживать политику партии", как говаривал Серхио Бустаманте. Наверно, не следовало бы еще тогда начинать встречаться с Пабло, раз это так тяжело…Она пробовала расстаться, но этот вариант оказался просто невыносимым. Если уж в ее отношениях с Пабло частенько бывали нереально приятные моменты, то когда они не были вместе, она каждую секунду была готова по-волчьи выть от тоски. Конечно, рядом с ним, бывало, тоже начинало хотеться тоненько так завывать, но Мари сдерживала себя.
Однако каждый раз, когда приходилось отвечать на волновавший всех хамский вопрос: "А че, правда, что ты с Пабло Бустаманте встречаешься?", она внутренне содрогалась от отвращения к себе. Он был настолько популярен среди девочек, особенно с младших курсов, что можно было создавать фан-клуб. Чуть ли не каждый день кто-то пытался покончить с собой, кто-то устраивал ему отвратительную сцену со слюнявым признанием в вечной преданности, кто-то признавался в этом не так уж отвратительно, и даже иногда забавно. "Меня сегодня спросили, чтобы я сделала, если бы жить мне осталось один день. И я ответила, что призналась бы тебе в любви". Его буквально окружало это болезненно повышенное внимание, и рядом с ним Марисса чувствовала себя никчемной дурочкой. Он вечно был задействован во всех школьных постановках, играл в рок-группе, был действительно красив, хорошо учился, и, что при всем остальном было просто парадоксальным, обладал замечательным характером, без малейшей примеси нарциссизма. После детства с популярнейшей красавицей-певицей, и заботливо взращенным комплексом неполноценности, находиться рядом с таким человеком было убийственно. До нее у Пабло было много девушек, и первое время рядом с ним она боялась стать одной из бывших. Ей приходилось быть другой - не таять от малейших его прикосновений, и в ответ на витиеватые признания саркастично спрашивать: "Это твоя лучшая заготовка?". После нескольких месяцев она поняла, что расставаться с ней никто не собирается. Но внутренняя настороженность не пропала, - она прекрасно понимала, что у него могла быть другая девушка. Но проявлять ревность Марисса не находила возможным, поэтому поступала наоборот, не обращая внимания на свиту из поклонниц. Перед выпускным началась новая стадия ее паранойи - Мари боялась, что после окончания колледжа он решит, что ему нужен кто-то еще, потому как с ней скучно далее строить отношения.

Пабло прошествовал к бару и извлек на свет пузатую бутыль виски. Напиться хотелось до чертиков. Он вообще не понимал иногда, зачем Марисса до сих пор встречается с ним? Казалось, что ей просто не нужны эти взаимоотношения - она неохотно соглашалась провести вместе каникулы, у него заночевала всего пару раз, когда ей еще не подарили собственную квартиру… Да и вообще, она была пугающе непохожа на других девушек - она была неревнива. Этот факт Пабло просто бесил.

У любви есть зубы, и она кусается. Любовь наносит раны,
которые не заживают никогда, и никакими словами невозможно
заставить эти раны затянуться.В этом противоречии и есть
истина - когда заживают раны от любви, сама любовь уже мертва.

Стивен Кинг

Марисса лежала на кровати в той же позе, закинув руки за голову и вспоминая… Самые счастливые моменты у них с Пабло были на каникулах - вокруг не было никого, они наслаждались обществом друг друга, забывали об окружающих и прочих проблемах. Именно тогда она расслаблялась по-настоящему, Пабло прекрасно чувствовал это, и настороженность полностью исчезала из их отношений, они становились спокойны и по-настоящему уверены в себе и друг в друге.
Она с досадой закусила губу - играть роль холодной и зачастую равнодушной девушки, которая по неизвестным причинам еще все-таки с ним, ей с переменным успехом удавалось, но почему-то было очень больно. У нее не было идиосинкразии к признаниям, но каждый раз она в последний момент глотала слова и говорила взамен какие-нибудь глупости. Захотелось как-то описать свои чувства, рассказать хотя бы собственному ноутбуку о перманентном состоянии несоответствия самым близким людям, о том, как иногда, еще в колледже, она тайком пробиралась в его комнату, смотрела на спящее родное лицо и часто-часто шептала: "Люблю". Шептала то, что не осмеливалась сказать с утра. Правда, она утешала себя тем, что после ее ночных бдений Пабло неизменно рассказывал, что она ему снилась. Правда, он говорил так практически каждый день, Томми и Гидо неизменно сверяли по нему Лунный календарь. С возрастанием Луны одержимость Пабло проявлялась все более явно, в полнолуние он частенько во весь голос орал: "Марисса, я тебя люблю!" или "Марисса, детка, я тебя хочу!", в зависимости от характера и направления его сновидений. Так они и встречались по ночам - сбитый шепот Мариссы и хриплые крики Пабло. Его соседи по комнате даже привыкли к подобному аккомпанементу, и в последний день учебы признались Бустаманте, что без его ночных признаний засыпать им уже некомфортно.
Мари услышала телефонный звонок, и неохотно взяла трубку. Интересно, какое убожество будет звонить в два часа ночи? Правда, она тут же выкинула из головы сердитую мысль, - на определителе высветился номер Пабло.
- Да? Пабло, что-то случилось? - обеспокоено спросила девушка.
- Мари, я люблю тебя! - малоразборчиво проорал Бустаманте.
- Паблито, сладкий, ты пьян, что ли?
- Не-е-ет, - протянул "сладкий" и продолжил. - Мари, я тебя люблю-ю-ю-ю!! - взвыл он странным голосом.
- Все, Пабло, хватит, иди спать! - твердо отрезала Андраде, недовольно хмурясь.
- Ты меня совсем не люби-и-ишь… - протянул обиженно Пабло, и присовокупил с трагизмом в голосе, - ну за что?!
- Козленок, прекрати ныть, завтра поговорим. Я вешаю трубку. - Однако голос Мариссы смягчился, в глубине души она ощутила нехилые покусывания совести.
"Довела, допекла таки ребенка!" - злорадствовала она. - Бу на тебя, стерва!".
- Не-е-ет, не надо! Мне плохо без тебя, ты ведь приедешь?! - уже тише, но все так же требовательно осведомился Бустаманте.
- Да-да, конечно, завтра с утра я заеду, будем приводить тебя в порядок.
- Завтра?! Нет! Сейчас!! - продолжил бушевать Пабло.
После этих слов он пошатнулся, и потянул телефонный провод на себя. Аппарат свалился, и связь разъединилась. Мари тут же испугалась за целостность своего сокровища, а посему подхватилась, и направилась в гости к изрядно пьяному Паблито.

Когда она появилась, парень уже устроился у порога, облокотившись на стену.
- Ты пришла… - расплылся в улыбке он. - Любимая пришла… - обратился он к невидимым слушателям.
- Да, Пабло, я пришла, теперь мы пойдем в спальню, ляжем в постельку и уснем.
- В постельку? - обрадовано встрепенулся парень.
- Нет-нет, сегодня будем себя вести как паиньки. Завтра у нас сложный день, - Мари подошла к Бустаманте, и помогла ему подняться.
До спальни они добрались не иначе как с помощью божественного проведения - Пабло несколько раз изъявлял желания не добираться до постельки, пытаясь в очередной раз доказать девушке, что с ней ему хорошо всегда и везде. Но Марисса проявила недюжинную физическую силу, а так же военную хитрость и сноровку - неизвестно, какие именно ловушки она расставляла, но он вполне спокойно улегся на кровать. Правда, как только Андраде предприняла слабую попытку отстраниться, Пабло тут же взбунтовался и снова начал кричать о своей всепоглощающей любви и страсти. Мари вздохнула, и погладила его по голове.
- Ладно, давай спать.
Пабло обнял ее невероятно крепко, ей даже стало жарко, но все попытки откатиться на другой конец кровати провалились - словно чувствуя, что она пытается от него отдалится, парень сжимал ее все крепче, пока наконец Мари не смирилась, и не обняла его в ответ.

Пабло проснулся первым. Марисса спала в его объятиях, нереально маленькая и хрупкая, личико ангельское, безмятежное и бесконечно красивое. Он несколько раз погладил ее по щеке. Во сне она была другой, более родной и понятной. Он даже не заметил, что смотрел на нее очень-очень долго, и так внимательно, что она открыла глаза.
- Привет.
- И тебе привет. Как спалось, красавец? - иронично спросила Мари.
Пабло потупил взгляд.
- Прости за вчерашнее. И вообще, я тут подумал… Не уходи от меня, ладно? Я виноват перед тобой, я, наверно, чересчур навязчивый, настырный… Иногда бываю таким грубым, ревнивым и диким… А вчера вот напился… Ты прости меня, я просто так тебя люблю, ты, наверно, не представляешь даже, насколько сильно… Ты скажи, что тебя в моем поведении не устраивает, и я исправлюсь, если ты захочешь. Только не уходи…- он подсел к ней и сжал ее руку.
Марисса, внимательно слушавшая эту речь, так широко распахнула свои теплые коричные глаза, что Пабло невольно засмотрелся, и на несколько секунд выпал из реальности. А еще через миг оказалось, что глаза ее казались невероятно огромными из-за застывших в них слез.
- Пабло, ты дурак… А я, а я еще хуже… - она всхлипнула. - Ты… п-почему думаешь, что я уйти от тебя хочу?..
- Ну, Мари, я признаю, что дурак иногда, но не до такой же степени… Я тебя еле уговорил каникулы вместе провести, переезжать ко мне ты не хочешь, о совместной жизни всегда разговоры обрывала… Я понимаю, что виноват, я все-все сделаю, не бросай меня только…
На этих словах она зарыдала в голос. Марисса столько ждала подобного отношения, так упорно его добивалась… чтобы он иногда искренне думал, что она его не любит, чтобы готов был на все, лишь бы она осталась с ним… А теперь ей стало невероятно больно, и снова сердце будто пронзил миллион острых сосулек…
Пабло в недоумении смотрел на Мари, сотрясающуюся от бурных рыданий.
- Ну видишь, я тебя опять довел, - подтвердил он свои предыдущие слова, успокаивающе поглаживая ее по спине.
Девушка тут же прижалась к нему и зашептала:
- Пабло, родной, это ты меня прости… Я очень-очень жестокая, я… В общем, ты знай просто, что я тебя все равно очень-очень сильно люблю.
На этих словах Пабло в легком оцепенении замер. Он слышал их второй раз в жизни, и совсем уж не ожидал услышать в ближайшие двадцать световых лет. Впрочем, если бы он только проснулся хотя бы один раз посреди тех ночей, когда Мари сидела рядом с ним…
- Ты… серьезно? - он вперил в нее немного остекленевший взгляд.
- Абсолютно. - Девушка собралась с духом и сказала еще раз. - Я тебя очень люблю. Просто до безумия, припадков и обкусанных губ.
Пабло молчал. Но его взгляд… Мари никогда не видела НАСТОЛЬКО счастливых сияющих глаз. "Мой персональный рассвет… " - с улыбкой подумала она. Он одним движением сжал ее в своих объятиях и опрокинул на кровать. Они просто лежали так пару минут, потом Пабло встрепенулся, словно о чем-то вспомнив, вскочил, запутался в валяющейся на полу простыни, растянулся у тумбочки, и, не меняя позы, достал маленькую коробочку. Мари было встала ему на помощь, но он попросил ее сидеть. Ее снедало жуткое любопытство, но Пабло с хитрой улыбкой встал и загородил ей панораму. Он подошел к окну и раскрыл коробочку… Тоненький, очень изящный и завораживающе красивый ободок… Такой подойдет только ей… Пабло, все также лукаво улыбаясь, повернулся к ней. Мари с детской растерянностью посмотрела на него и вытерла глаза тыльной стороной ладошки.
- Ты чего, малыш? - с испугом спросил Пабло.
- Просто, завидую сильно одному человеку… - парень полувопросительно кивнул. - Есть одна такая, Андраде, стерва жуткая, но повезло ей все-таки…

by krochka_boo

У любви есть зубы, и она кусается. Любовь наносит раны,
которые не заживают никогда, и никакими словами невозможно
заставить эти раны затянуться.В этом противоречии и есть
истина - когда заживают раны от любви, сама любовь уже мертва.

Стивен Кинг