Замороженными пальцами в отсутствие горячей воды…

Я сидел на ступеньках перед каким-то зданием и курил. Чёрт! Как же болит голова! Правильно, пить надо меньше. Куда я качусь? Мне всего… всего… сколько же мне лет? Двадцать три? Двадцать четыре? Кажется, двадцать четыре. Молодец, докатился, даже имени своего, наверно, не вспомнишь. В какой момент своей жизни я пропил память? Не помню… Неужели жизнь вот так и закончится? Меня не узнают родные и друзья. Они проходят мимо с презрением на лице. Как же плохо! Я снял с головы кепку, позволяя ветру путаться в давно немытых волосах, и положил её перед собой. Я потёр лицо руками и тут увидел её! Она была как всегда прекрасна. Нимфа, богиня, спустившаяся на нашу грешную землю. Мне вдруг стало противно, просто до жути. Я сижу тут грязный, пьяный, омерзительный, люди кривятся при виде меня, а она идёт вся такая блистательная, красивая. Даже отсюда я чувствую, как от неё пахнет. Кокосовое молоко. Это её любимый лосьон для тела. Я помню, как любил втирать его в её кожу сразу после душа. Она извивалась подо мной и кричала, что я изверг, а мне нравилось дразнить её, хотя сам терял голову, еле-еле сдерживая себя, чтоб не наброситься на неё. Как же отогнать от себя эти воспоминания? Чёрт, она идёт сюда! Хоть бы не узнала! Я специально чуть прикрыл глаза, наблюдая за ней из-под опушенных век. Она вдруг посмотрела на меня с жалостью на лице, достала из сумки несколько долларовых купюр и бросила в кепку, про которую я уже успел забыть. Я был в шоке. Я не мог поверить в происходящее. Она подала мне милостыню??!! Ярость охватила меня с ног до головы. Да как она смеет! Да кто она такая? Когда-то я был намного богаче и влиятельнее её. А кем была она? Дочерью престарелой модельки! Вот кем. Я схватил ассигнации и смял их, с намерением догнать нахалку и засунуть ей купюры в рот, заставить проглотить. Но тут же передумал. Нет, я сделаю не так. Я просто поклянусь себе вернуть потом ей долг. Пусть это будет не сегодня и не завтра, но этот момент настанет. Я клянусь.

Глава№1

Было душно, в воздухе летали микроскопические частицы пыли и оседали на мебели и коже. Из угла в угол прохаживалось недовольство. За большим дубовым столом сидела девушка и читала статью в журнале. Губы её изредка подрагивали, глаза болели от напряжения, но она упорно не хотела отрывать взгляда от букв, слов, предложений. Где-то на середине она всё-таки не выдержала и закрыла глаза, стараясь сдержать ярость.
- Ну как?- спросил её молодой человек, до этого молча наблюдавший за реакцией девушки, но он просчитался: она умет держать себя в руках. В принципе, он ни на что и не рассчитывал. Девушке же понадобилась большая выдержка, чтобы не заорать и не разнести всё здесь к чёртовой матери.
- В высшей степени содержательно,- ответила она.
- Согласись, по тексту видно, что книгу он читал. Обычно критики не утруждают себя такими мелочами, как прочтение книги.
- Да он ничего не понимает в литературе! Да кто он такой? Скорее всего, у него нет высшего образования, по крайней мере, я этому не удивлюсь,- у неё всё-таки не очень получилось сдержать себя. Она вздохнула, досчитала до десяти и опять успокоилась, потом опять сделала гигантское усилие и принялась дочитывать статью. «Текст книги очень лёгкий и непринужденный, что позволяет отлучиться от насущных проблем и окунуться в мир грёз и фантазии. Над этой книгой не нужно думать и…»- это оказалось последней каплей в чаше ангельского терпения Мариссы Пиа Андраде.- НАД ЭТОЙ КНИГОЙ НЕ НАДО ДУМАТЬ???!!!! Да что он себе позволяет? Это психологический роман! Он пронизан болью и переживаниями! А что он пишет? «Над этой книгой не надо думать», «Текст книги очень лёгкий и непринужденный…». Ты говоришь, он читал роман? Да ни фига!- Марисса вскочила из-за стола и принялась расхаживать по кабинету, возмущенно фыркая. Тут она резко остановилась, посмотрела на присутствующего в кабинете мужчину и произнесла.- Мануэль, я хочу остаться одна. Выйди, пожалуйста.- Как ни странно, но Агирре совсем не понравился слишком спокойный тон подруги, но спорить он не стал, а лишь молча вышел из кабинета. Марисса осталась одна. Она бросила последний взгляд на журнал, зацепив взглядом имя автора. Это был ОН. Она не знала его настоящего имени, она не знала, как он выглядит, но ей казалось, что она знает его всю жизнь. Кто же это? Она знала только его псевдоним, совсем не оригинальный, даже банальный: Казанова. Он появился два года назад. Его первая статья вышла после того, как была выпущена её четвёртая книга. «Девять кругов Ада» Он написал критику на неё. Прочитав только две строчки, Марисса была в ярости. Эта критика разительно отличалась от других, которые делились на две большие группы: лесть и грязь. Мари никогда не были интересны статьи критиков, она больше любила мнение читателей. Только они объективно могли говорить о книге: указывали на ошибки, на наиболее удавшиеся места. А он… он как будто знал ЧТО Марисса хотела сказать, и писал, что именно этого она не сказала. Он как будто намеренно издевался над ней. Вскоре вышли ещё три статьи с его критикой на предыдущие книги. Мари каждый раз клялась себе, что читать это не будет, и каждый раз нарушала слово. Вот и сейчас. Шестая книга – шестая статья. Когда она начала писать? Она помнит… в тот день, когда ушёл Пабло…

Глава№2

Заторможенными мыслями в отсутствие, конечно, тебя…

Волнение, почти граничившее со страхом, окутывало и подчиняло себе разум, заставляло ноги перемещать неконтролируемое тело из угла в угол. Наконец, усталость взяла вверх, и то самое тело, которое минуту назад с бешеной скоростью перемещалось по квартире, без сил свалилось в ближайшее кресло. Руки тряслись как у заправского алкоголика, и девушка впервые пожалела, что не курит. Это бы помогло сосредоточиться на хаотично перемещающихся мыслях. Хотя ей нельзя. Что ж, сама виновата во всех своих проблемах. На общей лестнице послышались шаги, отчего сердце на секунду замерло, но шаги начали удаляться, и глупый орган опять забился. Ожидание мучило её с неведомой силой, не давая думать ни о чём другом. Уже два дня мысли были заняты только этим и ничем более. Сегодня она услышала окончательный приговор и с раскаяньем временить уже нельзя. Никак нельзя. Впрочем, может, всё обойдется. Хотя два дня назад, когда она увидела эти две заветные полосочки, она вдруг подумала, что спокойная жизнь закончилась. Хотя, в чем-то она была права. Но как он отреагирует? Его реакция волновала его больше всего, если учитывать, что он не раз и не два предупреждал её, уговаривал принять дополнительные меры предосторожности. Он совсем не доверял этим таблеткам, не понимал, как они действуют, да и не хотел вдаваться в подробности. А она до жути не любила латекс. Чёрт! Сейчас она чувствовала себя провинившейся школьницей, получившей очередную пару, хотя она никогда не боялась гнева матери по этому поводу, но могла представить себе такую ситуацию. Сейчас она действительно получила пару… полосок. В конце концов, она взрослая женщина и ей решать когда рожать, а когда… Впрочем, она обманывала сама себя. Это не только её дело. Тем более о взрослости она как-то рано. Всего двадцать. Рано. Ещё слишком рано. Как же всё-таки он отреагирует? Она уже выучила, что она ему скажет. Пропустила два раза по два дня в течение недели. С кем такого не может быть? С кем? С ним? Ну, с ним-то точно не случится. Усмехнувшись такой мысли, она поднялась с кресла и хотела уже было пойти звонить ему, чтоб подогнать немного: что-то он задерживался, но тут же услышала звук открывающегося замка, а затем и лёгкий скрип двери. Ноги как по команде подкосились, и тело опять опустилось в ещё не успевшее остыть кресло. Лёгкие шаги отдавались в её голове как раскаты грома, и почему-то хотелось хоть как-нибудь отдалить неизбежное. Наконец, в проёме двери показалась его голова, а потом и он полностью. Он медленно прошёл по комнате и опустился на соседнее кресло с видимой усталостью на лице. Усталостью человека, который пытается совместить работу и учёбу, не желая принимать помощь родителей, а иногда даже, может, и желая, но не имея такой возможности.
- Устал?- участливо спросила Марисса, мысленно ругая себя за трусость, но не имея сил что-либо изменить.
- Да. И есть хочу,- ответил Пабло, стараясь сделать тон не слишком раздражительным, а мягким. Раздражительным тон мог быть только по одной причине, и к этой причине его девушка не имела никакого отношения, поэтому и нечего на неё зло своё срывать. Марисса же услышав вполне невинную фразу, вдруг занервничала ещё больше. Правильно, с этими её переживаниями и сомнениями, она совсем забывала о делах более приземлённых и насущных. Вскочив, она ринулась к холодильнику и к своему огромному счастью увидела что-то более-менее съедобное, благо Пабло не привередлив, в противном случае он от Мариссы бы уже давно сбежал. Здраво рассудив, что задобрить парня не мешало бы, Мари разогрела то, что есть в холодильнике и с видом именитого шеф-повара поставила перед блондином тарелку и столовые приборы. После чего поместила себя на соседний стул и принялась с умилением смотреть как Пабло ест, на время забыв о своих проблемах. Парень же подумал, что съесть это для него менее опасно для жизни, чем отказаться от удовольствия распробовать сие восхитительное чудо, поэтому, не мудрствуя лукаво, принялся уплетать предложенное, что оказалось весьма съедобным. По мере поглощения пищи, Пабло рассказывал о своем начальнике, коей и был причиной раздражения блондинчика. Марисса всё это внимательно выслушивала и, когда Пабло закончил, и повисла необременительная пауза, наконец, выпалила:
- Пабло, я беременна.- Как она ни старалась подобрать удачный момент, для озвучивания этой радостной новости, это у неё получилось плохо, потому что в это время Паблито поднёс к губам горячий чай, который в свою очередь сию же секунду оказался на скатерти, а часть так вообще на вышеназванном блондине. Следующие две минуты можно было слышать только вой этого самого блондина по поводу обожженной ноги. Наконец, более или менее успокоившись, Пабло хмуро уставился на девушку, от чего сердце последней начало выплясывать канкан где-то на уровне пяток.
- Насколько я помню, мы обсуждали этот вопрос и не раз,- мог бы, конечно, и не напоминать, потому что Марисса это и так прекрасно знала. Именно такой реакции она и ждала, и это её, почему-то, взбесило.
- Ну обсуждали, ну да, я знаю, но никто и не говорит, что это вышло нарочно. Я просто забыла…
- ЗАБЫЛА???!!!- взревел Пабло, вскакивая.- Вот мобильный ты на стойке бара забыла – это одно, а ребёнок – это совсем другое. Понимаешь ты или нет? Это ответственность, это не так-то легко. Это конец нашему образованию, в конце концов.
- Хватит отчитывать меня как маленького ребёнка!- У Мариссы тут же исчезло какое-либо чувство вины.
- Да ты ведёшь себя как маленькая! Забыла она! Чёрт знает что твориться!- Пабло со всей дури стукнул по столу, а Мари в бешенстве вылетела с кухни, хлопнув дверью. Оказавшись в спальне, она схватила первое, что попалось под руку, и кинула в стену. Этим чем-то оказался её сотовый телефон. Он ударился о стену и разлетелся на несколько кусочков. Марисса тут же пожалела о своем поступке, она медленно подошли к останкам сотового и присела на корточки. Слёзы градом полились из её глаз, она собрала искореженные части чуда техники, вытащила СИМ-карту и понесла новенький NOKIA прямёхонько к мусорному ведру, по пути напевая что-то типа Шопена с его треклятым маршем. Увидев всё это Пабло как-то разом остыл, подбежал к уже избавившейся от сотового Мариссе и порывисто обнял её:
- Прости, я погорячился. Прости. Ничего, мы справимся, мы сильные. Мы все преодолеем,- он гладил её по голове, а она рыдала, скорее от облегчения, чем от чего-то другого. Она вдруг почувствовала, что они, действительно, сильные, что они справятся, хотя на деле всё могло оказаться совсем не так.

У любви есть зубы, и она кусается. Любовь наносит раны,
которые не заживают никогда, и никакими словами невозможно
заставить эти раны затянуться.В этом противоречии и есть
истина - когда заживают раны от любви, сама любовь уже мертва.

Стивен Кинг

Марисса поняла, что ей тяжело стоять и, подойдя к своему столу, опустилась в кресло. Воспоминания, словно мухи, жужжали в голове. Нужно было отвлечься. Она открыла ноутбук, сиротливо лежащий на огромном старинном столе – гордостью Мануэля – и открыла не так давно сохранённый документ. Там было всего два слова: «Lagrima y dolor». Это было начало седьмой книги. Она не даром начинала повествование именно этими словами. Lagrima (слеза) – женщина, а dolor ((боль) в испанском это слово мужского рода) – мужчина. А Мари всегда писала о мужчине и женщине. Они всегда были главными героями её книг. Любовь, ненависть, дружба, страсть, вражда – вот вечные спутники их жизни.
Марисса начала писать, постепенно втягиваясь в работу. Она не замечала времени, не слышала шорохов, она полностью отдалась творчеству. Прошло много времени, прежде чем Мари прекратила долбить по клавишам: уже болели и немели пальцы, не давая сосредоточиться на тексте. Поняв, что вряд ли напишет ещё хоть строчку, Мари сохранила написанное и, закрыв ноутбук и откинувшись на спинку кресла, закрыла глаза. Как и следовало ожидать, воспоминания тут же накинулись на неё, как стадо голодных волков. Не в силах противостоять, Мари окунулась в события шестилетней давности.

* * *

Марисса поверила в тот день ему. Да и как не поверить? Но! И вроде всё обсудили, приняли решение, но что-то всё-таки изменилось. Мари стеснялась признаться сама себе, что ей не хватает Пабло. Его внимания, ласки, заботы. Всего этого стало меньше или, может, ей только так казалось… но… Она не могла понять уже где фантазия, а где реальность. Она знала одно: что-то изменилось. Мия убеждала её, что у Пабло просто ещё не проснулся отцовский инстинкт, что так обычно и бывает у мужчин: они начинают любить детей, только когда им исполняется два. Скорее всего, Колуччи была права, но поведение Бустаманте не давало Мари покоя. Ей казалось, что она начала его терять. Беременность протекала, вдобавок, не безоблачно: токсикоз сводил с ума, перепады настроения выводили из себя не только окружающих, но и саму Мариссу. Настроение у Пабло каждый раз было просто паршивое, причём с самого утра и до вечера. В таком напряжении они прожили две недели.
Пабло пришёл домой как всегда уставший и раздражительный, Марисса встретила его тоже неприветливо. Жизнь казалась несправедливой, а говоря более откровенно и вовсе отвратительной. Но в принципе и Пабло, и Мари держались более-менее стойко, понимая, что всё это временно и жизнь должна наладиться, если не сейчас, то в скором времени точно. Был вроде бы обычный вечер, не предполагавший ничего хорошего, но и плохого, кстати, тоже. Вдруг на Мариссу накатило именно то настроение, от которого все мужики просто в восторге, а именно сексуально-эротическое. Марисса медленно, с грацией кошки, подошла к ничего не подозревающему парню сзади и прошептала:
- Пабло…- парень вздрогнул и повернулся к девушке. Марисса потянулась к нему, на долю секунды ей показалось, что он хочет избежать поцелуя, но тут всё же она достигла цели, и мысли, как ненужный мусор, вылетели из головы. Она почувствовала, как мужские руки крепко обняли её чуть повыше талии, из груди вырвался тяжкий стон, но… тут же всё кончилось и куда-то делось. Только через минуту Мари сообразила, что стоит одна посередине гостиной, а Пабло давно скрылся в неизвестном направлении. Мысли вихрем влетели обратно в голову, причём мысли-то не самые приятные. Чуть слышно чертыхнувшись, Марисса со скоростью ядерной ракеты влетела в спальню, где Пабло рылся в шкафу, явно намереваясь найти чистое полотенце и отправиться в ванную комнату. Вид у него был какой-то страдальческий, но Марисса меньше всего сейчас обращала на это внимания.
- Пабло, скажи мне, пожалуйста, что с тобой происходит.
- О чем ты?- Пабло продолжил своё занятие, даже не посмотрев на девушку.
- Мне кажется, что ты меня избегаешь.
- Тебе только кажется.
- А что тогда произошло только что в гостиной?- повысила голос Мари с четким намерением поскандалить.
- Произошло то, что я очень устал и хочу спать, а перед этим в душ. У меня даже реакции никакой нет. Мне же приходится теперь работать и на нашего будущего ребёнка!
- Это бред! Когда это у кобеля Пабло не было реакции на девушку?- парень ничего не сказал, а только зло стрельнул глазками и прошёл к ванной.
- У меня нет настроения это обсуждать,- заявил он напоследок, закрыл дверь и щелкнул замком. У Мариссы же намерение поскандалить так быстро не исчезло, она решила не откладывать это до того
щью небольшого фокуса открыть запертую дверь. Ей это удалось именно в тот момент, когда в душе побежала вода. Дверь распахнулась…
* * *

Марисса устало потёрла глаза и улыбнулась. Улыбка сквозь слёзы. Почему? Зачем? Эти вопросы и сейчас крутились в её голове, правда, стояли уже не так остро. Ему чего-то не хватало в жизни? Зачем ему нужен был мир иллюзий? Рассыпанный порошок и другой взгляд. Топит испуг? Испуг перед будущим? Три строчки – шесть вопросов.
Дверь скрипнула, и в комнату заглянул Ману.
- Хватит работать, пошли чай пить,- предложил он, пытаясь сквозь полумрак разглядеть её лицо. Он решил подойти поближе.- Мари, ты что? Плачешь?- Он взял её за руку, поднял со стула и заглянул в глаза.
- Нет. Просто грустно немного стало. Это сейчас пройдет. Издержки профессии. Пойдём пить чай.- Мари прошла мимо парня на кухню. Там уже был накрыт стол. Всё время, пока они пили чай, Ману вглядывался в лицо подруги, пытаясь определить её состояние.
- Мне пришли опять приглашения на ежегодную встречу выпускников, организованную как всегда нашей дорогой Колуччи. Отправить обратно?- Ману вопросительно посмотрел на Мариссу. Та задумалась. Ещё два дня назад она попросила бы Агирре отправить пригласительные обратно, но что-то она стала часто вспоминать свою жизнь с Пабло. Возможно, они просто не поставили точку?
- Нет, я предлагаю тебе пойти.- Мануэль чуть чаем не поперхнулся.- Понимаешь, мне кажется, что я пишу книгу уже много лет. И, ё-моё, никак не могу закончить!
- Ты о Пабло?
- Нет. То есть и о нём тоже, но не только. Мия. В конце концов, я должна была её понять.
- Это она должна была тебя понять,- сделал поправку Ману.
- Какая разница?!- воскликнула Марисса.- В этой книге уже давно надо поставить «The end», а то от «To be continued» меня уже тошнит.- Марисса встала, Агирре тоже. Он подошёл к девушке и обнял её.
- Мари, скажи. А ты считаешь меня близким человеком?- Чёрные глаза встретились с шоколадными. Девушка улыбнулась такому вопросу.
- Скорее недалёким.
- Ну я серьёзно!
- Конечно, Ману. Что за вопросы?- Парень наклонился и мягко коснулся своими губами её. После полуминутного молчания, Мари среагировала.- Больше никогда так не делай.
- Просто всегда было интересно: что мужчины в этом находят.- Глаза Ману смеялись.
- Ах ты сволочь!- возмутилась Мари. Вечер прошёл весело.

Чуть позже, лёжа на своей кровати, Мари пытала понять, правильно ли она поступила. Может, стоило попробовать? Оправдать все слухи о том, что она не просто живёт с Ману, а между ними есть какие-то другие отношения, помимо дружеских? Ответ пришёл ей во сне.

* * *

Девушка в странном одеянии, со страхом на лице и в душе бежала что есть сил по улицам Буэнос-Айреса. Что с ней случилось, она и сама не до конца осознавала. Просто захотелось убежать и подумать. Где-нибудь. Не здесь. И не здесь, но тогда где? Она бежала долго, пока не споткнулась и не опустилась на колени. Слёзы, солёным дождём, катились из её глаз.
- Девушка, вам плохо?- обратился к ней кто-то. Она обернулась и увидела мужчину лет сорока. Мари хотела что-то ответить, но тут же скривилась от невыносимой боли. В живот как будто воткнули тысячу кинжалов. Девушка схватилась за живот, задыхаясь от боли. Ей казалось, что от неё отрывают куски мяса. Слёзы выступили на глазах. Но внезапно боль перестала быть острой, она осталась сильной, но не острой… По ногам потекла горячая жидкость. Теперь стало больно в душе. Марисса всё поняла.
- Вызовите «скорую», пожалуйста,- попросила она.Глава№4
Я умираю, когда вижу то, что вижу…

Когда город готовится жить? Особенно, если этот город – мегаполис? Ночью, когда сонный день заканчивается, именно тогда загораются огни жизни. В мегаполисе время смещено. Завтрак в 12, обед в 16, второй обед в19, а ужин в 21.00, а потом ночная жизнь. При свете дня всё другое. То, что ночью казалось нормальным, наутро кажется пошлым. Это жизнь, созданная человеческим сознанием. Жизнь…
Марисса смотрела, как за окном Мануэлевской машины загораются огоньки, витрины, вывески. Этот калейдоскоп света быстро сменялся один за другим, вызывая в душе какой-то щенячий восторг. Настроение, ещё недавно опустившееся ниже плинтуса, начало подниматься. Казалось, что жизнь не такая уж и плохая, как это было на первый взгляд. Она не может быть плохой, если за окном такие огни и такой красивый город.
- О чём ты думаешь?- спросил Ману.
- Ни о чём,- честно ответила Мари, но как назло именно после этого глупые мысли вновь полезли в голову. Марисса мысленно уже четвертовала Агирре, но сделать уже ничего не могла…

* * *

Несколько дней в больнице и пустота в душе. Просто какой-то вакуум, который поглотил в себя все эмоции и чувства. Черная дыра, засосавшая в себя сердце. Депрессия. Какое противное, ужасное слово. Оно ничего не значит. Только боль. А вот это слово ей нравилось. Превосходное сочетание звуков. Две «о» и нежная французская «р».
Возвращение домой. Что такое дом? Место, куда хочется вернуться, но это был явно не тот случай. Возвращаться не хотелось, говорить не хотелось, жить, правда, тоже не хотелось. Видно, перспектива объясняться Пабло нравилась даже меньше, чем Мариссе, поэтому разговора так и не состоялось. Жизнь пошла своим чередом. Хотя часто хотелось заменить слово «пошла» на «прошла». Именно так: прошла своим чередом. Мимо, а Мари наблюдала за ней как бы со стороны. А иногда казалось, что она (жизнь) засасывает её, да и не только её, но и Пабло. Мариссу засасывала депрессия, а Пабло – порочная, ночная жизнь. Да, и у ночной жизни, есть своя оборотная сторона. Мари была не в состоянии помочь ему, а он был не в состоянии помочь ей. Они были не в состоянии жить. А вроде бы ничего не случилось. Просто ничего не изменилось, когда должно было. Правда, сказать того, что их не поддерживали – это нагло соврать. Приходила Мия и Ману, правда, по отдельности. Они давно уже расстались. Им было по девятнадцать, когда Мия поняла, что не сможет жить без роскоши, дорогих духов, роскошных машин, а Ману понял, что этого он ей пока дать не может. А девушка не стала ждать, когда же он сможет ей это принести на блюдечке с голубой каёмочкой. Мия уехала обратно под отцовское крыло, заново выстраивая свой розовый кукольный мир, который Мануэль беспощадно разрушил, не спросив, хочет ли она этого. Хотя, в принципе, она этого хотела. Тогда, но не сейчас. Настал момент, когда ей это надоело. И она выстроила, правда, мир получился не розовый, а какой-то серый. Тусклый и не интересный, оттенённый зелёным цветом долларовых бумажек. Но совсем эгоисткой Мия не стала. Она приезжала к Мари, старясь её поддержать, но настал момент, когда она опять не выдержала. Какая же она всё-таки слабая!
- Марисса, может, всё-таки хватит?- Мия теребила платок, стараясь унять дрожь и раздражение.
- Что, хватит?
- Хватит биться головой о стену, орать в истерике, губить свою жизнь и жизнь Пабло,- блондинка повысила голос.
- Он сам губит свою жизнь, но мне не наплевать. Просто сейчас я не в состоянии. Понимаешь? И он не хочет мне помочь, и я не могу. Я пыталась, в конце концов, но все мои попытки заканчивались ссорами.
- Значит, ты плохо старалась,- настаивала Мия.
- Мия, ты что, не понимаешь, что мне тяжело? Мне плохо. Я не могу.
- Не можешь или не хочешь?
- Я же объяснила…- простонала Мари, опускаясь на кресло. Этот разговор начал утомлять.- В конечном итоге, ты тоже не смогла.
- Но ты сильнее меня,- Мия поморщилась.
- У меня и проблема посерьёзнее. Согласись? Да и вообще, почему ты разговариваешь со мной, а не с Пабло? Между прочим, ему сейчас намного легче. И это, заметь, объективное мнение. Ему проще вытащить себя и меня из этого болота, но он ничего не делает. Он уходит в мир иллюзий, так сильно презираемый им ранее.
- И ты не смеешь его осуждать! Это ты довела его до такого! Это вы во всем виноваты. Ты и Мануэль. Это вы сделали нас такими! Думаешь, мне нравится так жить? Думаешь, я в восторге? Если бы не его гордость, то мы смогли бы быть вместе!- завопила Мия.
- В чём он виноват? В том, что захотел всего в жизни добиться сам? Что не пошёл к Франко просить милостыню? В чём?- не унималась Мари. Ей было противно разговаривать с сестрой. И она сама не понимала от куда взялась такая неприязнь.
- Почему слово «помощь» вызывает у вас такие нездоровые ассоциации? Родители для того и существуют, чтобы помогать нам. Просить помощи не зазорно,- вдруг как-то спокойно сказала Мия.- Вы с радостью помогаете другим и не считаете это пошлым. Вы только тогда говорите, что «для того мы и существуем, чтобы помогать», а как до самих доходит дело…- Мари не могла отрицать правильности её слов, но… Это была не её жизненная позиция. Мия же встала и направилась к выходу. У самого порога она обернулась.- Может, ты когда-нибудь меня поймёшь, а, может…- она не договорила, а просто развернулась и ушла, чтобы больше никогда не переступить порог этой квартиры.

У любви есть зубы, и она кусается. Любовь наносит раны,
которые не заживают никогда, и никакими словами невозможно
заставить эти раны затянуться.В этом противоречии и есть
истина - когда заживают раны от любви, сама любовь уже мертва.

Стивен Кинг

Марисса очнулась оттого, что кто-то взял её за руку. Она медленно повернула голову и посмотрела слегка отрешённым взглядом.
- Мари, мы приехали,- мягко сказал Ману, с беспокойством смотря на подругу.
- Что?- девушка выглянула из окна. Машина стояла прямо напротив особняка Колуччи. Такие до боли знакомые стены! Непонятно откуда взявшаяся ностальгия сжала сердце, немного закружилась голова, но Мари пересилила себя и вышла из машины. Рядом с домом стояло достаточно много машин, это означало, что вечеринка уже началась. Что, собственно, и не удивительно: Ману и Марисса сознательно приехали позже названного срока на полчаса.
- Пойдём?- Агирре жестом предложил взять его под руку. Мари кивнула, и они пошли к дому. Дверь им открыла сама Мия. Не сказать, что она сильно изменилась: такая же детская мордашка, точёная фигурка, те же опостылевшие Dolce&Gabbana, Chanel, Gucci, со вкусом натянутые на девушку. Правда, взгляд стал более взрослым. Увидев нашу парочку, Колуччи немного растерялась, но потом расплылась в улыбке и прощебетала:
- Бог мой! Марисса, Мануэль. Вы здесь! Как я рада,- и по ней действительно было видно, что она рада. Она пропустила их в дом и начала обнимать.- Ребята, смотрите, кто пришёл!- обратилась она к присутствующим. Андраде оглянулась и увидела своих изменившихся одноклассников. Были не все, только Фели, Вико, Фран, Маркос, Лухан, Томас, Гвидо и… Пабло. Наткнувшись на него взглядом, Марисса слегка дёрнулась, но тут же озарилась улыбкой. К Мариссе и Мануэлю начали подходить люди для приветствия. Не все были легко узнаваемые. Особенно сильно изменились Вико и Лухан. Первая избавилась от всех своих серёжек, отрастила волосы и выглядела, по меньшей мере, как голливудская звезда, а вторая стала блондинкой, нацепила на себя каблуки и пресимпатичную, но открытую кофточку. Единственное, что осталось неизменным – это брюки. Юбок Лухи не носила до сих пор. Все, исключая Пабло и Мию, наперебой начали расспрашивать Мариссу с Мануэлем об их жизни, работе, личных отношениях. Прошло довольно много времени, прежде чем от них, наконец, отстали, и люди начали общаться между собой. И когда это произошло, Мари заметила, что Пабло в комнате нет. Девушка поднялась по лестнице, с намерением посетить Миину комнату. Когда она туда зашла, то заметила, что комната очень изменилась. Исчез розовый цвет, появилась новая мебель. Комната стала какая-то… мужская, что ли. Девушка вздохнула: в воздухе пахло чем-то знакомым, навевающим воспоминания.

* * *

Марисса стояла и смотрела на ночной город, указательный палец правой руки беспорядочно водил по не очень чистому стеклу, оставляя причудливые узоры. В окне она видела отражение комнаты, она видела, что позади неё стоят два чемодана, на которых сидит Пабло, обхватив голову руками. Она подумала, что по нему можно было бы писать картину и поставить название: «отчаяние» или «ожидание неизбежного». Хотя, он сам всё решил. Ей всё это наоборот казалось глупой игрой или несмешной шуткой. Ей казалось, что они совершают какую-то непоправимую ошибку. Слово «останься» вертелось на языке, просясь наружу, но стиснутые зубы не пропускали ни малейшего звука.
- Значит, ты решил именно так?- Мари сама не узнала свой собственный голос. Он был какой-то приглушенный и чужой.
- Так будет лучше для тебя.
- Откуда ты знаешь, что будет лучше для меня?
- Я не знаю, что будет, но я знаю, что со мной тебе жить нельзя. Я не хочу, чтоб ты потом упрекала меня в своей сломанной жизни и отнятых годах. Я не хочу, чтоб ты страдала.
- Ты считаешь, что без тебя я страдать не буду? Почему ты всё решил за меня?- Марисса говорила спокойно, сама поражаясь своим железным нервам. Может, она просто устала страдать?
- Мы уже три месяца не можем нормально поговорить. Разве это жизнь?- Пабло вскочил на ноги.
- А что по твоему жизнь?
- Не знаю, что такое жизнь, но знаю, что она должна быть счастливой. И если мы не можем найти счастье вместе, то можно попытаться поискать его по отдельности.
- А зачем тебе наркотики?- вдруг сменила тему Мари.
- Я бросил.
- Неправда.
- Я не хочу об этом говорить. Ты не поймешь.
- Попробуй, может, пойму.
- Нет. Я не буду об этом говорить. Может быть, как-нибудь потом. Не в этой жизни.- Пабло взял в руки чемоданы.
- Но куда ты пойдёшь?- Мари сделала ещё одну попытку остановить его.
- Поживу у Гвидо, а потом посмотрим.- Он направился к выходу.
- Останься,- это была последняя попытка. Пабло удивился, но покачал головой.
- Нет. Так будет лучше. Так будет лучше,- повторял Бустаманте, удаляясь. Он в этом убеждал уже не её, а себя. Он понимал, что он слишком слаб, чтоб сопротивляться этой жизни. Она засасывала его в свой водоворот, не давая опомниться. И он понял, что больше не в силах сопротивляться. Это уже не в его власти. Он оставил Мариссу бороться с болью и отчаянием. Он оставил её одну. Почему она одна? Что она сделала для этого? Ноги девушки соображали быстрее головы. Они понесли её в другую комнату. Руки схватили телефон и набрали номер. Марисса поняла, что делает только тогда, когда в трубке послышался сонный голос Мануэля.

Глава№5
Я не смогу объяснить, но возвращаюсь назад.

Мия задумчиво оглядывала комнату, стараясь ничего не пропустить. Она не сразу заметила, то рядом кто-то стоит. Поэтому, когда Ману заговорил, девушка вздрогнула.
- Все всем довольны. Не беспокойся.
- Ах, ну да,- она подняла на него свои серые глаза. Губы её слегка дрогнули, стараясь изобразить улыбку, но получалось плохо.
- Я тут краем уха слышал, что ты замуж выходишь.
- Да,- Мия опустила голову. Было впечатление, что она признается в чем-то зазорном или неприличном.
- Ты его любишь?- мягко спросил Мануэль.
- Что за вопросы? Это никого не касается,- разозлилась Колуччи.- Он хороший, умный, богатый человек. Он меня устраивает и мне этого достаточно. А любви мне на всю жизнь хватило. Любовь оказалась не такой уж и созидательной силой, для меня она была разрушительна. Спасибо, накушались.
- Ты выходишь за него из-за денег?
- Я выхожу за него, потому что я хочу семью. А этот человек меня понимает как никто другой, он поддержал меня в трудную минуту и я ему благодарна. Замуж надо выходить либо по любви, либо по расчёту. Я выхожу по любви, но с верным расчётом.- Мия вздёрнула подбородок.
- Ты сама выбрала себе такой путь,- Мануэль смотрел куда-то мимо девушки.
- Нет, у нас просто оказались разные представления о жизни, и мы так и не научились идти на уступки и компромиссы. Это оказалось слишком сложно и для тебя, и для меня. Не стоит во всём винить только меня. По крайней мере, я всего лишь девушка, которая просто хочет счастья.
- А с ним ты будешь счастлива?
- А кто сказал, что я могу быть счастлива только с тобой? Это, по крайней мере, эгоистично с твоей стороны.
- Я не говорил, что ты можешь быть счастлива только со мной. Это сугубо твоё мнение.
- Ошибаешься, я придерживаюсь иного мнения.
- Вот и отлично.- На этом их разговор закончился. И кто знает, может, никогда и не возобновится…

Марисса уже было собралась выходить из комнаты, как дверь распахнулась, и в комнату зашёл Пабло…Марисса уже было собралась выходить из комнаты, как дверь распахнулась, и в комнату зашёл Пабло… Увидев её, он слегка удивился.
- Что ты здесь делаешь?- задал он вполне нормальный вопрос, который Мариссе почему-то таковым не показался.
- Какая тебе разница? Когда-то я в этом доме жила и имею, наверно, право его осмотреть.
- Наверно,- пожал плечами Пабло и сел в ближайшее кресло.
- Тебе обязательно присутствовать?- раздраженно спросила Мари.
- Вообще-то да, потому что это моя комната,- ответил блондин, ухмыляясь.
- Что??!!- Тут Марисса заметила то, что ранее не касалось её взгляда. Мужская рубашка на стуле, пепельница на столе, а главное, гитара, стоящая в углу. Где были её глаза?- Но как?
- Просто в какой-то момент жизни мне нужна была крыша над головой и Мия мне её любезно предоставила. Правда, сейчас она выходит замуж, и мне придётся переехать. Квартиру я уже приобрёл. Здесь не далеко, если захочешь…- он не договорил, дав Мари переварить информацию. В комнате повисла тишина, прерываемая только звуками с первого этажа: смех, лёгкая музыка, речь. Кто-то должен был заговорить, но пока говорило только молчание. Наконец, Марисса начала.
- Знаешь, у меня 2-ая группа крови, резус «отрицательный». Девушкам с такой группой рекомендуют искать себе партнера тоже с «отрицательным» резусом. Ведь группа крови передается от отца к ребёнку, а организм «отрицательной» матери может не принять «положительного» ребёнка и пытаться его отторгнуть. Я это знала, с самого начала. И ещё я знала, что…
- … у меня «положительный» резус. Да?
- Да. Именно поэтому у меня и произошёл выкидыш. Никто не виноват.
- Да, никто.- Оба опять замолкли. Но лицу Мари было видно, что она хочет что-то спросить, но никак не может решиться.- Что?
- Почему?- только и смогла выдавить из себя Мари. Пабло понял.
- Ты не поймёшь. Просто с рождением ребёнка нас бы связывало не просто такое абстрактное понятие, как любовь, но и что-то материальное. Я просто был не готов к этой мысли. Я просто уходил от таких мыслей. Я только потом понял, что дурак. Тогда было уже поздно. Тогда всё было уже разрушено. Мне казалось, что ты во всем винишь меня.- Пабло замолк. Мари не могла поверить своим ушам.
- Ты испугался? Испугался ответственности? Испугался, что я всегда буду с тобой? Вот, значит, какой была твоя любовь! Мне противно это слушать!- Возмущение поднималось из глубин мозга и обосновывалось в груди очень прочно.
- Я понимаю. Я знаю, что всё это ужасно, но… Я жалею… жалею, что сейчас у нас нет семьи. Я так хотел бы, чтобы ты, я и наш ребёнок…
- Заткнись!- Мари вдруг испугалась сама себя. Ей стало страшно и противно одновременно. И вроде ничего противоестественного сказано не было. Он просто озвучил мечты, которые много лет не выходили из Мариссинной головы. Но… что-то мешало ей быть спокойной. Она разозлилась на саму себя за глупую кощунственную мысль. А ведь она просто подумала, что рада тому, что этой мечте так и не удалось сбыться. Она рада тому, что тогда, шесть лет назад… Нет! Не думать об этом, нельзя… нельзя.- Не смей об этом говорить. Ты не имеешь право. Заткнись. Я не хочу тебя видеть. Я всё выяснила. Мне больше ничего не интересно.- Марисса направилась к выходу, но Пабло успел схватить её за руку. Вид у него был потерянный и жалкий.
- Постой, я должен тебе кое-что отдать.- Он сунул руку в карман брюк и вытащил несколько долларовых бумажек, после чего вложил их ей в руку.- Я был тебе должен.- Марисса недоумённо на него посмотрела, но ничего не сказала и вышла. Она спустилась в зал, где быстро глазами нашла Мануэля. Подойдя к нему, она сказала:
- Пошли отсюда. Я хочу домой.- Он медленно кивнул, поняв её настроение, и, не прощаясь, пошли к выходу. У самой двери Марисса столкнулась с Лухан. Секунду порывшись в сумке, Мари вытащила свою визитку и, протянув пластик, попросила:
- Позвони мне, когда сможешь.- После этого парочка Агирре-Андраде вышла из дома Колуччи и прошествовала к машине.
- Слышал, что Мия выходит замуж?
- Говорят, об этом знают немногие.
- Я уверена, что все.- Мануэль не ответил, а лишь завёл мотор, и машина тронулась с места, унося их подальше от дома страха, где один боялся быть привязанным на всю жизнь к одной юбке, а вторая боялась потерять свою фамилию и деньги.- Знаешь, Пабло так и не понял, что я тогда, два года назад его узнала.
- Правда?
- Да…- Мари высыпала Ману на колени смятые ассигнации.- Я тогда думала, что он меня убьёт, но он повёл себя так, как я ожидала. Мне кажется, у меня получилось вытащить его из пропасти, а он так ничего и не понял.
- Ты вытащила его из пропасти, а сама туда чуть не попала. Я ещё помню, какая у тебя тогда была депрессия. Да и вообще, от добра добра не ищут, вот и ты не ищи.- Марисса кивнула и уставилась в окно. «Вот и всё»- пронеслась в голове мысль, почему-то принося облегчение.
- Ману…
- Что?
- Какая у тебя группа крови?- Мануэль удивился, но ответил.
- Третья, резус «отрицательный».

Эпилог

Я разгадала - Знак бесконечность

Речь человека становится неуловимой, когда льётся непрерывным потоком. Невозможно что-либо понять, если тебе не дают времени подумать над словами. Именно по этой причине Марисса уже не старалась вслушиваться в монолог её собеседника – лысеющего дяденьки лет сорока пяти. Она рассматривала публику, пришедшую на презентацию её третьей книги. Книги под названием «Точка», написанной в нереально короткий срок. В какой-то момент Мари посмотрела на своего собеседника и скорее прочитала по губам, нежели услышала слово «Казанова». Это простое итальянское имя, а точнее фамилия, заставило гигантское количество противных мурашек начать своё шествие по голой спине женщины.
- Что вы сказали?- но видно мужчина решил отплатить Мариссе той же монетой и абсолютно её не слушал, он только схватил её за запястье и потащил за собой. Мари прислушалась к его словам.
- … а я говорю ему: «Давай как-нибудь потом я вас познакомлю, всё-таки народу будет много, возможен скандал?», а он мне…- Но Андраде его перебила.
- Какой скандал? Вы о чём? Я наоборот хотела бы его поблагодарить.- Марисса не заметила, как они остановились.- Он мне помог выбраться из жуткой депрессии, если бы не его статьи у меня не было бы стимула двигаться дальше, творить…
- Ага,- кивнул «дядечка» и похлопал кого-то по плечу. Этот кто-то повернулся.- Мсье Казанова,- представил он мужчину. Марисса бесконечно долго стояла с выпученными глазами и открытым ртом. Казалось, из ступора её ничего уже не сможет вывести.
- ТЫ??!!
- Я,- просто ответил мужчина.
- Но… как… почему… зачем… за что…
- Чтоб вывести тебя из депрессии…
- Ты меня обманывал. Ты надо мной издевался. Знал, что может меня задеть.- С каждым предложением Мари ударяла по груди мужчины кулаком.- Всё, я с тобой не разговариваю, не подходи ко мне больше.- Марисса развернулась и направилась к выходу. Мануэль потрусил следом.
- Марисса, послушай меня, я просто хотел тебе помочь. И мне казалось, что у меня получилось.- Они уже оказались на улице и быстрым шагом шли к машине.- Мари, я люблю тебя.- Девушка остановилась и медленно повернулась, Агирре чуть на неё не налетел, но «справился с управлением» и остановился в сантиметре от девушки.- Я люблю тебя,- повторил он и начал медленно наклоняться к девушке, но та в последний момент отступил назад.
- Замечательный псевдоним,- вернулась она к теме и, развернувшись, вновь пошла к машине.
- Мне больше ничего не пришло в голову,- пробурчал Агирре и сел в авто. Вдруг его как будто осенило, и он почти прокричал.- Выходи за меня.- Мари скептически на него посмотрела. Она всё ещё была зла на него и думала, что на такие уловки её не поймаешь.
- Агирре, я выйду за тебя, когда в середине лета выпадет снег.- С этими словами она включила радио, намекая, что разговор окончен. Тем временем по радио: «… господствует зима. В Лондоне, кажется, выпало рекордное количество осадков. Из-за сильного снегопада перекрыты дороги и отменены всё авиарейсы. Только нам, аргентинцам, их не понять. У нас лето, и на улице стоит адская жара…»- Мануэль выключил приёмник.
- Это судьба,- констатировал он, но Мари только улыбнулась и опять включила радио.

У любви есть зубы, и она кусается. Любовь наносит раны,
которые не заживают никогда, и никакими словами невозможно
заставить эти раны затянуться.В этом противоречии и есть
истина - когда заживают раны от любви, сама любовь уже мертва.

Стивен Кинг