Клубец был ничего, но чего-то мое настроение не предрасполагало к дискотеки. Мне хотелось романтики, спокойствия. Зачем мне весь этот гам, чем он так привлекает? Нет, раньше я обожал дискотеки. Появлялся здесь с Томасом и Гидо только для того чтоб снять девченок. А сейчас, зная, что нет ничего лучше, чем время, проведённое наедине с любимой, потерял страсть к этому занятию.
А заводная Мари и не собиралась терять даром время. Поняв, что я не горю желанием танцевать, она схватила за руку Мексиканца и потащила на танцпол.
Вот это было зрелище. Двое лучших друзей зажигали во всю. У моей ненаглядной прекрасное чувство музыки, да и Ману не отставал от неё. Странно, что это говорю я, но они были лучшей парочкой, привлекали внимание всех без исключения. Их заряд бодрости пробежал по всему клубу и ударил во все 220 Вт. Но вот я безутешно наблюдал за тем приставучим парнем из ОДМ. Он беспрерывно таращился на мою Сумасшедшую. Неужели я в прошлый раз плохо объяснил, что это запретный плод для всех, кроме меня.
Меня отвлекала от страшных садистских мыслей скучающая рядом Мия. Ведь Мари украла у неё на время парня, и ей ничего не оставалось делать, как наслаждаться моей «привесёлейшей» компанией. Странно, но после ухода приставучего врага, мне стало нудно. Как меня веселили мысли о тормошении его не такого уж и хрупенького тела. А сейчас мне оставалось либо ни о чем общаться с Мией, либо поглядывать за танцами этой странной дружеской парочки. Почему странной? Да потому что музыка пошла совсем не зажигательная. R&B пронзил народ, и Мари с Ману начали секси представление. Если бы я не был уверен в Марисеной любви и дружбе Мануеля, то этому настал бы конец и очень шумный, с драками и криками.
Да-а, Мари умела работать и голосом и телом. Видно талант от матери. Наблюдая за её соблазнительными движениями, я стал невольно и глупо завидовать Мануелю. Пойди и забери её! Танцуй себе вместе с ней! Кто тебе мешает? Ну, нет же, меня похоже увлекало это дикое желание быть с ней и нарушать его сладость нисколечки не хотелось.
Вскоре одни только мысли меня не увлекали. Но и танцевать всё равно не хотелось. Я боялся, что буду выглядеть как бревно на фоне любимой. Оставалось только уйти. Конечно же, я знал – неуступчивая Мариса вряд ли захочет назад домой. Но попытка не пытка. Чем больше я упрашивал, тем нуднее становился. Вскоре я стал своим нытьём раздражать даже себя. Представляю, какого другим. Странно, что Мари до сих пор не вернула меня в реальность залипухой. Конечно же я остался с поражением и ушел домой без любимой.
Хотя не всё так плохо, я прихватил с собой сонную Мию. Меня мало привлекала её стандартная болтовня о моде, обсуждение новеньких салонов и прочие, но зато не так скучно было в дороге. Не я, конечно, люблю Мию, знаю её с самого детства, но не представляю как можно выдержать эту Барби хоть полчасика. Мои уши уже давно завяли, а она всё не прекращала свои басни. Я просто не могу слушать таких как она. В основном у меня всегда был при себе один эффективный метод затыкания ртов кукалок, который к Мие применить нереально. Да и по-настоящему его способна оценить только Сумасшедшая.

Странное чувство волнения не покидало меня всю ночь. Я беспокоился, сам не понимая по какому поводу. Скорее всего причина этому была любимая. Мне чего-то захотелось увидеть её посреди ночи, убедиться, что всё в порядке и не отпускать никогда, заботится и просто наблюдать за её сном. Но на соседней подушке её не было. Мне оставалось наслаждаться только её осевшим на постели запахом. Из-за того, что Мари редко оставалась у меня на ночь, этот запах почти рассеялся и в основном жил только в моей памяти и воображении. Который уже раз я набирал её номер, но слышал только длинные гудки. И это не странно, ведь её слух сейчас заглушает шумная дискотечная музыка. Да и чего я собственно переживаю. Мариса веселится, ей хорошо. Ведь это главное. Правда?
Сколько я не переубеждал себя, что причин для волнений нет, все бесполезно. С первым лучом солнца я уже был у особняка Сони и Франко. Естественно в такую рань никто не был рад меня видеть. Но что поделаешь, оказывается, я навязчивый. Особым вниманием меня не почтили, и оставили одного дожидаться Мари в вестибюле. Секунды тянулись как минуты, а минуты – как часы. Время, сколько его не прогоняй, не хотело убегать. Оно ползло на зло всё медленнее и медленнее. Но я не отступаю, если дело касается любимой. Опыт научил.
Мои ожидания вознаградились. Тихий щелчок ручки двери встревожил меня от мыслей и заставил во всю таращится с надеждой на входную дверь. Тёмный силуэт хрупкой девушки проник в помещение.
- Мари, - весь на счастливых эмоциях вскрикнул я.
Именно вскрикнул. Об этом свидетельствовала мгновенная дрожь силуэта.
- Пабло, что ты здесь делаешь? – по голосу мне показалось, что она не хотела меня видеть.
- Я переживал, - быстро приближаясь, я объяснялся перед любимой.
- И почему?.. Я ведь была с Мануелем.
Мари смотрела кругом, но только не на меня. Последнее время она не прятала от меня глаз. Что могло случиться? Почему она боится ко мне приблизиться? Где её уверенность? Она должна была разозлиться на мою суетность. Почему она не нарекает на меня? Я не мог найти ответы, и это запугивало.
Холод. Вот что я почувствовал, когда прикоснулся руками к её лицу. Но скорее это было не безразличие с её стороны, а стыд и чувство вины. Я заставил любимую посмотреть на меня, а её глаза просили о пощаде, просили не мучить своим взглядом. Мне захотелось успокоить дрожь, прогнать холод, сказать, что всё хорошо, что я рядом. Я думал, поцелуй поможет, она растает, расслабится в моих руках. Но только стоило на мгновение прикоснуться к её губам, как Мариса отскочила от меня. Она смотрела в пустоту. А всегда пугающая её темнота стала спасительницей, помогала скрываться и не подпускать к себе никого.
- Ты вся провонялась духами Мануэля, - справедливо заметил я.
- Прости, - дрожащий голос просил оставить в покое, больше не терзать своим присутствием.
- За что? – уже сам себя спросил я, потому что Мари исчезла в темноте по направлению к своей комнате.
Я не стал настаивать на искренности. Я знал, что убиваю её близостью, вниманием. А меня убивал один всё еще открытый вопрос: что случилось? Глупые мысли атаковали без остановки. Что только я не придумывал, чтобы оправдать такое поведение Марисы. Но всё это было полным бредом ревнивого жениха. Почему она мне не рассказывает? Я бы всё простил.
Через два часа мы должны были быть на студии. Поэтому я решил переждать это время здесь. Избежать моего присутствия Мариса не могла. От неё веяло тяжелым, мучительным холодом. Мы оба еле выдержали поездку на студию. Совместное пребывание в одной машине чересчур сильно тяготило. Чем больше я спрашивал про случившееся, тем хуже становилось. И что пугало, Мари не психовала, не возмущалась на мою назойливость, а просто замыкалась в себе. Такого я еще никогда в ней не замечал. Мучительное молчание всё же сумело выжать из неё редкие слёзы. Сначала я не заметил: любимая отвернулась от меня и смотрела в окно. Но когда удушливая боль заставила сильную Марису всхлыпывать, сотрясаться всё её нежное тело, слёзы уже не возможно было скрыть. Я не спрашивал: от моих вопросов становится еще хуже. Я просто пытался не смотреть на любимую. И режущая боль её страданий охватила не только моё сознание, но и сердце.
Наконец на месте. Как же долго длилась эта поездка. Никогда бы не подумал, что присутствие Марисы сможет меня так тяготить. Последний раз, я чувствовал эту неловкость, когда приходилось скрывать от неё свои чувства. Хотя правильно, сейчас мы были чужими друг другу. И я не знал как себя вести. Я пытался быть рядом (вдруг всё таки пригодится моя поддержка), но и не подходил слишком близко. Когда я был рядом, Марису охватывала любовная астма, она вся дрожала и изводила себя исчерпывающимся терпением.
Я думал хуже быть не может, но ошибался. Когда в студии появились Мануэль с Мией, Мари и вовсе покинула реальный мир. Глаза Мексиканца и Марисы встретились, и своей неловкостью раскрыли все карты. Между ними что-то произошло. Дурного я и подумать не мог. Но и другие варианты не лезли в голову. Мануэль поздоровался со мной, даже не подняв голову, и схватив, запуганную до смерти Сумасшедшую, уволок её в сторону. От его прикосновения она вся содрогнулась. Но почему? Раньше она могла повиснуть на нём, дружески обнять, чмокнуть в щечку, и не чувствовала при этом неловкости. А сейчас она как будто боялась и себя и своего лучшего друга. Между ними сразу же возник тихий спор.
- Ты не в курсе, что сегодня ночью могло случиться,- похоже, эта тайна изводила не только меня, - Мануэль сегодня сам не свой. Он стал каким-то резким, запуганным.
- Не знаю. Может они влипли в какую-то страшную переделку, и чтоб не ввязывать нас, ничего не рассказывают, - осенила меня последняя возможная мысль.
Но долго, к несчастью, гадать не пришлось. В студию вошел какой-то незнакомый парень, совсем мальчишка. В ободранных шмотках он смахивал на беспризорного, а. может, таковым и являлся. Интересно как его сюда пропустили: фанатов к нам и на километр не подпускают.
Сеньёр Бустаманте, это просили передать вам, мальчишка протянул мне запечатанный конверт и тут же скрылся.
Видимо, кроме Мии, никого больше эта посылка не волновала. Ману и Мари продолжали свою эмоциональную беседу и не смели даже оглядываться на нас. Любопытство заставило меня вскрыть неряшливо конверт и быстро вынуть содержимое. С этого момента моя жизнь будто перевернулась. Мия сразу же всхлипнула от увидениго и привернула к себе внимание этих двоих голубков. Да вы не ослышались именно голубков. Об этом свидетельствовала находящаяся у меня фотография. Мариса в совершено обнаженном виде нежилась в объятьях Мексиканца. Такое даже самому озабоченному фанату с безграничным воображением не прейдёт в голову. Я очень плохо соображал, пытался не верить своим глазам.
Я больше не мог смотреть на это фото, но то ли мазохистские наклонности то ли шок заставляли изучать каждую точку этой немыслимой картины. Моя невеста так беззаботно спит в объятиях этого падонка. Не знаю, откуда взялись слёзы, но меня так же, как и Мию, охватила истерика, только она еще была на начальной стадии развития. Чего не можно сказать о моей коллеге по несчастью. Мия вся в слезах упала на пол, и с презрительным отчаянным взглядом поглядывала то на свою сестру, то на своего парня (пожалуй, уже бывшего парня). Мексиканец понял, что нехрина не узнает у Барби, и обеспокоено подошел ко мне.
- Что случилось дружище?
- Дружище?! - как он смеет называть меня другом?
Я еще никогда не испытывал столь сильной ярости. Кровь во мне закипела. Кулак сжимался сам по себе. Я был не в состоянии контролировать эмоции. Впервые в жизни я действительно не осознавал, что делаю, и не контролировал своих действий. Я беспамяти накинулся на Мексиканца и стал избивать со всей злостью и ненавистью. Это новое мгновенное чувство было слишком велико. Мои руки сами тянулись врезать ацтеку всё сильней. Лицо мое исказилось от ярости, а дикий крик оглушал даже меня.
Я не заметил, что лицо Мексиканца было до неузнаваемости искровавлено. Я дальше продолжал удовлетворять свою ярость. Но вдруг, я ощутил на себе тёплые руки любимой, которые заставили содрогнуться всё моё тело. О Боже как же я ненавидел это чувство, которое заставило меня довериться этой потоскухе. Меня взбесило, что оно никуда не исчезло даже после её предательства. Чтобы не чувствовать этой слабости, я оттолкнул её от себя. Легкая, хрупкая Мари упала на пол и с жалкими, молящими глазами смотрела на меня. Откуда же в них столько нежности, как они могут отражать любовь, которую она никогда по-видимому и не испытывала ко мне. Как же я ненавидел её в этот момент, и до сих пор любил. Никто, кроме неё, не способен причинить мне столь сильную боль.
- Не смей ко мне прикасаться, - крикнул я совсем на беззащитную Марису.
Плачь Барби заставил меня увидеть, что я натворил. Ману без сознания валялся на полу. Неужели это сделал я? Неужели я способен на такое зверство? Теперь я понял, что из-за любви действительно можно убить, да еще так жестоко. Хорошо, что Мариса решилась меня оттащить. Кто знает, что осталось бы в противном случае от Мануэля.
Атмосфера меня душила. Казалось, воздух был наполнен ядовитым газом. Голова ходила кругом, и я до сих пор не ориентировался в происходящем. Я знал одно: надо спасаться, убираться отсюда, а то эти лживые черные глаза добьют меня своей лаской. Бедная Мия. Она была совсем без сил, не знала, что делать, что чувствовать. Она смотрела на всех растерянным разбитым сердцем, будто надеялась, что скоро всё прояснится и это просто жуткий сон. Признаться чесно, во мне тоже жила такая надежда, но врятли после подобного сна я смогу воспринимать Марису и Мексиканца по-прежнему.
Я быстро подошел к Барби и боялся оглянуться. Я боялся увидеть, как Мари заботливо плачет над Мануэлем, и судя по звукам так оно и было. Мия как зомби послушно поднялась с моей помощью, но не прекращала с недоумением таращиться в их сторону. Я потащил её к выходу, переубеждая своим давлением о подлости этих двух существ.
Весь день я провёл в горячке. В моей голове снова и снова проигрывала утренняя картина. Я стал по-новому пересматривать всё, что было в нашей четвёрке за эти пять с лишним лет. Неужели всё было обманом. Какими же актёрами надо быть, чтоб лицемерить всё это время? Как же можно играть такую любовь? Какие же романы надо насмотреться, чтоб исполнять эту вечную роль? Я многое не понимал. Ярость слепила реальность. В мыслях я только и видел, как они потешаются надо мной и Барби, прикрываясь лживыми ласками.
Мариса звонила мне несколько раз. Неужели она надеялась, что я подыму трубку и все будет как прежде, я опять буду у её ног? Я бродил по парку в абсолютном одиночестве, и встречая счастливые семейные пары, понимал, что мечты мои рухнули. Мне так хотелось забыться, уйти в счастливое прошлое, где всё так красиво. Но это было нереально. Это было так далеко от сегодняшнего дня. Как сказка, которую я слышал на ночь перед сном. И это была всего лишь сказка.
Я и не заметил, как ноги привели меня домой. Прошло уже много времени, о чем свидетельствовал лунный свет, пробирающийся сквозь маленькие окна в серую тёмную парадную. С первым шагом в квартиру ожидаемая мною темнота не встречала меня. Яркий свет ударил по глазам и заставил прищурится. Немного привыкнув к свету, я заметил в глубоком кресле родное лицо, которое не прекращало делать мне больно. Встревоженные глазки моментально посмотрели на вошедшего. Они кололи своей чистотой и детской невинностью. А ведь это совсем противоречило их натуре.
- Что ты здесь забыла? Убирайся сейчас же!!!!!!!!- вновь вскипел я на Марису.
- Пабло, нам надо поговорить, - глупая надежда озарила её лицо.
- Нам не о чем говорить. Я и подумать не мог, что у тебя хватит наглости прийти ко мне. Неужели не стыдно смотреть в глаза?
Обычно, чувствуя свою вину, Сумасшедшая, прятала от меня свой взгляд. Но на этот раз она смотрела с мягкой уверенностью в себе. Я не понимал - или она, наконец, сняла с себя маску, или же действительно чувствовала себя невиновной.
- Пабло будь адекватным. Может, выслушаешь?
- Отдай ключи от моей квартиры, и чтоб духу твоего здесь не было, - я протянул руку, которую тотчас пронзил холод металлических ключей.
Странно как быстро она отступила. Это не в её духе. Или я действительно совсем её не знаю?
- Нет, постой, - я не знал, почему остановил её.
Хотя нет знаю. Я боялся её отпускать, боялся, что больше не увижу её. Что за глупость? Зачем я так жадно запоминаю каждую знакомую черточку не её лице? Мокрые глаза ждали от меня прощенья. Но оно ведь не поможет. Уже не исправить, того что случилось. Уже ничего не вернуть. Я боялся предать свои чувства, раскрыть их любимой. Какой же я наивный: мои слёзы уже давно сказали всё за меня.
- Скажи, прежде чем уйдешь, почему…? Почему?- я медленно сокращал между нами дистанцию, делая себе всё больнее и больнее. – Неужели, я тебе мало дал? Неужели, ты думаешь, что кто-то способен любить тебя сильнее чем я? Чего тебе было мало в наших отношениях? Скажи, я должен учиться на своих ошибках.
- Пабло, все не так. Я……..
- Или тебе просто захотелось разнообразия? – я давил на неё вопросами, а она дрожала от моей ярости. – Мексиканец лучше в постели? А? Что горячей, страстной Марисе не хватало моей ласки? Что ты молчишь?
- Ты не даёшь мне сказать! – справедливо заметила Сумасшедшая.
- Потому что я не хочу больше слышать твоей лжи. Всё, всё было ложью. Невыносимо даже вспоминать. Сколько это продолжалось? Сколько вы с Мануэлем ……. Нет, не говори.
Я протёр руками лицо, чтобы очнуться от горячки, но всё бесполезно. Ладони мои ощутили, горячие как пламя капли слёз. На них остался ожог ничем неизлечимый. Я сделал бесполезный, удовлетворяющий нервы круг по комнате. Фото счастливой четвёрки заставило меня остановиться. Вот она моя мечта. Группа, которой всё таки не суждено было полностью реализоваться. А вот они - виновники этого. Стоят между мной и Мией обнявшись, как крепкие тёплые друзья. Друзья?...... Я схватил рамку с четырьмя счастливыми лицами и неожиданно даже для самого себя швырнул её в стенку. Удар и шум битого стекла поколебил шокированую Марису. Среди осколков разбитого сервиза лежала почти целая рамка. Только между мной и Марисой пробежала трещина. Я с испугом посмотрел на Марису и понял, что с этим знаком вся её надежда ушла вон.
- Пабло, успокойся. Прошу тебя. Я не стремлюсь вернуть всё назад. Я хочу, чтоб ты знал правду,- как же она заботливо говорит. Только бы не купиться снова на этот ласковый голос. – Нас с Мексиканцем подставили. Ну, подумай, если нас фотографировали, следили за нами, значит знали, что это произойдёт.
- Да кто-то был поумнее меня: заметил между вами ИСКОРКУ.
- Что ты переворачиваешь слова?
- А я глупец ничего не видел. Сколько вы вместе? Неделю? Месяц? Год? А, может, это вообще началось еще на третьем курсе? Зачем же нужно было потехаться надо мной. Для чего? Для сувенира на память: «Вот я окрутила всеми желаного мачо и плюю ему в спину, а он при этом улыбается»?
- Что ты говоришь? - отчаянно бросилась к моей груди, но не ощутила от меня ответной нежности, а лишь призрение, - Я люблю тебя, Пабло. Только тебя. Понимаешь Люблюююююю!
Тонкие кисти били меня в грудь. Но их силы не хватало, чтоб сдвинуть меня хоть на миллиметр.
- Я никогда бы тебе не изменила.
- Но изменила, - я схватил её за плечи так сильно, что она сжалась от боли, - И не смей говорить о любви!!!!!! Ты не умеешь любить!
- Пабло. Пусти мне больно, - тихо прошептала Мари, но я сжал её еще сильнее.
- А мне не больно? Ты хоть знаешь как больно мне? Девушка, которую я боготворил, изменяла мне с другом прямо под носом. А я – дурак, носил тебя на руках, пылинки с тебя сдувал. Ты ж единственная девушка, которой я не изменял. Кроме тебя мне никто не был нужен. Надо же – ирония судьбы. Может, ты решила отомстить за всех моих бывших. Теперь я представляю, что они бедняги чувствовали.
- Как же ты слеп! – Мариса медленно качала головой, будто бы не признавала реальности.
- Да. Я слеп, потому что не разглядел в тебе грязной шлюхи.
Мою щеку моментально огрела гарячая пощечина. Эта был не первый её удар, но самый сильный. Я смотрел сквозь свою длиную челку на Сумасшедшую и не увидел недавнего отчаянья. Ненависть, злость, обида. Вот, что там было. Она отступала назад, даже не оглядываясь под ноги. Её взгляд черствый и безнадёжный был прикован к моему лицу.
- Я докажу свою невиновность, но потом и не думай просить у меня прощения.
- Просить прощения?! По-твоему, это я должен просить прощения!
Эти глаза цвета кипящей смолы не прекращали выказывать своей кошачьей натуры. Они - её истинное лицо. Глаза дикой независимой кошки, мстительной, свободолюбивой, эгоистичной и самолюбивой. Она никогда никому не позволяла себя оскорблять и сейчас не намерена делать исключения. Эта дикарка ничего не говорила: она понимала мелочность слов. Её глаза сами обо всём говорят. Как же я люблю её за это гордое непринуждённое самолюбие. Как же я люблю эти пронзительные черные глаза. Но почему же они такие независимые, почему они не мои? Раньше я думал, что мои. О Боже как же я ошибался. Иногда они обманывали меня своей нежностью, мягкостью. Но во время ссоры они другие – они дикие, безжалостные, бессердечные. Стоит только оскорбить это маленькое беззащитное на первый взгляд создание, как горячие эмоции импульсивной аргентинки начинают кипеть, вырываться вулканом страсти и накрывать тебя своей лавой.
Как же я хотел схватить её, прижать к себе и поцеловать. Но нет. Она больше этого не дождётся. Я больше не её марионетка. Я начинаю с сегодняшнего дня лечиться от этой дикой зависимости. Я сумею. Я верю в себя. Не буду слабым, стану таким же сильным, как и она. Я теперь знаю, как – просто нужно стать эгоистом. Пофигизм – главная характеристика кошек, и в Марисе она проявляется всё интенсивнее. Ей начхать на мои чувства, и мне на её. Ей начхать на группу, мне тоже. Для неё главное - она, для меня главное – я.
Она развернулась и ушла. Ушла тихо без криков, как обычно бывает, без хлопка двери, без остатков запаха её волос. Так тихо она ещё никогда не уходила. Я ничего не узнаю. Всё стало каким-то другим. Мир другой, когда мы не вместе.
С её уходом я стал готовиться к новой жизни. Но смелости не хватало. Всё же я не такой как она. Я не такой сильный. Я не смогу забыть её. Покинув, даже не настаивая, недавнюю затею стать похожим на Марису, я сразу начал повторять свои же ошибки, а именно искать утешение и смелость в каждой очередной бутылке виски. Но ничего нового для себя там я не нашел. Лишь мутнее, но чаще начал появляться образ всемогущей богини, образ сиамской кошки, образ жгучей рыжей красавицы, образ милой влюблённой девушки. И в очередной раз убедившись, что последнее ложь, я тянулся к новой бутылке. Этот дьявол в облике ангела, шакал подобный строптивому котёнку, проникал весь мой разум. По-моему, я даже позвонил ей. Плохо помню. Я ныл пьяным расплаканым голосом в трубку, но не просил вернуться. Я продолжал её оскорблять, давить на пустую совесть, пока не услышал длинный гудок. Потом снова бутылка и сон, сказочно прекрасный: любимая жена, бесконечные гастроли по экзотическим странам и куча детишек, голубоглазых, рыжих, сумасшедших.
Проснувшись утром на полу под дверью, я насчитал около трёх бутылок виски и две пива. Ничего себе нажрался. Об огромных дозах говорила и боль в голове. Как же ничтожно я сейчас выгляжу. Первым, что пришло ко мне на ум - это привести себя в порядок. Но сделать это хорошо мне не удалось. Острый звук телефонного звонка резал мою голову. Подбежав к трубке, я её не поднял, потому что увидел на определителе номер мобильного Марисы. Мысли о ней снова меня заколдавали, и я как зомби пялился на трубку. Так хотелось поднять её, услышать родной голос. Я только дал слабость и потянулся за телефоном, как мои намерения оборвал мужской голос, говорящий из автоответчика. Что за тип звонит с её телефона? Очередной хахаль?
- Я звоню вам, потому что вы последний, кто ей позвонил. Девушка, владелица телефона, сейчас лежит в центральной больнице в тяжелом состоянии. Думаю, она в вас нуждается.
Я забыл дышать, забыл своё имя, забыл ссору, что произошла между нами. Я помнил лишь её образ, её голос. Я испугался больше её не увидеть. Я наплевал на клятву больше к ней не приближаться и, схватив ключи от машины, рванул что есть мочи к ней, моей единственной, моей любимой. Всю дорогу я думал о вчерашнем вечере, о том, что эта жуткая сцена была нашим последним разговором, и что я больше не смогу обнять мою Мариску и сказать, как сильно я её люблю. Я потерял себя, и боялся, что больше никогда не найду. Белый больничный коридор превратился в темный туннель мрака. А я бежал вперед к свету, к своему ангелу, в палату, которую мне назвали.
Открылись двери, и я остолбенел. Моему удивлению не было границ. Если это тяжелое состояние потерпевшей, тогда в каком состоянии находился я? Мариса без единой царапины, только с синяками на руках, которые по-видимому оставил вчера я, стояла передо мной. Сразу, как я вошел, Мариса кинулась запирать дверь на ключ. Она меня хорошо выучила и знала, что я сразу же развернусь и уйду. Единственным человеком в тяжелом состоянии был Мануэль. Он неподвижно лежал на койке, и без всякого осуждения за вчерашние смотрел на меня. Странно я бы на человека, совершившего со мной такое, смотрел бы со страхом, а не сочувствием.
- Что ж.. еще одна ложь, - посматрев на Марису, произнёс я, - И чего ты этим добивалась? Хотела посмотреть, на сколько ты для меня важна, а потом посмеяться в очередной раз?
- Нет. Я просто хотела, чтобы мы все собрались. Мне есть, что сказать и показать.
Окинув палату глазом, я заметил в углу на кресле забившуюся Мию. Было видно, как её тяготила компания Марисы и Мексиканца. Во мне же она видела спасение.
- Ладно. Говори быстрее, избавь меня от своего присутствия. Меня уже начинает тошнить,- мои слова поддержала лживая мимика.
- Не переживай, это много времени не займет. Садись и слушай, - Мари указала на свободный стул рядом с Мией.
- Если это много времени не займёт, я не устану и постоять,- огрызнулся я.
- Как знаешь, - Сумасшедшая достала из кармана джинсов диктофон и, нажав на кнопку, положила на тумбочку рядом с Мануэлем. – Здесь мой разговор с Густаво, для тех кто не знает, - посмотрела она на Мию, - Густаво – это парень из конкурирующей группы. Они захотели нас сдвинуть, разрушив ERREWAY. Что успешно получилось.
Мари замолчала и в палату проникла кромешная тишина. Только редкое шипение диктофона иногда пронзало её.
- Ну и где запись?
- Потерпи, - возмутилась моему мелкому терпению Мариса.
Легкий шум диктофона вдруг заглушил чей-то нечеткий голос.
- Какими судьбами? С чего это вдруг меня решила навестить сама Мариса пиа Спирито?
- Думаю, ты знаешь с чего я здесь,- злой и тихий от усталости голос Сумасшедшей лился из этого маленького чуда техники
- Нет не знаю… Ну правда. Просвети.
- Вчера утром я почему-то проснулась в объятьях своего лучшего друга. Совершенно голая. А потом такое фото оказалось у моего жениха.
- Да ну, а передо мной корчила из себя недотрогу,- это было похоже на иронию
- Прекрати играть. Это ни к чему. Я знаю, что это твоих рук дело.
- К сожалению, мои руки в процессе твоей измены не участвовали
- Не знаю, по какому поводу тебе весело. Ведь после выходки твоей и твоих дружков продюсер отказался с вами работать.
- С чего это вдруг ему от нас отказываться?
- Понимаешь, он не любит нечесную игру и похоже единственный, кто мне верит. Признайся - смысла нет отрицать. Ты, когда угощал меня с Ману в качестве примирения выпивкой, подсыпал чего-то, а потом уложил поудобнее.
- Что ты мелишь. Я не виноват, что ты не умеешь пить и лезешь в таком состоянии в постель первому попавшемуся. Могу пожалеть об одном, что вместо вашего мексиканца не оказалось рядом меня.
- Мариса, хватит этого бреда, - я злился потому, что больше не мог слушать это и представлять любимую с другими.
- Ты можешь дослушать? – Мари не понимала, сколько нужно сил, чтобы выслушивать это, - Я же не собрала вас выслушивать очередные унижения в мою сторону.
- ….всё равно мне никто не верит,- вновь услышал я голос Марисы из диктофона. Похоже, я что-то пропустил, но это не меняло сути,- Смысл отнекиваться передо мной. Поверь, я пришла поблагодарить. Я чуть не вышла за человека, который совсем не доверяет мне. Густаво, ты же спас меня от раковой ошибки. К тому же Джонни Гусман предлагает мне сольную карьеру. Он решил, что я принесу ему больше денег, чем вы все.
- То есть? Джонни бросил нас всех и хочет заключить контракт только с тобой? – похоже, Густаво удивился не меньше чем мы сейчас
- Да. Он давно предлагал мне это. Но наша группа была очень дружна, я не могла их предать. А сейчас сам знаешь. Короче ты изменил мою жизнь. Спасибо.
- Неужели всё это было ни к чему? Мы даром устроили этот цирк? Джонни так и не хочет с нами работать?
- Так, всё таки я была права. Это вы всё подстроили? У меня с Ману ничего не было?
- Зачем спрашивать, если сама всё знаешь. Похоже, единственный человек, который от этого выиграл - это ты. А я даже за тебя рад. Нет, серьёзно. Этот урод тебе не па…….
- Мануель, о Боже извини прости, что тебе не верила, - Мия подбежала к Мексиканцу и нежно взяла в руки его избитую голову.
Она целовала его как в бреду. Похоже, что счастье окутало её полностью. Ведь всё позади. Они теперь снова будут вместе. Ману ей не изменял.
Но, к сожалению, меня такое счастье не охватило. Как только я взглянул на Марису, то понял всё без слов. Ничего не вернуть. Ничего не забыть. Ничего не простить. Она смотрела на меня гордо, побеждено. Вновь и вновь показывала мне мою мелочность в сравнении с ней. Мари снова оказалась права. Ведь она никогда не врёт. Моя Мариса, моя. И зачем я придумывал ей новый, неправильный, искаженный обманом образ. Ведь она такая, как была все эти годы: гордая, непринуждённая, независимая, стойкая. Она такая, какой все её знают. И любовь её не была обманом.
Ненависть же моя не исчезла. Она только перешла с одного объекта на другой, то есть с Марисы - на меня. Как я мог ей не верить? Как я мог её оскорблять? Как я мог уничтожить своё будущие? Ведь надо быть полным идиотом, чтобы не узнать в том фото провокации. Ведь не будут просто левые люди следить за какой-то парочкой, фоткать её и рассылать компромат всем как поздравительную открытку. На папарацци это не похоже. А то все газеты уже напечатали бы скандал года. Сейчас я это всё понимаю. Почему же не понимал раньше? Неуверенность в себе, неуверенность в любимой? Что же это?
Мари тихо, не собираясь мешать счастливой парочке, покинула помещение в сопровождении моего молящего о прощении взгляда. Я ничего не сказал ей вслед и не требовал от неё того же. Я понимал сейчас ей что-то говорить, доказывать бесполезно. Мне оставалось только осуждать себя, надеяться, что Сумасшедшая остынет, простит меня. Хотя надеяться на такое очень глупо с моей стороны.
- А где Мариса?- Спросила очнувшаяся от счастья Барби
- Она ушла.

У любви есть зубы, и она кусается. Любовь наносит раны,
которые не заживают никогда, и никакими словами невозможно
заставить эти раны затянуться.В этом противоречии и есть
истина - когда заживают раны от любви, сама любовь уже мертва.

Стивен Кинг

Мануэль был прав, я не сдавался.
ERREWAY в скором времени двинулся в обещанные гастроли. Мия и Мануель наслаждались романтикой, пейзажами Бразилии. А я смотрел на них и вспоминал прошлое, когда еще не задумывался над тем, что имею. А сейчас без Марисы мне остаётся только наслаждаться её мучительным далёким присутствием. Вероятно, я мазохист, раз продолжаю находиться с ней рядом, чувствуя при этом невыносимую боль. Но как прожить без неё и без музыки? Приходится терпеть, смотреть на неё нежно и только. Ни прикосновения, ни ласковых слов, ни трепетной заботы. Я остался без Марисы, без жизни. Я остался один.
Мы прибыли в очередную гостиницу. Нас везде принимали, как королей. Фаны штурмовали всякое помещение, куда вступали наши ноги. Эти вечные визги, которые сначала возбуждали во мне мелкую звездную болезнь, вскоре начали меня раздражать. Большая тень в образе моего охранника тоже не вызывала у меня симпатии. Эта суровая мордашка доставала меня так, что хотелось аж кричать. Единственная кто выделялась среди нас сообразительностью и решимостью была Мариса. Ей всегда удавалось обхитрить своего охранника, и хорошо замаскировавшись, умотать отдохнуть от всех. Бедный бугай. Вот ему доставалось от нашего менеджера, что не усмотрел за своей подопечной. Он просто не знает, если Мари, что-то задумает обязательно совершит. А из-за этого его работа становилась адом, сплошным поиском мелкой и ловкой в игре в прятки Сумасшедшей.
Мы прибыли в очередную гостиницу. Прекрасные апартаменты, на которые не возможно жаловаться, казались для меня пустыми и одинокими. Еще одна ночь, когда я должен отдохнуть перед выступлением. А мне все не спится в мягонькой чересчур просторной для одного кровати. И снова в мыслях она, только она. За что мне это? Неужели я ни секунды не смогу расслабиться, забыться? Неужели мне всю жизнь предстоит вот так мечтать перед сном о незбытачной любви. Фото любимой, которое я рассматривал в сотый раз, больше не удовлетворяло мою наркотическую зависимость в ней. Мне вдруг захотелось увидеть её. А она так рядом за стеной в соседнем номере. Стена вот что не позволяет нам приблизится друг к другу. Стена стала между нами, построенная на недоверии и гордости. И как я не пытался её разрушить, как я не оббивал руки от стремления, пробить её всё не получалось.
Я будто лунатик потащился за своими ногами. Не странно. Они привели меня к двери соседнего номера. Я был уверен, что Мари спит. Но я её не потревожу. Я же пришел только за её немым поцелуем. Я хотел увидеть её заснувшие черты лица, ангельские, омытые сладким сном. Ведь большего я не требовал, хоть и желал.
Тихо опустив дверную ручку, я отворил дверь. Какая же Мариса непредусмотрительная. Как можно оставлять открытыми двери? Или она рассчитывала на спящего в вестибюле охранника?
Я остолбенел у порога. Меня поразило в один миг. Приятные мурашки пробежались по всему телу и защекотали в животе. Это давно известное ощущение не покидало меня. Сердце забилось в критически быстром режиме, но не переживайте оно у меня натренированное всё выдерживает.
Меня так встревожила прекрасная картина, которую ни один поет не способен описать в своей любовной лирике. Трепетное, кроткое женское тело, окутанное одним полотенцем, умывалось в лунном свете. Мари облокотилась на перила балкона и всматривалась в чистые и искромётные как ее глаза звёзды. Как захотелось прикоснуться к её тонким стройным плечам. Провести рукой по нежной как шелк коже. Её движения были так печальны, что сердце сжималось.
Я не знаю, сколько простоял так, любуясь её красотой, но время для меня остановилось. Всё вокруг было так спокойно и безмятежно, совсем не так как в жизни. И Мари была не такая. Она была печальна. Я пытался не шевелиться, не дышать, чтоб не вспугнуть вольную птицу. Если б Мари меня увидела, то непременно накинулась бы с криками, выгоняя из своего номера. А мне так не хотелось уходить. Я простоял бы так вечность, борясь с безумной силой, которая притягивала меня к Марисе как магнит. Я невольно забывался. Осторожность меня покидала. Я устал бороться с самим собой и начал медленно приближаться к предмету моего обожания.
Шорох моих шагов испугал тишину. Мариса резко повернула голову. Её печальные, строгие черты лица изменились на суровое недоумение. Я уже говорил, что она прекрасна? Её нежный, мегкий профиль сбил меня с толку. Я не мог проговорить ни слова, а лишь смотрел на родное до боли лицо.
- Что ты здесь забыл? – этот голос поражает своей красотой каждого.
Я это говорю не потому, что я влюблён в это прекрасное создание, а потому, что это правда. Я сочувствую тем, кто не слышал её удивительно нежный, женственный тембр. Ведь раз, услышав это звучание, начинаешь жить по-новому. Чистота её голоса, невинность, исходящая от него, поражали каждого. Во всех звукозаписывающих компаниях только и делали ей комплименты. А я был горд, что способен услышать заветные слова в его исполнении: «я тебя люблю».
- Пабло, что ты здесь делаешь?- повторилась Мариса, не заметив реакции у остолбеневшего тормоза.
- Я… Мне просто не спится.
- И ты решил доставать меня. Уже второй час ночи. Завтра тяжелый день, ты б отдохнул, - я никак не ожидал заботливой интонации, но она прозвучала.
- А ты чего не спишь?
- Ты же знаешь, я люблю смотреть на луну. Размышлять о всяком.
- О нас?
- Что о нас? – Мариса сделала вид, что ничего не поняла
- Ты размышляешь сейчас о нас? – уточнил я вопрос и сразу же пожалел об этом.
Передо мной вдруг появилась дикая кошка, которой наступили на хвост. Мари прикусила нижнюю губу, как обычно это делала перед тем, как опровергнуть неопровержимый факт, и выдавила на одном дыхании:
- Конечно, же нет. Нас больше не существует и здесь не о чем размышлять.
- Неправда такие чувства так просто не исчезают, - я приближался к ней медленно, будто боялся вспугнуть.
- А я и не говорила, что они исчезли. Просто мы больше не сможем быть вместе как раньше.
- Но почему?
- Ты еще спрашиваешь. Из-за твоего недоверия, - возмутилась моему настырному вопросу.
Я уже не раз пытал её подобным диалогом, пытаясь разбудить в ней жизнь.
- Нет всему виной твоя гордость. В жизни не встречал настолько гордой, как ты. Ты готова сломать жизнь и себе и мне только потому, что не способна простить мне мою реакцию.
- Не смей винить во всём меня.
Мариса была совсем близко. Так близко, что я мог почувствовать на своей коже рождаемый криками воздух. Она смотрела на меня впритык своими черными глазами, которые сверкали злобой. Как же я люблю, когда она злится. Тогда её глазки становятся настолько строгими и твердыми от непонятной решимости, что начинаешь себя чувствовать слабым и беспомощным, покоренным их власти. Никто не способен смотреть так.
- Ты - дура. Неужели не понимаешь, что не сможешь побороть свою любовь, - некая самоуверенность с моей стороны была достаточно оправдана в течение нескольких лет.
- Ты снова решил меня оскорблять. Убирайся, - она толкнула меня, но удар был настолько слаб, что я не сдвинулся с места, - Убирайся,- еще один удар в грудь и еще.
С каждым разам она ударяла всё сильнее и сильнее. Было заметно, что эмоции вот-вот прорвутся и она заплачет в истерике. Но нет. Этому не бывать. Она никогда не позволит себе подобного, только из-за этой уже не один раз названой гордости.
- Убирайся, а ни то я…….
- А ни то, что?.. - Я схватил её кисти рук, и Мари посмотрела на меня, чуть презренно зажмурив глаза. Но всё же больше всего в них отражалось не презрение, а боль и ненависть.
Вдруг совсем неожиданно Марисыны сладкие уста страстно впились в меня. Похоже, это был ответ, который заткнул меня быстрее всяких угроз. Я застыл в непонимании. Мои губы лишь несколько секунд не отвечали на поцелуй, после чего я отдался ему всей накопившейся страстью. Моя недавняя мечта вдруг стала реальностью. Я закрыл глаза и забылся в самом сладком сне. Эмоции переполняли Марису, а она их выливала в поцелуй. В гневе она целуется еще лучше. Она – это огонь, который никогда не потухает. Любимая обжигала меня прикосновениями, заставляла неметь от своего запаха. Я полностью стал её пленником. Ноги подкашивались, а разум уже давно куда-то улетел. Я крепко обнял Марису, и шелковая теплая кожа возбудила во мне миллионы мурашек. Я невинно зацепил рукой полотенце, что было на Мари. И передо мной оказалось самое прекрасное творение Господа, сама Богиня, о которой мечтает всякий смертный. Но эта мечта к их сожалению досталась мне. Она моя и телом, и душей. Я хочу вечность провести так, держа в объятьях любимую.
Обнаженное женское тело доводило меня до безумия. Мари запрыгнула на меня. Её стройные красивые ноги охватили мой торс, а нежные кисти рук трепетали мои волосы, добавляя поцелую еще большей страсти. Мы повалились на кровать. Красные локоны волос устелили бельё. Я не прекращал пылко усыпать хрустальное тело своими поцелуями. Женские плечи были такими же горячими, как огонек горящей свечи. Этот огонь не обжигал болью, а дарил тепло.
Я знаю каждую клеточку её тела. Люблю каждую мельчайшую и не заметную для безразличного взгляда родинку. Все для меня было знакомо и ощущения, и жгучее желание. Но все равно эта страсть никогда не войдёт в привычку. И пусть говорят, что с годами она проходит, старые супружеские пары забывают, как когда-то любили, я знаю, во мне это будет жить вечно. Каждый раз я хочу Мари всё больше и больше. С каждой секундой я люблю её всё сильнее и сильнее. И эти чувства, что переполняют меня, никто даже Бог не сможет потушить.
Тяжелое дыхание любимой обжигало меня. Я задыхался в сладкой ауре сегодняшней ночи. Я попал в рай, а моим поводырём была Мариса. Не зря говорят, что мы мужчины слабы перед женщинами. Сейчас я был готов на всё ради неё единственной и неповторимой. Минуты сладкого блаженства, минуты любви, минуты страсти, после чего…..
После чего вновь неожиданность. Я вдруг моментально очутился на коридоре. Не думайте, что по своей воли. Нужно быть полным идиотом, чтоб отказаться от компании обнаженной красавицы. Просто эта же обнаженная красавица, окутавшись одной простынёй, выдвинула меня за дверь. И я очутился один. Мне стала так холодно. Я думал это от того, что меня больше не согревает теплое тело моей девочки. А после вдруг осознал, что причина в другом, когда смущенная девушка из номера напротив посмотрела не меня с недоумением и страхом. А страх и смущение были вызваны моей обнаженной натурой. Тогда я стал бешено бить кулаками в дверь Марисы.
- Мариса, впусти. Ты что сума сошла? Я же голый.
Но ответа не было. Тишина из комнаты, не единого шороха будто её и не было.
- Мариса, что это было: не сдержанные эмоции или месть. Хочешь, чтоб на меня голого все пальцем показывали? Мари ну это совсем не смешно.
И тут момент и мои же трусы затыкают мне рот, а следом за ними летят джинсы, футболка и кроссовки. Я так и остался с трусами во рту соображать, что это было, а когда опомнился, двери в номер любимой вновь оказались закрытыми. Как хорошо, что поблизости никого не было. Я и представить себе не могу, что у меня был за вид. А моя Мариска всё же жестокая.
- Любимая, ну открой дверь, - бормотал занудно я, в спешке натягивая трусы. Всё же их место не там, куда их засунула Сумасшедшая, - Мариса, …. Да что же это?
- Тобой попользовались и выбросили, - громкий родной и суровый голос пробил дверь.
Кажется, это слышал не только я, но и вся гостинеца. Я, конечно, понимал, что объяснение Марисы неправдиво. Главным толчком к сегодняшней ночи послужил её порок-импульсивность. Она всегда сначала делает, не контролируя свое поведение, а затем жалеет. Я также был уверен, что ей сейчас плохо, что она пытается меня забыть, лежа на кровати и впившись взглядом в стенку. А я тут не даю ей забыться, достаю своим назойливым присутствием. Нет, я не садист, просто за любовь же нужно бороться. И я борюсь. Который раз я пытаюсь вбить в её красивую рыжую головку, что от любви не уйти, что память о прошлом всегда будет сопровождать её, что даже она, самая сильная и упёртая, не сможет устоять под её натиском. А она всё стоит на своём и продолжает упорствовать.
- Мариса, ну почему же ты делаешь больно и мне и себе? Нас же тянет друг к другу. Впусти меня, и мы спокойно поговорим.
- Пошел в жопу, Бустаманте, - услышал я уже привычный ответ на свои просьбы.
- Мари, не глупи. Я буду здесь, пока ты не откроешь мне дверь.
Но молчание свидетельствовало о её несогласии. Я облокотился о дверь и спустился на пол. У меня было много времени на раздумья, но как я устал от постоянных мыслей, что лезут мне в голову. Вновь между нами стена. Она такая хрупкая. Почему же мне не удается её пробить, почему Мариса сдерживает её с другой стороны? А когда мне кажется, что вот-вот, как было это только что, я снова оказываюсь на другой стороне баррикады.
Сон наваливал на меня. Ночь брала вверх. Но спокойствие и тишина была так приятна, что я не сильно уж и сопротивлялся. И моё послушание было вознаграждено. Прекрасный сон овладел моим разумом. Он был так реален и прекрасен как сегодняшняя ночь. Да сон и был сплошным воспоминанием случившегося. Я будто вернулся в прошлое и прокручивал все вновь и вновь. Приторные губы, пылкие прикосновения. Я чувствовал себя на седьмом небе, проговаривал имя любимой без остановки.
А тут совсем не кстати я ощутил лёгкие удары в бок. И мне пришлось открыть глаза. Я был готов разорвать на части того, кто вытянул меня из этой райской фантазии. Но когда я увидел эти прекрасные ножки, которые только что тормошили мое тело, всё желание мести сразу же пропало. Похоже, во сне я немного увлекся и перешагнул черту к реальности. Я валялся у порога у ног своей любимой и, обняв их с таким наслаждением, был готов проваляться так хоть целую вечность
- Пабло хватит целовать мои ноги!!!! – злой, но чем-то довольный голос оторвал меня от любимого занятия. Я так проникся сном, что стало трудно провести грань между реальностью и иллюзией.
- Пабло,- вновь она за своё.
Ну что ей жалко, что ли. Я ж совсем немножко. Будь у меня такие ноги, я б всех заставлял их целовать ну и сам иногда баловал бы себя этим делом. Ох уж эти женщины даже не осознают, какой красотой владеют, и как эта красота привлекает нас мужчин.
- Подымайся, мы на концерт опоздаем. Ты что здесь всю ночь провел?
- Ну, ты же меня не впустила к себе, - наконец я окончательно проснулся и начал соображать, что происходит и почему Мари меня отталкивает.
- У тебя есть свой номер.
- Но, там нет тебя.
- Под дверью меня тоже нет.
Я уже успел вытянуться во весь рост.
Как же она мило пререкается. Утро удалось. Проснувшись, я сумел насладиться и её мимикой, и её голосом, и даже (так повезло) её ножками. Но как только я освободил Марису от своих сонных объятий, она тут же воспользовалась своей свободой и убежала. Я от нее не отставал. Просто шли мы как-то не вместе и не порознь. Она пыталась делать вид, что мы чужие друг другу и довела обстановку до официальности. Спустившись вниз, мы сразу же ощутили на себе довольные взгляды нашей чудненькой парочки.
- О, вы вместе, обрадовалась Мия, как прекрасно.
- Конечно, нет, - начала отнекиваться Мариса, - Мы встретились на лестнице.
- А по вчерашним крикам не скажешь, - счастливый Мануэль выглядел как Шерлок Холмс, распутав толстый узел преступлений.
- Да, слышно было на весь этаж, поддержала своего парня Барби.
«Надеюсь, было слышно не наши стоны», - подумал я.
- Вот нужно было тебе кричать! – возмутился я на Марису, - Теперь вся гостиница знает, что меня изнасиловали.
- Ой, бедненький, - иронично посочувствовала мне любимая, - Ты так сопротивлялся. А я такая сильная повалила тебя хрупкого мальчика на кровать. У тебя уже просто не было выбора, как отдаться мне.
- Знаешь, женская красота действует намного эффективнее, чем мужская физическая сила. Я этого не хотел, - в наглую соврал я. Думаю, мне никто не поверил.
- Тогда зачем припёрся ко мне в номер?
- Хотел спросить есть ли у тебя пакетик чая, - такое оправдание и полный даун не придумает.
- В два часа ночи?! Я тебе не рисепшн.
Мелодия на моём мобильном оборвала этот припреятнейший разговорчик. Доставая его из кармана, я увидел совсем не смущенные услышанному разговору лица моих друзей. Похоже, они были рады случившемуся больше меня.
- Привет, Соня!!! – обрадовался я голосу будущей тёщи.
- Почему тебе звонит моя мама? – тихо только мне, но одновременно и всем присутствующим сказала Мариса.
Я прикрыл микрофон трубки и с незабвенным наслаждением сказал:
- Все вопросы по поводу свадьбы она решает со мной.
- Какой еще свадьбы?
- Ну, как какой? Нашей, любимая. Или ты забыла, что у нас через три недели свадьба?
- Ты, что идиот, я её отменила, - но я больше не слушал. Всё таки не прилично заставлять будущую тещу ждать.
- Да Соня с Марисой всё впорядке. Я за ней присматриваю.
- Дай трубку,- снова Сумасшедшая влезла не в свой разговор.
Но не тут то было. Думаете, я так добровольно сдамся. Я не подпускал её к себе ближе чем на расстояние моей вытянутой руки. Конечно, Мариса делала всё возможное, чтоб вырвать у меня телефон и сообщить своей чекнутой мамаше, что никакой свадьбы не будет. Хотя это не мешало мне продолжать милое общение с Соней.
- Мариса, твоя мама спрашивает, какими лучше цветами украсить арку.
- Никакими Пабло. До тебя что, как до жирафа? Свадьбы не будет.
«Это ты так думаешь» - самоуверенно прорычал я про себя и продолжил беседу.
- Соня, Мариса сказала, лучше хризантемы…. Ну ладно пусть будут нарциссы, - я никогда не понимал, зачем спрашивать, если все равно делаешь по-своему. Теперь мне стало ясно, откуда у Мари такая привычка.
- Нет, Мариса сейчас не может подойти. Она немного занята.
- Могу. Дай мне поговорить с Соней!!! – Мариса уже не на шутку разозлилась, и мне пришлось, спасая телефон, поднять его вверх.
Конечно, маленькая Марисита не могла дотянуться и до моего локтя, но щекотать, бить по почкам, щипать у неё хорошо получалось. Отчаявшись в своих попытках, до ужаса обиженая Мариса отступила в сторону и уже издалека прислушивалась к моим словам.
- Хорошо, я передам всем привет. Пока Соня… Договорились буду называть тебя мамой.
Какая она тебе мама, придурок,- вновь за своё Мариса. Ну, смерилась бы со своей участью. Так нет, нужно всем нервы портить.
- Твоя мама – моя мама, твои друзья – мои друзья, твой дом – мой дом. Пора уже привыкать к этому, - подлил я масла в огонь, но как не странно Мариса ничего на это не ответила. Может она устала спорить, а может, решила не забирать у меня мою идиотскую мечту.
Концерт был великолепен. Столько народу пришло поглазеть на нас, что аж страшно стало за свой талант. Невероятное количество поклонников штурмовали сцену. Несчастная охрана попала под самый большой, наверное, в их жизни шквальный огонь. Всюду были слышны наши имена. И я вдруг понял насколько любит публика мою Марису. Сотни голосов кричали ей комплементы, ненасытные глаза смотрели на неё, как верные праведники на икону. А я только и хотел кинуться в эту толпу и разодрать как бешеный пёс любого, кто посмеет попросить у неё номер или ещё хуже поцелуй. А таких смельчаков было уйма. Ошибки природы не понимали, что звезда никогда не позволит столь яростному поклоннику приблизится к ней хоть на шаг, хотя бы из соображений безопасности. А я, наконец, осознал, что не единственный мужчина на этой земле, и Мариса в любую минуту может выбрать себе созерцателя. И он будет приглядывать за ней, как за сокровищем, ведь она и есть сокровище: такой клад попробуй откопать. Но врятли он будет знать её настоящую. Каждый видит в ней звезду, до которой не возможно дотянуться, невероятный феномен биологии. И лишь только я буду видеть её настоящую: капризную бунтарку, экспонирующую свой характер любому встречному, и нежную, чуткую женщину, понимающую цену любви.
После пресс-конференции, раздачи автографов, и съёмок в какой-то передаче мы наконец-то сумели найти минутку для того, чтоб отметить наш успех. Ближайший бар был за углом, но по инициативе нашей Сумасшедшей мы поплелись к черту на Кулички. Ведь по её словам наша охрана в поисках подопечных обязательно посетит намеченный нами в первый раз бар. Странно было то, что как раз всем кроме этой чекнутой удалось сбежать от своих головорезов. А вот она такая опытная в своем деле и попалась. Может, потому, что от нас троих такой выходки не ожидали, а вот за ней следили так, будто бы за самим Усамом Бен Ладеном. Все постоянно ждали от неё какой-то невероятной выдумки и смотрели во все три глаза, и ей все равно удавалось совершить задуманное. А тут впервые в жизни такое невезение.
- Жаль, без Марисы будет скучно, - заявил очевидный факт Мексиканец.
- Да она уже небось себе локти кусает. Мы здесь, а она наслаждается компанией наших пупсов.
- Они, наверное, во всю её тормошат, пытаясь выбить информацию о нашем месте нахождения,- с сочувствием представил я себе этот допрос.
Но сочувствовал я не Мари, а нашей охране. Ведь это надо иметь невероятное терпение, чтоб пропускать мимо ушей её любимые колкости, ну в лучшем случае насмешки. Я уже видел в своём воображении, как эта кучка неудачников катается по всему Рио вместе с искусно улыбающейся «преступницей». А та, пользуясь своей властью, тыкает пальцем во всё более отдалённые места на карте. И я осознал, что ей ничуть не скучно. Эта проказница может придумать для себя развлечение в любой обстановке.
Похоже, не только передо мной представилась эта картина. Мануэль тоже упустил тонкую улыбку гордости за свою сестричку.
- Так, может, мы пойдём в другое место. А то если Мариса нас выкажет, нам не сдобровать, - Миены глаза не понимали нашей игривой радости.
- Миита, Любимая, с Марисой хоть в разведку ходи. Уж она то точно не выдаст, как бы её не пытали.
- А вдруг они пригрозятся спалить всю ту одежду, что я так подбирала для неё. Я бы такой пытки не выдержала, - Мия прикрыла ладонью лицо, будто собиралась заплакать от немыслимой картины.
- Мия, не переживай пару тройку «пижам» мне удалось спасти, - сказал голос позади меня.
- Мариса, сестрёнка, как тебе удалось вырваться? – радостный Мануэль побежал обнимать изощренного дезертира.
- Вы чего ребята!? Сколько времени знакомы, а вы меня будто и не знаете. Мариса Пиа Спирито найдёт выход из любой ситуации, - гордо и торжественно заявила рыжая.
Я в этот момент был в ауте, как наверное и все парни находившиеся в этом баре. Перед нами стояла не та Мариса какой вы привыкли её видеть. Это было нечто шикарное. Длинный плащ коктельного цвета был женственен и элегантен. Большие очки додавали экстравагантность, а прическа была строгой, как и её черты лица. Она легким движением скинула плащ и оказалась в короткой юбке и тонкой облегающей майке. Я только хотел поднять прилипшую к земле челюсть, как всё эту ауру женственности рассеяли Марисыны колкости. И как вы думаете, в чью же сторону она бросала столь «приятные» слова? Конечно же, в мою.
- Я вообще то поздоровалась!
- Агрессивность в мою сторону, по-моему, совсем не обоснована. Что я такого сделал? – хотя в душе я понимал её придирство - это очередной способ выкинуть меня из головы.
- Ты… мне…? С чего начать перечисление?
- Только не надо старую сказку, - меня доставал её стандартный набор примеров моей подлости.
- Вот и не говори, что не заслужил. И к стати, что меня обязывает вообще вести себя с тобой вежливо?
- Ну, хотя бы наше прошлое, - Мануэль и Мия привыкшие к нашим словесным перепалкам уже не обращали на нас никакого внимания и лишь изредка поглядывали, чтоб убедиться, что мы не окончили представление.
- Ты меня долго будешь компрометировать нашим прошлым? Всё прошло Пабло. Даже вечность проходит.
- Да ты параноичка, которая не видит дальше собственного носа. И к тому же трусиха, - задел я самое больное место Сумасшедшей.
- Это я трусиха?!!!!!!!!
- А кто же еще из всех нас только ты боишься снова оступиться. А дать мне еще один шанс, рискнуть ради любви?
- Да сколько можно давать тебе шансов. Ты всё равно всё умеешь испортить.
- Ты боишься свадьбы, боишься взрослой жизни, боишься навсегда связать жизнь с одним человеком, - продолжал я приводить достойные

У любви есть зубы, и она кусается. Любовь наносит раны,
которые не заживают никогда, и никакими словами невозможно
заставить эти раны затянуться.В этом противоречии и есть
истина - когда заживают раны от любви, сама любовь уже мертва.

Стивен Кинг

В больнице было тихо и одиноко. Я пролежал здесь уже четыре дня. Белые голые стены давили на нервы всей своей тяжестью. Так хотелось выйти из этого заключения, но моё состояние этого не позволяло. Сломанное ребро, нога в том же состоянии, внутреннее кровотечение. В общем уличные хулиганы отвели на мне свою душу.
Двери открылись, и ко мне вошла она, моя любимая
- Ты пришла? Чего так долго? Я скучал, - обижено нудел я.
- Меня не было всего пары минут. Тебе же за соком ходила. Кстати твоего любимого не нашла. Так что придется пить, что есть.
- Из твоих рук я готов пить даже.., - я заглянул на бутылку, чтоб лучше разглядеть рисунок, и увиденное повергло меня в шок, - Томатный сок?! Нет, его я даже из твоих рук пить не буду.
- Чего? Он очень полезный, - не понимала моей реакции Мариса.
- Мари, я терпеть не могу его. Ты сума сошла?
- Да уже давно. Я с рождения такая сумасшедшая. А ты только заметил?
- Ты так и хочешь, чтоб я подох от жажды.
- Не дуйся. На, - Мари вытянула из-за спины мультифрукт и потянула мне, - Пошутить даже нельзя. Сразу истерику заводишь, как Мия.
Так бы и раньше, - как довольный маленький ребёнок потянулся я за бутылкой.
Я обожал, когда она надомной издевается. Нет, я не мазохист. Просто она тогда строит такое грозное личико победителя, что я аж умираю в умилении. Сейчас она была как никогда на высоте. А после этого случая я стал на неё смотреть еще с большим восхищением. Ведь нужно же иметь такое мужество, чтоб не сдаваясь, бороться за свою честь и жизнь, чтобы не впасть в шок, а бунтовать против судьбы. Я был уверен, что Мариса меня любит. Она не покидала меня все эти три дня. Три, потому что первый день она пролежала в койке так же, как и я. Но сейчас с ней всё в порядке, ведь она у меня такая сильная.
- Мари, - я сжал кисти её рук, когда она присела рядом, - Ты же знаешь, что со мной ты в безопасности. Я все равно, что бы не случилось буду всегда рядом.
- Да мне от тебя не избавится, - Мариса перебила шуткой всё, что я хотел сказать, а придумывал я эти слова так долго.
- Тогда у тебя просто нет выбора. Ты должна за меня выйти, - романтики и лирической нотки в моём голосе не было, как фантазировал я минут пять назад, готовясь сделать второе предложение. Но эти слова были крайне искренними.
- Не знаю. Я же всегда умела выпутываться. Вот и от тебя придумаю, как избавится, - снова подшутила надомной любимая.
Я состроил до смерти обиженное лицо, подыгрывая ей.
- Ладно уговорил, буду навеки твоей, только не плачь,- мило дёргнув меня за нос, Мари улыбнулась мне и поцелила туда же губами.
Будущее принимало нас с открытыми обьятьями. И мы были бы полностью счастливы, если бы не Марисына трагедия. К сожалению мою маленькую сильно ударили в живот и врачи уверяли о её бесплодии. Мне жутко хотелось своих детей, но только от любимой, таких же сорванцов.
Но оставалась надежда она всегда была с нами. Ведь везение приходит к самым смелым.

by Loca

У любви есть зубы, и она кусается. Любовь наносит раны,
которые не заживают никогда, и никакими словами невозможно
заставить эти раны затянуться.В этом противоречии и есть
истина - когда заживают раны от любви, сама любовь уже мертва.

Стивен Кинг