Я - счастье, которого нет.
Я - лживый холодный рассвет.
Я – руки, которые бьют.
Я – слезы, которых не льют.
Я – сладкая нега снов,
Я – горькая колкость слов.
Я – лучшая в мире ложь,
Я – окровавленный нож.
Я – недоверчивый смех,
Я – восьмой смертный грех,
Я – ненасытная месть,
Я - самая грубая лесть.
Я – сонная нежность рук,
Я – призрачно тихий звук.
Я – та, что любила однажды.
И та, кого предали дважды,
Я – руки, разбитые в кровь.
Я – та, что не верит в любовь.
Я – лёгкие крылья птиц,
Я – шелковый взмах ресниц.
Я – очень желанная власть,
Слепая животная страсть.
Я – похоть, кошмары и зной,
Я – волчий отчаянный вой.
Я – тёплый, цветущий май.
Я – глупо потерянный рай.
Я – солнце, улыбка, тепло...
Я – мирно спящее зло.

Сладкий сентябрь.
Длинное платье волочится по полу. Пачкается и цепляется за золотистые листья. Кто-то забыл закрыть окно. Холодно и листья на полу.
Она любит танцевать в одиночестве. Любит открыть шкаф, посмотреть на его оставленные в спешке вещи и представить, что он тут живёт. Они висят ровными рядами, рубашки, джинсы... галстук в углу... никто так и не поднял его, и он вот так пылится уже несколько месяцев.
Пол холодный, но ей всё равно. Она ходит по дому босиком.
Платье уже слишком свободное, и бретельки постоянно сползают с плеч. Лопатки стали острыми. Теперь они как никогда напоминают, что вот-вот - и прорежутся крылья. Даже рыжие волосы странно развиваются на сквозняке. Как будто что-то огибают.
Она худая и тонкая, от неё веет грустью и нежностью.
И еще слезами.
Но она не плакала уже много недель. Слёзы давным-давно превратились в алмазы, а она собрала их на цепочку и носит на шее. Они, наверное, растают, как только тепло вернётся в этот дом. Но она точно знает, что вернется оно нескоро. И носит свои слёзы на шее. Наверное, ей так больше нравится.
А еще она пахнет малиной. Малиной, которую забросили в холодильник на зиму, а когда достали – она оказалась холодной и хрустящей. Неестественная ягода: на вид и цвет – одно и тоже, а вот на вкус...
Иногда она берет в руки его очки, небрежно брошенные в тумбочке. По одному из стёкол пошла трещинка, но она всё равно по привычке примеряет их и блаженно улыбается. Это всё его...
Каждую ночь она спит в его рубашках. И каждое утро, протягивая руку на вторую половину постели, надеется найти его там. Спящего. Растрёпанного еще больше, чем обычно. Но не находит.

И когда в один прекрасный день она видит через окно его в объятиях блондинки, приходит тихое понимание того, что он уже не вернётся. Никакой ярости. Только разочарование. И горечь.
Но когда блондинка оказывается блондином...

Очередной акт саморазрушения. Конечно, ей больно. И ужасно противно, когда в ванной пряди отрезанных волос летят на пол. Белые пряди.

Она выходит на улицу всё чаще. И всё чаще его видит. Со своим белобрысым любовником. Но теперь он тоже её видит. В брюках и белой рубашке. Почти как парня. И однажды он даже улыбается ей.

Она живёт одними этими взглядами. И тихонько, почти шепотом надеется, что еще немного и... И ничего. Ничего не происходит. Он видит в ней парня, которого она сама из себя сотворила. И улыбается. Иногда картинно здоровается. И не узнаёт свою бывшую девушку.

А потом она однажды останавливается возле него. Она говорит на одном дыхании всё-всё, что хотела. Кто она, как она его ждала... А потом неожиданно просит переспать с ней. Всего разок. Она ему заплатит, если надо. А он так же неожиданно называет тариф. 100 долларов за час.

Проститутка. Он проститутка. А она исправно платит ему. Хотя он и предпочитает мужчин. И каждую ночь, просыпаясь в пустой постели, она плачет. Он нежен с ней. Всё замечательно. Но...

Он с ней, пока она платит. Что будет, когда деньги закончатся?

Сладкий сентябрь.
Длинное платье лежит на полу. Кто-то забыл закрыть окно. Холодно и листья на полу.
Она лежит в постели рядом с ним, крепко обнимая. Её отросшие рыжие волосы на подушке, и его – выгоревшие. Почти блондинистые. И всё как в сказке, или как на красивой картинке. Вот только ряд деталей, которые в эту сказку не вписываются. И если листья и открытые окна создают романтику, то кровь на простыне...
Он холодный, как лёд. И не дышит. А она выпила полпузырька снотворного.
И вокруг листья, и окна открыты, и кровь на белоснежной простыне... Нет. Всё как всказке. Всё совсем как в сказке.