Четыре года жизни прошли безмятежно, насколько это возможно для таких бунтарей. За 2005-2006 год все четверо умудрились сняться в кино и стать всемирно известными благодаря своей музыке. Мия с Мануелем воспитывали маленькую Милли - сестричку Мии и Мариссы, Марисса так и не заключила мир с Пабло после выпускного вечера. Она нашла себе парня на много старше ее, и казалось, спокойно жила, занимаясь в университете, и перебиралась с квартиры на квартиру. Она бросила кино и музыку ради маленькой дочери парня и превратилась в художницу, которая рисует свои сны...
Несколько раз звонили Соня и Франко, но более двух минут разговора, никто ничего не получил ...

~Досье~

~ Пабло Бустаманте ~ #1
Пол -???( по словам Мариссы точно не мужской)
Человек.
Актер. Существо, трудно поддающееся устному описанию. Оно красивое, блондинистое. Целыми днями ему нечего делать, поэтому этими самыми днями он либо ходит в гости, либо поет, либо "дрессируется" не реагировать на Мариссу *см. ниже*, что ему плохо удается.
Живет на крыше. Любит варенье. Но пропеллера у него нет. По крайней мере, за спиной.
Не женат.
Состояние здоровья: «не дождетесь»
Хобби: коллекционирование всего, что носит юбки, может носить юбки, из-за чего к нему побаиваются заходить ночью.
Характер: «обезбашенный» (Куда смотрят психиатры – неизвестно)
Интимная информация: влюблен в Мариссу Пиа Спиритто Андраде Рей Колуччи. (должна сказать по секрету не безответно)

~ Марисса Пиа Спиритто Андраде Рей Колуччи ~#2
Пол: жен.
Человек.
Актриса, художница , сорвиголова в бывшем и настоящем, почти мама. На данный момент коллекционирует все из чего можно стрелять, что может стрелять, чем можно стрелять. Экспонаты своей коллекции часто применяет по назначению, из-за чего к ней побаиваются заходить ночью. Тайно занимается художеством.
Не замужем
Состояние здоровья: «догнать не можем» подпись – доктора
Характер: обезбашенный (наверное, они с Пабло родственники)
Интимная информация: Влюблена в Пабло (должна сказать по секрету не безответно)

~Спаун.~ #3
Пол муж.
Глюк, (то бишь кролик с восьмью ногами) один из самых главных героев!
Самый настоящий глюк. Только большой. Размером чуть больше покемона. Принадлежит Мариссе Пиа Спиритто Андраде Рей Колуччи. Обитает у нее в шкафу и часто тырит у нее всякие «приколы». Они, то есть эти самые «приколы» из-за незнания инструкции чаще всего Бабахают
Не женат
Состояние здоровья: глючное, покемоноподобное.
Характер: добрый
Интимная информация: его любят все (должна сказать по секрету не безответно), что ему очень приходиться по душе, ибо он сам любит всех. Причем иногда каждого по очереди, а иногда одновременно…

~Мия Колуччи Агирре~#4
Модель. Актриса. Предметом ее коллекций являются пудры, туши, помады, блески, лаки, гели, тени, шампуни, в общем, все, что хоть какой-то стороной касается косметики. Предметы своей коллекции часто применяет по назначению, отчего к ней побаиваются заходить ночью.
Замужем.
Состояние здоровья: "не дождетесь"
Характер: веселая, раскованная.
Интимная информация: влюблена в Мануэля Агирре (должна сказать по секрету не безответно)

~Мануэль Агирре~ #5
Странное человекоподобное существо. Отличается повышенной мохнатостью в области подбородка и усов, отчего часто получает по лбу и прозвище макаки мексиканской. Ничего не коллекционирует (странно, да?) кроме хлама, среди какого некогда нашел перчатки с металлическими когтями. С ними разлучается крайне нечасто вследствие этого к нему побаиваются заглядывать ночью (но Мию-то ничем не спугнешь).
Женат
Состояние здоровья: кроме повышенной косматости отклонений нет
Характер: Молчалив. Спокоен. Но очень веселый и забавный!
Интимная информация: влюблен в Мию Колуччи Агирре (должна сказать по секрету не безответно) первую красавицу страны и по совместительству обнаруживающуюся его благоверной.

~Милли Колуччи - Рей и Анна~#6
Малышки 4-5 лет. Дети, проще говоря.
Пол: женский
Милли – сестра Мии и Мари, Анна – сами потом узнаете...
Владелицы всего попадающегося на глаза. Собирают тоже все. Увлекаются созданием маньячно извращенных видов оружия для издевательства над взрослыми, в частности это:
Мия
Мануэль
Мари... О, с ней это не проходит – сама такая же!
Паблусик – самая частая жертва.
Отлично владеют ими всеми (видами оружия), пользуются спросом у Мариссы, от чего к ним опасаются заглядывать ночью.
Обе не замужем
Характер: милые мисс со стремлениями к садизму.
Интимная информация: Их любит Спаун! (должна сказать по секрету не безответно), что крайне шокирует публику.

2009 год. Осень. 27 октября.
Суббота. 22.00. Квартира Мариссы.
Черная, здоровенная матрац-кровать с мягкими подушками когда-то для спанья, а теперь использовавшаяся исключительно для избиения ни в чем не повинных стенок, стерео магнитофон стоявший на отличном, а главное теплом паркетном полу. Два все еще мягких пуфика, ноутбук в углу и огромный мольберт стоявший в центре - вот и все описание большой, нет, просто огромной и единственной комнаты квартиры в центре города на 27 этаже элитной многоэтажки. Да, и еще была одна комната, которую и комнатой-то назвать было нельзя. Это была маленькая лаборатория с химическими реактивами. Вообще, сами апартаменты представляли собой грандиозный зал для танцев. Еще в них отмечалась стена, целиком и полностью завешанная зеркалами, в которой то и дело мелькало отображение тела хрупкой девушки. Она стояла перед мольбертом, закусив кисточку с оранжевой краской в зубах и заколов такой же, только уже в голубой краске, волосы, держа в руках еще одну золотистую, легко водила по ткани, натянутой на раму.
Гроза уже закончилась. Тяжелые и серые тучи постепенно развеиваются и теперь сквозь их тёмные тела пробиваются лучи вечернего солнца. Воздух пропитан живительной свежестью, которая осталась после дождя. В многочисленных лужах отображаются синие-синие клочки неба, которые выглядывают среди хмурых туч, словно глаза необычного, но очень красивого зверя.

"Я обожаю небо, и я всегда мечтала нарисовать его. Только вот раньше у меня не было на это времени. Я слепо работала и не находила возможности оглянуться- вокруг. Впрочем, в один прекрасный момент... Я поняла, что моя жизнь пуста и во всём мире я никому не нужна. Ради чего я столько выучила?! Зачем мучила себя?! Я устала от всего и потому решила устроить себе очень долгие каникулы. Что, впрочем, я сегодня и сделала. Хотя могу признаться, сначала я хотела отговорить себя от этого. Мой разум, что четыре года только и делал, что путался в бесчисленных коридорах мыслей, споря с внутренними голосами, и отказывался принимать мою затею всерьёз. Что-то внутри меня говорило "Эй, ты одна из лучших актрис страны и ты должна заниматься тем, что любишь! Тебя помнят, и ты будешь зарабатывать кучу денег. Ты красавица у тебя все впереди. То, что ты делаешь, не стоит, твоего счастья... Угомонись. Потерпи". Было в этих мыслях, что-то противное. Ими я словно уговаривала себя не делать этого. Моё второё «я» боялось последствий. А что мне до того, что будет потом??? Зачем мне будущее, от которого меня тошнит???"

Раздался звонок в дверь.

Там внизу люди уже пару часов как работают-, они заняты маниакальным зарабатыванием денег. На земле все суетятся, решают проблемы, вечно куда-то спешат и боятся остановится, чтобы не опоздать - . А ведь вокруг них такая красота! Надо быть слепыми, чтобы не увидеть этого. Зато мне теперь некуда спешить...

Рыжая девушка вздрогнула, и кисточка в волосах соскользнула, проехавшись по шее и оставив за собой горячий, оранжевый след. Она мотнула головой, попытавшись отмахаться от назойливых мыслей, и поспешила открыть дверь. По дороге споткнулась, запутавшись в широких турецких штанах и в результате, открыв дверь, упала на вошедшего.
- Привет! - взрослый мужчина зашел в квартиру и обнял девушку. Она стала на носочки, чтоб достать до него и тоже обняла.
- Привет, Чочи! А где Анна? Ты не взял ее? – она незамедлительно как-то восхищенно заговорила, быстро-быстро, силясь скрыть свою неловкость и истинные ощущения.
- Не взял. Она дремлет дома. А я намеревался побыть с тобой, – он ласково улыбнулся и посмотрел ей в глаза.
- Гм... Кхм, - прокашлялась она, стараясь приобрести уверенность, потом, наконец, когда в памяти всплыло нежное личико маленькой девочки, ей все-таки это удалось. – Да как ты мог, маленького ребенка одного в квартире!!!.. ... Оставить... – договорить ей не удалось: мужчина поцеловал ее и взглянул в глаза, - Да, ты что, не хочешь меня видеть, Мари?
- Да... да, нет, что ты... просто сегодня звонила Крис... Она приглашает снова с ней работать... И я согласилась... Поэтому я не смогу сидеть с Анной... – она судорожно вздохнула, ожидая своей участи. Он промолчал, и Марисса набравшись былой смелости, продолжила:
-... Я согласилась, и снова буду играть...
- Ты не хочешь видеться со мной. Признайся.
- Да, нет же! Я люблю и тебя, и Анну! – горячо возразила она, - Просто хочу заняться любимым делом, но это не значит, что я оставлю вас. Я сейчас просто устала. Давай увидимся завтра... Придешь на репетицию? Я буду ждать... – она с надеждой и непонятным страхом посмотрела на него, понимая какую ошибку она сейчас делает и какая она же все-таки дура...
- Хорошо, отдыхай... Я пойду, а завтра приведу на репетицию Анну!
- Отлично! – из ее глаз мгновенно пропал страх, и она улыбнулась, закрывая за ним дверь параллельно облокачиваясь на ее твердую поверхность. Съехала вниз по неровной древесине, затягивая колючие занозы под кожу, закрыла глаза холодными от пота ладонями и судорожно вздохнула, так ожидая и боясь следующего дня...

22.05.
У сеньоры Крис Морены, безупречного практически во всех отношениях, режиссера, друга и помощника имеется скверная одна-единственная привычка, каковой, впрочем, совершенно достаточно, чтобы свести в могилу человека, вынужденного ежедневно иметь с ней дело: шеф просто обожает будить хороших людей в самое неподходящее время. О, Боже, иногда я начинаю почти искренне сожалеть о том, что мы с ней не проживаем где-нибудь на территории моей любимой Ла-Платы... Где-то в не слишком уютном, но зато простом и понятном мире, где деспотический начальник, возжелавший силой извлечь своего подопечного из сладкой тьмы сновидений, вынужден использовать примитивные технические средства связи типа телефона, пейджера или, на худой конец, посыльного, которому поручается жалобно мяукать под дверью несчастной жертвы до победного конца. Телефон можно отключить и выбросить в окно, пейджер - растоптать, а потом утопить в унитазе, окна наглухо закрыть, установить бронированную входную дверь и обить ее войлоком (иногда лучше переборщить с предосторожностями). Потом следует заботливо обложить свои чуткие уши подушками, и пусть тогда хоть один гад попробует до тебя добраться! Но, нет! Она приходила лично и вытаскивала из теплой за ночь нагретой собственным телом постельки и требовала работать!!! Что и постигло меня сегодня. Повзрослев, я совершаю подвиги: учусь в универе – раз, снимаюсь в кино – два, и возглавлю собственную компанию завтра – три!
Сегодня важный день, но глаза болящие и горящие огнем после бессонной ночи не желали открываться. Раньше я бы встал. Я бы не спал все равно, но встал бы с удовольствием... потому, что даже если бы я спрятался под кровать (Вернее попытался спрятаться), если б попытался сбежать на Северный Полюс, даже если б заткнул уши ватой и прибил Крис микроволновой печкой меня б все равно за уши (Те самые) вытащили из постели! Не Крис... Во всяком случае, ее руки (А Крис знала кого таскать с собой на помощь!) были гораздо приятнее, даже когда так «нежно» таскали меня за ушки... Я сказал, что вставал с удовольствием??? Да... Она превратила меня в мазохиста! Когда я с ней рядом, я в Аду... И мне... это нравится!!! Мазохист в Аду – Райское наслаждение...
В общем вот. Но те времена прошли не так давно и так далеко от меня... А я сегодня изловчился переехать в центр города, купив огромную квартиру на 27 этаже элитного дома с большим балконом с которого видно людей-мурашек... И, наконец, смогу поспать!
Войдя в еще не обустроенную квартиру мне перво-наперво захотелось закрыть все шторы, окна, форточки для того чтобы отрезать себя от внешнего мира фанатов, «доброжелателей», «знакомых», просто чужих людей...
Заперся. Закрыл дверь внутрь себя и накрылся теплым одеялом Морфея сотканном из цапких лап мыслей.
Эх, до чего ты докатился о, великий Пабло Бустаманте!!! Тебя уже не интересуют модели, просто фанатки - красотки и многочисленные окружающие актриски с весьма запоминающейся внешностью... Нет. Хотя одна такая актриса есть... Но она слишком, наверное, горда, чтоб признать свою любовь ко мне. Наверное...
Наверное...
-Наконец, Ману доволен, что у меня есть отдельная квартира в Буэнос-Айресе, – переключился он на другую тему «Чтобы отогнать шизофреничные мысли»
«Так, где у нас тут кофеварка?» - он опрокинул гору бесчисленных коробок, притянутых в честь переезда и, наконец, извлек из-под груды лохмотьев настолько полезную вещь! Полчаса провел в поисках розетки и, наконец, начал получать блаженство от кофеина, разведенного в горячей воде. Темно... Так хорошо... Тихо и спокойно... Совсем не так как когда она находится рядом с ним...
«Бух!!!» «Бах!!!» «Бум - бух»
Бархатную идиллию прервали глухие звуки ударов из-за стенки смежной квартиры.
«Явно, не очень мирная семейная пара...» - подумал он и почему-то улыбнулся сам себе. «У нас с тобой тоже могла бы быть такая же «веселая жизнь» с покупкой новой посуды каждую неделю, рваными простынями от бурных примирений... Эх... Она меня довела до... Любви?..»
Грозные стуки за стенкой все не прекращались и парень, возмущенный неправедным действием соседей в час ночи, вылетел из квартиры и направился к дубовой двери слева от него. Он занес руку для стука (звонка не наблюдалось), но дверь опередила его и распахнулась прямо перед носом.
- Вы!!!.. – только и смог выдать Пабло, поймав в руки фиолетовую подушку и увидев в проходе рыжую девушку, - ...Ты??? – продолжил он...
-Что? Ты никогда не отличался не многословием... Ах, хотя откуда оно у тебя возьмется? Ты же только и умеешь заучивать сценарии и врать... Вернее играть перед нормальными людьми!!! – она даже не удивилась, увидев его за дверью. Просто сразу так обрадовалась, что поспешила скрыть это за маской злости.
-Слушай, я просто пришел попросить, чтоб ты дала мне поспать... - не стал спорить Пабло – все равно это бесполезно...
-А я тебе мешаю? – язвительно спросила она, - ты живешь на проти...
-...воположном конце площадки... – закончил Пабло вместо нее, - Слушай, а мы так и будем разговаривать в коридоре?.. – нагло начал он просто так, ни на что особо не надеясь, просто чтоб хоть еще минуту поспорить с ней...
-Заходи, - внезапно согласилась она безразличным, пустым и лишенным эмоций голосом, который всегда так пугал его. Он знал – она говорит так когда пытается скрывать свои чувства...
-Что случилось? – испуганно спросил он.
-Ничего. Тебе же не нравилось стоять в коридоре?..
-Да, но...
-Что «Да, но...»? Завтра встретимся, Пабло. Я-таки согласилась играть с тобой.
«Согласилась?»
Искорка надежды, как еще не затушенный о пепельницу окурок почувствовала дуновение и начала разгораться вновь.
-Согласилась?! - удивленно и запоздало озвучил Пабло свою мысль.
-Согласилась, - повторила она как эхо странным дрожащим голосом и тихонько подойдя и обняв его за пояс спокойно вздохнула и произнесла:
-Я просто не могу без тебя...
Пабло растерянно посмотрел на нее, и тоже обнял.
-Т... ты, что? «Марисса Пиа... признается, что не может без него! Бред!» - Будь добра, ты шутишь?
-Конечно! – она улыбнулась той своей коронной улыбочкой которая значила «Я Тебе Никогда Не Признаюсь...», но все равно не отстранилась...
- Похоже, эта игра начинает мне нравится...
- Игра? Ах, ты снова играешь?! Мир наш - театр и люди в нем актеры! – она подошла к мольберту, и начала рассвирепело возить кистью по холсту, - И как я могла забыть... Ты же играешь большую часть своих мыслей. Даже твои чувства играют перед тобой!!! И им, к сожалению, удается тебя обмануть, впрочем, как и тебе меня ...
Пабло довольно улыбнулся, в глубине души радуясь, что довел Мариссу до такого состояния. Одни истеричные взмахивания кисточкой чего только стоят! Такая реакция свидетельствовала лишь об одном – она его любит!
-Стой. Ты так картину испортишь... – он подошел и, взяв ее хрупкую руку в свою начал мягко водить по натянутой ткани краской, - Вот так... Мягко-мягко... Вот здесь изгиб... Плавный-плавный... Солнце же не может быть квадратным?
-И вот здесь можно солнышко нарисовать... – Пабло намочил пальцы горячей золотистой краской и провел ими по ее щеке.
-Ты весь в краске...
-Ха! Ты тоже!
Золотая жидкость как нельзя лучше сочеталась с ее волосами и темной радужкой, а потом и вовсе слилась с искорками глаз вдруг из ниоткуда представших в ее упрятанной ото всех душе...
Пабло наклонился и шутливо чмокнул ее в губы, предварительно зацепившись за баночку с краской, в результате чего эта самая краска распространилась практически на всю поверхность пола. Рыжая довольно улыбнулась и проследила глазами за Пабло, который включал магнитофон.
-Хочешь полетать?
-Что?.. Бустаманте, ты хочешь подсадить меня на наркотики??? - «Хотя это случилось уже очень давно, мой наркотик...»
-Мари, извини, я не расслышал... Ты назвала меня котиком?
-Бустаманте! Я никогда не скажу тебе этого! Ты не дождешься от меня и слов... а... « Я думаю вслух?»
Музыка прервала ее мысли.
Мари подняла голову и молча наблюдала за парнем несколько мгновений.
«Я бы хотела потанцевать с тобой...»
Но она так и не осмелилась произнести это вслух...
-Хочешь потанцевать? – озвучил он ее желание.
Три часа ночи. Небо цвета металла. Буйный ветер носит золотистую осеннюю листву. Он играет с ней, то поднимая ввысь, то опуская к самой земле. А они танцуют, подобно тем горячим вестникам осени. Их защищает стекло окна, а за ним словно телевизор, в нем непонятное немое кино... Но может для кого-то непонятное, а для них это картина осенней души, отображение чего-то внутри них. Чего-то второго «Мы»...
-Уйди... – отрешенно, вспомнив о своем решении, буркнула Марисса, в магнитофоне что-то хрустнуло, мелодия прервалась, и наложенные нею чары испарились.
-Отлично, так и сделаю!!! – Пабло развернулся и занес ногу для шага.
-Нет, стой, иди сюда!.. – он так и остался стоять с поднятой правой ногой.
-Марис, а ты можешь решить, идти мне, или стоять? – скептически изрек Пабло, мысленно улыбаясь ее двойственным распоряжениям.
-Иди! – надулась Марисса за предшествующую реплику.
-Хорошо, - не стал спорить Пабло.
-Да нет же, не в ту сторону! – Запуталась Марисса.
-А куда?
-Ко мне!
“Ven a mi... No te asustes por eso...” /иди ко мне... Не пугайся этого.../
- Иду.
- Не помню, чтобы ты был настолько послушным.
- Я слушаю Вас, моя Госпожа...- шутливо раскланялся он.
- Поцелуй меня и убирайся! – вместо "Поцелуй и не уходи..."
Пабло наклонился к её губам и застыл в пяти миллиметрах от них.
- Нет, Мари... Когда ты надумаешься растолковать мне, что происходит, и когда я смогу взять в толк, что происходит, ты сможешь быть счастлива... ну, и так далее…
Он отвернулся и вышел, треснув крепкой новой дверью, но даже она заныла от его удара... Марисса подняла первый попавшийся, еще не распакованный предмет с
пола и швырнула ним в ту же несчастную дверь. Ваза жалобно звякнула.
Падает дождь. Он-таки начался... Его маленькие капли падают на
металлический козырек, простукивая давно заученный и однообразный мотив. Но я не слушаю его, я просто сижу и вдыхаю, столь любимый мною свежий запах грозы... дождь стоит стеной, а мне так хочется к нему... побегать по лужам так похожим на раздавленных пауков... но сейчас как-то неприлично, все-таки мне уже двадцать один год. Я взрослая. И на мне лежит множество обязанностей, груз которых превышает в весе гору Эверест...
Она лежала в разлитой краске, пытаясь осознать, что для нее
дороже. Она все еще помнила, как на нее наскочили неизвестные люди и пытались отнять конверт, и какою ценою - она его сохранила...
Она не заглянула в него, так как и дала обещание...
Она не могла определить грань между маленькой девочкой и собственным
счастьем. Идеальным был бы вариант: Она, Пабло и Анна... Куда деть Карлоса она не знала. Больше всего хотелось его убить за все то, что он ей причинил... мысль "убить", казалось, засела в мозгу и, ударяясь о стенки черепа, рикошетила по сознанию.
- Динь... Динь... Динь... - звонок все еще обиженной входной двери разбудил ее, и Марисса, даже не открыв глаза, закричала:
- Да кого там еще несет в четыре утра!??
- Мари, это я, Мия! Открой!
Марисса нехотя встала и открыла дверь сестре.
- Снова поругалась с Ману? Ладно, можешь остаться. Только не спрашивай в чем дело. Я хочу спать.
Мари улеглась на кровать, обнялась с подушкой, словно прося у нее прощенья, и заснула глубоким неспокойным сном.
Мия удивленно глянула на названую сестру и ушла на кухню.

***
28.10.09
5.01 Воскресенье.
Было около пяти часов утра, и почти наступил рассвет: горизонт стал
светло-голубым, океан уже начал сверкать. Марисса проснулась и тихо лежала в своей постели, стараясь успокоить свое тело. Пот покрывал ее лицо, и она медленно провела рукой по влажным волосам. Она дотянулась до столика и включила свет. Сначала ритуальное разглядывание фотки. Их фотки, той, где она сидит в клумбе с большими ромашками, а Пабло обнимает её за плечи.

Мы оба смеемся...

Марисса оглянулась и увидела свою же квартиру, правда, блистающую неправдоподобной чистотой. Мии рядом не отмечалось. Марисса не могла оторвать глаз от счастливого лица своего Паблито Бустаманте.
"Зачем Мия положила мне это фото?"

***

5.20 Гримерная студии Крис Морены.

«Незадолго до Крис дверь гримерной тихо скрипнула, и на пороге возник взъерошенный Мануэль - не то злой, не то просто ужасно не выспавшийся. Его появление на службе в это время суток наводило на мысль о стремительно приближающемся конце света. Вообще-то ему положено переступать порог съемочной площадки часа за три до полудня, хотя на самом деле это, как правило, случается еще позже, и все уже давно поняли, что парня легче убить, чем переделать, но решили пока не убивать... все-таки он чересчур важен в новом проекте...»

- Если ты сейчас сообщишь мне, что стряслось нечто непоправимое, я сначала немного побьюсь головой о стенку, затем подам в отставку, а потом убегу на край света. В финале я, скорее всего, окажусь в каком-нибудь Буэнос-Айреском Приюте Безумных, - Я очень старался говорить самым легкомысленным тоном, но мое сердце, запуганное печальным опытом, уже замерло, приготовившись отчаянно бухнуться о ребра в случае чего.
- Не паникуй, чудовище! – Ману выдавил из себя виноватую улыбку. - У меня в доме действительно творится Бог знает что, но все не так страшно, чтобы из-за этого бежать на край света... Вот если бы ты немного побился головой о стенку, меня бы это здорово утешило, так что будь любезен, доставь мне удовольствие!
-Ну уж нет! Пока ты не сообщишь причину моей смерти, я умирать не собираюсь! Подожди, дай, догадаюсь... величайшая коллекционерка косметики Мия Колуччи всему причина?
-Ага, - обреченно вздохнул Мексикан.
-Что, великая Мия Колуччи кого-то убила? – продолжал измываться Пабло, пытаясь заглушить мемуары прошлой ночи.
-Ну, во-первых, уже Мия Агирре, а во-вторых, все даже напротив.
-Она кого-то спасла??? – чуть не распрощался со стулом Бустаманте.
-Тоже нет, - играл загадками Мануэль.
-Тогда я ничего не понимаю?!
-Она никого не убила и не спасла! Но вскоре может это сделать! Она сделала еще хуже!
-Ману, если ты сейчас же не прекра...
-Ладно-ладно... В общем и целом... Она хочет ребенка! – выдохнул, наконец, Ману и уставился на друга.
Пабло поперхнулся...
«Признаться, я действительно в последнее время вообще мало чего понимаю... Это, наверное, Спиритто на меня так влияет...
Так... Когда ни приду, Мия, как примерная жена, готовит, хотя в это трудно поверить, ходит по магазинам и вяжет пинеточки «на будущее» Пинетки... и, обнявшись с Ману, планирует количество будущих отпрысков...»
-Ги-ги... Гм... – это самое умное, на, что была сейчас способна голова великого Пабло Бустаманте. Похоже, на сегодня лимит его сообразительности исчерпан с самого утра. Услышанное не то чтобы удивило его, а скорее запутало своей глупостью.
-А проблема-то в чем? – продолжал удивляться Пабло... Он бы с удовольствием так и остался с открытым ртом, но тут в комнату вихрем влетела Крис Морена... Да-да именно та самая! Итак, Пабло никогда не узнает о причине ссоры Мии и Мануэля.
Крис, запыхавшись, остановилась и глубоко вздохнула, попытавшись восстановить дыхание. Это было весьма непривычно со стороны парней, видеть ее такой. Явно надвигается что-то очень важное... Да... Не суждено Пабло узнать фактор ссоры между Мией и Ману...

5.25 Квартира Мариссы. Кухня
Приятное тепло на своем лице и ощущение того, что еще немного и сам великий Смысл будет познан и даже повержен, медленно разливалось по телу, когда Мия услышала мурлыкающе-призывный голос:
- Колуччи, дорогая сестренка... близость огня активизирует образование галикоиммулянтных тел в печени человека, что приводит к понижению физической активности и повышению восприятия...
- Чего? - красавица открыла глаза, и недоуменно уставилась на Мариссу.
- Я говорю, что ты сейчас поджаришь свою обворожительную задницу, - пояснила она сестренке.
И тут Мия сообразила, что ее чудесные волосы висят в миллиметре от огня прямо над плитой, а сама она к тому же сидит на ней!
- О... Ай! - она вовремя прыгнула и успела спасти означенную выше часть своего тела от "повышенного образования галикоиммулянтных тел... "
- Мия, ты случайно не лазила в моей университетской лаборантской? Я изобретаю новую краску, похоже, на тебя, ее пары действует не очень хорошо... Ты прибрала в моей квартире??? Мия, ты точно не была в моей лаборантской? - взволновано спросила Марисса, причем волнение в ее голосе было точно не напускным, ибо, да-да, Марисса Пиа Спиритто Андрадэ Рей Колуччи стала химиком. Хотя терпеливо училась она на юриста. И ее целью к следующей сессии по юрисдикции стало изобрести краски цвета солнца... Не похоже на нетерпеливую бунтарку колледжа, правда? Она ни капли не смыслила в химии. Просто ей нравилось соединять красные жидкости с зелеными, получать перламутрово-серебряные, смотреть, как булькают сине-бордовые и размешивать кровно-алую, а потом рисовать получившимися красками великолепные закаты, моря, пейзажи и людей...
-Нееет... - протянула Мия, все, пытаясь отойти от шока, - Марисса, а ты сама случайно не наглоталась этой свой краски?
-Чего? - Марисса от неожиданности хотела проверить, нет ли у сестренки температуры, но ей это не удалось - как только Мари ступила вперед, невесть откуда взявшаяся банановая шкурка на полу сделала свое дело, и Марисса оказалась рядом ней, размазывая противную мякоть по коже.
"А в кухне она так и не убрала..." - только и успела подумать Марисса, прежде чем хлопнуться на твердый паркет.

У любви есть зубы, и она кусается. Любовь наносит раны,
которые не заживают никогда, и никакими словами невозможно
заставить эти раны затянуться.В этом противоречии и есть
истина - когда заживают раны от любви, сама любовь уже мертва.

Стивен Кинг

9.20 Улица
В конце концов, сегодня утром я вышла из дому с твердым намерением умереть, в спектакле конечно... я снова буду играть с ним...
На улице лил дождь, гремел гром, блистали молнии. Ну, вообще, погода была как в старом фильме ужасов. Хотя погода была дурацкой, на улице было много народу. Я шла под дождём без зонтика, нет, не потому, что забыла... Просто в нем не было смысла... Шла... зная, что иду по дороге, которая приведет меня к чему-то явно новому и страшному. Моё состояние в этот момент будет тяжело описать, чувство было, словно я в вакууме. Всё, что меня окружало, стало не важным и далёким. Звуки стали тише, в этот момент я бы не услышала, если бы рядом со мной упал самолёт. Даже моя мокрая насквозь одежда почему-то перестала быть холодной и чужой. Что ещё сказать, в тот момент я поняла, почему в вакууме звуки не распространяются. Об этом состоянии можно сказать и так: «Ушла в себя, вернусь нескоро».
Холодно... Осень-таки вступила на трон...
Вжалась в теплое пальто и пошла выискивать, где вчера припарковала свой "Ламборджини".

Марисса достигла машины, едва не унесенная зефиром янтарных листьев, плюхнулась на переднее сиденье водителя и вставила перемерзший ключ в зажигание. Мотор смирно заурчал.

"Какая же холодная эта осень... Даже излишне..."

Взялась за руль, предварительно вляпавшись в растаявшую шоколадку, видимо забытую вчера на соседнем сиденье... как вдруг что-то щелкнуло в мозгу...

Растаявший шоколад??? В такой мороз минус... много???

Она задумчиво протянула руку к шоколадке и повертела ее в руках. Через секунду ее рот был закрыт чьей-то холодной рукой, и Марисса вовсе потеряла голову от злости. Не в состоянии повернуться к невидимому обидчику, Мари со злостью промычала:
-Оп... ти... меня... ктин!!!
Не растерявшись, Марисса с силой укусила руку. После того как Мари изведала своими зубами твердость ладони, да еще так, что на губах появился солёный привкус крови, последняя разжалась, и ее хозяин с неистовыми ругательствами и воплями отобрал свою собственность обратно, на заднее сиденье. Мари, не медля ни мгновения, извлекла из-за талии джинсов револьвер и резко перевалившись через спинку кресла, направила его на невидимого до сих пор обидчика...
-Черт!!! Марисса, ты все такая же!!! Сначала делаешь, а потом думаешь!!!
За спинкой сидения белобрысый парень доставал из кармана платок и оборачивал измятой, белой тканью испачканную бурой кровью руку.
Мари уже поняла, что оборачиваться было не обязательно: она и так могла определить обладателя голоса.
-Супермен, какого черта!?... Ты тут делаешь??? - как бы спокойно, а в душе где-то изумленно, а где-то испуганно, ответила Марисса, совершенно забыв, что до сих пор держит в дрожащей руке направленный на живое создание в лице Пабло Бустаманте пистолет.
-Кхе... гм.. давай поговорим после того, как ты опустишь ту серьезную штучку, а? Как тебе идея? - выдвинул предложение, наконец, распознанный объект пристального внимания пистолета.
Марисса молча спрятала оружие обратно.
-Ну, и с каких пор Марисса Пиа... носит с собой огнестрельное оружие?
-С тех самых как познакомилась с неким уродом, влезающим в мою личную жизнь! Выбирайся из авто! Вон отсюда! Что ты здесь забыл?
-Подвезешь меня в одно место?
-Извини, я не в курсе, где ближайшие бордели.
-Ах, а я думал, что это твое любимое место работы! – нет, он на неё ни капельки не злился – злилась его рука. Хотя он в данный момент тайком вытирал непрекращающуюся кровь о сиденье её авто. Нет, всё-таки с борделем он переборщил, надо ретироваться. - Меня Крис прислала. Она просила передать билет на самолет. Мы послезавтра уезжаем сниматься и учиться кино мастерству на Галапагосы!
-Таааак... разбираемся дальше... Откуда ты знал, что это моя машина?
-Как откуда? У тебя же на номерах написано: "MARIZZA". И вообще, я тебя увидеть хотел...
-Бустаманте, бойтесь желать чего-либо слишком сильно... - как-то тихо и подавленно произнесла Мари.
-Это почему? - тихий голос, напуганный другим дрожащим.
-Ваши желания могут осуществиться.
-Ну, и что?
-А то, что я мечтала собрать самую большую в мире коллекцию оружия... давай билет, и я поеду, раз так, на работу, писать заявление об отпуске. На сколько дней? - как бы между прочим, то ли сообщала, то ли просто устало докапывалась до нужной информации она.
-Пока неизвестно насколько затянутся съемки. Советую брать отпуск как минимум на месяц.
-Отлично... - Марисса вздрогнула от холода. Только сейчас было снова обращено внимание на то, что за окном туман, сменивший проливной дождь, и то, что они молча сидят на заднем сидении взирая друг на друга украдкой, боясь признать...
-Самолет послезавтра утром... - наконец прервал тишину Пабло.
-Хорошо. А теперь, иди отсюда. Я и так опаздываю благодаря тебе!
Пабло молча наклонился и попытался открыть дверцу. Та не поддавалась.
-Что за черт??? – он безрезультатно дергал за ручку - Спири…тьфу ты, Андрадэ или как там тебя сейчас зовут, ты давно возила своё чудо в автосервис?
- Ещё одно слово, и тебе самому понадобится автосервис, реанимация и санаторий на пять ближайших лет. Я когда-нибудь говорила, что у Бустаманте руки не оттуда растут? - Марисса сама дернула дверцу. Итог тот же. Не выдержав находиться долго в таком положении Мари рухнула на Пабло и недовольно хныкнула. Зато Пабло был явно удовлетворен таким поворотом событий.
- Ну, Марисса, судьба сводит нас вместе!
Мари так и осталась лежать у Пабло на коленях.
-Ты, что шутишь?
-А ни капельки!
-Пабло, я.. не хо.. и вообще работа.. я опоздаю... - что-то пыталась сообразить Марисса. Но все же легче собраться с мыслями тогда, когда они есть. А у Мариссы Спиритто на данный момент мысли взяли отпуск и уже явно раньше нее попали на Галапагосы...

-Марисса, ну объясни, что происходит? Я не понимаю... я отказываюсь понимать... кто тебя так напугал, что ты на каждого готова направить пистолет? Что случилось за эти четыре года?
Мари съежилась, вцепилась пальцами в пуговицы его пальто.
-Эй... Марисса... Милая, ну что же с тобой?..
"Как я смогу помочь тебе, если ты этого не хочешь?"
Она еще сильнее прижалась к нему, свернувшись калачиком на его коленях, и тихо вздохнула. "Милая"... Он сказал "Милая"..." Просто именно сейчас ей надо было тихо обнять и вдохнуть такой родной аромат его дезодоранта, посмотреть на горящие любовью голубые глаза, знать, что сейчас им ничто не мешает, только чтобы снова собраться с силами.
- Мари, скажи мне правду, пожалуйста... - решился, наконец, произнести Пабло, хотя ему страшно было разбить тонкую иллюзию уюта вокруг, когда на улице так холодно...
- А если я не скажу правды?
-Зачем тебе лгать?
-А зачем обманывают больных раком?
Решив не усложнять ситуацию, Пабло промолчал, поняв, что Марисса "захочет - скажет".
-Так ты подвезешь меня?
-Куда? - мрачно спросила Марисса, перелезая через сиденья.
-Пятьдесят седьмое шоссе, возле отеля.
57 шоссе начиналось у Побережья, в Промышленной зоне, и, распластав этот город напополам, терялось за горизонтом. Обветшалые домики лепились к черной стреле асфальта, на прогнившие металлические крыши сыпалось сероватое крошево. Картина при въезде сюда, радовала своей оптимистичностью. Снег, начавшись после тумана, заметал развалины непереставая. Острые стеклянные звездочки оставляли на губах свинцово-горький зуд, накрыли почерневшие листья, тонули в слюдяной пленке сточной канавы. Над городом висела скука. За скошенными пиками недалеких гор перекатывалась гроза.

***
Марисса, искоса посматривая на Пабло в зеркальце заднего вида, вела машину. Вдруг ее лицо исказилось, и она резко завернула за угол. Послышался скрежет тормозов, глухой удар, авто врезалось в стену расположившегося рядом кирпичного дома.
- Марисса!!! Ты сумасшедшая??? - налетел на нее Пабло, совершенно не понимая ее в последнее время... да когда он ее вообще понимал? Никогда! – Мы же разбиться могли!
- А мне просто не хотелось тебя в этот бордельчик везти! – глупо хихикнула Марисса.
- Ну и хорошо! – Пабло поднялся, стукнул ногой заклинившую дверь, кое-как выбрался и пошел вон, сохраняя за собой бросаемый дыханьем пар.
Смешно: что-то показалось, испугалась... Ей вдруг снова привиделся тот самый тип... Запаниковала, сглупила, потеряла... Открыла бардачок в поисках заранее спрятанного носового платка. Вытащив выше означенный предмет из его пристанища, Марисса вытерла протекающий нос, и уже было, хотела положить платок обратно, но вдруг заметила... белые ушки и красные глазки, с невинностью торчавшие из-под покрышки.
- Ээээ... - Мари пару раз хлопнула глазками, попытавшись смести "наваждение", но оно отчаянно отказывалось исчезать...
- Я сошла с ума... ги... - так как ратифицировать собственное сумасшествие совершенно не хотелось, она механически, смотря на предмет сомнений сквозь пелену почти высохших слез, протянула руку и схватила "наваждение" за длинные белые уши...
- Ааауууууууу!!!! - заорало наваждение, брыкаясь восемью лапами(?) и пытаясь укусить её за руку. - Отпусти меня!!! Да, уши!!! Уши болят!!! Отпусти!!!
От изумления Марисса так же автоматически разжала руку, как и сжала.
- Ты кто? - глупый вопрос, конечно... Просто было интересно, как в медицине называется что-то похожее на зайца, паука и лису одновременно? К тому же это творение имело красно-демонические глазки и блокнот в одной из своих многочисленных лап. «Значит, ещё и писать умеет» - почему-то проскользнуло в голове. Наконец, выкарабкавшись на соседнее сиденье, кролик-привидение облегченно вздохнул и обмахнулся блокнотиком...
-Дууррррр-аааков, нет! - заявил он голосом птички Тарри из мультика. -И пусть будет проклят тот день, когда я согласился стать твоим ангелом-хранителем!
-Кем?! - в конце концов, обрела дар речи Марисса.
-Ангелом-хранителем! Ты знаешь, я поседел в тот день, когда об этом узнал...
- Не надо было... Не надо было придумывать эти краски... Они действуют наркотически... Мия и я яркий тому пример... - тихо бормотала Мари, уставившись в стенку. Ту самую, в которую только что врезалась.
- Чего? - удивленно переспросил "ангел".
- Кто ты? - механически спросила Марисса.
- Я? Я твой ангел-хранитель, - тоном "для умственно отсталых" повторил восьминогий кролик. - Меня зовут Халлилумитоспаунфрединостук!
- Как??? Халли... Фали... Спаун... - попыталась воспроизвести она и уставилась в кирпичную стену снова.
- Халлилумитоспаунфрединостук... а что тут сложного? Я, например, запоминал твоё имя куда дольше своего... эй, что с тобой? – заволновалось существо. - Я ангел, - на всякий случай повторил он. - Ну, а ты, стало быть, Марисса.
- 27 букв в имени. Ты точно глюк, - вынесла вердикт ситуации Мари.
- Сама ты глюк, - обиделся ангел, - я настоящий! У меня даже блокнотик есть, - существо помахало в воздухе бумажками, Марисса медленно сползла с сиденья.
«Ангел... доигралась».
- Итак, приступим к подсчету твоих неправедных дел на сегодня.
- Ээээ... нет, постой. Ангелы - это красавцы-блондины с голубыми глазами и белыми крылышками за спиной и...
- И?.. – вопросительно поднял карандаш кролик.
«И фамилия у них обычно Бустаманте».
- И всё, - закруглила Марисса. - А ты облезлый, с восемью ногами, длинными ушами, торчащими передними зубами и...
- И всё! На какого наработала – всех красавчиков разобрали нормальные, а тебе уж что есть досталось. И вообще, мне там сказали, что именно я, как никто другой, соответствую твоему... как бы так попонятнее для человеческих мозгов выразиться... твоему микромиру. Всё ясно, или терминами задавить?
- Так что, ни одного блондинистого экземпляра не осталось?
- Не осталось. Да ты не переживай – с ними же скучно. Они вон на каждом углу нарисованы. А слабо меня нарисовать?
- На тебя у среднестатистического человека фантазии не хватит: уши, ноги, зубы, шерсть разноцветная... Тебя бы в фильмах ужасов снимать, дети бы точно овсянку ели.
- Хватит! Слухи об ангельском терпении сильно преувеличены, между прочим. Всё, заболтались. Начнем. Сегодня у нас что? Воскресенье. Ты едешь на работу. Кстати, что за привычка работать в выходные? Ладно, от тебя можно чего угодно ожидать. Дальше. Ты не радуешься жизни. Все твои страхи сбудутся, если ты не начнешь слушать свое сердце и своего ангела-хранителя, конечно. Я прислан сюда исправить твою жизнь. Вернуть все так, чтоб ты могла быть счастлива... И все такое.
-Ты измываешься?
- Я не измываюсь! Ты будешь делать то, что я скажу!
- Нет! Я больше и старше!
- Насчет больше, возможно, а насчет старше я бы потягался! - деловито заявил Спаун-глюк, как окрестила его Марисса, и улыбнулся, показав довольно острые клыки. - Мне 1тысяча 555 лет! - с гордостью заявил он.
- Кролики столько не живут!
- Да успокойся ты! Я не... а ладно... короче, Марисса Пиа Спиритто Андраде Рей Колуччи, будешь делать то, что я скажу! - кролик махнул блокнотиком, из носа резко перестало течь, измазавшееся в уличной грязи пальто, очистилось, вместо джинсов появилась какая-то юбка, глаза блеснули яркой искоркой, и Спаун деловито похлопал всеми восемью лапами.
- Ааааааа!!!- завизжала Марисса, - да я же замерзну! Да я не хочу быть похожей на пустоголовую куклу Барби! Я не золушка!
- Нет-нет, дорогуша! Я помирю тебя с ним, чего бы мне это ни стоило! Ты не забыла, что даже ангелом его назвала? - последние слова были уже сказаны как будто издали, Спаун медленно растворялся в сиденье.
- Когда? Ээээ... А карету исправить, чертова крестная матушка!!!
- А ты и не Золушка... - пропело эхо...
- Дьявол! - ругнулась Марисса и выехала из стенки дома...

***

Пабло прошелся пешком до места, куда его направила Крис для получения документов на проезд.
"Дырку над тобой в небе" - вдруг пронеслось в голове любимое выражение, любимого литературного героя Пабло. "И чего она такая нервная? Разбиться могла ведь! И меня разбить заодно... Ей плохо, наверное... А? Вот и то место..."
Посольство находилось в десяти шагах от Пабло, он отбросил лишние мысли, развернулся и, достигнув цели, дернул за ручку.

Марисса добралась до места работы – американское посольство, результат курса Headway и юрфака Международных Отношений. Села в кресло в приемной за высокой стойкой и приготовилась ждать посетителей, благо, сегодня ее шеф абсолютно не попадался на глаза, вернее, она не попадалась ему на глаза: за такой наряд на работе могли запросто убить. Спрятавшись за компьютером, она делала вид, что полностью погружена в работу. Ой, как было непросто...
"В доме есть три места, где вы предоставлены сами себе - туалет, ванная
и постель.
...
Если говорить о туалете и ванной, то почему-то эти две зоны тихого медитативного отдыха усилиями каких-то балбесов превращены в пошлый "санузел", зону санобработки, в то время как они по идее предназначены для общения с космосом. Туалет, который для многих выполняет функцию библиотеки, почему-то, как правило, устлан кафелем (ну да, микробы, которые придумали производители Доместоса) и имеет тусклое освещение. К чему этот хром, никель и фаянс? Здесь должны быть книжная полка, мягкий коврик, лампа под оранжевым абажуром и акварели на стенах. А ванная комната - это вовсе не прачечная и не склад моющих средств, здесь вы голы и беззащитны и лежите в воде, как младенец в утробе матери, здесь вас должно окружать прекрасное. Кухня - это зона творчества и насыщения, а не свалка и источник мусора. А работа? А на работе?..
Работа это такое место, где я - такое специальное, полезное живое существо, над которым можно всласть поизмываться, когда под рукой нет какой-нибудь другой жертвы, а злодейская душа господина Почтеннейшего Начальника требует своего... О да, начальники по воскресеньям обычно не работают...
Эти мысли были изданы головой Мариссы Пиа Спиритто Андраде Рей Колуччи 27 октября, автора слов о единственной извилине Мии Колуччи, человека, который был тем, кто первым сделала вывод о том, что все блондины... все блондины... все блондины... Как минимум Бустаманте...
Это придумано в тот самый день, когда я создала новый документ в текстовом редакторе MS Word и написала (Зелеными буквами по синему полю): "I'm real waiter..." (Я тот, кто по настоящему ждет...).
Еще чуть-чуть и она бы заснула прямо на клавиатуре, но звонок колокольчика вызова разбудил ее, Марисса приняла боевую готовность, хлопнув пару раз глазами, смахивая наваждение и выравнивая спину...
- Can I help, you?
- Yes, I'd like...
-Ты??? – Мари приподнялась и вышла из-за стойки.
- Да я!!!!
- Ты за мной следишь? – старый и давно избитый вопрос.
- Я????
- Ты!!!
- Я тут работаю! – нашла свое оправдание Марисса.
- А я сюда прислан КРИС!!! – не собирался сдаваться Пабло.- Это ты обычно следишь за мной! Ревнуешь? – вопрос № 2: ревнуешь - не ревнуешь
- Было бы к кому!!! К паре сволочей из соседнего подъезда??? Небось, тебе билет Крис покупала, а то все деньги ушли на лечение зараз?
- Слушай, ты... – Пабло не успел продолжить, к Мариссе бросилась маленькая симпатичная девочка лет 4-х и с криком "мама" вцепилась в шею... Пабло посмотрел на нее.
Разбавили разговор молчанием. Как кофе молоком, чтоб не горчил... Маленькая Анна, спрыгнув с шеи Мари, взяла её за руку.
- Мааам, а там такой клолик интелесный, знаес, я тозе такого хоцю... Только класивого, беленького... А то этот стласненький... Мам...
Пабло оторопело переводил взгляд то на Мариссу, то на девочку, кончик его носа побелел, а руки съежились в кулаки.
- Это твоя дочь? – тихим и уже лишенным эмоций голосом спросил он.
Марисса кивнула. А что было говорить? Это ведь было так...
- Ну ты и... Ты врешь больше, чем кто-либо другой!
- Я вру??? А кто, кто врал мне, что любит меня, что... Кто???
- Можно подумать, ты мне доверяешь! Как можно любить, если ты не можешь мне говорить правду?
- Я??
Они стояли, перекрикивали друг друга в огромном элитном центре, на них смотрели все люди, а им было все ровно... надо было выплеснуть эмоции наружу... Они копились столько лет... Вот только...
Анна... Увидела маленького разноцветного кролика и поспешила достать себе такую интересную игрушку.

"Так... какой... Красивый кролик... Интересно, что будет, если его дернуть за ушки? " – Анна, заползшая в помещение для персонала, все приближалась к Спауну...
"- Дура!!!"
"- Идиот!!!"
"- Кретинка!!!"
"- Псих!!!" - доносилось издалека...
На тонких губах Мари появилась неопределенная улыбка.
- Ты, конечно, все помнишь. И где-то в глубине своей грязной, полудушонки хочешь повторить тот поцелуй и те розы. Хочешь, но боишься признаться себе в этом... Мразь!
-Я??? А ты??? ТЫ сама не хочешь ничего менять... Ну, я понимаю... У тебя семья... Ребенок... Как ты... Как ты могла умолчать мне даже о том, что у тебя есть дочь!!! Игралась? Да-да... это старо, как мир, девушкам просто нравится, как за ними бегают парни... Почему ты не сказала?
-Идиот!!! Да не дочка она мне!!! Она дочь моего жениха, у нее мать умерла, и она называет теперь мамой меня!!! Я не хотела ее... Боже, Анна... ты где? – Закончив, сей монолог, Марисса, наконец, заметила, что девочка отсутствует рядом, а окружающие замерли, обступили их с Пабло по кругу и неотрывно глядели на данное представление.
-Чего вы смотрите??? – рявкнула Марисса, и все медленно начали расходиться по своим неотложным делам.
- Видишь, я из-за тебя ребенка потеряла!!! – набросилась Мари на Пабло снова, как только всеобщее внимание перестало акцентироваться именно на них.
-Из-за меня??? Если бы ты сразу все нормально объяснила, то, возможно, все было бы хорошо!
-Возможно?..
Марисса в изнеможении плюхнулась на пуф... Резко поднялась, схватила со столика фотографию, и быстро положила ее изображением вниз, таким образом пряча от посторонних глаз ...
-Ну ладно, Марис, ее ведь найти надо? - Как-то неожиданно согласился Пабло.
-Надо... – она встала и с испугом посмотрела по сторонам...

***

"Боже, это же ребенок!!! Дети, дети, дети... Какой кошмар! Но я ведь должен! И почему? За что я должен быть ангелом этой девушки? Девушки??? Это же ходячее торнадо... О, Боже всемогущий! Это же наказание! Ну, ты чего, за что? В следующий раз сделай меня ангелом хранителем Садама Хусейна!
Ну, девочка, да, разумеется, я милая, красивая игрушка... Иди сюда... Вот, молодец... Вот... И кто там говорил, что я могу в фильмах ужасов сниматься?
"Какая непонятная игрушка... Никогда таких не видела, в витрине Детского Мира такого нет... Хотя... Мама говорила, они носят куринный грипп... так... он не курица... Ээээх... Значит, я не заболею гриппом... А что, интересно, будет, если дернуть его за вот это... "Да не будет нам известно, (слишком жестоко) за что дернула маленькая Анна, но ультра громкий визг достиг ушей Мариссы и она, бросив на пол фотографию, которую так долго и безнадежно пыталась спрятать, помчалась в прачечную...

***
Дротик ушел в карий глаз фотографии на всю длину иголки. О! Если бы на месте истыканной бумажки был настоящий Мануэль!
Густые багряные полосы заходящего солнца струйками крови стекали по фотографии и капали на пол у двери, оттуда трусливо, ползком, подбирались к темным блестящим туфелькам девушки, сидящей в офисном кресле. Такой восхитительный закат не мог не предвещать грозы.
Мари не любила дождь. Слишком велика, вероятность запятнать белоснежный костюм. Но все же она ждала, когда по запыленным, затянутым смогом улицам прошелестит первый порыв бури, а следом - свинцовыми девятиграммовыми каплями рухнет ливень. Тучи скроют горящую нездоровым румянцем луну, и никто не узнает о появлении незваной мысли в ее мозгу.
* * *
Они лежали рядышком на мягкой перине розовых и белых лепестков и любовались стремительно темнеющим небом, заштрихованным усыпанными закрывшимися к вечеру цветами ветвями деревьев. В воздухе носился запах дождя, замешанный на сумерках и аромате цветущей вишни...
Жаль, конечно, что сны настолько коротки и недолговечны...

Мия ударила тонким запястьем о столешницу, серебряная фенечка впилась в кожу, разрезая мягкую плоть...
Она сможет... Правда...

У любви есть зубы, и она кусается. Любовь наносит раны,
которые не заживают никогда, и никакими словами невозможно
заставить эти раны затянуться.В этом противоречии и есть
истина - когда заживают раны от любви, сама любовь уже мертва.

Стивен Кинг

Бесцеремонное, в сущности, вторжение. Вторжение в обычное подсобное помещение гостиницы. Их было двое... Парень и девушка, очень молодые. Им обоим был знаком ритм шагов друг друга. Ноги, обутые в спортивные ботинки и туфли на небольшом, тонком, однако стойком каблуке, ступали почти бесшумно, но деревянная лестница тихонько поскрипывала под подошвами.
Некоторые вещи вспомнить почти невозможно. Но обычно оказывается, что только они и имеют значение.
Поэтому.
Они.
Вспоминают.
Звуки шагов в темноте могут рассказать об идущем куда больше, чем разноцветные картонки, разложенные в определенном порядке смуглой рукой ярмарочной предсказательницы.
Впрочем, оба они были молчаливыми оракулами: их откровения годились лишь для удовлетворения собственного любопытства: искусство издавать звуки казалось им хитроумной наукой, за изучение которой и браться-то не стоит, все равно ничего не выйдет. Но, даже не зная всех премудростей, они пользовались ею вовсю...
Девушка была рождена в год Огня, парень в год Дерева, и сама судьба предназначила ему стать хворостом в ее костре, поэтому ее пламя пылало на самом дне сердца, а его легкий огонь плясал на поверхности кожи, обжигая, но не согревая... Глаза же их, как у всех, кто находится под покровительством Нептуна, казались изменчивыми и глубокими, как морская вода. Эта зыбкая влага не давала их огню разгореться в полную силу, поэтому они походили на людей, собравшихся жить вечно...
Они имели странную власть над событиями, но не умели повернуть ее себе на пользу, ибо само понятие “пользы” не укладывалось в их головах. Поэтому они играли с миром, как младенцы с набором цветных кубиков: всякая конструкция, причудливая ли, уродливая ли, возникала лишь для того, чтобы тут же быть разрушенной неловким движением могущественной, но неумелой руки; руинам же было суждено чудесное превращение в волшебный лабиринт, впрочем, и это случалось лишь на краткое мгновение.
Но жаль... Они даже не знают о своей значимости... Значимости своей любви...

Мысли перекатываются, как стеклянные шарики в пригоршне. Гладкие, холодные, твердые. Постукивают, соприкасаясь. Это приятно. Следовательно, вот мне и облегчение. А постороннему человеку никакого ущерба.
“Круг разомкнулся”, - думаю я, удивляясь. Впрочем, нет, не думал, фраза эта, изящная, но вполне бессмысленная (что за “круг”? с какой стати он “разомкнулся”? и был ли “сомкнут” прежде?) ритмично пульсировала в висках, как пульсирует кровь в жилах живых людей. “Круг разомкнулся”, - странное словосочетание постепенно наполняло меня, становилось фундаментом будущей телесности. Слова оказались достаточно густыми, чтобы заполнить пустоту, из которой я был соткан прежде; комариный зуд их звучания не давал мне погрузиться в безмятежное забытье. Я невольно начинал прислушиваться к шорохам мира, которые по капле просачивались теперь в хрустальный дворец моего совершенного одиночества, одиночества – без – себя, потому что… круг действительно разомкнулся.
Это было.
Это было так странно!
Кролик-Ангел отогнал назойливые мысли и вылез из-под стиральной машинки, смущенно почесывая то самое ушко, за которое имела неосторожность дернуть одна милая юная особа...
Входная дверь тихо, но резко захлопнулась.
-А вот остальное я предоставлю им самим... – пробормотал он и, напялив нелепую черную шляпу, растворился в воздухе...
***
- Мы... ммм... мы закрыты???
- Мы... ммм... мы закрыты??? – эхом, заикаясь, повторил Пабло.
- Не издевайся,– змеей прошипела Марисса. - Иначе заикаться будешь до конца дней своих!
- Чувство юмора - это показатель психического здоровья. Но только если само это чувство здоровое. А если чувство, как у тебя... – начал Пабло.
- Да заткнись ты! – рявкнула Марисса и блондину пришлось послушаться во избежание разрушения здания и мира в целом. – Надо отсюда выбираться, - заспешила она.
- Да зачем? – поддельно удивился Пабло, во-первых, мы еще не нашли Анну, во вторых... Посмотри какая романтика... Полумрак... благоухание грязного белья... удобные деревянные корзины для этого самого белья... Пара швабр, тряпок, даже одеяла старые есть! – восхитился он. – На них, между прочим, очень недурно отдыхать после тяжелого рабочего дня! Как смотришь на мое предложение?
Марисса аж побледнела от наглости, только что проявленной самим Паблитто.
- Во-первых! Анны здесь нет! Слишком маленькое помещение, чтоб этого не заметить, а во-вторых, у меня сегодня зарплата!!! – уже чуть не плача хныкнула Марисса.
- Зарплата? У тебя что, проблемы с деньгами? – изумился Пабло.
- Слушай, не твое дело! - спохватилась рыжая и аж подпрыгнула от озарения, пришедшего в ее голову.
– Идея! Телефон! Мобильный телефон!
Она пошарила по сумочке и извлекла оттуда что-то среднее между рацией и современным мобильным телефоном. Пабло молча наблюдал, молясь, чтоб телефон: сломался/сели батареи/закончились деньги на счету/она передумала звонить (нужное подчеркнуть). Хотя последнее было маловероятным, но он все же надеялся, не забыв сесть для удобства на стиральную машину и наблюдая за объектом мыслей. А Марисса конвульсивно набирала телефон, еле попадая по кнопкам. Наконец ей удалось совершить этот сложный ритуал, номер был набран, и в трубке послышались мерзкие гудки.
Пабло готов был отобрать телефон силой, но все равно послушно сидел на машинке, терпеливо сверля глазами ненавистный аппарат связи, может быть, надеясь его заколдовать, какой-то древней магией Вуду.
-Алло? Мия... – на том конце взяли трубку и Марисса затараторила намереваясь выложить ситуацию. Пабло потерял последнюю надежду.
-Марисса, мы с Анной и Милли ждем тебя, где ты лазишь???
-Мия... – но слышно лишь шипение и короткие гудки... – Бля..! – ругнулась рыжая, блондин, наконец догадавшись, что магия подействовала, чуть не запрыгал на месте, но все же взял себя в руки серьезно с сочувствием спросил:
-Что? Связь плохая? Ничем не могу помочь... Я свой телефон у тебя в машине забыл...
- Бустаманте! Хватит! – Марисса обессилено опустилась на одно из одеял. – Ты лучше думай, что делать будем?
- А что? Твоя сообразительность уже исчерпана, да?
- Пабло... – не хуже мегеры прошипела Марисса, одной интонацией угрожая и предупреждая о своих намерениях как-то его изувечить.
- Слушай, Марисса, нам некуда спешить, Анна с Мией, что там может случиться? Единственный наш выход посидеть и подождать, пока нас все же кто-то найдет, – Осторожно выдвинул предложение Пабло. Но выдвигать, в сущности, уже было незачем... Марисса мирно дремала на одеяле...
"Ну да... следовало ожидать... она, наверное, устает... "
Блондин присел рядом и провел рукой по ярким, таким же рыжим волосам... много чего изменилось в ней с последней их встречи... Но волосы... Яркие, солнечные, горячие... Они выдавали, что все же внутренний мир... душа... остались теми же... Она, наверное, так же радовалась, когда шел дождь, и в это время светилось солнце... Она говорила, что если такое бывает, то обязательно должно появится яркое разноцветное чудо – радуга... А столько близкого он находил в ней и в радуге.. Такое разнообразие цветов, как в рыжей эмоций... Такое разнообразие мягких пастелей, как в ней красоты...
И так хотелось как-то, как в сказке, проехаться с ней вместе, скользнуть с радуги, как с горки, собирая камушки цветов себе в сердце, как глаза... глаза неведомого и необыкновенного зверя...
Ей было плохо без него. Одиноко, как морю без шторма, как небу без дождя, как жизни без ветра, как сердцу без огня... Как чашке без горячего шоколада зимой... Но он то самое табу, нарушив которое один раз, можно нести кару всю жизнь... Он был в ее жизни тем, кто входит через боковые двери, а выходит через парадные, забыв их закрыть и явно оставив частичку чего-то в доме...
Он сидел и откровенно разглядывал ее ноги, запястья с тонкими браслетиками, тонкие линии лица, ровную кожу... немного потекший макияж. "И откуда он взялся?" Две ее руки спокойно помещались в одних его пальцах, они были тонкие и хрупкие, казалось, можно сломать ее, всего лишь прикоснувшись... Такая маленькая, как будто фарфоровая и невероятно настоящая кукла...
Марисса пошевелилась и, умостившись удобнее, легла головой Пабло на колени. Тот вздохнул, но обнял рыжую, неосторожно задев рукой ее сумочку. Пабло потянулся за ней, схватил за ручку, сумка открылась и все, что в ней было, вывалилось на пол. Чертыхаясь про себя, чтоб не разбудить Мариссу, он начал собирать вещи, все больше и больше удивляясь. Ну, знаете, что носят в сумочках девушки, да? Помады, туши... Так вот, такого в сумочке Мариссы не наблюдалось, вместо них свое место занимали пару пакетиков с растворимым кофе, диктофон, словарик, баллончик со слезоточивым газом, кошелек, пистолет, тот самый которым она чуть не застрелила его утром... "Интересно, а молотка тут у нее нет?" – подумал Пабло и тут же извлек из сумки маленький молоточек для колки орехов. Мда... и какой-то конверт с надписью "2003 год" Пабло добропорядочно сложил все в сумочку, последним в руках остался конверт. Такой, старый, потертый, с какими-то пятнами, то ли крови, то ли краски... Руки дрожали от любопытства, пальцы почти вскрыли непослушную бумажку. Оставшаяся в нем подростковая пытливость победила и из конверта извлеклась измятая бумажка....
Глаза начали судорожно бегать по буквам, кое-где запинаясь на корявом почерке Франко, руки Пабло все больше и больше начали трястись, в голове все перемешалось. "Как??? Такого быть не может... не может... просто не может... Не верю..." Пабло потряс конверт, оттуда вывалились еще документы, которые привели его еще в большее потрясение, чем письмо. Теперь ему все просто стало понятно. Вернее, совсем непонятно, но хоть что-то объяснилось... и то, почему Марисса себя так ведет, и почему... "Боже, Мари, что делать... Что делать..." Марисса повернулась во сне, и Пабло моментально спрятал все в сумку, решив не тревожить ее и без того неспокойный сон...
"Когда она проснется, я все выясню..."
Марисса не заставила себя долго ждать. Она все еще сонно открыла глаза, взглянула на Пабло, и, резко проснувшись, отскочила...
-О Боже, а я все же надеялась, что все это мне приснилось... И Ангел-Хранитель, и ты, и юбка...
- Ангел? Марисса, ты меня пугаешь, - ехидно улыбнулся Пабло. - И чем тебе юбка не нравится? Мне, например, очень даже ничего... Кстати, ты выспалась? – заботливо спросил он, подходя и нежно обнимая ее за плечи.
-Ээээ... Бустаманте?
-Да, это все еще моя фамилия, к сожалению, - отозвался он, так и не отстранившись.
-Тебе напомнить школьную прописную истину? Я могу, смотри на меня и запоминай: "Ты ненавидишь меня, я ненавижу тебя!", тебе все ясно?
-Я могу тебе напомнить совсем другую, противоположную прописную школьную истину. Не знаю, как ты меня, а я тебя не просто ненавижу...
-Вот и отлично! - не дала закончить ему Марисса. - Еще один довод в пользу того, что ты постоянно врешь. Кто еще там, у меня в квартире, говорил, что любит меня? Ты можешь определиться?
- А тебе это нужно?
- А как же, я же должна знать, как ты будешь играть в новом проекте Крис? Если хорошо соврешь, я спокойно...
Закончить ей не дало ощущение его лица возле ее. Снова то же расстояние. Пять миллиметров. Дыхание обжигает губы...
"О, Боже, я с ума сойду"
- Отлично... Ты отличный актер, Бустаманте... – почти задыхаясь, бормотала Марисса, клонясь спиной вниз от приближающегося к ней Пабло.

Я хочу умереть, чтобы снова родиться.
Я хочу всё закончить - и снова начать.
Я хочу на одно лишь мгновенье
забыться,
Чтоб потом каждый день этот миг
вспоминать.

Для чего мы пришли? И куда мы уходим?
Для кого загорелась вот эта звезда?
Мы всю жизнь что-то ищем, кого-то
находим.
Для кого-то есть Нет, а для избранных -
Да.

Мой Хранитель небесный - как свет
непорочный -
Отвернется, вздохнув, и уйдёт навсегда.
Разобьётся душевный мирок мой
непрочный,
И закружатся в вихре недели, года...

И умру я, чтоб снова потом возродиться.
Я закончу, чтоб снова жизнь эту начать.
Я смогу на одно лишь мгновенье
забыться,
Чтоб потом этот миг каждый день
вспоминать.

В конце концов, поза " Марисса - мостик" не выдержала, и они оба рухнули на пол.
Наваждение моментально выветрилось, из-за небольшого окошка под потолком послышался совсем не тихий шум, если исходить из того, что шум бывает тихим...
- Что там? – прошептала Марисса...
-Тебе сказать? Враги нашей с тобой профессии, – Все так же лежа на Мариссе, рассуждал Пабло. - Журналисты, Градский придумал слово "журналюги". Дополняю: "журнашлюхи", "журналохи", "жирнолизы"... еще теории?
-Слезь с меня!!!
-А еще... – в процессе слезания с Мариссы разглагольствовал дальше он, - нас сфотографировали, прямо пять минут назад, когда ты так мило мне улыбалась, а я на тебе лежал, и можешь не сомневаться, завтра это будет во всех газетах... Кстати... Не рекомендовал бы тебе носить с собой такие вещи... как ты носишь... Например, странные конверты, со странным содержимым... – иронически под конец произнес Пабло.
Лицо Мариссы побледнело, она схватилась за угол стола стоявшего позади и медленно сползла вниз без сознания...

Через минуты после того, как Марисса пришла в себя, Пабло был высказан длинный монолог о том, сколько дают за воровство и влезание в чужую личную жизнь.
Марисса стояла и смотрела в глаза, пытаясь понять. Читал или нет? Вроде нет. И то хорошо. Схватив сумку, тихо шмыгнула к двери и стукнула об нее кулаком от бессилия. Та неожиданно поддалась. За дверью стояла маленькая Анна и тут же потянула ее за руку.
-Мам, идем, Мааааам...
Поддавшись порыву, тихо вышла, все еще настороженно глядя в окно на журналистов и на Пабло, который так и остался стоять как-то хитро и свинцово смотря вслед...
За дверью с вопросами пристала Мия, но Марисса так ничего и не ответила ни на один из ее вопросов.
Оторвавшись вконец от журналистов, они ушли гулять парком. Маленькие Анна и Милли шумно бегали по аллее, разбрасывая в стороны мокрые после дождя листья.
И никакие уверения Мии, что грязь совсем не идет милым юным леди, а они должны вести себя очень и очень хорошо, никак не действовали на малышек. Марисса, казалось, совсем была отрешена от происходящего. Оно как потерялась в пространстве, и только ее тело сдавалось, существует тут, и двигает им невиданный робот из будущего. Радость Мии о Галаппагосах, где они с Ману проводили столько хороших минут, ее же сообщение о том, что Мари не нужно идти к Крис, ведь она, Мия, все уладила, пролетали где-то рядом, как будто только касаясь ее невидимым перышком и улетая снова.

29.10.09

Утро. Хорошее. Приятное. Теплое. Солнечные зайчики скачут по потолку. Один неуклонно лезет под одеяло. Марисса отмахивается. Он невидим буквально, но мешает. Под подушкой вибрирует мобильник, совсем уже не давая девушке расслабиться.
11.20. А.М.
< Эй, не проголодалась? >
Ушла на кухню. Не найдя тапок, поскользнулась на своих же мокрых вчерашних следах от ванной до комнаты.
11.25. А.М.
< Какого черта, откуда у тебя мой номер??? >
11.32. А.М.
< Разведка доложила. Ладно, я к Крис. Просыпайся. И у меня предложение >
Залезла в ванную. Понежилась.
11.33. А.М.
< Поди к черту! >
11.40. Р.М.
< Я серьезно >
Вышла на мансарду. Вынесла этюдник. Рисовала.
13.20. Р.М.
< отстань >
13.22. Р.М.
<Перед Галапагосами едем в Лондон >
Наглое утверждение. Даже не вопрос.
13.25. Р.М.
<Чего??? >
Кисточка свалилась с балкона.
13.25. Р.М.
<если ты, конечно, хочешь провести время с вечно целующимися Мией и Ману, то пожалуйста...>
Зацепилась за виноградник, росший внизу под домом, ставя отчаянно найти именно эту кисточку, хотя дома еще добрых пол сотни.
13.28. Р.М.
<А ты можешь конкретнее? >
Кисточка найдена! Победа. Потерян босоножек.
13.30. Р.М.
<Объясняю. Ману и Мия едут раньше. Потому что хотят отдохнуть. Билеты у всех на один день. Я не еду, Крис пока тоже. Что ты там будешь делать? >
Удивленный взгляд на дисплей. Шлепок на снег мягким местом.
13.31. Р.М.
<Чувствую себя идиоткой. >
13.34. Р.М.
<Предлагаю заключить перемирие хотя бы на время и ехать со мной в Лондон. >
Босоножек почему-то падает с виноградника. Аут.
13.40. Р.М.
<Ау? Так ты согласна?>
Абонент временно не доступен.
13.50. Р.М.
<Эй, с тобой все хорошо?>
13.58. Р.М.
<Ты знаешь, что с девушками так не обращаются??>
Босоножек давно успешно одет, кисточка давно на полотне.
14.00. Р.М.
<Как? ;)>
14.20 Р.М.
<На "Эй">
14.23. Р.М.
<Так что насчет предложения? Завтра утром.>
14.26 Р.М.
<Хорошо. А ты купишь мне личный самолёт?>

Абонент временно не доступен.

***

20:11
Хорошо. Странно. Согласилась. Пабло улыбнулся. Я добьюсь объяснений. Чего бы мне это ни стоило.
Он вздохнул. Вышел на балкон, зажег спичку, поднес ее к сигарете в зубах. В соседней квартире зажегся свет. Он перегнулся через перила, рискуя потерять жизнь, вывалившись, и заглянул. На стенке ее балкона заплясали тени.
Любопытство не было просто чистым любопытством. Просто в квартире слышался еще посторонний голос. Пабло стало еще занимательнее, он перегнулся еще дальше, и в этот раз даже сигарета вылетела из зубов. С перепугу он шарахнулся и отпрянул от перил.
Прислонился к стене и сполз.
За стеной ругались. Этот ее... как там... Карлос? Точно он...
Голоса звучали все громче. Наконец, стихло и хлопнула дверь. Пабло осторожно снова перевесился через перила.
Картина города с высоты птичьего полета действительно завораживала его. Город казался таким маленьким и беззащитным. Он заново зажег огонь и поднес к новой сигарете. Просто надо было срочно успокоить сильно бьющееся нутро. Не столько от волнения, столько от злости. Ругались. Интересно, она хоть не плачет? Нет. Она никогда не плачет. Поднес сигарету к губам, зажигая еще один огонек на шоколадном торте города. Пабло посмотрел в сторону того окна, где располагалась квартира Мариссы, и обомлел. От яркой лампы по соседнему балкону играли тени. И угадать фигуру девушки в этой игре было несложно. Она переодевалась. На секунду тень остановилась, и Пабло удалось лучше рассмотреть ее. Он сразу же понял, что на ней ничего нет. Как же прекрасна она была, будто сам скульптор ваял ее фигуру. Пабло, как опутанный чарами, наблюдал за происходящим.
-О боже.
Тихо вздохнул и затянулся. Стараясь не поворачивать головы в ее сторону, оглядел город.
-Пабло, уйди с балкона.
Пабло обомлел.
-Пабло, я не курю, и слишком хорошо чувствую запах, я знаю, что ты там. Уйди с балкона. – повторила Марисса и вышла на свой балкон.
-Ты можешь курить когда угодно, только чтобы я этого не знала ОК? Не хочу дышать этим.
-Я... -Заикнулся Пабло и выбросил сигарету за борт.
-Этот вариант тоже возможен, – улыбнулась Марисса.
-И ты даже не скинешь меня вниз? – не сдержался Пабло.
-Ну, по-моему, мы договорились о перемирье?
Молчание. Перила тяжело давят на грудную клетку. Что-нибудь сказать сложно.
-Вы ругались? – наконец произнес он.
-Угу,- тихий вздох.
-Почему?
-Прости, не скажу. Хотя. Он просто разозлился, когда узнал, что я еду с тобой. И малышку негде оставить. Он занят. Не может.
-Да я уже обо всем договорился с Крис.
-Да? О чем же.
-Она заберет Милли и Анну во Францию. Она будет там по делам, свозит их в Диснейленд. К тому же, ты знаешь, она возьмет своего сына, и, думаю, они подружатся. Она обожает детей.
-И когда ты только успел?
-Вчера вечером.
-Ты уже был уверен, что я соглашусь?
-Ну.
-Ты оказался прав. Спокойной ночи, Пабло.
-Спокойной.
Перевалился еще дальше. Посмотрел вслед. Но увидел только ноги, едва прикрытые темным тонким халатом.
На балконе стоял мольберт, немного заслоненный светлой льняной тканью. На нем изображен город, чья-то рука, обрамленная изящными часиками и сигаретой в тонких пальцах. И снег.
Довольно впечатляюще.
Она прекрасно рисует.

20:30
А оказалось, перемирие - это не так уж и сложно. Хотя, чего скрывать. С ним разговаривать - одно удовольствие. Но я боюсь, что не выдержу так к нему относиться. Расколюсь? Только почему он курит?.. Да, нужно собрать вещи.
Я не вынесу еще одного прихода Карлоса. Не могу его видеть... Еще одна его такая просьба и все, что я строила, рухнет... Ох...
Зажмурилась, потерла глаза и, бросив последнюю вещь в небольшой черный чемоданчик, уселась на кровать, обхватив ноутбук.
Она печатала до третьего часа ночи, а потом так и заснула, головой на клавиатуре, неудобно. Но крепко.

9:30 8.10.09
Зазвенел будильник. Она перевернулась, как всегда ловко выключив, опрокинулась и вновь заснула.
Будильник зазвонил во второй раз, чего с ним никогда не случалось. Марисса подскочила, как ужаленная, больше от удивления, чем от потребности встать. Через минуты три попыток отключить злосчастное техническое устройство, наконец, выяснилось, что звонили в дверь.
Поскальзываясь, подлетела к двери и открыла.
-Мия, если это ты, то, я еще сплю, ничего не знаю!.. Пабло? А ты чего здесь делаешь?
-Милая. У тебя короткая память. "И ночнушка тоже"
-Во-первых, не милая я тебе, а во вторых, с памятью у меня все хорошо!
Пабло проскользнул под ее рукой закрывавший проход, в квартиру.
-Слушай, а странно, что твоего этого Карлоса не Альцмейгер зовут. Ты же от него без ума.
-Пабло!
-Имею честь тебе напомнить. Мой самолет до Британии долго ждать не будет. Одевайся. Надеюсь, ты собралась?
-Твой самолет?
-Мой.
-Дожили. Пабло, выйди, я переоденусь.
Он вышел из комнаты, с трудом преодолевая желание закурить. Он нервничал, хотелось увидеть ее так. Как на тени. Руки извлекли коробок со спичками, лихорадочно покрутили их пальцами и спрятали обратно.
Через три минуты она вышла. Короткое черное платье, тонкие колготки, теплый жилет. Она схватила серое пальто с вешалки и как-то странно ослепительно улыбнулась.
-Идем?

12:14
Через несколько минут они уже прибыли в аэропорт.
-Черт, Марисса, что у тебя в этой сумке? - кивнул он на красную сумку, которая была неимоверной тяжести. – Ты что, училась у Мии?
-Паблитто, там всего лишь два этюдника, краски, кисточки и карандаши. Каждого вида по пятьдесят штук.
"Значит, она будет рисовать. Я это увижу..."
Справившись с багажом, они сели. Самолет оказался и правда лично Паблитто.
- Прекрасно. - Он заметил у нее на коленях сверток. Что это?
- Подарок.
- Подарок?
- Да. Она протянула ему сверток. - Это тебе.
- Мне? Ты купила мне подарок?
- Не совсем так. Но ты поймешь, когда развернешь его.
Пабло с любопытством разрезал ленту и осторожно развернул сверток. Внутри он обнаружил рисунок.
-Это так. Тебе нужно тянуться к прекрасному. А не оставаться бесчувственным чурбаном со стальным взглядом.
Он молча смотрел на рисунок, и на душе становилось тепло. Пабло не помнил, когда в последний раз кто-либо удивил его подарком.
Просто небо и звезды с луной...
Прошла целая минута, прежде чем он смог заговорить.
- Мм...
- Да?
- Спасибо, Спиритто.
- Пожалуйста, - улыбнулась, не обратив внимания на тон, ответила она, и он с трудом уловил себя на мысли, что ему сложно удержаться, чтобы не посадить ее на колени и целовать, целовать, целовать. Решив не поддаваться желаниям, которые заставили бы его мучиться всю дорогу, он достал из кармана колоду карт.
- Дорога до Лондона займет около пяти часов, - заметил он, тасуя карты. - Ты играешь в пикет?
- Нет, но хотела бы научиться.
Очень скоро он обнаружил, что Марисса обладает необыкновенными способностями к карточным играм. Казалось, не успевал он объяснить правила, как она уже обыгрывала его. И очень умело.
Хотя он предложил игру в карты с тем, чтобы голова и руки его были заняты, дело шло совсем не так, как он рассчитывал. Он играл весьма неплохо, пока она не сняла свой дорожный жакет. Нельзя было не заметить, как тонкий муслин платья черного цвета натягивается на ее груди, когда она, нахмурившись, сосредоточенно изучает свои карты.
Затем ситуация еще больше осложнилась: ей стало жарко, и она сбросила с плеч шарф, предоставляя ему возможность любоваться ее гладкой кожей и, время от времени, соблазнительной впадинкой между грудями. Он обнаружил, что смотрит на ее грудь и не в состоянии сосредоточить внимание на игре, почти мгновенно он "прозевал" две взятки.
- С тобой все в порядке, Пабло? – невинно поинтересовалась Марисса. - Голова не беспокоит тебя?
Он поспешно отвел глаза.
- По правде говоря, я немного... э... мне слишком жарко. - Он отодвинул занавеску и с облегчением вздохнул.
- Через несколько часов мы прибудем.
Марисса довольно зажмурилась.
- Боже мой, - произнесла она, подавляя зевок, - так хочется спать!
Марисса закрыла глаза, и у него вырвался вздох облегчения. Ему будет легче отказаться от соблазна, если она уснет. Притянув ее к себе, он положил ее голову на свое плечо.
- Иди сюда, мисс, - поддразнил Паблитто, - пока не сползла и не заснула на полу.
- Полагаю, я оказалась бы в довольно унизительном положении, - сонным голосом произнесла она, устраиваясь под боком у Пабло.
- Поведение, совершенно не приличествующее принцессе, - тихо согласился он, но Марисса уже не слышала его. Она спала.
Осторожно подвинувшись, чтобы не разбудить ее, Пабло сел удобнее, уютно устроив ее рядом. Аромат сирени окружал его, ее нежное тело прижималось к нему, и в нем опять пробудились чувства, которые он старался заглушить. Проклятие! Оказалось, сопротивляться искушению труднее, чем он предполагал.
Она странно вела себя. Ну, совсем странно. Настолько как-то. Совсем как раньше. Когда они так любили друг друга. Но она любит и сейчас. Он точно это знает. И, видно, сейчас ничего не мешало ей это проявлять.
Все время, пока он боролся с собой, она спала. Он завидовал ей и обвинял ее в его муках. Он напрягся и отяжелел от желания, она же во сне расслабилась, обмякла и, вздохнув, еще крепче прижалась к нему. Тяжкий стон вырвался из его груди.
Поездка обещала быть чертовски долгой.
16:34
Марисса проснулась, не сразу вспомнив, где она находится. Так. Лежу. На коленях. Вопрос. На чьих. Ааа? Пабло.
Он обнимал ее. Она попыталась подскочить, отодвинуться, но его руки еще крепче сжали ее, не давая пошевелиться.
- Ты куда? - прозвучал возле ее уха чуть хрипловатый голос, от которого у нее холодок пробежал по спине.
- Должно быть, я тебя придавила...
- Нисколько. Мне очень удобно.
Успокоенная, снова прижалась к нему, вдыхая удивительный аромат, исходивший от него. Так, должно быть, пахнет... в раю. Сандаловым деревом и теплым солнечным светом. Пабло.
Она глубоко вздохнула.
- Когда мы приедем в Лондон?
- Мы будем самое большее через полчаса. Можно уже привести себя в божеский вид.
Марисса села и просунула руки в рукава жакета.
-Я имел в виду волосы, – он пододвинулся и поправил упорно топырящиеся пасма волос, тем самым давая себе еще шанс притронуться лишний раз.
- Где в Лондоне мы остановимся?
- У меня дома.
- У тебя есть дом в Лондоне?
-Ну, да, - смутился он. – Есть небольшой. Я собирался завтра полдня потратить на работу, а потом - в теплые края, – улыбнулся. – Я просто помню, ты хотела увидеть Лондон?
-Дда...Аа.. у меня к тебе вопрос...хотя, скорее просьба..
Марисса залилась краской. Глаза Пабло расширились от увиденного. Марисса краснеет. Это новости.
-Теплые края, это куда?
-Честно говоря, я собирался в Тасманию. Это маленький остров возле Австралии.
-Не волнуйся, с географией я знакома, - фыркнула Марисса.
-Ну, так что ты хотела?
-А с тобой можно? – уставилась в пол Марисса и тут же резко подняла взгляд.
Пабло расхохотался.
-Конечно можно. Если ты не будешь меня убивать из-за каждой девушки, которая подарит мне взгляд. – Он ждал ее реакции.
Марисса глубоко вдохнула, собираясь что-то сказать, а потом резко передумала и шумно выдохнула.
-Конечно, нет. Ты свободный человек. Так ведь? Просто мне надоел холод. Я очень хочу к морю... – она отвернулась к окну и отодвинула занавеску. – Почти прибыли.
Лондон встретил их легкими тучами и тусклым мерзким дождиком, но впрочем, он встречал так почти всех. Возле самолета стояли две машины. Лимузин и белый Кадиллак с закрытым верхом.
Пабло подошел к лимузину и начал шумно выяснять отношения с водителем, совершенно позабыв о Мариссе.
-Я же сказал, что доехать могу сам! Вы не понимаете? Я в состоянии вести машину! И я ненавижу лимузины!
-Но мистер...
-Картес, во-первых, я Пабло, а не мистер, во-вторых, увези машину обратно, я поеду сам, на Кадиллаке, спасибо, что хоть догадались подогнать его сюда. И подготовьте комнату для сеньориты со мной. Позаботьтесь, чтоб она была вся в цветах.
-Извините, мистер... сеньор... будет сделано.
Он развернулся и поспешил к Мариссе. Та стояла не шевелясь и смотря куда-то в небо. В глазах странные искорки, взгляд тяжелый, глаза, и так черные, как кофе, стали еще темнее и в этой темноте отображались тучки... на нее капал дождь, и вообще казалось, что именно вокруг нее и собрались все тучи, собираясь щедро окатить ее водой, но она ни капли не обращала на это внимания. Просто смотрела, и руки, как-то странно поднимались и опускались в воздухе.
-Марисса? Ты, что? Почему ты не раскрыла зонт? Ты что, заболеть хочешь? – Пабло выхватил у нее черный зонтик и быстро раскрыв его, спрятал Мариссу под ним.
-А? – очнулась она. – Извини. Я задумалась. Мне нужен карандаш...
-Марисса, какой карандаш, марш в машину! – он почти силком затащил ее в авто и посадил рядом с водительским сиденьем.
Некоторое время они ехали молча. Марисса разглядывала Пабло и тихо вздыхала время от времени, что не могло от него укрыться.
-Марисса, что-то случилось?
-Да. Ты...
-Что?
-Ты читал, что в конверте? – выпалила она. После того случая он просто отдал все ее вещи и ничего не сказал. Читал или нет. Это очень беспокоило Мариссу. Все это время она буквально дрожала от одного воспоминания, что он мог прочитать. Франко ясно дал понять, что знание того, что внутри, опасно для здоровья и в целом для жизни. Рисковать жизнью Пабло ей совсем не хотелось.
Пабло молчал, думая, что ответить. Безмолвие, удручающее и неправильное, било по нутру и отдавалось где-то в висках.
-Нет, – он отвернулся "Так будет лучше"
Марисса облегченно вздохнула.
-Хорошо. Не делай больше так.
-Откуда он у тебя?
-Пабло, как бы ты ни просил, я не скажу. Потом поговорим об этом. – одновременно выдвинула она два противоречия.
-Ладно. Через несколько минут мы остановимся, чтобы залить бензин - "Слава Богу. Мне нужен воздух".
Пока он возился с бензином, она забежала в ближайший магазинчик.
- Никогда не догадаешься, что я нашла, - сказала она, садясь рядом.
- Судя по твоей сияющей улыбке, я бы подумал, что бриллианты.
Марисса покачала головой и протянула ему свою шляпу. В ней лежала горсть ярко-красной земляники.
- Купила в магазине. У меня не было пакета. И денег не хватило, - Рассмеялась она, - Жаль, что уже поздно для нее, чтоб собирать. - Выбрала из шляпы ягоду и протянула Пабло.
- Очень вкусно, - ответил, глядя на ее влажные от розового сока земляники губы. Он вспомнил сладкий ягодный вкус поцелуя, и тут же приказал себе думать о чем-нибудь другом. Черт, почему это так трудно?
-Только я не могу есть за рулем.
Но Марисса тут же решила эту проблему, запихнув ему в рот двумя тонкими пальчиками ягоду.
Они с наслаждением доедали ягоды, а он в это время думал о том, что ему следует делать, чтобы держать свои руки подальше от нее.
-Приехали. Не забудь зонтик.
Марисса взяла зонт, хотя в этом, в принципе, не было особой необходимости – к машине подошло несколько человек с большими черными зонтиками в руках, один из них сразу же навесил его над головой Пабло.
- Добро пожаловать домой, ваша светлость, - произнес дворецкий, вводя их в выложенный мрамором холл.
"Ваша светлость?" – пронеслось в голове Мариссы. Это у них такой английский юмор?
- Спасибо, Картес. Это твоя хозяйка на все пребывание ее в этом месте, ее светлость принцесса Спиритто.
Дворецкий низко поклонился.
- Слуги приносят свои искренние поздравления по поводу начала ваших отношений, ваша светлость, - обратился он к Мариссе, сохраняя серьезное выражение лица.
Марисса широко раскрыв глаза посмотрела на дворецкого, авось, что-то пропустила. Потом перевела взгляд на Пабло. Тот умоляюще сложил руки.
-С-спасибо, Картес... – только и умудрилась выдавить она, ничего не понимая. Разве что, безотлагательность подыграть.
- Уже поздно, Картес. Я предлагаю вам всем идти спать, - распорядился Пабло, когда представление закончилось. - Я провожу принцессу в ее покои.
- Слушаюсь, ваша светлость, - снова поклонился Картес и вместе со слугами вышел, оставив Пабло с Мариссой одних в огромном холле.
- У Картеса довольно грозный вид, - прошептала Мари. - Он когда-нибудь улыбается?
- Никогда. По крайней мере, я такого не помню.
-Пабло, каких таких отношений??? – наконец взорвалась она, чего он ждал уже с нетерпением. - Откуда у тебя такой дом, и вообще, при чем тут "ваша светлость", и...
-Марисса... стоп, я не могу ответить на все вопросы сразу. Человеку свойственно обрастать имуществом, как покойнику ногтями: быстро и незаметно... Этот дом остался мне в наследство от дяди. Оказалось, у него не было наследников, да я и не знал его вообще. Он, видишь ли, был то ли графом, то ли герцогом... Не помню. Но в завещании написал, что оставляет пару сотен миллионов долларов младшему сыну моей матери. Мне, в смысле. Вот так я и стал "Ваша светлость". Про отношения. Извини меня. Просто мне запрещено приводить сюда девушек, если они не являются моими официальными невестами. А в отеле тебя оставлять не особо гуманно. Да. И тебе придется одеть колечко.
-мм... Пабло, а с чего ты взял, что я соглашусь?
-Марисса... – он умоляюще приобнял ее за плечи.
-Ладно. Я спать хочу... и где ты только находишь таких ужасно серьезных людей?
Не в силах удержаться от того, чтобы не дотронуться до нее, он дернул за один из локонов ее волос.
- Семья Картес уже три поколения служит этой семье. Картес родился серьезным.
Взяв ее под руку, Пабло повел вверх по изогнутой лестнице. Она вертела головой то вправо, то влево, разглядывая свой дом.
- Боже, просто сказка! Все твои дома так величественны? Нет ли у тебя чего-нибудь, ну... поменьше?
Он на минуту задумался.
- Есть скромный домик в Бате.
- Насколько скромный?
- Около двадцати комнат. Немного больше или меньше.
Марисса рассмеялась:
- Двадцать комнат? Едва ли назовешь это скромным.
- Боюсь, это все, что могу предложить. Если хочешь, ты можешь купить хижину или шалаш на свои карманные деньги, - Он лукаво подмигнул ей. - Что-нибудь так из десяти комнат. - Пабло распахнул дверь. - Вот мы и пришли.
Она переступила через порог и замерла. Все в спальне было цвета слоновой кости и золота - от бархатных кремовых портьер до роскошного персидского ковра у них под ногами. Несколько низких ламп заливали комнату мягким светом, а в мраморном камине весело потрескивал огонь. Везде вазы с цветами.
- Это твоя комната.
- Красиво... – Марисса медленно прошла и слегка провела пальцами по обитому золотой парчой дивану и таким же креслам. А у тебя есть что-то менее пафосное?
-Я ожидал от тебя похожего вопроса. В этом доме есть только одна такая комната. И она моя, - усмехнулся он. Поймав грозный взгляд, продолжил. – Думаю, одну ночь тут ты переживешь. Свою тебе я уступить не могу, - он замолчал, наблюдая за ее движениями, потом указал рукой на дверь, - Там ванная. Можешь принять душ. Я в соседней комнате. Если что, заходи.
-Да.

У любви есть зубы, и она кусается. Любовь наносит раны,
которые не заживают никогда, и никакими словами невозможно
заставить эти раны затянуться.В этом противоречии и есть
истина - когда заживают раны от любви, сама любовь уже мертва.

Стивен Кинг

Первый долгий поцелуй за долгое время. Впиваюсь в ее губы с вырвавшейся из недр сердца нежностью и взахлеб ласкаю ее ротик. Тонкие ручки обвивают мои плечи. Она встает на цыпочки, предлагая мне свою ласку. Мы целуемся еще возле дверей, не особо удобно, но это все равно того стоит. Ее язычок робко касается моих губ. Замираю, боясь спугнуть это золотистое чудо. Язычок нежно погладил кончик моего. Мариссита, родненькая, как же я люблю тебя! Медленно, очень медленно открываю глаза. Я ничего не вижу вокруг кроме нее. Едва шевеля губами, тихо шепчу: - Как... же... я... по... тебе... скучал...
-Я пойду, - Вырывается.
-Почему?
-Я уже спать хочу.
-Врешь, – голос у нее совсем не сонный.
Молчание, маленький человечек в руках дрожит.
-Почему ты дрожишь?
-Пабло, - отстранилась. - Я, правда, пойду...
-Ты боишься? – в лоб спросил Пабло и видимо попал в точку, потому, что Марисса вспыхнула и замолчала.
-Ну, так ты ответишь или как?
-Боюсь.
Странно. Чего она боится? Чего можно бояться?
-Меня?
-Скорее твоих действий.
-Позволь себе глупости...
-Глупости?.. – еле выговаривает заплетающимся языком.
Развязывает пояс на ее халате, проникает под тонкую ткань руками, кончиками пальцев ласкает кожу, впивается в земляничные губы, влечет за собой, пятясь к кровати. Целует со всей той страстью, которая копилась все эти длинные годы. Проводит на шее незамысловатую линию, останавливается у изящной ямочки, тот же путь повторяет губами, халат, наконец, соскальзывает и волнами складывается у ног. Руками прослеживает идеальное тело, без единого изъяна. Грудь, тонкую талию, бедра, стройные ноги. От прикосновений перехватывает дыхание и кажется, что сейчас рассыплешься на мелкие кусочки. По позвоночнику скатывается капля пота, вынуждая дрожать и лихорадочно искать другие горячие губы.
Язык жадно обшарил ее рот, потом двинулся дальше, снова губы по телу. Мари чувствовала, что задыхается... Тонкие пальцы, как щупальца, бегали по телу...
-Я правда люблю тебя...
-Люблю...

1.11.09
10:00
Новое утро. Первые мысли заставляют улыбнуться и сладко потянуться. В душе блаженно, но в то же время и тревожно. Максимум три недели возможного счастья и возврат в реальную, невыносимую, варварскую жизнь.
Пошарила рукой возле себя. Никого нет. В ногах кровати поднос с завтраком. Встала, открыла шкаф, достала изящно-элегантные вещи, но те оказались слишком легкими для погоды за окном – там и дальше шел дождь. В результате на ней оказались синие джинсы, черный гольф и полосатый шарф. Едва она справилась с завтраком, в комнату вошла девушка. Красивая, в коротком черном платьице, короткие светлые волосы контрастом спадали на плечи, кроткий взгляд из голубых глаз, пухлые губы.
Внутри заиграли нотки ревности.
-С добрым утром, ваша светлость, – ослепительно улыбнулась. – Вам понравился завтрак? Вижу, что да. – Она снова мило и дружелюбно улыбнулась. – Я София, ваша горничная, его светлость ждет Вас внизу.
-Д-да... – только хрипло ответила Марисса, и ей ничего не оставалось, как дружелюбно улыбнуться. Девушка начала ей нравиться.

Миновав два пролета ступенек, оказалась в холле возле дивана, на котором сидел Пабло, читая газету и запивая утренние новости кофе. Она подошла сзади, оплела его шею руками и прислонилась губами к уху.
-Доброе утро. Ты прям как настоящий английский лорд. Кофе, булочки... Овсянка, сэр? – улыбнулась.
Чашка была моментально возвращена на столик, газета отброшена на диван.
-Здравствуй, милая, - легкий поцелуй. - Ты уже собралась?
-Куда?
-Ты идешь смотреть город?
-Угу, – согласно кивнула и, обняв, рассмеялась.
-Картес, пальто для принцессы! – распорядился Пабло. Картес мигом очутился возле них, подавая верхнюю одежду со всей своей серьезностью, как будто минимум подавал вещи королю. Но в глазах скользнула странная усмешка.

Пабло с Мариссой немедленно выскользнули из холла, оставляя разговоры за спиной.
-И какие новости в утренней газете?
-Ну, все как всегда. Написали статью, о том, как мы с тобой валялись на полу в подсобном помещении посольства... Заголовок гласил следующее:
"Марисса Андраде Пиа Спиритто Рей Колуччи все-таки выходит замуж за одного из самых богатых кавалеров страны Пабло Бустаманте"
Ну и наше фото внизу.
-Пабло, ты издеваешься??? - бросилась с кулачками.
-Угу. Пока кроме тебя еще никто не знает "О самом богатом кавалере страны". Причем я думаю, что долго им не буду,- нежно целует в висок, щекоча губы шелковыми волосами.
-Почему так?
-Потом расскажу, - улыбается и крепче прижимает к себе.
Дождь продолжается, но тучи становятся все тоньше и меньше, как раз настолько, чтоб сквозь них могло просвечивать яркое, но холодное октябрьское солнце. На черный зонтик спланировал сочный желто-бордовый кленовый лист и застыл, ожидая порыва ветра.
Маленькая сказка на двоих. Принц и принцесса в объятиях мудрой осени. Дождь, казавшийся при приезде омерзительным и как будто стремившимся намеренно испортить настроение, оказался элементарной водой – не в полномочии расплавить приторную идиллию.
-Когда нам нужно быть у Крис? – нарушила молчание, но даже не шелохнулась.
-Самое раннее - через неделю. У нас еще есть время.
-Не особо много, – она внезапно погрустнела.
-Это будет лучшая неделя.
Марисса перевела взгляд на водителя, который уже битый час дожидался хозяев.
-Ты хоть осознаешь, что стал моим официальным любовником? – хихикнула. - Я все еще невеста Карлоса.
-Звучит. Очень звучит! "Официальная любовница" - улыбнулся он, - Колечко надень.
-У меня есть.
-Есть. Карлоса. Не мое.
Он вытащил из нагрудного кармана черную бархатную коробочку, извлек из нее кольцо и надел ей на безымянный палец, не забыв предварительно снять кольцо Карлоса.
Серебряное колечко поражало простотой и великолепием. Из украшений только знак луны и солнца, скрестившихся лучами. За солнце рубин, за луну брильянт. Роса дождя придавала радужное сияние, делая его еще более прекрасным.
-Все. Теперь ты моя "Официальная невеста". Хотя бы пока для персонала дома, – улыбнулся и поцеловал ее губы. – Но, увы, должен тебя оставить. Я говорил, что будут дела. Простишь? – еще один поцелуй.
-Еще, – тянет за галстук и целует снова. – Теперь прощу.
-Парис? Подойди. – Окликнул он водителя, уже порядком намокшего даже под зонтиком и явно замаявшегося их ждать. Водитель почти с восторгом и благоговением подбежал к ним.
-Да, Ваша светлость.
-Покажешь ее светлости Лондон. Полностью покоряйся ее просьбам, как и мне. В три часа буду ждать вас в кафе у моста, - Парис кивал, запоминая распоряжения Пабло.
-Буду скучать... – махнул рукой, подарив улыбку, и скрылся в Кадиллаке.
-Идете, Ваша светлость? – осведомился водитель, оторвав Мариссу от увлекательного созерцания задних номеров машины Пабло.
-Извини, Парис. Я забыла кое-что в доме. Подожди, я сейчас.
Она быстро скрылась за дверью и так же быстро вернулась с бумагой в папке и упаковкой акварели в руках. Сейчас это самые главные вещи на данный момент ее жизни.
-Ваша светлость, куда едем?
-Парис, во-первых. Меня зовут Марисса, вспомни, что говорил тебе Пабло "Слушаться", следовательно – никаких "Ваша светлость", а во-вторых, едем туда, куда ты посчитаешь нужным. Ты наверняка знаешь город лучше меня, – ответила Марисса, садясь в машину.
-Слушаюсь, Ваша Светлость... Марисса... – исправился он.

12:30
Пабло прибыл в филиал компании, которую теперь возглавлял. Ему надо было передать половину своего состояния в собственность нескольких социальных фондов. Сегодня только встреча с одним из представителей, который должен заняться покупкой вещей для детских домов и прочих заведений. Блондин вышел из машины, на ходу изучая бумаги.
-Карлос Де Сан-то... Что-то мне везет на это имя...
Карлосом оказался довольно милый на вид молодой человек – черные волосы, странные сине-фиолетовые глаза и холодная усмешка.
-Здравствуйте. Пабло Бустаманте. Президент фирмы.
-Пабло Бустаманте? – Карлос презрительно ухмыльнулся и вынул изо рта жвачку.
Пабло пропустил мимо его поведение.
-Да, он самый. Вы готовы к подписанию?
-Сейчас рассмотрим.
Встреча протекала довольно хорошо, но Пабло все терзали смутные сомнения. Где-то он его видел... На кого-то он схож...
-Извините, должен отлучиться. – Пабло вышел из кабинета и, спрятавшись в кафе фирмы, раздумывал над решением. Само решение созрело в голове раньше, с самого начала как он узнал о наследстве. Все эти деньги все равно не нужны ему одному. К тому же ему хотелось добиваться всего самому, избавиться от имиджа "папенькиного сынка".
В кафе его застал помощник.
-Сеньор Бустаманте, что вы здесь делаете? Вас уже пол часа ждут, – он взглянул на часы.
-Знаю, Федерико. Я просто сомневаюсь... Отдать такое состояние первому попавшемуся...
-Сеньор, простите, в чем можно сомневаться? Я проверял, он чист как стеклышко.
-Ну, разве может серьезный человек вести себя так?
-Как сеньор?
-Ладно, я иду, Феде...

12:48
Марисса шла, балансируя на ободке тротуара. Парис шел рядом, сложив руки за спиной, и, наблюдая за Мариссой, улыбался.
Мари смотрела в небо, капли дождя больше не мешали, падая в глаза. Она задумчиво спрыгнула и пошла по дороге, пихнув камешек ногой, повернулась к Парису.
-Парис, скажи, а ты давно знаешь Пабло? Где он тебя нашел?
-Его светлость меня не находил, - улыбнулся Парис, ему все больше нравилась Марисса, однако, ему все казалось, что она в чем-то потеряна, как будто трава, которую вот-вот скосят. Страх дрожью выпадал из нее. - Я служил у его деда и дяди, я помню Пабло, когда тот был еще маленьким... -Постой, Парис, ты же не настолько стар?
-Молодая леди, мне шестьдесят пять лет, - улыбнулся Парис, - Что, не заметно? – он удивленно поднял бровь и расхохотался. - Простите. Я живу по принципу "Никто никому ничего не должен". Нужно во всем видеть хорошее. Пришел в булочную, хлеб свежий – прекрасно, черствый – полезно. Помогает сохранить нервы и вид.
-Умно, Парис, спасибо, ты мне очень помог. – Марисса обняла его.
-Довольно, Ваша Светлость, вот встретит нас его Светлость...- улыбнулся мужчина, - Так, что вы там хотели узнать о сеньоре?
-Да ничего, и он не такой уж ревнивый, - смутилась Марисса.
-Марисса, вы хотите знать, каким он был в детстве?
Марисса вздохнула.
-Сравнительно с тем временем, когда я его в последний раз видел до взрослого возраста, он очень изменился. Перерос, что ли... Это был избалованный маленький мальчик, и честно говоря, я иногда не верил, что из него получится хороший человек. Но однажды он изменил мое суждение, когда, лет в шестнадцать-пятнадцать начал возражать отцу. Начал сомневаться. Я помню, он когда-то пришел ко мне просить совета, что делать. Кажется, он тогда впервые по-настоящему влюбился. Сейчас он хороший человек.
Сердце Мариссы стукнулось о ребра, отдаваясь пульсом по всем венам. Она остановилась.
-Ты считаешь его хорошим мужчиной?.. То есть человеком?
-Сейчас да. Вероятно, та любовь изменила его. Простите, что говорю Вам это, но вы сами просили. Я считаю, что именно та девушка помогла ему выкарабкаться, но так же считаю, что, несомненно, вы будете очень счастливы вместе.
-Спасибо, Парис! – она рассмеялась и обняла его снова. Глаза немного увлажнились, и она шмыгнула носом. То, что рассказал Парис... А вдруг это была не она, а Паула?.. Нет-нет... – Ты знаешь, где тут есть ближайшая беседка? Я хочу порисовать.
-Возле кафе у моста.
-Отлично. Сеньору не придется нас ждать.
Еще с час побродив по городу, они вернулись к исходнику.
Удобно расположившись в беседке, она начала рисовать, отправив предварительно Париса в кафе за горячим шоколадом и булочками.
Постепенно под карандашом на бумаге появились очертания двоих людей, гуляющих по мосту. Парень и девушка. Черный зонтик, дождь и кленовый листик, приклеившийся на мокрую ткань зонта. Через некоторое время картина начала наполнятся красками. Серые лужи, рыжие волосы девушки, которые могли соперничать с цветом осеннего листика на зонтике, голубые глаза парня, которые могли конкурировать с самим небом... И, видать, оно на него обиделось, потому что спряталось за пушистыми тучами...
***
14:30
Парис вернулся, видимо немного задержавшись. Все же в кафе было теплей, а тут еще старого друга встретил. Как бы там ни было, но, вернувшись, с двумя стаканчиками шоколада и горячими булочками в пакете, девушки в беседке он не застал... На скамейке лежали кисточки и краски, видимо оставленные еще минуту назад. Оглядевшись вокруг и не заметив Мариссы поблизости, он решил, что, вероятно, сеньор пришел раньше, и они встретились. Но все-таки сомнения овладели . Выпив из-за волнения одну чашечку шоколада, он взялся за телефон. После длинных десяти секунд гадких гудков на том конце все же ответили.
-Алло, Парис, - усталый голос в трубке. - Если я опаздываю... Передай Мариссе, я скоро буду, - голос стал теплее.
-Подождите, разве она не с вами? – стаканчик выпал из рук. Шоколад растекся по асфальту и смешался с дождевой водой. Теперь он точно был непригоден к употреблению...
-Нет, я только уехал со встречи, она должна быть с тобой! – почти крик.
-Не волнуйтесь, она, наверное, решила прогуляться...
-Прогуляться??? Сиди там, я сейчас буду.
Через несколько минут он добрался до моста, бросился к Парису.
-Где она? Где вы были?
-Она сидела здесь, рисовала, а я уходил за шоколадом и булочками... было холодно, я и подумал, что она права... Она ведь настояла...
-Да... да... Ты не виноват, Парис... Она любит рисовать в одиночестве...
Он посмотрел на оставленные краски, вышел из беседки и наткнулся на смятый листок бумаги, приткнутый ветром к парапету.
Ее рисунок.
Он выхватил мобильный.
-Алло? София? А ее светлость, дома? Да? Сейчас приеду... – спрятал мобильный и растеряно посмотрел по сторонам.
-Она дома. София говорит, что она дома и очень расстроена, – ответил на молчаливый вопрос Париса. – Поведешь машину. Я не в состоянии.
-Да, сеньор...
15:10

------------9XEZMrRRKH3JMQbw4osFxp
Content-Disposition: form-data; name="smiles_on"

1

У любви есть зубы, и она кусается. Любовь наносит раны,
которые не заживают никогда, и никакими словами невозможно
заставить эти раны затянуться.В этом противоречии и есть
истина - когда заживают раны от любви, сама любовь уже мертва.

Стивен Кинг

... И этот дождь закончится, как жизнь...
И наших душ истоптанная местность
С провалами изломов и кривизн
Вернется в первозданную безвестность.

Там, в темноте, Предвечная Река
К своим пределам тени предков гонит,
И мечутся, как звери, облака
Под взмахами невидимых ладоней,
И дождь, слепой, неумолимый дождь,
Питая переполненную сушу,
Пророчеством становится, как дрожь
Художника, рожающего душу.

...И наши голоса уносит ночь...
Крик памяти сливается с пространством,
С молчанием, со всем, что превозмочь
Нельзя ни мятежом, ни постоянством...
Не отнимая руки ото лба,
Забудешься в оцепененье смутном,
И сквозь ладони протечет судьба,
Как этот дождь,
Закончившийся утром...

Глаза склеились. Открываться не хотят. Сдается, их кто-то смазал мёдом, они не хотят открываться. Телу жарко, хотя кожа дрожит от холода. Протянула рукой по кровати. Хотела что-то сказать, но изо рта вырвался невразумительный стон.
-Мари... – жгучее прикасание к руке. – Ты как себя чувствуешь?
Пабло сидел на полу, облокотившись на кровать, и смотрел на нее.
-Будто кактус съела, – она с трудом разлепила глаза, улыбнулась настолько, насколько позволяли непослушные мышцы. Они все еще, кажется, были заморожены и не стремились поддаваться желаниям хозяйки. А в горле колючий комок при одном воспоминании... Она сглотнула першащую слюну и, снова закрыв глаза, отвернулась.
-Мари, Мариш... Что случилось?.. – он сгреб ее в охапку и прижав к себе покачивал, как маленького ребенка.
-Я не... не хочу говорить об этом... – она неожиданно твердо и, насколько могла, громко ответила,- во всяком случае пока...
"Я же все равно все знаю..."
-Хорошо, хорошо... Ты даже не представляешь, как напугала нас с Парисом... – он взволнованно говорил, время от времени нервно смеясь и чуть не плача.
-Пабло, прекрати, я же не переношу такого вот... – фыркнула Марисса отодвинувшись.
-Ты возвращаешься...
-Я никуда и не девалась, - возразила она.
Пабло рассмеялся.
Марисса потянула на себя одеяло:
-Мне холодно.
-Немудрено... Но... В таком случае, собирайся. Едем.
-Куда?
-Ты забыла? Таинственная Тасмания нас ждет. - Он стянул с нее одеяло. - Марш умываться, милая леди. Только, чур, никакой ледяной воды! А то я тебя накажу! – он угрожающе поднял палец.
-Да?! – нарочито удивилась Марисса и запустила в Пабло подушкой. Тот не удержал равновесия и рухнул на пол. Марисса расхохоталась. - Это я накажу тебя во имя зеленых лягушек вот этой диванной подушкой!
-Вижу, тебе уже лучше...
-Лучше... Да... не обижайся ты... – она присела рядом и чмокнула в губы.
-А я и не обижаюсь! – подушка хлопнула по спине Мариссы. Белые перья разлетелись по комнате.
-Ах, так?!
Минут десять по помещен
ию летало все, что могло быть поднято в воздух. Одеяла, подушки... Простыни... На люстре висело что-то похожее когда-то на одежду, а пол усыпан пухом. После окончания войны стороны покинули поле битвы в разгромленном состоянии, а сами тихо-мирно собрали вещи Париса. Картес, как раз подавал им одежду, как вниз спустилась София и со смущенно-удивленным видом подбежала к дворецкому.
- Сеньор Картес, в покоях его светлости почему-то погром!
- И что? Убери. – Невозмутимо продолжал Картес.
- Да нет, просто, может, полицию вызвать?
Картес улыбнулся, отшибая миф о его невозмутимости и серьезности.
- Иди убирай, Софи.
"Да, горничная и есть горничная, будь она поумней, не была бы горничной"
Софи собралась идти, потом передумала и повернулась к Мариссе.
-Ваша светлость, еще я нашла в мусоре вот это, - она протянула Мариссе уже довольно смятый конверт, - Я подумала, что, может быть, это ваше?
- Софи, я же сказал, чтоб ты шла убираться! – прикрикнул на нее Картес. - Зачем ее светлости всякий мусор? Простите ваша светлость, Софи не...
-Спасибо, Софи. Не кричи на нее, Картес, это правда мое... – она склонила голову к Пабло и взяла его за руку переброшенную через ее плечо. Посмотрела в пол и сжала многострадальное письмо.

19:45
Включить музыку до всепоглощающего шума, чтобы не слышать своих мыслей.
Зажмурить глаза, чтобы не видеть своего отражения.
Заткнуть рот руками, чтобы не вдыхать воздух.
А руки не слушаются, трясутся, не могут полностью закрыть рот и назойливый воздух всё равно попадает в лёгкие.
А в голове одна мысль - пустота, подёргивающаяся ритмичными ударами музыкальных басов, от которых уже начинает вибрировать оконная рама.
Голова болит и хочется расколоть её о стену.
Глаза плотно закрыты, стараясь не замечать картины, которые пытается рисовать воспалённое сознание.
И вдруг наступает тишина... Открываешь глаза, но ничего не видишь... лишь темнота... дрожащей, ищущей рукой, на ощупь находишь оконную раму и чувствуешь, как она вибрирует от музыкальных басов... значит, музыка всё-таки есть... а я её не слышу... странно. Почему я не вижу ничего? Я слепну? Хм... не может быть... ведь я всего лишь не хочу видеть свои мысли... я не хочу их слышать! Я не хочу дышать одним с ними воздухом! Что со мной? Где все...? Почему я? Или я уже была одна... снова странно... почему всё так странно вокруг... но я чувствую что-то... что-то движется в моей голове по спирали мыслей... вот, оно уже близко. Я уже могу дотронуться рукой... хм... это свет! Свет? Но зачем мне свет? Наверно я просто начинаю открывать глаза... зачем? Ведь я сама хотела их зажмурить... чтобы не видеть своего отражения... и не слышу я потому, что не хотела слышать мысли. Почему они лезут мне в голову? странно... лезут и лезут... а что ещё я хотела сделать? не помню... что-то важное... не помню...

- Марисса... Марис... мы на месте. Марисса! Проснись же! – Пабло безрезультатно пытался разбудить Мариссу. После перелета она мгновенно заснула в машине и так и не пробуждалась всю дорогу, время от времени лихорадочно содрогаясь. Наконец, его старания увенчались успехом и Марисса открыла один глаз.
-Чего ты так орёшь, милый?
-Спиритто, бужу тебя уже пол часа, - объяснил он целуя ее в висок. - Ты тут руками махала, чуть меня не убила, между прочим, задыхалась, потом успокоилась и снова замерла. Что я должен думать?
-Что я очень устала и хочу отдохнуть.
-Выходи, приехали. Там отдохнем.
После небольшая яхта привезла их к небольшой роже. Дорога заняла не более получаса, но они не обмолвились ни словом между собой.
Пабло сунул привезшему их старику зеленую купюру в руку. Старик одобрительно крякнул и, хитро улыбнувшись, развернул яхту.
Они ступили на песок.
Бирюзовые волны всплеском бились о скалы, теряя множество брызг. Капельки воды летели в разные стороны, словно хотели охватить то, что не могло достать море. Красное солнце, казалось, с шипением уходило под воду, окрашивая облака и небо в бледно розовый цвет. На берегу стоял красивый летний дом, который скрашивал одиночество пустынного пляжа.
- Давай быстрей осмотримся.
Он остановил её.
- Нет, подожди. Есть кое-что, что мы должны сделать в первую очередь.
- Да? А что?
- Пойдем искупаемся!
Смеясь, Пабло увлёк Мариссу за собой по узкой тропинке. Они выбежали на пляж, слегка розовеющий в лучах заходящего солнца.
Пабло быстро снял одежду и швырнул её на песок.
- Чего ты ждёшь? - удивленно спросил он.
Мари нерешительно взглянула на него, затем беспокойно огляделась.
- Пабло, мой купальник все еще в чемодане.
- Тебе он не нужен! Нас здесь все равно никто не увидит.
- Ты так уверен?
- Дорогая, это же наш собственный пляж. Давай раздевайся, пока не зашло солнце.
- Ну, ты сам напросился... вот явится сюда местный абориген...
Пабло весело рассмеялся.
Держась за руки, они побежали к воде. Набежавшая волна сбила ее с ног, но сильные руки пожхватили её, не давая упасть. Поддерживая, он поцеловал её в мокрые губы.
- Я держу тебя ...
Когда они, наконец, выбрались на берег, Пабло опустил девушку на одежду, брошенную на песке.
- Нет, Пабло, - слабо запротестовала она.
- Шшш, - поцеловал её в губы, лаская рукой влажное тело. - Мы уже в райском саду, пора отправиться на небеса.
Над ними кружились чайки. Волны с шумом разбивались о берег, а две души, наконец, чувствовали спокойствие и безмятежность...
Следующие дни они провели в домике в полном одиночестве. Их остров был так далёк от шумных городов, что они ощущали себя единственными жителями Земли.
Они читали, бродили по горам, дремали в гамаках, плавали в океане, загорали на песке и занимались любовью. В общем, и впрямь вели себя, как беззаботные обители Эдема.

7.11.09
Молодой человек, прислонившись к почти склонившейся к воде пальме, любовался красивыми фиолетовыми облаками, предвещавшими скорый закат. Морской ветер трепал его без того уже взъерошенные волосы. Его синие глаза смотрели в даль, словно пытались проникнуть в глубину воды, порой он поворачивал голову и смотрел на один белый двухэтажный коттедж на берегу - огромный балкон с видом на океан, огромные стеклянные окна были очень большими, частично это были стены дома, которые позволяли днем увидеть, что происходит внутри. Двери, выходящие на балкон, были настежь открыты, через широкий дверной проем было видно, как ветер треплет белые занавески.
Пабло, улыбаясь, глядел на рыжеволосое создание на балконе.
Марисса в черном купальнике и накинутом поверх красном полотенце вытирала свои мокрые волосы, которые отливали золотом в лучах восходящего солнца.
Ветер так и старался помешать девушке, он вырывал из ее рук влажные пряди, заставляя их волной летать по воздуху. Когда же она убирала полотенце, ветер подхватывал копну золотистых волос, словно старался унести это живое золото с собой.
Молодой человек, поднимаясь по ступенькам на веранду, обнял ее, кружа в своих руках:
- Ай, Паблитто, ты что делаешь?!! - смеялась Марисса. - Отпусти, поставь меня на землю!
- Я в раю и с любимой женщиной! - проговорил он в ответ, его синие глаза, казалось, видели девушку насквозь.
-Драгоценный мой, давай ужинать, я голодна, как волк, - задумчиво улыбаясь, ответила она, обнимая парня после того, как ощутила под собой основание земли.

Скоро луна сменила солнце, окутывая все вокруг бледным светом, несколько фонарей освещало пляж, было не так уж и темно. Пабло стоял под пальмой, обнимая Мариссу:
- Мне так хорошо с тобой, - задумчиво проговорил он, смотря на луну. - Только я и ты, и никаких бандитов, писем... проблем... ничего...
Мари, улыбнувшись, провела своей ладонью по его чисто выбритой щеке, смотря в его темно-синие глаза, которые напоминали ей шторм в море.
- Думаю, нам придется об этом поговорить. Ты же читал письмо, я знаю, - она как-то обреченно вздохнула. - Честно говоря, мне этот фарс надоел, я желаю помочь Франко... Не хочется признавать, но я очень соскучилась по маме... – она осеклась, - Соне. Я не читала письма. Я вообще не могу понять, как какая-то бумажка может мешать жить...
"Еще как может..."
-Ты не читала? А я был убежден, что если на двери будет нацарапано "Не подходи – убьет", ты все равно зайдешь.
-Ехидина. Если бы дело было только во мне, я бы "вошла в дверь".
-Если ты хочешь, я помогу тебе... Только не сегодня. Сегодня последний день... Завтра уже будем на Галаппагосах. В шумной компании студентов, съемок, занятий, Мии и Ману... В конце концов, Крис, двух маленьких дьяволят, Карлоса и...
-Заткнись.
Она, не подымая головы, посмотрела на парня: ветер слегка трепал его светлые волосы, часть челки падала ему на глаза, делая его таким забавным и ребяческим, и просто сказочно красивым. Марисса в порыве обвила его шею руками:
- Я люблю тебя... – обреченно прошептала она.
Его серьезное лицо расплылось в улыбке, он повернул голову, и Мари показалось, что она сейчас расплачется, но как бы это выглядело в ее глазах? Он прижал ее к себе сильнее, несмотря на прохладный вечер, стало жарко, кровь была словно огненная лава, вырвавшаяся из вулкана. Он ласкал своей ладонью ее лицо:
- Я тоже люблю тебя, - прошептал он, даря ей, нежный поцелуй в губы. - Я так долго мечтал об этом.
Она чувствовала его опаляющие губы на своих влажных губах снова и снова.
Вырвавшись из его объятий, она, засмеявшись, побежала по берегу, чувствуя, как холодная морская вода лижет ее босые ноги. Никогда ей еще не было так хорошо, она слышала шум волн и его голос, такой любимый и родной: «Мари!»
Ее короткое легкое синее платье только дрожало от ветра, облегая красивые, покрытые легким загаром, длинные ноги. Марисса, улыбаясь, оборачивалась назад, она знала с самого начала, что он бежит за ней. Девушка остановилась, чувствуя, как его руки разворачивают ее к себе.
- Я выиграл, какая будет награда? - спросил он, прерывисто дыша.
- Какая награда?! Я не помню, что бы я обещала тебе приз.
- Ты мой приз… - прошептал он со всей страстью и нежностью, впиваясь в ее соблазнительные розовые губы.
Парень оторвался от нее и, уткнувшись лицом в ее шею, стоял так довольно долго обнимая.
-Все будет хорошо, правда?! - прошептал он.
-Похоже, нам все же придется поговорить об этом сегодня.
Они молча поднимались по ступенькам. Поднявшись, Марисса хлопнулась на диван и потянула к себе сумку. Пабло сел рядом и задержал ее руку, уже держащую конверт.
-Помни, я в любом случае с тобой...
-Ты же читал уже. Я знаю. Поведение твое выдало. Сначала я сомневалась, но потом все равно...
-Там не до конца все понятно, кажется, что не хватает... И я прошу тебя...
Она решительно открыла коричневый конверт, поймала выпавшие бумажки и глаза забегали по тексту. Следующие минуты застлала пелена.
- "Я, Франко Колуччи, этим письмом хочу засвидетельствовать об убийстве сеньоры Моримы Де Кариньо Сальяма...
18 мая 2003 года мэр столицы Аргентины, Серхио Бустаманте, зарезал ее кухонным ножом, висевшим на стене кухни летнего домика сеньоры, и сжег 14 кусков, на которые был разрезан труп, в доменной печи этого же дома. Мотивом убийства стал Лю Сальяма – наследник сеньоры Сальяма – внебрачный сын Серхио Бустаманте. Лю Сальяма обратился ко мне с просьбой разыскать его отца 10 апреля 2003 года. В ходе проведения расследования было установлено, что отцом является Серхио Бустаманте. Узнав о сыне, Бустаманте угрожал мне и моей семье, я был вынужден выехать из страны.
Лю Сальяма также стал очевидцем убийства, ему угрожает немалая опасность, самое страшное - мальчик пропал без вести.
Если со мной или моей семьей, или семьями моих близких, что-нибудь случиться, прошу считать виноватым Серхио Бустаманте.
К письму прилагаются документы, подтверждающие мои слова, итоги расследования и пленка на которой запечатлено убийство.
Я прошу прощенья, если это письмо попадет в полицию позже, чем случится что-нибудь непоправимое, но я не могу подвергать опасности свою семью. Когда Лю Сальяма снова заявит о своем присутствии – все начнется сначала"
Марисса замолчала. Во рту пересохло. Она схватила стакан с молоком с маленького холодильника на столе и залпом выпила, пытаясь затушить подкатывающую к горлу тошноту.
-Кто такая Морима? – наконец спросила она, садясь снова на диван.
-Моя бабушка. Сальяма – девичья фамилия. Лю, выходит, - мой брат. Он младше. Ему сейчас ... 18-19 лет...
-Не понимаю! Не понимаю, почему Франко сразу не отнес это в полицию, не позвонил 911 или... Почему не рассказал все сразу? При чем здесь Карлос и ... Это же должно быть связано! И Лю... Лю?! – Марисса рассмеялась, истерически схватив себя за голову, как будто до нее только сейчас дошло что-то очень важное, и свернулась в калачик на диване. Потом, перестав смеяться, тихо всхлипнула и разрыдалась.
- Марисса, что случилось, что такое?- Пабло взволнованно повернул ее к себе. Она замолчала и уставилась на него.
-Это он напал на меня тогда в Лондоне.
-Не может быть. С чего ты взяла это?
-Их двое было... Один назвал его по имени, я запомнила.
-Ну, мало ли, сколько человек по имени Лю в Лондоне.
-И, конечно, они все хорошо разговаривают на испанском и им до смерти нужен конверт Франко?! У вас наверное вся семья такая??? – она снова истерически рассмеялась.
Пабло замолчал и отвернулся. Марисса посерьезнела.
-Извини меня. Я не то хотела сказать, – она пододвинулась и обняла его. – Я знаю, что ты другой. Ты особенный. Я люблю тебя. Люблю... слышишь? Не важно, кто твой отец или брат. Это ничего не изменит. Мы во всем разберемся... Все будет хорошо... – шептала она, сама, не веря в сказанное, целуя его в висок и обнимая все крепче.
- Я не хочу быть ему сыном. Хочу, чтоб случилось что-то невероятное, и оказалось, что моя мать ему изменяла, и я результат измены. Хочу, чтоб меня усыновили или... Лучше так, чем сын убийцы. Но Мора слишком хорошая и добрая, чтоб это было правдой.
-Неважно, Паблитто, все это сейчас неважно... Уже полночь почти... а мы завтра уедем из этого кусочка рая... будем притворяться, что ненавидим, друг друга, будем заняты работой и учебой... И кольцо придется снять... Будет Карлос, скорее всего...
-О, так ты познакомишь меня со своим женихом?
-Не шути так.
-У тебя необыкновенные волосы, - прошептал он, вдыхая морской аромат каштановых волос. - Когда я впервые увидел тебя, мне захотелось коснуться их... перебирать пальцами.
Марисса, не шевелясь, смотрела на него широко раскрытыми глазами.
- И еще я думал, какой нежной должна быть твоя кожа, - продолжал он, касаясь пальцами ее щеки, шеи и маленькой ямочки на ключице.
Она тихо вздохнула, когда его пальцы скользнули вниз и коснулись ее почти обнаженной груди. Пабло взял в ладони ее лицо, чувствуя, как беспокойно бьется на шее пульс, почти так же часто, как и его собственный. Он наклонил голову и поцеловал ее: сначала нежно, а затем, с нарастающей страстью, требовательно прижался к ее губам.
Марисса провела кончиком пальца по его губам.
- Ты удивительный, - прошептала она.
Ее слова музыкой отозвались в нем. У него переворачивалось сердце. "Ты удивительный". Эти слова он слышал и раньше - из уст удовлетворенных любовниц, которые у него были... Но сейчас они означали совсем другое. Потому что она говорила о нем не как об искусном любовнике.
"Ты удивительный". Ни одна женщина раньше не произносила эти слова, относя их к нему, к Пабло, имея в виду, что он сам был удивительным. Черт, он знал, что не был таким. Но все равно испытывал удовольствие.
Необъяснимое ощущение обволакивало его. Что это было? Блаженство? Да, но и что-то еще. Какое-то другое чувство, непонятное ему, охватывало его. От этого чувства ему становилось тепло и спокойно. И тут он понял, что это за чувство. Оно давно владело им, лишь он сначала не узнал его.
Оно называлось счастьем.

8.11.09
-Ну что, возвращаемся?
-Угу...
Они уже были собраны и лежали в гамаке, смотря в даль, отдавая последние секунды бирюзовой воде. Несколько чаек кружили над пляжем, как бы прощаясь, а солнце как назло светило ярче и ласковей обычного, уговаривая остаться. Марисса вертела в руках письмо, все перечитывая и перечитывая его, находила пометки на документах, все больше и больше бледнея с каждым прочтением. Послышался шорох из рощи.
- Старик, - удивилась Марисса.
- Боюсь, что да. Я думал, что пройдёт не меньше часа, пока он доберётся сюда. А ведь я всего пятнадцать минут назад позвонил ему.
- Милый, если не хочешь, чтоб тебя застали в таком виде, поторопись.
- Н-да. Будет чертовски сложно снова привыкнуть к одежде.
Освещённая ярким солнечным светом яхта медленно скользила по воде.
Всю неделю они жили в сказочном мире прибоя, песка, солнца и уединения, изолированные от внешнего мира, его тревог и волнений. Начинается возвращение к обычной жизни.
Марисса сидела прижавшись к Пабло и смотрела в письмо. Она так и не выпустила его из рук.
-Марисса, брось. Хватит переживать. Надо успокоиться и подумать.
- Нет-нет... Я не переживаю. Мне вот что странно... В письме написано про какую-то пленку... Но Франко никакой пленки мне не давал!
- Дай-ка сюда... – он вытянул из рук листик, - и правда... Без пленки ничего не получится... Придется искать ее...
-Знать бы, где?..

***

У любви есть зубы, и она кусается. Любовь наносит раны,
которые не заживают никогда, и никакими словами невозможно
заставить эти раны затянуться.В этом противоречии и есть
истина - когда заживают раны от любви, сама любовь уже мертва.

Стивен Кинг

Солнце садилось, словно растворялось в море и в небе, по небу плыли желтовато-розоватые облака. Ману сидел в машине и ждал, пока она выйдет из дома, наблюдая за этим зрелищем. И вот, закрыв дверь, по ступенькам спускается Мия, почему-то при виде нее у него всегда замирает сердце, а потом начинает так бешено колотиться, что кажется иногда вот-вот выскочит из груди. Она! Нет слов, что бы ее описать, богиня! Нет, даже это слово было слишком ничтожно для ее красоты.
Одернув белый сарафан, полностью оголяющий спину, Мия села в машину.
Все было чудесно, они пошли в кино, а потом долго гуляли по пляжу, залитому лунным светом. Они медленно танцевали на берегу под шум волн, музыка играла из самого сердца, и двое влюбленных прекрасно ее слышали.
-Ну, что? Завтра приедет Крис?
-Да, и устроит нам грандиозную разборку. Я до сих пор не пойму, как она согласилась взять этих дьяволят с собой во Францию.
-Она их просто любит... И я по ним соскучилась...
-Идем в дом, прохладно стало...
Его коричневые глаза неотрывно глядели в ее, два тела обнимаясь, лежали на постели, и ее рука время от времени пыталась сдернуть из себя несуществующее покрывало. Наверное, жара сказывалась... Лежали, вдыхая идущий в комнату запах морского ветра. Ману, втягивая носом, запах ее шелковистой загоревшей кожи, с пылкой страстью целовал ее щеки, губы, оголенные плечи, зарывался лицом в ее волосы или же просто, одной рукой прижимая к себе, шептал ей на ухо разные нежные слова, все, что приходило ему в голову, пока она мирно не заснула в его объятиях. Он не мог заснуть, тревожное чувство мешало ему закрыть глаза, он тихо играл кончиками волос Мии, целовал ее в лоб, слушая ее ровное, спокойное дыхание.
''Почему ты сомневаешься в моих чувствах? Я твой, и ты знаешь, это", - ласково думал он, с нежностью смотря на ее спящее лицо.
Ману осторожно встал и, укрыв девушку, тихо спустился вниз.
Мия проснулась, не зная почему, в душе росло какое-то беспокойство, не дававшее ей снова спокойно закрыть глаза. Ожидая спокойно свернуться клубочком в объятиях Ману и вновь погрузиться в дремоту, девушка повернулась на другой бок, но вместо крепких нежных объятий ее встретила пустота. Немного придя в себя, Мия натянула ночную рубашку на голое тело и встала.
''Где его носит в такой час?'' - удивилась девушка, чувствуя, как резко меняется ее настроение.
Осторожно пройдясь по комнате, она приоткрыла дверь: внизу горел свет, но не было никого.
-Ману, ты где?
-Я тут, – отозвался голос с мансарды. - Ты не знаешь, где мои книжки?
-Зачем тебе книжки в 4 ночи? – напрягая слух.
Услышав молчание вместо ответа, все же продолжила.
-Кажется, ты еще не садился за учебу ни разу, так что, наверное, в чемодане.
-Спасибо, - он пронесся мимо нее в спальню.
-Так зачем тебе книжки? – повторила она, наблюдая, как он вытаскивает из сумки кипу учебников.
-Спать я не могу. Завтра на занятия, нужно хоть чуточку повторить...
-Ты думаешь, нас будут спрашивать!? Милый? Ты заболел? – заволновалась Мия. Ману извлек из кармашка чемодана какой-то пакет.
-Это что? – проигнорировал он ее реплику.
Мия глянула на пакет. Потом на Ману.
-Н... Не знаю... – запнулась она глядя на Ману. – Я ничего такого...
-Мия, ты, конечно, прекрасная актриса, но врать так и не научилась. Так что там?
-Не трогай! – внезапно резко она выхватила пакет из его рук. От неожиданности Мануэль не успел сориентироваться, и пакет победно был прижат к груди Мии.
-Мия, отдай. Если бы ты не устроила весь этот цирк, я бы даже внимания не обратил. А теперь меня одолевает здоровое любопытство. – Он дернул пакет на себя. Мия даже не стала сопротивляться. Ману развернул пакет, Мия с интересом наблюдала.
-Ты что, сама не знаешь что там?
Она промолчала.
-Кассета... – удивленно продолжил он. - Это что, компромат на тебя? – Ману, бросив короткий взгляд на сжавшуюся Мию, подошел к видеомагнитофону...

***
Галапагосские о-ва

9.11.09
4:11 утра
Волны с шумом бились о скалы, словно хотели схоронить огромные глыбы на дне моря и унести за собой. И, как обычно, над морем восходило красное солнце, в такой миг пляж казался настоящим раем, утопающим среди розоватых облаков. И среди листьев пальмы, которая стояла, низко согнувшись к морю, как приближенный, кланяясь королю, сидела маленькая обезьянка, держа в своих лапках еще не совсем дозревший банан. Ее маленькие черные глазки с любопытством глядели на пару молодых людей, идущих к дому.
- Как тебе не стыдно?! - упрекала парня девушка, пытаясь в сумке найти ключи, что было весьма нелегко, так как она держала в другой пакет с вещами и продуктами.
- Я не виноват в том, что не было сдачи у этого козла! - ответил парень, не понимая, в чем он провинился перед ней.
- Это не повод, чтобы ругаться такими нецензурными выражениями. Где ты их нахватался?! Мы же "золотая молодежь". Забыл? - упрекала его Марисса, запихивая наконец отыскавшийся ключ в замочную скважину.
Пабло счел благоразумным смолчать, потому как взгляды, которые метала в него Марисса, оставляли желать лучшего. Да, она была сердита, и он это чуял. Время от времени ему хотелось сказать ей что-нибудь едкое в ответ, но он все молчал, зная, чего это будет ему стоить.
- Давай свои сумки и пакеты, я понесу сам, - сказал он, забирая у нее с рук пакеты, прежде чем она дала согласие.
Мари, тяжело вздохнув, медленно поднялась наверх, на ходу расстегивая платье, она так нуждалась в холодном душе, что не могла думать ни о чем другом. Они были уже здесь на съемках, и дом Марисса знала как свои пять пальцев. Едва девушка успела перескочить порог ванной комнаты, как услышала, что ее зовет Пабло.
- Марисса! У тебя, кажется, что-то сгорело в духовке?
- Чего? И почему ты так орёшь? Мия с Ману уже точно спят. - Она спускалась вниз, успевая на ходу завязать халат.
- Они все равно в другой части дома и нас точно не слышат.
Марисса подошла к духовке и открыла ее, но ничего необычного она там не обнаружила. - Да ты надо мной издеваешься! Мы только приехали! Я еще не успела что-то готовить!
-Похоже, у тебя приступ торможения. Торможение – тоже движение. Я и не рассчитывал, что ты поймаешься.
И он усмехнулся, откусывая печенье. Его реакция вывела девушку из себя.
- Лгун! Лицемер! – шипела она, колотя руками по его груди.
Пока она выплескивала свои эмоции на нем, он, тихонько посмеиваясь, успевал поцеловать ее то в ушко, то в шею, то еще, куда ни будь.
- Пабло, вдруг кто-то проснется... Нас увидят...
- Ага, а мы тут друг друга ненавидим... – продолжал он целуя ее волосы.
Так продолжалось всего пару минут, пока за стеной холла, который разделял дом на две части, не послышался короткий крик и грохот.
Мари повернула голову и посмотрела на дверь. Секунду помедлив, подошла и открыла. Они миновали холл и вошли в спальню Мии и Ману. Мия лежала на полу, головой облокотившись на диван. Глаза широко открыты, рот в панике прикрыт руками. Выражение лица воплощало жуткий ужас. Ману рядом шлепал ее по щекам и тряс за плечи. На экране напротив дивана что-то мелькало, а потом изображение и вовсе заменил шум. На минуту в комнате воцарилась немая сцена.
- Вы что, фильм ужасов смотрели, и Колуччи не перенесла картины? – наконец, выпалила Марисса, уже после того, как Мануэль почти привел Мию в чувства и уложил в кровать. Пабло и Марисса все еще стояли в дверях.
-Ну, что-то вроде того, - Ману кивнул на экран. Пабло подошел и, включив видео на перемотку, уставился на Ману, ожидая объяснений. Мануэль в свою очередь глянул на Мариссу.
-Кстати, ей это совсем не нужно видеть, - обратился он уже к Пабло. - Марисса, ты сама уйдешь или тяжелую артиллерию вызывать? Потому что если у тебя будет та же реакция, что у Мии, то...
-Ману, заткнись. – У нее внутри похолодело, руки непроизвольно сжались в кулаки. Она, в отличие от Пабло, приблизительно представляла, что на пленке. Еще бы! Весь день эта самая пленка не выходила у нее из головы.
-Я посмотрю ее, чего бы мне это не стоило! Пабло отойди от экрана!
Пабло послушно сел рядом на диван.
-Подождите, - Ману перевел на них взгляд, - вы что, приехали вместе?
-Нет, - раздраженно шепнула Марисса. - Просто мы встретились по пути, пришлось его подвозить, у этого кретина машина сломалась. Ты давно возил свое чудо в автосервис? – покривлялась она, незаметно рукой прикоснувшись к его спине.
- Ты бы на свою посмотрела, у кого я застрял из-за сломанных дверей?
- Из-за сломанных дверей машины не теряют своей естественной функции.
- Ребята, тише, Мия и так еле успокоилась. Я сомневаюсь, конечно, что она вообще заметила, что вы тут, но все же, - встрял Ману, ни о чем конкретно так и не подозревая. Пабло и Мари обменялись взглядами.
"Ты отличный актер"
"Ты отличная актриса"
"Это моя самая сложная роль"
-Хорошо, – хором.
И так же хором уставились в экран.

Мы сами выбираем образ смерти.
Свою тропинку и обрыв следа –
Приносим в запечатанном конверте,
А вскрытие покажет, "нет" и "да",

Толкая нас на риск и самодовольство,
Прохладный господин по кличке Рок,
Использует и веру, и геройство,
Как искушенный карточный игрок.

Он ни при чем. Он только исполнитель
Твоих желаний и твоих побед,
Твой ревностный помощник и целитель,
Твердящий наизусть твой детский бред.

И ты идешь за собственною тенью,
От самого себя бесследно скрыв,
Что этот путь - и миг, и лик смертельный –
Всего лишь выбор – выбор и обрыв...

К горлу подступил тошнотворный комок. Пабло отвернулся и, подперев голову руками, перевел взгляд на Мариссу. Та была бледной и не двигалась.
-Довольно. Выключай, - скомандовал Пабло Мануэлю. - Мы все равно знаем... Боже...
Марисса механически щелкнула пультом и сглотнула. Провела рукой по волосам, встала, открыла рот, как будто хотела что-то сказать, но, так и не сказав, закрыла. Снова села и закрыла глаза. Пабло приобнял ее.
-Мой отец...
-Все будет хорошо, - вздохнула она. - И ты, и я... У тебя будет другая фамилия, хочешь, после свадьбы можешь взять мою, - она всхлипнула, одновременно улыбаясь. - Представляешь свою новую фамилию?..
-Марисса, это ничего не изменит...
Она закрыла глаза, в наступившей тьме замигали вихри желтых пятен, неумолимая тошнота то подступала к горлу, то отходила обратно, не давая нормально дышать. В мозгу проскакивали картинки видео, все смешалось, и в конце концов она провалилась в полное спокойствие, облокотившись на плечо Пабло.
Мануэль стоял и смотрел на них так, как будто рядом были не они – почти друзья детства, а как минимум – пара сотен зеленых человечков из планеты Фаэтон.
- Простите, я опять что-то пропустил, да? При чем здесь фамилия, свадьба и...
- Ману, заткнись, – хором.
- Да я что? Я ничего, - обиженно развел руками Мануэль. - Только я вижу, вы не особо удивлены содержанием пленки, обнимаетесь, после того как десять минут назад ругались на чем свет стоит, говорите о свадьбе и смене фамилии, - нарочито спокойно повествовал Ману, а потом взорвался, - В чем дело вообще?!
-Ману, давай мы отдохнем и поговорим? – отмахнулся Пабло, поднимая Мариссу с дивана и обхватывая ее за талию. - Мы все же только приехали, а днем еще Крис, съемки и занятия.
-Хорошо,- согласился Ману и глянул на безмятежно спящую Мию. Она ровно дышала, как будто так было всю ночь, и она даже не просыпалась за это время.
Вдруг Марисса покачнулась, вися у Пабло на руках, а потом и вовсе рухнула.
-Эй... Марисса, что такое? – запаниковал Ману, оторвавшись от увлекательного разглядывания Мии, и, подскочив к Мариссе, схватил за плечи как раз в нужный момент.
Пабло паниковал не меньше, снова таща ее к дивану.
-Блин, ну я же говорил, что ей не нужно это смотреть!!! – вопил Ману, размахивая руками.
-Мари, ну что такое... Господи... Эй, Мариссита... – нежно протянул Пабло.
-Пабло... – угрожающий голос.
-Да, знаю, на "Эй" к барышням не обращаются.
-Марисса, - грозно подступил к ней Мануэль. – Это был последний раз, когда я тебя послушался. Я же волнуюсь, сестренка...
-Ты бы за Мию лучше поволновался, - отрезала полностью пришедшая в себя Марисса.
-Марисса, Мия не падала в обморок, а послушно легла спать, чтобы не нервничать, и...
-Мануэль, не поднимай паники. Обычная акклиматизация. Я еще и не выспалась... – она зевнула.
-Так, все. Все отдыхать. Потом поговорим, а пока ни слова о случившемся. Уяснил? – бросил последнее Мануэлю Пабло и потащил Мариссу в комнату.

Хрупкая.
Так я чувствую себя прямо сейчас. Маленькая и хрупкая. Испуганная и совершенно одинокая. Хотя я не одна. Он здесь, со мной. Мой лучший друг. Мы вместе сидим в этой комнате. Мы молчим. Оба. Это странно, потому что он очень редко молчалив. Обычно он балагурит и болтает без остановки. Он изменился... Он всегда или улыбается, или ходит с каменной гримасой... Он прячет эмоции. Никогда не знаешь, что он чувствует сейчас. Да. Он актер. Иногда я боюсь, что тоже, как и другие не угадываю его. Но сегодня. Сегодня иначе. Потому что мы чувствуем, что за день будет завтра. Сегодня... Уже сегодня... Сколько он всего не знает...
Возможно, наш последний...
Я люблю тебя.
Мне жутко хочется сказать ему эти слова. Такие простые слова. Но, одновременно, самые тяжелые. Тяжелее, чем все экзамены, что я когда-либо сдавала. Тяжелее, чем все кошмары. Они часто преследуют меня в последнее время. Но столкнуться с ними для меня легче, чем сказать ему, что я испытываю к нему.
Я люблю тебя.
Я смущенно уставилась в книжку, лежащую у меня на коленях. Повторяю задание. Литература. Как будто размер и рифмы помогут нам победить боль! Было время, когда мне нравился этот предмет. Потому что мне нравился учитель. А потом пришла несносная Кармен. А потом университет. Но вдруг все это перестало быть важным. Не после того, как Серхио посадили. Не после того, как Мартин снова уехал, бросив во второй раз. Не после того, как каким-то чудом у меня снова появилась семья, а потом снова исчезла. Все недолговечно. Не после того дня, когда я просто гроблю свою жизнь. Увязаю во лжи. Не только для Мии и Ману. Они исчезли... Их нет... Не только... Но и для нас...
Следующие исчезнем мы.
А вдруг мы завтра умрем? Я почти что могу дотронуться до него. Возможно, следующие исчезнем мы. Я боюсь. Так ужасно боюсь. И злюсь. Я не хочу так умирать! Я хочу остаться здесь, на земле! В этой жизни. Я хочу быть с ним. Вместе. Всю оставшуюся жизнь, которой, быть может, осталось не больше нескольких часов!
Но я не могу изменить нашу судьбу. Я не могу изменить наше будущее. Это не в моей власти.
Я сглотнула и тяжело вздохнула, чтобы успокоить нервы.
Я люблю тебя.
Щурясь от утреннего солнечного света, проникающего сквозь окно, я гляжу на тебя. Мой... кто? Лучший друг? Заклятый враг? Любовник? Жених? Английский Лорд? Вторая душа... Тот, что важнее всего в моей жизни. Даже важнее семьи. Он сидит напротив, возле стола, и с отчаянием на лице смотрит в книжку. Глаза стеклянные. Мы не спали сегодня. Совсем. Он испытывает те же страхи? Он так же испуган, как и я? Он чувствует себя таким же хрупким?
Нахмурившись, я покачала головой.
Он и вдруг хрупкий? Он мужчина. Уже не папенькин сыночек. Нет, он не может быть встревожен. Для него вся жизнь - один большой вопрос. Словно почувствовав на себе мой взгляд, он вскинул бровь и покосилась на меня.
- Тебе нужно поспать, - заявил, осторожно откинув со лба светлую челку. Его глаза сверкали, и, если бы я не знала его так хорошо, я бы решила, в них блестят слезы.
Я очень люблю тебя!
- Нет... - шепчу я вместо этого и снова судорожно сглатываю. Я не в силах поднять на него взгляд. Он лишь вновь вскидывает бровь. Движение, рассмешившее меня, когда я увидела его впервые. Но сейчас это больше похоже на боль. Я хотела бы попросить его обнять меня. Прижать к себе крепко-крепко. Утешить. Сказать, что скоро все будет в порядке. Даже если бы это была всего лишь ложь. Но я не могу. Я не могу пошевелиться. Не могу подойти к нему. Я даже сказать что-нибудь логичное не могу. Я люблю тебя!
Скажи ему!
Ты, проклятая трусиха!
Скажи ему!
Возможно, это твой последний шанс!
Я уже говорила... Но не...
В дверь громко постучали и в комнату буквально ввалилась Крис, ее вид говорил о том, что они что-то забыли. Вопрос только в том, что именно?
-Ребята, почему вы расселись? Восьмой час утра! Все уже давно в зале на занятиях, в четыре часа, после обеда, съемки, в семь приедет Карлос... Это к тебе, Марисса, малышек я привезла вместе с Рами, но не знаю, устраивать здесь детский сад - это...– она быстро говорила, информируя о плане на день, совершенно не постигая, что превращает в развалины хрупкую... Совсем хрупкую надежду...

Значит... до семи часов?
-Я думаю, с малышами будет возиться Карлос...- подумав, заявила Крис, так и не видя ничего...
-Нет! – Марисса встала и отбросив учебник стряхнула челкой. - Карлос не будет с ними! Я сама позабочусь... Бустаманте, почему расселся, ты слышал, занятия идут!
Она вылетела из комнаты, за ней вынесся и Пабло, оставив Крис в полном недоумении созерцать раскрытую книжку...

***
So little time…

Она неслась по коридору как угорелая, быстро перебирала ногами, теряя по дороге книжку. Надо было успеть... Так мало времени... Не успеет... нет... Есть куча хороших мест... ФБР, ЦРУ... Нет, это в Америке... Простую Аргентинскую полицию легко подкупить парой бутылок пива и пачкой мелких купюр...
Она не будет больше плакать. Никогда...
Ах, да, совсем забыла... Куда подевался милый восьминогий глюк, тыкающий свой мохнатый нос не в свои дела? Зачем было сводить их вместе? На время? Зачем? Для любви, размешанной болью и ожиданием?

-Ненавижу ангелов... – прошептала, скользя по полу и поворачивая за угол. - Ненавижу любить, – запыхавшись и закрыв глаза, несмотря на неровное дыхание. - Ненавижу... Не верю в Бога... Ненавижу смерть... Ярую обманщицу, обещавшую покой, а оставившую шрамы на руке и разорванный на мелкие кусочки труп дорогого существа... А потом точно слитый в унитаз...

Осталось так мало времени... Но я никогда не расскажу... Счастье, построенное на лжи?.. Не бывает...
Страдания и слезы - это и есть тот раствор для кирпичиков, из которых строиться любовь? Разве?
Влетела в аудиторию, с шумом плюхнувшись на одно-единственное свободное место, даже не удосужившись глянуть на соседа.
Она смотрела на небо. В окно, большое, занимающее всю левую стену аудитории. Безоблачно и светло. Солнце было против такого пристального внимания и старалось заставить её зажмурится. Режущие лучики буравили зрачки девушки, что отдала свою душу огню, но не могли причинить никакого вреда. Солнцу придется смириться с этим. Оно бессильно против пламени. Чтобы тьма стала ярче - разведи костер... Ночь - время откровений и тайн. Ночью правда обнажается в самых гротескных формах и становится явным то, что скрыто от дня. Она знала об этом. Огонь создан, чтобы раздвигать тьму, но не побеждать её. Поэтому-то он и знает так много. Звезды тоже, но они отстранены от мира людей, а огонь - он течет в жилах каждого... Древнее человечества, думающего, что приручило его... Рыжие, как солнце, волосы и бешеный отблеск вечного огня в глазах - прекрасная, как огненный цветок и смертоносная, как лесной пожар. И одинокая...
- Ненавижу...
- Эй, Марисса, ты чего?
Отняла руки от лица и взглянула на рядом сидящего.
- О, Боже, только тебя мне не хватало... – он же вышел позже нее... Значит, она не бежала, а плелась... - Ты не понял? Нас больше нет... Теперь я тебя ненав... Короче, на "Эй" к девушкам не обращаются!
Он рассмеялся...
-Ты, наверное, не поняла. У нас есть время до семи вечера. Я не собираюсь его терять. А может быть, всё будет хорошо, а может...
-Да ничего не может! Не может! Понимаешь? Я лгала... Я многого тебе не рассказала и не расскажу... – она, вспылив, подпрыгнула на месте. Аудитория удивленно взглянула на них. На задних партах даже перестали играть в карты. Пожилой профессор, до сих пор что-то бубнивший под нос, крякнув, направился к Мариссе.
-Милая леди. Выйдете к доске и расскажете то, что только что рассказывал я.
"Черт. А предмет хоть какой?"
Умоляюще посмотрела на Ману с Мией, но те грустно и нежно глядя друг на друга, не замечали никого вокруг. Посмотрела на Пабло, однако тот, похоже, сам не знал, на каком предмете они находятся. Она уже приготовилась возмущаться и нести чепуху, как вдруг Пабло икнул, подпрыгнул, как ужаленный, издал звук, похожий на кроличий чих, и заявил:
-Можно я... эээ... – было видно, что вспомнить имя преподавателя тоже было довольно тяжело. Поклявшись после занятия отправится к врачу лечить рассеянный склероз, повторил:
-Можно я, профессор?
-Что?
-Пожалуйста, я всю ночь готовился! – умоляюще парировал Пабло.
-Но вы же только сегодня приехали?
-Пожалуйста... – тянул он складывая руки лодочкой.
-Ладно, - нехотя согласился профессор. – Но вы, девушка, будете следующей.
Марисса изумленно кивнула и шлепнулась на место. Пабло развернулся спиной и спускался по ступенькам. Никто ничего не понял. Только Марисса заметила...
Из воротника торчали длинные пушистые уши...
Рыжая обреченно охнула, снова привлекая внимание. "Неужели придется благодарить несносного кролика, который, казалось, уже оставил ее в покое?"
До звонка оставалось пятнадцать минут.

Еле переставляя ноги, Пабло потащился к доске.
Марисса украдкой заглянула в оставленную тетрадь. Можно подумать, он действительно что-то читал.
- Ну-с, давайте.
Паблитто стал переминаться с ноги на ногу у доски.
- О чем именно вам рассказать?
Стало понятно, что даже всемогущий восьминогий кролик-убийца-ангел в одной морде не собирался вовсе помогать... А что он тогда вообще собирался?
- Начни с росписи гончарных изделий древнего Востока, - ответил лектор, готовясь послушать длинный и серьезный доклад.
- А! – Пабло взял мел, скорчив серьезное лицо, - сейчас я нарисую форму вазы в древнем Китае и поясню ее искусственные элементы.
- Рисуйте, - препод, на свое счастье, (или на счастье Пабло) пропустил мимо ушей последнюю фразу.
Минут через пять лектору надоело слушать скрип мела по доске. Пабло все еще рисовал злосчастную "вазу", через каждую минуту стирая и приговаривая "нет, не так" и сломав пять кусков мела. В аудитории начали хихикать. Мануэль размахивал руками в воздухе, чертя воображаемый силуэт вазы.
- Смотрите, профессор! – наконец выдал блондин.
- ЧТО ЭТО? - выдавил лектор, дико уставившись на гибрид пивной кружки и груши, гордо расположившийся на доске.
- Ваза Мин! - последовал ответ.
Аудитория взорвалась смехом.
Через пять минут оправившийся от шока профессор, который некоторое время мог только открывать рот, как рыба, обрел дар речи и заорал не своим голосом:
- Ты что? Надо мной шутить вздумал? Сотри ЭТО и вон отсюда! Больше двух ты у меня не получишь! Идите к доске, девушка! - он указал пальцем на Мариссу.
Оставалось семь минут.
Марисса уже встала, чтобы идти к доске, но в этот момент Пабло, с жутким стоном уронив тряпку, не сгибая ног, упал на пол возле доски и начал биться в конвульсиях. Аудитория загудела, все встали. Лектор подошел к катающемуся по полу студенту.
- Что с вами?
- Сердце....ааа..
- Вызовите скорую! - выкрикнула Марисса охрипшим голосом, не заметив сама, как в мгновение ока оказалась у доски.
-Помогите...мне.. выйти на воздух...не надо...скорую - прохрипел он, зажимая рукой лацканы пиджака.
Двое дюжих парней под руководством профессора помогли ему выйти во двор, усадили на скамейку... Мануэль, хитро глянув на друга, только улыбнулся и потянул куда-то за собой Мию, никак не выражая волнения.
...В опустевшем здании прозвенел звонок...
- Слава богу, прошло... спасибо - он откинулся на спинку скамейки.
- Все в порядке? - профессору было неловко. А вдруг он слишком резко обругал впечатлительного студента?
Студенты стали расходиться. Двор опустел...
-Тебе больше не больно? - спросила Мари, осторожно касаясь до его руки. - Прости, я не думала, что ты настолько слабонервный...
Он открыл один глаз, поглядел на нее.
Спросил шепотом:
- Профессор ушел?
- Да... - ответила она.
Он выпрямился, встал со скамейки.
- Пошли домой... - он накрыл ее своим пиджаком - Держи, а то замерзнешь. Зябко стало.
- Может, лучше такси вызвать? - она робко взглянула на него. - А то вдруг тебе плохо будет.
- От парочки синяков на спине еще никто не умирал, - он закинул руки за голову. – Идем.
- Парочки синяков? А сердце? Так это...
Он засмеялся:
- Кажется, я все-таки неплохой актер, да?
Она уставилась на него:
- И правда неплохой. Скажи, ты почему это сделал?
Он молча кивнул.
-Не знаю. Охватило чувство, что так нужно... А еще у меня внутри как будто сидел паук и...
Марисса рассмеялась.
-Помнишь... Ты говорил то же самое тогда?.. нам было по шестнадцать лет...
-Помню, ты обозвала меня не романтиком. А я сказал, что не самый романтичный... но самый влюбленный. Я говорил правду.
Повисло молчание.
-Мы можем уйти с занятий. Никто ничего не скажет. Ты проводила "больного" меня к ближайшей больнице...
-Не знаю, Паблито... Думаешь, Крис нас не раскусит?
-Да ладно... сколько там у нас до съемок осталось... Давай пойдем, переоденемся и отправимся в ближайший парк? Как тебе идея? Все равно в доме сейчас никого нет...
-Ладно.

***
Они опустились на скамейку и приготовились впитывать в себя природу. Мия говорит, что общение с природой помогает душе найти то хрупкое равновесие, пребывание в котором делает людей если не счастливыми, то хотя бы не несчастными. Она сама не раз собирала вещи и без предупреждения уезжала в горы, где еще живы водопады и виднеется не изуродованная мелиорацией земля... И где она только это находила... Для Мари пока было достаточно парка и отсутствия народа. Ехать куда-то не хотелось. Она изо всех сил ловила шорох листвы, словно пытаясь спрятаться в нем.
Так мало времени...
Он сидит рядом и смотрит виноватыми глазами. Недалеко, чертя фиолетовым мелом небольшие квадраты и бросая камушки, прыгает в классики Анна. Не много требовалось, чтобы подкупить ее ничего не говорить Крис и остальным. Всего лишь прогулка и шоколадное мороженое...
Невыносимо жарко режет солнце, и Марисса стягивает с себя тонкую кофточку, обнажая ювелирные плечи. Остается в майке, еле прикрывающей тело.
-Как думаешь, может, все-таки, что-то изменится? – он, наконец, решается заговорить.
-Не знаю. Мой ангел-хранитель обещал, что мы будем вместе, но он лгал наверняка. Так же врут и книжки, когда говорят, что ангелы-хранители это красавцы блондины.
-Ты хочешь сказать, я не красив?
-Я хочу сказать – ты не ангел.
-Откуда такое мнение об ангелах?
-А у меня он есть. Только какой-то бракованный.
-Как это?
-Он соответствует моему внутреннему микромиру. Это он так сказал.
-Ты сумасшедшая.
-Как ты думаешь, как он выглядит?
-Ну, судя по твоему микромиру, это восьминогий кролик с разноцветной шерстью, острыми клыками, похож на мелкого монстрика, зато, наверное, добродушный.
Марисса рассмеялась и уставилась на Пабло.
-А откуда ты знаешь?
-Не знаю, подумалось... хватит прикалываться.
-А я и не прикалываюсь, - обиделась Марисса.
Снова молчание. Мимо проехал продавец с надутыми гелием воздушными шариками. Анна, бросив свое занятие, подскочила к Мариссе и стала тянуть ее за руку.
-Мам, мамуль, давай купим шаликов, пожалуйста! – огромные карие глазки так и сверкали в предвкушении.
-Анна, зачем тебе шарики, ты все равно их выпустишь, - улыбаясь отвечала Марисса.
-Нет, не выпущу! Дядя Пабло, ну скажи ей! А то я ласскажу тете Клис, что вы убежали с занятий. А она говолила, что не учиться - это плохо, - уверенно парировал пятилетний ребенок, хитро глазея на взрослых.
-И в кого ты вся такая? – улыбаясь, спросил Пабло, вставая и направляясь к продавцу. Анна тянула его за руку, Пабло в свою очередь тянул Мариссу.
-Папа говолит, что в маму... – невозмутимо ответила малышка, и тут же продолжила, - Мне оланжевый шалик!
Пабло странно глянул на Мариссу. Та съежилась.
-Дайте, пожалуйста, всю связку.
-Простите, сколько?
-Всю связку, говорю.
-Это будет стоить...
-Не важно, сколько это будет стоить...
Через секунду у Анны в руках красовалась связочка из семи шариков, всех цветов радуги. Марисса держала один-единственный – красный - и удивленно смотрела на Пабло. Тот довольно улыбался. Анна бежала впереди, по одному выпуская шарики из рук и смотря на их путь вверху. Марисса с Пабло тоже невольно взглянули в небо. Первым взмыл красный шарик...
-Ты сказала, что лгала мне.
-Да, так и есть.
Красный шарик скрылся за кронами деревьев... Из рук Анны вылетел оранжевый..
-О чем?
-Зачем тебе?
Желтый, подхватываемый ветром, взвился вверх.
-Хочу знать. Может, о том, что Анна и правда твоя дочка?
-Не говори бред, по-твоему я родила ее в шестнадцать лет? - она даже не вздрогнула.
Зеленый спрятался в листве, но все же вырвался к небу.
-А тогда о чем?
-Может, о том, что люблю тебя?
Голубой, не выписывая кругов, как другие, сразу, уверенно и ровно, отправился в небесную лазурь и слился с ее волной.
-Ты сейчас врешь.
-Возможно.
Синий, зацепившись за взгляд, повис в воздухе, как будто ожидая толчка ветра... Тоже отправился вверх.
-Зачем?
-Не хочу причинять боль.
Последний – фиолетовый - кувыркаясь и подпрыгивая, быстро исчез из поля зрения.
-Кому?
Она выпустила свой шарик. Тот, не успев изведать свободы, зацепился за ветку и лопнул. Марисса вздрогнула.
-Я задам тебе вопрос.
-Задавай.
-Что такое смерть?
-Как посмотреть. Вот небо. Небо убивает.
-Ты шутишь. Смерти не бывает.
-Шучу? Конечно, нет. А земля... земля сегодня любит ноту "ля".
-О, это пустяки. А можно... Тебя погладить осторожно?
-Как хочешь... Подлети, усни, и ветку к ветке прикосни...
-А что такое сон?
-Работа... Но у нее другая нота... Другие краски и холсты...
-...пройдешь сквозь ближние листы...
-...вздохнешь...
-...травинку потревожишь...
-...волну к своим губам приложишь – волна уснет...
-...но полный сон...
-...бывает только в унисон...

Спета песня. Только что придуманная. Он берет ее за руку. Она успокаивается, но предательская дрожь бежит по венам.
-Почему ты не можешь просто расстаться с Карлосом?
-Просто не могу. И еще. Ты видишь вон то маленькое чудо, глазеющее вслед шарикам?
Анна кружилась в причудливом детском танце и счастливо улыбалась.
-Вижу...
Снова кружилась голова. Несносные желтые пятна вспыхивали, как только она закрывала глаза. Молочная тошнота атакует горло, а в голове как будто идет ремонт.
Заплетающимся языком еле выговорила:
-Нам пора... на съемки... – и тут же плюхнулась на скамеечку.
-Мари, что такое?
Та покачала головой.
-Анна, иди сюда, - быстро позвал Пабло. - Смотри, вон там детская площадка, я тебе дам денежку, ты купишь себе мороженое и проиграешься с другими детьми, хорошо?
-Спасибо, дядя Пабло, - малышка радостно запрыгала, потом присела на лавочку.
-Сможешь дать продавцу денежку?
-Конечно! – она вскочила. - А что это с мамой?
-Ничего, солнышко, просто она немножко устала. Иди.
Как только Пабло удостоверился, что малышка ушла на площадку и ее хорошо видно, вернулся к Мариссе.
-Что с тобой?
-Ты сам только что объяснил ребенку, я устала.
-Марисса, я не ребенок. Я не верю в сказки. Расскажи, что с тобой.
Молчание.
Он все хотел спросить, но не решался. Погладил ее по шелковистым волосам. Вздохнул. Обнял и уткнувшись носом в шею, все же осведомился чуть хрипловатым голосом:
-Ты что, беременна?
Марисса подскочила, как ужаленная, и отодвинулась.
-Ты что?! Как тебе такое в голову пришло??? Нет, конечно!
-По-моему, все логично. У тебя все время меняется настроение, ты падала в обморок, тебя несколько раз стошнило... Или я не прав? Все симптомы налицо. Тем более мы с тобой...
-Какой умный мальчик! – язвительно произнесла она. - Где это ты на врача учился?
-Да тут не нужно быть врачом!
-Да не беременна я! – устало выдохнула она, снова облокачиваясь на деревянное сидение.
-Ты так уверена? Может, тебе к врачу стоит сходить? – отчаянно пытался вразумить ее Пабло.
-Врач скажет то же самое. Ты хочешь выдать желаемое за действительное.
-Блин, почему ты такая упертая?
-Я не упертая. Я просто точно знаю, - она неуверенно посмотрела на его шею. Выше глаза поднять была не в силах.
-Откуда тебе знать? После съемок ты пойдешь к врачу, иначе я сам тебя отведу!
-Да не пойду я никуда! Пабло, пойми...
-Что такое, в конце концов? Почему ты упираешься? Ты Карлоса боишься? Боже...
Он опустился коленями на гравий и обнял ее за талию. Она погладила его. Закусила губу.
-Пабло... Я не... я не могу иметь детей... понимаешь?
Он ошеломленно поднялся и сел рядом.
-Что ты хочешь этим сказать? Ты таблетки какие-то принимаешь? Они не всегда действуют...
-Пабло, ты совсем тупой? Не могу, значит, не могу...
- Подожди, секунду... как... с чего ты такое взяла?..
- Это все бессмысленно! - она сжимает кулаки и мотает головой. Характерный для нее жест, так она всегда делает, когда чувствует себя беспомощной. Беспомощной, но не хрупкой. Она сильнее меня. Она всегда была сильнее. Ей так легко было побеждать всех в спорте. Особенно в баскетболе и волейболе. Она всегда любила соревноваться со мной. Только в воде у меня был шанс победить ее. Стать быстрее, чем она... но она сильна душой... - Это бессмысленно! – повторяет и глядит на меня черными глазами, потом успокаивается и ровным, ничего не выражающим голосом начинает рассказывать.
-Помнишь... Помнишь, мы поссорились на балу тогда? Потом я уехала... Я была в Испании, познакомилась с Карлосом... Мы стали встречаться... – последовал мелкий всхлип голоса, но в глазах никакого намека на слезы. - Однажды мы поссорились. Сильно. Карлос очень ревнив... Я долго не возвращалась не потому, что не хотела видеть тебя...

У любви есть зубы, и она кусается. Любовь наносит раны,
которые не заживают никогда, и никакими словами невозможно
заставить эти раны затянуться.В этом противоречии и есть
истина - когда заживают раны от любви, сама любовь уже мертва.

Стивен Кинг

Чтобы не оставаться одной, от чего она уже устала и это понимала – надо не отталкивать людей, пытаться их понять, ну, или хотя бы не ранить. Как-то ей стало казаться, что она даже слишком хорошо понимает людей, и, о Господи, чего ей иногда стоило не разнести их на атомы!..
А потом она узнала его...
Да, знаю, совершенно идиотская фраза.
Просто он ей приснился. В своих снах она всегда видела только хорошее, даже если это были кошмары – в них она видела правду, не истину, но спокойное несовершенство жизни, не опошлённое людьми. И тоже не лгала себе во снах.
В общем, поняла, что нашла того, кого искала. Обойдемся без описаний, ладно? Просто некто настоящий... с прозрачными помыслами... боже, какая глупость...
Два месяца... два чертовых долбанных месяца на обрывках фраз, что скребли по душе грубым наждаком, растравляя прячущееся в ней одиночество. "Привет, милая..." Она даже не всегда успевала ответить... милая... У неё оставались только сны, от которых она просыпалась с криком наслаждения, но в очередной раз, понимая, что в постели одна. Тогда она откидывала рукой со лба влажные волосы и шла в ванную, где долго держала горячую голову под краном, ловя губами ледяные капли... Иногда она засыпала прямо там, на кафеле, а потом бродила целый день темнее и грознее самой черной тучи... Но это внутри, а сверху - привычная улыбка. Ирония... Насмешка...

Фильм снимался, оставалось несколько незаконченных эпизодов. Очень спокойные, тихие минуты целых три месяца... Три дня, и они вернутся обратно... Три дня, и они будут встречать новый год дома. В Буэнос-Айресе.
Мия с Ману ждали ребенка. Марисса переехала к Карлосу и все время на Галаппагосах прожила у него. Никто ничего не понял. Просто Марисса и Пабло стали друзьями. Просто они больше не ругаются. Мануэль только имел несколько предположений на этот счет, но молчал, зная, что не нужно вмешиваться. Они сами...
Пабло подал заявление на розыск брата, но за два месяца - ни одного следа. Ничего.
Он засунул ладони в задние карманы брюк и на секунду застыл перед входом в парк. Они здесь гуляли... Пабло поднял голову, будто в поиске тех шариков, что отпускала Анна. Нету. Пустое небо. Гуляли. Вроде совсем немного: просто идти рядом. Даже не особо-то и смотреть друг на друга, но всем сердцем ощущать присутствие. Он даже скосил глаза влево, нет ли кого рядом. Нет. Глупо надеяться. Ей неоткуда взяться здесь. Она сейчас где-то у моря. Дышит воздухом. Оказалось, у нее анемия... Обычно такое бывает у маленьких, худеньких и хрупких... Отдыхает. Ей полезно... Или, может, окружена со всех сторон водой? Кто знает...
Как они ездили в Тасманию... Долгие ночи под звездами... Трепет рыжих волос на ветру и страницы блокнота Мариссы, что самовольно перелистываются на заднем сидении Кадиллака... Пабло закрыл глаза, определяя направление, и сделал шаг наугад. Что ж. Сюда, так сюда. Эта тропинка не лучше и не хуже остальных. И этот день пройдет. И ещё один. И по новой... Ещё всего три дня...

Пабло поднял голову. Почти полдень. В вышине шептался о чем-то с деревьями ветер. Он не стал прислушиваться. У каждого могут быть свои тайны. Захотелось сесть и насладиться покоем, который хранили в себе эти старые деревья, что больше похожи на гостей в огромном мегаполисе, чем на исконных хозяев, какими были когда-то. Урбанизация и природа плохо сочетаются. И только стоя на песке бесконечного пляжа и глядя на не менее бескрайнюю гладь океана, можно забыть о миллионах людей за твоей спиной и побыть наедине со своими чувствами. Только ты и стихии... Марисса не зря любит это. Она и его научила ценить этот тет-а-тет, показав, что в ветреной душе хватит места не только для скорости и долга...
Да. В шелесте волн и листвы высоких деревьев есть своё очарование. Пока он их слушает, хоть ненадолго забывает о том бесконечном ожидании, в которое превратилась его жизнь. Марисса... Держись там, не раскисай. Ты сильная.
Пабло оглянулся в поисках места, куда можно присесть. Но на единственной скамейке кто-то уже сидел, и парень почти свернул в сторону, однако, увидев, что его присутствие не замечено, решил всё же подойти. Тем более, что за этой скамейкой, спинка к спинке, стояла другая, почти не видная в сени деревьев. Пабло усмехнулся уголком губ. Надо же... Она тут. Парень занял свободную скамью.
Марисса откинулась на спинку и уперлась головой в чей-то затылок. Обернувшись, она встретилась со знакомым насмешливым взглядом голубых глаз. Девушка вздрогнула и похолодела.
"Помяни черта... И почему я вечно бледнею, когда он улыбается? И почему его улыбка всегда такая теплая?" Отвернувшись, Марисса спрятала замешательство. Пабло тоже не сделал попытки заговорить. Ощущая затылком плечи, затянутые в светлый пиджак, Мари не делала попытки отстраниться. С одной стороны, не хотелось доставлять удовольствие Пабло своим смущением, с другой же, ей было все равно, кто сидит сзади, лишь бы не нарушалась тишина. А Пабло умел молчать...
Так они и сидели - экспрессия и взрыв: безудержный темперамент и огненный характер. Примерно через час, может быть, Пабло поднимется и продолжит надоевшую прогулку, а ещё через четверть часа возможно уйдет и Марисса, так и не найдя покоя в крошечном кусочке причесанной природы, которая называется парком. А пока... Русые волосы путались с ярко-каштановыми: беспечный ветер первых и яркая солнечность вторых, затылок к макушке. Так близко... Так далеко... Взор, устремленный в небо, и взгляд, изучающий землю. Один из них ничего не говорит, а другой просто сохраняет молчание...

***
Те, кого мы встречаем, пересекались с нами
и в прошлых жизнях. Случайностей не бывает.
Даже по мелочам.
Харуки Мураками

-Как у тебя дела? – вопрос ничего не значащий и захватывающий все вопросы сразу.
-Хорошо, - тихий всхлип.
Он переваливается через спинку и оказывается рядом.
-Тебе уже легче?
-Да, намного... Знаешь, я уже соскучилась по дому... согласна даже на дождь, слякоть и снег...
-Я тоже... ну, еще четыре дня... а Карлос?
-Что Карлос?
-Ну, я его так и не видел ни разу. Он ничего не...
-Не волнуйся...
-Почему ты так одета? – он указал на кофту с длинными рукавами, закрывавшую всю ее.
-Мне холодно.
-Плюс тридцать шесть. Врешь?
-Ничего я не вру, - твердым голосом.
Он тянет за ткань, которая так раздражает его. Она не сопротивляется. Его рука обнажает бронзовое плечо.
-Что это? – показывает на большое пятно с синим оттенком возле ключицы.
-Ударилась.
-Как можно так удариться?
-Что за допрос? Ты забыл? У меня анемия. Синяки проявляются очень быстро.
Она уставилась в книжку в руках. Он отвернулся. Он не любит, когда она врёт. А он это понимает. Слишком хорошо это чувствует. Беззащитность...
Рядом с шумом садится еще кто-то.
-Привет, дорогая. Крис прислала за тобой. Скоро съемки, помнишь?
Пабло боится оборачиваться. Он слышал этот голос. Тем не менее, он все-таки поворачивает голову и сталкивается с двумя парами глаз.
Ее и его.
Он тот, кому Пабло отдал половину своего состояние три месяца назад. Он готов был разорвать этого человека на части, но только лишь молчал, а потом, собравшись, поздоровался.
-Здравствуйте. Как мои вложения?
-Отлично, - парень ухмыльнулся.
Марисса непонимающе уставилась на обоих.
-Вы знакомы? – глупый вопрос, конечно знакомы, вон как друг на друга смотрят...
-Да, приходилось...
-Приходилось. Мариссита, дорогая, я отвезу тебя на съемки. Думаю, твой друг доберется сам.
-Ну, нам с Мариссой по пути, зачем вам тратить свое время? Я отвезу тебя, Марисса.
Марисса растеряно посмотрела на обоих. Запищал мобильный. Сообщение Мии о том, что ей плохо и вообще она не может найти ни Ману, никого...
Истерическое состояние Мии, в принципе, было понятным, и Марисса не испытывала никакого желания общаться с ней в данный момент... Но находиться между двумя огнями тоже не особо легко. Наконец, выбрав из двух зол меньшее, она схватила рюкзак и поднялась.
-Ребята, знаете, я пойду пешком, - заявила и умчалась.

***

Пабло остался и выжидающе смотрел на Карлоса. Тот сплюнул.
-Я знаю всё абсолютно. Оставалось только на тебя посмотреть. Если ты посмеешь еще хоть пальцем к ней прикоснуться.
-Поздно, голубчик. Она моя. И будет моей всегда. И деньги твои тоже теперь мои. Они лежат в банке и как ты уже понял я не собираюсь тратить их на соц.помощь.
-Тебе уже нечем ей угрожать. Я сегодня подал заявление. Сегодня последний день ты с ней виделся, ясно? – Пабло перешел на угрожающий хриплый голос.
-Ха, испугался! – рассмеялся парень. - Ты даже не знаешь, в чем толком меня обвинять.
-Я не дурак. Никто, может, и не заметил... Но у меня есть доказательства, что ты не тот, за кого себя выдаешь. Я еще тогда, когда подписывал документы, заподозрил тебя. Ты не сможешь снять даже песо с этого счета.
Мускул на лице, отвечающий за улыбку, нервно дернулся на лице Карлоса. Он развернулся и, забросив за плечо портфель, зашагал прочь. Обернулся.
-Ты вообще только надейся, чтобы ОНА жива осталась. Слово, и она мертва.
-А что мне мешает сейчас убить тебя?
-Ты не убийца, несмотря на схожесть с отцом...
Пабло встал, пнув камень, и отправился к машине. Скоро точно все закончится...

...Призвав косноязычного Моисея к пророческому служению, Яхве велит ему взять Аарона своим толмачом. В предании роль Аарона вторична: его призвание опосредствовано участием в миссии Моисея.

Странная участь Аарона отразилась в моей судьбе, как в тусклом квадрате зеркала, пригодного разве что для поспешного бритья поутру. Подобно моему предшественнику, я не страдаю косноязычием: как и у него, у меня отродясь не было собственной "великой миссии". Нерадивый, непутевый, но истово преданный своему господину толмач, вот уже несколько лет, прикусив от усердия кончик языка, я перевожу на язык слов экстатическое бормотание "косноязычного Моисея", ошивающегося где-то поблизости чуть ли не со дня моего рождения. Смысл его почти нечленораздельного лепета порой темен и непонятен даже для меня самого. Старомодный поэт назвал бы моего Моисея "музой", но какая, к черту, муза из этого неистового старца с тяжелым характером?!
Как и всякий человек, посвятивший себя созданию текстов, сам по себе я ничего не значу, и мой посох не превратится в змею на глазах изумленного фараона, если я дерзну совершить сей подвиг самостоятельно. Но пусть только последует приказ моего неукротимого Моисея – я не десять, а сто казней египетских нашлю на первого, кто под руку подвернется, не потрудившись пролить слезу сочувствия над затрепанным "личным делом" своей жертвы. Я ненавижу принуждение и прихожу в ярость от любой, даже дружественной попытки вмешаться в мою жизнь, но когда поблизости появляется мой Моисей, я становлюсь ретивым служакой. Я готов покрасить траву у забора и рассчитаться на "первый-второй", если только он пожелает. Я могу не часами - столетиями! – поддерживать воздетые руки моего босса, господина и повелителя: пусть он молится своему загадочному суровому богу, если уж мне не дано. Его косноязычное бормотание достигает не слишком чутких ушей той силы, по воле которой делает свои вдохи и выдохи Вселенная, а моя гладкая речь - только для человеческого слуха, так уж все устроено.
А порой, когда зимняя ночь оказывается слишком уж долгой, и я всем телом ощущаю тяжесть зыбучих песков утопившего меня времени, я - могущественный раб, по прихоти своего господина смиренно превративший в змей не одну тысячу посохов! – прошу судьбу лишь об одном: лишь бы не выяснилось в самом конце пути, что никакого Моисея никогда и не было...
Он слишком скучал по музыке... Сколько это будет длиться?..
Мануэль ходил по комнате, исследуя пол вдоль и поперек, полностью погруженный в свои мысли. Иногда его рука касалась густой щетины на подбородке, и он тихо вздыхал, про себя повторяя текст сценария, лишь бы только отвлечься. Его богом было кино и музыка. Как давно они не играли, один господь знает, но о чем он сейчас думает? Его вторая, после Моисея, муза, хрупкая и маленькая девушка, сейчас очень мало напоминала ту Мию, которую он так любил. В ожидании ребенка она стала еще более нервной, хотя и в том были свои прелести. Он улыбнулся своим мыслям и уставился на блондинку.
Марисса сидела на плетеном стуле, согнувшись пополам, и гладила по лбу ее, нервно дергающуюся, тонкими пальцами. Мия быстро говорила и махала руками. Мануэль скептически слушал и смешно кивал головой.
-Но понимаешь, она мне это предсказала!!! - в очередной раз взвизгивала блондинка, хватая услужливо преподнесенный стакан с водой от Мариссы. - Она сказала, что кто-то из нас скоро умрёт!.. А еще эти ужасные безвкусные юбки и цветастые сережки! А волосы?! Это же просто...
-Мия... – протянула весьма уставшая от криков Марисса.
-Марисса, но я же не просила ее мне что-то предсказывать! А она подошла и... – договорить Мие не дала рука Мариссы, довольно крепко и надежно закрыв рот блондинке. Мануэль обеспокоено присел рядом.
-Мия, дорогая, нервничать тебе нельзя, может, успокоишься? От этого морщины появляются, да и ребенку это может навредить... – попытался встрять парень. Мия, при словах "вред" и "морщины", как по взмаху волшебной палочки, прекратила истерику.
Марисса обреченно вздохнула, у нее было слишком мало сил, чтоб возмущаться по поводу того, зачем ее сюда притянули.
-Ману, объясни, что происходит?
Мексиканец подхватил на руки Мию и уселся на диван.
-Да ничего особенного. Просто пока кое-кто прогуливался, у нас была репетиция...
-Я не одна не пришла! – взбунтовалась Марисса.
-А откуда ты знаешь, что Пабло тоже не было? – хитро блеснул глазами Ману.
-Заткнись, ацтек, и рассказывай, - надулась девушка.
-Ладно... так вот, пока вы там прохлаждались, мы, в закрытом павильоне, при температуре в 40 градусов...
-Мануууу, - попыталась призвать к совести Марисса.
-Мы репетировали... вышли подышать свежим воздухом, потому что Мие стало нехорошо... И тут к ней подошла цыганка и начала что-то говорить... Я не знаю, что она там...
-Да-да! Она говорила кучу белиберды, что два человека прячутся в одном, что те, кто забывают, зачем пришли, слишком быстро уходят, что скоро кто-то из близких людей умрет и... – Мия опять зашлась в истерике. - А вдруг это будет наш ребенок?!
-Мия! Мия! – Марисса встав, шлепнула ее по руке. - Вдруг она просто хотела выманить у тебя деньги? Почему ты ей поверила?
-Она не просила денег, - прошептала Мия. - Она называла меня по имени. А еще она просила передать кому-то из вас, что врать нехорошо. Но иногда это спасает жизнь.
Марисса осела на кресло. В голове, в который раз заплясали огоньки. Мысли с бешеной скоростью кружились, не давая сосредоточиться. "Врать нехорошо... Но иногда это спасает жизнь..." Она не пойдет к врачу. Это был последний раз, все равно ничего не помогает, а ее как будто что-то убивает изнутри. Она не хотела, чтобы ее видели такой. Иногда она чувствовала себя прекрасно, но это было редко, она уже устала бороться и... Да, она соврет и...
Три дня, она уедет, встретит Новый Год в Буэнос-Айресе... Она так хочет увидеть маму...
-Марисса? Все в порядке? – Мануэль был на грани: только что истеричила Мия, а тут, кажется, и Марисса собирается. Та самая грань, на которой находился Мануэль, тоже грозилась рассыпаться и, как результат, в доме могло появиться как минимум трое неуравновешенных.
-Ману, как ты думаешь, что такое эти предсказания?
-Я отношусь к предсказателям настороженно...
-Угу. Они все врут.
-Ну, некоторые врут, конечно, но не о них речь. Я говорю о настоящих.
-А есть настоящие?
-Почему нет? Если есть подделки, где-то должен быть и оригинал.
-Странный подход.
-Подход как подход.
-Но ты же сам говоришь, что относишься к ним настороженно?
-Ну, скорее с опаской... У меня есть теория... Я думаю, что судьба человека вполне пластична и подлежит переделке. Но только до тех пор, пока она не сформулирована. Пресловутая свобода выбора имеет место лишь на диких пустошах судьбы, пролегающих между возделанными, описанными и напророченными участками... Конечно, не нужно быть великим пророком, чтобы прибить чужую жизнь гвоздями к очередному событийному забору...
-Знаешь, ты прав! – Марисса улыбнулась и встала. Она долгое время так не улыбалась. Мануэль глянул на нее так, словно бы увидел летающих розовых слонят. – Идем, сейчас нас, наверное, уже Крис заждалась, а вечером еще и вечеринка, - она снова улыбнулась и затем вовсе рассмеялась, увидев две пары изумленных глаз, с потрясением уставившихся на нее.
-Ты пойдешь? – переспросил Мануэль, думая, что свихнулся или поспешил с выводами, и милая сестричка всего лишь проведет Мию. За время пребывания их на съемках Марисса все вечера проводила с Карлосом, не выходя. Ее, кроме репетиций и занятий, и увидеть-то нельзя было.
-Пойду! – весело повторила рыжая и в свою очередь уставилась на парочку.
Мия радостно взвизгнула, подскочила и повесилась сестре на шею. - Всё, Мариссита, идем выбирать тебе наряд!
-Мия, ты же знаешь... – вяло отмахнулась Марисса.
-Молчать, сестричка! Беременным нельзя отказывать!.. Ману, хватай свои когти и к Крис, сейчас... Мари, у нас с тобой всего лишь пару сцен, потом бежим по магазинам!
-Магазины... – удрученно буркнула девушка, слегка улыбаясь.

В фильме четверка играла подростков. Шестнадцать–семнадцать лет. Они давно перестали ими быть, но игра исходила из памяти, они еще это не забыли. "Living without you" – название фильма и песни, которую написала Мари как саундтрек. Она же ее должна была и петь, она уже и забыла, как давно ее голос вытягивал ноты и разум тонул в словах и музыке. Она сама виновата, что дала так вот поступить с ее жизнью... Где та Марисса Пиа и много-много всяких фамилий? Куда, в конце концов, подевался рыжий цвет волос?.. Та, которую называли бесшабашной, ненормальной, оригинальной, чертенком... любимой... Как бы она поступила тогда?..
Мия. Мия осталась куколкой, немного истеричной, но уже не сидящей в сказочном домике и понимающей, что такое мир. Она даже играла девушку, похожую характером на нее в то время. Ману... Ману, странно, но почти не изменился, если исключить бородку и более философский подход к жизни... Он играл парня, ничего не боящегося, готового восстать против всего ради своих жизненных принципов, двигающегося к заветной цели... Немного комедийный персонаж, носящий кучу готичных когтей, черные перчатки, ворона на руке и свято верующий, что добьется всего в жизни.
Пабло... Про то, как изменился в жизни Пабло, говорить не хотелось. Но самое странное, что она все равно ловила себя на мысли, что каким бы он ни был...
Странно... Но казалось, они играли тех, кем были буквально несколько лет назад.
Кого играла она? Саму себя?.. Почему нельзя играть саму себя в жизни?..
"Или уже можно?" – состроила Марисса вопросительную рожицу.

Она как раз стояла в примерочной и напяливала на себя короткую черную юбку. Просто до безобразия короткую. Немного вздорную, даже настолько вздорную, какую только могла одеть Марисса Пиа Спиритто в свои пятнадцать лет... открывающую все прелести ее красивого тела. Каплю, подумав, она сняла с вешалки черную майку, украшенную красными перьями, и, натянув на себя, удовлетворенно посмотрела в зеркало.
Она слишком давно не носила юбок, боясь открыть ноги и показать почти незаживающие синяки. Сейчас ее не останавливало ничего...
Она еще раз взглянула на свое отображение и задумалась.
Я стою у окна и молчу. Сижу за столом - и молчу. Смотрю на тебя... Молчу. Смотрю в зеркало - молчу...
Что ты хочешь услышать?
Я могла бы спросить тебя об этом, ведь я уже не раз задавала подобный вопрос. Вот только ответ не менялся от случая к случаю. Сомневаюсь, что твой вариант будет отличаться разнообразием. Впрочем, я ведь всё равно не спрошу... Не желаю слышать набор стандартных фраз-отговорок, создающих видимость счастливой жизни. Не для нас с тобой – для окружающих... к которым, возможно, ты и меня уже причисляешь?.. Ты всего лишь мое отображение...
Едет крыша. Приятно поговорить с умным человеком...
Не знаю, когда это началось, когда во мне начали отмирать чувства. Сначала я списывала всё на издержки переходного возраста. Но вот мне стукнуло 20, 21, а ничего не изменилось. То есть, нет – пустота во мне, которую, я думала, я победила, только разрослась и укрепилась. Какое-то время мне удавалось не замечать её за всеми этими ссорами, да и проблемы "нормальной" жизни требовали внимания. Однако времени на размышления оставалось всё больше, я чувствовала, как постепенно смолкает всё человеческое во мне. Мне было страшно, потому что я понимала, что это не только из-за моего призвания.
Я никогда не заявляла об этом открыто, но я, наверное, не люблю людей. Нет во мне так присущего Мие альтруизма. И сражалась я за справедливость не от любви к миру – из уважения к тем, кто ещё находит в нём что-то хорошее.
Хотя, может, я все же люблю?..

Мия врывается в примерочную, напрочь отбивая такие важные мысли.
-Марисса, ты чего застряла??? – и замирает.
-Что? – удивленно хлопает глазами Марисса.
-Т-т-ты...
-Что "Т-т-ы"? – передразнивает ее.
-Вау! – только и выдала красавица, оглядев ее с ног до головы. - Только... Марисса, эти синяки...
-Не волнуйся, Мия, ты одолжишь мне тоналку и я все зарисую.
-Я не о том, Марисса...
-Неважно, Ми, об этом всем будем говорить потом. А пока скажи, я могу претендовать на звание самой соблазнительной девушки вечера? – хитро улыбнулась Марисса.
-Ну, после меня... – возмутилась блондинка и, поймав взгляд Мариссы, продолжила, - Ну конечно можешь! Пабло будет в шоке! А журналисты...
Марисса как раз стояла у кассы и платила за покупку. Ей отдают кредитку, а рука так и зависла в воздухе.
-При чем здесь Пабло?
-Ну, не знаю... Просто показалось, что твой этот Карлос не особо любит такие вещи.
-А вдруг это я для себя?
-Для себя, как же! Дорогая, забери кредитку, у кассира уже рука болит!
-Мия!!! – Марисса почему-то срывается и обнимает Мию, хлопая ту немногочисленными пакетами, что, собственно, абсолютно не свойственно для рыжей нахалки.
В следующий момент в голове, как по закону мистера Мерфи, снова начинается сумбур. Кости ломаются, словно по ним идет ток, который не живит, а только ослабляет. Желудок, воспротивившись неизвестному, хочет вывернуться наизнанку, несмотря на то, что хозяйка нарочно ничего не ест. И снова эти безумные желтые пятна. Ей кажется, что скоро она возненавидит этот цвет...

***

Ты снимаешь вечернее платье, стоя лицом к стене,
И я вижу свежие шрамы на гладкой, как бархат спине.
Мне хочется плакать от боли, или забыться во сне.
Где твои крылья, которые так нравились мне?

Наутилус

У любви есть зубы, и она кусается. Любовь наносит раны,
которые не заживают никогда, и никакими словами невозможно
заставить эти раны затянуться.В этом противоречии и есть
истина - когда заживают раны от любви, сама любовь уже мертва.

Стивен Кинг

И так продолжаются расспросы. В основном спрашивают о нашем последнем альбоме, мировом турне и фильме, который вот-вот будет закончен и выйдет на экраны.
- Правда ли, что ты и Карлос - пара?
Этот вопрос заставляет меня вновь поднять глаза. Я вижу ее реакцию, но не понять. Поскольку Мия и Мануэль вдруг сильно побледнели. Улыбка моей рыжей девочки так и застыла у нее на лице.
- Газеты вообще много чего пишут, - похоже, это единственный комментарий, но на сей раз журналист не подзывает следующего поклонника, а сам задает несколько вопросов на эту тему.
- Но мы видели фотографии в газетах.
- Вы считаете, что это главное доказательство? - вопросом на вопрос отвечает Мануэль, сжимая кулак.
- Всего месяц назад в прессе сообщили, что Карлос купил кольцо, и госпожа Марисса Андраде с удовольствием носит его. Это особенное кольцо? Это правда, что вы родили от него дочку в 16 лет?
- Это ее личная жизнь! Это не имеет никакого отношения к музыке и кино! - прорычал Ману. Он выглядит разъяренным. И мне почему-то кажется, что у этой троицы сговор, о котором я ничего не знаю.
Я знаю, что тоже не хотел бы такого. Читать каждое утро в газете, что я сделал вчера. Или что я не сделал, но весь мир решил, что сделал. Может, они и впрямь пара, но это действительно только их дело. А не газет. И не фанатов.
- Но ...
Почему этот тупой журналюга не может оставить нас в покое?
Я вижу, как моя девочка обменивается взглядами с Мией и Ману, и как бледный, почти зеленый Ману медленно кивает. Тогда она спрыгивает со сцены, подбегает к Карлосу и обнимает его сзади. В следующее мгновение вспышки вновь прорезают воздух, и у некоторых фанатов перехватило дыхание, в то время как другие начали вопить и даже зааплодировали.
- Мы всего лишь друзья! - говорит она, ероша его волосы. Карлос краснеет. От злости, и пытается выскользнуть, но она упряма и крепко держит его. – Но это кольцо и вправду означает не только лишь дружбу, - И она показывает его камерам, а я чувствую, как замирает мое сердце. Потому что мне знакомо это кольцо. Оно не от Карлоса, как решит сейчас большая часть журналистов. Оно от меня.
Она все еще хранит его?!
А зачем говорит, что она и Карлос всего лишь друзья? Ведь врет, не понимаю зачем... или говорит правду?
Она поднимается. Очередному поклоннику позволяют задать вопрос, и она спрашивает что-то о лазерном шоу на сцене. Мило, темы, похоже, сменились, и я надеюсь, что они больше не будут задавать глупых вопросов.
На этот раз отвечает Мия. Она очень красива и, по большей части, сегодня молчалива. Но когда она поет, меня всегда бьет дрожь. Потому что она поет чертовски хорошо! Ее голос тихий, но решительный. Как всегда. Она объясняет что-то о световых эффектах и технике, и ее светло-зеленые глаза загораются. Щеки снова разрумянились, и она выглядит намного лучше, чем несколько секунд назад. Видимо, беременность все же повлияет на ее характер. Золотая прядь спадает ей на плечо, когда она наклоняется, чтобы объяснить что-то, и Ману, не задумываясь, вскидывает левую руку, чтобы заправить прядь за ухо.
- Почему Марисса написала песню – "Living without you"? Это такая печальная песня, это на тебя не похоже. - Девочка краснеет, потому что она не уверенна, не бестактен ли ее вопрос. Но Марисса лишь улыбается и вглядывается в толпу. Ее сияющие глаза смотрят на людей, и на лице появляется разочарование. Но улыбка снова расцветает, стоит ей вспомнить о камерах, направленных на нее.
- Да, это очень печальная песня. - Добавляет репортер и слегка приподнимает микрофон. Она словно не замечает. Она снова вглядывается в толпу и, я готов поклясться, она ищет кого-то. У меня перехватывает дыхание, и я моргаю в недоумении. Смотрит на Анну.
Поворачивается и смотрит на меня.
- Вы считаете, что мне не стоит писать грустные песни? - ухмыляется она репортеру и заливается своим знаменитым смехом. Я перевел дыхание, пока люди, присоединившись к ней, тоже засмеялись. Конечно же, она ищет не меня.
- Нет, но ты должна признать, что это нетипичный для тебя стиль. Ты же вообще не пишешь песни?- Не хочет менять тему журналист, и я вижу разгорающееся пламя в ее глазах. Она начинает злиться. Но теперь она умеет управлять своими эмоциями. Она научилась этому за прошедшие годы. Лишь те, кто по-настоящему знает ее, могли это видеть.
Я знаю ее?
По-настоящему?
- Я хотела создать ее, и я это сделала, - она едва не отталкивает его и снова смотрит по сторонам.
- Есть ли у кого-нибудь еще вопросы? Скоро начнется вечеринка, и мы хотели бы, чтобы все хорошо подготовились. – Я спокойно обращаюсь, не понимая, почему меня почти игнорируют... Или это просто, кажется? Мануэль встает рядом с Мариссой и дружелюбно, но решительно улыбается репортеру. Значит, он тоже помнит о ее горячем нраве. И, похоже, что он знает, как управляться с ним. Но репортер не понимает по-хорошему. Он и правда так глуп, что продолжает задавать вопросы. На особенную тему.
- Ты писала эту песню для особенного человека?
Внезапно в холе воцарилось молчание. Похоронное молчание. Фанатам любопытно. Так же, как и журналистам. Хотя я и не понимаю, чего они ждут? Признания, что она и правда любит Карлоса? Что они - пара? Что эта песня о чем-то подобном? Слышать ее мягкий голос было слишком больно. Это вызывало слишком много воспоминаний, от которых мне хотелось плакать.
Моя девочка стоит рядом. Я беру ее за руку. Она побледнела и выглядит ошеломленной. Конечно, она не может ответить. Думаю, она и не ожидала подобного вопроса. Или, после моих слов, она мысленно уже была за кулисами. Ну конечно, ее мысли полны музыкой, она хочет петь.
Марисса пошатывается, впивается ногтями в мою руку и спокойно отвечает:
-Интервью окончено. Всем приятного отдыха. Позже мы споем еще несколько песен, а сейчас посмотрите замечательное видео о том, как снимался фильм...

- Я и предположить не мог, что они правда станут задавать такие глупые вопросы! - рычит Мануэль, пока Мия мягко тянет его в гримерку. Они все уже одеты в концертные костюмы, так что им нет никакой нужды спешить. Он садится около столика и хватает бутылку с водой. Делает несколько жадных глотков, но настроение у него не меняется. - Я думал, что этим людям интересна наша музыка, творчество! А не наша личная жизнь! - Он делает еще несколько больших глотков и отставляет полупустую бутылку.
- Это шоу-бизнес. - Вздыхает тихий женский голос, и, повернув голову, я вижу, что Крис стоит в углу рядом с малышами. - За счет таких историй и живут репортеры. – Она подталкивает маленькую троицу к выходу и уходит, бросив напоминание о том, что у них еще выступление.
- Великолепная работа! - тяжело вздыхает Мануэль и оглядывается на Мариссу. Она просто сидит на столе, поигрывая кольцом на левой руке. Моим кольцом...
Я ужасно хочу подойти к ней, но я вновь чувствую себя парализованным. Я хочу поговорить с ней, но неожиданно все слова, крутившиеся у меня в голове всего несколько минут назад, исчезли. Просто испарились. В никуда.
- Ты в порядке, рыжая? - Спрашивает Ману, и сейчас он выглядит встревоженным.
- А почему нет? Журналисты опять считают, что я мама Анны, им надо было задать свои идиотские вопросы, они нас даже не слушали, а теперь они и ее сфотографировали! Черт! Я не хотела раздувать из этого историю! Это моя жизнь, и если они не способны понять мои песни, пусть заткнутся и перестанут задавать тупые вопросы! - постепенно она повышает голос и в конце почти что срывается на крик. Кулаки сжаты, она выглядит действительно злой...
- Прости... - шепчет возле меня Мия, отпуская мою руку
- Брось, это не твоя вина. - Вздыхает рыжая, берет ополовиненную Мануэлем бутылку с водой и тоже делает большой глоток. - Но... - она снова вздыхает, и я хмурю брови, потому что она не пинает стул и не вышвыривает бутылку в окно, как сделала бы всего несколько лет назад.
Ощущение, что меня не замечают, растет, и я, отбросив сомнения, подхожу к ней и сажусь рядом.
Мия зачем-то тянет Мануэля по неотложным делам, и я ей премного благодарен.
***

Он проводит рукой по моим волосам и я... словно в моем распоряжении имелась вечность, аккуратно упакованная в разноцветную бумагу, перевязанная красной ленточкой и снабженная поздравительной карточкой с надписью: "Великолепной Мариссе, в собственные руки". Разумеется, никакой вечности в моем распоряжении не было, разве что дурная привычка транжирить время так, будто оно действительно принадлежит мне...
- Зачем ты такое говорила? – Пабло нарушает молчание и ей это не нравится.
- Что конкретно?
- О тебе с Карлосом.
- Так это правда. Только он об этом еще не знает.
-Ты изменилась...
-Я не изменилась... Я вернулась! – со смехом заявляет она и, чуть помолчав, добавляет, - Но не надолго.
-Почему?
-Тебе это не обязательно знать.
-Ладно, тогда рассказывай.
-Что?
-Думаю, тебе есть что...
-Я больше не выхожу замуж за Карлоса. Я больше не боюсь ни Серхио, ни вообще ничего. Мне уже нечего терять, - улыбается она, теребя край юбки, - Я не могу иметь детей, но, поняв, что... я могу отобрать у Карлоса Анну, как он отнял у меня моего ребенка... поставила себе за цель удочерить ее. Для этого нужно было, как минимум выйти замуж за Карлоса, потому что он не хотел этого позволить... Я бы потом развелась... А вчера оказалось, что он дал свое согласие и теперь... Она юридически моя дочь.
Ты представить себе не можешь, на что способен человек, который наконец-то понял, что у него нет другого выхода... – она улыбается снова и смотрит вверх. - Хотя бы немного...
- Ты сумасшедшая... – явные нотки восхищения в голосе, но мелькает так же и обида.
- Любая женщина - сумасшедшая птица... Проблема в том, что большинство женщин стремятся научиться не летать, а только вить гнезда. Просто беда с нашей сестрой! Мне-то повезло: я от рождения испытываю отвращение к витью гнезд, - фыркнула она, - Я обожаю жить в воздухе.
- Я куплю тебе самолет.
- Не нужен мне твой летательный аппарат.
- А что тебе нужно? Ты уже получила, вроде, все, что хотела? Тебя обожают и боготворят, у тебя есть дочка, если полиция разберется с Серхио, у тебя будут даже Соня с Франко...
- Ты великолепно знаешь, чего мне не хватает.
- Ну, да? А тебя потом убьет Карлос и...
- Заткнись. Лучше поцелуй меня...
К сожалению... под небом рождается слишком мало существ, чьи желания имеют какое-то значение... К счастью... Марисса, была именно тем человеком, который не ходит под небом, а летает над землей, получая некие привилегии, соответственно, одна из этих привилегий как раз в данный момент исполнялась.
- Люблю, - шепча на ушко. Ни на миг, не ослабляя объятий и обжигая своим дыханием шею. У нее слегка закружилась голова. - Любимая, - добавил он.
Она обвила его шею руками, посмотрела в его глаза, погрузила свои пальчики в его волосы, лаская их. Он застонал, изгибаясь, словно кот.
Когда-то мама подарила ей такого же котенка, как он, ласкового и пушистого, он был совсем маленьким, а когда вырос, начал выпускать острые коготки каждый раз, когда хоть какая-то опасность угрожала хозяйке. А потом котенок исчез. Она так и не научилась воспринимать зверька как взрослого. Он остался маленьким котенком, и, черт возьми, почему-то ей казалось, что этот котенок - удачная параллель...
Кажется, гримерную решили использовать совсем не для тех целей, для которых она была предназначена. Но пожелать, чтобы их не беспокоили, рыжая забыла. А поэтому...
Раздался стук в дверь, и входящий, не дождавшись ответа, толкнул ее, видимо, ногой, ибо та заныла, но подчинилась и представила взору входящего довольно интересную картину. А какую картину представила взору та же несчастная дверь "картине" в лице целующихся Мариссы с Пабло... В дверях стоял человек, которого не то, что увидеть было самым неожиданным, но и довольно невозможным.
Блондин и Рыжая по привычке тут же отскочили друг от друга.
-Блас?.. А мы тут...
-Я вижу, что вы тут, - расхохотался экс - староста.
-Я воду ищу! – оправдалась Марисса, схватив недопитую бутылку с минералкой.
-А ты, Бустаманте, видимо, ногти красишь? – все еще улыбаясь, кивнул Эредиа на блондинчика, который, не подумав, сел за столик Мии, заваленный всевозможной косметикой и разглядывал пузырек с лаком. - Вы же уже давно не в колледже, - продолжал "посланник ада", и Марисса уже начала подумывать, что он является таковым и в буквальном смысле.
Пабло оглянулся на Эредиа и уронил лак. Марисса чуть не захлебнулась и зашлась ужасающим приступом кашля. Блас вмиг оказался возле нее с намерением похлопать по спине. Марисса отскочила.
-Нет-нет! Не прикасайся ко мне! Неужели я умерла и попала в ад??? Всегда знала, что поцелуи с Бустаманте ни к чему хорошему не приведут!
Блас задумчиво почесал лоб.
-Кажется, я не вовремя, извините, - ухмыльнулся и направился к двери. – Cдается, вы не особо рады меня видеть... – дверь захлопнулась, и Марисса брякнулась на диван. Пабло приземлился рядом и отобрал у нее бутылку.
-Слушай, мне это одному примерещилось?
-А что тебе примерещилось?
-Мы целовались?.. И наколдовали Бласа...
- ...Мой в меру великий и явно недостаточно ужасный Гудвин... Это отразится на твоей репутации, если нас застукают...– нарочито хмурясь, протестует она, когда он привлекает ее руки к себе и обнимает.
-...я с рождения абсолютно уверен, что совершенно замечателен сам по себе, и никакая дурная репутация мне не повредит! То есть, я слишком самовлюблен, чтобы утруждать себя попытками самоутвердиться...
Она, совершенно позабыв о привидении, только что посетившем комнату, прикоснулась к его губам и свернулась калачиком у него на руках. Была странная уверенность, что в ближайшее время никто-никто не осмелится разрушить этот хрупкий воздушный замок, который иногда воздвигает женская половина человечества...
Люди полагают, - пишет Михаэль Штраух, - будто города - порождения их собственной созидательной воли, труда, воодушевления и скуки. Думают, в городах нет места хаосу и наваждениям. Уверяют себя: мы живем в тихом квартале, дети ходят в хорошую школу, торговцы на рынке приветливо с нами здороваются, у нас свой столик в пивном ресторане за углом - что, ну что может нам тут угрожать?! Горожанин беспечен, о да. Уверен: худшее, что может поджидать его на улице, - хулиганы, пушеры, да нетрезвые водители. Неприятно, конечно, но ничего не попишешь, дело житейское.
Никто не ожидает, что где-нибудь на пересечении двух улиц, между табачной лавкой и зоомагазином, перед ним разверзнется бездна.
Что ж, тем восхитительней нечаянная встреча.
Иные чудеса, и, правда, предпочитают подстерегать свою добычу в пустынях и подземельях; на худой конец - в ночном лесу или на горной тропе. Но их не так уж много осталось. Ныне тайны изголодались по свежей крови, вот и предпочитают держаться поближе к людям. А мы... Что ж, мы, как известно, строим для себя города и заполняем их своими телами, все еще пригодными для работы, сна, любви.
Для чудес мы тоже, как ни странно, вполне годимся. Сладкая, калорийная пища, сухие дрова для костра - мы нужны им, правда, это не всегда хорошая новость.
Чудеса случаются везде и всегда, когда мы их понимаем, когда мы их воспринимаем, как чудо. Белое банальное чудо. Ей всегда казалось, что слово "банальность" имеет белый цвет. Самый простой и банальный.
Дверь балкона распахивается от ветра, и в комнату врываются первые капли дождя. Они падают на разгоряченный под солнцем камень, и от них идет легкий пар. Первый дождь за все время пребывания их на островах. Первый дождь, кажущийся занавесом после каких-то эпизодов. Но это было всего лишь первое действие, и скоро антракт закончится... Плачут небеса. Плачут за меня. Или со мной? Я не знаю. Но я знаю, что попробую справиться со слезами. У меня кружится голова, а глаза горят. Я знаю что эти слезы от счастья.
В следующее мгновение я чувствую, как он притягивает меня еще ближе к себе. Его улыбка теперь голубиная, нежная. Я вновь ощущаю его ладони на своих щеках, чувствую, как он вытирает слезы. А затем он целует меня.
Это всего лишь легкий поцелуй. Наши губы встречаются лишь на несколько секунд. Но этого достаточно, чтобы мое сердце заколотилось как безумное. Этого достаточно, чтобы у меня закружилась голова. И этого достаточно, чтобы убедиться в его чувствах.
Я сглатываю. И опять. И смотрю прямо в его бирюзовые глаза.
Нет, я больше не слабая. Я не трусиха. Я не такая хрупкая, как после... Нет, пока он со мной. Наконец, после всех лет, я могу сказать эти короткие слова. Всего три простых слова. Которые так легко подумать, но так бесконечно трудно произнести.
-Я так люблю... тебя...
Иногда нет ничего лучше старой и несмешной шутки: такие вещи каким-то образом склеивают реальность, время от времени разваливающуюся в наших неумелых руках... Иногда нет ничего лучше старых и нежных слов, они заглаживают шрамы, заставляют жить настоящим...

***
В холе играла живая музыка, народ весело отдавался развлечениям. Мия с Мануэлем танцевали в центре, волосы блондинки гордо мелькали среди разнокалиберных шевелюр, по телу даже выступила испарина, каждое ее движение было словно заблаговременно изобретено и попадало точно в такт музыке. Но, конечно же, она не придумывала этот танец заранее. Она просто жила в нем, на ходу, спонтанно, самопроизвольно и с удовольствием понимая, что сливается с ритмом. Мануэль танцевал рядом, не менее пылая желанием. Они были очень близко друг к другу, но так и не прикоснулись телами за время танца, как бы блаженствуя этой ждущей близостью, за которой беспременно последует что-то большее. Он понимал, что сейчас ему завидует добрая половина клуба, и безмолвно гордился ею, улыбаясь и радуясь ей.
Музыка закончилась, возникло что-то медленное, и Мия изнеможенно рухнула на Ману, весело улыбаясь.
Она даже не запыхалась.
Разве что совсем немножечко.
Они знают, что им повезло потому, что они с самого начала безмерно счастливы, и им никто не старается помешать. Когда кто-то узнает новость об их ссоре (конечно, если узнает ее не Марисса), то эта новость становится сродни новости о летающих розовых слониках над ромашками. Они умеют беречь свою приверженность и очень гордятся этим.
- Тебе не стоит так выдыхаться, - заметил Ману, обнимая ее за талию.
- Не волнуйся, я же не на шестом месяце, - слабо улыбается Мия.
- В любом случае, я тревожусь... – он улыбается в ответ и целует ее в ухо. - Ты печальная...
- Я думаю о Мариссе. Как Пабло воспримет...
- Она ему вряд ли скажет, да это ее право... И мы не можем...
-Не можем? – возмутилась Мия. - А потом она снова убежит, и Пабло до конца жизни будет считать ее эгоисткой, и вообще... Как они там сейчас?..
-Можем пойти проверить, - ехидно согласился мексиканец. – Думаю, все само станет на свои места. Он только крепче прижался к Мие и, несмотря на то, то танец давно закончился, они продолжали танцевать. Внезапно Ману отстранился от Мии и два раза хлопнув глазами протер веки.
-Что такое, милый? – заволновалась Мия.
-Да ничего особого, но мне кажется у меня галлюцинации. Я только что видел Бласа.
-Милый, не позорься и не пей так много, какой Блас? Он умер еще...
-"Позориться" - слово из лексикона обычного человека, озабоченного чужим мнением и прочими социальными грузилами. А здесь, на изнанке человечьего мира, нет никого, кроме тебя. Если и покажется, будто мельтешит кто-то, имей в виду: мерещится. Мираж в пустыне. Глупо всерьез интересоваться мнением миража... Я вижу Бласа.
- Где? – выпытывала Мия, мотая головой по сторонам так, что волосы россыпью разлетались по воздуху. Мануэль невольно засмотрелся.
- Я здесь, - объявил о себе подошедший Блас. – Только, сеньорита, тьфу, простите, сеньора, э м... Агирре, не спешите падать в обморок, - добродушно заулыбался Эредиа. - Я не привидение, я живой, - и в доказательство наклонился, чмокнул оторопевшую Мию в щеку и протянул ей руку.
-Я скорее упаду в обморок оттого, что ты такой добрый, - немного язвительно отозвалась та, пожимая руку в ответ. Странно, но после слов Бласа про обморок блондинка падать в обморок передумала, назло бывшему старосте, и настороженно уставилась на мужчину.
-И какими судьбами ты здесь?
-Как я помню, Агирре, мы с вами на брудершафт не пили, - хмыкнул Блас. - Но против обращения на "ты" ничего не имею. Я не так намного старше тебя, - он снова рассмеялся, увидев выражение лица Ману. - Ну ладно, старше на каких-то пять-шесть лет. Кстати, приехал я по просьбе Лухан, а та сюда приехала уже, кажется, по твоей просьбе, Мия? Она осталась в кафе этажом ниже..
-Да-да, я сама позвонила ей, - поспешно согласилась Ми, опуская глаза. - Идемте вниз, там будет тише, мне нужно поговорить с ней и с тобой Блас, как это ты жив остался?
Ману доверил Мие управление его дорогой, а сам в уме подсчитывал возраст Бласа.
Так... Если ему двадцать два, то Бласу... Бласу двадцать семь-восемь... соответственно в колледже ему было... Двадцать три-четыре??? Он-то думал, что ему как минимум тридцать, еще тогда, в школе, а сейчас главная гроза учеников выглядел просто-таки радушным добрым парнем и сбросил в своем лице лет десять. Придя к такому странному выводу, Мануэль уставился в спину Эредиа и выдохнул.
-Не может быть.
-Это ты о моем возрасте, Агирре? – тут же обернулся Блас, - Что-то ты долго считал, неужели разучился за это время?
Ману снова опешил, уставился на экс-старосту, пока Мия вызывала лифт. Блас очень изменился, не только внутренне, но и внешне. Бородка теперь абсолютно отсутствовала, строгий костюм сменила свободная светлая тенниска и джинсы, с кармана свисали темные очки.
-Да, в общем... а с чего ты так изменился?
-Да не менялся я "в общем", просто та смерть, что я перенес, внесла некоторые коррективы. К тому же, почему изменился Бустаманте? Кстати, разве он и Марисса не с вами?
-Любовь?.. – неуверенно спросил Ману, но ни он, ни Блас не получили ответа на свой вопрос - дверь лифта открылась, и Мия, оторвав от беседы, потащила их внутрь.

***

У любви есть зубы, и она кусается. Любовь наносит раны,
которые не заживают никогда, и никакими словами невозможно
заставить эти раны затянуться.В этом противоречии и есть
истина - когда заживают раны от любви, сама любовь уже мертва.

Стивен Кинг

Поцелуй, еще поцелуй, нежное прикосновение лбами, немного вспотевшая кожа, цепкие пальчики на поясе - "никуда не отпущу" - и странное чувство, охватывающее изнутри и заставляющее дышать глубоко во имя минования смерти.
Что мы знаем о любви?..
"Любовь похожая на сон..."
"У любви, как у пташки, крылья..."
"Любовь зла – полюбишь и козла..."
"Любви все возрасты покорны..."
Так что, если к вам ночью в спальню явится старый крылатый козёл, вы точно поймете: это она...
Эта любовь не была исключением.
Дверь балкона с шумом закрывается и открывается снова, дождь врывается в помещение. Холодные капли падают мне на шею.
Я закрываю глаза и просто наслаждаюсь дождем. Словно слезы небес. Звезд. А может быть, даже моей планеты-покровителя.
-Теперь всегда вместе? – он шепчет в такой близости от губ, что дрожь пробила.
-Всегда, - она опускает глаза, но, все же, немного поколебавшись, целует и улыбается, - Нам пора, милый, скоро снова нужно будет выступать, Мия, как всегда, закатит истерику, - она рассмеялась. - Ведь ты, между прочим, разбил ее любимый лак!
- Всегда готов! – шутливо раскланялся Бустаманте, целуя ее в лоб. - Идем, пока нас не съели вместо банкета.
-И еще... Я пойду сегодня к Карлосу, с ним нужно будет поговорить, - Марисса неуверенно глянула на Пабло: "Поймет ли?"
-Хорошо, ты... Если что, ты звони, да?
-Обязательно, - она улыбается, она точно знает, она не промахнулась.
Дверь распахивается раньше, чем они успевают нажать на ручку, в комнату бесцеремонно влетает четыре человека и смущенно улыбаются, глядя на Мариссу с Пабло. Те переглядываются, их же вроде не застали на бесстыдном моменте?
-Чего вы застыли? – вопит Лухан, бросаясь к Мариссе, Марисса обнимает ее, про себя подозрительно думая, что как-то странно все складывается в этот вечер... Пабло, Анна, Лухан здесь...
-Мы просто начеку, Лухи, мало ли что? – слабо говорит Марисса, потом спохватывается. - Как я рада тебя видеть! Что ты здесь делаешь?
-На моем языке такое "начеку" называется "паранойя" , - улыбается Лухи. - А притащила меня сюда наша милая сестренка, что-то слишком давно мы не виделись. А я тут же собралась и приехала... Что-то ты печальна, подружка. Привет, Пабло, а чего вы это здесь вдвоем? Разве Карлос не...
-Лухан, я тоже рад тебя видеть, - встрял блондин. - Но у нас выступление.
-Да, Лухи, поговорим потом.. Шоу начинается через две минуты, и... мм... - она опять обнимает Лухан, снова она охватывает ее. А все, что может сделать Лухан, это сдавлено сглотнуть и обнять в ответ. - Я зайду завтра утром, сегодня еще нужно уладить некоторые дела, хорошо?
Кивок.
-Славно, идемте, чего стоите? Нас уже зовут!
И Марисса первая побежала по лесенке, ведущей на сцену. Снова улыбка. Она давно уже освоила секрет хорошо проведенных концертов. Всегда веселого настроения. Просто нужно изначально настроится на то, что это спектакль – игра, увлекаться этой игрой, гляди – и вправду стало красиво.
Она пела просто потрясающе. Словно сияющая звезда стояла она на сцене и пела вместе с группой или в полном одиночестве. Она часто спрашивала публику, какую песню они хотели бы услышать, и выполняла просьбы фанатов. Только одну песню она не захотела петь.
"Living without you"
Она отказалась ее петь. Она улыбнулась мальчику, который хотел услышать ее, и покачала головой. Она миролюбиво объявила, что в этой песне больше нет необходимости, потому что ей не надо больше жить без того особенного человека. Кого она имела в виду, я просто ну совсем понятия не имею. Она не отвечала ни на какие другие вопросы, и просто беззаботно пела вместе с Мией, которая все время поддразнивала ее.

Странно, но в зале становилось все больше и больше людей, почти все пели вместе с ними, добрая часть с восторгом рассматривала девчонок, а вторая пялилась на парней. Правда, не с особой надеждой, а скорее с восхищением.
Такого успеха у них еще не было. Наверное, потому, что каждый вложил сейчас в голос все эмоции, которые чувствовали. Мия радовалась, свей затее, Ману - Мие, Пабло - Мариссе, а Марисса... Просто жила маленькой надеждой...

One hundred kisses
Is all that she misses
It thousand touches
Standing in harts
One hundred moments
Was magic and romance
And beating of two
Loving harts...
Пономарёв & Ани Лорак

Концерт заканчивается, уставшие ребята кланяются и, улыбаясь, покидают сцену. Марисса вытирает влажной салфеткой лоб, давно уже покрывшийся испариной, странно, сегодня она почти не чувствовала себя плохо, даже если учесть перегрузку этого вечера. И все же слегка пошатывается на ступеньках, но Пабло вовремя хватает ее за руку и обнимает. Марисса прижимается к нему и утомленно улыбается. Смотрит на большие часы. Десять минут первого. Он целует ее, и они на время застревают на лестнице, не давая пройти Мие и Ману. Те резонно возмущаются.
-Значит, слухи в аргентинской прессе не были преувеличены? - внезапно встревает репортер.
Я чувствую, как моя девочка отпускает меня, и хочу ее удержать. Я не хочу обрывать это нежное объятие. Одно из самых нежных за всю мою жизнь. Я не в силах пошевелиться. Не в силах отвечать на бесцеремонные вопросы. По-моему, я даже не понимаю их смысла. Я вижу лишь свою девочку. Вижу, как в ее бездонных глазах снова беснуется пламя. Но прежде чем пожар разгорается, рядом возникают Блас и Лухан. Мия и Ману подхватывают ее под руки, в то время как Лухан тащит меня к двери. Она что-то кричит журналистам. Что-то вроде: концерт закончен, всем всего доброго. И: не забывайте свои вещи. И: оставьте нас хотя бы ненадолго в покое, дайте пожить нормально!!! Но я даже не прислушиваюсь к ней. Я лишь выцепливаю из толпы Карлоса, бойко пробирающегося к гримерке.
-Пожалуй, я задам тот же вопрос, что и этот журналист, что это все значило??? – он в бешенстве, преграждает путь компании, и Марисса останавливается. Глаза чернеют, даже в полутьме это хорошо видно, как верный признак того, что сейчас будет буря.
-Я думаю, ты и сам понял, что это значит!
-Ах, ты... – Карлос, ухватив ее за руку, потащил к выходу. - Тебе придется со мной поговорить!
Рука Пабло машинально тянется к кнопке вызова охраны, а Лухан инстинктивно бросается на Карлоса. Блас оттягивает ее.
-Не надо, ребята, - спокойный голос Мариссы заставляет всех очнуться. - Я сама справлюсь, нам ведь, правда, нужно поговорить...
Она высвободила руку и, схватив сумку, вышла из помещения. Пабло провел руками по лицу. "Не дай Бог..."

***

Марисса металась по квартире и упаковывала вещи в небольшой чемодан. Немного подумав, собрала игрушки Анны и сложила в отдельную сумку. Анна, на благо девочки, слишком устала на концерте и Крис увезла всю малышню к себе. Тем не менее, Мариссу била предательская дрожь. Возможно, в этот раз она била уже не от страха, а от злости.
-Ты не можешь! – Карлос надрывался, носясь по квартире за Мари, потом подошел к ней, - Ты не можешь уйти к нему! Забыла, что я тебя предупреждал?
-Нет, драгоценный, ты заблуждаешься. Могу! – Марисса, прекратив конвульсивно закрывать чемодан, поставила вторую сумку на гладильную доску и резко взглянула ему в глаза, - Теперь, мы с тобой меняемся ролями. Теперь не ты, а я шантажирую тебя, - кривая улыбка, - И не говори, что тебе нечего лишаться. Есть. Правда...
...Серхио?
На мгновение в комнате воцарилась тишина. Угнетающая, лязгающая. Казалось, атмосферу можно резать ножом, но никак не дышать.
-ТЫ, не смей меня так называть... – он говорил по слогам, с расстановкой и шипящим голосом, приближаясь лицом на опасную близость. - Ты думаешь, что Пабло простит тебе то, что ты всё это время знала обо мне? Простит то, что ты чуть не родила еще одного отпрыска, но все же убила его? А ведь это мог быть его брат или сестра... А то, что ты бракованная женщина, которая не в состоянии исполнять свои естественные функции. Ведь ни на что больше ты не годишься?
У нее начинает болеть голова, звенит в ушах, немеют кончики пальцев, перед глазами пляшет какая-то неоновая тошнотворная мозаика.
-Это не имеет значения. Он и так знает, но есть один момент, тогда я еще не знала, кто ты. Ты сам виноват. Не нужно было красть кольцо, и я бы до сих пор свято верила бы в то, что ты Карлос. И еще, это ты меня заставил сделать аборт, именно из-за тебя у меня больше не будет детей. Изнасилование несовершеннолетних тоже уголовно наказуемо, а я все равно найду способ доказать кто ты,- в тон ему ответила Марисса, инстинктивно пятясь и упираясь в гладильный столик.
Серхио шумно выдохнул и, побагровев от переизбытка ощущений, набросился на Мариссу.
-Ты заплатишь! - почти змеиным шипением говорил он на ухо, сопровождая слова смыканием рук на шее. Пальцы слишком сильно давили на горло, а в голове, как назло, опять мелькают пятна, сказывается усталость...
Грохот в голове становится громче и громче. Кажется, что страшный ураган разрывает душу на части. Оглушительное безмолвие наполняет воздух на секунды, что, кажется, длятся вечность.
Столик под тяжестью двоих людей обрушился, к руке прикоснулось что-то холодное. Не убранный с утра утюг. Брыкаясь ногами, кончиками пальцев дотягивается до ручки и последними силами опускает холодный метал на его голову.
Потом все исчезло. Вдруг исчезло. И все, что осталось - покой.
Неизвестно сколько прошло времени. Может секунда, а может больше часа. Голова больше не болит, но зверская тошнота не покидает желудок. Несколько мгновений - чтобы оценить ситуацию.
Мгновения, которые, казалось, длились вечность. Мгновения, разбившие сердце. Мгновения, которые, похоже, разрушили что-то в глубине души. Сломали, не оставив шанса все вернуть. Все, что она теперь чувствует - боль в сердце. Словно она заставляет его разбиться. Словно она заставляет сломаться. Почувствовать себя так, будто вновь умерла.
Она сбрасывает его с себя, медленно поднимается на ноги и морщится, чувствуя ужасную боль в правой ноге. Ей хочется кричать, но она борется с этой дурацкой реакцией.
Она все еще жива. Она должна радоваться. Нога не сломана. Надо просто не замечать боль. Она понятия не имеет, когда она молилась в последний раз. Она не очень религиозна. Даже Мия не могла заставить ее поверить в существовании высших сил. Блондинка все время пыталась убедить ее, но Марисса только улыбалась ей и качала головой. А теперь она стоит здесь, среди поломанной мебели, разбросанных вещей и одного тела, почти теряя сознание, и истово молится. Она чувствует, как горят в глазах слезы, и страх едва ли не сильнее, чем она может вынести. Что, если она убила?
Она чувствует, как на долю секунды ее сердце замирает. Как холод закрадывается в ее тело. Леденящий ужас.
Не замечая боли, она развернулась и убежала прочь. Боль становилась все сильнее и сильнее, в глазах темнеет, но она знает, что не может остаться. Даже на секунду, чтобы позвонить.
Не оглядываясь назад, она покидает квартиру и выскакивает на улицу. Словно на нее охотятся жаждущие крови гончие. Не смотря налево. Не смотря направо. Сталкиваются какие-то машины, но они ее не волнуют. Она их даже не видит. Все, что она видит, все, что чувствует - боль в глубине сердца. Боль, от которой она вряд ли сумеет избавиться. Боль, с которой она не знает, что делать. Боль, и она не уверена, сумеет ли жить с ней. Она добирается до ближайшего таксофона, медлит, но все же набирает номер. Мысли кружатся в голове и, наконец-то, она может сосредоточиться на одной-единственной:
-Я убила человека.

~~***~~

-Ты убила Карлоса? – изумленный голос в трубке.
-Не Карлоса, Паб...
-Ты где находишься?
-На углу улиц Песет и Лотарио, это возле...
-Оставайся там, я сейчас, - он даже не дает договорить и уже кладет трубку. Оттуда доносятся гудки. Они медленно разрушают клетки мозга, кажется, что мир состоит из нескольких слоев, которые сейчас медленно рассекаются ее движениями. Спускается по стенке дома, обхватывает голову руками. Она сидит так вот уже четверть часа, плохо понимая происходящее вокруг. После дождя холодно и мокро, спина уже напрочь влажная от каменной стены, к которой она прислонилась, спасаясь от падения.
Слоеный мир.
На самой поверхности – тонкий целлофан знакомого голоса, под ним - скользкий шелк солнечного света, еще глубже – непрочный, но целебный марлевый бинт привычного уличного интерьера, а под ним - толстый войлочный слой небытия, темноты, которую трудно ощущать глазами и всем телом...
-Марисса! Марисса, очнись! – кто-то настойчиво тряс ее за плечо. Она с усилием разлепила веки и увидела Пабло.
-Пабло, я...
-Марисса, потом разговоры, веди меня к квартире, быстро, пока еще не поздно...
Она согласно кивает и взяв его за руку тащит куда-то через дорогу. Миновав пару небольших дворов, они пришли к одной из немногочисленных многоэтажек на этом острове. Тихо, не привлекая внимания, несмотря на то, что часы показывали четверть четвертого, они остановились на третьем этаже возле черной двери, обитой кожей. Марисса решительно толкнула ее, но на секунду остановилась и крепче сжала его руку.
-Пабло...
-Марисса, всё будет в порядке...
-Нет, Пабло...
Он безапелляционно шагнул внутрь, повернул почему-то направо и застыл, увидев Карлоса, лежавшего на полу. На макушке добрая вмятина, из которой почему-то еле сочилась кровь. Утюг все еще лежал рядом, тоже немного закрашенный уже засохшей красной жидкостью.
-Он был пьян? – холодный вопрос ради не выдавания своих чувств и сбережения порядка в голове. Пабло выразительно глянул на пустую бутылку из-под вина на кофейном столике.
-Да... – она всё еще испуганно смотрела на парня.
-В бутылке еще немного осталось... – констатировал он, беря ее полотенцем. - Принеси два бокала.
Марисса послушно вытащила из серванта посуду.
-Дурочка, надо было чем-то обернуть, чтоб отпечатков не было! – он нервно выхватил у нее стеклянные погремушки и, вытерев, поставил на столик. Потом налил туда оставшееся вино.
-Утюгом? – Пабло вопросительно глянул на Мариссу, подразумевая ту самую вещь, о которой говорить, не хотелось.
Марисса кивнула. В результате утюг тоже был вытерт, а полотенце брошено в камин и сожжено до пепла.
-Уходим, Марисса... Идем... – он мягко потянул ее за собой. Марисса всё это время только наблюдала за его манипуляциями, силясь открыть рот и сказать, о Серхио, да никак не могла собраться с силами. Наконец, преодолев себя, она выдавила:
-Пабло, это не Карлос... Это Серхио.
Пабло помотал головой, как бы стряхивая с головы что-то лишнее.
-Марисса, прости, что? Какой Серхио? Он на него похож, как я на...
Блондин перевел взгляд на труп.
А он был похож. Пусть выглядел моложе лет на пятнадцать, и седые букли были черного цвета, а глаза карими, кожа все равно оставалась слишком светлая для такого типа людей. И форма лица и... сморщенные руки... Он начал находить миллион схожестей...
-Пабло, прости меня... Господи... – Марисса провела руками по лицу. - Я не...
-...хотела? Ты так сказать думала?..
Он словно бы со стороны наблюдал, как из звенящей пустоты образуются слова, смысл которых был для него, если не вовсе темен, то чужд до зевотной одури.
Мариссу напугал его тон. Ровный голос, без укоризны, интонации... Без ничего.
-Ох, Марисса... Всё ты хотела, как и я... Но сделать не могла, а тут такой случай... Идем, Марисса, идем, нам пора, нельзя задерживаться... – он поволок ее за собой из квартиры, хватая сумки, которые она собирала перед... – Не пугайся, Марисса, я не собираюсь тебя ненавидеть... – ответил он на ее молчаливый вопрос. - Я просто хотел, чтоб это закончилось... Если это с Серхио началось, то на нем и закончится... А ты потом мне всё расскажешь?.. Хорошо? – он останавливается всего на секунду и так улыбается, что у нее не остается выбора.
-Д-да... – у нее уже не было сил удивляться происшествиям последних суток, но она на мгновение вспомнила Миину истерику о гадалке... О том, что мертвый воскреснет, кто-то умрёт... но... умереть должна была она? Странно... значит, теория Мануэля оказалась правильной...
-Утром позвонишь, полиция будет уже там, я думаю, - инструктировал он, садя ее в машину, - скажешь, после концерта ты зашла к Карлосу, забрала вещи, потому что вы собрались разойтись уже давно, но сегодня ты только сделала последний шаг... Потом поехала ко мне и пробыла там всю ночь. Время сопоставится. Скажешь, что он был расстроен и все в таком духе... Ясно? - он заботливо приобнял ее и сел за руль.
-А почему правду не сказать, что он напал и...
-А у тебя свидетели есть?
-Нет.
-Вот ты ничего и не докажешь...
Пабло нажал на газ, и машина медленно тронулась с места.
…
На лестничной клетке стоял парень и задумчиво курил сигарету. Немного выждав, вышвырнул окурок в коридорное окно и спустился на пролет ниже, толкнул приоткрытую дверь квартиры, из которой, как он только что видел, вышла парочка.
-Чочи?.. Эй, друг, ты где?
Он последовал на кухню, но там никого не оказалось, еще немного побродив по квартире он, наконец, наткнулся на труп в гостиной.
-Н-да... – его лицо посетила саркастическая усмешка. - Говорил я тебе, пить меньше надо... Вот и укокошила тебя твоя красавица... А это у нас что?.. - Глаза натолкнулись на синюю корочку возле ноги.
-Так... Пабло Бустаманте, значит – обрадовался парень смотря в паспорт. – Кажется, у сеньора Кальенте появился способ срубить денежек...

~~~***~~~

У любви есть зубы, и она кусается. Любовь наносит раны,
которые не заживают никогда, и никакими словами невозможно
заставить эти раны затянуться.В этом противоречии и есть
истина - когда заживают раны от любви, сама любовь уже мертва.

Стивен Кинг

***
Я со спокойствием ангела (простите за каламбур) прохаживался по коридору. Мои коллеги вот уже с полтора часа лазили по квартире некоего Карлоса Де Лос Падерье в поисках каких-нибудь улик или отпечатков.
Ноги устали и я, сев в кресло, умиротворенно улыбнулся. Стоило все-таки оторваться от отдыха, чтоб поехать с Лухан. Вон сколько эти чертята натворили...
Работу в полиции дали легко, даже несмотря на криминальное прошлое. То, что без Мариссы в данном деле не обошлось, я даже не сомневался, но учтиво молчал, предоставляя обычным участковым, возомнившим себя великими сыщиками, полную свободу.
-Обычная бытовуха, - вынес вердикт один из следопытов. - Повздорили, подрались спьяну, и вот результат. Глухарь.
Я согласно закивал головой. Пусть так... я открыл ноутбук и начал искать в базе человека по имени Карлос Де Лос Падерье, нашел, но странность была в том, что четыре года назад его еще не существовало вовсе. Удивление вышло за пределы возможных границ, и я решил пойти еще разок глянуть на уже окоченевшее тело.
Преодолевая отвращение, дотронулся до лба...
Ах, вот оно что!.. И почему меня сверху не предупредили?
Ох, любезнейший, Серхио... Напрасно вы это затеяли... они там, в преисподней, за эдакие вещи в микроволновой инфракрасной печке шпарят и психологическими терзаниями мучают...
А потом, может, если исправитесь, вас откомандируют ангелом-хранителем к этой сумасшедшей, как меня, потому что я уже на пенсию, так как эту миссию почти осилил... А вам будет это дополнительной исправительной профилактикой.
-Сеньор Эредиа, тут звонок, какая-то девушка убитого спрашивает! – меня звали из холла, наконец, эта девчонка объявилась, господи, снова в эту кроличью шкуру потом одеваться...
-Алло?..

~~~***~~~

-Алло? Карлос, я забыла у тебя... Кто? Что?.. – трубка чуть не выпала из рук, удивление не было поддельным, глаза округлились, казалось, сейчас вылезут из орбит. - Х-хорошо... Я сейчас б-буду... – выдала Марисса и нажала на отбой.
- С тобой что? - взволновано, спросил Пабло, который все это время сидел рядом и наблюдал метаморфозы, происходящие с рыжей.
-М-м... Знаешь, милый, кажется, я схожу с ума... Я не уверена, но, по-моему, полицейский, с которым я говорила, это Блас.
-В этом мире нет ничего невозможного... – вздохнул Пабло. - Он прозорлив, и если поймет, что мы причастны, а его давняя ненависть еще не прошла, то... Собирайся, идем, он же тебя позвал, да? Нужно взять документы... – он начал рыться в своем пиджаке. - Мия и Мануэль подтвердят, что тогда ты была здесь... Так что насчет этого не волнуйся. Черт, где паспорт?
Он уже начал нервничать, перерывая свои вещи и в спешке одевая рубашку.
Марисса смущенно отвернулась и начала одевать сарафан, вытащенный Пабло из чемодана.
-Пабло, а может ты, мм... Я в одиночестве переоденусь, да?
Пабло ухмыльнулся, обнял, подойдя сзади, заставляя содрогнуться, подарил нежный поцелуй в плечо и тихо вышел из комнаты.
-Только не задерживайся, хорошо?
-Хорошо, - она, мягко улыбаясь, провожает его взглядом, возвращается к сарафану, с вздохом выкатывает из пузырька две таблетки и глотает.
"За вчера и за сегодня..."

~~~***~~~

- Вы тут побудьте, я пойду, булочек куплю, что ли, не ел я еще с утра, - бросаю я коллегам, бессовестно сматываясь на свежий воздух. И до чего же удобно это человеческое тело... – Девчонку без меня допросите, но не отпускайте, пока не вернусь...

Ну, я просто прогуливалась по улице. Тихо-мирно шла, постукивая своими тоненькими каблучками по вымощенной красным кирпичом дороге. Вертя в левой руке свою чёрную лакированную сумочку, а в правой держа почти докуренную лёгкую сигаретку. День был солнечный, и я, надев тёмные очки, теперь была похожа на смерть, вся такая чёрная и подозрительная, и это не только из-за наряда. В жизни я далеко не сахар. С таким характером, как у меня, даже сам дьявол не уживётся. А вот про дьявола я зря…. У нас не принято его вспоминать, как-никак, мы защитники людские. Типа ангелы…. Н-да! А вот с этим у меня просто беда. На ангела я даже примерно не похожу, хотя нет – у меня светлые волосы и голубые глаза, но, знаете ли, это мало что меняет. Даже мой отец - сам Великий Создатель плюнул с горя и махнул рукой на моё перевоспитание, сказал, что дело пропащее и отправил меня – к людям! Мол, тут я буду как рыба в воде. Блин! Нашёл с чем сравнивать!? Сам, поди, и не разу не был в этом свинарнике! Тучи всякой вони и дыма, очень напоминает преисподнею! (Если огоньку добавить) Ха-ха! Страшно, да? Но все мои знакомые уже привыкли к этому (Это я про характер!). А их, поверьте, немало.
Если признаться честно, то мне было жутко скучно. Я понятия не имела, куда я иду и зачем… Хоть бы один демон появился, что ли, для разнообразия, развеял бы мою тоску. Эх! Жизнь моя – жестянка! А ну её в болото (или в речку соседнюю - никакой разницы! И куда только народ смотрит! А ну и его туда же!).
Сигарету я докурила и бросила в первую попавшуюся урну, и плевать, что не долетела, можно подумать, от этого что-нибудь изменится. Измученно вздохнула, плюхнулась на скамейку, достала маленькое зеркальце и помаду тёмно-малинового оттенка, очки сняла и повесила на вырез моего платья. Когда с помадой было покончено, я откинулась на спинку скамейки и глазами голодной кошки стала разглядывать парней, проходящих мимо. Нет, определенно эту ночь я не проведу в одиночестве.
Итак, что мы имеем: светловолосый парнишка-подросток – маловат, отпадает; брюнет, примерно тридцати с небольшим, очень ничего, но он с девушкой – не годится, отпадает; дедуля в панамке - ну это вообще без комментариев. Больше никого я не приметила и уже решила идти дальше, как на горизонте появился тот, кого я искала. Высокий, широкоплечий, темноволосый парень двадцати пяти - двадцати семи лет, одетый в белую рубашку, немного расстегнутую сверху, и чёрный пиджак. Точно какой-нибудь полицейский в гражданском, манеры выдают, вон как на всех изучающе смотрит. И вывернул с той же улицы, откуда пришла и я. И как я только могла не заметить такого, просто до неприличия, красивого дьявола!? М-ррр!
Он шёл легкой гордой походкой и смотрел прямо на меня, сидящую на лавке раскинув руки и уложив ногу на ногу, я заметила, что у него - потрясающие любое женское воображение сапфировые глаза. Он остановился возле скамейки, пожирая глазами моё совершенное тело, и спросил:
- Вы не будете возражать, сеньорита, если я присяду рядом?
Боже мой! Он ещё и кавалер! Мне крупно повезло.
- Не буду, – коротко ответила я, терпеть не могу длинные дифирамбы, но от него я готова терпеть что угодно.
- Почему такая привлекательная особа сидит в полном одиночестве? – он присел рядом, совсем рядом, так, что нас разделяла лишь моя малюсенькая сумочка.
- Не люблю разговаривать с неизвестностью. Может, представитесь?
- А зачем? Разве так не интереснее?- сказал он, все тщательнее всматриваясь в черты моего лица.
Я улыбнулась, сама не зная чему, то ли его словам, то ли просто из вежливости, хотя я смутно понимала, что это такое. Но вот его намерения я выяснила сразу. Что ж, похоже, мы оба преследуем одну цель. Обычная девушка бы попыталась состроить из себя невинность и недоступность, но мне это было совсем не нужно – я хотела лишь насладиться, что-то большее - типа серьёзных отношений - мне было чуждо и даже противно, зачем жертвовать свободой ради какого-то человека?! Это же просто глупо!?
- Кажется, это вам, - он протягивает небольшой белый конверт с надписью "Дорогой сеньорите Оливие в собственные руки"
Тьфу, блин, не на того напала, и от кого же письмецо?
-Письмецо, - перекривил он мои мысли. - От него, - и многозначительно поднял палец вверх. – Ты, небось, решила, что я дьявол? Ну, почти угадала, только что оттуда. Похоже, батенька тебе приготовил новую Миссию, - он как-то гаденько ухмыльнулся, и я съежилась... Вот... Грр... очередной дьявол оказался ангелом...
Тут обнаруживается, что "охотник" я так себе, средненький, самая ценная добыча до сих пор обходила мои капканы стороной.
-Только скажи, что меня опять до хранителя понизили, и я... – говорю, разгадывая в нем одного из новеньких, только приведенных в порядок снизу, кажется, Бласом его величают... По-моему, его как раз от кроликов повысили... Теперь он должен быть хранителем. Н-да, кому ж так повезло?
-Да нет, хуже, Он решил, что ты достаточно пожила на Земле, чтоб наводить тут порядок, - он снова хихикнул и у меня закончилось терпенье. С грацией беременного гиппопотама я разгрызла край врученного документа и извлекла бумажку.
-Но это еще не самое страшное, тебе придется родиться сначала... А кто твои родители... – Он откровенно насмехался, смотря на мои брови, стремительно ползущие вверх.
-Нееееет, - воплю я на всю улицу, вскакивая на скамейку, и чуть не бьюсь в конвульсиях. - Только не к ним!!! Только не к этим... Я же там погибну! Не хочу быть Оливией Агирре! Хочу обратно в рай, к папочке! – ною, дальше абсолютно не волнуясь о том, что рядом сидит тот, кого еще пять минут назад хотела соблазнять. После такой истерики соблазнить будет трудно.
-Хех, это ты Ему скажи, - вновь расхохотался, смотря на мою реакцию брюнет. - Можешь даже пойти пожаловаться, а пока я приглашаю тебя в кафе на чашку кофе. Согласна?
Я до одурения долго и в недоумении хлопаю глазами. Хаос первобытный царит в глупой моей голове, и извлечь удается оттуда не слова, не мысли, а лишь разрозненные звуки, да и те гласные: "Я....ээээ...а я... и я.. а... о!" И если уже быть честной до конца то: "Ы-Ы-Ы-Ы!!!" Нужно все-таки выдать что-то вразумительное, а то парень, похоже, поверит в миф об интеллектуальном богатстве блондинок.
-С-согласна, - лепечу я и встаю с помощью руки, услужливо протянутой в помощь.
И все же... кто кого нынче искушает? А?

~~~***~~~

В данный момент ей больше всего хочется отдохнуть. От мыслей, этих непонятных игр судьбы и вообще от всего.
Любой человек вполне "удалится с поля" самостоятельно.
Но.
Но игрок, добровольно покидающий поле, обычно полагает, что просто берет тайм-аут. Короткую передышку. Отдохну, дескать, и с новыми силами... Но так не бывает.
Нельзя "отдохнуть" и "вернуться обратно". Вернуться после перерыва почти невозможно.
Когда человек хочет искренне, чтобы чудеса ушли из его жизни, желание, как правило, исполняется.
Она хотела чудес. Поэтому брать передышку пока не собиралась.
На вопросы молодого лейтенанта отвечала ровно и холодно, с присущей ей иронией. Лицо только на миг отразило неясное удивление отсутствию Бласа, с которым она разговаривала по телефону. После короткого изложения паспортных данных и пожелания хорошего дня, полиция спокойно отпустила их восвояси.
Но день сам по себе напряженным быть не перестал.

Она сидела в гостиной на диване и увлеченно щелкала пультом телевизора. События прошлого казались туманным сновидением которое случилось. Вот одним сны снятся, а с другими случаются. Вот она ощущала себя вполне спокойно, просто убедив себя, что это сон, который случился. Он просто стал происшествием, настолько достоверным, что при желании всегда можно отыскать свидетелей собственных похождений.
Наконец, попереключав каналы и удивившись своей сентиментальности, выраженной в желании посмотреть "Золушку", она остановила свой выбор на "Рембо" и, довольно отложив пульт, взглянула на малышку рядом.
- Хочешь немного молока с печеньем? Ты, правда, голодна, Анна?
На заднем плане взорвалась бомба, и ребенок радостно засмеялся. Очевидно, ей очень полюбился этот фильм, или просто она знала, что с ней ничего не может случиться, пока чокнутая рыжая рядом, защищая ее жизнь. Как она сделала всего несколько лет назад...
- Хочу! – она подпрыгнула и хлопнула в ладошки.
- Это моя дочь! - гордо воскликнула крошечная женщина гордо и взяла на ее руки. Сейчас ей тягостно было поднять любую тяжесть больше пяти килограмм, но малышка настолько пленила ее мысли, что Марисса не замечала ее веса и с легкостью держала на руках. Улыбаясь, она закружилась по комнате с дочкой, и обе засмеялись. - Я знала, что ты будешь идеальной дочерью, Анна. Ты как Рембо. О! Я так тобой горжусь.
Анна ничего не знала о Голливудском кино, к тому же она не понимала, что именно имеет в виду мама, но, конечно, она слышала мягкий голос, который она так любила, конечно, она видела широкую улыбку на таком родном лице, конечно, она чувствовала нежные объятия рыжей. Она счастливо захохотала и ухватилась за кончики ярких волос, чтобы напряженно сжать их в своих крошечных кулачках.
- Я люблю тебя, Анна, – Марисса осторожно поцеловала крошечный лоб, и ее карие глаза засияли. - Никто не сделает тебе ничего плохого. Ты слышишь меня, Анна? Я всегда буду защищать тебя. С тобой больше ничего не случится.
Темные глаза расширились, так как малютка поняла, что ей не удается удержать волосы, но не заплакала. Вместо этого она открыла свой маленький ротик и широко зевнула.
- О, здесь есть кто-то очень усталый, – Рыжая хихикнула и покачала дочку на руках. Это было так приятно, просто крепко сжимать ее в объятиях. После всего, что произошло в последние месяцы, она боялась, что больше никогда не увидит маленькую Анну.
Она проглотила стоящий в горле комок и любяще посмотрела на малютку. Как она глядела на нее почти каждую ночь в последние три месяца. С тех пор, как Анна получила другой шанс, второй шанс. Жить, расти, быть счастливой.
Со мной ты всегда будешь, счастлива, маленькая. Я обещаю тебе.
Рыжая медленно повернулась, но прежде, чем она добралась до дивана, ее настиг звонок в дверь.

"Что? В это время? Мие и Ману еще рано... А Пабло все еще улаживает дела с паспортом... "

Она нахмурилась и, положив дочь в кроватку, укрыла, чмокнув в лобик. Малютка только улыбнулась, поединки Рембо не тревожили ее, так что паршивый звонок в дверь тем более не мог напугать. Ее мать оправила свою старую рубашку и потертые шорты, пытаясь стереть с них несколько красных пятен, но, конечно, это было напрасно. Все равно, что пытаться протянуть гребень сквозь ее спутанные рыжие волосы.
Дьявол, это был субботний вечер, и она не ждала никого, кроме Пабло, с которым планировала принять долгую ванну, когда тот вернется. Хорошая горячая ванна... как бы то ни было, одежда там была не нужна.
- Я не заказывала никакой пиццы, но я хотела бы взять одну с сыром и ананасами, если у вас есть такая, - усмехнулась она, открывая дверь. Если честно, она действительно не знала, кого ей ждать, но ее улыбка померкла, когда она увидела людей на пороге. Четыре человека: Мия, на руках держащая Милли, Мануэль и... Еще две мокрые фигуры, слабо освещаемые светом из гостиной.
-Соня? Франко?
Она бросила короткий взгляд на небо, увидела темные облака и как дождь тяжело падает на пыльную землю. Теперь земля была сухой и твердой и не могла легко впитать в себя всю воду. На улице быстро появились грязные лужи.
"Снова начался дождь? Странно, я не слышала"
Но, с другой стороны, это было неудивительно, что она не услышала дождь. Она жила рядом с морем и привыкла к шуму волн, разбивающихся о берег.
Она не поверила своим глазам. Так, примерещилось... Однако пришлось поверить цепким Сониным пальчикам на шее и потоку бессвязной человеческой речи, выпадавшей из ее рта.
... А потом все смешалось, словно азартный игрок заскучал над длинным пасьянсом и перетасовал карточную колоду, чтобы заняться новой игрой.
Она не могла сказать, как долго они сидели там, на лестнице, ведущей от дома к морю, но Анна решила, что этого более чем достаточно, и что она нуждается во внимании. Особенно ее пустой животик нуждается во внимании и в еде. Она начала громко звать маму.
Марисса медленно позволила Соне отцепится от ее волос, но схватила ее за правую руку, как только она попыталась сказать что-то.
-Иду, доченька, - бросила она в гостиную. - К нам пришли гости... Сейчас ты кого-то увидишь...
-Марисса, - все же хрипло выговорила Соня, выжидающе смотря ей в глаза. Голос у нее хриплый, но не резкий. Воркующий, голубиный, клокочущий голос, словно бы невидимая ладошка в плюшевой перчатке нежно гладит барабанные перепонки, к ласке не слишком привычные. Мариссе не хочется, чтоб она умолкала, не хочется, чтоб она исчезала, и она не знала, как предотвратить катастрофу, поэтому выдает только одну что-то значащую фразу:
-Мамочка, как же я тебя люблю...
Вскоре все огромное семейство сидело за столом, обсуждая прошлое и настоящее, вспоминая милые подробности и выходки, плохое и хорошее, значащее или не очень. Никто пока и словом не обмолвился о причине их исчезновения и появления, сейчас хотелось просто маленького счастья...
Франко изрядно постарел за все это время, седина достаточно сильно покрыла его не особо густую шевелюру, он похудел и немного осунулся, хотя выглядел намного бодрее и не так занудно как раньше. Соня... Соня тоже не стала моложе, но все же оставалась красочной женщиной. Ее волосы сейчас были острижены, и окрашены в медно-каштановый цвет, из-за чего появилось поразительное сходство матери и дочери. У нее на руках сидела Милли, что-то, весело лопоча и хватая ложку со смородиновым вареньем. Девочка, несмотря на долгое отсутствие мамы, все равно помнила ее и сейчас требовала всего утраченного внимания.
Мия о чем-то шепталась с Мануэлем, через несколько минут в дом влетела Лухан, поднимая свежий шум и обнимаясь с приемными родителями. Марисса пододвигала Анне ее любимое шоколадно-кокосовое печенье, а та выглядела очень довольной, что сумела вернуть внимание мамы, новоявленной бабушки с дедушкой и свое любимое банановое молоко.
- Ты смотришь Рембо? - спросила Лухан, обратив внимание на все еще включенный телевизор, и посмотрев, как Анна с Милли вылезают из-за стола и устраивают в комнате под оглушительные взрывы какой-то свой детский сумасшедший танец.
- Ну... - усмехнулась Марисса, слегка смутившись. - Я хотела посмотреть Золушку Уолта Диснея, но Анна настояла, чтобы смотрели Рембо. Ты же знаешь, я не могу сопротивляться моей очаровательной дочери.
- Конечно, нет, – заявила Лухан и расхохоталась. – Марисса, смотрящая "Золушку", - это что-то... - Впервые этим вечером Марисса смогла по-настоящему улыбнуться. Анна сладко зевнула и наклонилась к дивану, прикрыв глазки, к ней, устав прыгать, присоединилась и Милли.
-Похоже, кому-то нужно спать... – сообщила Лухан, поднимая на руки Милли и неся ее в детскую.
-Да, я тебе помогу, - Мия схватила Анну и последовала за сестрой...
-А я, пожалуй, спою колыбельную, - поспешно изрек Мануэль и тоже скрылся за дверью детской.
Марисса, было вставшая, снова опустилась на диван, она вдруг почувствовала, что сильно замерзла: пальцы почти онемели, и снова кружится голова. Ведь она снова нервничает, оставаясь наедине с Соней и Франко. О чем они скажут?
Пальцы Сони небрежно поглаживают тонкую ножку бокала с вином, а глаза вопросительно бродят по лицу Франко.
В следующее мгновение, как только она снова открыла глаза, она почувствовал мягкое одеяло на своем дрожащем теле. Лицо Сони было совсем близко, и она могла беспрепятственно смотреть в ее темные глаза.
- Хочешь рассказать мне, что произошло? - спросила она, выключая телевизор и садясь рядом. Соня молча смотрела на дочку, выказывая терпение, которое большинство людей не ожидали от нее.
- Что рассказывать... Это вы мне должны рассказать, - Марисса подтянула ноги, на диван, спрятав их в пледе. - Мия ведь позвала вас, как и Лухан? Так... Серхио умер... Прости, Франко, - поспешно прервала она его, видя, что тот хочет открыть рот. - Я не читала этого письма, я и так знала, и не важно откуда... Просто так вышло... а потом... Я только хотела помочь, просто помочь... – она беспомощно пожала плечами. - У меня всегда так выходит, ты же знаешь, Франко... Потом прочитала, а кассету Мия и Ману каким-то чудом нашли в ее чемодане. Все искали человека-убийцу, а я его прятала... Только потому, что хотела забрать Анну и не позволить Серхио что-то сделать с Пабло... А потом... Этот брат, которого никто не мог найти... Я путано объясняю, да?
-Никакого брата нет, - растерянно вставил Франко. - Не волнуйся... Это был просто самозванец, сын одной из обитательниц многокомнатного сердца Серхио. Ему просто нужны были деньги. Это мы выяснили неделю назад. И имя у него было липовое. Сейчас парень там, где ему положено быть. Всё закончилось, Марисса, тут ты можешь быть спокойна... Ты не можешь прожить так всю свою жизнь, тоскуя о сделанном, не в силах пережить. Ты медленно разрушаешься изнутри, Мари. Я не могу видеть это, потому что это разрушает и меня.
Мари смотрела на него, моргая снова и снова. Эти слова успокаивали, но в то же время они отличались своей поэтичностью от манеры речи Франко.
- Эти слова Мия записала для речи? - прошептала она, хихикнув сквозь слезы. Она знала, что Франко прав, так чертовски прав, но она вынуждена была смеяться - иначе она еще больше разрыдается, а она не хотела больше плакать. - Это не похоже на тебя.
- О, очень забавно! – надулся Франко, но тоже слегка усмехнулся. - Хочешь горячего чаю?
Он поднялся с дивана и, бросив короткий взгляд на Мариссу, пошел к чайнику, вскипятить воду. Он был отвратительным поваром, но с новым чайником даже он не мог поджарить воду - по крайней мере, пока что.
- Марисса, Мия и Ману рассказали нам... - вздохнула Соня и взяла все еще пустую чашку, повертела ее в руках, стараясь, чтобы она не упала, потому что рукав халата скользил по ее руке.
-Что? – снова немного взволнованно прошептала Марисса, посылая вопросительный взгляд на дверь детской - и как можно укладывать их спать пол часа? – Марисса, послушай, - Соня снова привлекла внимание дочери, схватив ее за руку. - Они рассказали нам о твоей болезни. Марисса, рак лечится. Завтра ты пойдешь к одному врачу, здесь, на Галаппагосах, и кто знает, может, домой вернешься с заметным улучшением... Мы вместе встретим Рождество и...
-Мия? Да как она... Боже мой, ну Мия, а как мог Мануэль? Так нельзя было! Я не хочу чтоб... Боже... не нужно... Я сама справлюсь...
Она закрыла руками лицо и тихонечко расплакалась, уткнувшись маме в плечо.
-Я не хочу умирать, мам... Не хочу... Я должна отвечать за Анну, я хочу любить, я не хочу умирать... Я здорова... Здорова... – она захлебывалась в собственных словах, Соня укачивала ее, как маленького ребенка, сама, чуть не пуская слезы. Но она знала, что плакать сейчас нельзя, она только еще больше расстроит дочь.
-Все будет хорошо, милая... А сейчас ты пойдешь отдыхать, завтра пойдешь к врачу, согласна со мной? Ты не должна упускать шанса, понимаешь?
-Не хочу умирать... – уже совсем тихо шептала она, засыпая и вдыхая мягкий аромат духов Сони. - Не хочу...
-Ты не умрешь, малыш, по крайней мере еще лет 80 точно... – устало пошутила Соня, вручая ей принесенный Франко чай.
-А почему это она должна умирать? – тихий хлопок дверью, шорох мокрого плаща и немного взволнованный голос выводит Мариссу из полусонного состояния.
-Пабло...

У любви есть зубы, и она кусается. Любовь наносит раны,
которые не заживают никогда, и никакими словами невозможно
заставить эти раны затянуться.В этом противоречии и есть
истина - когда заживают раны от любви, сама любовь уже мертва.

Стивен Кинг

- Константин, отмени последнюю встречу! – громко кричал я в трубку мобильного телефона. - Да, мне плевать, что они выше на три облака! Встречусь с ними завтра!.. Да…. – я прикинул моё расписание на следующий день, - пожалуй, часов в шесть… Хорошо, спасибо… И тебе тоже приятного вечера, пока.
Я облегчённо выкинул телефон на заднее сидение своего «Пежо». Да, этот остров умеет навевать сентиментальные мысли. И всё было бы хорошо, если бы не одно «но» - предстоящая работенка с моей подопечной. Даже бесконечная, ужасная работа в постоянном риске, например, в Иране, – ничто по сравнению с этой девчонкой!
-Что за...! – незаконченно выругался я, услышав хлопок лопающейся шины.
Оказалось, я, замечтавшись, наехал на какую-то железяку. А как раз недавно использовал запаску! Я разъяренно пнул машину. Что же теперь делать?! А еще, интересно, все блондинки такие, как эта Оливия? Ей даже до Мии с характером далеко, разве что с Мариссой может потягаться... Интересно, что последует за этим? Ведь так всегда – несчастье за несчастьем.
И тут я поворачиваюсь к обочине… Н-да, «приятно» заметить, что я попал в самый «криминальный» район всего острова! «Удачно»! Я стал приглядываться к зданиям, заведениям, людям…
Странно, но ко мне стал приближаться дружелюбно улыбающийся паренек, которого я даже где-то видел, однако вот только вспомнить ничего после прочистки мозгов в преисподней не мог. При ближайшем рассмотрении лицо, тем не менее, оказалось знакомым. Бывший подельник-бандит из небольшого городка под Буэнос-Айресом.
-Эредиа, - радостно-удивленно раскинул руки тот. - Я почему-то думал, что ты уже на том свете, а ты жив, оказывается, скотина!
-Гм, не совсем, - бросаю я, ожидая последствий разговора.
-Ну, раз так, у меня к тебе даже дело возможно есть, - загадочно щурится он, выбрасывая сигарету.
-Какое? – я даже, кажется, заинтересован.
-Знаешь отпрыска бывшего мэра Буэнос-Айреса?
-Ну? – внутренне сжимаюсь, что еще с этими ребятами??? Я, в конце концов, только к Мариссе нанимался!
-Кажется, он грохнул некоего Карлоса, я нашел в квартире паспорт этого Бустаманте... Понимаешь, какие деньги мы можем зашибить? Просто не хочу заниматься этим сам, ты согласен?
Вот как оказывается дело... Чувствую себя не в своей тарелке. У меня была такая хорошая "своя тарелка", а меня оттуда насильственно вытащили. Этот тип наматывает меня на вилку, как некую причудливую макаронину. И еще не известно, собирается ли есть. Слава моему криминальному прошлому. А то снова бы до кроликов понизили, за невыполнение служебных обязанностей. Поэтому, быстро исправляясь, хватаю парня за шкирку и трясу из всех своих ангельских сил.
-Давай паспорт сюда, - шиплю, - не то в ад отправишься гораздо раньше срока, это я тебе обещаю. Могу даже место в преисподней на электрическом стуле подыскать по блату.
Странно, но кажется мои слова довольно убедительны и он дрожащей рукой вытаскивает из внутреннего кармана паспорт Пабло. Дык не врал гад. Двигаю его ногой для убедительности и смеюсь на прощание.
-Советую тебе прекращать такую жизнь. Ты лучше фермерством займись, что ли? Курочек выращивай, они Там такое любят.
Разворачиваюсь и иду к машине, оглядывая окрестности.
Ну, что я могу сказать, проституция тут - самая продвинутая профессия! На одной только обочине человек десять стоит. Шестеро крашеных блондинок, ещё трое хорошо крашенных блондинок, а одна, о, неужели, натуральная? Я прищурился. Знакомая фигура… легкое движение рукой с карточкой… привычный взмах волосами… не может быть... Оливия?
Брови мои взмывают вверх и я, сурово хмурясь, подхожу и, несмотря на вопли девчонки, тяну ее за собой. Кое-как, с помощью запрещенных приемов, оживляю колесо и отправляюсь доставлять ребенка папочке.

~~~***~~~

Облачный мир, как всегда, был бесподобно прекрасен. В полотнах тумана, из чистейших облаков вырастают врата рая, а напротив – ада. Я проскользнула в первые и оказалась в чудесной стране наслаждения, веселья и радости. Когда-то я была желанным гостем здесь, а теперь… Теперь я изгой, который может приходить сюда лишь по надобности Господа. Почему-то мне захотелось плакать оттого, что всё уже не будет так, как прежде, что я уже не смогу жить здесь столь же беззаботно, весело и счастливо…
Но меня ждали, и я пошла дальше, минуя комнату за комнатой, и вот, наконец, я увидела яркий солнечный свет. Это был зал Великого Совета.
Пусть, конечно, притащил меня сюда этот хам, а сам исчез, я все еще не забыла...
Я была поражена, когда вошла внутрь. В зале, помимо слуг моего отца, находился сам Властитель преисподней, вместе со своими подчинёнными. Я остановилась и, наверное, очень испуганными глазами посмотрела на Сатану. Это было существо подобное нам, людям, объятое алым пламенем, у него и лица-то не было, только лишь два узких красных глаза; в своей левой руке он держал посох с черепом на конце, правая была сжата в крепкий кулак. Я хорошо знала, что это - то самое, настоящее его обличие, то, в котором он представал перед грешниками во время Великого Суда.
Я встала подле отца и стала внимательно слушать, стараясь не пропустить ни единого слова.
- Приветствую вас, гости мои! – прогремел его голос.- Сегодня мы собрались по очень важному делу. Всё больше в мире заметна дисгармония двух сил: света и тьмы, – Сатана положил свою правую руку на череп – наконечник. – Сегодня я пригласил Властителя Ада и всех моих апостолов. Прошу, говорите всё и ничего не таите. Я слушаю вас.
- Предлагаю уменьшить количество демонов, прибывающих на Земле! – сказал первый апостол.
- Но их количество не превышает нормы! – ответил служитель ада. - Может уменьшить количество ангелов-защитников?
- Их и так мало! - воскликнула я. – Порой нам бывает трудно одолевать всех ваших слуг!
- Мы не виноваты, что у вас такая плохая подготовка! Возможно, стоит сменить нынешних защитников на более опытных!? - ехидно подметил ещё один служитель, тот, который стоял ближе всех к Сатане. Закутанный в чёрный плащ с огромным капюшоном, закрывающим лицо.
- У нас превосходные защитники! – громко прокричала я, сверля глазами этого хама. - Ваши слуги слишком жестоки, они и так уже убили двух наших подданных!
- В этом виноваты не мы, а вы! Ваша миссия - защищать людей, наша - наказывать их за грехи! Мы не несём ответственности за освободившихся демонов преисподней! Если ты не забыла, - как ловко он перешёл на «ты»,- то это не из-за нас они освободились во времена Великих перемен!?
Я замолчала. Но не потому, что закончились слова, просто папа положил мне руку на плечо. Я покорно опустила голову и отступила на шаг назад. Вот нахал! Что он о себе возомнил!? И вообще, на чьей мы территории!? Раскричался тут!!!
- Прошу отнестись с серьезностью к нашему собранию, - отец осуждающе посмотрел на меня и того самого адского служителя.
В этот момент я услышала громкий стук, который заставил меня вздрогнуть - это Сатана ударил своим посохом по полу.
- Я считаю единственным решением данной проблемы – сделку между Адом и Раем, – произнёс он своим змеиным голосом.
Все апостолы испуганно зашептались.
- Но это невозможно!
- Это против правил!
- Свет и Тьма никогда не заключали сделок!
Со всех сторон на отца неслись восклицания. А я стояла, удивлённо смотря на взволнованных апостолов. А что, собственно, не так? Почему Ад и Рай не могут заключить сделку? Вы наверняка озадачены: как это? Дочь Бога, а не знает, почему нельзя?! Что ж, отвечаю: хоть я и дочь Господа Бога, но стою куда ниже апостолов и даже некоторых ангелов. Так уж получилось. Да ещё мои проступки, ведь я столько времени провела в мире людей! Так что мне, так же как и вам, интересно: почему между Адом и Раем не может быть сделки.
Господь молчал, не сводя глаз с Сатаны. Он, как всегда был предельно спокоен, и никто не мог догадаться, что он сейчас чувствует, о чём думает? Но почему-то мне показалось, что отец ждал этого предложения. А теперь он смотрит на Сатану и думает, принять его или нет.
Эти минуты, а может часы или, может, больше (ведь это всё-таки другой мир), показались мне вечностью, а отец даже положения не поменял!
- Думаю, это единственно верное решение, - наконец, изрёк он.
- Это невозможно! - тут же воскликнули апостолы.
- Прошу, дайте мне закончить, - громко попросил отец. - Я помню о том, что можно и что нельзя, но равновесие сил в мире – важнее. И ради этого, я думаю, нам стоит принять данное предложение. Или у кого-то есть другие?
Повисло молчание.
- Что за сделка?- мрачно спросил второй апостол.
- Союз между сыном Повелителя Ада и дочерью Господа,- прошипел Сатана.
- Что ещё за союз?- испуганно спросила я. Ой, нехорошее у меня предчувствие!
- Как бы сказали люди: «брак», – слегка подхихикивая, произнёс Повелитель Ада.
- Но зачем!? – Всё не унималась я.
На мой вопрос ответил отец:
- Ребёнок, рождённый в вашем союзе, создаст равновесие двух сил.
- Ребёнок!? – Я схватилась за голову и присела от шока, а затем растерянно подняла голову и посмотрела на Сатану, он разговаривал с тем самым грубияном. Так это он его сын? Ух! Просто потрясающе!!!
- Никогда я ещё не слышал подобной глупости! Неужели вы серьезно?! – возмущался он, сбрасывая на ходу капюшон. - В данный момент, я, сын самого дьявола, служу в раю... Это нормально?
У меня глаза на лоб полезли при виде парня, оказавшегося сыном дьявола. Блас, что ли?
- Ууууууу!!! – завыла я, и папочка как-то странно взглянул на меня.
- Это окончательное решение! – хмуро прошипел Сатана.
- Я тоже против! – вскрикнула я, наивно полагая, что меня хоть кто-нибудь поддержит. Но нет! Все так и продолжали молчать. – Ни за что!!! Я не собираюсь выходить замуж за этого придурка! А уж тем более рожать от него детей! Хотя... Пап, ты же хотел меня переродить?
-Все правильно, дочка, - соглашается отец, чинно кивая головой. - Ты родишься у одной замечательной пары, они сами как ангелы, а потом встретишься с ним и... Доченька, ну пожалуйста, так нужно...
Я хитро сузила глазки.
-Ну, хорошо, только при одном условии...
Убедившись, что сердце отца начинает подтаивать, как извлеченный из морозилки пакет с субпродуктами, деловито выдаю свою версию...
-Оливия, дочка, это невозможно, это уже решено давно, - мялся отец, а Блас ошарашено глядел на меня. Я же как-то ему даже помогаю...
-Ну, зачем вам еще один ангел? – встрял сынок дьявола. - А так и мне поможете закончить дело... Все же этот, так сказать, брак важнее?
Исход сражения предрешен, раненых и убитых нет. Я скачу от веселья и в глубине души завидую сама себе.
Теперь этому самодовольному умнику придется за мной ухаживать.
Представляю: "Уберите свою роскошную задницу с моих глаз, незабвенная, поскольку ее божественные очертания не дают мне сосредоточиться!"
И вообще, как может нормальный человек, с чувством юмора, всерьез захотеть замуж - не понимаю!

~~~***~~~

Он стоял у окна, прислонившись лбом к прохладному стеклу. Наблюдал, как один за другим гаснут лиловые блуждающие огоньки фонарей и леденцово-желтые прямоугольники окон в длинной многоэтажке на противоположной стороне улицы. С ужасом и восторгом следил, как растворяются во тьме знакомые очертания предметов: медленно, неохотно, как кусочки сахара в перенасыщенном сиропе. Ждал, что будет дальше.
И дождался-таки.
Новые разноцветные огоньки, немногочисленные, но яркие, один за другим вспыхивали, на склоне горы, которой, разумеется, никогда не было на этой улице.
Чудятся горы.
Какие уж горы почти в центре? Правильно, никаких гор. Многоэтажные дома, пару вилл чуть поодаль, зелень, заправочные станции и кафешки по вкусу.
Подавать охлажденным с апреля по октябрь.
Он ни на мгновенье не терял из виду координаты, описывающие местонахождение его собственного твердого (какого же еще?) тела во времени и пространстве: Буэнос-Айрес, Синяя улица, 31 декабря, пока еще 2009 года, Вселенная за нумером... Впрочем, удачно пошутить насчет "нумера" не получалось. Не то настроение. Зима. Жарко. И никакого тебе Гомера, никаких парусов...
А небо выглядит, словно кто-то растворил луну в нескольких литрах морской воды и вылил полученный состав за линию местного горизонта. Утренний свет.
Рядом кровать, на ней, свернувшись клубочком, спит девушка. Ее очарование неотразимо и тревожит разум, как клубы дыма от костра, разведенного в конце долгих зимних сумерек на заброшенном пустыре.
Через два часа ее сон будет нарушен потребностью идти к врачу, она будет нервничать, как и сейчас. Правда, в этот момент, ее нервные клетки выдают адреналин только потому, что она надеется.
Светло-желтый, лимонный луч падает ей на нос, освещая, светлую кожу, и парень заботливо задергивает темные шторы.
Торопливо возносит безмолвные, но отчаянные молитвы всем дежурным богам: пусть утро не наступит никогда. Пусть всегда будет темно, пусть стрелки часов навеки застынут в нынешней благословенной позиции: маленькая подползает к шестерке, большая замерла между восьмеркой и девяткой. Без четверти шесть. Почти. Лучшее время лучших суток в его жизни. Он готов дать подписку, что согласен застрять в этом здесь-и-сейчас, добровольно увязнуть в клейкой струйке времени, подобно его предшественницам, древним мошкам, обладательницам янтарных саркофагов.
Смотрит на нее, как наркоман на аптечный киоск. Рыженькая крошка поворачивается и беспокойно сжимает в руках алебастровую простыню.
Он приседает рядом на полу, сжимает ее маленькие руки в своих и, прижимаясь блондинистой головой к ним, засыпает.

Нет ничего лучше, чем ясное, солнечное весеннее утро в старом центре города... и нет ничего хуже, чем ясное, солнечное утро в любое время года и в любой точке вселенной - в том случае, если вам не дали выспаться.
Они просыпаются от пронзительного лязга: звонкоголосая оранжевая сволочь орала над головой. И все это лишь для того, чтобы жизнерадостный мужской голос с неподдающимся идентификации, но режущим слух акцентом потребовал к аппарату некую "Лызавэтту", следов которой в окрестностях кармы не обнаруживалось. Ошиблись номером. Блин.
Но, взглянув на часы, Пабло был готов расцеловать неизвестного благодетеля и его ненаглядную "Лызавэтту".
-Мари, Марисса, вставай, - он нежно, но требовательно трясет ее за рукав смешной зеленой пижамы в пингвинчики.
- Нет-нет... Отстань от меня, я спать хочу, - бормочет она, отмахиваясь от него, как от назойливой мухи.
-Ты слышишь, что я говорю, вставай! Нам нужно к врачу успеть, Мари! – он тянет теперь за одеяло, и то оказывается на полу. Марисса закутывается в простыню и упорно не хочет вставать.
-Ну, ты сама напросилась, - Пабло шутливо чмокает ее в нос и скрывается с виду.
Марисса заинтересованно приподнялась на локтях. Ох, не нравится ей его интонация... Все же лишних трех минут сна она упускать не собиралась и опустила рыжую голову на подушку. Но поспать ей все равно не удалось...
В следующее мгновение на ее лицо шлепнулась мелкая капля холодной воды.
-Пабло, закрой окно, дождь на меня капает, - капризно надула губки Марисса, так и не открывая глаз и еще больше закутываясь в простыню.
Еще через секунду на нее полился прохладный душ из рук Пабло.
-Вставай, говорю, соня!
Марисса все-таки открыла один глаз и заметила в руках любимого ее собственный опрыскиватель для цветов.
-Пабло... Не буди во мне зверя. Он страшно не высыпается!
В Пабло полетела подушка, за ней другая. Марисса разъяренно подпрыгнула на кровати.
-Ну, и как ты без всего этого собираешься спать, цветочек мой? – злорадно усмехаясь, спросил Пабло, смотря на опрыскиватель и пряча подушки за спиной.
-М.. придумаю что-то.... Например, попрошу вернуть одеяло и подушки у тебя... - рыжая спрыгнула с кровати и медленно двинулась по направлению к блондину.
-Кто сказал, что я верну? – настороженно заявил тот, все же пятясь к двери.
-А почему не вернешь?
Она уже прикасалась холодными босыми ногами к его и стала на носочки, доставая к губами к его губами и раболепно заглядывая в глаза.
-Почему? – повторила, бормоча, не отстраняясь от тонких губ и слегка улыбаясь, опуская глаза.
-Потому что... – тяжело дыша, обнимая за талию и тоже улыбаясь. - Потому, что они тебе не понадобятся.
Не выдержав, целует, и, не дав опомниться, схватывает на руки и под оглушительные вопли тащит к гардеробу. Там только опускает на пол.
-Ну? Ты собираешься идти? Пойми, так нужно...
-Да... Я понимаю. Просто боюсь, – она внезапно успокаивается и сморит прямо и твердо. - Там, на Галаппагосах, я не смогла попасть к врачу. Что-то постоянно мешает. Я боюсь, - она немного стыдится своего признания и слегка покрывается румянцем, морща очаровательный носик. - А что, если... Правда... Умру, и ... – хватает из шкафа клетчатую юбку, зеленую майку и комкает их в руках.
-Знаешь... Сегодня последний день года, - он тонко заключает ее в кольцо своих рук и наклоняется к уху, - все должно остаться в старом году. Помнишь?
Она согласно кивает и улыбается.
-Я сейчас... Только оденусь...

***

Самая хорошая новость за последние две недели! Де'Вьер – парень, которого надо было, гм, переиграть сегодня на пользу дела, как я узнал, сейчас в отъезде по какому-то неотложному процессу. А на время его отсутствия меня будут обслуживать как самого желанного гостя! Обалдеть!? У него, наверно, случилось сотрясение мозга, повлекшее за собой амнезию. А как это ещё можно объяснить? Де'Вьер ненавидит меня еще с той, прошлой, жизни, когда я перебрал всех его многочисленных любимых жен.
Ладно,… не стану забивать себе голову. Грех не воспользоваться таким предложением. Отдельная комната в его особняке – совсем не дурно! Тем более после перелёта мне просто необходимо отдохнуть, а то в последнее время я стал плохо спать. «Так, надо собраться, скоро уже доедем», - сказал я сам себе, стараясь не поддаваться чарам Морфея.
Ну, наконец-то! Я уныло вылез из машины, солнце беспощадно палило. Я прищурился и увидел огромный трёхэтажный особняк с большими окнами и шикарной отделкой. Я уже было, подумал, что попал в машину времени, и меня перенесло в век эдак семнадцатый, но тут в поле моего зрения попал лимузин, на котором я сюда прибыл, и привидение сразу рассеялось.
Ко мне подошла женщина средних лет и вежливо пригласила в дом:
- Сеньор, прошу, проходите, чувствуйте себя как дома! Ваша комната готова, об этом позаботилась сама молодая хозяйка. А она что ни делает – всё получается просто превосходно! Золотая девушка, от неё так и веет светом! Правда, она немного необычная… - тут женщина осеклась, видимо не знала, как выразиться. Однако я валился с ног и не особо внимательно её слушал.
- Простите, а где моя комната? – спросил я.
- На третьем этаже, направо по коридору, третья дверь. Я могу вас проводить…
- Не стоит, я сам доберусь, - и, прихватив свою сумку, я двинулся вверх по лестнице.
Так, третий этаж,… направо,… - я повернул, эх! Забыл спросить, с какой стороны третья дверь (В коридоре-то две стены)! Ну да ладно! Тут столько комнат, что никто ничего и не заметит. И я открыл третью дверь по правой стороне стены.
Шикарно, шикарно…, но я все-таки предпочитаю современный стиль интерьера. Не долго думая, я бросил сумку возле кровати и направился в ванную.

***
Я вернулась домой с полными руками пакетов, в которых лежала половина всей модной одежды Парижа! На входе меня встретила Жози – наша экономка.
- К нам только что приехал гость из той самой аргентинской компании, – задорным голосом произнесла она, перенимая у меня половину пакетов. – Такой красивый мужчина! Высокий, широкоплечий, с такими чёрными-пречёрными волосами!
- Тебе, я вижу, он очень понравился.
- Не то слово, мадам. Он занял комнату на третьем этаже напротив вашей с сеньором Де’Вьером.
- Спасибо, что проинформировала, Жози. Это тебе, – я протянула ей мягкий велюровый шарфик малинового оттенка.
- Это мне!? – удивлённо произнесла девушка.
- Тебе, тебе! Носи на здоровье! Кстати, он очень пойдёт к твоей рабочей форме, – и я, свалив все пакеты в кресло, плюхнулась на диван, закинув ноги на спинку. «Как же сегодня жарко!» - простонала я, обмахиваясь журналом. – «Надо срочно принять душ!» И бросив свои босоножки у дивана в гостиной, помчалась босиком на третий этаж – в свою комнату…

***

Подойдя уже непосредственно к двери, я услышала шум воды. Доносился он из ванной. Наверное, это мой «пупсик» вернулся.
- Милый, это я! – ласковым голоском промурлыкала я, открывая дверь спальни. – Как там дела на фирме? Ты, наверное, устал…
Я подкралась к ванной комнате и тихо распахнула дверь. То, что я там увидела – я желаю увидеть всем женщинам мира хотя бы раз в жизни!
Прямо передо мной стоял совершенно голый высокий и широкоплечий брюнет, который даже приблизительно не был похож на моего парня. У меня перехватило дыхание. Мне хотелось просто набросится на него. Огорчало одно – он стоял ко мне спиной, и обзор был закрыт…
Я лица увидеть не могла… не думайте лишнего!
Во мне все переворачивалось со скоростью света, и как это мне удалось простоять тут уже целых полминуты? Но, чёрт меня дернул за язык! И я почти в экстазе, стараясь не сползти по косяку на пол, сказала полушёпотом:
- Боже! Как я его хочу…
Парень мгновенно повернулся.
- Не может быть! Это ты! – буквально убивая меня взглядом, произнёс он.
Ну, какого чёрта он это сделал!!! Хотя… если посмотреть с другой стороны, обзор-то открылся.
Блин! О чем я думаю! Это же сынок дьявола! Тот самый, которого я достала неделю назад!
Надеяться на то, что он меня не узнал, было безнадёжно поздно! Его взгляд говорил о многом и даже сверх того! Впервые в жизни я пожалела, что кинула парня. В моей практике это просто единичные случаи. Мои бывшие парни либо уходили в запой, либо меняли ориентацию, но этот, по-видимому, не собирался делать ни того, ни другого…
Вот тут я-таки сползла на пол, совершенно не представляя, каким образом Блас очутился в моей ванной.
- Что ты здесь делаешь? – кое-как выговорила я.
- Нет! Это что ты здесь делаешь!? Стучатся не учили!
- Если ты не в курсе, это моя спальня и моя ванная! И вообще, прикройся! – сказала я, кидая ему полотенце.
- Только не говори мне, что тебя это остановит,- он нарочно выкинул полотенце в дальний конец ванной.
Не долго думая, он поцеловал меня, тесно прижав к стене. А там во всю лила вода из душа. Моё летнее платье теперь больше напоминало прозрачную тюлевую ткань.
-Прекрати немедленно! – я пыталась вырваться из его объятий, но, само собой, он был сильнее.
- Знаешь... Я очень злопамятный. – Прошептал он мне на ушко и прикусил мочку. Я застонала.
- Ну, что же ты со мной делаешь! Я же не вытерплю! Хватит! Нас могут заметить! – почти прокричала я, но понимала, что это только подожгло моё желание.
Тёплые струи ласкали мою кожу, а я целовала Бласито и была на седьмом небе от счастья.… Но тут я услышала лай доберманов на улице и мгновенно прекратила поцелуй, прислушиваясь.
- Что случилось, малышка? – спросил он, переходя к моей шее.
- Вернулся мой! Быстрее бери вещи и в соседнюю комнату! – я панически выбежала в спальню, на ходу собирая с пола его рубашку и брюки.
Блас лениво вышел из ванной, в полотенце-таки.
- Чего ты так волнуешься! Можно подумать, первым делом он пойдёт в спальню.
- Ты просто его не знаешь! – сказала я, кидая ему сумку.
- Хорошо. Я уйду. Но за тобой должок, – улыбаясь, сказал он и, забросив сумку на плечо, медленно отправился к двери.
-Я уже и так все твои проблемы решила... – прошептала я, довольно улыбаясь. - Но некоторые только начинаются. Нравишься ты мне...
-Да?
-Ага. А ты забыл, что тебе нужно быть через четыре минуты там, в больнице?
-Нет. Но я же все-таки ангел? – пробормотал, вытираясь вторым полотенцем, брюнет и растворился в воздухе.
Хорошо, что я все-таки умею ставить ультиматумы папочке...

Нет, с этого момента больше никогда не стану давать волю чувствам, а уж тем более рукам! Не хватало ещё потерять такого мужчину как Де’Вьер! И пусть ещё хоть раз в жизни этот прикоснётся ко мне!
Да! Начинаю жизнь примерного человека!

Ох, если бы она знала, как была права, и как она ошибалась насчет "примерного" человека...

~~~***~~~

Они углубляются в бетонную гущу дворов, потому что героев, решивших пересечь это царство теплой асфальтовой пыли, ждет награда в конце пути: жесткая трава, белый песок, полоумные чайки и вода. Очень много мокрой, соленой воды, пригодной для созерцания, но никак не для питья.
Они останавливаются на секунду. Просто этим местом пролегает их пеший путь к серому зданию – больнице, хочется хоть на миг задержать, не бояться, понять, что идут просто гулять, по своим делам... Но...
-Да перестань ты! Успокойся! – если утром он успокаивал ее, то теперь дело обстояло наоборот.
-Надобыус пок оить сянем огум нест рашноипо томус мешнонет нуж новзя тьсе бяврук инувотибери аян емогу.
- В любви нет страха, но совершенная любовь изгоняет страх, потому что в страхе есть мучение; боящийся не совершенен в любви (Библия)
- Высшее счастье в жизни - это уверенность в том, что вас любят; любят ради вас самих, вернее сказать - любят вопреки вам...
Он, кажется, успокаивается и берет ее за руку. Нервно смотрит в ее глаза, ветер треплет волосы, и она привычным движением заправляет локон за ухо.
-Я хотел тебя спросить...
-Что? – она пытливо заглядывает ему в глаза. - Спрашивай...
- Я хотел... Не так... в общем...
Берет ее за руку и надевает на безымянный палец руки то самое кольцо. Молчит, вопросительно глядя на ее все понимающую улыбку. Ему было почему-то совсем неловко говорить об этом. Все словно само собой подразумевалось. Ждет. Наконец, она решается и отвечает.
- Любовь - вещь идеальная, супружество - реальная; смешение реального с идеальным никогда не проходит безнаказанно, - рыжая щурит глаза. - Я хочу быть свободной. И ты хочешь... А зачем тебе лишний штамп в паспорте, если я ... – она выдохнула, но все же продолжила, - ... умру?
- Случайно ли у статуи Свободы нет кольца на безымянном пальце? – он улыбается, потому что все равно замечает огонёк в глазах, тот самый, выражающий согласие, и мелкую издевку. - А насчет умрешь.. Что же.. Я тоже со временем умру...
Хотела сказать "нет", но врать человеку, который заранее уверен, что ты врешь, неинтересно, говорить же правду, пользуясь языком, словно бы созданным для измышлений, преувеличений и недомолвок – как-то нелепо, все равно, что микроскопом гвозди заколачивать. Молчать загадочно еще, куда ни шло. Она и молчит.
У нее уже сна ни в одном глазу. Ее колотит, челюсти все норовят сжаться до зубовной крошки. Как ни странно, ей даже по душе это состояние. Она чувствует себя самолетом на взлетной полосе, его тоже трясет, когда он набирает скорость. А зачем самолеты набирают скорость? Правильно, чтобы взлететь. Вот и она...
Подпрыгивает, цепко обнимает тонкими ручками его шею и впивается в губы. Надолго и блаженствуя. Со стороны похоже на счастливую молодую пару, решившую отдохнуть возле такого теплого зимнего моря. Счастливую до невозможности и влюбленную до фанатичности. Так оно и было в общем... если бы не...
-Я хочу свободы, - вдруг с сожалением отстраняется она. - Но так же я обещаю, что буду "великим исключением из правил", как единственная роковая женщина моей жизни Мэри Поппинс, книжка о которой была обретена во дворе колледжа, среди пачек с макулатурой. Я обещаю, – она хитро улыбается и накручивает его светлую кудряшку на палец. - Но только... Ты полетишь со мной на Марс?
Он облегченно вздыхает, и кружит ее по пляжу роняясь на песок.
-Да с тобой... Хоть на Сникерс...

***
Потом достать смешные акварели,
изрисовать в нелепые цвета.
Потом себя в оранжевый покрасить.
Ты будешь – Солнце, вечное, всегда.
И возле солнца – ангелы и бесы,
песочницы, гитары,
звон монет, коты и кастаньеты,
апельсины, смешные дети,
сильные мужчины.
И в центре – твой улыбчивый портрет.

Он стоит в приемной и терпеливо ждет.
Марисса уже полчаса как зашла в светло-голубую дверь и уже этих самых полчаса оттуда не было никаких известий. Пабло нервно подошел к стойке регистраторши и прерывающимся голосом осведомился о волнующем его вопросе. Попросил вызвать врача и сообщить результаты анализов. Одарил медсестру Самой Обаятельной из Большого Праздничного Набора Послеполуденных Улыбок. Это, кажется, не производит на нее особого впечатления. Все же его не отправляют в паломничество к окраинам мужских гениталий, а после долгих уговоров выполняют просьбу.
Через секунду из двери вылетает возбужденная Марисса с сумасшедше-нехорошим блеском в глазах и в нерешительности останавливается.

У любви есть зубы, и она кусается. Любовь наносит раны,
которые не заживают никогда, и никакими словами невозможно
заставить эти раны затянуться.В этом противоречии и есть
истина - когда заживают раны от любви, сама любовь уже мертва.

Стивен Кинг

Марисса робко, что ей совсем не свойственно, стучит в дверь и оказывается в теплом и уютном кабинете седого, немного старенького врача. Возле него толпится несколько студентов-практикантов, один из них лечил Мари еще на Галаппагосах. Ей в руки вручают кипу бумажек, и она отправляется вглубь кабинета, разветвляющегося на еще несколько лабораторий.
Наконец, выдержав пятнадцатиминутное высасывание крови, мазание тела противной жидкостью и других не менее неприятных вещей, ее оставили в покое и велели подождать еще четверть часа.

Пожилой Де' Вьер смотрел на своего сына, как на врага народа и сосредоточенно старался не выделять его из других студентов. Но в данный момент Луи хотелось разбить микроскоп о голову парня. Вертя в руках бумажку с результатами исследований, он строго поглядывал на отпрыска.
-Итак, Жан, ты считаешь, что у этой девушки рак?
-Да, сеньор, - гордым, почти надменным тоном известил парень, ожидая хорошей похвалы за своевременное обнаружение болезни. - Я советовал принимать больной...
Парень хотел что-то договорить, но старый Луи перебил сына.
-И по каким признакам ты определил заболевание?
-У нее постоянная головная боль, наиболее вероятные причины, к примеру, мигрень, усталость не подтверждены, головокружения, тошнота, потери сознания...
-А это вот, что?
Врач тыкает пальцем в бумажку. Парень заливается краской.
-Что это? – повторяет Де' Вьер-старший и истерически взмахивает руками.
-ХГ... – заикаясь, выговаривает сын-студент и забивается в угол кабинета.
-Опухоль у нее, блин! Рак! Вот вам и будущее страны! Из-за таких, как ты, балбесов... – не выдерживает мужчина. - Где эта смертельно больная??? Позовите ее сюда!
Кто-то зовет сжавшуюся Мариссу, та от перепугу выглядит еще более крохотной...
-Итак, девушка, этот вот человек сказал, что у вас рак? – врач показывает на все еще в избытке красного сына и складывает руки за спиной.
Марисса, не в силах что-то сказать, только кивнула и тут же натянулась как струна, ожидая приговора.
-А вы знаете, молодая леди, что обращаться к врачам-практикантам дело гиблое?
Рыжая продолжала оторопело глядеть на, как ей казалось, совсем пораженного старческим маразмом врача.
-А не один ли черт? – разнервничалась и так не на шутку взвинченная Марисса
-Один, разумеется. Вальяжный упитанный, словно со страниц сборника карикатур сошедший, чертик. Жаном кличут. Но вы не волнуйтесь, сеньорита, вам нельзя. И те лекарства, что прописал вам мой сын, можете выбросить... Они у вас побочные эффекты проявляют. Вас Мариссой зовут, как я понимаю?
Снова только кивок.
-Марисса, а вы знаете, что такое ХГ в области медицины?
-М-м.. – ее голосовые связки абсолютно противятся усилиям, которые прилагала их хозяйка, но она все же напрягается и выдает запомненное из курса биологии в школе, - хорионический гонадотропин ХГ - Специфический гормон... появляющийся... которого боятся все девушки... – она заикается, убивая невозможную догадку в мозгу. - К чему этот вопрос? Вы издеваетесь?
- А кто вы по образованию, сеньорита? – спокойно продолжал допрос врач.
- Юрист... Актриса, - уже немного раздраженно объявляет она.
- Простите, восходящая звезда с длинной фамилией? Ей богу, прошу прощения, я слишком стар, чтобы ходить на ваши концерты, - он извиняющее взял ее руки в свои и уже добродушно, а не строго улыбнулся и продолжил, глядя на сына:
-Так вот, видишь, Жан, человек с образованием юриста знает, что такое ХГ и откуда он берется... И то, что он бывает только у прекрасной половины человечества и только в одном случае.
Марисса покачнулась и собралась плюхнуться в кожаное кресло хозяина кабинета.
-Я что?.. – закончить фразу не дает комок слез в горле. То ли радости, то ли недоумения, то ли страха.
-Правильно, сеньорита... Вы беременны... – заканчивает врач, победно смотря на Де' Вьера младшего.
Ее изумление достигло крайних пределов, Марисса в неловкой позе нависла над креслом, на краешек которого всего четверть секунды назад намеревалась скромно, но с достоинством, опуститься. Стоп-кадр. Статуя скульптора Пеония из Менде "Купидон, замерший над ночною вазою" – вот как это, вероятно, выглядело.
-Н-невозможно...
-В этом мире нет ничего невозможного, - мягко улыбается старик. - Можете сообщить счастливому отцу, думаю, это он коридор скоро в траншею изроет...
-Как?
-Это кресло, насколько мне известно, не намазано ни медом, ни клеем.
-Да, действительно, - она соглашается, не без сожаления покидая вышеозначенный шедевр мебельного искусства.

***

От напряжения немного покалывает иголками ступни ног. Это всего лишь пляжный песок, но кажется, что стоишь как минимум на ежике.
Они уже вышли из здания клиники, а она за это время не выдала ни слова, словно намеренно мучая его и с тревогой вглядываясь в глаза. Наблюдала за поведением, за нервозными размахиваниями конечностями, лихорадочным блеском в глазах и слушала непонятную болтовню связанную все с тем же ожидающим напряжением.
Что он скажет?
Марисса останавливается, поправляет развевающуюся теплым ветром короткую юбку и, щурясь, смотрит на него.
Он, понимая, что сейчас, а не потом. Не раньше, не позже - здесь-и-сейчас. Которого он вечно боится и любит. Не где-то и потом, не когда-то, а сейчас, не тогда, когда их нет. Не зачем-то, просто так...
Рыжая улыбается и как подтолкнутая ветром падает ему в объятья.
-Ну, что? – не выдерживает блондин, чувствуя объятья в ответ своим.
-Обещаешь, что если я выйду за тебя замуж, наша жизнь не станет скучной? Знаешь, меня ужасает мысль о том, что некоторые люди рождаются, живут, ходят в школу, в университет, а потом на работу, женятся, рожают детей, выгуливают внуков и, наконец, умирают – не то, что в одном городе, а даже в одном и том же микрорайоне! Когда я пробую примерить на себя такую судьбу, у меня в глазах темнеет от жути, - она говорит мягким грудным голосом и всматривается в воду, потом переводит взгляд на него и игриво чмокает в губы.
-Обещаю. Боюсь, ты как раз и будешь причиной веселой жизни, - Пабло отвечает на поцелуй, понимая, практически вытаскивает щипцами из себя догадку, что просто так такие планы на такое длительное будущее не строятся. - Так что скажешь ты мне?
-Скажу, - чешет лоб, - Пабло, любимый, только пообещай в обморок не падать от избытка ощущений, тяжести мне таскать нельзя, а как я тебя домой дотащу? Ты у нас и так излишне нервный в последнее время...
-Ты, наверное, еще и психиатр по образованию... – скептически отвечает он, недовольно хмурясь. - Хватит резину тянуть, - блондин дует губки, ну точно, девочка.
-Нет, по образованию я, скорее, еще и пациент, - смеется она, беря его лицо в руки и, дотягиваясь до его губ, с облегчением целует, впиваясь со всем своим безумным влечением, с сожалением отрывается и, наконец, произносит. По слогам, тихо и немного дрожащим голосом.
-У нас... Будет... – собирается и вздыхает. - У нас будет ребёнок.
Блондин на секунду отстраняется и смотрит на весело смеющуюся рыжую. Издевается, да?
-Кто у нас будет? – ради интереса переспросил Пабло и тут же получил по лбу.
-Нет, Бустаманте, тебя точно не аист, а дятел принес! Ре-бё-нок! Это такое маленькое чудо, орущее по ночам и вечно хотящее есть, а потом со временем превращающееся в почти копию мамочки с папочкой, - облегченно смеясь дальше тараторила рыжая. - У меня не было никакого рака, врач ты мой, правильно угадал-таки... И...
Пабло помотал головой, словно отряхиваясь.
-Что такое ребенок, я знаю. Откуда?
Марисса закатила глаза.
-Милый, тебе объяснить, откуда дети берутся?
Он, наконец, понимает, что она не подтрунивает, не издевается, а говорит правду, несмотря на смеющееся лицо, она дрожит и ждет ответа, его реакции, его слов и действий.
Пабло пьяно улыбается, колеблется и бросается к ней, хватает ее на руки и кружит по пляжу. Безумно кричащие чайки срываются с насиженных мест на камнях и танцуют в воздухе вместе с ними, громко хлопая крыльями. Песок брызгами летит из-под ног, осыпая проходящих мимо людей.
Они с трудом останавливаются, пошатываясь от счастья и задыхаясь от эмоций.
- Будь добра, объясни, - проговаривает он ей на ухо, сипло, дыша и целуя снова и снова, забывая об окружающих, мире, всем... – Как жаль, что нужно на работу...
Остановись мгновенье...
-Завтра суббота, - сообщает она, впиваясь своей рукой в его руку и таща за собой.
Вот теперь стрелки часов могут продолжать свою работу. Действительно ведь суббота! Этому week-у настал полный end. Как же вовремя!

~~~***~~~

Июль, 2010 год
Июль. Несвойственно дождливый, ветреный, без снега летний месяц. Капли дождя разбиваются о стеклянную стену окна огромной квартиры на 27 этаже элитной многоэтажки в почти центре столицы Аргентины. Собственно, это не одна квартира, а две, с пробитой дверью стеной между ними.
Небольшой камин, в нем потрескивает огонь, на камине несколько рамок с фотографиями. На одной из них две девушки меряют округлившиеся животики. Блондинка и огненно рыжая. У блондинки живот больше, ибо та ожидает двойню – девочку и мальчика, рыжая довольно улыбается и поглаживает свой – ей предстоит родить девочку. После долгих препираний и споров ту решили назвать Оливией.
По квартире разливается запах свежезаваренного кофе, по полу звуки босых шлепок ногами.
-Тебе вредно кофе, - заявляет блондинка, вставшая с теплого дивана и поднимая упавший плед. Она отбирает кофе у рыжей.
-А тебе, значит, можно? – Марисса отбирает кофе обратно и отглатывает капельку, - Де' Вьер сказал, что можно все, но понемножку, - рыжая показывает язык, укутывается пледом и гладит живот сестренки, - Ну и как поживают мои племянники? Вы уже решили, как назовете ребят?
-Девочку Соней, - умиляется Мия, - а мальчика ... Не придумали... – огорчается вдруг блондинка.
-Назови его Бласом, - вдруг изрекает Марисса.
-Как?
-Ну, Бласом, помнишь, у нас в колледже староста был... Староста с немного тяжелым характером, но имя мне нравится.
-Имя и правда ничего, – неожиданно согласилась Миита. Главное, у Лухан спросить, хоть он и умер еще, когда мы на четвертом курсе были, она так его любит... Вдруг воспоминания...
- Ой, как хорошо! – вдруг подскакивает она. - Имя придумали, теперь, я знаю, что у меня будет маленькая Сонечка и Бласито... – из уст хорошенькой девушки раздался довольный визг, и она захлопала в ладоши.
- Я за тебя рада, Ми, но не вопи, у меня и так голова не на месте, - шутливо перечит рыжая. - Кстати, Анна теперь с удовольствием ходит в садик, представляешь, она даже прекрасно рисует!
-Верю, хоть теперь она дочка не тебе, а Море, и даже сестренка Пабло, все равно похожа на тебя, - снова смеется Мия и с трудом поднимаясь, берет сумку. - Мне пора, Мари, Ману ждет, засиделась я... Хорошего тебе вечера, - чмокает сестру в щеку и гладит ее животик. - И тебе, племяшка, тоже.
Она остается в квартире одна. Ей хорошо, она зажигает свечи на аромолампах, включает тихую мелодию Yoko Kanno "pilgrim snow" и отправляется в ванную.
В последнее время Марисса почти не спала. Она больше не могла лежать на животе и вообще не могла найти удобную позу. Ей было всё время жарко и неудобно.
Пытаясь подняться, чувствовала себя старой больной черепахой, которую кто-то жёстко перевернул на спину, она, наконец, оседала и спускала ноги на пол. Даже прежде чем встать, она оставалась в таком положении несколько секунд.

Он осторожно повернул ручку и заглянул в квартиру. Темно, только лампы скрашивают темень, сохраняя приятный полумрак. Смятая постель была пуста.
- Уже давно пробило одиннадцать! Где она может быть, чёрт возьми? - думал он.
Блондин повернулся, чтобы уйти в кухню, но вдруг услышал, как где-то совсем рядом женский голос что-то тихонько, нежно и мечтательно напевает.
Пабло бесшумно прошёл по ковру спальни к ванной и с любопытством заглянул внутрь.
Собрав волосы в пучок на затылке, слегка склонив голову, обнажённая Марисса натирала живот маслом при неярком свете ночной лампы.
- Мари, - тихо позвал Пабло.
Она подняла удивлённый взгляд. Никак не ожидая увидеть его сейчас, Марисса инстинктивно схватила полотенце и, не произнося ни слова, торопливо прикрыла своё тело.
Парень медленно подошёл к ней и опустился на одно колено.
- Ты позволишь... можно мне прикоснуться к тебе? - спросил он, и его слова прозвучали как мольба.
Но он не стал ждать ответа. Потянул за полотенце и отбросил его в сторону. Чувствуя, как от смущения горят щёки, Марисса взяла его руки, осторожно положила их на свой блестящий от масла живот и довольно улыбнулась, смотря на его изумленный вид. На его лице появилась странно умиротворенная улыбка.
- Ты разрешишь мне растереть тебя маслом? Я буду осторожен.
- Конечно, милый. Я разрешаю.
Она продолжала сидеть в той же позе, смущённо улыбаясь, нагая и беззащитная. Пабло быстро освободился от стеснявшего его пиджака, закатал рукава белой рубашки и снова опустился возле неё на колени. Марисса подала ему флакон с тягучей жидкостью.
Налив немного масла в ладонь, он поставил пузырёк на пол и начал заботливо растирать пахучую смесь. Марисса смотрела на его руки, ощущала нежные прикосновения к своему животу и чувствовала, как её наполняет спокойствие.
- Это для того, чтобы охлаждать кожу?
Рыжая тихонько рассмеялась.
- Нет, не совсем. Беременные женщины натирают живот и бедра маслом, чтобы предохранить кожу от трещин. Мия научила. А я же хочу быть красивой.
- А! Боюсь, я ничего не смыслю в этих вещах, - признался Пабло. - Но горю желанием подучиться.
Он по-мальчишески усмехнулся и в этот момент показался ей ещё красивей.
Ловкие пальцы блондина гладили её скользкий от масла живот.
- Тебе хорошо? Всё в порядке?
- Просто замечательно, - ответила рыжая, согретая теплотой, которой светились его глаза. - Несмотря на то, что срок подошёл ещё две недели назад.
- Ты замечательно выглядишь, просто божественно.
Он замирает на секунду и задумчиво смотрит на нее.
- Знаешь, странный тот мир, да?.. Помнишь раньше... Мы как-то вдруг синхронно уяснили, что следует прикидываться умненькими, ироничными, расчетливыми, хладнокровными тварюшками... Но ведь... мы не такие?
- Мы совсем не такие, ясен пень! – отвечает она заливистым смехом и целует его в висок. - Мы – нежные, сентиментальные, чувствительные, недолговечные кусочки органики.
Мы вообще – страшно сказать! Добрые и хорошие! Признаться в этом чрезвычайно, неописуемо стыдно. Поэтому мы стараемся не выдать себя, даже в мелочах. А, свершив оплошность, сгораем со стыда, отворачиваемся к стене. Губы - в кровь, зубы – в крошку. Непереносимо!

Эпилог: Ничто так не вечно, как временное безумие

Кружит Земля, как в детстве карусель.
А над Землёй кружат ветра потерь.
Ветра потерь, разлук, обид и зла.
Им нет числа.

Им нет числа, сквозят из всех щелей.
В сердца людей, срывая дверь с петель.
Круша надежды и внушая страх,
Кружат ветра, кружат ветра...

Сотни лет, и день и ночь вращается
Карусель - Земля.
Сотни лет все ветры возвращаются
На круги своя.

Но есть на свете ветер перемен.
Он прилетит, прогнав ветра измен.
Развеет он, когда придёт пора.
Ветра разлук, обид ветра...

Сотни лет, и день и ночь вращается
Карусель - Земля.
Сотни лет всё в жизни возвращается
На круги своя.

Завтра ветер переменится
Завтра прошлому взамен.
Он придёт, он будет добрый, ласковый -
Ветер перемен.

Он придёт, он будет добрый ласковый -
Ветер перемен...

Как ни странно, но почти все наши с тобой разговоры проходили под аккомпанемент этой песни... *грустно улыбнулся* как только я прослушиваю её, я вспоминаю все наши беседы, всю нашу боль... что приносит нам время... всю нашу боль, что дарует любовь... всё наше счастье, о котором мы так мечтали. Все наши мечты....
Холодно... руки замёрзли и не слушаются... а их беспрестанная дрожь начинает меня утомлять.
Нервничаю...

Вообще, я очень люблю жизнь во всех ее проявлениях, при условии, что эти самые проявления отличаются некоторым разнообразием...
В окно пролазят лучи, и мне приходится подавлять настойчивое желание изловить всех солнечных зайчиков в округе и собственноручно набить морду каждому из них. Потому что Марисса, наконец, кажется, заснула и сладко посапывала, обняв фиолетовую подушку. Не хотелось ее будить и прерывать такой хлипкий сон.

Вчера она вымоталась не на шутку, зато рядом с ней посапывает в белой кроватке малюсенькое диво - голубоглазая девчушка с тонкими пушистыми светлыми волосиками, закрученными в диковинные кружочки – локоны. Лучший подарок в его день рожденья...
Ровно двумя днями раньше на свет появились еще двое маленьких ребят – Блас и Соня.
Было много споров, к чему бы маленький Блас так похож на настоящего Бласа, а Соня вся действительно в свою бабушку. Но несуществующие проблемы сами быстро исчезают...

Маленькая дочка шевелит крохотными ручками и подает голос, объявляя родителям о своих крепких легких. И тут уже для него не существует более жесткого безумия.
Она, он, маленькая Ливи на руках.

А мир...
Мир, в котором мы живем, - удивительное место; всякий человек - не просто прямоходящий примат, а усталое и разочарованное, но все еще могущественное божество; каждый город – священный лабиринт; докучливые условности в любое мгновение могут стать всего лишь правилами игры, трудной и опасной, но чертовски увлекательной, да?

Давным-давно, в некотором царстве, в некотором государстве жила была девочка Марисса. И все у этой девочки было в полном порядке. Все, как у людей. Всегда. Изо дня в день... Но имелось у девочки Мариссы то ли апокрифическое шило в одном месте, то ли некая доброкачественная опухоль в правом полушарии, то ли просто генетическое завихрение хромосом, Бог весть! Была она зело мечтательно, как это у них, хороших девочек Марисс, принято. Хотелось ей, знаете ли, не то неба в алмазах, не то большой и светлой любви, не то натереться мазью из белладонны и на метле над Буэнос-Айресом хоть разочек пролететь: в-ж-жик! А лучше и то и другое, и третье сразу, и можно без хлеба, ибо он всему голова, а голова в таком деле - помеха.
А Безумие? Безумие закончилось. Началось новое - странное Де Жа Вю рая, теплые дождливые дни, так же облетают румяные лепестки цветущих вишен, так же пахнет пряной листвой...
И в этом мешаном дожде из пьяных капель танцуют счастливые, хотя возможно иногда путающиеся, а иногда нервные люди. Хотя, наверное, это так... Для острых ощущений...

У любви есть зубы, и она кусается. Любовь наносит раны,
которые не заживают никогда, и никакими словами невозможно
заставить эти раны затянуться.В этом противоречии и есть
истина - когда заживают раны от любви, сама любовь уже мертва.

Стивен Кинг

Им нет числа, сквозят из всех щелей.
В сердца людей, срывая дверь с петель.
Круша надежды и внушая страх,
Кружат ветра, кружат ветра...

Сотни лет, и день и ночь вращается.
Карусель - Земля.
Сотни лет всё в жизни возвращается
На круги своя.

Но есть на свете ветер перемен.
Он прилетит, прогнав ветра измен.
Развеет он, когда придёт пора.
Ветра разлук, обид ветра...

Сотни лет, и день и ночь вращается
Карусель - Земля.
Сотни лет все ветры возвращаются
На круги своя.

Завтра ветер переменится
Завтра прошлому взамен.
Он придёт, он будет добрый ласковый -
Ветер перемен.

Он придёт, он будет добрый ласковый -
Ветер перемен...

Отдельный мини

Эпилог 2, или Для тех, кто полюбил Спауна
Один день из жизни будущего

Действие первое

Место Действия *МД* - загородный дом семьи Бустаманте. Пятнадцатилетний Блас сидит за столом у окна и делает вид, что читает книгу, на самом же деле он всего лишь рисует во вложенном в нее блокноте. Его сестра-двойняшка Соня лежит на кресле и от скуки разбирает какой-то "прикол", стыренный у тети. "Прикол" БАБАХает. Блас от перепуга взлетает к потолку (примерно 5,7 метров), роняя блокнот на пол. Соня, вся черная, продолжает лежать все в той же позе...
Соня: У-п-с...
Блас: Сеньорита Соня Агирре Колуччи! Сколько раз тебе говорить, чтоб ты не крала у тети Мариссы такие вот круглые штучки, с такими вот кнопочками, на которых висят вот такие вот колечки!!!
Соня пристыжено смотрит на брата.
Соня: Ну... Э... Я...
Переводит взгляд на лежащий на полу блокнот. Блас тоже.
Соня: Ух, ты! А я и не знала, что ты так хорошо рисуешь.
Соня хватает блокнот. На открытой странице портрет Оливии. Блас становится неестественно красным.
Блас: Отдай блокнот!
Прыгает к несчастному записному средству, но сестренка ловко убегает, и Блас шлепается на пол.
Соня забирается на подоконник, Блас лежит раскорячившись на полу.
Соня: Бласито влюбился! Братец влюбился!!! Всем расскажу!
Блас: Отдай, отдай немедленно! А то я расскажу, как ты целовала Триша (персонаж выдуман нечаянно, не драться)
Соня: Что??? Да я тебе сейчас!!!
* МД* Комната Оливии. Ливи сидит на подоконнике и разглядывает какой-то старинный пистолет. На заднем плане крики из гостиной: "...У тебя нет никаких доказательств!..", "А как же эта фотография?", "Какая еще фотография?!"...

БАБАХ

Ливи сидит на подоконнике. На ее лице написано, что она сделала что-то пакостное. Крики исчезли. Из пистолета мирно идет дымок.

*МД* Улица. И окон дома торчат головы Сони и Бласа.
Окно Ливи (вид с улицы). Оливия сидит все так же, только с извиняющейся улыбкой на лице. Из пистолета все так же мирно идет дымок. Оливия махает ручкой в окно напротив.

*МД* Комната Пабло с Мариссой. Пабло сидит в кресле-качалке у разбитого окна и читает книгу. Достаточно большую. Взгляд его устремлен, видимо, на Оливию. Перед самым его носом еще виден след траектории полета пули.)

*МД* Улица. Окно Ливи – слева, окно Пабло – справа. Справа налево летит книга (достаточно большая)

Окно Ливи (вид с улицы). Из окна торчат ноги и рука, держащая пистолет. Указательный палец зажимает спусковой крючок.
КЛАЦ
БАБАХ
Из пистолета мирно идет дымок...

*МД* Чердак над комнатой Оливии. Спаун, явно чем-то разбуженный. В полу дырка. В крыше дырка. Обе размером с волейбольный мяч. На морде у Спауна висит какой-то амулет, явно стыренный.

*МД* Комната Ливи. Ливи лежит под подоконником ногами к верху. Пистолет в руке, из него мирно идет дымок. В потолке дырка. Из нее торчит удивленная морда Спауна с амулетом.

Вид на улицу.
Из окна Оливии: Спаун, отдай эту штуку!!!
Из окна гостиной: Отдай блокнот! Отдай фотографию!
Из окна Пабло: Отдай книгу!

Действие второе

*МД* Обеденная. Этот же день. 21:00. Франко, Блас сидят за столом и разговаривают. Рядом с Франко на столе лежит книга. Из кухни, расположенной над обеденной, доносятся голоса Оливии, Сони-младшей и Анны, свидетельствующие о их присутствии там.
Блас: Очень хорошо, что ты пришел, дедушка. Если бы не ты, Соня разнесла бы весь дом.
Франко: Да, пожалуй... Правда, если б я знал, что у вас такое происходит, то я бы ни за что не пришел, мне Милли дома хватает. А тут Соня чуть не разнесла меня.
Блас: Так ты не знал??? В доме Бустаманте-Андраде всегда такое происходит.
Оливия (из кухни): Соня, подай мне пожалуйста лопату.
Франко *беспокойно*: Лопату?! Зачем она на кухне???
Соня (из кухни): Лови!
Блас: Без понятия. Когда я пытался это выяснить, получил этой самой лопатой по лбу. Другого применения я пока не видел.
Анна (из кухни): Нет!!! Ливи! Не открывай этот...

Лязг. Грохот. Звон.

Анна (из кухни): Шкаф...
Франко: Что там произошло?
Ливи (из кухни)*нервно*: Соня, найди мне среди всего этого хлама сковородку.
Блас: Наверное она открыла шкаф с посудой.
Анна (из кухни): Ливи, подай мне фен!
Франко: зачем ей фен???
Блас: Они им Спауна сушат... когда он вылезет из кастрюльки с супом.
Франко: !!! Из ЧЕГО?
Блас: из кастрюли с супом! Он туда один раз залез, потом второй, потом это вошло у него в привычку... Он там уже полгода сидит. Не варить же ему каждый раз новый.
Оливия (Из кухни): Нет! Соня, не надо взбивать сливки с помощью этой маминой штучки...
БАБАХ
Оливия (Из кухни): ... это всегда плохо заканчивается...
Из кухни неуверенной походкой, качаясь, выходит Спаун. По нему сразу видно, что его сначала намочили, потом просушили, и даже пересушили, а потом внезапный взрыв испортил ему и без того ужасно повышенную взлохмаченность (назвать это прической клавиатура не поворачивается)
Спаун: Pi-ka-chuuuu...
Франко: !???!
Блас: Ну вот... его опять глючит.
Франко: И часто так?
Блас: почти каждый день...
Открывается дверь. За ней стоит Пабло. Входит.
Блас: Привет, дядя.
Подходит и садится за стол рядом с Франко. Замечает знакомую книгу.
Пабло: а-а-а? Привет, Франко ты в гостях? * не сводя глаз с книги*
Франко *замечая его взгляд*: Да, как Марисса? А, это? Представляешь, упала мне на голову, когда я проходил мимо ваших с Ливи окон. Не знаешь, что за идиоты бросались ею друг в друга?
Пабло *Упс*: эээ... Ну...
Франко: Да, я понял, видимо не знаешь.

Открывается дверь. Входит троица в виде Ливи, Анны и Сони. Оливия с блюдом, Анна с тарелками, Соня судорожно набирает номер мобильного, вызванивая Мариссу.

Хором: наконец! Обед! (я не забыла, что 21:00)
Спаун: Завтрак!!!
Вошедшая Марисса: А на десерт у нас сегодня пирожные!
Пабло: Дорогая, неужели? Давненько я их не ел!
Марисса (взвинчиваясь): Ты странный? Я каждый день их готовлю!!!
Пабло: Не нервничай, любимая, тебе нельзя *обнимая и гладя ее округлившийся живот* Но мне все же интересно, куда они тогда деваются???
Все дружно смотрят на Спауна, пытающегося втихаря слинять. Заметив, что его засекли, Спаун моментально становиться по стойке "смирно" (настолько, насколько это возможно для глюка). Выражение его мордашки такое невинное-невинное, как будто это он, Спаун, и съедает все пирожные...
Пабло: Ладно, не будем показывать пальцами.
Спаун облегченно вздыхает.
Марисса: Но пирожных он сегодня не получит!
Спаун испуганным взглядом смотрит на Мариссу, потом на всех остальных, и уныло склонив голову, идет к своему месту, грустно поглядывая на пирожные.
Пабло (Себе под нос): Знает, ведь, дурак, что я не выдержу вида его грустной физиономии... гад.
Ливи наливает чай. Спаун сунул нос в чашку с чаем и, догадавшись, что он, чай, горячий, громко визжит. Все остальные пьют чай молча, параллельно разговаривая друг с другом.
Франко: Неужели у вас тут всегда так весело? Не то, что у нас на фирме, ходят все такие серьезные-серьезные, лица напряженные, словно запор у них. Скука...
Старый Франко изрядно подобрел. Его длинная борода (учтите), была уже наполовину в креме, наполовину в чашке с чаем (видимо он брал пример со Спауна, из чашки которого торчали только ушки и глазки, хитро высматривающие самого доброго человека в зале)

Вот так они и жили... после... Обещание сделать все дни непохожими друг на друга... Осуществилось?

by Vivo

У любви есть зубы, и она кусается. Любовь наносит раны,
которые не заживают никогда, и никакими словами невозможно
заставить эти раны затянуться.В этом противоречии и есть
истина - когда заживают раны от любви, сама любовь уже мертва.

Стивен Кинг