Prehistory. Когда-то не так и давно в близком Буэнос-Айресе жила девушка. Она была очень смелой и никогда никому не подчинялась. В свои 4 года она могла запросто перелезть забор детского садика, в который её водила мама, погулять где-то подальше и вернутся как раз тогда, когда её беспокойная мама звонила в милицию, заявлять о пропаже и возможном похищении её маленькой дочери. Однако дочь возвращалась, как ни в чём не бывало, и говорила, что просто заснула где-то в здании и ничего не слышала. Ей стоило пару раз невинно хлопнуть ресницами, и мама моментально всё ей прощала.
В 13 она успевала бегать на 7 свиданий в день, сочетая их со школой, отдыхом, общением с подругами и, само собой, сном. Один парень её встречал, другой ждал через час, третий уже делал её домашнее задание, что бы отдать его через пару часов и погулять с ней, чётвёртый уже не на что не рассчитывал, ведь с ним она встречалась в школе, пятый ожидал её около соседнего парадного, так как третий провожал её практически до двери. Шестой вечером водил её в кафе, на дискотеку или в кино, а седьмой числился официальным бой-френдом для мамы, которая была знакома также с четвёртым, который числился официальным бой-френдом в школе... Но, мама благополучно прикрывала дочь, а бой-френды иногда менялись обязанностями под её руководством, хотя ни один не подозревал о существовании другого.
В 15 лет она всё ещё встречалась с 7-ю парнями, правда уже другими, называя каждого «единственным». И каждый думал, что он, правда, единственный, не подозревая, что таких у неё ещё шесть...
Today.
В 16 она подумала, что пора бы завести нового парня (знакомые лица надоели). Она и завела... первого встречного молодого человека из дорогого кафе. Она почему-то подумала, что уже где-то видела его, и при этом сердце странно сжалось. Просто такие глаза нельзя забыть... Голубые-голубые, как льдинки...
С тех пор у неё был только один парень. Всех прошлых семерых она отшила тем же вечером. Жестоко? Да, но, если правда любишь, это не столь важно. Она только теперь поняла, что значит любить.
Ей нравился каждый её парень, но этот... Этот был особенным. Он нравился ей как внешне, так и внутренне. Он был хорош в общении, и так же хорош в постели. Да, эти вещи нельзя сравнивать, но в нём сочеталось несовместимое, потому в этом случае можно всё...
Они встречались на редкость долго – 7 месяцев. Это был самый долгий термин законных отношений в её жизни. Расстались через 2 дня после его первой измены. Она хотела оставить всё как есть и притворится, что она ничего не знает, что всё хорошо, как обычно. Но он захотел ясности и прямоты. И ей пришлось смириться с этим.
Расстались легко, без слёз и криков – обнялись на прощание и разошлись в разные стороны.
В тот же день она, рыдая в три ручья, принялась за генеральную уборку. Зачем? Просто ей так захотелось. Захотелось, что бы всё было кристально чистое, не то, что её душа, которую покрывал серый осадок.
Она убралась. Выбросила всё, что можно было. А потом пошла гулять. Надолго. Просто что бы проветрится...
Тогда она впервые увидела её... Девушку с обложки... Рыжую, кареглазую, такую яркую, настоящую... Она купила тот журнал и захотела стать такой, как она...
И через пару дней она перекрасила волосы в рыжий цвет... С каждым последующим днём она менялась, становилась всё больше похожей на эту модель, пока не стала точной, немного увеличенной в размерах, её копией. И всё бы ничего, если бы не одна странная встреча...
Tomorrow.
Прошло много времени... Не скажу, что для неё это время пролетело... Оно проползло скользкой улиткой, садистски медленно, передвигаясь со скоростью пару метров в день. Однако оно проползло, и настал ещё один день её жизни. День, которому суждено было стать началом чего-то нового.
Тогда она решила по старой привычке выйти проветриться в близлежащий сквер. Она прогуливалась там каждый день, греясь на солнце и вдыхая свежий воздух, от которого странно кружилась голова. И это было как предчувствие чего-то нового и очень долгожданного... Как ожидание лета зимой, как горячий поцелуй для холодного, ещё не успевшего проснуться сердца, как кружка горячего шоколада под снегопадом или свет любимых глаз в непроглядной тьме вечных измен... Всё было до того знакомо, что она улыбалась неизвестно кому... Может, ветру, что играл её волосами, а может прохожим, которые так неумело прятались от искреннего тепла, исходящего прямо из сердца...
И тут она увидела себя... Себя и Его... Свои рыжие волосы, свои руки, свою улыбку, обращённую к нему... И его ледяные глаза, в которых отражалось воскресное солнце... Они шли достаточно недалеко, но не замечали её.
Тогда она испытала всё... Всё сразу... Микс из слёз и улыбок, подаренных кому-то очень родному давным-давно, ещё в начале времён. Она почувствовала привкус соли на своих губах и поняла, что плачет.
С ним шла та девушка с обложки, на которую она была так отчаянно похожа. А на руке модели красовалось золотое колечко («Обручальное» - сразу подумала она), которое искрилось и улыбалось, отражая яркое солнце, как, впрочем, и его собственное.
Нет, это не верно. Там, рядом с ним должна быть она, а не её бездарная копия, сделанная, однако, очень искусно...
И тогда она решила для себя, что её законное место будет возвращено. Не будь она самой собой, если не вернёт себе то, что по праву принадлежит ей.
И солёный привкус слёз на губах сменился солёным привкусом крови... Лучше переносить эмоциональную боль в физическую, что она и сделала, прикусив до крови губу. Ну и пусть болит, пусть кровоточит, зато есть хоть ещё одно доказательство того, что кровь её солёная и красная, а не прозрачная синтетическая жидкость, что течёт по венам и артериям этой куклы, его жены.
Жена... Это больно. Как цыганская иголка в вену... Больно, но привыкаешь. И раны заживают быстрее. И порезы быстро исчезают – вот что значит наработанная техника... Хотя, вообще-то, даже самые опытные страдальцы, привыкшие к боли, иногда не выдерживают её, когда она становится слишком сильной или... или слишком слабой. Это как ломка... Возникает потребность боли... Привычка... И тогда та, другая, точно выиграет. Но нет, она будет осторожной. На столько, что бы стать ею, этой куклой, заменить её... И быть с ним такой ценой.
И она, стуча железными набойками на любимых туфлях, поплелась домой – думать. Но привкус крови ещё долго не покидал её... Пока она не заглушила его Ирландским виски. Последнее, о чём она успела подумать, было: «Где же взять эти чёртовы сливки?..»
Never.
Целую ночь она провела в бреду... Ей снились свинцовые облака, на которых, свесив ноги, восседали её иллюзии, то самое воскресное солнце, которое улыбалось его улыбкой в сто карат... Там были пушистые белые перья от крыльев ангелов, снегопады голубоватых блёсток и бледно-розовые мыльные пузыри, которые сами по себе висели в воздухе... Там было тепло и мягко, и пахло ванилью с примесью сандала или иланг-иланга. Там было почти тихо, слышались только взмахи чьих-то крыльев, но чьих она не поняла.
Там было... Это место, если его можно так назвать, про которое хочется рассказывать вечно, взахлёб, глотая буквы и забывая слова... Нет такого слова, что бы описать его. Там было просто сказочно хорошо.
Но она всё же проснулась и, со вздохом разочарования, рывком встала, даже не заметив, что на чёрной простыне лежало большое белое перо... Она же никогда не спала на чёрных простынях...
Ей почему-то захотелось пойти к нему, но тут случилось то, чего она совсем не ожидала...
Он опередил ее, и сам пришёл с двумя чашками ароматного чёрного кофе. Видимо, он сам только встал, так как успел одеть только потёртые джинсы, которые к тому же сползли на бёдра, и сразу ринулся на кухню, заваривать кофе.
Она сначала не поняла, как он оказался в её квартире, в одних джинсах и с ароматным кофе в руках. Но, потом она увидела чёрные простыни, другую обстановку... Теперь перед ней предстал другой вопрос – что ОНА делает в ЕГО квартире. Но спросить она не успела...
- Как спалось, милая? – он солнечно улыбнулся и протянул ей чашку ароматного кофе.
Она молча приняла чашку из его рук и отпила глоток, поморщившись от горечи.
- Осторожно, горячий, - заботливо предупредил он.
- Знаю, - ровно ответила она, то ли потому, что ещё не проснулась, то ли потому, что ещё не поняла, что случилось.
Он сел на кровать и аккуратно пополз к ней, что бы не создавать лишних вибраций кровати. Сейчас он напоминал ребёнка, такого счастливого, с улыбкой от уха и до уха...
- Так как спалось, принцесса? – опять спросил он, целуя её.
И как-то резко до неё дошло, что та девушка с обложки, измена и расставание – это всё выдумки её сознания... Что волосы в рыжий цвет она перекрасила уже давно и по собственному желанию... И нет девушки похожей на неё, и не было никогда... Будто этот поцелуй рассказал ей историю реальности за всю её жизнь...Она вдруг отчётливо поняла, что всегда была и будет с ним. А всё, что было – это плохой сон.
И Марисса повернулась к Пабло, стала целовать, как раньше... И это было похоже на ожидание лета зимой, на горячий поцелуй для холодного, ещё не успевшего проснуться сердца, на кружку горячего шоколада под снегопадом или свет любимых глаз в непроглядной тьме вечных измен... И всё это имело место. Всё это было. И всё это будет...
И только холодные карие глаза наблюдали за ними откуда-то из-за окна, сквозь локоны рыжих волос, развивающихся на ветру. Но им показалось, что это всего лишь тень их прошлого, в очередной раз заглянувшего в гости...
Epilogue.
Худенькая и очень симпатичная молодая женщина наконец закончила свой рассказ. Её дочь, так жадно слушавшая историю, уже мирно уснула в своей кроватке. Женщина только улыбнулась...
- Ну вот, теперь ты опять не узнаешь, что этой девушкой была я.
И она, оставив своё сокровище завёрнутым в тёплое одеяло, ушла к другому своему сокровищу, мирно ждавшему её в собственной спальне.
- Заснула?
- Да. И опять не дослушала историю...
- Да ладно, Марисса! Это же всё выдумки.
- Кто знает, Пабло, кто знает...
