|
|
 |
|
Verruckt nach dir
|
|
| katya_shev@ | Дата: Суббота, 26.05.2012, 18:45 | Сообщение # 1 |
 We love you!
Группа: v.I.p.
Сообщений: 516
Статус: Offline
| Название – Verruckt nach dir (что с немецкого – схожу по тебе с ума)
Автор – moi, snusmumrik
Бета – Аннетт
Жанр – киберпанк, снова, только с большим уклоном в экшн, меньшим в ромэнс, и более грустный.
Рейтинг – R
Пейринг – Ло/Рики, Лау/Гидо, а ещё – все со всеми.
Дисклеймер – если честно, я считаю, что Ло в сериале очень обделили, и я её написала с ноля, и вообще о бэкграунде её, кроме родства с Лау, ничего не сказано, так что она такая же моя как Крис. Рики – тот вообще под ноль мой. Да и мир я полностью выдумала, их переименовать – никакого родства с сериалом не останется.
Размещение – Ой, да вы и так знаете. Без спросу – ни-ни.
Саммари – Бег, от и за, но в итоге бесцельный, общая тщетность существования, настоящая сестринская привязанность и боязнь взросления.
Авторское примечание – это был челлендж. Это был контест. Соревноваться со мной отказались, условия потеряли своё ключевое значение, хоть я и выполнила их. Лучше всего абстрагироваться от мира и воспринимать это картинкой=) тогда что-то будет ясно.
Статус – окончено.
Verruckt nach dir
Зима - это что-то в крови…
Шаманский бит /Зимняя песня/
But if there s one guy, just one guy
Who’d lay down his life for you and die
I hate to say it
I hate to say it
But it s probably me
Sting /It s Probably Me/
Oh, when you’re cold
I’ll be there to hold you tight
Sade /By Your Side/
Нога ударилась о лужу, и тысячи осколков звёздной пыли осели на грубом темном ботинке. Ошметки отражения он тут же понес дальше, в них мелькали разные оттенки черноты. А ею было всё вокруг: старая, кое-где продырявленная решетка, стандартные многоэтажки спального района, беззвёздное, затянутое тучами вечернее небо. Чернота даже стояла перед её глазами и развивалась в волосах частично оттого, что на такой скорости кислород просто отказывался добровольно поступать по крови к органам и тканям, приходилось с силой его в себя проталкивать. Но она бежала, а в голове вращался текст смс-ки от сестры : «стая белок уничтожила урожай лесных орехов ». Тупой код, не делающий чести её интеллекту. Короткая кожаная мотоциклетная куртка с чужого плеча не поставляла много тепла для начала декабря, но её собственное тело сейчас могло служить печкой в автомобиле, генерируя киловатты.
Рюкзак с силой лупил по спине и заднице, тяжелый пакет с острыми углами набивал синяки, но девушка и не думала сбавлять скорость. Поворот, арка, детская площадка, следующий двор, через дорогу, под пешеходный мост, влететь в проходной подъезд, чтобы проскочить в другую сторону, двор, арка, и тупик. Беглянка, тяжело дыша, замерла, охватывая взглядом как бы всё сразу, на глаз прикидывая высоту кирпичной стены, пожарную лестницу, почему-то только до тринадцатого этажа, и силуэты двух амбалов в десяти метрах от неё, выпрыгивающих из несколько дряхлого военного джипа.
- Добегалась? Сумку брось, - спокойно и как-то даже дружелюбно сказал один.
Второй, ухмыляясь, вращал в руках цепь - обычную, велосипедную, только с приделанными грузиками, от не менее обычных спиннеров.
Она тряхнула головой, от чего длинные вьющиеся волосы ещё больше растрепались, и упали на худые щеки с острыми скулами, укрытые морозным румянцем. Девушка сердито затолкнула пряди за уши.
Говоривший, скептически вздохнув и выпустив на волю облачко пара, сделал несколько шагов вперед, решив для себя, что попытка не пытка.
- Может, одумаешься? Мы всё переиграем, и последних двух часов как не бывало. Тело Карлоса спишем…
- На амортизацию? - ехидно спросила она, немного наклонив голову вправо, - Хочешь - попробуй, отними, - почти ласково предложила она.
Мужчина подошел совсем близко, дернул рюкзак, одна из ручек которого с треском оторвалась, обрывки белых ниток повисли лохмотьями, и, игнорируя её, пошел навстречу второму, всё так же покручивающему цепь.
- Видишь, и ничего сложного. Я же говорил, что она умная девочка, и…
Одним, почти неуловимым скольжением, отдышавшаяся умная девочка догнала мужчину, ударила ребром ладони по затылку и, разворачиваясь, заехала ему в нос. Пока бесчувственное тело опускалось на мокрый асфальт, она, продолжив движение до 360 градусов, направила нескладный, но легкий семнадцатый Глок в переносицу второму.
- Вот и поговорили, - буркнула она, обнаружив, что ей в лицо смотрит сорок четвертая Беретта, модифицированная и с глушителем.
Медленно, не сводя глаз то ли со ствола, то ли с ответного взгляда, она наклонилась влево и рукой нащупала свой кожаный рюкзак. Ручку можно будет пришить.
- Не дури, куда ты денешься? - спросил он, не забывая бахвалиться своим дворовым оружием. Когда-то, лет в одиннадцать, он до смерти забил такой цепью одноклассника. Тот не пригласил его, единственного из класса, на день рождения, и ребенок позаботился, чтобы подобный игнор более не повторился.
- Блядь, да он тебя своими руками разорвет. Думаешь, шеф пожалеет тебя, раз ты ему давала? Ты только очередная шлюха.
Девушка не отводила от него глаз, но выражение их стало пустым и сконцентрированным. Она явно не слушала, да и не слышала, его слов. Ноги в заляпанных осколками темноты ботинках медленно, скользяще пятились, зачерпывая каблуками новую порцию из луж. Рука, державшая Глок, и вторая, прижимавшая рюкзак к потертой куртке, онемели, воздух словно бы обдало скрипящим морозом.
Лужи, затрещав, превратились в лед. Мужчина, выругавшись, выронил внезапно обжигающе холодную цепь, и та тут же вмерзла в треснувшее зеркало грязного озерца.
Девушка улыбнулась. Грудным, но удивительно высоким голосом пробормотала.
- Не только.
И, согнув колени, перепрыгнула стену, прогнув спину, совершив небольшое сальто назад и приземлившись по ту сторону трех метров кирпича почти в той же позе.
Повесив рюкзак на одно плечо, она спрятала оружие и, порывшись немного в карманах куртки, удовлетворенно уставилась на плотную светло-зеленую бумагу. Вот теперь она готова к отъезду домой, откуда до этого рвалась, иногда успешно, сбежать.
Собирать вещи в пять минут, покидая очередное временное пристанище, она умела всегда. По крайней мере, Долли казалось так последние семь лет. В принципе, именно столько её называли этим именем. Её мать… или, точнее сказать, её очередная мать Мери решила, что так симпатичней. Правда, и мать и дочь были уверены, что это единственная симпатичная черта самой Долли.
Через двадцать минут после прыжка мышцы немного попустило. Боль, связанная узелками с молочной кислотой, сконцентрировалась вокруг коленных чашечек.
Долли торчала в бесконечной дурацкой очереди, ожидая посадки на свой автобус. В слегка подправленный и заново сбалансированный рюкзак она сбросила несколько безликих шмоток и порт, выловленные в камере хранения. Ничего подозрительного, даже пара непонятного предназначения электронных прибамбасов не должны обратить на себя внимание таможенников. Лиму ей хотелось покинуть тихо.
В салон она зашла третьей, выбрав для себя место у окна где-то посредине, и тут же уставившись в едва различимые здания взглядом. Она быстро дернула молнию куртки, подставляя тело волнам климатизатора. Пассажиров было явно не больше дюжины, поэтому на крашенного блондина, намылившегося сесть с ней рядом, она даже не оглянулась. Только закинула ногу в уже вычищенном ботинке на соседнее сидение. Она заметила его ещё в очереди. Хотя нет, ещё у камер хранения, где Долли держала свои нехитрые пожитки, он пил колу, явно не шедшую на пользу его и без того безрадостной коже. Парень оказался непонятливым, и сел сразу за ней. Девушка сцепила зубы и проглотила слова, готовые вылететь, как крошки, изо рта.
Только через минут 15, когда упершийся в затылок взгляд уже ощутимо обжигал кожу, и постепенно опускал эту свою опору к груди, растягивавшей голубые 21 на серой футболке, ногам, затянутым в узкие черные джинсы, и назад к груди, Долли обернулась. Глаза словно обожгли парня кипятком, как свежезаваренный черный чай.
- Намеков мы не понимаем? Мы тупые?
Парень что-то невнятно пробормотал.
- Будет лучше, если до Буэнос-Айреса ты ухитришься оставаться незаметным для меня, - чуть спокойней добавила она, положив на сидение и вторую ногу и по-кошачьи прогибая спину, держась только на кончиках указательных пальцев, упирающихся в перила сидения. При этом становились заметными ножны на её бедре.
- Не скажи, - вдруг отчетливо ответил он, - Это же не я контрабандой перевожу плату.
Долли хмыкнула, и, порывшись, выловила пластиковую карту из кармана. Биотек, Служба безопасности. Пропуск ткнулся прямо под нос навязчивому юноше, словно бы тот мог по запаху определить его значение.
- Ага. Только почему тогда ты его выключила, ммм, Долли Смит?
- Не твоё дело, - буркнула она. Включенная карточка выдавала бы её больше, чем фосфоресцирующий кровавый след.
- И фамилия у тебя хорошая. Не подкопаешься, - продолжил парень.
Нечеловечески быстрым движением Долли выбросила вперед руку, и пальцы цепко охватили его горло, сдавливая всего две точки. Зато какие…
Левой рукой, так же быстро, Долли обшарила его пальто, вдруг укрывшееся инеем. До семнадцати, хотя такой шустрой она тогда не была, девушка успешно существовала, как карманник. Волосы парня вдруг стали напоминать сосульки. Открыв бумажник и вытащив оттуда десяток похрустывающих купюр, Долли разочарованно подняла взгляд на его бардовое лицо. И быстро расслабила хватку, пряча деньги в очередной бездонный карман.
- Нет документов, - протянула она, пока тот никак не мог отдышаться.
- Сука, - прохрипел он с трудом.
- Нет, ну nobody loves me. Зато сейчас, ты разве не ловишь кайф? - с усмешкой спросила она, - Вряд ли ты раньше с такой радостью дышал.
- Сука, - только повторял он.
- Ну, это то мы уже выяснили. А ты бы хоть представился из вежливости. Сообщил бы, зачем за мной следил последний, - она мельком взглянула на часы, - Последние минут сорок. А?
На одной из остановок, перед самой границей, они зашли в Мак и набрали джанк-фуда.
Долли таки позволила ему сесть рядом. Но только из соображений, что в такой позе проще попасть каблуком по его горлу.
- Так вот, я живу в том доме. Ну, том, ты поняла, - до неё и правда дошло, через несколько минут выразительных взглядов и испуганных недосказанностей.
- Я раньше про такое читал, но, если честно, не верил. Они разве не были на стадии экспериментов над животными?
- Не отвлекайся, Рики, - подняла глаза Долли, и парень поперхнулся картошкой фри. Он снял очки и протер как всегда замаранные стекла. Глаза его оказались огромными, серыми и абсолютно беспомощными. Девушка вздрогнула.
- А почему они… Я даже холод почувствовал. Скажи, это то, что я подумал? - спросил он испуганно.
- Скорей всего. И хули тебе понадобилось за мной идти? После того, что видел.
- Знаешь, - он откашлялся и опять натянул на смуглый нос очки, указывая на них пальцем, - У меня в них тепловой датчик. Родители купили, хотя стоит до хуя, сама должна знать, но они у меня оба биологи.
Долли понимающе свистнула, решив не обращать внимания на неслучайно вырвавшийся мат.
- Так вот, я видел…
- …что внутри пакета что-то живое.
- И хочу узнать, что всё это значит.
- Поздравляю, - Долли опять потянулась, и отставила в сторону шоколадный шейк, - Тебе сколько лет? 23? 24? Заканчиваешь магистратуру, небось пойдешь по стопам родителей. Будешь изобретать биотехнику для американских денег на американские деньги. Если повезет, даже в Сиэтл уедешь. Тепличный ребенок. Мой тебе совет, забудь, что видел, и вернись на Лимскую базу.
Парень обиделся. Серьезно обиделся, даже надул губы. Но Долли было не до этого.
Ей нужно было срочно подавить в себе стойкое желание впечатать его голову в люк и долго-долго размазывать кровавые волосы по крышке. Наваждение прошло, как обычно, быстро. Но оставило после себя мелкую дрожь в кончиках пальцев, вроде ощущения собственного пульса.
- Я вообще-то не ребенок. Если разобраться, ты меньше, чем я. И я могу сдать тебя настоящей СБ.
Долли грустно вздохнула.
- Ну почему вам, припиздышам хилым, так хочется приключений на свой зад? Ты не можешь сдать меня СБ, я убью тебя быстрей, чем ты дотянешься до своего телефона. Причем даже твоими куриными крылышками. Кыш домой, Рики.
На следующей остановке, уже на таможне, она пинком под зад вытолкнула его из автобуса. Правда, сама не зная почему, вернула ему ровно половину украденной налички.
Остаток пути Долли проспала, давая отдых ноющим мышцам, устроив темноволосую голову на рюкзаке, и проснулась уже под Буэнос-Айресом, на въезде в контрольную зону. ВС США, привычная взгляду картина. С тех пор, как вся Латинская Америка стала одной большой промзоной Вашингтона, солдаты были повсюду. Хотя власть принадлежала, естественно, СБ Биотека. Как-никак денежный мешок.
Доехала она почти за сутки. В густых, быстро чернеющих сумерках Долли выпрыгнула из автобуса и попыталась вспомнить, куда идти. Таксисты зазывали клиентов, но она-то не была гостьей города. Она прожила тут первые 14 лет своей жизни.
- И куда спешит такая красивая девушка? - раздался за её спиной резковатый нетрезвый голос.
Долли ускорила шаг, но местная гопота в лице этого мужика нагнала её в считанные секунды.
- Очень невежливо, красавица. Ты меня игнорируешь? Нехорошо гулять по городу в такое время в одиночку. Опасно, - улыбнулся он, и на Долли дыхнуло перегаром.
- Я могу за себя постоять, спасибо, - она снова ускорила шаг, но мужчина не отвязывался, и схватил её за плечо.
- Ай-ай-ай, какая грубая девиц… - договорить он не успел. Локоть врезался в его лицо, из сломанного носа хлынула кровь. Долли не побрезговала обшарить его карманы и отобрать имеющиеся деньги. Девушка быстрым шагом измерила расстояние до остановки трамвая, и уже через полчаса стояла у кованых ворот шикарного трехэтажного особняка. Она подумывала позвонить, но в итоге решила, что сюрприз предпочтительней. Быстро вскарабкавшись по витым металлическим листам, она легко спрыгнула вниз, приземлившись прямо в широкую лужу. Видимо, тут тоже прошел дождь.
Уже у двери она дала знать о своем присутствии, заколотив в дубовую поверхность кулачком. Открыл ей удивленный, слегка кучерявый мужчина, чьи глаза превратились в блюдца из черного стекла при её виде.
- Привет, зятек, - широко усмехнулась она. - Ну что, Гидо, не пригласишь меня войти?
Звучно захлопнув рот, он сдавленно выдавил из себя: Лола…
- Сестренка, суши сухари. Они знают, и убили Кота, - раскинувшись на диване, она достала из кожаных ножен на бедре острый кинжал и покрутила его в руках.
- Лола, не будь такой спокойной. Я это изучала, да, но ведь именно у тебя в теле… Слушай, спрячь своё оружие, - в своей обычной сбивчивой, немного истеричной манере пробормотала Лаура.
- Это не оружие, это предмет личной гигиены, - невозмутимо отозвалась сестра, вычищая грязь из-под ногтей, - И меня теперь зовут Долли.
- Долорес, черт, да хоть Лолитой тебя назови… Ты эту штуку при себе держишь, чтобы ногти чистить?
- Я им ещё ноги брею, - ухмыльнулась она, и опять посерьезнела, - Я украла их экспериментальный образец. Они уничтожили все записи. Биотек всё восстановят. За полтора года, в лучшем случае за два, - она изъяснялась максимально кратко, обрывая предложения, как только возникало желание распространяться.
- Почему ты больше не с ними, Лола? спросила вдруг Лаура, подвигаясь чуть ближе к сестре, ласково проведя по её руке, - Они же такие, как…
- И ты туда же? - Долли резко вырвала руку, и поднялась с дивана. Нож в то же мгновение очутился в ножнах, - Чем я такая, как они? И не такая, как вы?
- Ло, я не это имела в виду, -извиняющимся тоном прошептала сестра.
- Лау, помнишь, когда мы ещё учились в той школе?…
- Когда ты узнала, что приемыш, нашла свою мать и сбежала к ней, - закончила предложение Лаура.
- А она меня выгнала. Она меня не хотела, странно, но меня тогда это удивило. Nobody loves me, - Лаура хотела перебить сестру, но Долли продолжала так стремительно, что вставить хоть слово было невозможно, - Вернуться к Хорхе и Вивианне? Нет, спасибо. Научилась жить на улице, запуская руки в карманы. Пока в 17 сдуру не оказалась с другими подростками-бродяжками в полиции.
Они не знали, как оказались в больнице, и почему. А потом… ремни, кляпы, операция… только пятеро выжило. Всё делали без наркоза, иначе имплантанты не прижились бы. Провели типирование по лейкоцитарным антигенам, и вживили всё прямо на оголенные нервы. Врачи и сами удивились, что среди детей-дворняжек оказалось так много стойких. Они рассчитывали на одного-двух. Охрану, в смысле, рассчитывали. Выжившие перебили их меньше чем за минуту и удрали, едва смогли стоять на ногах. Но никто не знал, что это такое?
Лаура покачала головой. Она уже слышала эту историю.
- Да, я пришла к тебе тогда. Ты изучила имплантанты, сделала записи и забыла. Но ты всё равно не поймешь. Это очень больно. Мы горим, понемногу. Сердце, печень. Мы используем себя со 100% КПД, но и износ у нас… Я не знаю, сколько ещё проживу. Пять, может, десять лет. А эта тусовка, мои бывшие коллеги, с которыми ты меня сравнила… На нас накатывает это иногда. Врачи, наверное, вживили что-то в эндокринную систему. Хочется крушить, ломать и уничтожать. Я борюсь с этим. А им это нравится, понимаешь? Нравится. Они ненавидят Биотек, и рано или поздно разнесут его по камешку.
- А ты что, не ненавидишь?
- Ты тоже Биотек, - отозвалась Долли.
- Так что, дело во мне? Меня ты тоже ненавидела.
- Лау, - девушка откашлялась, не желая говорить правду, - Я понимаю, что это бессмысленно, вот и всё.
Что-то загрохотало. Долли развернулась на каблуке, выбрасывая вверх и вперед правую ногу. И остановила её только в половине сантиметра от лица Рики.
- Вау, - он широко ухмылялся, - Здорово ты это.
- Идиот хренов. Козел безмозглый. Уебок принц Датский. Членистоногий Буратин. Унитаз ушастый. Гнида пиздоватая. Бегемот перевозбужденный.
Лола - или Долли - расхаживала по комнате, занимая, казалось, всё её пространство. Лау и Гидо вжимались в подушки своего дивана, хотя на них она ни разу и не взглянула. Казалось, запас ругательств младшей Арегуи (ей так и не довелось узнать другую свою фамилию) сходил на нет, но раз за разом у неё открывалось второе дыхание.
Но в итоге и Ло, в последний раз мысленно послав Рики, отвернулась и уставилась в окно, подобрав с подоконника чашку давно остывшего чая. Мысленный посыл со звоном ударился в его лоб и, раскрошившись, осыпался на пол у его темно-зеленых Стилов. Листочки заварки закружились в желтой мутноватой воде и плавно осели на дне.
- Так я это... пойду, что ли? - робко и вопросительно глянул он на её прямую, как швабра, спину.
- Сидеть, - отозвалась девушка, закусив губу.
Сестра с её муженьком, рискнувшие подняться, тут же плюхнулись назад, на обшитые плюшем подушки в мелкий голубой цветочек. Как по-плебейски, всё-таки...
А вот чашка была её любимой. С раннего детства, когда всё было относительно тихо-мирно-покойно. На чашке был вечно грустный флегматик Снупи, с тоской в глазах расследующий пропажу сыра из холодильника, или конфет из буфета, или факт разбитой позолоченной сервизной чашки. Снупи всегда ждал её дома, у Лауры (другие места пребывания статуса дома так и не получали), и она возвращалась.
Лола стряхнула с себя приступ ностальгии, абсолютно ей не свойственный, и продолжила высматривать что-то, звеневшее тревожным колокольчиком... колоколом... пароходной сиреной в её мозгу, добавляя праздника ярко-красной мигалкой. На стекле переливался иней, по коже мальчика дохнуло декабрем.
- Они пришли... - грустно, с оттенком равнодушия отметила она, уловив наконец за окном последовательность теней и отблесков.
Сквозь окно, в вихре осколков и изморози, пролетела девушка, приземлившись рядом с креслом.
За ней следом залезли два угрюмых парня.
- Хоть бы имущество чужое не портили, не дома.
- Извини, привычка, - отозвался Красавчик.
Ло обернулась к нему, не зная, смеяться или плакать над этим появлением.
- Ты видела его? - спросила Тинка, по привычке жуя нижнюю губу.
- Нет, - только и отозвалась она. - А как он попался?
Красавчик шикнул на обеих, зло и изучающе рассматривая обстановку.
- Буржуйкой стала, Долли?
- Завидно? – теперь она точно была дома. Оба пришедших парня улыбнулись ей. Её мозг на секунду затопили воспоминания.
Иногда ей казалось, что они прожили впятером несколько жизней, хотя хронологически этот период занимал самую малость. Красавчик, всегда самый главный, и не только потому, что старше. Был у него один особый взгляд. Вроде бы ничего особенного, но такое при этом такое… неконтролируемое животное бешенство, что хотелось забиться в уголок и никогда больше в его сторону не глядеть. Не обращать внимания на пухленькие губки, ямочки на щеках и кофейно-горячие «очи черные, очи страстные». Тинка, жрущая по ночам пельмени. Она была тощей, почти скелетом. Некрасивой. С пучком пепельных волос и невнятными, какими-то неаккуратными чертами лица. У неё были острые локти и коленки, которые то и дело кололи остальным глаза. Но заточить она могла два кило пельменей за ночь. Трик, тихий, высокий и большой, как медведь, всегда боявшийся кого-то случайно задавить. Говорил он мало, видел плохо, но очки носить отказывался. Руки у него были огромные, но парень при этом как-то ухитрялся лучше всех штопать одежду. А при их образе жизни, чинить её приходилось частенько. И Кот. Котёнок. Она на мгновение захлопнула веки, чтобы увидеть его на обратной стороне. Babyface-boy, такой милый и пушистый, его всегда хотелось обнимать. Она и обнимала. И не только. Почему, из всех, именно он погиб? Глупо так, на хирургическом столе. Там же, собственно, где и родился. Дважды.
- Так объясни мне, дурочке, чего именно вы хотите? – спросила она час спустя, усилием давя стремление разъезжающихся вверх уголков губ. О грустном думать не хотелось.
- Simple, really, - отозвался Красавчик, и его полные губы полностью скопировали почти улыбку, а может, и оскал Ло, - Всё уничтожить. Всех этих врачей. До единого. Вырезать. Нигилировать. Подчистую. Чао, персик, дозревай.
- Ты – сволочь, - отозвался неизвестно почему осмелевший Гидо, - Люди ведь погибнут.
Четыре пары глаз – Долли, не осознавая, что делает, вдруг приняла позицию по ИХ сторону баррикад, - уставились на него, стервенея. Старшая сестра подхватила супруга под локоть и вытащила за двери. А младшая, сморгнув, подписала свой смертный приговор, завещание, и предсуицидальную записку. И ей было всё равно, лишь бы ни одно живое существо более не переживало их медицинского опыта. И Котёнка… Никто не обратил внимания, что Рики всё ещё сидел в своем кресле.
Всё началось с красного. Гидо, выступивший катализатором, запустил в них нечто, не поддающееся остановке. Цвет, укрытый россыпью черной мошкары, застилал глаза, забивался в ноздри, ударял кнутом в спину эритроцитам. А затем и мозг, озверевший от такого обращения, выдавал наружу все подряд реакции. Ло, не вполне осознавая, что делает, ударила Тинку в живот. Трик, не задумывая, въехал ей самой в затылок. А дальше завертелась такая кутерьма, что разобрать, чьи части тела по чьим попадали, было невозможно.
И Рики не заметил, как очутился рядом с движущимся клубком плоти. И не сразу понял, что оказался в самом центре урагана. Или они сами нашли его на этом мягком кресле? Только когда язык Долли оказался где-то в глубине его глотки, его осенила суть происходящего.
Внезапно он почувствовал себя почтовой маркой. С ног до головы укрытой слюной. Все четверо словно бы сошли с ума, вышли в астрал и переживали особый вид припадка. Рик не понимал, кто из них кто, но Ло как-то ухитрялся узнавать. По запаху, правда, неизвестно, где он его уловил. По жадности. По плотности. И по мерцающему свечению кожи. По сдавленному, нестабильному, переполненному страстью хриплому молчанию. По ледяному дыханию её движений, по какой-то надломленной, болезненной ласке морозных прикосновений. И прокушенной коже на плече, словно бы их кровь навсегда смешалась, как в детской клятве дружбы.
Ло открыла глаза и тут же зажмурилась, широко зевая. Солнечный свет молниеносной фотовспышкой опалил веки, но спать от этого было не менее уютно. Девушка усмехнулась, перевернулась на другой бок, плотнее закутываясь в одеяло и чью-то руку, утыкаясь носом в шею, и только тогда, под визжащий скрип тормозной жидкости мозга, подскочила на месте.
- Фак, фак, фак, - пробормотала она.
Встать Долли не могла. С обеих сторон её обнаженное тело прижимали к себе Рики и Трик, которые, чтоб их Годзилла сожрала, даже имена себе схожие выдумали. И Ло была бы наивной школьницей, если бы не понимала, что чуть дальше лежат ещё и Тинка с Красавчиком. Она застонала про себя, жидко вывернулась из объятий своим скользким от пота обнаженным телом и поплелась в душ. Вознося молчаливую благодарность небесам только за то, что обычно во время этих своих «эпилептических» приступов ничего не запоминала.
Она забежала под жгучую ледяную воду, мысленно перебирая в уме, пересчитывая и заново перетасовывая дни. Кхм. Дура безмозглая. «Ну а что мне оставалось?» – попыталась она сама себя успокоить, - «Я же ничего не могла остановить. И вообще. Не в сказку попал». Разбираться, имела ли она в виду Рики или внутренний голос, не хотелось. «Я одна с этим не управлюсь… Эх, бедная маленькая я»
Парень со своими бесконечно беспомощными серыми глазами нашел её на кухне, хлебающую обжигающе горячий чай. Одну ногу Долли обнимала в колене, невысушенные волосы облепили череп и пускали за шиворот холодные струйки.
Рики для начала налил себе чай. И ухитрился всыпать две ложки сахара в жидкость, долго и сосредоточенно их размешивая. В итоге неловкая тишина стала его смущать, откровенно издевательски забиваясь в уши. Смущать до такой степени, что он сообразил даже издать реплику.
- Я тебя люблю, Ло.
Первые несколько секунд Долли была убеждена, что он стебется. Но это сосредоточенно-щенячье выражение глаз слегка её разубедило. Она до крови прикусила щеку, чтобы только не заржать.
- Nobody loves me, - проинформировала Лола, когда не отвечать было уже просто неприлично, постаравшись свести к минимуму смешливый звон в высоком голосе.
Парень немного помолчал. Желание смеяться таяло почему-то от его пристального рассматривания. Воздух стал хрустящим от звеневшего в нем холода.
- А я и есть никто…
Девушка поднялась и ушла в ванну, включив фен на максимальную мощность.
На вторую неделю Лау целиком и полностью завладело желание заказать на свой дом точечный бомбовый удар. Пятеро нежданных и непрошенных гостей никак не желали убираться вон. Они с мужем сидели взаперти, не выходя на работу и даже в магазин за покупками. Стоило об этом заикнуться, как Красавчик одарил их одним из своих знаменитых взглядов. По ночам Гидо долго и упорно матерился про себя, но выгнать их не решался.
На миленьких голубых цветочках дивана появились пятна от кетчупа и анчоусов, колы и пива. Антикварный журнальный столик украшали как минимум две-три пары грязных ботинок. В ванной сушились боксеры, которых Лассен в жизни не носил. Но всё покрыла необходимость ежеутренне стаскивать с распятия в спальне лифчик Тинки из телесного кружева.
К чьему-то счастью, выгонять их не понадобилось.
Рики сидел на ступеньках, и Ло выпрямилась, расправила плечи и вздернула подбородок. Очкарик начинал пугать её своей одержимостью. Полтора часа законного одиночества пробежки она наматывала круги, разглядывая и изучая по ходу дела почти забытый район. Отдельные волосинки выпутались из резинки, сварганенной на скорую руку из не по назначению использованного презерватива, и прилипли к влажной шее. Спортивная олимпийка потемнела от пота, на кроссовки, пережившие по инфаркту на брата, почти равномерно села пыль. Но дышала девушка почему-то легко. Если не считать стылого непонимания сидящего перед ней крашенного блондина, утверждавшего наличие «большого и чистого» чувства в её адрес.
- Что? – пришлось выдавить из себя Долли, поскольку он очевидно не собирался заговаривать первым.
- Не знаю, стоит ли тебе говорить об этом, - Рики отвел глаза в сторону.
- Как хочешь, - буркнула она, - Не очень то и хотелось, - хотя хотелось жутко, даже челюсти сводило, как от оскомины. Такое бывало, когда ужасающе хотелось выпить томатного сока – язык сворачивался в трубочку. Одна лишь мысль о соке вызвала у Лолы дрожь. Она быстро прошагала на кухню, но Рики, против обыкновения, не отвязался.
Долли, плюнув на его присутствие, двумя пальцами оторвала картонный уголок пакета и выплеснула в себя немного сока. Апельсинового, но тоже сойдет. Мальчик поморщился, но ничего не сказал.
- Я всё равно тебя люблю, - тихо сказал он. «Вот дурак», ответил внутренний голос, и ей пришлось шикнуть.
Лола потянулась, всё ещё ощущая на теле застывающую солёную корку. Мышцы и без того были приятно уставшими. Она улыбнулась, хотя растянутые губы скорее напоминали кошку, завидевшую схваченную мышеловкой крысу. Подошла ближе, отстраненно замечая, что Рики не дышит. Потянулась пальцами к его ремню, пряжка оглушающее громко звякнула. «Вот она, твоя любовь, дешевка». Скрипнула лестница. Долли, как ошпаренная, оторвала от него руку. Рики звучно выдохнул, но посмотрел на неё почему-то очень обиженно, словно она только что втоптала в грязь его плюшевого кролика.
- Чего ты хочешь от меня? А? – устало спросила она.
- Твои друзья мертвы, я по телеку новости видела, про нападение на Биотек, - немного истерично потирая ладони, словно бы отмывая их от воображаемой грязи, произнесла Лаура. Лола сглотнула, осознавая. И спонтанно завернулась в объятие стоящего рядом парня.
Парень облокотился о решетку, окружающую, как забор, здания лаборатории. Напряженно следил за едва уловимыми движениями. Готовый прийти на помощь, которая ей никогда не понадобится. До сих пор поражаясь ловкости, с которой она вырубила несколькими просчитанными движениями трех охранников, оттолкнув его от опасности легким, ласкающим движением ладони.
- Ты… решила отомстить? – Рики заледенел, задеревенел, закрылся под нечаянным прикосновением Ло. Она только рассеянно потерлась щекой о его рукав, думая вслух, не беспокоясь о том, кто её слушал, и прижалась к нему спиной.
- Угу... Судя по всему - да. Мне стоит погибнуть, они знают ведь, сколько нас было. Должны труп найти. Главное – успеть уничтожить лабораторию. И всю информацию. Может быть, получится ещё зацепить и кое-кого из военных. Нельзя же ограничиваться одной целью напоследок.
Он говорил очень осторожно. Тщательно следя за голосом, за интонацией. Делая все, чтобы не сорваться и не заорать благим матом.
- Ты сказала на-пос-ле-док? - Создавалось ощущение, что его последнее слово готово было в любой момент его укусить, так бережно оно было произнесено.
Он резко выдохнул, пальцы, лежавшие на голове Лолы, сжались, больно дернув волосы. Она ойкнула, и кулак тут же разжался, рука успокаивающе погладила спутанные темные локоны.
- Конечно. Когда я скажу «Беги», у тебя будет ровно семь минут, чтобы смыться отсюда. Желательно, метров на 800-900, осилишь?
Рики зажмурился, медленно, в медитативном темпе пропуская воздух через судорожно сжатые зубы. Резко встал, почти оттолкнув девушку - движение, скорее призванное уберечь от дальнейших разрушительных вспышек ярости, чем обидеть.
- И все это - чтобы "отомстить"? - Бешеное спокойствие, безупречная дикция. - И ты так спокойно это воспринимаешь?
- Это же мои, - Лола запнулась, пытаясь понять... Объяснить... Выразить словами невыразимое.
- И по-твоему, в данном случае всё... оправданно?
Лола огорченно опустила глаза.
- Я знала, что приношу Лауре неприятности. Но как-то ничего не могла с собой поделать.
- Да при чем здесь Лаура? - От его крика зубцы забора дрогнули и пошатнулись. Но дальше парень заговорил придушенным шепотом, - Ты считаешь, что эта ваша месть и кажущиеся проблемы твоей сестры оправдывают то, что сотворили с тобой?
Теперь Лола рассеянно часто-часто заморгала.
- При чем здесь я? То есть... Рик... - Беспомощно посмотрела на этого наивного мальчика, - Моя жизнь, конечно, очень много для меня значит. И для тебя, наверно, тоже, хотя я так до конца и не поняла почему. Но я, как бы это сказать, расходный материал. Отходы производства. Мое будущее было просто отменено четыре года назад. Осталось – лет пять. Что это такое рядом с вечностью биотехнологий? Тебя? Лауриты? Разве это не ясно? Красавчик, Тинка, Трик… мы только барахтаемся.
- Да пошла ты! Я не дам тебе умереть. Так что можешь не обольщаться, строя тут из себя трагическую героиню. Да очнись же ты! Это твоя жизнь, как ты не поймешь?
- Вот именно, моя, так что не лезь.
- Я люблю тебя, - он глубоко вдохнул и задержал дыхание, - Ты спрашивала, чего я хочу? Я хочу, чтобы ты была, понимаешь. Всё равно, где, всё равно, с кем. Со мной, или удирая в очередное никуда. Жила. Чувствовала. Дышала. Думала. Б.Ы.Л.А. Просто чтобы я знал, что где-то в этом мире есть ты. Это много?
У Лолы голова закружилась от желания дать ему то, чего он просил.
- Это пытка, а не жизнь, понимаешь? Я не хочу быть такой… Как думаешь, скольких ещё я убью, пока меня не убьет мой мозг? Я вся, до кончиков ушей, залита кровью. И у меня ледышка вместо души. Зачем такая жизнь?
Он, выдохнув наконец, прижал её к себе. Лола вывернулась, испытывая на прочность свою идиосинкразию к семейным разборам полетов.
Мне кажется нам было бы с тобой
Так нежно, так остро, так нестерпимо.
Не оттого ль в строптивости тупой,
Не откликаясь, ты проходишь мимо.
- Ты собираешься умереть? – кивнула, - Дура, ебнутая.
Лола сморгнула, немного печально наклонив голову.
- Только не надо меня жалеть, - и сквозь печаль была слышна злоба, - И не говори, что любишь меня. Где ты о любви слышал-то? В порнофильмах, в титрах? Не переживай, долго ты меня оплакивать не будешь, чего бы ты там себе ни придумал по поводу любвей и прочих сантиментов.
Это был нечестный удар, и Рики им поперхнулся. Удар залетел сквозь открытый для ответа рот, пробил внутренности, и копошился во всем этом развороченном кровавом месиве. Кончики пальцев замерзли и потеряли чувствительность.
И лучше так, пускай же хлынет мгла,
И тьма развезднется еще бездонней,
А то я умереть бы не могла,
Я свет пила бы из твоих ладоней.
Но Ло продолжила, не поднимая взгляда выше его подбородка.
- Ты поиграл в своё приключение? Развлекся? Я счастлива. Мне даже забавно было позволить тебе потаскаться рядом. Но довольно. Наигрались. Доигрались. Приключение закончено, гейм овер, я продула.
Он побледнел, под оттенок своих светлых, почти платиновых волос.
Какою музыкой бы нас качало,
Какие б сны нам снились наяву,
Как лодочку кружило б у причала...
Но, полно, проходи... Я не зову.
- И мне кажется, я достаточно дорого заплатила за право отомстить за смерть мужика, которого я любила трахать. Умереть в процессе. И, мать его, получить от этого удовольствие.
Ло показалось, что он сейчас её ударит. Она мысленно заставила себя расслабиться и позволить ему выпустить пар. Но Рики, неожиданно для самого себя, поцеловал её. Жадно, быстро, нетерпеливо, догадываясь. Больше Долли ничего не запомнила. Не почувствовала, как он оттащил её в сторону, на указанные 800 метров. Не видела, как хрустнувшие супердорогие очки отлетели в сторону, а картинка зарябила, как в старом телевизоре. Он прожил на секунду дольше, чем думал. И почти секунду надеялся…
Сообщение отредактировал katya_shev@ - Суббота, 26.05.2012, 18:46 |
| |
| |
| katya_shev@ | Дата: Суббота, 26.05.2012, 18:47 | Сообщение # 2 |
|
We love you!
Группа: v.I.p.
Сообщений: 516
Статус: Offline
| Автобус.
Вещи, торопливо сброшенные в сумку движением кисти, бесшумное скольжение за дверь среди ночи. Ей ничто не было нужно. Но не хотелось ехать с пустыми руками. Да и очистить шкаф равнялось прощанию с сестрой. Обычному такому прощанию. Ло захотелось зарычать.
Она выскочила на крыльцо, перемахнула через ступеньки, кутаясь в тепло простой куртки. Упрямо прошагала по мерзлой земле почти час, дойдя до ровного, опаленного гарью края воронки. И ничего она, по сути, не уничтожила. Да и отомстить не отомстила. Просто по глупости отдалась одному из импульсов. Лола достала баллончик с водоэмульсионной краской. На неестественно гладкой и откатанной поверхности асфальта вывела маленькими, почти незаметными буквами: «Nobody, who loved me».
Лаура до белизны сжала пальцы, ногти впились в ладонь, меняясь в лице. Подобные приступы слепого бешенства, свойственные Ло, она переживала впервые. Гидо робко заглянул жене в глаза, с немым предложением, с легкостью отметенным.
Её ярость нуждалась в выходе, и Лаура, наткнувшись взглядом на любимую чашку сестрички, запустила ею в стену. В едкой, как серная кислота, тишине, фарфор жалобно тренькнул, и остатки чая вытекли на дорогой ковер, прямо им под ноги.
Гидо протянул руку за емкостью, с удивлением констатируя, что Снупи отделался легким испугом.
Он погладил Лау по руке, и ободряюще улыбнулся.
- Вот видишь, значит, она вернется.
~конец~
|
| |
| |
|
|
 |
