А дальше был аэропорт, зажатый в кулаке билет и мягкое кресло в самолете.
Она никогда не боялась летать, но и ничего особенного не ощущала. В этот раз же она почувствовала что-то близкое к истеричному экстазу. Это и было "пьянящее чувство свободы"

***
Она вспоминала это, прислонившись щекой к иллюминатору очередного самолета. Она возвращалась в Буэнос-Айрес. Спустя три года после своего скоропостижного отъезда.
Ее уже неделю преследовало непонятное щемящее чувство. Именно неделю назад она решила, что пора возвращаться домой.
Марисса прокручивала в голове все произошедшее с ней и печально улыбалась.
...В Ла-Плата она провела около недели, выслушивая истеричные вопли Сони, летевшие из трубки.
-Мариссита, пожалуйста, вернись, мы все очень волнуемся.
-Мам, успокойся. Я не наложила на себя руки. Я загораю и ем три раза в день.
-Марисса...
Марисса не выдерживала и обрывала разговор. Ей звонила не только Соня, но на другие звонки она не отвечала.
А потом просто "забыла" телефон в кафе.
Соне она позвонила уже из Рио, яркого бесшабашного Рио, сладкого и бешеного города карнавалов и шумных улиц. Она как раз покупала фотоаппарат, когда вспомнила о мобильном. Тут же подключившись, она позвонила Соне (только ее номер она могла выучить наизусть). Выслушала приличную порцию истерики, накопившейся у той за неделю и попросила об одолжении. И Соня не согласилась никому не говорить, где Марисса сейчас и не сообщать никому ( в частности, одному блондину) номер ее телефона. Конечно, Соне приходилось делать вид, что она ничего не знает о дочери, и это очень ее расстраивало. Марисса иногда присылала мэйлы, не сообщая, впрочем, о месте своего нахождения.
Марисса влюбилась в Рио. Она побывала на карнавале, танцевала самбу и учила португальский. В Рио она увлеклась фотографией. Первыми ее фотографиями были изображения закатов. Именно закаты, настойчивые, сочные, окутывающие и обволакивающие бескрайний океан, ласкающие мягкий белый песок под ногами, окрашивающие в бледно-розовый цвет ее жизнь...
Она объездила чертову тучу курортных и не только городов, маниакально фотографируя закаты. Марисса уже прилично говорила по-португальски и не бормотала в кафешках тупое "obrigado" .
Ей казалось, что в Бразилии она может оставаться вечно, но в одно прекрасное утро проснувшись в чужой комнате и тупо глядя в потолок, поняла - надо что-то менять. Мысли о возвращении в Аргентину не приходили ей в голову.
Она считала, сидя в самолете до Сакраменто, дни, проведенные в Бразилии. Набегало около пяти месяцев. Зато в бешеной пляске городов она сумела хоть на время забыть яркие голубые глаза.
Америка, великая и надоевшая, встретила ее проливным дождем и огромными прозрачными витринами.
Из Сакраменто она перебралась в Лос-Анджелес, беспомощно разевая рот при виде очередной знаменитости. Однажды она сфотографировалась с Киртстен Данст, поставив в игнор ее парня. Как оказалось позже, Тоби Макгуайера...
После Лос-Анджелеса был настырный и холодный Чикаго, а затем Нью-Йорк. Она устроилась работать фотографом в маленький стильный журнал. Ее фотографии пользовались успехом. В основном, это был ночной Нью-Йорк, город, рыдающий яркими огнями, натягивающий на лицо парадную маску, фальшивый и лицемерный. Настоящий.
Восемь месяцев спустя она перебралась в Европу. Франция, Португалия, Италия, знакомая и не слишком привлекательная, хватающая за горло романтичностью и напоминающая о чем-то.
И наконец, Англия. Лондон, где-то депрессивно-готический, где-то насмешливо-дразнящий, стал частью ее самой. Она поселилась со студентами в общаге, устроилась на работу в журнал и стала абсолютно счастлива.
Эти люди, с которыми она жила стали самыми близкими и родными ей людьми. Марисса даже не допускала мысли о расставании с ними. Она любила безумно талантливую художницу Лиз, скромного математика Тома и Кейт, не уступающую ей энергией и взбалмошностью и многих других людей, искренне в нее верящих. Она помогала Лиз с операцией на сердце (пришлось залезть на счет матери) и плакала, когда из больницы приходили неутешительные новости и снова плакала, от счастья, когда Лиз продала свою первую картину.
Она зарабатывала неплохие деньги и успешно забывала, забывала его, Соню, Мию, посланный к черту университет. Звонки матери становились все реже, и связь с прошлым успешно обрывалась, ниточка становилась все тоньше и тоньше.
Но... Она понимала, что когда-нибудь должна будет вернуться.
Неделю назад она приняла решение и заказала билет на самолет, неделю она кусала по ночам подушку, чувствуя боль от расставания, неделю она вытирала их слезы днем, неделю...
А теперь она сидит, тупо глядя в иллюминатор на прикрывшийся серыми облаками Лондон. Она снова, как три года назад, испытала странное чувство, будто знала, что не вернется.
Хотя, черт знает...

Родной Буэнос-Айрес жил своей нахально-суетливой жизнью. Словно и не было трех лет отсутствия Мариссы Пиа Спиритто. Те же магазины, дома и рестораны, крошечные кафешки и толпы людей на улице. Этот город не был расстроен ее отсутствием и особо не радовался ее приезду.
-Вас подвезти? Я могу показать вам город.
Марисса обернулась Водитель такси приветливо улыбался. Она улыбнулась в ответ и отрицательно покачала головой
-Нет, спасибо, я сама.
Ее приняли за туристку. Ну да, пыльный рюкзак, цифровой фотик на шее и безумно растерянный вид. Но этот город она знала.

Их любимое кафе. Марисса словно наткнулась на стену.
"Нет, не надо, не заходи туда!" - стонал на разные лады внутренний голос, но она размазала его по ступенькам, поднимаясь. Наверное, проснулись старые рефлексы и привычки, зашвырнувшие ее за любимый столик у окна.
Тут же материализовалась официантка, Марисса заказала капуччино, вспомнив снова старые привычки.
На соседнем стуле лежал забытый кем-то журнал. Марисса не удивилась, увидев на обложке любимую мамулечку.
Заголовок гордо гласил : Рей и Колуччи, мать и дочь или подруги? Марисса поспешно раскрыла журнал на указанной странице. " Соня Рей снова демонстрирует наряды от Колуччи, но на этот раз это новая коллекция не Франко, а Мии Колуччи, молодой талантливой девушки, по совместительству приходящейся Соне..."
Марисса отшвырнула журнал. Почему мама не говорила ничего про Мию? Про ее коллекции, да и вообще про то, что она стала модельером?! Как интересно...
Она тут же одернула себя, ну когда Соня могла ей об этом сказать? Последний год их разговоры сводились к
"-Привет, ты все еще в Риме?
-Нет, мама, я уже месяц в Таранто ( это в Италии ), затем собираюсь в Марсель.
-У тебя все хорошо?
-Да.
-Я люблю тебя.
-Пока, мам"
Да... Соня не могла рассказать ничего, даже сверхзасекреченной информации в таких разговорах.
Зазвонил телефон.
-Алло, мам.
-Привет, любимая, как ты?
-Хорошо, а ты?
-Я тоже. Ты все еще в Лондоне?
-Почти.
-Уезжаешь?
-Ну, что-то вроде того.
-Я, наверное, отрываю. Целую.
-Пока, мам.
Марисса горько улыбнулась. Она вдруг невольно заглянула в пропасть, раскинувшуюся между ней и ее прошлым, даже матерью. Холодная, чужая... Она зря вернулась, вдруг прозвучало колокольным звоном в голове.
Она отставила кофе, даже не вспоминая, как его пила и подхватив рюкзак, направилась к выходу.

Перед выходом затормозила новая роскошная "мицубиши эклипс". Высокий блондин со скучающим видом выбрался наружу, со стороны пассажира выпала недовольно-растрепанная девица на шпильках.
Марисса замерла на ступеньках. Надо же, колоритная парочка. Она похлопала по карманам в поисках сигарет, но вдруг сообразила, что пачку конфисковала нервничающая Кейт. Она выкурила почти все, а пачку оставила "на память". Урне.
Парочка между тем поднималась все в то же кафе. Парень окинул ее ленивым взглядом и вдруг...
Марисса поспешно отвернулась и сбежала по ступенькам. Нет, этого не может быть!
Она не видела, что парень с невероятной надеждой и беспомощностью смотрел ей вслед, словно увидел, кого-то очень дорогого и близкого.

Весь вечер она бродила по городу, вспоминала свои любимые места, привыкала к этому немного иному городу. На самом деле, они быстро меняются, города. В этом мире нет ничего постоянного. Она и сама изменилась, забирая от каждого города что-то особенное, неповторимое, родное ей.
Она долго стояла перед домом Франко и Сони, держась рукой за завитушки на изгороди и вдыхая свежий ночной запах, наконец, она нахально толкнула почему-то незапертые ворота и очутилась в саду. Проскрипел гравий под ногами, чуть застонала третья ступенька, залился задиристо звонок, послышались быстрые шаги. Бесшумно распахнулась дверь.
Сухая и подтянутая горничная с презрением окинула Мариссу взглядом.
-Извините, вы к кому?
-К Соне, - почему-то робко отозвалась Марисса и вдруг разозлилась на себя. - Отсосись от прохода, не загораживай дверь. Близких людей надо знать в лицо.
Марисса коротким жестом отпихнула горничную в сторону, и они с рюкзаком просочились в холл.
-Шикарно! - присвистнула она. - Наверное, здесь поработала моя сестренка? Какой роскошный домик отгрохали! Чего уставилась? - вежливо спросила она у прислуги. - Я не чокнутая фанатка Сони Рей, я всего лишь ее родная дочь.
Марисса остановилась на пороге гостиной, глядя на потрескивающий огонь в камине. На диване сидели ее мать и сводная сестра, оживленно обсуждая статью в журнале. Франко и Мануэль о чем-то спорили около каминной полки. Марисса спустила рюкзак с плеча и прислонилась к косяку.
-Привет.
Четыре пары охреневших глаз повернулись к ней.
-МАРИССА?!
-Ну, - скромно потупила глазки та, - в общем и целом...
-Сестренка! - первой из оцепенения вырвалась Мия, повиснув у Мариссы на шее. От ее визга Мариссе скоро заложило оба уха.
-Ты была здесь, когда я звонила тебе? - неожиданно спросила Соня.
Марисса, кое-как отцепив от себя Мию, кивнула.
-Доченька, милая, - заплакала вдруг Соня, не вставая, впрочем с дивана, - мы так скучали по тебе.
Мия потянула Мариссу в комнату, что-то радостно бормоча, но Марисса остолбенело стояла в проеме. До нее вдруг кое-что дошло. Что-то изменилось, а точнее, ее семья. Они привыкли жить без нее, они не ожидали ее возвращения...
-Извини, - смущенно буркнула девушка, выпутываясь из хватких рук сестры. - Я зайду, ну... Завтра, - она опасалась поднимать глаза, боясь разрыдаться. - Я хочу проверить свою старую квартиру, мне надо что-то решить...
-Но там ведь, - начала было Мия, но Марисса, зацепив по дороге рюкзак, уже бежала к выходу.

Перед подъездом своей старой квартиры она, наконец, остановилась. Все эти несколько кварталов она пробежала, стараясь помешать непрошенным мыслям зацепиться в голове. Но они все равно вылезали, настойчиво шепчущие на ухо : "все меняется, все изменчиво..." Она нашарила ключи в кармане и рванула дверь подъезда. А мысли нагло прыгали у нее за спиной, ехидно корчась. Марисса почувствовала, что вновь принимает эстафету и начинает бежать к бесконечно далекой финишной ленточке.
А все было просто. Она стала им чужой. Чужой своим самым дорогим в мире людям - маме, сестре...
Дверь со скрежетом поддалась, конечно, после некоторой серии пинков, но зачем заморачиваться по мелочам?
Квартира просто дышала тишиной, словно стены были оббиты звукоизоляционной пленкой. Марисса вздрогнула от неприятного ощущения пустоты и попыталась что-то сказать.
-Ну, привет, моя любимая... ммм... квартира... Блин, я точно чокнулась, разговариваю с помещением. Может, мне больше не летать, полеты плохо действуют на мои мозги...
Квартира продолжала пугать, поглощая все жалкие, выдавливаемые Мариссой звуки.
Она скинула кроссовки и прошла в комнату. Что-то было не так, слишком мало пыли по углам, магнитола, включенная в розетку и... ноутбук, стоящий на столе. Такого у нее никогда не было!
-Ну, - неуверенно и вслух начала Марисса, - мама просто сдает мою квартиру, кому-нибудь. Именно об этом мне хотела Мия сказать. Все хорошо.
А ноутбук пришелся как нельзя кстати. Марисса решила посмотреть последние сделанные в Лондоне фотографии и подключила камеру к компьютеру. Глядя на счастливые лица друзей, она понемногу расслаблялась. Последние кадры были сделаны в Тауэре, среди мрачно-сырых стен. Там было классно. Кейт пустилась в краткий курс истории родной страны, а Лиз, закатив глаза, умно кивала головой. Фотки были смешные, на них даже Марисса была, это Том отобрал у нее камеру и пытался научиться фотографии за пять минут.
Неожиданно она почувствовала, что засыпает. Перебравшись на диван, она накрылась старым добрым пледом и задумалась. Она не была рада возвращению. Даже умиления родные стены не вызвали. Мама научилась-таки жить без нее, Мия стала известной костюмершей, сорри, модельером. А на что она надеялась? На то, что жизнь остановится и замрет? Да нет, никогда. Эстафета продолжается. Но проблема в том, что она ошиблась. Промахнулась и не получила ничего в итоге. Она не смогла забыть Пабло, но в довесок потеряла семью. А Пабло... Она узнала его около кафе и теперь тревожно ныло сердце.
-Нет, - решительно сказала Марисса, - я подумаю об этом завтра. Все будет хорошо. Спокойной ночи.

...Она стояла под козырьком подъезда, равнодушно глядя на разбивающиеся об асфальт капельки. Она не знала, где он. Да лучше бы и не знать, - горько подумала она. Наверное, он еще занят с очередной шлюшкой где-нибудь неподалеку. Сейчас он подъедет и посигналит, она, как девочка, радостно ломая ноги, побежит к нему. А дальше по стандартной схеме... Она прикрыла глаза и прислонилась к мокрой стене. Как же она устала!..
Вопреки своему обычаю, он вышел из машины. Сквозь полуопущенные ресницы она напряженно следила за ним. Он остановился в двух шагах и нежно смотрел на нее. Марисса не открывала глаз. Она слышала как он вздохнул. Что-то достав из кармана, он протянул ей. Камера. Марисса отлепилась от стены.
-Что это?
-Забирай, - неожиданно холодным голосом произнес он. - Это твоя новая жизнь. Ты чужая в этом месте.
-Я люблю тебя, - прошептала она, вдруг осознавая, что это правда.
Он покачал головой, так же нежно улыбаясь.
-Пабло, постой, - закричала она, сжимая камеру в руках.
Но дождь уже смыл его, растворив в блестящих пятнах луж.
Она вдруг поняла, что сидит напротив голосящей Мии в кафе около огромного панорамного окна.
-Нееет! - Мия билась в истерике, ломая руки.
-Что происходит? - растерянно спросила Марисса.
Мия толкнула ей журнал.
"Смерть нашего фотографа, Мариссы Пиа Спиритто..."
-Что за черт?!
-Она умерла!
-Я жива, Мия!!
-Соня!!! Она умерла.
-Да, - холодно сказала сидевшая рядом Соня. - Но ты не должна переживать Она стала нам чужой и была лишняя в нашей семье.
-Мама, что ты такое говоришь?! - заорала Марисса.
-Ты умерла! - повернулась к ней Соня. Ее глаза были пусты. Как механическая кукла, - подумалось Мариссе.
-Ты мертва, - повторила Соня и толкнула ее. Марисса не удержалась и слетела со стула. Прямо в огромное окно, за которым не было ничего, лишь пустота.
-АААА!

Марисса вынырнула из сна с гудящей головой. Звенящая тишина давила на уши. Чужая, лишняя...
Она рывком подняла себя с дивана. Нет, здесь она не останется. Буэнос-Айрес не принял ее. Ну что ж, пора прекратить эту надоевшую до дрожи игру в города, выбрать один. Жаль, что она не может забрать с собой его.
Она быстро набрала номер, перебирая пальцами по кнопкам телефона.
-Алло, здравствуйте, - сказала она, услышав приятный голосок в трубке. - Когда ближайший рейс до Лондона? В три? - она кинула взгляд на часы. 00:48. - Мило. Один билет, место у окна, если... Ага. Мое имя...
Марисса подхватила с кресла так и не разобранный рюкзак и нашарила на столе ключи. Она уже открыла дверь, как что-то вспомнив, вернулась обратно. Вырвав из записной книжки листок, она написала записку.
-Извините меня, - тихо прошептала она.
И на этот раз ушла, не возвращаясь.

Она остановилась на мосту, глядя на плотный поток машин внизу, под автострадой. В ладонях она держала ключ от квартиры и сим-карту от мобильника. Она баюкала эти вещи в руках, не решаясь разжать кулаки. Страшно. Ей давно не было так страшно. Все эти три года она знала, что сможет вернуться, что где-то ждут ее. И вот она здесь и ей хочется... сбежать. Да она и бежит. Бежит навсегда к сырым лондонским туманам, нахально-спокойной Темзе.
Марисса улыбнулась и разжала ладони. Она грустно наблюдала как ключ и пластиковый прямоугольничек погибают под колесами автомобилей.
Она хмыкнула. Мосты сожжены. Прощай, Буэнос-Айрес.
Марисса поймала такси.
-В аэропорт, пожалуйста.

(в принципе, на этом все и закончилось бы, если бы не...)

Он, не дожидаясь лифта, поднимался по лестнице, нашаривая в кармане ключи от чужой квартиры, в которой он жил почти три года.
Он не признавался никому, даже себе, что ждал ее. Иногда ему казалось, что в тишине открывается дверь, она входит, такая же яркая и смешная, как несколько лет назад. И у него есть шанс начать все сначала.
Но это только сны.
Он искал ее в каждой девушке, проходящей мимо. Но не одна из них не была на нее похожа. Ему сегодня показалось, что он видел ее в их любимом кафе. Но... Она растворилась в толпе, словно мираж. Или глюк после ЛСД.
Он сразу почувствовал, что что-то не так. Едва различимый знакомый до боли запах наполнял квартиру.
Его ноутбук был открыт.
-Кто здесь? - немного нервно спросил он.
Тишина.
Он посмотрел на экран. Какие-то фотографии... Черт! Это же она! Та самая девушка из кафе, а по совместительству Марисса.
Так же он понял, что здесь ее больше нет. Чуть смятое покрывало на диване и легкий запах духов - вот что она оставила на память.
Едва различимый в темноте, со стола легко спланировал листок. Пабло подхватил его и пробежал глазами по строчкам.
"Привет, мам! И пока. Наверное, я должна извиниться, что ухожу по-английски, но я слишком долго жила в Англии. Я не рада тому, что вернулась. Да и вы тоже. Я пыталась забыть Пабло, но в этом городе опять вспомнила. Короче, я возвращаюсь в Лондон.
Люблю, Марисса."
Засунув записку в карман, Пабло схватился за телефон.
-Билет на ближайший рейс до Лондона!

Он гнал, нарушая все мыслимые и немыслимые правила движения. Он не мог потерять ее снова. Извиниться, высказать все накопившееся за три года, упасть на колени, что угодно - лишь бы она простила.
Лишь бы поняла...
Он едва не опоздал на посадку. Салон был наполовину пуст. Пабло шел по проходу, выискивая знакомую рыжую макушку.

Марисса свернулась в комочек на сиденье. Еще чуть-чуть, и она бы встала и вылезла бы к чертям из этого самолета, нашла бы Пабло и...
Она поняла, что лицо стало мокрым от слез и вздохнула.
-Здесь свободно? - раздался слегка запыхавшийся голос.
Она подняла глаза.
-Пабло?..

В Хитроу из самолета вышла абсолютно счастливая парочка. Парень с улыбкой зашвырнул телефон в мусорную корзину.